Мертвый День

Ветер срывал пожелтевшие листья с деревьев, словно пытаясь их увести из этого странного и неуютного городка. Он подбрасывал их в воздухе унося как можно дальше, но силы заканчивались, не пролетев и нескольких метров опускал их на землю, оставляя доживать последние дни на солнце. Деревья раскачивались из стороны в сторону будто бы избавлялись от надоедливых листьев, пытаясь облегчить свою ношу.

Этот город пропах чем-то гнилым и жутко вонючим, как мясо, пролежавшее на солнце больше месяца по которому уже ползают голодные опарыши, пытаясь поглотить его. Сюда очень редко кто приезжал, а единицы, кто здесь бывал, стремительно убирались отсюда. Это место пропахло смертью, но кто здесь родился, всего этого не замечали. Они привыкли с детства к этим бледным и угрюмым лицам людей, к этому запаху, который уже не казался таким противным. Тут редко кто вглядывался в лица проходящих людей, все боялись… Боялись в этих лицах увидеть себя настоящего, себя со стороны. Все и каждый пытались держаться от друг друга подальше – социум гнил каждый день ожидая своего исхода. Смысл жизни был потерян, да и был ли он здесь вообще когда-нибудь?

Люди слонялись по улицам без цели. Ходили на нелюбимую работу, с начальником козлом, который считал всех своих подчиненных говном, по крайней мере, запах от них исходил именно такой. Начальник же в своем самом дорогом костюме, из самых дешевых брезгливо смотрел на рабочих пчелок и обрабатывал руки антисептиком, не желая что-нибудь подхватить от них. Но на самом деле все не так плохо, как можно подумать, все было еще намного хуже, чем можно представить.

В этом обществе людей процветал кромешный хаос, казалось, что человечность уже пропало, всех беспокоило лишь своя жизнь, к которой они тоже относились с брезгливостью. Это было прекрасное пристанище для маньяков, здесь никто не дорожил своей жизнью, но даже они сюда не приезжали, боялись сгинуть с остальными жителями этого городка. Боялись стать, как они – черствыми и поглощенными жаждой ненависти к себе и всем, боялись потерять удовольствие от криков и воплей своих жертв, боялись сами стать своей жертвой…

Все куда-то спешили, пытаясь не пересекаться взглядами с другими людьми. Хотя спешкой это было трудно назвать, медленный умирающий шаг, да и куда спешить? Если хотелось только поваляться перед теликом на диване и впитывать в себя, как губка, тонны информационного мусора – все в мире плохо, вы никому не нужны, но если приобретете этот товар, то станете самым счастливым человеком на земле и плевать, что потратите последние деньги, которые откладывали на квартплату, ради счастья нужно рисковать всем, а пожить и на теплотрассе можно. Маркетинг сходил с ума высасывая все, что только можно, включая жизнь людей. Гнить лежа на диване – была последняя стадия отчаяния, но оставались еще те, кто бродил по улице пытаясь не попасть в петлю.

Ветер продолжал гнать листья по асфальту, помогая им сбежать из места, наполненного отчаянием, но несколько листьев уперлись во что-то мягкое и едва теплое. По середине улицы лежало обездвиженное тело в луже густой, красной еще теплой крови, а из спины торчал кухонный нож с деревянной ручкой. Прохожие будто бы не замечали его, запинались об тело, что-то бубнили себе под нос и шли дальше по своим делам, не предпринимая никаких действий. Для них этого тела словно не было.

Помочь?

Вызвать скорую?

А для чего?

Минус один человек. теперь будет проще жить. Был он плохой, хороший, добрый, злой – какая разница? Избавиться от человека, не прикладывая к этому рук была мечтой каждого. Люди так и опускались, даже тонули по уши в этой грязи, что вовсе и не замечали, как сильно они хотят перегрызть глотки друг другу, но никому этого не показывали. Но и прятать это под фальшивой улыбкой не было смысла, поэтому на лице каждого застыла нелепая гримаса отчаяния.

Недалеко стояла остановка, у которой был довольно неплохой вид, если у тебя зрение минус пять. К ней не совсем плавно, а скорее неуклюже, кряхтя выпуская грязный дым из ржавой выхлопной трубы, подъехал автобус, если его можно было так назвать. Коррозия покрывала всю кабину, а стоять в нем было невозможно, появлялось чувство, что пол сейчас провалится, а ты окажешься под колесами, но несмотря на все это, все ездили на нем, без всякого намека на страх. Будто они только и ждали своего исхода.

