Выжить. Глава 2. Говорильня.

Глава 2.Говорильня.

Общее собрание проводили традиционно: в зале для Собраний.

Располагался этот зал на самом первом уровне: Эй, в самой середине Замка. Практически почти под Башней – чуть в стороне от неё.

Питер в детстве думал, что не на втором от поверхности, Би, уровне башни, в тесном и тёмном Арсенале, а именно здесь должны были бы храниться все те запасы оружия, что предназначены для отражения «зомби», или возможных «атак голодающих». Только вот никаких атак не случилось. Масд затопил всю поверхность пустыни слоем в десять ярдов, и после этого к ним — никто и никогда…

А ещё Питер полагал тогда, в далёком и наивном детстве, в первом и втором классах, когда им ещё устраивали экскурсии по Замку, всё рассказывая подробно и досконально, что получили такое большое помещение древние строители очень просто: снесли смежные стены четырёх расположенных рядом квадратных стандартных секций, и образовалось что-то вроде зала: размером двадцать на двадцать ярдов. После чего поставили внутри трибуну. И скамьи. Для сорока человек.

Впрочем, как он понял, став уже достаточно взрослым, и не найдя следов от снесённых стен, вероятней всего ничего тут никто не сносил. А помещение это сразу, с самого начала, предназначалось для чего-то такого: собраний, мастерских, общественных работ, тренировок или учёбы. Ведь никто не знает, сколько человек изначально планировалось вселить в Замок.

И то, что их предки смогли без проблем с кем-либо, претендовавшим бы на это место обитания, заселиться в Замок, успев вовремя убраться с поверхности при виде подозрительной сиреневой быстро приближавшейся волны, можно считать, скорее, чудом, чем результатом методичного и кропотливого планирования. Заказчиков, проектировщиков, и строителей.

Нет: разумеется, Замок изначально кто-то собирался использовать. Как раз – как оплот, твердыню, Базу для выживания! А, может, тогда кто-то действительно верил, что самая главная опасность, которая будет угрожать нормальным людям – это безмозглые и неудержимые зомби?..

А может быть, его именно здесь построили какие-то миллиардеры, собиравшиеся «отсидеться» после «обычной» Катастрофы, вроде ядерной. Или климатической. И они планировали сформировать и разместить здесь некий генофонд – для ре-заселения планеты, когда всё закончится.

Только вот те, кто был «отобран», наверняка прошёл специальное обучение, был молод, здоров, крепок и силён, не смог сюда вселиться вовремя. Как, впрочем, и миллиардеры. Если таковые были.

Потому что по поверхности всей Земли, и Сахары – разлился масд.

И подняться по строительным лесам, и спастись от могучей бурлящей газовой волны смогли лишь те, кто инстинктивно понял, что дело плохо. И — главное! — оказался поблизости от Замка: инженеры, рабочие, и остальные жители небольшого поселения, в-основном, члены семей работников, обслуживающих водораспределительную станцию в одном из оазисов. Плюс один метеоролог, обслуживавший пункт метеонаблюдения при оазисе. Плюс пятеро (вначале их было шестеро) туристов-экстремалов, остановившихся на заправке возле Замка, чтоб залить бензина и зарядить аккумуляторы в своих трёх автомобилях и байке.

Единственный охранник Замка орал, ругался, а затем и стрелял в них, но, к счастью, у туристов имелись пистолеты, и первой жертвой стал как раз сам охранник: разозлённые мужчины безжалостно выкинули его, ещё живого, с пятидесятиярдовой высоты – вниз. В «объятия» сиреневого облака… Туда же вскоре отправился и тяжело раненный в перестрелке турист, спустя несколько минут скончавшийся от ран.

Питер помнил всех спасшихся тогда Предтеч – поимённо. Поскольку именно это им вдалбливали в первом классе школы: Предтечи. Мудрыми решениями которых удалось сделать так, чтоб Община – выжила. И неплохо жила. До того, как их начали мучить систематические и участившиеся протечки, работы, собственно, было немного: заказчики и проектировщики предусмотрели всё для того, чтоб жизнь маленькой общины была спокойной и размеренной. Обрабатывай себе насаждения в теплице, ходи каждое воскресенье в Церковь, воспитывай детей. Бери со складов новую одежду, когда износится до дыр старая…

А было Предтеч всего двадцать семь человек: пятнадцать женщин и двенадцать мужчин. Из которых трое – мальчишки, дети служащих Станции.

И вот сейчас их потомки, наследники в четырнадцатом поколении, будут обсуждать ситуацию, в которой оказались. И думать, что и как делать дальше!

Олег назначил собрание на три часа дня, чтобы присутствовать могли все. Даже те, кто закончил бы к этому времени все дела в теплице. Ну и, разумеется, нянечки-воспитательницы и учительница привели бы и принесли и детей. Впрочем, в яслях сейчас воспитывались только трое: Мария, полтора года, Ванесса – два, и Мустафа – годовалый крепыш, сын Азама и Паолы. Все уже – ходящие, и Ванесса – даже говорящая. (Не заткнуть!)

