Эпизод 3. Взаимопомощь
С Виктором я познакомился задолго до нашей встречи в МИСИ, ещё до моей службы в армии. Он закончил Ленинградскую пожарную школу и в звании лейтенанта направлен на работу в финансово-хозяйственное учреждение московской пожарной охраны. А там работала бухгалтером моя мама. Мне как родственнику сотрудника можно было участвовать в соревнованиях за это учреждение. Вот я и наведывался частенько к маме и к их ответственному за спортивную подготовку. Правда, не помню, чтобы мне приходилось играть вместе с Виктором в составе баскетбольной или волейбольной команды. Похоже, что он был далёк от спортивных увлечений. Потому наше знакомство было без всяких совместных времяпрепровождений. «Здорово-здорово» и всё.
Когда встретились с ним в одной группе, то Виктор уже носил капитанские погоны. Чтобы быть точным, в институт он приезжал без погон, не в форме. Симпатичный молодой мужчина, остроумный, любитель пошутить (в том числе на зачётах и экзаменах). Пользовался большим успехом у девушек нашей группы. Я как-то даже не подумал поинтересоваться его семейным положением. Не было у нас человеческой близости, мужской дружбы. Отношения ровные и уважительные.
Весенний семестр на четвёртом курсе был, пожалуй, самым сложным за все шесть лет обучения. Зачётов и экзаменов сгруппировалось много, так мало того, ещё три курсовые работы. Тут и случилось несчастье с Виктором. Он был уже майором и работал не в хозяйственном подразделении, а сотрудником Главного Управления городской пожарной охраны. В его обязанности входила и боевая работа, то есть участие в пожаротушении. На тушении пожара Виктор и пострадал, и пострадал весьма серьёзно. У него обгорело лицо и кисти обеих рук. В госпитале предстояло лежать несколько месяцев. Каким он выйдет из госпиталя? Будут ли шрамы от ожогов украшать лицо мужчины или, наоборот, внушать страх и жалость окружающим? И что будет с дальнейшим обучением?
Все единогласно выступили за помощь Виктору. Предлагали разного рода помощь. Ладно зачёты и экзамены – уговорим преподавателей и деканат. Да они и сами, входя в положение пострадавшего, пойдут ему навстречу. А что делать с курсовыми работами? Нашлись желающие выполнить эти курсовые для Виктора. Евгений взял на себя курсовой по организации строительного производства. Ему как действующему прорабу эта тема была близка и хорошо освоена. Я предложил сделать для Виктора курсовой по деревянным конструкциям. Мне это тоже было сподручно. Работая техником-конструктором в проектном институте, мне приходилось конструировать и железобетонные, и стальные, и деревянные конструкции. Так что мне предстояло сделать три курсовых проекта по «деревяшкам»: себе, жене и Виктору. Третий курсовой (не помню его тему) взяла на себя Зойка. Всё сделали вовремя и ждали только возвращения Виктора в строй.
Он вернулся перед самой сессией. На лице видны были шрамы, но уже не яркие и не бросающиеся в глаза. Здороваться же за руку он остерегался. Как мы и предполагали сдача зачётов и экзаменов была для него формальностью, достаточно было только появиться и предъявить зачётную книжку. По курсовым мы поочерёдно рассказали о работах, просветили по-возможности особенности расчётов. Он – парень, налету схватывающий и понимающий материал. Все три зачёта по курсовым Виктор сдал без трудностей. Он стал студентом пятого курса, и мы не потеряли своего уважаемого товарища.
Впоследствии Виктор сделал хорошую карьеру на своём поприще. Стал заместителем начальника ГУВД, генерал-майором. Курировал, конечно, пожарную охрану. Как-то много лет спустя мне довелось посетить его на рабочем месте. Приехал на знаменитую Петровку, 38. По табло увидел номер его кабинета и этаж. Захожу. Сидит в «предбаннике» секретарь. Спрашиваю у неё: – Виктор Михайлович у себя?
– У себя.
– У него кто-нибудь есть?
Нет. Заходите.
Зашёл. Кабинет по размерам немного уступающий сталинскому. В дальнем углу за огромным столом сидит «хозяин», обложенный многочисленными телефонными аппаратами. Вижу его совершенно белую, пушистую, слегка волнистую шевелюру, крупные очки, оседлавшие нос, которым его обладатель уткнулся в бумаги. На вошедшего ноль внимания.
– Виктор, ты долго ещё будешь выё…?
Он поднял свою львиную башку, уставил на меня очки, приподнялся и заорал: – Ты ли это, бродяга, старый пень?!
Выскочил из-за стола. Мы с ним крепко обнялись и после получасика воспоминаний приступили к обсуждению моего дела.
