Конан и тысяча каменных воинов

Конан и тысяча каменных воинов.

 

Повесть. (Продолжение повести «Конан и сокровища пиратов» из сборника «Конан: новые приключения».)

 

 

О том, что деньги из пещеры Астига Безухого очень быстро закончились, перейдя из карманов команды «Вестрела» в загребущие лапы трактирщиков, и кошельки девиц лёгкого поведения города-порта Манзеи, можно даже не упоминать.

Но именно то, что они закончились, и сподвигло Конана и его хитроумного помощника Велтрана попытаться наконец найти кого-нибудь, кто расшифровал бы им таинственную карту и записку на ней. Конечно, в недрах старого города в Кордаве они знали бы, к кому обратиться. Но команда так бурно предвкушала долгожданный «отдых», что корабль Конана не доплыл даже до столицы, остановившись в порту Манзеи. Как вначале наивно считал киммериец – временно.

Однако ничто не бывает настолько постоянным, как что-то «временное». И вот уже от денег почти ничего не осталось, а они с Велтраном – на базаре в старом городе. Свои «подпольные короли» и главы преступных «синдикатов», разумеется, имелись и здесь. И варвар отлично знал их всех – ещё бы, спустя годы «сотрудничества», а особенно – стольких дней «отдыха»!

Но в лавке менялы-Юркисса Конана ждало разочарование: сам Юркис лежал на огромной кровати в тёмной задней комнате, и, судя по-всему, его земное существование подходило к концу: обжигающее дыхание горящего и сотрясающегося в лихорадке тела ощущалось даже на расстоянии двух шагов, а покрасневшее лицо даже словно светилось в полумраке каморки! Велтран поцокал зубом. Конан прокашлялся.

Сухопарый старец, дряблую кожу лица которого покрывали коричневые, почти чёрные, пятна, а сама кожа теперь не обтягивала кости черепа, а, казалось, существовала как бы отдельно, проваливаясь или выпирая в самых неожиданных местах, разлепил опухшие глаза, поморгал, и с полминуты щурился, всматриваясь в посетителей. Сказал:

– Малика, оставь нас.

Крупная пожилая женщина, главная жена Юркиса, скривила рот на бок, но возразить своему господину не посмела. Уходя, зыркнула на Конана пронзительным чёрным глазом. Еле слышным шёпотом сказала:

– Прошу тебя, капитан Конан! Вы же видите!.. Не дольше десяти минут! Да и то – только в память о твоих давних услугах! – после чего скрылась за парчовой занавесью, отделявшей заднюю часть опочивальни больного. Но Конан мог бы поспорить, что никуда женщина, разумеется, не уйдёт, а так и останется где-нибудь в тёмном уголке, прильнув чутким ухом к занавеске: подслушивать!

Ну, собственно, на то и жёны. И женщины.

– Подойдите ближе, Конан, Велтран. Моё почтение. Давненько вы не посещали моё заведение. Похоже, дела у вас пошли в гору.

– Спасибо на добром слове, Юркис. – зингарец, более тактичный и дипломатичный, чем всегда прямолинейный и конкретный, как удар топора, варвар, сразу взял инициативу в свои руки, – Да, в последнее время дела идут, хвала Мирте Пресветлому, неплохо. А что же приключилось с тобой? Мы так привыкли видеть тебя деловым и шустрым, что сейчас смотреть на тебя – настоящее мученье для наших чувствительных сердец!

Старик покудахтал. Очевидно, это должно было изображать смех. Конан и Велтран переглянулись, но промолчали. Старик пояснил:

– Люблю я тебя, Велтран. Ты – настоящий дипломат. Тебе бы в Диване каком заседать, да Фармоны-указы всякие сочинять да подписывать… А вот если вспомнить получше, в нашу предпоследнюю встречу именно ты сказал, что скорее прирежешь меня, чем согласишься на сорок процентов… Ну, ладно-ладно, – заметив вскинувшееся покрасневшее лицо киммерийца, собирающегося встать на защиту верного помощника, Юркисс поторопился уйти от скользкой темы, – Я так думаю, вы пришли два года спустя не для того, чтоб ворошить старые обиды.

Выкладывайте.

– Вот это – мужской разговор. – теперь Конан перехватил инициативу, подумав, что прожженный плут правильно делает, что сразу переходит  к сути – может, ему и осталось-то… Несколько дней! Или даже – часов. И дорога каждая минута! – Как насчёт того, чтоб подзаработать?

– С моим большим удовольствием! – старик снова покудахтал, – Однако, разумеется, на долю, меньше, чем в двадцать процентов я не соглашусь!

Конан опешил:

– Какие двадцать процентов?! Ты – о чём? Я же ещё не начал…

– И не надо тебе начинать, Конан-киммериец. – по виду менялы теперь никто не сказал бы, что он только что был при смерти. Вот что делает с настоящим дельцом возможность срубить деньжат! – Думаешь, я не догадался в чём дело, как только Сухроб, – рука старца указала куда-то в угол, и Конан действительно заметил зоркий мальчишеский глаз, смотрящий на них с Велтраном из-за свёрнутого в углу ковра, – доложил, что вы входите в лавку? Кхе-кхе-кхе… Короче: у нас в Манзее только совсем уж глухой и тупой не знает, что твои ребята прогуливают сокровища Астига-безухого, которые вы нашли на его острове, острове Потерянных Душ. И что это, судя по-всему – только малая их часть. А остальная спрятана в надёжном месте. А где расположено это место – указывает манускрипт на карте… Написанный на древне-стигийском.

Вот и давай её сюда. Ты же знаешь: в древнестигийском я – мастер.

– Мастер-то ты, конечно, мастер. Однако – двадцать процентов! Не-ет, это уж слишком. И не забывай: не один ты знаешь языки. Древние наречия знает и Хассан-кривошеий. И Шухрат-одноногий. И Муртазбек. И…

– Ладно, хватит перечислять. Пусть будет пятнадцать!

Конан возмущённо (делано!) фыркнул:

– Юркисс! Пойми ты одну простую вещь! Мы ещё даже не знаем, что там хранится – ну, в том месте, которое указывает проклятая карта! А вдруг там – вовсе не сокровища?

– Сокровища там, или не сокровища – а я хочу пятнадцать процентов от того, что вы там найдёте! И не надо мне втюхивать про Хассана. Он меньше тридцати не возьмёт!

Конан, прикидывая, что примерно так и обстоят дела, тем не менее повозмущался, что это – чистый грабёж, и что сидя дома старик-меняла фактически ничем не рискует, а всю работёнку, вероятно, грязную и опасную, придётся делать киммерийцу и его команде, и при этом рисковать жизнью и прочее такое…

Как раз вот это – традиционный восточный торг! – и продолжалось минут десять.

Сошлись на десяти. И ещё Конан умудрился выторговать в счёт будущей добычи и три бочки солонины – но уже под двадцать процентов!

– Ладно. К делу. Где карта-то?

Конан достал из-под куртки тщательно оберегаемый, и завёрнутый в водонепроницаемый пергамент, свиток.

– Свет! – замечание относилось к мальчишке.

Словно по волшебству, спустя буквально пару секунд, за затылком менялы возникла плошка-коптилка с маслом, дающая, впрочем, вполне приличное освещение.

Старый плут долго и придирчиво изучал свиток. Щурился, морщил нос. Даже поколупал в паре мест кривым и грязным ногтем. Затем с видимым разочарованием откинулся глубже на подушки. Проворчал:

– Ничего не выйдет из нашей договорённости, Конан. Да и вообще – ничего не выйдет. Разве что ты найдёшь того, кто действительно знает этот язык.

– Погоди-ка, Юркис… Разве это – не древне-стигийский?!

– Нет. Тут всё несколько хитрее. Древне-стигийский – только алфавит, – заметив недоуменные переглядывания Конана с Велтраном, меняла пояснил, – Ну, буквы, проще говоря. А само послание написано по пунисски. Этого языка не существует уж лет двести. Так же как и самого государства. И народа. Вырезали их всех под корень кочевники из Вендии. Какая-то там у них была война на религиозной почве. То ли кому-то уж слишком противному и кровожадному поклонялись эти самые пуниссы, требуя от вендийцев людей для жертв, то ли ещё чего – никто точно не помнит. Но и народа и языка давно уж нет. И я даже не знаю, какой умник смог написать на нём целое послание.