И вот все они и в сборе.

Питер оглядел сверху, со ступеньки трибуны, разношёрстное «воинство»: все тридцать семь членов Общины на месте. Все – такие разные. И все – такие свои! И не потому, что деваться от них в узком замкнутом пространстве некуда — как раз есть куда: в Замке шестьсот девяносто пять помещений! — а потому что привыкли все друг к другу. Знали всю натуру, всю подноготную, поскольку росли и воспитывались «генерациями» — все вместе. И следующие генерации – тоже знали…

Можно бы и начинать. Поскольку Олег попросил именно его рассказать о произошедшем. Поскольку именно ему пришло в голову делать отметки на стене.

Но вот и сам Олег подошёл и встал рядом с трибуной. Поднял руку. Почти мгновенно наступила пусть и не мёртвая, но – тишина. Олега уважали и привыкли слушать. И слушаться.

Олег сказал:

— Внимание, уважаемые члены Общины! Многие из вас уже в курсе. Однако! Чтоб не было дурацких сплетен, и никто ничего не переврал, я попросил Питера рассказать о том, что случилось сегодня. И о тех проблемах, которые у нас могут из-за этого возникнуть.

Олег присел на кресло, стоявшее сбоку от трибуны. Взглядом дал Питеру понять, что он может начинать.

Питер прокашлялся. Когда Олег начал своё небольшое вступление, разговорившиеся было женщины замолчали, даже отодвинувшись друг от друга, а Линде пришлось от души шикнуть на расшалившихся ни на шутку Стенли и Азалию, традиционно споривших о чём-то. Ванесса же сидела тихо, моргая большими глазами: не дать не взять — сущий ангел. Для того, кто не общался лично… А вообще – дети у них замечательные. Наследники!

— Здравствуйте, соплеменники. – он снова прокашлялся, — Вы, наверное, и так догадались, для чего мы сегодня собрались. – он снова прокашлялся. Не часто ему приходится вот так, для всех, выступать. А, точнее говоря – никогда! – Сегодня утром, в девять ноль-ноль, когда я залез на Башню, чтобы принять дежурство от Саймона, он сказал мне, что ему кажется, что наш Замок… Словно бы качается. А я подумал, что он просто не выспался. Но…

Питер рассказывал, стараясь ничего не пропустить, но и не задерживаться на ненужных подробностях. Одновременно он рассматривал лица людей, теперь с напряжённым выражением следивших за ним и прислушивавшихся к его словам. Вон: детям глубоко до лампочки, что он рассказывает: они играют, пусть и переговариваясь шёпотом, щиплются, переглядываются, показывают друг другу языки и всё прочее, что делают дети, вынужденные присутствовать на таких вот сборищах. Которые к ним, как они наивно думают, никакого отношения не имеют. (Впрочем, судя по книге «Приключения Тома Сойера» точно так же дети вели себя даже в Церкви.)

Взрослые – напряжены. Особенно мужчины. Поскольку знают, что «разбираться» с проблемой так и так придётся именно им! А вот старики – Хромой Кольберг и Кривой Этьен – похоже, как и дети. Уже ничего не понимают. Или не считают опасным. Правда – тоже переглядываются между собой, иногда подслеповато щурясь на Питера. И помалкивают. Пока.

Двадцать же взрослых женщин Общины пока, похоже, тоже не понимают, чем и как им может грозить кардинальное изменение статуса Замка, превратившегося теперь из несокрушимой могучей твердыни в плавающий огромный корабль. Пусть и без двигателя, но – всё равно «носимый» ветрами и течениями по поверхности океана.

Питер закончил:

— … и мы с нашим Лидером, как первые обнаружившие эту проблему, считаем, что изменение статуса нашего Жилища слишком существенно, и потенциально может быть и – опасно, чтобы не поставить вас всех — он обвёл глазами собрание ещё раз, — в известность. Замок – наш общий дом. И дом наших будущих детей. И что нам теперь делать – решать предстоит здесь и сейчас.

Он сошёл с возвышения у трибуны, глянув на Олега. Тот кивнул, и встал с одного из трёх кресел, стоящих рядом с трибуной. Они провели «рокировку»: Олег теперь забрался на возвышение, взявшись руками за края трибуны, Питер – сел в соседнее с Олеговским кресло.

Олег прокашливаться не стал, и сразу «взял быка за рога»:

— Спасибо, Питер. Коротко и ясно. Сомнений в том, что мы теперь – «на плаву» — нет. Замок повернулся на целых двадцать градусов с тех пор, и покачивает его каждую минуту. Наверняка многие из вас могли ощутить это и сами, — несколько женщин поспешно закивали, — Да, мы теперь – не монументальное и незыблемое сооружение на песке самой большой когда-то на планете пустыни. Мы — горстка чудом выживших счастливчиков. Дорогой ценой выживших. Сохранивших заветы предков, мудрых Предтеч, для самих себя. И для будущих поколений! Про нашу страшную ответственность перед ними, нашими детьми, и я, и все мои предшественники говорили много раз.