Эпизод 4. Зелёнка
Лекции по предмету «Озеленение городов», или другой вариант «Зелёное строительство», или, как мы его называли в «быту», «зелёнка» были для всех нас отдохновением от трудов праведных на производстве и на учебном поприще. Во-первых, этот предмет завершался не экзаменом, а всего лишь зачётом. Во-вторых, преподаватель – Леонид Борисович был прекрасным рассказчиком, просвещавшим нас не только в области садов, парков и лесопосадок, но и в вопросах культуры, в широком диапазоне этого понятия. Второму способствовал тот факт, что на предмет было отведено значительно больше учебных часов, чем требовало его содержание. Чем это объяснить? Может тем, что мы – вечерники, а у дневников всё под завязочку. Может тем, что пользовались мы учебником, написанным Леонидом Борисовичем. А учебник, как и его автор, были заметным явлением в этой области архитектурного искусства. На одном его рассказе, не относящимся к преподаваемому предмету, я и хочу остановиться подробнее.
Как это происходило обычно на лекциях Леонида Борисовича, первый час он раскрывал очередную тему зелёного строительства. Во второй час начинались всякие отступления от этой темы с плавным переходом на литературные, музыкальные и другие предметы культурной жизни страны. В этот раз он вспомнил имя поэта Пастернака и даже прочитал нам короткое его стихотворение. Аудитория отнеслась к этому вполне индифферентно, никаких охов, ахов и прочих восклицаний. Просто народу это имя было практически не известно. Посвящённые, конечно, его знали, читая произведения Пастернака в списках, переводах, неизвестно как очутившихся в СССР. Говорят, что уже начали кое-что печатать и в толстых журналах. Но нам – работающим и учащимся было не до Пастернака и до поэзии вообще.
Леонид Борисович страшно удивился нашему бескультурью и задал более лёгкий вопрос: – А кто такой Евтушенко вы хоть знаете?
Уж это-то мы знали. Кто не знал Евтушенко?! Все заулыбались и утвердительно закивали головами. А Женька высказался за всех: – Конечно, знаем. Он у нас строительные машины преподаёт.
Леонид Борисович поперхнулся, но совладал с собой и спокойным голосом начал рассказ, переданный нам со слов личного переводчика Генсека КПСС Н.С. Хрущёва. Этот переводчик в дальнейшем занимал тот же пост и при Брежневе, и при краткосрочных его преемниках, и при Горбачёве. А наш преподаватель дружил с ним семьями и потому был хорошо осведомлён об отдельных сторонах жизни великих мира сего. Рассказ, естественно, передаю своими словами, так как стенографией не владею, хотя и пытался ещё в школьные годы овладеть этим искусством.
Плыл Хрущёв на большущем пароходе с официальным визитом в США. При нём огромная толпа сопровождающих – представителей всех отраслей народного хозяйства и культуры. По дороге пароход заходил в порты всех государств. На стоянках устраивались своего рода пресс-конференции для журналистов. И практически на всех пресс-конференциях звучал рефреном вопрос о Пастернаке: почему ему запретили получить нобелевскую премию, почему он запрещён в СССР и т.д. Наконец этот вопрос достал Хрущёва до печёнок, и он вызвал к себе в кают-компанию Твардовского. Задаёт ему вопрос: – Александр Трифонович, как ты оцениваешь Пастернака?
Твардовский – человек смелый до того, что уже сам собирался что-то от Пастернака опубликовать в своём «Новом мире», ответил вопросом на вопрос: – Никита Сергеевич, а как Вы меня оцениваете?
– Ну как, ты у нас председатель Союза писателей страны и лучший советский поэт.
– Так вот, Никита Сергеевич, как поэт я Пастернаку в подмётки не гожусь.
Хрущёв только хмыкнул, но вскоре после возвращения из плавания в «Новом мире» появились первые подборки стихов Пастернака.
Так мои коллеги по вечёрке еще на шаг продвинулись в понимании поэзии.
Рассказы
Автор публикации
👏👏👏👍
Спасибо!
Очень интересно написана история.
Спасибо!
Повезло Вам с преподавателем “зелёнки”. Такие педагоги редкость.
Да, светлая память Леониду Борисовичу Лунцу. Ему было немного за 50, к.т.н., доцент. Когда вышло его блестяще написанное и проиллюстрированное учебное пособие, то кафедралы советовали ему выдвинуть эту книгу для присуждения автору степени доктора наук по совместительству. Леонид Борисович на это ответил, что он лучше ещё поживёт десяток лет кандидатом, чем скоропостижно помереть доктором.
Леонид Борисович был совершенно прав.