Номер пять – каторги труд
Красота утех, для СС пруд
Не красавиц, без наркоза,
на эксперименты науки
Умирают без анестезии,
в голоде, и в калоустрофобической муки
Подопытные кролики, для проверки лекарств
Невыносимая, непереносимая боль, в
смерти женских царств
Дом обслуживания клиентов
Бордель красивых женщин, для Вермахта агентов
Надругался над женщиной, фашистский голем
Ложишься в постель, не с любимым, а с нацистким тролем
Плачет, и рыдает душа, от стыда
От срама, в слезах глаза
По пользовался женскими чувствами, и честью, для девушки позор
А девушке, только, остаётся рыдать, в дали взор?
Две фабрики текстиль, и обработка кожи
Пытки, издевательства тоже
Но морозе на плацу, стоишь часами
Для проверки номеров, голые в сраме
Нету уважения к даме
Голяком на плацу, в любую погоду
Выбор, для развлечений СС зводу
Работа тяжёлая, на ровне с мужиками
Унижения достоинства, оскорбительными речами
Портные, меховщики, сапожники – прибыли факты
Для Вермахта, денежные бюджета вставки
Пяти метровая кирпичная стена
Колючкой, под током заведена
Забитые до отказа, девами бараки
Подъём в четыре, в пять утра
– двенадцати часов ишачать, как батраки
Капы – зечек порядок, в сарае
Зверь в юбке, для неблагонадёжных в зграе
Палкой отходит, просто так
Для профилактики, рабочий батрак
Паек, поддельный кофе, овощей мыска
Непонятный из чего хлеб, кусок огрызка
Акция – на морозе, без одежды порка
Плетью три подхода, по двадцать пять раз –
привселюдно палки тёрка
Хочеш сбежать? – Поймали
И в огне, живым до пепла соткали
Кто помогал в побег?
Будут, пытать всех:
С мясом вырывание ногтей;
И вытягивание в длину костей;
Язык оторвут, или голову розорвут;
Под ногти – горящие спички;
Умирают, от невыносимой боли птички.
И одна, видит весь день – ужас пыток
Не все увидели, живыми своих деток?
Отроботка – действие, горящая смесь
В ясном сознании по живому,
от боли хоть на стену лесь
Отработка, методик операций, в сознании
Лечения, своих больных солдат, наука в достоянии
Спец площадь, для рассрела
Дом травление газом, где последнюю песню спела
Перед глазами, казнь её дитя
На позноком сроке, ужасный аборт, проводила свинья
Лишали, травили – как животное, эксперимента
и расходный материал
Фашисту, надо, чтоб унижения, продолжился бал
Двадцать две нации девичих сердец – лагерь Равенсбрюк
Где пытки, и жестокие казни – фашиста трюк?
Женский ад, в сто тысяч смертей
Обезвоженных, и изнеможённых – обезображенной души теней
Концлагеря В.О.В.
Автор публикации
Сильно. Страшно и горько.
Андрей, что это было?
Побег в другую реальность.
В таком случае, автор вполне может заявить новую прорывную форму в стихосложении! Впрочем, тут и концепция содержания тоже тянет на патент!
В каком смысле, что это было?
Только не сердитесь, Андрей, я имел в виду ваше стихотворение.
Как вы сами можете характеризовать то, что опубликовали? Или это не ваше?
Форма имеет право на существование, без вопросов!
Всё! Кажется, Андрей Родинов рассердился!
Ни чего я не сержусь.
Дорогой Андрей! Теперь вам ничего не остается более, как развивать вами же созданное практически с нуля направление в стихотворчестве – метакубофутуристический сверхреализм ! Удачи!
Я не сильна в поэзии, но мне форма
изложения кубофутуристов напомнила… “Буду,
бешеный,
вгрызаться в ножища,
пахнущие по́том и базаром.
Ночью вско́чите!
Я
звал!
Белым быком возрос над землей:
Муууу!
В ярмо замучена шея-язва,
над язвой смерчи мух”. Помните Маяковского? Они когда то сами декларировали свои произведения как “пощещина общественному мнению’. Такая форма… Такое видение автора… Жуть происходящего я лично почувствовала и прониклась.
Лана, это было сильно и убедительно!
Я пришел к выводу, что Андрей нисколько не хуже в своем напоре самого Маяковского!