Сердце от удивления втянуло чуть больше крови, чем обычно. Спина предательски среагировала на пробегающий холодок и резко вытянулась. Живот испугавшись решил перебраться к ней поближе, и только грудь гордо устремилась тебе навстречу.
Чувство уезжающего поезда. Не успел. Интересно есть ли здесь расписание? Вроде кто-то говорил, что есть, но вот что-то не помню. Ладно, ничего. Дождусь следующего. Дойти бы до него. Чем ты ближе, тем ноги меньше меня слушаются. Странно, я думал такое бывает только в кино. Между нами метров двадцать.
Я узнал тебя по ногам. Дальше решил пока не смотреть, но точно знаю, что это ты. Помню эти ботинки. Кажется, мы вместе с тобой их выбирали. Один шнурок был обычным, в тон ботинкам, а другой был желто-красным как тропическая лягушка или саламандра. Саламандра. Не уверен, что они бывают именно такого цвета, я их вживую никогда не видел, просто в детстве прочитал что-то о них в толстенной энциклопедии. Хотя какая уже разница? Тот яркий шнурок ты все равно сменила на обычный.
В задней части рта, за языком, чуть ближе к горлу, что-то пытается ёкнуть. Наверно необходимые, но вовремя не придуманные слова выходят из нас именно так. Хватило смелости поднять взгляд до плаща. Мне он всегда нравился. В нем было что-то праздничное, даже когда он видел улицу по будням (а это достаточно печальное зрелище. Я про будни). В отличии от меня, он умел тебя радовать. Переодически мне тоже все-таки это удавалось, но с трудом. Странно. Иногда мы не знаем, что проживаем те самые моменты, которые только и ждут, чтобы мы им порадовались. Не дождавшись от нас ничего хорошего они разочарованно уходят. Что за страшная сила заставляет их возвращаться к тем, кто им не рад? Надежда? А на что я надеюсь? Что я скажу, что я сделаю, как я себя поведу? А ты? Обнимемся ли мы, может поцелуемся и возьмёмся за руки, забудем все, начнём жить заново, снова дома будут гореть гирлянды на Новый год, друзья перестанут чувствовать себя неловко со мной (а может быть и с тобой), непонятно откуда возьмутся свечи с цифрами на торте, по телевизору снова начнут показывать что-то приличное, ручка начнёт опускаться на бумагу лишь для того, чтобы подниматься снова и снова, еда из этой мерзкой пропахшей полуфабрикатами микроволновки переместится в духовку, что же будет? Осталось метров десять. Чувствую, руки трясутся как в винном отделе супермаркета, кончики пальцев на ногах замерзают без открытого на ночь окна, ребра держатся все ближе друг к другу, пытаясь усмирить бьющееся прямо в них сердце.
Ремень старой кожаной сумки до сих пор подвязан старой атласной фиолетовой лентой. Странно, что это сочетается. У других бы не сочетался. Вообще сочетания — не моя любимая тема, мне это никак не даётся. Говорят, что я тяжелый человек и всегда перевешиваю. Хотя как мне кажется, я достаточно лёгкий. Выбросить меня из жизни особого труда не доставит.
Осталось совсем немного. Ты до сих пор носишь брошку, которую я подарил тебе на какой-то праздник. Интересно, ты просто так, по привычке её надеваешь или она для тебя ещё что-то значит? Я искренне не хочу этого знать. Я вижу твой взгляд и не понимаю его. Даже не стараюсь, просто знаю, что не получится. Пара шагов, носки наших ботинок с опаской переглядываются. Руки испугались и спрятались в карманы. Сердце чего-то ждёт.
Автор публикации
