Рассказики

1

Этому вечеру пора бы уже закончиться.

Диван на котором мы сидим старый и продавленный, нам обоим ужасно неудобно.

Мои колени упираются ему в живот, левая рука затекла, но я не могу пошевелиться.

Я до сих пор не знаю, его ли это квартира.

Потертые стены, белые офисные обои отстают по углам.

За окном темнеет и начинается дождь.

На эстакаде собралась пробка и огни от фар расплываются по стеклу.

Промозглая беспросветная середина октября.

Он дышит мне в шею.

Его ладони лежат на моих лопатках.

Я бы хотела знать о чем он думает сейчас.

Я хочу узнать чем он собирается заниматься завтра.

Я хочу чтобы он, наконец, дал мне ключ.

Я хочу спросить любит ли он меня.

Я готова прожить с ним вечность.

Я говорю ему: ”Вызови, пожалуйста, мне такси”.

 

2

Мой свитер колется и лоб чешется под шапкой.

Электричка битком, шумно и жарко.

Кругом лыжи, палки, ватрушки.

Мы сидим очень близко и постоянно касаемся друг друга.

Он смеется над тем, что я сделала всё не так.

Смеется над моим свитером и спрашивает, как вообще можно было додуматься его надеть, ведь на улице не минус 30.

Он сам сказал, что мы уедем в лес на целый день, а теперь натягивает шапку мне на нос.

Его пальцы теплые и влажные, он берет меня за руку.

Я уткнулась лбом в стекло и смотрю на пролетающие мимо деревья.

Я как-будто в огромном мягком шаре и прошу этот момент: запомнись.

Он трогает меня за плечо и я поворачиваюсь.

Он целует меня, его глаза смеются и я тоже смеюсь.

 

3

Мы виделись однажды и я боюсь встретить его еще раз.

– Ты работаешь в центре?

Я работаю в центре, на Большом Кисловском он в Никитском переулке.

Департамент строительства.

Пешком минута.

Утром я выхожу с “Арбатской”, вечером иду к “Площади революции”.

Он едет на машине, туда и обратно. Один и тот же маршрут.

– Тебе нравится Джармуш?

Он хочет казаться интеллектуалом.

Я не смогла досмотреть даже “Кофе и сигареты”: “Да, он очень самобытен”.

Я хочу понравиться.

В тот вечер я любила Джармуша, виски, сычуаньскую кухню, болела за “Ливерпуль”.

Я заранее знала, что ничего не выйдет.

– Тебя подвезти?

Нет, я доберусь сама.

Я иду к “Площади революции”, сажусь в полупустой вагон и покачиваюсь вместе в остальными.

Мне становится неловко и стыдно.

Как я могла быть такой тупой?

Зачем мне это нужно?

Зачем я вообще с ним куда-то пошла?

Он написал утром.

– Привет, красавица. Проснулась?

Дико и пошло, но я рада.

Потому что уже не ждала.

Я понравилась, или что это?

Мне обязательно отвечать?

Я хочу казаться оригинальной, дерзкой, остроумной.

– Может увидимся вечером?

И я думаю о том, что он старше почти на 20 лет.

 

4

Он пишет пьесы, плохие и вульгарные.

Съемная однушка, 1-я Останкинская, 14 этаж.

Он сидит за столом на кухне: клеенка, пепельница, дешевое вино, старый ноутбук.

Балкон завален пакетами и пластиковыми трубами.

Когда-нибудь пригодятся. Хозяйские вещи.

Я сижу на низкой разъехавшейся табуретке.

В моей руке мутный, заляпанный стакан.

Я думаю, какое у нас может быть будущее.

Я думаю, что лучше пересесть на пол.

Он читает: “Во мраке ходят люди-свечи”.

Я понимаю, что сейчас засмеюсь.

Я говорю: “Мне нужно в ванную, подожди”.

Я открываю кран и смотрю на себя в зеркало.

Тушь потекла и отпечаталось на веках, помада съехала за края губ.

Мне больше не смешно.

Я вспоминаю все места, где разложила свои вещи.

Я понимаю, что они мне не нужны.

Я прикидываю, что если выйду прямо сейчас, буду дома через 40 минут.

 

5

Он лохматый и рыжий, все лицо в веснушках.

Протягивает мне руку. Оранжевый пуховик, синяя лыжная перчатка.

Я только что распласталась посреди тротуара: скользкие ботинки, гололед.

В колене звенящая боль и кажется, что отдает даже в уши.

Он поднимает меня одним движением.

Я неловко болтаюсь на одной ноге и держусь за его предплечье.

От остановки отъезжает мой автобус, я смотрю, как он исчезает в утренней морозной темноте.

Он спрашивает, в порядке ли я.

Я спрашиваю, как ему не холодно без шапки.

Он не очень удачно отшучивается.

Щербинка между зубов.

Я хочу смотреть на него еще хотя бы полчаса.

Я говорю: “Идем пить кофе”.

Он спрашивает: “Когда?”

Я уже опоздала на работу и чувствую себя необычно смелой: “Сейчас”.

Он колеблется.

К остановке подъезжает следующий автобус, праздничный, светлый, теплый.

Я тороплю его мысленно: “Ну же!”

Начинает светлеть и там где проспект сливается с небом появляется красная полоса.

 

6

Одеяло сползло и я проснулась от холода.

Июнь, 3 утра.

Солнце вовсю лупит по прохладным веткам, плетеные цветы на тюле впились в мою спину и я выдираю его из-под себя.

Отталкиваю раму и она глухо захлопывается

Утрамбовываю тюль за синтетической занавеской: желто-коричневая, в цветочек.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

Из-под одеяла выглядывают плечо и ключица.

Мы приехали вчера вечером и долго не заходили в дом.

Бесконечные сумерки, комары, он щекочет мою спину травинкой.

Потом пили чай.

Чайник металлический, круглый, греется на газу.

Здесь баллон: сначала открыть вентиль, потом поджигать.

Кровать узкая, сделана как-будто из фанеры, стоит вплотную к стене, под окном.

Темная лестница, второй этаж.

Цикады трещат. Где-то справа, в ненастоящей летней темноте, квакают лягушки.

Он сказал, что проводил здесь каждое лето.

Речка, карьер, большой муравейник.

Как поместить в выходные всю эту жизнь?

Я тихонько толкаю его, он сонно мычит и открывает глаза.

Я целую его в переносицу и говорю: “Пойдем гулять”.

 

7

Он пришел домой чуть позже обычного и на мгновение впустил мороз с улицы.

Протягивает пакет – белый холодный пластик и говорит:

– Держи.

Внутри серебристые звонкие блистеры, стеклянный, темно-коричневый пузырек с бело-синей наклейкой.

Он говорит про кашель и про открытое горло, и начинает наматывать на меня шарф.

Я пытаюсь устроить шею удобнее и немного растягиваю шарф.

Весь мой сегодняшний день: салфетки, ингалятор, книжка.

Он приносит очень теплое, почти горячее молоко.

Он говорит:

– Пей.

Я пью.

На дне неразмешанный мед, сверху желтая пленка сливочного масла.

Я сижу румяная, под всеми моими слоями, на коже, появилась испарина.

Мне жарко.

На кухне открываются и закрываются шкафы, глухо хлопает дверь холодильника, пищит микроволновка, раскатываются вилки.

Он заглядывает в комнату:

– Идем ужинать. Ты вообще сегодня ела?

Я киваю.

Идём.