Но от повторов щемящая и жестокая правда этого тезиса никуда не девается! Только от того, какие решения мы сейчас примем – зависит всё. И наша жизнь, и жизнь детей. И детей наших детей. Итак: мы – на огромном бетонном корабле. Ковчеге. Который предназначался пусть и не для нас, но волей Господа достался в распоряжение наших далёких предков. Предтеч. Они распорядились сокровищем, попавшим в их руки – грамотно. Поскольку так же, на общем собрании, приняли правильные решения. И я хочу, чтоб и мы поступили тоже – правильно. Грамотно. И – обеспечили выживание нашей Общины.

Для этого мы и собрались сегодня здесь. Чтоб выслушать мнение каждого! Понять, как и чего нам опасаться. И выработать приемлемое, согласованное, решение. Гарантировавшее бы благополучное существование Общины! И по возможности – сохранившее бы Статус Кво. Или давшее бы нам новую надежду.

Итак.

Кто хочет высказаться? Или сделать конкретные предложения?

Первой руку подняла Норма. Помощница учительницы Жанны.

— Можно, Олег?

— Прошу, Норма.

На трибуне Норма смотрелась примерно так же уместно, словно седло на корове: нечёсаные спутанные засаленные волосы, морщинистое лицо, старый комбез, покатые худые плечи. Питер подумал, что Норма у них – совсем сдала в последние годы. А ведь раньше сама была – учительницей! И всё помнила и без конспектов, которыми сейчас пользуется Жанна. Вероятно, дело в том, что ей – далеко за семьдесят. Но вот она и начала, открыв беззубый рот. Но голос звучал и внятно и звонко:

— Я, если честно, ничего не поняла. Почему вы считаете, что Замок – поплыл? И «раскачиваний» никаких я не чувствую. Вероятно, вам всем всё же – показалось. Мало ли! Может, это было просто… Ну, там, землетрясение какое! Или – просто галлюцинации! И я считаю, что незачем разводить заранее панику, не проверив и не перепроверив всё как следует!

Олег встал. Сказал, обращаясь не столько к Норме, сколько к Общине:

— Благодарю за выступление, Норма. И не смею больше задерживать, — он сделал приглашающий жест рукой, указывая женщине на её место, куда та и отправилась, поколебавшись не более пары секунд, — Но мы с Питером и Саймоном проводили все наблюдения лично. И «покачивания» вероятно, и можно было бы списать на «галлюцинации», а вот то, что Замок развернуло на целых двадцать с половиной градусов, и продолжает потихоньку разворачивать – показало и наблюдение за тенями. И, что главное – компас! Так что прошу тех, кто считает, как и Норма, что нам «почудилось», или изменения вызваны «землетрясением», не отнимать наше драгоценное время пустыми рассуждениями и неверием в установленные факты. А факты очень просты и легко доказуемы: мы – если ещё не плывём, то очень близки к этому. А теперь прошу высказываться только тех, кто собирается говорить по делу.

Руку подняла док Джовэйн:

— Можно, Олег?

— Прошу, доктор. – Олег спустился с возвышения, присев на своё кресло, рядом с Питером. Питер, пока женщина шла к трибуне, ещё раз насладился, какая доктор у них стройная и сексапильная: сегодня она даже сняла халатик, и одела облегающее трикотажное платье: не иначе — заморочилась, и сходила за ним на склад одежды.

Впрочем, доктор тоже, как и Олег, вокруг да около не ходила:

— У меня в лазарете практически не осталось лекарств. И если перевязочный материал ещё как-то можно набрать, из старого белья, из неликвида на складе, или одежды, то антибиотиков просто не осталось. Как и гипса – для переломов. (Цемент мне не подходит!) А после того, как исчезло электричество, и холодильники сдохли, говорить об обезболивающем и антибиотиках и вообще – смысла нет. Всё давно испортилось! Правда, имеется ещё несколько больших контейнеров с раствором йода, и детской присыпкой. Есть таблетки стрептоцида. Аспирин. Левомиколь. Но!

Если наш Замок снесёт с этого места, и занесёт куда-нибудь на север, где, как мы предполагаем, всё ещё может быть очень холодно – мы долго не протянем. Поскольку любая ангина или грипп могут стать смертельными!

Мы, взрослые, ещё как-то можем справиться: наши организмы помнят перенесённые нами инфекции, и выдержат атаку новых микробов и вирусов. А вот дети – вряд ли! У них иммунитета к новым болячкам – нет!

