Марина

-Тварь!

Марина прикрыла голову руками, готовясь к удару, который обычно следовал за оскорблениями, но ничего не произошло.

-Даже своё время не хочу на тебя тратить, эгоистичное ничтожество, – мама демонстративно отвернулась и вышла из комнаты.

Марина осторожно подняла глаза и увидела папу, стоявшего у дверей в комнату. Он посмотрел на неё, извиняясь за своё бездействие, но так ничего и не сказал, а потом покачал головой и пошёл вслед за мамой.

Это стало частью повседневной жизни: за малейшую ошибку её ругали, иногда били и, казалось, наслаждались тем моментом, когда она сдавалась и начинала тихо плакать. Никто не защищал, никто и слова против мамы не говорил, потому что все боялись, потому что делать это уже было некому. Бабушка, папина мама, единственный человек, который всегда поддерживал и помогал Марине, умерла два года назад. И с того момента жизнь девочки превратилась в игру на выживание. Возвращаясь домой, она старалась быть как можно более незаметной, мечтала стать прозрачной и раствориться в воздухе, чтобы её просто не существовало.

Сейчас она стояла посередине своей комнаты, чувствую, как накатывают слёзы. Ей было очень больно. Хотелось закричать, завыть, что-нибудь бросить или разбить, но Марина проглатывала бесплодный крик, который был непозволительной роскошью. Когда сил оставаться на ногах уже не осталось, она грузно упала на диван, который служил ей кроватью: пахнущий плесенью, жёсткий, но при этом дарящий мимолётное чувство безопасности. Когда-то у неё была своя комната: маленькая, но уютная, с книжными шкафами, занимающими целую стену. Но год назад девочку выгнали, посчитав, что помещение было бы полезнее использовать в качестве кладовки. В первую ночь, засыпая на этом старом диване, Марина сравнила себя с собакой, которую за шкирку выбросили на улицу, потому что она больше не радовала, а только раздражала, постоянно бегая около ног. Жалкая и ненужная.

После ссоры, пребывая в прострации, Марина медленно умылась, переоделась и легла спать. Ночь заключала мир в свои тихие объятия, даря долгожданное спокойствие. В темноте к девочке приходили образы далёкого детства, когда она была счастлива, когда ей не надо было ни о чём думать. Можно было просто бегать и играть с друзьями на детской площадке. В то время люди, окружающие её, казались самыми светлыми и добрыми. Но время всё поменяло – исчезли те тёплые оттенки жизни, сменившись на серую грязь реальности.

Марина и не заметила, как наступило утро. Ей показалось, что она пролежала в раздумьях всю ночь напролёт, не смыкая глаз, пока первые лучи солнца не проникли сквозь занавески на окне.

Новый день приветствовал девочку, как это было тысячу раз до этого. И снова появлялось хрупкое предчувствие, что сегодня всё может быть по-другому, что всё может хотя бы немного наладиться. Эти мысли каждый раз помогали Марине снова вставать с кровати, собираться и идти в школу.

У неё никогда не было проблем с учёбой. Марине хорошо давались математика, физика и химия, но она так же любила литературу и русский язык. Занятия помогали отвлечься, забирали её внимание и давали небольшую передышку, хотя одноклассники так и не думали. Девятый класс для многих был очень тяжёлым.

Марина не была одинокой, всеми брошенной девочкой. В школе у не были хорошие отношения с учителями и сверстниками, и еë всегда готова была поддержать лучшая подруга Рита.

-Пуп, – чужой палец ткнулся Марине в щëку, как только она села за парту. Не надо было даже голову поднимать, она и так знала, что это была Маргарита.

-Как ты? – подруга задавала этот вопрос изо дня в день, не пропуская праздники и выходные, потому что очень боялась не успеть в тот момент, когда «нормально» превратиться в «помоги».

-Как обычно.

«Как обычно» колебалось на грани позволительного, когда мать ещë не переступала черту человечности.

-Ты так и будешь продолжать это терпеть? – Рита села рядом с подругой, подвинувшись ближе, чтобы никто больше не слышал.

