Эпизод третий
Нет, двумя годами направленность моей поэзии на сатирическую тематику не обошлась. После защиты диплома в техникуме прошло всего месяца три и эта тематика получила дополнительное питание после моего призыва в Советскую Армию. Только героями стихов и эпиграмм стали мои непосредственные и прямые начальники – сержанты, старшина роты, замполиты. Не уживался я с ними. Написал даже одну длиннющую поэму, посвящённую своему командиру отделения, младшему сержанту, призванному за год до меня из сельской местности Харьковской области. Парень он хороший, с мягким характером, но серенький. Поэма была не сатирическая, а юмористическая, без всяких издёвок. Выход моя желчь находила в стихах, посвящённых старшине и замполиту.
И опять по независящим от меня причинам моё увлечение стихоплётством стало известным командиру взвода. Лейтенант тут же дал мне поручение раз в неделю выпускать «Боевой листок» с острыми эпиграммами на нерадивых солдат взвода. Оформлял листок профессиональный художник – тоже солдат нашего взвода. Нам было поручено самим находить героев и их кандидатуры согласовывать с командиром. Слава Богу, ребята на нас не обижались, понимая нашу подневольность. А в качестве компенсации за такую внеплановую загрузку командир иногда освобождал нас от строевой подготовки или даже очередных нарядов на кухню или уборку территории.
Все свои поэтические творения я фиксировал в толстой крупноформатной тетради с коленкоровым переплётом (тогда за девяносто шесть копеек). К концу первого года службы тетрадь была почти наполовину заполнена. Хранилась она всегда «под рукой», то есть на моей полочке тумбочки, вместе с принадлежностями для бритья, иногда книжками, взятыми в библиотеке и купленными в книжном магазине. Другая полочка принадлежала пареньку, занимавшему «второй этаж» надо мной в нашей «двуспальной» кровати. Жили мы с ним дружно. К моему задиристому характеру вполне подходили его молчаливость, полуграмотность, постоянное согласие со мной во всех вопросах. Этим он напоминал мне всё того же Тольку Дюжева. Был у него один недостаток, доставлявший мне некоторые дополнительные неудобства – частенько я обнаруживал располовиненным флакон моего «Тройного» одеколона. Таким образом мой сосед время от времени без закуски боролся со своей депрессией.
К концу первого года службы мы расстались. Я получил по паре лычек на погоны и назначен командиром отделения новобранцев в той же воинской части – школе по подготовке младших военных специалистов. Сосед же мой в звании ефрейтора был направлен для продолжения службы на какую-то точку того же военного округа. Одновременно с его (и остальных солдат нашего взвода) отъезда пропала моя тетрадь со стихами. Кто-то захотел увековечить моё имя в своей памяти. Опять у меня не осталось и следов этого этапа моего стихоплётства. Может, потому мне и не писалось более в последующие два года службы, хотя бывали недобрые встречи с новыми командирами и замполитами.
До сих пор меня удивляет тот факт, что ни во время учёбы в техникуме, ни во время армейской службы ни разу не возникала потребность в сочинении лирического стихотворения. А ведь у меня была постоянная девушка – москвичка, которая и тогда упрекала меня в сухих письмах и сейчас не забывает упрекать в этом меня (будучи женой). Не вдохновляла меня на лирику и подруга первого года моей воинской службы – прекрасная девушка, большая умница и верный друг. Значит, до лирической поэзии на этом этапе жизни я ещё не дорос.
Эпизод четвёртый
И время лирической поэзии пришло. Долго оно добиралось до меня – после окончания срочной службы прошло аж восемнадцать лет, то есть вообще никаких стихов не писал двадцать лет! И накатило! Как всегда это бывает, случайно. Я уже солидный человек – творческий и административно руководящий одновременно. Хоть и при маленьком, но собственном кабинете. Иногда, кроме сотрудников моего отдела, ко мне заглядывает приятная во всех отношениях сотрудница соседнего отдела. Обычно сидим, покуриваем и толкуем о жизни. В этот раз она ни с того, ни с сего завела разговор о Владимире Высоцком. Он в то время активно выступал со своими песнями, с успехом играл «На Таганке», был очень популярен среди молодёжи и театралов. Я уже не относился ни к тем, ни к другим, поэтому знаком с Высоцким был только по записям его песен на ленточном магнитофоне моего юношески молодого шурина. Короче, по незнанию относился к этому поэту весьма прохладно. Моя собеседница заливалась соловьём, описывая талант и необыкновенную работоспособность Высоцкого: – Ты представляешь, при его загрузке в театре, постоянных выступлениях со своими песнями в разных дворцах культуры и клубах он ещё умудрился написать триста стихотворений и песен!
Так как последнее прозвучало особенно акцентировано, то я в основном на это замечание и среагировал: – Подумаешь, триста! Если по вечерам писать по стихотворению, то в год получается более трёхсот.
– Как всё это просто – в день по стихотворению!- прозвучало в мой адрес с откровенной усмешкой.
– А что, раз плюнуть, – сказал я с ответной усмешкой, заводя собеседницу. – Хочешь, на спор напишу за рабочую неделю пять стихов? Каждый день по стиху буду тебе приносить.
– Готова спорить. А на что пари будет?
– Я готов на желание, а ты сама выбирай.
– Тогда я тоже на желание.
– Всё, бьём по рукам. Завтра приношу тебе первый стих. Только вот что. Дай мне тему для первого стиха, а дальше уж я сам буду придумывать.
Подруга почесала в затылке, сделала задумчивое лицо и оживлённо сказала: – А напиши что-нибудь под Высоцкого, раз уж мы о нём разговор завели.
Так и порешили. Этот эпизод я художественно отобразил в своём стихотворении «Спор на интерес». Первым стихом, как мы и договаривались, стал «Я всю жизнь обитал на Таганке». В подзаголовке указал: «Под Высоцкого». Стих был встречен подругой с восторгом, неподдельным удивлением и уже слышанными мной в детстве словами: «Я бы так никогда не смогла». Жанр юмористический, но это уже сдвиг от привычных мне эпиграмм и сатирических стихов. Остальные четыре стиха не помню, но что они были лирическими, факт. Спор мною выигран! И опять возродилось желание писать стихи.
Потом при поездке на трёхнедельный отпуск в Палангу был написан небольшой цикл стихов пейзажного жанра. Очень уж меня вдохновляло мрачное и холодное ноябрьское море, пустынный пляж, водоросли, выброшенные прибоем на песок, и капельки янтаря в них. Потом ещё и ещё. В связи с большой загрузкой на работе, интенсивной работой над диссертацией времени для стихоплётства оставалось мало. Но пару десятков стихотворений этого полуэпизода написал. В основном это пейзажная и любовная лирика. А назвал я этот период полуэпизодом потому, что в течении трёх лет движущим мотивом стихоплётства была моя подруга – визави в споре. После этого наступило затишье в моём стихосложении лет на семь и … новый полуэпизод приблизительно на три года. И снова неспешно между дел написано пара десятков стихов любовной и пейзажной лирики, навеянной в основном новой музой.
Таким образом был заложен фундамент из сохранённых в тетради сорока стихотворений для пятого, длящегося по сей день эпизода моего стихоплётства.
Рассказы
Автор публикации
Рассказ интересный и мастерски написанный. Но меня мучает любопытство: какое желание Вы тогда выиграли?
Благодарю, Надежда! Стих сейчас загружу.
Очень увлекательно. Согласна с Надеждой! 😉
Спасибо, Елена! Стих уже на ленте.
Жизнь – интересная штука!
По разному случалось. Спасибо, Евгений!