– Ну, какой умник смог написать – мы знаем. Но от этого не легче. Потому что он тоже – того. Словом, там же, где и твои, Мардук их задери, пуниссы.

Ты лучше скажи, что нам теперь делать-то?

– Хм-м… – старик пошкрёб в тощенькой козлиной бородке. – Что делать, я и сам пока не знаю. Одно могу сказать – если и есть где человек, владеющий пунисским – так это – точно не в Манзее! Может, имеет смысл попробовать поискать там, где она раньше располагалась? Ну, пунисская империя?

– А где это?

– Конан! Как не стыдно! Уж ты-то – попутешествовал! Должен знать, где находятся Чёрные Королевства! Или уж – догадаться. Потому что Вендия – как раз через пустыню от них! «Любимые» соседи, словом.

– Ага, понятно. Что ж. Спасибо и на этом, Юркисс.

– Честно говоря – не за что, Конан. И знай: это – первый раз, когда я что-то рассказал тебе, или кому бы то ни было, фактически задаром. В счёт, так сказать, наших хороших и доверительных отношений! Или я такой добренький, потому что болею…

Конан насчёт «хороших и доверительных» отношений не заблуждался.

Поэтому не удивился, когда их, уже стоящих на пороге, окликнул дребезжащий, но исполненный хитрецы и стали, голос:

– Конан! Если найдёшь переводчика, помни: солонину в долг дам даже под пятнадцать процентов!

 

 

Проходя мимо невольничьего помоста, где как раз огромный и голый до пояса распорядитель нахваливал очередную партию живого товара, обливаясь потом под нещадно палящим полуденным солнцем, и зло шипя на «мерзавцев», не желающих стоять так, чтоб видно было, какие они «здоровые и крепкие», Конан и Велтран препирались.

– … а я сразу сказал, что ничего из этой затеи не выйдет! Эта гнусная сволочь наверняка неспроста зашифровала всё именно на пунисском! Значит, это – или очередная его ловушка, или…

– Или памятка себе самому, любимому, чтоб не забыть чего. Особенно, если он к тому моменту, как её составить, просидел там, на острове, лет десять. Он же не мог не понимать, что шансы на то, что там его подберёт какой-нибудь случайный корабль – мизерные! Вот, наверное, и боялся забыть все… э-э… Тонкости.

– Вот именно Конан, вот именно! Потому что – что бы там не было, (Но вряд ли что-то такое, чего нельзя было бы продать – иначе эта старая лиса Юркисс и не заикнулся бы про проценты!) оно наверняка хитро спрятано. И – охраняется!

– Сам так думаю, помощник. – Конан положил могучую длань на плечо коротышки, преувеличенно тяжко вздохнув, – Поэтому у нас два варианта: продать эту карту какому-нибудь достаточно наивному простаку, – Велтран возмущённо фыркнул! – или найти-таки того, кто владеет пунисским.

На этот раз Велтран покачал головой, так выразительно глянув исподлобья, что Конан не мог удержаться от смеха.

Смех, однако, оказался прерван тоненьким и дрожащим голоском, донёсшимся с помоста, мимо которого они как раз протискивались:

– Если милостивому господину будет угодно, я владею пунисским!

Конан резко обернулся, остановившись. Да и Велтран, даже приоткрывший от удивления рот, поторопился глянуть: кто это тут такой «знающий»?!

«Знающим» оказался тощий и загоревший буквально до черноты, подросток – почти мальчик! – молящими глазами глядящий на них с невольничьего помоста, сложив перед грудью тощенькие ручки. Собственно, кроме этих самых глаз – весьма больших, и выразительных, надо признать! – ничем выдающимся подросток похвастаться не мог: сквозь пергаментную кожу торчали рёбра, ноги выглядели столь тонкими, что вообще непонятно было, как их обладатель стоит на них, а впалый живот, казалось, прирос к позвоночному столбу: похоже, хозяин живого товара не слишком-то баловал своих «неперспективных» подопечных приличной, да и просто – кормёжкой.

– Ты владеешь пунисским? Это правда? Или ты просто пытаешься нас заинтересовать, чтоб мы выкупили тебя из лап злого хозяина?! – Конан, не скрывая скепсиса в тоне,  сощурился, и смотрел на мальчишку так, как смотрел обычно на врага в бою: он действительно хотел напугать невольника, – Смотри у меня! Если я заберу тебя, и выяснится, что ты соврал – жизнь в застенках этого торгаша, – варвар махнул рукой в сторону как раз с очередным клиентом обсуждавшим достоинства зубов более-менее крепкой и здоровой на вид женщины, крепыша, – покажется тебе раем! Потому что ни я, ни моя команда не любим лжецов!

Мальчишка затрясся: он явно не предполагал, что варвар может не поверить ему. Но когда рот снова открылся, сомнений или колебаний в тоне заметно не было:

– Это совершенно точно, если моему господину будет угодно: я владею пунисским!

– И кто же научил тебя ему? – Конан всё ещё сомневался.

– С позволения моего господина, моя мать, да примет Мирта пресветлый её безвременно упокоившуюся душу!

– Может, ты ещё и читать умеешь? – это влез скептически скривившийся Велтран.

– Умею, если милостивому господину будет угодно, и даже на восьми языках.

– И кем же эта, столь мудрая и многознающая женщина, была?!

– С позволения милостивого господина, женой Первого толмача падишаха Бахромбека второго!

Конан и Велтран переглянулись. Действительно, Бахром-бек второй торговал со всем Средиземьем. И толмач-переводчик при нём был известен, как отличный мастер своего дела. Без работы не сидел. Пока самого падишаха не убили в результате дворцового заговора. А его слуги и подданные не разбежались…

Конан решительно двинулся к лестнице на помост, откуда, ведя за верёвку на шее «покупку», как раз спускался давешний покупатель.

Забравшись наверх, Конан сразу подошёл к мальчишке, и мечом отрубил верёвку, которой тот был привязан к общему кольцу. Повернулся к продавцу:

– Я забираю этого!

– Э-э… Минуту, господин! Что значит – забираю?! Он стоит пять теньге!

– Наглая брехня. Я сам только что слышал, как упитанную и работоспособную женщину купили за два. Так что такой заморыш не может стоить больше одного теньге!

– Э-э… Ну хорошо, мой господин. Только ради вас! Три!

– Нет. Одно – и точка.

– Но милостивый господин, – смотреть, как крупные капли пота покрыли лоснящееся от жира лицо немаленького, в общем-то мужчины, который однако рядом с огромным киммерийцем и сам смотрелся словно подросток, и как идёт белыми пятнами кожа складчатого от жирка живота, возможно, было бы интересно. Но и Велтран и Конан сотни раз видели в бою, как выглядит реакция труса. – Это же… Грабёж среди бела дня! Мой бизнес под покровительством самого наместника! И если я прикажу его страже…

– Давай-давай, прикажи. А я – свистну своим молодцам. Они как раз невероятно злы, потому что наверняка трезвы, а в долг им больше не наливают. И мы с удовольствием всей командой разнесём весь этот крохотный базарчик, да и полгорода заодно! Не говоря уж о том, чтоб шутя перебить всю ту банду недоумков, которую ты гордо называешь стражей наместника! Да и пора уж нам убираться из Манзеи. И как же обойтись без запоминающейся «прощальной вечеринки»?! А то этот ваш захолустный городишко достал меня – скука смертная. Здесь нет даже приличных шлюх! Вот и порезвимся на прощанье!..

Свистнуть?

По лицу торговца теперь лились совсем уж реки пота – да оно и верно: про Конана-киммерийца, его команду отчаянных головорезов, и их нравы и обычаи здесь, в Манзее, не знал только совсем уж тупой. Или глухой. Так что торговец пролепетал:

– Как моему господину будет угодно… Одно теньге.