-А разве я что-то могу сделать? – Марина сложила руки на парте и положила на них голову, позволив себе тяжело вздохнуть. Она устала.

-Можешь хотя бы начать отвечать ей на оскорбления и не позволять себя бить!

-А толку? Что-то правда изменится?

-Но твоя жизнь…

-Моя жизнь! Недавно я проходила мимо мусорного бака, на котором была ярко-желтая надпись «ЖИЗНЬ». У меня всë так же, сплошная помойка дней.

Марина старалась держаться, цепляться за своë существование, вгрызаясь в судьбу. Она верила, что рано или поздно станет лучше. Например, когда начнëт сама зарабатывать деньги и съедет. Но бывали минуты, когда у Марины опускались руки. Она чувствовала себя распотрошенной куклой, с которой поиграли, а потом выбросили. Сил не хватало сопротивляться.

-Брось, приди в себя, ты же так хотела вырасти и сбежать, – Рита пыталась поддержать лучшую подругу.

-Знаешь… – в голове у Марины загорелась лампочка.

-Что?

-А это идея.

-Ты о чëм? – Рита никак не могла понять, что было в голове в Марины.

-Я просто сбегу. Прямо сегодня, – от накатывающего нервного возбуждения от таких мыслей девочка на секунду привстала, но потом снова опустилась за парту.

-Что?! Это совсем не тот выход! – Рита и подумать не могла, что между делом сказанное слово приведёт к такому результату.

-Нет, думаю, это самое правильное решение, которое я принимала за всю свою жизнь.

-Тогда я пойду с тобой!

-Не глупи. У тебя любящая семья и совсем недавно появилась младшая сестрëнка.

-Я… Прошу, не делай этого, всë может плохо закончиться, – Рита уже почти умоляла подругу.

-Я уже решила.

Марина весь оставшийся день была крайне решительно настроена.
Придя домой, она тихо прокралась к себе в комнату, собрала рюкзак и вышла из квартиры обратно. Всë это заняло у неë не больше пятнадцати минут, так как рюкзак, на всякий случай, всегда был заполнен необходимыми вещами почти наполовину.
К вечеру, не переставая бодро идти в неизвестном направлении, Марина вышла к парку, который, как она смутно помнила, располагался рядом с границей города, и служил ориентиром, что дальше начинаются леса и небольшие деревушки. Девочке именно это и было нужно.

В сумерках лес выглядел холодным и пугающим, но это её не остановило. Было трудно прибираться сквозь колючие кусты, спотыкаясь о каждый корень, выпирающий из-под земли. В первую ночь Марина заснула под широким дубом. Мягкий мох служил ей подстилкой, а вместо одеяла она использовала пушистый детский плед, который забрала из дома.

Впервые Марина засыпала, не слушая крики родителей в соседней комнате или плач ребёнка с верхнего этажа вперемешку с лаем собаки. Она знала, что в этом лесу не водятся большие хищники, слишком близко жили люди, поэтому не волновалась по поводу своей безопасности. И совсем скоро погрузилась в сон.

Утром её разбудило пение птиц и жужжание над ухом мелких насекомых. Она поднялась с земли, отряхиваясь от комочков грязи и мха, и огляделась. Лес смотрелся совершенно по-другому: сквозь листву пробивался яркий солнечный свет, создавая ощущение пребывания в католической церкви, где через широкие окна лучи озаряют всё пространство, даря успокоение душам пришедших на службу.

Но эта красота была обманчива, темнота и холод более правдиво передали саму суть этого места. Оно было домом для зверей, птиц и насекомых, но людей не любило.

Марина, на завтрак доев пару бутербродов, которые взяла вчера с собой, уже третий час подряд искала кусты с ягодами или съедобные грибы, но попадались только поганки и ободранные кем-то ветки с парой маленьких зелёных плодов. К счастью, она взяла с собой две большие бутылки воды, так что пока не было нужды искать источники и ручьи.

