Служебные коллизии

В детстве, вроде как, все болезни перепробовал, ничем не удивишь мою бабушку и маму. Начиная же со срочной службы в армии, всё как рукой сняло, на несколько десятилетий забыл про болезни, активно физкультурил и, если и заглядывал к врачам, то только к стоматологу. И тут вдруг бац! Стыдно сказать, но еле хожу. Установили, что прорезался у меня свищ в прямой кишке. А это, скажу я тем, кто не испытал подобное, почище, чем геморрой. Загремел в госпиталь и после короткой подготовки на операционной стол. Впервые испытал операцию под общим наркозом. Впечатления яркие. Я даже описал свои видения в единственном в моей поэтической практике белом стихотворении. Ещё большие впечатления оставили перевязки. Оперировал меня хирург мужчина, а перевязки делала хирург женщина. Ну, женщины всегда с большей ответственностью относятся к выполнению своих обязанностей. Может быть, по этой причине испытываемая при перевязках боль была невыносимой, аж зубы крошились. Что не только я был таким «неженкой», убедился, когда услышал вой и дикие вопли на всё отделение молодого кавказца с перевязочного стола. На третью или четвёртую перевязку обнаружилось загноение раны. Опять на операционный стол в состоянии общего наркоза. Но всё закончилось благополучно в этот раз и я вскоре был выписан и приступил к работе. Но оказалось, что эта свищевая история ещё не закончилась. Через пять месяцев я опять в госпитале, опять парная операция с интервалом опять в пять дней. Вот только перевязки делал хирург мужчина, который меня и резал. И никакой боли при перевязках! Вот именно в этот период болезни и случилась история, ради которой я и начинал писать рассказ. Дело в том, что как раз в это время года начальники отделов нашего института обязаны представить в плановый отдел предложения по научной работе отделов на следующий год. Для подготовки своих предложений я и использовал свободное время госпитализации. Давно мозг мне сверлила новая идея, связанная с профессиональной деятельностью практических органов, тематически с деятельностью моего отдела. Даже как-то в прошлом я упомянул эту идею при подготовке очередного доклада руководству института. Но никакого отклика не нашло. Так сейчас, пользуясь моментом, развил я эту идею в виде подробного плана-проспекта темы научно-исследовательской работы на следующий год. В рукописном виде передал план-проспект посетившему меня сотруднику отдела. Поручил отпечатать материал в машбюро и доложить его зам. начальника института. С самого первого моего дня работы в институте он был моим прямым и непосредственным начальником. Звали его Михаилом – царствие ему небесное! Примерно через неделю меня опять посетил мой сотрудник. На мой вопрос, как обстоят дела с предложенной темой, сотрудник ответил: «Шеф отверг тему и сказал, что у Вас, очевидно, что-то не то вырезали». При появлении на работе я первым делом направился к Михаилу и впрямую спросил, в чём дело, почему забраковал моё предложение. В ответ Михаил меня начал уличать в буйной фантазии: «Что ты выдумываешь? Какая ещё оперативная организация движения?» Пытался я ему популярно объяснить перспективность такой деятельности практических органов в ближайшие годы, а потому и актуальность исследований и подготовки соответствующих методических положений для них. Никакого толку! Михаил упёрся и заявляет: «Знаю, что ты не считаешь меня специалистом в этой области. Ну хорошо, пойдём к Андрею, спросим его мнение. В его-то опыте ты не сомневаешься?» Андрей был вторым замом начальника института. В далёкие годы он, действительно, работал в подразделениях, для которых и предназначалась предлагаемая работа. Потом перед заступлением на нынешнюю должность он несколько лет работал освобождённым членом парткома министерства. Пошли. Посвятили Андрея в существо моего предложения. Неожиданно для меня Андрей практически повторил вопрос Михаила: « А что это такое оперативная организация движения?» Мне нечем было крыть. Моё предложение похоронено. Прошло пара лет, в которые я вместе с большим коллективом занимался разработкой норматива государственного уровня. Последние два месяца торчал в Совете Министров СССР, согласовывая проект нормативного документа в нескольких заинтересованных отделах Совмина. Перед Новым годом этот документ был утверждён. Ещё несколько месяцев до введения документа в действие я готовил различные методички для практических работников, связанные с этим нормативом. Документ был введён в действие и я со спокойной душой подал рапорт начальству на свою отставку. Различными причинами объяснял своё решение и Михаилу, и начальнику института, не соглашаясь на их уговоры. Вскоре вызывает меня «на ковёр» начальник главка. Едем к нему вместе с Михаилом. Сидим в приёмной, ожидая когда начальник освободит посетителя. Через несколько минут он сам выходит из кабинета и приглашает меня. Михаил вскочил и обратился начальнику: «Товарищ генерал, разрешите присутствовать». Генерал с удивлением посмотрел на Михаила, потом взглянул на мою ироническую ухмылку и пригласил в кабинет обоих. Генерал сразу задал мне прямой вопрос: «В чём дело? Почему решил уходить? Ты ведь по возрасту можешь ещё три года служить. И не числишься в списках, от кого мы хотели бы избавиться в ближайшее время». Я честно ответил, что хочу избавиться от него, от начальника главка, который ликвидировал ряд функций в работе управляемых им практических органов. «Мне как специалисту по организации движения и руководителю соответствующего научно-исследовательского отдела теперь нечего делать в МВД», заключил я свою тираду. Михаил, выслушивая меня, потихоньку съёживался и бледнел. Генерал внимательно выслушал и вдруг задал абсолютно неожиданный для меня вопрос: «А как же с оперативной организацией движения? Разве эта область работы исчезает из обязанностей практических подразделений?» Михаил уже сползал под приставной столик и мне пришлось даже подхватить его под локоть. Сам же я смог только сказать генералу: «Вы только не скажите ещё, что от меня услышали этот термин». Генерал несколько секунд посмотрел на меня в недоумении и написал согласие на моём рапорте. Бездельничал на пенсии полгода, отказываясь от предложений работы. Потом стало невмоготу и я принял приглашение. Ещё проработал восемь лет на гражданке в разных организациях по своей специальности, параллельно читал лекции в МАДИ и различных учреждениях. Все эти годы время от времени посещал свою «альма-матер». То приезжал на регулярные встречи ветеранов, то приглашали для вручения очередного почётного знака или подарка в связи с каким-то юбилеем. Конечно, встречался с Михаилом. И в этот раз мы сидели в его кабинете и говорили о жизни. Потом Михаил позвонил зам. начальника института по хозяйственной части и попросил служебный автомобиль для поездки в аэропорт «Домодедово». «Летишь что ли куда? – спросил я. «Да, в командировку». «Захвати меня в машину. Ведь мимо моего дома проезжать будете». «Поехали» – ответил Михаил. Когда автомобиль остановился в пяти минутах ходьбы до моего дома и я прощался с Михаилом, он вдруг проникновенным голосом обратился ко мне: «Ты прости меня за ту ошибку, неправ я был – просто по незнанию существа твоего предложения». «Ладно, Михаил. Дело прошлое, уже всё перегорело». На том и расстались. Потом ещё несколько лет мы встречались и на работе, и в домашних условиях, пока его жизнь не унесла онкология.