Конан подумал было, что, собственно, деморализованному и втоптанному на глазах у всей площади скоту можно было бы – в воспитательных целях! – не давать и этого теньге… Но – он сам назначил эту цену.

А слово Конана – закон!

– Велтран. Отдай ему его мзду! – презрения в голосе варвара не заметил бы только верблюд, как раз привязанный к коновязи возле одного из столбов помоста.

Велтран извлёк монету из кошелька, который в свою очередь извлёк из-за пазухи. Монету попробовал вначале на зуб. И только после этого всунул в трясущуюся руку.

Конан на это уже не глядел. Осторожно, но крепко придерживая мальчишку за тощее предплечье, он уводил его с базара в направлении порта.

 

 

Поднявшись на борт, киммериец свистнул.

С полдюжины оставленных на всякий случай на корабле головорезов выскочили из кубрика мгновенно – вот что значит дисциплина и выучка!

– Парэс. Отведи этого… Как тебя зовут, кстати?

– Аннис, мой господин.

– Этого Анниса на камбуз. Пусть Занусс его накормит. Рувим, Вахид, Лейбен и Фатхулло. Бегом в город. Найти всех наших, и – немедленно на корабль! Отходим через час! Джапар. Сходи тоже на камбуз, выясни у Занусса, всё ли у нас запасено, и если не всё – вот тебе кошелёк с двадцатью теньге – докупи. У тебя час.

– Слушаем, капитан! Слушаю, капитан! – его приказания всегда отличались конкретностью, и Конан знал, что недопонятым не останется.

А ещё он думал, что они с Велтраном разработали очень грамотную тактику: по приходе в любой порт с любой добычей на борту, вначале доукомплектовать продовольственные, водные, винные, и прочие запасы, а уж только потом – прогуливать остальное добытое! И пусть покупать из еды приходилось в-основном лишь такое, что не портится как можно дольше – типа той же солонины, сухарей, сухофруктов и тому подобного: пусть оно и не столь вкусно, зато – позволяет избежать болезней, и… Достаточно долго плавать автономно. Что для джентльменов удачи – важнейшее условие жизни! И работы.

Когда все разошлись – или, вернее сказать, разбежались, потому что попробовал бы кто исполнять приказы киммерийца с ленцой! – Конан задрал голову кверху. Так. Воронье гнездо придётся, конечно, переделать. Потому что сейчас оно может выдержать вес только совсем уж лёгкого и сухопарого вперёдсмотрящего, типа Рнего или Шервана, а Конан и сам хотел бы иногда… Взглянуть. На что бы там ни было. Но это – позже. А сейчас нужно начинать готовиться к отходу. Поэтому неплохо для начала осмотреть не расчехляемые уже с месяц паруса. Осмотреть снаружи корпус. А то вдруг – оброс…

– Велтран! Посмотри-ка, кто там остался в кубрике. Пусть лезут на мачты, и… – на верного помощника полился поток ценных указаний. На которые толстячок и не подумал ворчать или кривиться: Конан и сам отлично знал, что тому больше нравится «свободный поиск», а не «прогуливание» уже добытого…

Потому что одно дело – истовая вера и надежда на Куш.

А другое – когда этот куш уже в кармане.

И он сразу кажется и маленьким, и… Банально скучным.

 

 

Только спустя три часа, когда осмотр всего, и особенно запасов в трюме, полностью удовлетворил киммерийца, команда в полном составе оказалась на борту, и паруса были подняты все, и «Вестрел» острым форштевнем рассекал море в паре миль от волнолома порта Манзеи, Конан зашёл наконец на камбуз.

– Занусс. Как тут наш новенький?

– Неплохо, капитан. Я даже не думал, что в столь маленькое тело может поместиться столь много… еды! – плотный загорелый кок похлопал мгновенно вскочившего с табурета мальчишку, всё ещё что-то жующего, по округлившемуся животу.

– Нет. Плохо. Плохо, что ты позволил ему есть столько, сколько он захочет. Потому что после «разгрузочной» диеты, на которой его содержал хозяин, эта хорошая пища может просто… – Конан не договорил, но Занусс хитро ухмыльнулся:

– Капитан! Ты же знаешь: я не вчера родился! Понимаю: что и как… Поэтому давал ему понемногу. И – только такое, где нет мяса. Варёный рис. Овощи. Кашу. Сухофрукты.

– Молодец. Хвалю. А теперь – давай-ка его сюда. Пора кое-что выяснить. Для начала – в какую сторону нам плыть!

Велтран уже ждал их в капитанской каюте, озаботившись разлить в огромные кубки вина из свеже- (ну как – «свеже»: всё тот же месяц назад!) закупленной партии.

– За удачу! – они чокнулись и выпили. До дна. Конан кивнул мальчишке:

– Садись вон на тот табурет. Велтран. Расчисти место. – помощник поспешил удалить со столешницы перед Аннисом разный мусор, типа огрызков, остатков снаряжения, крошек, чертежей, и прочего, неизменно каким-то странным образом горой нараставшего на капитанском столе, добра, просто: смахнул рукавом всё это дело прямо на палубу!

Конан открыл дверь каюты и гаркнул:

– Вахтенный! Сюда! Со шваброй!

Спустя не более полуминуты палуба в каюте капитана сверкала чистотой. Конан закрыл дверь за Селимом, успевшим хитро глянуть исподлобья на странного подростка. Ещё бы! Нечасто чести сидеть за одним столом с Конаном в его каюте удостаивался даже кто-либо из команды! Разве что совсем уж отличившийся в очередной вылазке…

– Отлично. Вот он, документ, который тебе нужно перевести. – Конан вынул из-за пазухи свёрток с манускриптом, и бережно развернул тот. Но…

– Где карта, Неграл её раздери?! Или это – проделки нашего друга Юркисса?! Клянусь селезёнкой Хуршида, я прикажу развернуть «Вестрел», и ему не поздоровится!!! – рёв Конана, наверное, было бы слышно в Манзее, если б не попутный ветер, относивший всё, в том числе и звуки – вперёд, в открытое море!

– Расслабься, Конан. Карта здесь. – Велтран поторопился извлечь манускрипт, свёрнутый трубочкой, из широких шаровар.

– Но… Как она попала к тебе?!

– Очень просто. Там, у помоста, какой-то неприметный нищий, тащившийся как бы невзначай за нами от берлоги Юркисса, очень, надо признать, ловко, вытянул её у тебя из-за пазухи. Ну а я, спустя каких-то пару мгновений не менее ловко (Пришлось вспомнить кое-какие старые навыки!) вытащил её уже у него!

– Хм-м… Отлично, конечно, что у тебя навыки… Сохранились. Но… Как же я не почуял?!

– Когда работает профессионал, Конан, так и бывает. Мы же – тоже профессионалы. Только, – помощник подмигнул, – в другом деле!

– Н-да уж… А почему ты сразу не сказал?! Может, нам стоило бы остаться, да укоротить кое-кого там, в Манзее, на голову-другую?! Или хотя бы ручонки загребущие поотрубать?

– Вот именно поэтому и не сказал. Во-первых, потому, что не было никаких гарантий того, что нищий работает на Юркисса. А не «вольный стрелок»: шустрый и ловкий малый, не без оснований считающий, что уж у такого молодца, как капитан «Вестрела», всегда можно чем-нибудь стоящим разжиться. А во-вторых…

– Да?

– А во-вторых, это просто сильно задержало бы нас. Да и чего суетиться-то, если карта – у нас? И «шустрый малый» так и так остался с носом? Представь, какую «плату» он получит от хозяина за работу? Если, конечно, работал по «заказу».

Конан усмехнулся:

– Н-да, пожалуй, ты, как всегда, прав. Выбрав самый простой и неожиданный способ. Улаживания проблемы. Уважаю. Помощник Велтран! Официально заявляю: ты получишь дополнительный пай. От всего, чего бы мы не нашли. Ладно, – Конан обернулся теперь к подростку, всё это время вертевшего так и сяк манускрипт, щурясь и что-то шепча про себя, ещё и покручивая в воздухе пальцами, словно что-то ввинчивая, и рявкнул:

– Ну? Что там?! Ты читать-то – точно умеешь?! Что ж ты крутишь-то пальцы да этот пергамент туда-сюда, словно это – лаваш какой?!