Когда солнце начало опускаться, Марина поняла, что больше не может идти. Ноги ужасно болели от долгой и тяжёлой ходьбы, которая практически не принесла результатов. Живот скрутило от голода так, что девочка согнулась пополам от неприятных ощущений. Ей вспомнился суп и котлета с макаронами, которые остались в квартире. Дом представлялся сейчас ей самым тёплым и безопасным местом на земле, куда хотелось попасть прямо сейчас. Но она упорно отгоняла эти образы, потому что родительская квартира никогда не была её настоящим домом, она знала об этом, но сознание расплывалось, не позволяя мыслить здраво. И от этого стало ещё хуже.

На Марину накатило чувство одиночества. Девочка думала, что сейчас является самым несчастным человеком из живущих. От этих мыслей на глазах появлялись слёзы. Тёплые капли бежали по щекам и падали на землю. Это были безмолвные слёзы. Марина давно научилась тихо плакать, чтобы никто ничего не услышал и не пришёл спрашивать, что случилось.

Девочка села прямо там, где стояла, устроившись между двумя тонкими берёзами, и свернулась в клубок. Погружённая в свои мысли, она не заметила, как заснула. В ту ночь Марина не видела снов. Лишь темноту, которая не предвещала ничего хорошего. Где-то на краю сознания поселился страх, который никак не отступал.

Просыпаться было тяжело. Марина чувствовала себя больной и разбитой. Тупая боль отдавалась в каждой мышце, пока девочка пробовала сесть. Она уже не чувствовала голода, однако, живот продолжал, не переставая, туго сворачиваться, от чего начинало тошнить. Марина сделала пару глотков воды из бутылки, чувствуя, как жидкость медленно скатывается в пустой желудок.

Следующие несколько дней казались девочке больной галлюцинацией уставшего мозга. Она то исчезала, проваливаясь в темноту, то снова возвращалась в этот мир и пыталась достать хоть немного еды. Голова и живот болели, не прекращая ни на минуту, от чего даже думать становилось трудно. Марина уже ждала, когда снова провалится в забытье. Её глаза опухли от слёз, а голос охрип от того, что она почти ничего не говорила, лишь изредка начинала шептать что-то неразборчивое.

«Ты так цепляешься за жизнь, хотя уже несколько дней спишь на холодной земле, ешь неспелые ягоды, а воды у тебя в запасе осталось совсем немного. И неужели ты не сможешь заступиться за себя перед глупой женщиной, которая называет себя твоей мамой? Неужели такая жизнь лучше?» – эти навязчивые мысли роились у Марины в голове.

В конце концов, она, медленно перебирая ногами, вернулась домой. Каждый шаг давался ей с трудом, потому что она понимала, что это равносильно поражению. Но это было концом в битве, но не во всей войне. За эти дни Марина смогла переосмыслить многие моменты жизни, на что до этого не было так много времени.

Квартира встретила её короткой тишиной, пока из комнаты родителей не выбежала мама, у которой при виде дочери начало от злости краснеть лицо.

Женщина начала кричать, размахивая руками и топая ногами. Что-то о наказании и о полной безответственности, о неблагодарных детях и плохом воспитании, но Марина даже не вслушивалась. Сейчас для неё слова были просто фоновым шумом, который мешал. Девочка, не обращая внимания на маму, прошла мимо, даже не подняв голову, направляясь прямо в свою комнату. Она, не раздеваясь, упала на свою кровать и провалилась в глубокий сон. И прошло не менее шести часов прежде, чем Марина с трудом смогла открыть глаза и, наконец, здраво обдумать сложившуюся ситуацию.

Девочка осторожно встала с постели и вышла в коридор. Было ещё слишком рано, поэтому остальные члены семьи спокойно спали.

Марина первым делом зашла на кухню, залпом выпив две чашки воды. Сначала она решила сварить себе кукурузную кашу, чтобы не случалось так, что её потом стошнило бы от тяжёлой еды после нескольких дней голодания. За готовкой девочку и застала мама. Женщина выглядела уставшей и невыспавшейся.

-Где ты была? – спросила она.

-В лесу.

-И что ты там делала?

-Думала.

-И что же надумала? – этот вопрос показался девочке издевательским, и она прямо посмотрела матери в глаза.

