Зоркий с «Сокола».

– …Напиши про меня, – просил Гоша Иннокентьевский, – только придумай что-нибудь хорошее, чтобы жизнь моя прошла не зря.
Сосед мой, «потомственный вдовый алкоголик» Гоша Иннокентьевский, «загадочный молодой пенсионер примерно пятидесяти пяти годиков», не зная, но без меры уважая букву «ё», имел от всего «отличноё личноё мнениё».
– Вот был СССР и были вечные ценности: Леонид Брежнев, хоккей и Алла Пугачева. Потом все умерли, да и хоккей наш уже какой-то не наш.
– Пугачева же ещё жива! – ужаснулся я.
– Да? – Гоша в сомнениях задумался. – Ну, это ей так кажется…
– А сейчас?
– А что сейчас? Кругом одни супермаркеты и никакой культуры…

Показывая ладонью свой небольшой рост Гоша энергично говорил при этом:
– Мал клоп, зато вонюч!

…Так вышло, что одним июльским вечером на моем балконе задумчиво стояла и курила свои дамские сигареты чудесная девушка Вика. И мы, вероятно, думали друг о друге, готовые, возможно, сказать друг другу нечто важное. Именно в этот момент в соседней лоджии неряшливым фантомом возник Гоша, и, по-ленински сощурившись, отчетливо выговорил:
– Вчерашняя моложе была, – и через паузу, смягчая, – но эта – красивее. И обеи хороши, когда больши! Особенно в таком разрезе…
Подумалось, убью Гошу. Этой же ночью кончу!
– Вы с Сокола? – спросила, утверждая, Вика.
– Да. А что?
– Зоркий.
Гоша одобрительно кивнул мне:
– Она ещё и умная! С такими не только спят, на таких ещё и женятся.

Иннокентьевский – советский атеист. Но о Боге он говорил шепотом, вздрагивая и странно оглядываясь. Как будто страшась увидеть…
– Ты, главное, пиши это слово с большой буквы «Б», – советовал Гоша, – не перепутай. И букву тоже. А то – мало ли?
О любимой навсегда родине Гоша говорил кротко:
– В России все проживают не свои жизни. И, как правило, без любви. Это хорошо – без любви покойнее. Главное, чтобы была вера.
У Гоши есть Вера – дочь. Красивая, изнуренная абортами и разводами пожилая девушка тридцати трех лет. Раз в год Вера «устраивает» папу в наркологический диспансер, где Гошу безуспешно пытаются вылечить от алкоголизма. Две недели Иннокентьевский в неравной схватке, в одиночку, скрывая гладиаторскую ярость, противостоит своим врагам – врачам, «убийцам в белых халатах салатного цвета». Гоша не говорит правду. Замалчивает ложь. Лицемерно изображает трезвость. Объяснял он это со свойственной домотканым философам отстраненностью:
– Если, на, не пить, то можно, бля, задуматься. А там, на, рукой подать до, бля, дурдома. А я хочу околеть в здравом уме, чтобы понимать, на, как это – умирать, бля.
Порой Гоша полуинтеллигентно заменял обсценную лексику на «бля» и «на».

Однажды, находясь в особенно трезвом состоянии Иннокентьевский с агрессивной угрюмостью попросил меня познакомить его с «одной из твоих».
– Смотри, – стал нахваливать себя Гоша, – я виртуозно отвариваю сосиски, мастерски варю растворимый кофе, идеально раскладываю заранее нарезанный хлеб. Не притрагиваясь, храню вместе и гвозди, и молоток. Экономно трачу свою пособную пензию. Двадцать лет ношу одни и те же мемориальные джинсы. Словом, незаменимый в хозяйстве человек!
Содрогнувшись, я не пообещал даже подумать.

Когда подходит его очередь, Иннокентьевский моет полы в нашей секции в старых не тапочках, но тапках, в «пожилых портках» и в клетчатой рубашке – гардероб из магазина, который он называет «хенде хох» – second hands. При этом из кармана его рубашки торчит… чистый носовой платок.
Летом он здоровался со мной через лоджию. Зимой звонил по телефону и вместо «Привет», спрашивал:
– Ты с бабой? Нет? Я зайду.
Когда я не хотел его видеть, отвечал:
– С бабой.
Через какое-то время Иннокентьевский стал хитрить:
– Предъяви. Можно в одетом виде. Хотя…
И я предъявил. В одетом виде.
– Настя, знакомься, это – деда Гоша, пенсионер.
– Ты не только слово, ты еще и телоблуд! – сказал он мне потом с огромной досадой.

Случайно выяснив, что Гоша всё же знаком с грамотой, я дал ему томик Чехова с «Чайкой». Иннокентьевский «перебрал знакомые смыслы букв». Затем трактовал:
– Этот, матёрый, ей, которая Чайка, сделал ребенка. И, ясное дело, бросил. А тот, начинающий литератор, всё ещё безнадежно влюбленный в Чайку болван, взял, да и застрелился…
– Так тебе понравилось?
– Нет, – строго сказал Гоша, – мне вот это: «жизнь человечья, что сюжет для небольшого рассказа» – не нравится. Категорически, на, я подчеркиваю. Сразу, бля, видно, чахоточный сочинял. От чахотки Чехов, совпадая, на, фамилией, и зачах. Мне больше по душе Федор Достоевский и его: «Широк русский человек, надо бы, мать его, его обрезать!»
– Что-что-что?!
– Сократить, идиот, сузить! Мы с Фёдором это имели ввиду!
Почесав в лысом затылке Гоша задумчиво добавил:
– Надо же! Был Советский Союз и было ощущение страны, сейчас этого нет. Наверное, молодость, так и не наступив, прошла. Знаешь, в моей жизни многого не было, и я вольно задумываюсь о загробной сущности, только там будет отличное грузинское вино и десяток-другой юных дев!

Гоша называет меня «известнейшим драматургом нашего подъезда». Мимоходом деликатно интересуется: «Никак выписаться не можешь?» Затем остроумно уточняет: «В смысле, все пишешь?» Узнав, что я давно не только не пишу, но и не записываю, одобряет: «Итак кругом одно дерьмо, а тут еще и ты!» Потом великодушно подбадривает: «Трудно быть никем, будучи великим? А? А-а-а!..»
Недавно Гошу «осенив, ушибло» и он понял «смысл и суть» своей фамилии: «Это происходит от имени Иннокентий и фамилии Смоктуновский, так что я, наверное, какой-то дальний родственник великого артиста, возможно, внебрачный… племянник! Именно от этого у меня такой виртуозный ум»
– Хоть и припеком, – лихорадочно радовался Гоша, – но я, в отличие от тебя, таки умостился в русской культуре! В твоем рассказе умостился!

Почитав мои сюжеты, Иннокентьевский, наставляя, сообщил мне:
– Ты, думая, пишешь коротко, а надо наоборот, учти.
– Учту.
– Сочиняешь примитивно и ни о чем, но, что характерно, интересно.
В итоге Гоша вынес мне контрольный диагноз в упор:
– Писака ты более забавный, чем любопытный.
В последнее время я часто думаю, что бы я делал без него? И в самом деле – что?
…Той ночью, не подозревая об этом, Вика спасла Гоше Иннкентьевскому жизнь.
P.S. На момент написания текста артистка А. Б. Пугачева была еще жива.
(Восточное Дегунино, Дубнинская, 10 марта 2016)

Автор публикации

не в сети 1 неделя

Андрей Ладога5 140

Какой статус?

Комментарии: 616Публикации: 75Регистрация: 03-09-2021

1

1

1

2

1