– Простите, милостивый господин! Потому и кручу, что – умею! В том числе и на древне-стигийском! Вот: видите? Здесь написано не так, как привычно нам: буквы-то те, стигийские, а вот само послание… Оно действительно на пунисском. Но идёт вот так: по периметру, по кромке: словно сходясь спиралью к центру!

– Что?! – Конану и правда было непонятно, – Как так – по периметру? Мы же ясно видим: вот они – строчки!

– Э-э, нет – тут штука похитрее! Начинается манускрипт традиционно: «Во имя Сета, всесильного и всезнающего! Я, Пантир, сын Гоолмена, прозываемый стигийцем, оставляю это послание себе самому, на тот случай, если забуду всё, что должен помнить!» Так. А вот дальше продолжается вот тут, – мальчишка перевернул документ вверх ногами, и продолжил читать:

– Человеческая память несовершенна, и я должен оставить мысль о том, что буду помнить обо всём и через пятьдесят лет. Да пребудет со мной милость покровителя моего, – Аннис повернул манускрипт снова вверх ногами, и продолжил, сощурившись, – Сэта несравненного! Если бы не тот факт, что все мои… э-э… нет, не товарищи, а скорее, подельники. Да – так правильней – подельники, оказались убиты воинами Барадеза четвёртого, корабль затоплен, а предводитель захвачен в плен, мне бы и не понадобилось писать этот, – снова поворот, – документ. Но я уверен, что даже попади он в чужие руки, никто не проникнет в тайну настоящего места хранения основной части награбленного Астигом Безухим, капитаном «Акулы», с помощью Пожирателя, потому что пишу его, – снова поворот, – на мертвом языке и буквами другого древнего языка. – мальчишка тяжко вздохнул, прокашлялся, и облизал губы, косясь на кувшин. Конан намёк понял, и налил полбокала. Мальчишка благодарно схватил предложенный кубок, и чуть ли не залпом выпил всё налитое, даже не поморщившись:

– Благодарю, милостивый господин! Поесть-то я поел, а теперь в горле… Словно в Сахаре!

– Хорошо. Но продолжай!

– Да, милостивый господин! – мальчишка вытер рот тыльной стороной кисти, и продолжил с того места, где остановился, – А для гарантии того, что его не сможет прочесть никто, кроме меня, – ещё поворот, повороты стали чаще, и Конан с Велтраном уже не обращали на них внимания, поглощенные содержанием документа. – я располагаю само послание по Релдизъердовой спирали, в тайну которой не может проникнуть простой смертный.

Так вот, главное: от реки, прозываемой зингарцами Понт Вендийский, если смотреть на устье со стороны моря, нужно плыть к востоку. В дне пути на корабле из пустыни вытекает река Танисс. По этой реке нужно подняться на пятьдесят три мили вверх, выйти на левый берег, у огромного белого камня-зуба, и двинуться перпендикулярно берегу, прямо вглубь пустыни, в направлении двойной вершины. Пройдя примерно пять миль после чёрного утёса, нужно повернуть направо – вдоль русла давно пересохшего ручья. Ошибиться невозможно: это русло вымощено каменной мостовой. По этой мостовой нужно дойти до капища… богини Хаммуранж. Её храм стоит на острове посреди высохшего озера. И окружён каменными воинами…

Мальчик сощурился ещё сильней, и приблизил документ совсем уж близко к лицу:

– Эти воины… они… непонятно – неразборчиво написано! Но вот тут дальше – понятно: «всё сложено прямо под её статуей, под алтарным камнем!»

Мальчишка ещё пощурился. Хмыкнул, и буркнул несколько разочарованно:

– Это – всё. Тут больше ничего нет, милостивый господин!

– Стало быть, Астиг и его команда спрятали награбленные сокровища – чертовски далеко, да ещё в заброшенных проклятых землях. – Велтран явно оказался не в восторге от услышанного.

Конан и сам почесал в затылке:

– Кашшагет их раздери. Вот уж молодцы. Неплохо придумано. Добровольно в пустыни между Вендией и Чёрными Королевствами мало кто решится сунуться. Хоть в одиночку, хоть – отрядом. Пусть и за сокровищами. Мёртвые места. Ни воды, ни растительности. Даже дожди не идут. Только иссохшие русла бывших рек и ручьёв, да буро-серая пустыня. Ну, ещё перекати-поле да саксаул. Послание… Скажем так: не порадовало.

– И что, Конан, – Велтран выжидающе глянул на капитана, – Будем пытаться?

– А то! Разве мы – не самая отчаянная и сплочённая команда берегового братства?! Нам и древнего Пожирателя убить было – раз плюнуть! Что нам какие-то там якобы «проклятые земли»?! Зачем – «пытаться»? Просто пойдём и заберём!

 

 

Команда, которую Конан собрал на палубе, выслушала перевод стигийского документа внимательно. Но вот реакция…

Порывистый Рнего предложил бросить эту затею сразу, послав и её и проклятый документ к Негралу, и обратившись снова к традиционным способам заработка: «обработке» купеческих кораблей короля Вездигдета. Эльдорн, старейший член команды, уверовав в звезду и организаторский талант их командира, наоборот – предлагал начать как можно скорее:

– Уж можете поверить мне на слово: такой запасливый и злобный сволочь, как Астиг – уж точно отложил себе на чёрный день кусочек пожирнее! А то, что расположил подальше, и – в проклятых землях – нам только на руку! Значит, уж точно никто ещё эти сокровища не нашёл и не забрал!

– Не забрал-то – ладно… Лишь бы мы сами, попытавшись это сделать, не остались там… Охранять их напару с каменными воинами! – Лизандро, переглядывавшийся как обычно с Ксаро, не скрывал скепсиса.

– Что за бред! С нами – Конан! Вы что – забыли, что мы убили даже самого Пожирателя! И если Конан смог придумать план, как разделаться с самой кровожадной волшебной тварью пучин Лирваны, то уж в заброшенных-то землях нам с ним бояться нечего! Я – с Конаном до конца!

Все загудели и заспорили, но видно было, что речь Эльдорна, раньше не слишком-то уверенного в том самом «плане» киммерийца, а сейчас, похоже, заделавшегося рьяным его поклонником и фанатом, воодушевила всех:

– Даёшь сокровища! Всё правильно: с нами Конан! Он что-нибудь придумает! Кто не хочет – пусть сидит на «Вестреле», пока мы будем ходить за деньгами! А их долю – нам! Наверняка там горы золота!..

– Так, тихо, – после окрика киммерийца мгновенно наступила тишина, словно прозвучали трубы Последнего Суда, – Мы – вольное Братство. Решим как всегда. Кто согласен идти со мной до конца – перейдите сюда – он показал себе за спину, – Кто не согласен, имеет на это право. Пусть остаётся на корабле, но… Доли этой добычи он тогда лишается! Давайте, переходите.

Конану было приятно, что стоять перед ним не осталось никого. Команда, дружно и быстро перешедшая за его спину, после выкрика Велтрана: «Да здравствует капитан Конан!», принялась орать, свистеть и улюлюкать. Конан улыбнулся. Поднял руку, призывая к тишине. Крики стихли. Варвар обернулся к помощнику:

– Сегодня к ужину – три бурдюка – в кубрик!

Ответом были новые крики и довольное ржание.

Конан не стал тормозить энтузиазм, однако сам вовсе почему-то не чуял такового.

Внутренний голос говорил ему, что основные проблемы у них…

Ещё впереди.

Ну и что?

Встретив очередную, они обязательно что-нибудь – да придумают!

 

 

Плавание, как ни странно, проходило без особых волнений и приключений. Разве что два раза попали в штиль – на три, и на один день.

Конан из разговоров команды краем уха слышал, что новенький, которого его головорезы с традиционными шуточками и прибаутками разместили в самом тёмном углу кубрика, повесив его гамак возле самой носовой переборки, прижился неплохо: во-всяком случае, ржал над побасенками Эльдорна вместе со всеми, и от работы не отлынивал. А поскольку новых синяков и ссадин на его теле не появилось, Конан решил, что с уживчивостью и юмором у нового юнги всё в порядке.