-Знаешь, на самом деле, много чего.

Марина отключила плиту, перелила кашу в тарелку и села за стол. Мама устроилась напротив.

-Так что?

-Ты когда-нибудь задумывалась о том, где твой дом?

-И твой, и мой дом тут, в этой квартире.

-Это не так, – Марина с наслаждением съела первую ложку каши. – Это твой дом, но не мой. Я не хочу возвращаться сюда после школы или кружков. Я специально тяну время и отсрочиваю тот момент, когда надо будет вернуться. Даже сейчас пришла лишь потому, что боялась умереть от голода и холода. Мне надо будет просто немного подождать и лучше всё продумать. Но, как только у меня появится возможность и деньги, уйду отсюда и больше никогда не вернусь.

Марина съела ещё одну ложку каши и вновь посмотрела на мать. Лицо женщины искривилось от гнева, хотя разговор она начинала довольно спокойной. Мама сжимала кулаки так сильно, что костяшки начинали белеть.

-Значит, ты просто уйдёшь и бросишь нас с папой? Тех, кто растил и кормил тебя на протяжении почти шестнадцати лет?!

-Я уйду от тех, кто бил меня за малейшую ошибку и тех, кто позволял это делать.

-Да что ты знаешь! Когда я была маленькой, меня лупили так, что синяки оставались. И ничего. Выросла приличным и уважаемым человеком. И благодарна сейчас родителям, которые так воспитывали меня. Так что молчи и учись! – мама встала, когда закончила говорить.

-Это неправильно.

-Что?

-Как тогда, так и сейчас. Телесные наказания нужно признать незаконными, потому что они делают человека только более озлобленным и раздражённым. И вырастают тогда такие люди, как ты. Какая бы не была ситуацию, всегда можно разобраться словами. Для этого нам и дан язык, – Марина была спокойна потому, что знала заранее, что этот разговор пройдёт именно так. Она слишком хорошо разбиралась в мамином характере.

-Да как ты смеешь так говорить! Ты ещё совсем мелкая и не знающая жизни. Вот поживёшь с моё, тогда и поймёшь, что я была права.

-Возраст играет далеко не самую важную роль. Хотя я ещё не знаю настоящей жизни, но всё равно могу сказать, что правильно, а что – нет, потому что уже давно могу отличить чёрное от белого.

-Ты всё ещё продолжаешь пререкаться со мной! Ах ты, су…- мама подняла руку, намереваясь ударить, но Марина резко остановила её, схватившись за запястье.

-Нет.

-Ч-что? – мама стояла, не понимая, что произошло.

-Я больше не позволю себя и пальцем тронуть. Ты больше не будешь меня бить, иначе обращусь в соответствующие органы. Так что не смей так со мной поступать. Никогда, – говоря всё это, Марина строго смотрела маме в глаза, не отпуская руки.

Глаза женщины начали бегать. Она попыталась вырвать руку, но хватка стала лишь сильнее.

-Никогда, – только после этого Марина отпустила запястье и вернулась к каше.

-Ты…ты…- она не нашла нужных слов, поэтому постаралась как можно быстрее сбежать из комнаты, не забыв с грохотом захлопнуть дверь.

После этого Марина почувствовала, как её руки мелко дрожат от пережитого. Но вместе с тем она испытала облегчение.

Она твёрдо знала, что больше не даст собой управлять. Этот период её жизни, наконец, остался позади. И будущее начало казать более светлым, потому что появилась настоящая, практически осязаемая надежда. Марина была уверена, что сможет окончить школу, потом университет, если надо, и найти своё место в жизни. Она пережила боль утраты, она пережила избиение от близких когда-то людей, так что небольшие проблемы, которые ждали её во взрослой жизни, больше не пугали. А большие, которые стояли на её пути…Что же, девочка хотела думать, что сможет справиться и с ними.

Доедая последнюю ложку каши, Марина улыбалась, потому что на душе было хорошо. Она чувствовала себя свободной и счастливой, какая бы трудная жизнь не ждала впереди.