Из этого “прекрасного” транспортного средства вышла маленькая девочка, лет тринадцати и было в ней что-то не так. Она не была похожа на всех других жителей этого городка. Ее взгляд был направлен прямо, а не в пол, как у всех здесь живущих, ее лицо не передавало каких-то отрицательных эмоций. Она даже любезно со всеми здоровалась, только ей никто не отвечал, но ее это ни капельки не расстраивало. В руке она держала цветок с солнечными лепестками. На секунду девочка посмотрела на него и невольно улыбнулась. Такая искренняя улыбка могла осветить весь этот серый, никчемный городок. Но даже это мгновение прекрасного не дало никакой реакции у людей, возможно, потому что они не привыкли смотреть в глаза кому-то, кроме самого ничтожного, противного и мелочного человека, которого каждый день видели в своем зеркале.

Девочка любопытно смотрела вокруг и заглядывала в лица мимо проходящих людей, и не могла уловить ни на секунду отголоска улыбки, радости, удивления – чего-нибудь, что дало бы ей надежду на человечность. Она смотрела в эти искаженные лица и создавалось ощущения, что они давно мертвы. Желтые зубы, неделями не мытые волосы, собранные камками, худощавое тело, которое так и просилось, чтобы ему дали хоть немного еды. От всего этого вида по телу начали бегать толпы неприятных мурашек, такая картина заставила зажмуриться юницу и покрутить головой, отгоняя эти мысли.

Преодолев неприятные ощущения, ее взгляд устремился куда-то вдаль. Она заметила молодого парня, который лежал на асфальте в собственной луже крови. Без всякого смущения она подошла к нему, в этом городе она привыкла видеть насквозь гнилых и мертвых людей, поэтому сейчас ее ничего не пугало, даже нож, торчащий в спине. Девочка наклонилась над телом и повернула его на бок, чтобы рассмотреть черты лица.

— Девочка, оставь его – он же дохлый. – внезапно за ее спиной возникла худощавая фигура, которая нервно вдыхала едкий дым сигарет в легкие и выпускала его наружу. Хотел он предостеречь девочку от чего-то ужасного или просто подошел от скуки, было непонятно, но не дожидаясь ответа он развернулся и ушел, кидая тлеющую сигарету на асфальт.

— Это вам только так хочется думать… – сказала девочка, вглядываясь в бездыханное лицо парня, оно было такое, как и у всех, только не настолько мертвое. Свой прекрасный цветочек она положила ему за ухо и мягко улыбнулась парню, глядя в окровавленное лицо.

— Идем со мной гулять? – спросила девочка словно в пустоту, оставаясь без ответа. Но она привыкла, что ей никто не отвечает, поэтому схватив тело за руку она поволокла его в парк, оставляя за собой кровавый след.

* * *

Почему именно парк? Наверное, потому что лучше места здесь и нет, не считая своего уютного дома, хотя и выглядел он довольно пагубно. Ветер разносил весь мусор вместе с желтыми, безжизненными листьями по парку, только сильнее захламляя его. Здесь практически никого не было, от силы шлялись три калеки, не находя себе места в этом безобразном городе. Где-то на лавочке лежал бомж, которому кто-то очень громко крикнул: “Вставай, урод!” Хотя возможно он уже давно умер, но кому было дело до этого? Отсюда трупы вывозили пачками. Все это делалось ночью, чтобы никто не видел, а город продолжал свою неторопливую жалкую жизнь, которая должна была в скором времени закончится.

На удивление всему, тут продавали мороженное, которое было на вкус, как селедка с молоком. Этим мороженным торговала милая продавщица с улыбкой маньяка, которая через каждые пару секунд очень странно смеялась, показывая во всей красе свои противные, черные, догнивающие зубы. Это был один из немногих людей, кто заглядывал тебе прямо в душу, пытаясь съесть изнутри. Ее вид вызывал немедленную рвоту, было не ясно, отчего тошнит больше, от вида продавщицы или запаха мороженного. Трудно поверить, но это морожено многим нравилось, и они с непременным удовольствием ели его. Скорее всего из-за отсутствия выбора.

—Тебе какое мороженное – ванильное или шоколадное?

Ответа все также не было, словно сама себя спрашивала девочка, но покупать мороженное она не спешила, а только окинула взглядом продавщицу и подмигнула ей. У той даже рот открылся от удивления, а сердце заколотилось сильнее, она ощутила новое чувство, которое не могла понять и объяснить словами. От внутреннего ощущения тревоги она закрыла свой прилавок и начала быстрым шагом уходить домой, а за этим всем наблюдал какой-то алкоголик, который нервно допивал последнюю бутылку водки и вглядывался в ее этикетку, стараясь разобрать, уже изрядно плавающие буквы.

— В этом обжигающем напитке больше смысла, чем в моей жизни. Эх… Еще одна пустая бутылка, как опустевшие души людей. – Он еще продолжал что-то бубнить себе под нос, тем временем, как девочка пропала из виду.