Генеральную уборку проводили только один раз – как раз на второй день первого штиля. Аннис по этому поводу высказался в том смысле, что даже в особняке предыдущего хозяина он так старательно медные детали такелажа не надраивал. На что Рувим проворчал, что, дескать, пусть скажет спасибо, что его не заставляют надраивать якорь. Конан удивился: ухмыльнувшийся во весь рот Аннис, оказывается, знал про этот традиционный прикол для салаг:

– Уж чего-чего, а бесполезной работёнки я за свою жизнь навидался. Прикажет капитан Конан – надраю и якорь!

Рувим хлопнул паренька могучей дланью по спине:

– А ты молодец. Соображаешь! Похоже, вольёшься к нам в команду!

На третью неделю показалось побережье: Конан сам осмотрел его из заново отстроенного корабельным плотником Ксаро вороньего гнезда: теперь в нём можно было смело располагаться хоть втроём.

– Внимание, команда! Высаживаться будем по очереди. Здесь, на «Вестреле», останутся десять человек. – чтоб унять ропот возмущённых голосов, Конан продолжил, – Они получат точно такой же пай, как и остальные, те, кто пойдёт. А вот кто пойдёт – пусть определит жребий. Так всё будет справедливо!

Жребий определил. Конан, расположившийся на носу шлюпки с партией тех, кто должен был разбить на берегу временный лагерь, с интересом наблюдал, как приближается полоса прибоя: белые бурунчики волн неторопливо набегали на пологую отмель из ослепительно сияющего под полуденным солнцем песка. Он первым спрыгнул и на отмель, в который шлюпка ткнулась носом. Полоса джунглей, виднеющаяся за ста шагами пляжа, казалась безопасной, но он всё равно проверил, легко ли меч вынимается из ножен. Двадцать ржущих и подкалывающих друг друга молодцов поспешили закрепить шлюпку за очень даже подходящую корягу на берегу, у самой кромки воды.

– Лизандро, Халед. Возьмите мальца, да проверьте – что там, в джунглях. Не расслабляться! Быть внимательными! То, что никого не видно – ничего не значит!

Когда трое разведчиков скрылись за полосой прибрежных кустов, Конан приказал:

– Ну-ка! Быстро грузим всё что привезли – назад в шлюпку! Отдать швартовы! Отплываем от берега на пятьдесят шагов!

Если кто из пиратов и был удивлён странным приказанием, никто не посмел возразить или что-то спросить: все отлично знали: капитан Конан просто так ничего не делает!

Действительно, не прошло и пяти минут, как из леса, с двух его сторон, появились Лизандро и Халед. Они что есть сил бежали к шлюпке и, бросившись в воду, за каких-то пару десятков гребков преодолели те двадцать шагов, на которые она успела удалиться. Как только им помогли взобраться на борт, из подлеска появился и Аннис: изо всех сил он тоже бежал к лодке, истошно вопя:

– Конан! Капитан Конан! Господин! Почему вы бросаете меня?! Ведь здесь никого опасного нет?!

Конан, приосанясь, встал на корму, которой шлюпка уже оказалась развёрнута к берегу, и от которого её отделяло теперь действительно не менее пятидесяти шагов:

– Вот именно, почтенный Аннис, вот именно! На острове Потерянных Душ, действительно, кроме тебя – сейчас живых нет! Поэтому располагайся со всеми возможными удобствами: хочешь – поживи пока в пещере Астига Безухого, хочешь – построй себе шалаш на побережье. И – молись. Молись, чтоб наша экспедиция завершилась удачно, и мы смогли на обратном пути забрать тебя. Потому что если этого не сделаем мы – не сделает никто! Сюда ни один нормальный капитан не заплывёт добровольно!

И кстати – можешь убрать личину. И принять свой обычный вид.

На глазах удивлённой команды маленький и безобидный на вид мальчик медленно превратился – как бы перетёк! – в весьма тощего и высокого мужчину. Явно средних лет, но абсолютно седого. С огромной окладистой бородой, сильными пальцами, и жилистыми загоревшими до черноты руками. Очень злобно глядящего на уплывающих:

– Мардук тебя задери, Конан! Когда ты догадался?

– Да ещё на помосте для невольников! Все твои рубцы от якобы бича казались такими… Натуральными! Пока я не потрогал один из них рукой – ну, помнишь, когда я тебя уводил с помоста? – и не выяснилось, что он просто нарисован! Ну, или не нарисован – а просто выглядит рубцом. А на самом деле там, под ним – гладкая и упругая кожа! (Кстати: кожа у мальчишки, которого плохо кормят и хлещут кнутом, просто не может быть столь гладкой и холёной!) Да и потом ты облажался: прочёл и расшифровал всё слишком быстро для мальчишки без опыта. Да и не может никакая мать научить этому – как ты тогда сказал? – Спирали Релдизъерда! Я уж не упоминаю про то, что ты слишком спокойно и легко для мальчика – даже не покривившись! – выпил коринфского! И ни на вот столько, – Конан показал кончик пальца, – не захмелел! Так что твои поспешность и любопытство снова сказали мне, кто ты на самом деле. А уж подсыпать тебе сонного порошка в вино было совсем не трудно! Вот, пока ты спал, мы с Велтраном всё и обсудили.

Что нам с тобой, хитро…опым стигийским колдуном, делать!

– Во первых, не стигийским! – колдун вроде как даже оскорбился, – а немедийским! А во-вторых… Конан, ты же не можешь меня вот так, здесь, действительно – бросить?! Это… Это же – чистое убийство! Здесь же наверняка водятся змеи, крокодилы, многоножки, твари всякие! Ядовитые!

– Ядовитая тварь сейчас на острове только одна! – Конан заржал, его спутники подхватили, – и это – ты, Аннис, или как там тебя на самом деле! А насчёт своей жизни – не бойся. Стигиец Пантир, который оставил нам свой манускрипт, выживал здесь не меньше тридцати лет. Я надеюсь, что наша экспедиция за сокровищами столь долго не продлится!

– Но Конан… Вы ведь и правда – можете погибнуть! Или что-нибудь помешает вам вернуться за мной! Ну, там, ураган, шторм, кораблекрушение – да мало ли! Да и манускрипт… Там ведь наверняка не всё написано! Какие-нибудь ловушки или колдовские секреты есть! А я мог бы вам помочь! Прямо там, на месте! Может, передумаешь, и возьмёшь меня? Обещаю: ни вредить, ни обманывать больше не буду!

На этот раз уже вся команда шлюпки ржала так, что из джунглей, возмущённо вереща, и хлопая крыльями, вылетела огромная стая разноцветных, словно радуга, попугаев, и стремительно улетела куда-то вглубь острова. Колдун возмущённо топнул ногой:

– Вы мне не верите?! А зря! Я точно уверен – ловушки есть!

– Почему – не верим? Верим. Более того: если мы в чём-то и уверены – так это – как раз в этом! Мы уже сталкивались с гнусным нравом и грязными приёмчиками того, кто оставил нам этот манускрипт! И точно знаем: просто так до сокровищ Астига Безухого ни нам, ни кому бы то ни было, не добраться! Но так что с того?! Мы и в первый раз отлично справились со всеми его подлыми придумками!

Так что располагайся тут с удобствами, как тебе будет угодно. И моли Мирту Пресветлого, или кого-нибудь из своих Богов, чтоб наш поход завершился благополучно.

И как можно быстрее!

 

 

Когда остров Потерянных Душ давно скрылся за кормой, а к концу подходил уже второй бурдюк из запасов давешнего коринфского, Велтран, уже двигавший только глазами, да и то – еле-еле, проворчал:

– Может, всё-таки что-то было… разумное… в его предложении? Может, надо было захватить его с собой? А то – мало ли… А вдруг он и правда… Просто не всё перевёл!

– Удивляюсь я тебе, помощник. Уж больно ты доверчивый. Неужели опыт общения с другими магами, и колдунами-почитателями Сэта Тёмного, ничему тебя не научил?

– Научил.