— Доктор. Ближе к делу. Что конкретно вы хотите сказать? – Олег хмурился. Правда, Питер прекрасно знал, что понял их Лидер, что имеет в виду доктор.

— Разумеется, к делу! Конкретно я хочу сказать, что нам нельзя допустить, чтоб наш «Ковчег» пускался в самостоятельное плавание! Потому что здесь, в районе Сахары – рядом экватор. И тепло. Мы отвыкли от резкого изменения температуры. А любое похолодание немедленно спровоцирует простуды и грипп. И поэтому мы должны оставаться по возможности на этом самом месте! Где тепло. И где мы привыкли жить. У меня – всё.

Док, кивнув Олегу, прошла на своё место. На трибуну, испросив разрешения с помощью поднятой руки, забралась толстушка Ги, как звали её за глаза. Гвиневра Смит: заведующая теплицей.

— Можно, Олег?

— Прошу, Гвиневра.

— Пусть у нас острый дефицит новой почвы, и площадь недостаточна, но с выполнением планового выращивания и травы и фруктов-овощей мы пока справляемся. Тьфу-тьфу! – пожилая женщина сплюнула через левое плечо, и постучала костяшкой пальца по трибуне. Но никто не посмеялся, или улыбнулся, — И те растения, что произрастают в теплице – худо-бедно позволяют нам кормиться самим, без дефицита витаминов. И даже выращивать баранов – для наших детей. А на севере, или на юге, куда бы нас не отнесло, нам конец! Поскольку солнца будет меньше, и световой день будет куда короче: три урожая, как мы снимаем сейчас, снимать не удастся. Док права – мы должны оставаться здесь, на этом месте! Любой ценой!

— Эта мысль понятна, уважаемая Гвиневра. Но как конкретно вы предлагаете задержать наш огромный Замок – на этом месте?

— Ха! – заведующая теплицей фыркнула, — А чего тут много думать? Способы, чтоб удержать любой корабль на месте, известны давно! Якорь!

Питер подумал, что толстушка-то у них – молодец. Мыслит, а обычно и ведёт себя – как настоящий мужчина. Даром, что обладает сугубо практичным мышлением и цепким мужским взглядом на мир. Потому что прошёл тот период, когда она ещё могла и смогла родить, и теперь просто… Тоже неплодна. А раз гормоны закончили своё действие – мышление начинает работать… Рационально и практично!

— И из чего же, и как мы смогли бы сделать якорь, удержавший бы на месте такую громадину? – это выкрикнул с места одноглазый Этьен. Ага! Оказывается, есть ещё порох в пороховницах. А точнее – мозг с старческом черепе. Питер не мог на Этьена не посмотреть.

Для собрания тот даже снял затрёпанный комбез, в которых они с Кольбергом обычно ходили, и одел рубаху и брюки. Блин. Получается, почти все сегодня «прихорошились»! Готовились к «выходу в люди». Э, пусть. Склады с одеждой до сих пор — полны. Одевать можно, как и держать в личной комнате, в шкафах, хоть ворох! А собрания, особенно такие, как сегодня, бывают… Примерно раз в год. Ну, и ещё – когда они поздравляют друг друга с Новым Годом!

Гвиневра пожала плечами:

— Это вы у нас – мужчины. Изучали архивы, смотрели документы, оставшиеся от Предтеч. Вот вы и скажите: из чего, и — как! А у меня — всё!

Кинув взгляд на Олега, который кивнул, женщина бочком сошла с возвышения, придерживаясь руками за тумбу, и прошла к своему месту. Села. Руку поднял Этьен.

— Прошу, Этьен. – Олег говорил спокойно. Поскольку старик ещё не начал «выделываться» в своей обычной манере – когда «все виноваты», и «нужно было слушать то, о чём он тогда ещё говорил!»

Этьен тоже удивил конкретикой. И – никаких «я предупреждал!»:

— Док и Гвиневра говорили верно! Мы… Не приспособлены для холодов. Про плавание, правда, не знаю: но у меня и Кольберга нет оснований сомневаться в искусстве древних строителей: думаю, эта хреновина действительно может плавать. И поплывёт, если срочно не воспрепятствуем! И вопрос, вот именно, только в том, как нам удержать наш Замок именно на этом месте. И в вопросе о «якоре» лично мы предвидим трудности.

Во-первых – у нас нет достаточно большого и тяжёлого предмета, который мы могли бы выбросить за борт. Во-вторых – у нас нет достаточно прочного каната, чтоб привязать его к тому, что могло бы заменить этот самый якорь. Ну а в-третьих – якорь должен быть устроен так, чтоб цепляться за грунт. Грунтозацепами. А не удерживать корабль одной только массой. А где у нас тут грунт? Вот именно! Замок стоит на песке! На толстом слое! А за него не «поцепляешься»! Поэтому.

