Концлагерь Равенсбрюк.
Номер пять. Каторги, труд.
Красота утех для СС пруд.
Не красавиц. Без наркоза. На эксперименты науки.
Умирают без анестезии. В голоде и в клоустрофобической муки.
Подопытные кролики. Для проверки лекарств.
Невыносимая, непереносимая боль. В Смерти женских царств.
Дом обслуживания клиентов.
Бордель красивых женщин. Для Вермахта агентов.
Надругался над женщиной. Фашистский голем.
Ложишься в постель не с любимым, а с нацистским троллем.
Плачет и рыдает душа. От стыда.
От срама в слезах глаза.
По пользовался женскими чувствами и честью. Для девушки позор.
А девушке только остаётся рыдать. В дали взор.
Две фабрики. Текстиль и обработка кожи.
Пытки и издевательства тоже.
Но морозе. На плацу стоишь часами.
Для проверки номеров. Голые в сраме.
Нет уважения к даме.
Голяком на плацу. В любую погоду.
Выбор для развлечений. Сс взводу.
Работа тяжёлая. На ровне с мужиками.
Унижения достоинства оскорбительными речами.
Портные и меховщики, сапожники прибыли. Факты.
Для Вермахта. Денежные бюджета вставки.
Пяти метровая кирпичная стена.
Колючка под током заведена.
Забитые до отказа девами бараки.
Подъём в четыре, В пять утра.
Двенадцати часов. Ишачишь как батраки.
Капы – это зечек. Порядок в сарае.
Зверь в юбке. Для неблагонадёжных в Зграе.
Палкой отходит. Просто так.
Для профилактики. Это ж рабочий батрак.
Паек, поддельный кофе. И овощей мыска.
Непонятный Из чего Хлеб и кусок огрызка.
Акция На морозе. Без одежды – порка.
Плетью в три подхода по двадцать пять раз. Привселюдно. Палки тёрка.
Хочешь сбежать? Поймали.
И в огне живым до пепла соткали.
Кто помогал? В этот побег.
Будут пытать всех:
С мясом. Вырывание ногтей.
И вытягивание в длину костей.
Язык оторвут или голову разорвут.
Под ногти. Горящие спички.
Умирают от невыносимой боли. Птички.
И одна видит весь день. Ужас пыток.
Не все увидели живыми своих деток?
Отработка – действие. Горящая смесь.
В ясном сознании. По живому. От боли хоть на стену, Лесь.
Отработка методик операций. В сознании.
Лечения своих больных солдат. Наука в достоянии.
Спец. Площадь для расстрела.
Дом – травление газом. Где последнюю песню ты спела.
Перед глазами казнь. Её дитя.
На позднем сроке ужасный аборт. Проводила свинья.
Лишали, травили, как животное эксперимента и расходный материал.
Фашисту надо, чтоб унижения. Продолжился бал.
Двадцать две нации девичьих сердец. Лагерь Равенсбрюк.
Где пытки и жестокие казни. Это фашиста трюк?
Женский ад. В сто тысяч смертей.
Обезвоженных и изнеможённых. И обезображенной души теней
Сильно. Страшно и горько.
Андрей, что это было?
Побег в другую реальность.
В таком случае, автор вполне может заявить новую прорывную форму в стихосложении! Впрочем, тут и концепция содержания тоже тянет на патент!
В каком смысле, что это было?
Только не сердитесь, Андрей, я имел в виду ваше стихотворение.
Как вы сами можете характеризовать то, что опубликовали? Или это не ваше?
Форма имеет право на существование, без вопросов!
Всё! Кажется, Андрей Родинов рассердился!
Ни чего я не сержусь.
Дорогой Андрей! Теперь вам ничего не остается более, как развивать вами же созданное практически с нуля направление в стихотворчестве – метакубофутуристический сверхреализм ! Удачи!
Я не сильна в поэзии, но мне форма
изложения кубофутуристов напомнила… “Буду,
бешеный,
вгрызаться в ножища,
пахнущие по́том и базаром.
Ночью вско́чите!
Я
звал!
Белым быком возрос над землей:
Муууу!
В ярмо замучена шея-язва,
над язвой смерчи мух”. Помните Маяковского? Они когда то сами декларировали свои произведения как “пощещина общественному мнению’. Такая форма… Такое видение автора… Жуть происходящего я лично почувствовала и прониклась.
Лана, это было сильно и убедительно!
Я пришел к выводу, что Андрей нисколько не хуже в своем напоре самого Маяковского!