Долгое время тело таскалось по всему парку, оставляя алую полосу за собой. Юница даже умудрилась покататься на карусели с лошадками, каким-то образом закинув тело на соседнюю лошадь. Ветер с силой врезался в лицо девочки, которую заполняли радостные эмоции, а обмякшее тело парня только свисало с лошади, не чувствуя ничего. Да и что может почувствовать мертвый человек?

В заключении этого погибающего дня они сидели в местном кафе, которое славилось абсолютно ничем. Здесь люди ели, чтобы жить, а какое говно им подсунут, было не столь важно. В таком месте можно было сразу представить бегающих, мелких и противных тараканов, которые лазают везде, где им только вздумается. Но не тут-то было, даже тараканам было не уютно находится в такой обстановке, что они пытались сбежать отсюда, только не всегда удавалось, часто слышался хруст под ногами или жадное чавканье бутербродом, в коем была своя живая изюминка, которая иногда успевала вырваться из-под хлеба и начинала бегать по заведению, до тех пор, пока его кто-нибудь не поймает и не съест живьем.

Девочка усадила мертвого парня на стул, и сама села напротив него. Насквозь прогнивший пол жалобно скулил при каждом шаге, словно умолял: “Пожалуйста, хватит по мне ходить, я же сломаюсь”, но в этом мире мало к кому прислушиваются, поэтому в дальнем углу, этого заведения, послышался ужасающий треск, от которого чуть кровь из ушей не пошла. Какой-то очень полный дядя не расслышал жалостливый писк пола и провалился в него, только это никого не волновала, даже самого этого “дядю”. Он безразлично пялился в пол, точнее в то, что от него осталось, и только слегка качал головой.

— Какой ты смешной и молчаливый. Ты такой всегда? – Продолжала расспрашивать девочка, своего нового друга, но тот спокойно сидел на стуле, слегка опустив голову и положив одну руку на стол продолжал игнорировать вопросы. — Или только когда мертвый? – Она невольно положила ладонь на его руку, будто проверяя, насколько сильно он утонул в своих мыслях, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но ощущался лишь мертвый холод и ничего больше.

Она излучала тепло. Среди всех этих умирающих людей она была лучиком надежды на счастье, но люди были слишком заняты собой, чтобы понять это. Поэтому с каждым днем им все сильнее хотелось уснуть в мягкой, уютной и теплой кроватке, а после больше никогда не открыть глаза. Они слонялись по улицам, потерянным шагом пытаясь найти путь домой и не всегда это удавалось.

Безумная девочка давно уже ушла из кофе и направлялась домой, не бросая своего друга. За весь день никто не предавал особого внимания, что она тащит за собой труп, никому нет до этого дела, но как оказалось не всем все равно…

— Ты посмотри! Маленькая девочка гуляет с мертвым человеком! В наше время такого не было, куда только родители смотрят! – Ворчала какая-то бабка у подъезда, тыкая локтем в своего не очень разговорчивого собеседника, да впрочем и не очень живого. Над головой старика уже начинали летать мухи, а запах исходил такой, будто он гниет уже неделю, возможно и дольше. И не совсем ясно отчего, то ли от исхода своей жизни, то ли из-за раздраженной болтовни этой бабки.

Кто-то нервно смотрел на эту картину из окна, слегка сдвинув брови к переносице, что начали появляться маленькие морщинки на лице. Только девочка давно скрылась из виду за дверью подъезда, не замечая на себе осуждающих взглядов. Добравшись до своей квартиры, она с легкостью выдохнула и начала плавно развязывать шнурки на кроссовках, иногда поглядывая на парня, уткнувшегося носом в пол.

— Проходи. Чувствуй себя как дома. Я тебе сейчас чай сделаю.

Покончив с обувью, она взяла парня за руку и потащила в ванну. Включила кран и начала умывать его лицо от уже засохшей крови. Кровавые струйки воды быстро скатывались по раковине, завершая один из тысячи безумных дней этого городка. Закончив с лицом, она принялась доставать нож из спины и с трудом вытащила его. После этого момента девочка почувствовала легкость и спокойствие на душе, словно спасла человека от неизлечимой болезни.

Мгновение спустя они уже были на кухни, девочка усадила парня за стол, а сама принялась наводить чай, но все не могла определиться с выбором. Ее взгляд бегал от зеленого чая к черному и обратно. Не в состоянии решить за человека сама, она тяжело вздохнула и начала говорить вполголоса, слегка опустив голову вниз.

— Тебе какой? Черный или зеленый? – Девочка невольно повернула голову и уставилась на парня. В комнате стояла мертвая тишина, будто мир на миг остановился, не было ни малейшего шороха…

— Мне зеленый. Черный не люблю… – парень держал в руке цветок с золотистыми лепестками, который был известен, как пупавка красильная. Он широко улыбался, глядя на него, будто на новую жизнь.