Мы с Кольбергом предлагаем поступить так. Состыковать между собой – пусть не сваркой, которой у нас больше нет, а вкладыванием друг в друга, с последующей клёпкой, несколько толстых труб от системы отопления. Тем более, что она не работала с самого начала. Соединять надо – надёжно. И общую длину сделать – не менее семидесяти-восьмидесяти ярдов. А потом – спустить эту трубу за борт, и как-нибудь вбить её в чёртов песок. На глубину не менее двадцати ярдов. И потом – уже к ней «пришвартовать» наш любимый Замок! Стальными скобами! Или тросами.

Поскольку Этьен замолчал, Олег спросил:

— У вас с Кольбергом – всё?

Этьен какое-то время молчал. Похоже, ждал, не без вожделения, пока кто-нибудь что-нибудь возразит. Но не дождавшись, буркнул:

— Да. — после чего слез с трибуны, и, прихрамывая на обе ноги, доковылял до своего места на скамье. Кольберг пожал ему руку. Олег сказал:

— Спасибо, Этьен, спасибо, Кольберг. Кто ещё?

Руку подняла Сара, помощница Гвиневры. Лет ей, насколько Питер помнил, было ещё на пять-семь больше, чем начальнице. Новую или «выходную» одежду, как и начальница, Сара не одела. Олег кивнул:

— Прошу, Сара.

Забравшись на трибуну, женщина обвела всех хмурым взором:

— «Якорь, труба»! Мне кажется, вы не там ищете решение.

— Будьте добры, Сара – поясните вашу мысль.

— Да запросто. Вот Питер тут сказал, что так называемую «плавучесть» наш Замок обрёл, когда уровень воды океана поднялся ещё на пару дюймов, достигнув, как вы с ним предположили, «ватерлинии». А то, что вы вчера избавились от двухсот литров воды, сыграло роль спускового крючка. Так вот. У меня простое, и практически легко выполнимое предложение. Нужно просто затопить обратно весь наш уровень Джи, и таким образом плавучесть будет утрачена! И мы останемся там, где находимся сейчас! У меня – всё!

— Минутку, Сара. – Олег хмурился, — То есть, вы предлагаете просто «сдать», врагу в виде поступающей воды, весь наш Замок? Навсегда?

— Ну да! А те запасы, что там, внизу, пока остались – просто эвакуировать на верхние уровни!

— А как тогда мы будем бороться с протечками? Ведь если уровень Джи будет полностью затоплен водой, отравленной масдом, нам до мест протекания никогда не добраться. Не говоря уж – о залатать!

— А не нужно ничего залатывать! Пусть себе поднимается! Ведь мы теперь знаем, что выше уровня Ди, то есть – того места, где она там, снаружи, сейчас, вода не поднимется!

Питер поднял руку. Олег это, разумеется, заметил:

— Да, Питер?

Питер, не вставая с места, сказал. Громко и чётко:

— Я лучше всех знаю ситуацию, поскольку лично каждый год измеряю, до какого места на стене дошёл масд, а до какого – уровень воды. Океана. Так вот. Вода не останавливается. В год подъём доходит в среднем до двух дюймов. И если лишить наш Замок так нежданно появившейся плавучести, и затопить его, так, как предложила уважаемая Сара, через сто шестьдесят три года масд перевалит через парапет наружной стены. И затопит – все помещения. И что нам тогда делать, и как выживать?

— Ну, во-первых – выживать придётся не нам, а нашим далёким потомкам! – Сара старалась сдерживаться, но это у неё плохо получалось. Консерватор в ней так и «пузырился», — И, во-вторых: кто сказал, что уровень воды в океане будет повышаться и дальше? Когда-то же закончатся эти чёртовы льды и снега Антарктиды и Гренландии! И вода перестанет прибывать!

Руку подняла Линда, жена Боба:

— Можно, Олег?

— Прошу. Подниметесь сюда?

— Нет, я прямо с места. У меня сильные возражения против плана затопить Замок. Это просто способ оставить огромную и, скорее всего, неразрешимую и смертельно опасную проблему – нашим потомкам. Это будет – неправильно. И назвать такое решение грамотным у меня лично — язык не повернётся!

— Мысль понятна. – Олег удовлетворённо кивнул, — Но напомню: мы сейчас должны выслушать всех. И попытаться найти все возможные решения проблемы. И озвучить все предложения и способы – даже самые показавшиеся бы глупыми и опасными! А уж только потом детально все их обсудить, и выбрать из них то, что покажется нам, нам всем – грамотным. И приемлемым.

Предложение Сары о затоплении Замка мы выслушали. Кто — следующий?

Следующим захотел быть Константин. Питер мысленно ухмыльнулся: Константин успел рассказать ему о своём предложении.

— До сих пор все предложения уважаемых выступавших сводились к тому, чтоб тем или иным способом оставить наш дом, наш Замок – здесь. Близко к экватору. На проверенном столетиями месте. Можно сказать – обжитом нами. И Предтечами.

