А у нас шли торги с врачами.
– На нашем глупом примере будут учить, как не надо делать. Не надо захоранивать туберкулезные трупы!
И каждый убийца в нашем доме по предписанию врачей получает по «лебедю», чаще «белому», и это еще милосердие!
– Есть преступление – будет наказание!
– За науку страдаем!
– Вы за глупость свою страдаете! Как труп отдать – так никто,
– А как что, так мы еще и виноваты!
– Слезать надо с туберкулезных трупов, а не хранить их десятилетиями – это плохая компания. Каждый ответственный получает на выбор: лет –цать и два года в тубдиспансере или пять лет, но любовь. Понятно, любовь все выбрали единогласно. Хорошо. Утиную охоту не дают, можно заменить красным лебедем тоже на пять лет. И это для вас манна небесная, с учетом, что вы тут развели! Вы трупы храните, а игра идет! Не получается с вами по-хорошему, будем по-плохому!
– И мамонта просим не вспоминать и не считать, кости же не заразили все-таки!
– Мамонта вам и не считают! Я лично помню, как ездила по городу с рупором и говорила, что мы достаем все туберкулезные трупы. Все! Чтобы все дворы были чистыми. А где вы были?
«Ой-ой-ой»…
И каждому раздали по бумажке с примерным лечением и количеством необходимых операций.
– Черных лебедей даем только Димке Шепелю до скончания дней. Красных лебедей тоже всем Шепелям тоже до скончания дней.
Моего сына миновала участь быть тубинфицированным.
– Всем нахлебникам по количеству бесплатно прожитых лет по белому или красному лебедю. Если прожили больше пятнадцати, то по красному. Или сильно вредили дому. С Шепелями будет отдельный разговор. А трупы вовремя сдавать надо, а не хранить на свой страх и риск. Вон вы сколько людей уже позаражали.
– А почему не дают утиную охоту?
– Ну если кто захочет! Ну тогда по желанию… Отказать мы не можем, но бомжей не принимаем. Эта зараза еще та.
Бомжи желали за годы спокойной жизни. Семь лет в тубдиспансере на всем готовом, а потом уже лечение. Врачи решили – окармливать будем, чтобы потом лечить, как всех!
– Тогда по просьбам трудящихся! – смягчилась врач. – Можно и «утиную охоту»… Сами эксперименты с тубинфицированными трупами не проводим, опыты над насекомыми не ставим. Бабочек не пугаем и руками не давим! Подходим, берем препараты. И сразу сдаем анализы, чтобы тубинфекции в вас прижились и сразу начинаем лечиться! Работорговцы тоже идут по отдельной схеме, за «красными лебедями» или «любовью». Исключений не делаем, да, Дмитрий Палыч. По желанию раздаем «лет –цать», умирать, так с музыкой. Все, кто давил бабочниц руками, по «красному лебедю» за смелость! «Красного лебедя» можно заменить «любовью», кто хочет. А, никто не хочет? А жаль, «любовь» бывает разная.
«Это начались репрессии. Все сбылось, а нас предупреждали».
– За что? За что нам это?
– И язык поворачивается. Дано в наказание. За трупы туберкулезные… Вы тут развлекаетесь, а мы тут людей хороним! У Кати муж (один из клонов) от туберкулеза умер, так у него туберкулез даже никто не искал. У Шепелей старшая дочь Алена скорее всего умрет, там такой туберкулез! Уже не лечибельный. У вас уже полдома в тубцентре лежало!.. Мы набираем и среди бомжей. Пусть город нам бомжей выдает! По пять на каждый вид туберкулеза. Документы обещать не можем, но в тепле и комфорте поживете! Да хватит уже своего мамонта вспоминать. За него вас, скорее всего, тоже наказывать будут. Туберкулез слишком близко! Туберкулез – это не шутки! Его забывать надо, а вы только вспомнили!
– А почему нас раньше не предупреждали?
– А потому что вы не спрашивали! Мы кидали клич после постановления президента, что подбираем вес туберкулезные трупы, так вы все сидели молча. Сейчас в подвал пойдете, в воде постоите, и пойдете туберкулез лечить!
Бомжи встрепенулись, им обещали какие-никакие, а документы. Правда, за лет -цать. Но все же… Найдем тех, кто не так плох.
– Кто согласен – вперед! Кто не согласен с бомжами, может лечь вместо них в тубдиспансер… Туберкулезные трупы надо было отдавать. А так в диспансере полежите. Документы нормальные сделаете. Раньше надо было думать! Если вас это успокоит, то вам будут резать легкие лучшие хирурги! Для вас лучших разбудим! А с администрацией, которая вас крышует, у нас будет совсем другой разговор!
И тут говорил врач, который лечил кровь горлом у дочери Лиды Шепель Алены. – Какой бы ни была эта девочка, у нее могла бы по-другому сложиться жизнь. Она могла бы работать в полиции, служить закону. А она теперь должна умереть страшной смертью, скорее всего не дожив до сорока. Да, у нее был больной отец. Но почти здоровая мать. Но у нее был такой шанс, другой жизни, а вы ее его лишили. Этим людям не надо давать туберкулезные трупы для торговли. Для них все заканчивается одинаково! У них тоже свой путь. Их не надо к этим трупам подпускать! И вы несете ответственность за ухудшение ее жизни! За то, что она уже не жилец! А ей даже восемнадцати нет! За ее исковерканные легкие! Ее не надо было так рано отправлять в тубдиспансер! Чем дольше ее бы здесь не было, тем лучше для нее! Ее тоже кто-то сливает… Она могла выйти замуж, нарожать детей, и только под пятьдесят у нее могли начаться проблемы. Но только не заражать ее «любовью». А здесь «любовь». Таких людей лучше не селить в таких домах. Их так можно угробить. Так на этой девочке поставили жирный крест! Это не те игры, в которые стоит играть! Туберкулез – это не товар для торговли! Это жизни людей! Это все не шутки! И никому не смешно! Вы веселитесь там, где не надо! Развели труднолечимые формы туберкулеза! Вас надо было туберкулезными трупами обложить, чтобы вы жуков сдавать начали!
Итак, мы лучшие козлы современности.
И выглядело это так – жили-жили-жили-жили в доме, полном туберкулеза, и сами позаражались.
– У вас мамонт сильно близко – или мамонт, или туберкулез! Отдайте вы свои трупы, куда надо и успокойтесь! Держать их сильно сложно!
И когда врачи тубцентров вспоминали жильцов с Коммунистов, 205, они долго смеялись.
Истории нашего двора
Автор публикации