– И чему же? – Конану пришлось сесть, потому что Велтран явно уже не мог задрать кверху голову, чтоб взглянуть ему в глаза.

– Тому, что без помощи любого мага лучше обойтись. Во-всяком случае, до тех пор, пока с нами – ты, Конан!

Конан не без удовлетворения отметил, что храп его помощника, огласивший каюту сразу после высказывания этой сложной и явно оказавшейся почти непосильной для ускользающего сознания, мысли, вполне здоровый и бодрый.

Значит, Велтран явно не лукавил, а сказал то, что думал.

И что, собственно, думала и вся команда. Иначе с чего бы они столь сплочённо и охотно поддерживали своего капитана во всех его, даже самых невероятных, начинаниях?! Например такого, как охота на давешнего Пожирателя: древнего не то – монстра, не то – Полубога.

Но ведь убили же они чудовище?!

Хотя раньше никто из простых смертных наверняка никогда такого не делал…

Конан подумал, что груз ответственности велик. Подлостей и ловушек ждать наверняка надо.

Нужно подумать, какими они могут быть – на диком-то и проклятом побережьи.

А ещё надо придумать, как справиться с ними. Причём так, чтоб все его товарищи – уцелели!

Иначе что он будет за капитан?!

 

 

Побережье поражало странным ощущением заброшенности.

– Чего удивляться, что здесь ни одна собака не хочет высаживаться! Я бы ни за какие коврижки добровольно сюда не сунулся! – Рнего как всегда говорил то, что чувствовал и думал. А сейчас даже сплюнул в сердцах за борт.

– Брешешь ты, Рнего, как сивый мерин, – Нэш усмехнулся, – Вот: лезешь же!

– Ну так!.. Не за коврижки, а за этакие красивые золотые кругляшки! Их ещё называют деньгами! Но побережье… Бр-р, мягко говоря! – Рнего передёрнуло.

– Да, пожалуй, нескоро кабатчики из Кордавы захотят открыть здесь новые заведения. – Эльдорн держал большие пальцы засунутыми за широкий пояс, на котором красовалось два кинжала и сабля из аквилонской стали, – Так что, боюсь, всё питьё нам придётся тащить с собой.

Конан подумал, что ветеран зрит, как всегда, в корень: пустынный вид побережья в обе стороны от русла Понта Вендийского оставлял гнетущее впечатление: ни джунглей, ни кустов, ни даже травы. Зелёной. Потому что сухой травы, да ещё голых ветвей саксаула на дюнах, окружавших русло шириной в добрую милю, имелось достаточно.

– Странно это, Конан, – это в разговор влез подошедший незаметно сзади Велтран, – река – огромная, и вода пресная… Но почему здесь не растёт ничего? Помнишь ведь: везде, где есть река, по берегам и деревья, и кусты… Обычно чуть ли не на мили!

– Не знаю, Велтран, почему здесь – так. Разве что дело в том, что этот Понт размывает какие-нибудь – или ядовитые, или неплодородные – породы, и откладывает наносы из них на своих берегах: вон, видишь? И берега и цвет воды самой реки какой-то…

Нездоровый!

То, что цвет воды, мягко говоря, нездоровый, видели все. Да и верно: когда это цвет воды в реке бывал ярко-оранжевым?! Явно тут не всё в порядке! Иначе и люди бы селились по берегам: как же не использовать столь удобную транспортную магистраль для проникновения вглубь побережья?! Да и город возник бы непременно: где же ещё базироваться купцам и ремесленникам, обслуживающих всегда тех, кто открывает и осваивает новые плодородные, или богатые какими-нибудь другими достоинствами, вроде жемчуга, железных руд, или алмазов, земли?

– Так, ладно. Собственно, нам плевать, как выглядит само это устье. Пусть даже и разбитое островами и мелями на десятки рукавов. Главное, что сомнений в том, что это – тот самый Понт Вендийский – никаких нет! А нам нужна река Танисс. И до неё при попутном ветре – день плавания. На восток. Вот и поплыли. Помощник! Поднять снова все паруса! – Конан бодро улыбался, хотя если признаться честно хотя бы самому себе, местные «красоты природы» и на него произвели гнетущее впечатление. Уж больно…

Безжизненно тут всё.

Не видно даже обычных животных, или птиц.

Как пить дать, тут что-то… Колдовское!

Не даром же побережье носит название Проклятого…

 

 

Река Танисс, к счастью, оказалась вполне обычной рекой. И даже вода в ней оказалась чистой, (почти) и холодной. Конан, пошкребя многострадальный затылок, подумал, что это – вероятней всего от того, что питают эту реку наверняка снега и льды, таящие там, в горах, острые вершины которых отлично просматривались за пустынным, как и сутки назад, побережьем. Но деревья и даже кусты вдоль русла речушки не более чем ста шагов в ширину, тоже почему-то не росли.

Это не помешало Конану и команде завести «Вестрел» прямо в русло, и, пока дул приличный попутный утренний бриз, продвинуться вверх на добрых пять миль. Тут ветер «коварно и подло» по словам Лейбена, стих. Конан сердито хмыкнул: команде явно придётся или поработать, или оставить корабль здесь, на пока ещё глубоком фарватере, а дальше двигаться на шлюпках. Или пешком.

Его не устраивали ни такой ни такой вариант: ведь тогда придётся делать ещё временный лагерь в том месте, где нужно будет удалиться от реки, и, следовательно, оставлять часть людей и на корабле, и в этом лагере. Но всё его естество, и навыки, полученные в сотнях битв, противились такому неоправданному разделению сил.

Поэтому ровно половина команды оказалась после обеда перевезена на берег.

Там достойным представителям берегового братства пришлось засучить рукава, взяться за толстенный канат, и тянуть на буксире за собой немаленький «Вестрел» вверх по течению. Вначале, разумеется, пираты ворчали и препирались друг с другом за место, и за то, чтоб никто не отлынивал: «Тяни, гад такой, а не кряхти тут для вида!». Конан, высадившийся с береговой партией, но помогать тянуть не спешивший, ворчание и склоки быстро пресёк. Но шёл рядом со своими людьми, всё время внимательно оглядываясь по сторонам, до самого заката. Закат здесь показался варвару чересчур уж кровавым…

Хотя киммериец ничего подозрительного пока не заметил, «Вестрел» на всякий случай поставили на якорь посреди русла, неторопливо несущего свои воды по равнине, а ужинать – и весьма плотно! – решили тоже на корабле: мало ли!..

Переночевали на борту. Утром, ещё до восхода, плотно позавтракали. И пока было более-менее прохладно, вторая половина экипажа повлекла корабль дальше. Конан снова шёл рядом с вынужденными бурлаками, но даже его сверхобострённые инстинкты и слух со зрением не обнаружили ничего. Но там, глубоко внутри, он чуял: что-то или кто-то ждёт их впереди…

После обеда береговая партия снова поменялась с «бортовой». Конан продолжил поход, теперь уйдя чуть не на полмили вперёд: иссохшая трава и каменистые россыпи, встречающиеся в песчаных дюнах всё чаще, делали поход гораздо удобней. Но те пираты, что теперь почти не утопали, как первые мили, по колено в песок, и тянули канат против усилившегося течения, от такого «облегчения» меньше ворчать вовсе не стали.

На следующее утро всё повторилось, только теперь песка под ногами почти не было, и дюны окончательно сменились каменистыми холмами и небольшими плато, на которых имелась даже земля, покрытая корочкой съёжившихся струпьев – такыры. День прошёл как обычно, и ворчания теперь слышалось куда меньше: все поняли, что разговоры только мешают тянуть.

Ночевали снова на «Вестреле», и посты на ночь Конан удвоить не забыл. Но ночь снова прошла спокойно – он даже поудивлялся вслух, на что верный помощник скептически буркнул:

– И хвала Мирте Пресветлому, что пока «приключениями» и ловушками не пахнет! Но помяни моё слово, капитан: они где-то там, – толстячок кивнул обросшей и начавшей седеть головой вглубь суши, – имеются!