Но почему мы – здесь?! Почему те, древние, Хозяева, проектировщики, и строители заказали и соорудили наш Ковчег — именно в песках Сахары? Что, не нашлось другого, более подходящего и удобного, места? Кто-нибудь может предположить?

— Здесь тепло!

— Здесь не было никакого населения!

— Тут много солнца! И ветра! Поэтому солнечные панели и ветрогенератор работали хорошо!

— Вокруг – только пески! Сюда не должны были добраться зомби!

Высказывались и другие мысли. Константин лишь кивал, никому не возражая. Но когда стих гул голосов, сказал:

— Всё это верно. Но – лишь частично! Как я предположил давно, и многие из наших предков и даже Предтеч предполагали тоже – основной причиной было не это. Впрочем, подумав, вы и сами признаете, что то, что вы говорили и предполагали – несущественно. А существенно лишь одно.

Во время ядерной войны, при обмене ударами атомными и термоядерными зарядами, сюда не должен был попасть ни один!

Потому что здесь – действительно ничего нет!

Здесь, в сердце самой большой на Земле пустыни – нет ни крупных городов, ни стратегически важных, или военных, объектов! Смысла тратить бомбы на уничтожение здесь чего бы то ни было – не было!

Так вот. Основная мысль, которую я пытаюсь сейчас донести до вас всех – что заказчики, проектировщики, и строители этого Ковчега как раз и исходили из этого. И предполагали: война — случится. Ядерные державы поуничтожают города, людей, и вооружённые силы друг друга. После чего на планете наступит ядерная зима. И снега и льды скуют всю поверхность. И так и случилось. Мы с вами — ну, вернее, наши далёкие предки! — это видели.

Но!

Проектировщики и строители знали. Что не пройдёт и каких-то тридцати-сорока лет, как облака рассеются, солнце снова будет достигать поверхности, и зима пройдёт. Ну и тогда можно станет наконец, как в Библии – выйти из Ковчега, и снова заселить всю поверхность Гомо Сапиенсом! То есть — нами! Потомками выживших после этих сорока, или чуть больше, лет.

— А как же – масд?! – это выкрикнул Азам.

— Да. Масд, конечно – главный фактор, которого заказчики Замка не учли. И он надёжно отрезал нас, да и любых других возможных обитателей Замка отрезал бы, от возможности выйти и «заселить». Но!

Теперь, когда у нас появилась реальная возможность куда-нибудь доплыть, — Константин выделил тоном это слово, — и попытаться добраться до тех возвышенных мест на планете, например, гор, или плато, куда масд не доходит, как мне лично кажется, самое время воспользоваться этим подарком судьбы!

— То есть, ты предлагаешь ничего не делать, а просто… Отдаться на волю волн и течений? – Саймон тоже знал про план Константина, но его не одобрял. И пока что и Питер этот план тоже не одобрял. Уж слишком он… Непривычен. Плыть куда-то по воле, вот именно, волн и течений – страшно!

— Ну почему же – отдаться? Мы могли бы попробовать как-то… Направлять это движение. Ведь могли же это делать древние мореходы? Ещё до изобретения железных кораблей, двигателей и винтов.

— Можно? – Питер снова поднял руку. Олег кивнул:

— Да, Питер.

— Вариант, предлагаемый Константином, представляется лично мне – опасным. Дело ведь не в том, что мы постоянно чиним протечки в днище нашего «корабля». И даже не в том, что мы не знаем, куда нас понесёт течением. А дело в том, что древние парусники – мы все про них читали и учили ещё в школе! – имели то, что позволяло уверенно менять направление их движения: киль и руль! Плюс, конечно, паруса. А Замок у нас – квадратный. Ни киля ни руля у него нет. И сделать вряд ли удастся: уж слишком он большой и тяжёлый. Кроме того, если б мы надумали сделать что-то вроде рулей, все детали и части, что окажутся в масде и океане – станут ядовиты. И опасны. И их придётся всё время держать там: за бортом. А как тогда их чинить?

Олег кивнул на взгляд Питера:

— У тебя — всё?

— Да.

— Константин. Это и есть твоё предложение?

— Да. И у меня тоже – всё. Поскольку я ещё не придумал, как действительно мы могли бы управлять движением Замка.

— Хорошо. Кто ещё?

Руку поднял Боб. Он ещё не то, что не высказывался, а и, кажется, не слушал. Потому что сидел, полуприкрыв глаза, и откинув голову назад. И Питер было решил, что Боб, уставший от ночного дежурства на Башне, и двух прошедших подряд авралов, просто спит. С полуоткрытыми глазами. Которые в обычном состоянии были навыкате, делая его похожим на рыбу.

Олег предложил:

— Прошу, Боб.

На трибуне Боб смотрелся хорошо. Особенно благодаря новому пиджаку: явно тоже – со склада!

— До сих пор мы выслушали только три варианта. С якорем, трубой для той же цели, и затоплением Замка. Плюс вариант с плаванием в неизвестном направлении. С вечно текущим днищем. И если бы, конечно, не масд, плыть в-принципе, можно было бы. Но!

Есть существенное возражение. Ведь берега океана – обычно пологие. Так называемые «пляжи». Плюс возле них – мелководье, куда Замок, который сидит в воде минимум на тридцать – по измерениям уважаемого Питера! – ярдов, близко не подойдёт. И даже если мы достигли бы такого побережья – преодолеть полосу до материковой части суши, там, где масд стоит десятиметровым слоем – нереально. А в то, что нам попадётся скала, окружённая глубоким океаном, и к которой мы могли бы пришвартоваться, причём — скала отвесная, и выступающая вверх из слоя смертельного тумана хотя бы на пару футов – верится ещё меньше.

Так что пока мы не знаем, куда нас понесёт течением, или сдует ветерком – предлагаю действительно оставаться на месте. С якорем там, или с трубой – неважно. Главное – выиграть время. Чтоб узнать, наблюдая за ними, направление течений и ветров, и – главное! – придумать, как преодолеть полосу масда неизвестной ширины, и глубиной в десять ярдов!

— Ну и как мы будем наблюдать за ветрами и течениями?

— Очень просто, Этьен. – Боб так посмотрел на старика, что стало сразу ясно, что он всё продумал, — У нас же один из Предтеч – профессиональный метеоролог. И он оставил после себя и журнал наблюдений, и записки. Типа – мемуары. Можно изучить. И всё понять! Как и что делать.

— Разумеется, понять это мы сможем. Но где гарантия, что эти направления и скорость движения будут постоянны? Может, они всё ещё зависят от сезонов? – вставший Саймон хмурился, — И летом – дуют и текут в одну сторону, а зимой – в другую? Это нам так и так нужно будет вести такие наблюдения не один сезон, и год. А у нас, вероятно, сейчас каждый день на счету!

— Так. Понятно с этим планом. – Олег решил завершить обсуждение варианта Боба. Кто ещё?

Руку поднял Михаил. Старик, про которого, если честно, Питер и забыл! Но тот смирно сидел всё это время позади скамей, на своей инвалидной коляске, сутулый и седой.

— Да, Михаил. Пусть кто-нибудь поможет ему проехать сюда!

Помог Михаилу Азам – он сидел ближе всех.

— Да простят мне мою старческую плохую дикцию. И слабый голос, — Михаил пошамкал беззубыми дёснами, но Питер-то знал, да и все знали, что при необходимости тот может ого-го как кричать, да и дикция у него отменная – недаром же тоже был преподавателем. Пусть и тридцать лет назад. А сейчас густые кустящиеся брови приподнялись, — Но всё то, что предлагали женщины, кажется мне глупостью. Зато в плане Константина есть кое-что. Хотя бы – надежда. Поясню свою мысль.

Мы живём здесь, в Замке, более трёхсот сорока лет, если верить Журналам и Хроникам. За это время мы использовали более половины всех консервов. Не говоря уж о том, что нет ни новой почвы для теплиц, ни запчастей для генераторов, или рабочих солнечных панелей. Ни семян новых растений. А наши, насколько я знаю из рассказов уважаемой Гвиневры – постепенно мельчают и вырождаются.

Кроме того, протечек сейчас случается – в несколько раз больше, чем, скажем, даже десять лет назад. И никаких шансов на то, что со временем днище нашего «корабля» перестанет течь – нет. А количество главного реагента, Нейтрализатора, тоже – ограничено. Как, впрочем, и цемента, и всего, что приходится применять для латания дыр. И все вы должны принять и понять, что рано или поздно вариант, предложенный Сарой, получится сам собой. Независимо от того, останемся ли мы на месте, или поплывём. Дыр станет настолько много, что мы будем не успевать пломбировать их. И случится это наверняка ещё до того, как закончатся остатки консервов, и питьевой воды в цистернах.

Так что шансов на выживание у наших детей будет немного. Потому что затонувший Замок так и так — затопит. Не водой, так – масдом.

Предлагаю поэтому ещё раз подумать. Что лучше: остаться на месте, и с абсолютной гарантией вымереть через каких-нибудь сто — сто пятьдесят лет, или – пуститься в плавание. Пусть и опасное. Пусть и непредсказуемое. Но! Только оно даст возможность спастись: или нам самим, или уж – каким-то нашим дальним потомкам!

Ну а насчёт протечек…

Повторю: думаю, чинить их придётся чаще и чаще независимо от того, останется ли Замок на месте, или «снимется с якоря»! Потому что как бы прочен не был бетон древних строителей, но против Его Величества Времени бессилен и он! Тем более – что находится под водой. Солёной. То есть – в условиях, которые строители ну никак предвидеть не могли!