Конан не ответил, поскольку и сам так считал. Хотя он отлично понимал и то, что раньше времени волноваться смысла нет: препятствия и ловушки от их «нервов» никуда не исчезнут! А они только зря взбудоражат команду, если начнут своим поведением и разговорами показывать, что волнуются.

К обеду добрались.

– А что, очень даже миленький камешек! Только вот не пойму, кто его здесь установил. – Велтран, похлопывая по белейшей, сверкающей словно полированный мрамор самых драгоценных сортов, поверхности, поглядывал то на Конана, то на макушку десятисаженного камня, словно клык торчавшего из окружающего щебня. Ни следа других камней, или скал, от которых такой «зуб» мог бы отколоться, вокруг не наблюдалось: пустыня и пустыня! Вот только вместо песка – гравий и галька!

– Насчёт того, кто «установил» – не знаю. – Конан тоже поглядывал, но больше – на бесплодную равнину, простиравшуюся за зубом насколько хватало глаз, и единственным «украшением» которой являлся пологий невысокий холм в паре миль от берега реки, – Но камни и скалы здесь определённо были: вон, смотри, сколько щебня! И гравия. Значит, камни точно имелись. Только разрушились. Думаю, что от времени. И погоды.

– А что – погода, Конан?! Не думаю, что здесь выпадает больше пары капель дождя за целые годы! Да и суровых зим со снегами и льдом здесь, в сердце Чёрного континента, не бывает. Ветер? Так его нет с тех самых пор, как мы вошли в устье Танисса, и ребятам поэтому и пришлось тащить корабль на буксире! И непохоже, что хотя бы дохленький ветерок появится, – действительно, и пираты и сам киммериец в непривычном безветрии и гнетущей, почти осязаемой, тишине, буквально обливались потом, и вынуждены были постоянно прикладываться к флягам – благо, набрать питьевой воды в реке было недолго.

Конан похмурил густые брови, и сердито кивнул на окружающий ландшафт:

– Твоя правда, помощник. Значит, будем считать, что скалы разрушены временем. И никакие чародеи со своими зловещими ритуалами к этому руку не приложили.

Велтран пытливо посмотрел на киммерийца. Судя по-всему ничего утешительного или бодрящего в облике капитана не увидел. Проворчал:

– Вот умеешь же ты, Конан, вселить в своих подчинённых и друзей уверенность в будущем и бодрость духа!

Конан не выдержал, убрал с чела напускную серьёзность и весело заржал, качая лохматой головой:

– Да ладно тебе, Велтран! Могу я хоть изредка пошутить?! А то на вас всех и смотреть-то страшно: Лейбен каждую минуту озирается, как будто за ним охотится стая полярных волков, Нэш – целует ладанку, которую носит на груди, а Шерван так вообще: всё время что-то бормочет: не иначе – молится!

– А даже если и так, Конан, что с того?! Ребята боятся. И боятся, как мне кажется, правильно: не зря же эти места считают проклятыми, и никто здесь испокон веков не селится! Может, конечно, слухи о битвах, происходивших здесь между древними богами – и неправда… И скал тут просто не было… Но где же тогда – хотя бы растительность?!

– Плевать нам на растительность. Которой нет. Но ведь когда-то же была?! Вон: сухих палок от саксаула будет вполне достаточно для костра, чтоб приготовить ужин, и поддерживать на ночь огонь. Так что сегодня разбиваем лагерь прямо у подножия этого «зуба», и ночуем, наконец, на твёрдой земле!

 

 

Половину ночи, действительно, провели спокойно и умиротворённо. Только часовые добросовестно «бдили» во все стороны от площадки, где расположились пираты, и даже стрёкот цикад, или пищание летучих мышей не отвлекали их от охраны. Потому что не было тут ни обычных в любой, даже пустынной, местности, цикад, ни летучих мышей.

Поэтому когда вскоре после полуночи откуда-то из середины лагеря раздались истошные крики, сразу заставившие всех мужчин вскочить, и начать размахивать выхваченным оружием, даже вскочивший на ноги в долю секунды Конан удивился. Но осмотрелся вокруг мгновенно. И отреагировал на ситуацию быстро:

– Заткнуться всем! Убрать оружие, пока не покрошили друг друга в салат! – тишина (ну, относительная!) наступила как по мановению волшебной палочки. Сам варвар, первым подал пример, сунув тяжёлый хайбарский меч в ножны. Спросил:

– Кто орал?

– Это я, капитан! Я орал! – Арристарх, глаза которого, блестевшие необычным светом в зареве костра, расширились, казалось, на поллица, вышел вперёд, поддерживая бессильно висящую левую руку – правой, – Меня… Ранили!

– Да-а?! И как же это, интересно, произошло, если часовые на месте, и они никого не заметили? А ты спал почти в середине нашего лагеря?

– Не… Не знаю, Конан! Но вот – рука! Она не движется! И ничего не чувствует – словно онемела. А вот здесь – болит!

– И как же это получилось? – Конан, подойдя, внимательно осмотрел место, где «болело». Нахмурился. Кровь и опухоль имелись несомненно…

– Ну… Я спал. И вдруг проснулся – от боли! В руку словно бы вонзили кинжал! О-о!.. Да ты же и сам видишь, Конан! Вот: есть и след от кинжала!

Конан подвёл пострадавшего поближе к огню, и снова развернул руку раненным местом к свету костра, куда Велтран уже поторопился подбросить хворосту из тоненьких, но неплохо горящих иссушенных веточек саксаула.

Хм-м… Рана на предплечьи бедолаги кровоточила. Правда, казалась неглубокой. И – словно двойной. Конан прищурился. Снял со лба Арристарха платок, повязанный вокруг лба, и плюнул на него. Потёр рану и кожу вокруг неё. Надо же – на удар оружия не похоже. Но где-то он уже подобные раны…

– Всем – встать! – пираты, попробовавшие было снова расположиться дальше на отдых, поторопились вскочить, – Осмотреть себя, осмотреть друг друга! Мы ищем огромных насекомых! Вроде муравьёв… Или каких-нибудь сколопендр, или фаланг!

Все загалдели. Но вскоре порядок восстановился: пираты осматривали друг друга со всех сторон, и ругались уже потихоньку. Правда, к счастью, никого ни на ком не нашли. Что Конана не слишком удивило: если это – муравьи, они всегда вначале высылают не поиски пищи разведчиков. А уж потом атакуют всей армией. Но где же тогда эта…

Ворчание и гул голосов, как и мысли Конана перекрыл крик Рувима, одного из дозорных, назначенных для присмотра за западной частью равнины:

– Конан! Скорее сюда! Думаю, тебе нужно на это посмотреть!

Конан не стал мешкать: ведь укусил же кто-то Арристарха! Значит, врагов может быть много! Врагов не разумных, а повинующихся инстинкту. И от этого – ещё более грозных! Потому что будут нападать, если почуют добычу – неумолимо, и не считаясь с потерями!

И точно. Самые худшие опасения подтвердились!

Из глубины чёрной пустыни к лагерю пиратов катился словно бы ещё более чёрный вал: из мельтешащих крошечных телец, тихо шелестящих по камням и щебню миллионами лапок! Этот невысокий, но казавшийся весьма плотным, вал, покрывал огромное пространство: не меньше сотни шагов по фронту, и нескольких сотен – в глубину!

Конан, любивший трезво оценивать ситуацию, заорал:

– Забрать всё, что сможете нести на себе! В первую очередь – оружие! И – бегом к берегу. Грузиться в шлюпки! И – на корабль!

Уже на корабле, проконтролировав, что все живы и даже относительно целы, (десяток синяков, полученных в небольшой давке и отдавленные в спешке ноги – не в счёт!) киммериец убедился, что их поспешное бегство явилось мудрым решением: растянувшийся теперь вдоль реки фронт атакующих достигал нескольких сотен шагов в ширину. Да и в глубину, казалось, превышал ширину самой, довольно широкой здесь, реки.

– Проклятье! Неграл их задери! Что же нам теперь делать-то, Конан? Мы ведь даже на берег высадиться не сможем?! – растерянность в тоне Зенло не укрылась от варвара.