— Ну хорошо. Предположим, что мы снимемся и поплывём. – Боб ещё не остыл после своего выступления, — Но что с масдом-то делать?! Как преодолеть то расстояние до берега, к которому мы доплывём? Если доплывём, конечно. Ведь толщина масда – всё те же десять ярдов!

— А есть у меня мысль и на этот счёт. – Михаил покудахтал, что, очевидно, должно было изобразить смех, — Там, внизу, в секции Эф – сорок четыре, хранятся… Водолазные скафандры! С баллонами с кислородом.

— Но их же – только двенадцать! – Олег не удержался.

— Да, верно. Мой план состоит в том, чтобы те первые двенадцать человек, кто будет высаживаться на землю, к которой мы приплывём, привязывали свои скафандры тросом. Тогда их можно будет просто втянуть обратно на корабль. То есть – на стены Замка!

— Хм… — по виду Олега Питер заключил, что тот загорелся. Питер знал их Лидера достаточно для того, чтоб «вычислять» такие моменты, — Интересно. И уже – достаточно конкретно. По-крайней мере, этот план хотя бы даст нам надежду, вот именно, спастись если не самим, то – хотя бы попытаться спасти детей. Кто ещё? – этим вопросом он дал всем понять, обсуждение этого плана пока закончено.

Руку подняла Ханна. Которая сейчас, и все последние десять лет работала кем-то вроде завсклада: вела учёт имуществу, оставшемуся на складах. И объясняла желающим, где и что лежит.

— Прошу, Ханна.

Ханна сказала:

— Ничего, если я с места?

— Прошу.

— Так вот. Времени у меня в моей каптёрке… достаточно. Не так часто ко мне приходят за одеждой, ложками, простынями, или ещё каким-то инвентарём. А я за это время занималась тоже – самообразованием. Читала. Изучала. В том числе и атласы. У меня там, на стене, есть и карта.

Карта Европы и северной части Африки.

Так вот. Мы – ближе всего, и поплыть можем – или в Средиземное море, или уж – вглубь континента. Поскольку с востока и запада вокруг нас — достаточно высокие части Африки. То есть – поплыть, как тут предполагали уважаемые женщины, куда-нибудь совсем уж далеко на север, или уж — к Антарктиде, нам никоим образом не светит! Мы будем «путешествовать» в весьма ограниченном пространстве: вот именно, в акватории, или у побережья Средиземного моря. И к какому бы берегу наш Замок не прибило, ветром ли, течением ли – далеко от экватора мы так и так не удалимся!

Поскольку Ханна замолчала, Олег счёл нужным спросить:

— То есть, уважаемая Ханна, вы присоединяетесь к предложениям и планам уважаемых Константина и Михаила?

— Да. Потому что они дают, вот именно – хоть какую-то надежду. Обрести наконец твёрдую почву под ногами! И жить нормальной жизнью. А не скрести «по сусекам», и с трудом выживать на последних запасах! Тем более, уважаемая Гвиневра честно сказала: пусть пока, — тоном Ханна выделила это слово, — нам голод и не грозит, но все понимают, что без новой плодородной почвы урожаи будут всё меньше. И мы будем питаться всё хуже и хуже. А там, на возвышенностях континентов – хотя бы осталась почва, не отравленная масдом!

— Хорошо. Теперь планы «поплыть» обретают хоть какую-то конкретику. И перспективы. Но Ханна! Я должен сам зайти к вам, и внимательно изучить ту самую карту. Вероятно, и все мы, взрослые, мужчины и женщины, захотим её изучить.

Может быть, кто-нибудь предложит что-нибудь ещё?

Как ни странно, но других вариантов или планов никто не высказал.

Все принялись договариваться с Ханной, когда прийти – чтоб взглянуть на карту. Питер знал, конечно, как эта карта выглядит: она у Ханны в каптёрке была просто приклеена к стене за её рабочим столом.

Однако ни он, ни кто-либо ещё, не загорался до этого момента страстным желанием оживить в мозгу сведения, полученные в школе – по части географии. Питер подумал, что это и понятно: до сих пор не было ни единого шанса, что им светит побывать где-либо ещё помимо того триста сорок лет неизменного места расположения их Дома, где они сейчас.

Питер мысленно усмехнулся: вот он – тот «долгожданный» час! Когда «круизный лайнер» (Он читал и про такие!) под названием «Замок» отправляется в «увлекательное путешествие»! По «живописным местам!..

Впрочем, не будем торопить события.

Может, Олег посчитает, что пускаться в путь – преждевременно.

Да и голосование Общины ещё не состоялось.

Основное обсуждение проблемы и путей его решения состоится, вероятней всего, послезавтра. Олег не любит торопить события. Все должны всё хорошенько обдумать. И переговорить с друзьями-подругами.

Но что-то внутри него, какой-то тоненький голосок, некий маленький чертёнок, говорил о том, что скоро они тронутся в Путь!..