Понимая, что и остальные партнёры по добыванию древнего клада ждут от именно него, как своего капитана, какого-нибудь объяснения или решения, как быть дальше, Конан сказал:

– Что делать – решим завтра. Не думаю, что эти твари будут держать нас в осаде. Да и не может армия насекомых торчать здесь, на пустынном и жарком берегу, без пищи и тени, вечно. Они тогда просто попередохнут: под лучами солнца и с голоду.

– Хм-м… Это было бы уж слишком хорошо, Конан, – Велтран хохотнул, – Хвала Мирте Пресветлому, что мы ещё не удалились от реки, и лагерь был недалеко от «Вестрела». Так что то, что мы живы, и даже не покусаны – ну, почти! – заслуга целиком твоя. Это ты настоял на таком решении.

Толпа пиратов одобрительно загудела:

– Да! Хвала Мирте Пресветлому! Какой молодец наш капитан! Спасибо, Конан! Если б не река!.. Вот сволочи какие! Охотятся ночью!

– Нет, не думаю, что они охотятся. – Конан хмурился, так как пока не придумал, как покончить с тварями, оккупировавшими берег, – Муравьи – не охотники, как, скажем, осы или пауки. Они – собиратели. То есть – едят всё, что найдут съедобного: растения или падаль. Ну, если найдут добычу, которая не сможет от них убежать, или улететь – нападают, конечно… А обычно просто высылают из муравейника во все стороны собирателей-разведчиков. – Конан уже имел кое-какой опыт общения с муравьями*, и говорил достаточно уверенно, – И тот, который укусил Арристарха – и был как раз одним из таких разведчиков.

(*См. роман «Конан и волшебник с севера».)

И вот ещё что я думаю. Нам нужен хотя бы один такой муравей. Чтоб мы хотя бы знали, с кем и как нам предстоит бороться.

– Без проблем, Конан. Хочешь, я быстренько сплаваю, и добуду одного? – энтузиазм Рнего так и искрился, и остальные пираты даже стали подтрунивать, и посмеиваться, но Конан отнёсся к делу серьёзно:

– Нет. Никаких «быстренько». Сейчас ты и шестеро гребцов сядут в маленькую шлюпку, и подплывут к берегу. Но вначале возьмёшь на камбузе у Занусса большую кастрюлю с хорошей крышкой, – Занусс возмущённо фыркнул, но Конан реакцию кока проигнорировал, – и зачерпнёшь ею хотя бы парочку этих тварей. Не рискуй зря. Мало ли какую гадость они кусали своими жвалами! Можно и подцепить какую-нибудь заразу!

– Конан! А как же тогда – моя рука?! – глаза Арристарха, всё ещё бережно придерживающего укушенную руку казались теперь ещё больше, – Она же… распухла?! И теперь – словно горит!

– Э-э, не бери в голову! Это просто их, ну, муравьиная, кислота! Она едкая, но – не смертельная. Это не яд. Но всё равно: пойди в мою каюту, достань из ларя под койкой большую суму. Там, в кармашке, есть склянка с бальзамом. Зелёная такая. Намажь укус, и через пару дней всё пройдёт!

– С-спасибо, Конан! – Арристарх двинулся, чуть покачиваясь, к каюте. Рнего, не без основательных препирательств типа, «из этой вы все едите суп», «а эта – для компота!», как посмеиваясь про себя, слышал Конан, добыл наконец у кока кастрюлю. И с шестёркой гребцов слез по верёвочному трапу снова в шлюпку. Занусс ободрил:

– Если кастрюлю утопишь, или испортишь, я вычту из твоей доли. А тебя буду кормить только солониной! Без первого, и без десерта!

– Ладно тебе, Занусс! – Рнего заржал, – Не думаю, что эти твари способны прогрызть медь! Кстати: я что-то не припомню, чтоб ты когда-нибудь кормил нас десертом!

– Ну вот теперь – точно его и не увидишь!

Вал из чёрных телец у кромки воды между тем явственно шевелился: твари упорно пытались добраться до вожделённой добычи, бегая вдоль берега. Но – безуспешно: течение уносило отчаянных смельчаков, пытавшихся доплыть до темнеющей в ночи громады корабля, где скрылись восхитительно пахнущие тела крупных двуногих!

Однако отсюда, с безопасного борта, сами тельца тварюшек не выглядели уж слишком большими или грозными.

Конан, повидавший и куда более опасных представителей мира членистоногих и насекомых, подумал, что не удивился бы, даже если б странные твари, обитающие в пустынной проклятой стране, могли и правда – прокусить чёртову кастрюлю.

Ничего: если что – запаять медный сосуд будет нетрудно!

 

 

Спустя буквально пять минут экспедиция за мурашиками, как окрестил её Эльдорн, благополучно завершилась. Рнего, радостно улыбающийся, торжественно сообщил:

– Никаких проблем, капитан! Даже обидно! Мы, понимаешь, приготовились к битве не на жизнь, а на смерть, а они… Просто позволили себя зачерпнуть!

– Ладно, высыпай сюда! – Конан показал на огромную стеклянную бутыль с приготовленной воронкой. Бутыль нашли тоже на камбузе, и из неё пришлось предварительно пересыпать в другую тару какую-то очень пахучую приправу, особо ценимую Зануссом. Правда, на приказание уже самого Конана освободить бутыль кок не ворчал, а лишь сердито сопел. Рнего, придержав крышку, чтоб вначале на палубу стекла вода, вместе с которой он «зачерпнул» из передовых отрядов своим «боевым сосудом», поторопился пересыпать добытых «пленных».

Теперь в свете факелов и фонарей мокрых насекомых было видно отлично.

Пираты даже на какое-то время притихли, стараясь получше рассмотреть своих нежданных врагов.

Восемь здоровенных, с добрый палец, чёрных тварюшек, упорно скреблись в толстое стекло стенок, щёлкая немаленькими жвалами на гигантской, непропорционально большой, словно бульдожьей, голове, и отблёскивая во все стороны полированными чёрными боками. Иногда замирали, словно в недоумении. А иногда останавливались, как бы общаясь друг с другом: тёрли друг о друга антеннами-сяжками.

Шесть лапок. На конце брюшка – жало. Но сильней всего поражали именно передние жвала – главное оружие насекомых. Они казались очень прочными и сильными!

– Знаешь, Конан, это ведь – не муравьи.

Конан удивлённо обернулся на замечание Эльдорна. Но не потому, что хотел возразить: он и сам уже понял, что твари действительно несколько отличаются от обычных муравьёв: хотя бы часто сегментированным основным тельцем, намного более узким, чем массивная голова:

– А кто же это по-твоему, Эльдорн?

– Думаю, это – термиты.

– Это ещё что за …аная хрень такая, разрази её Хуршид?! – Бомаго выразил общее недоумение весьма просто, в привычных словах.

– Это, Бомаго, твари навроде муравьёв, но живущие несколько по другим законам. Во-первых, они строят свои дома – термитники! – из своей слюны и глины, а не из соломы и всего, чего попало, как делают муравьи. Во-вторых, наружу из такого дома выбираются только воины. Вот – эти самые. А те, что остаются внутри – куда мельче, не так основательно вооружены, и работают только для блага колонии: ну, там, кормят детей, чистят внутреннее пространство, даже ухаживают за плантациями.

– Чего?! Какими плантациями?! Эльдорн, что за ерунда?! – удивлённые возгласы послышались отовсюду. Эльдорн подождал, пока они стихнут, и неторопливо, явно осознавая своё превосходство в области знания жизни термитов, продолжил:

– Это – не ерунда. Термиты от муравьёв и отличаются в-основном тем, что способны обеспечить себя всей необходимой пищей сами. Без собирательства.

– Как это?!

– А очень просто. Они всё, что растёт – ну, там, растения: листья, трава, древесина! – пережёвывают в мелкую кашицу. И потом внизу, в пещерах под землёй – кормят этой кашицей… Грибы!

– Что?! Как?! Какие ещё грибы?! Что за бред?

Хмыкнул даже Конан:

– Эльдорн! Откуда ты всё это знаешь?

– От дяди. Он одно время работал первым помощником придворного лекаря Лармозии. А тамошнему принцу как раз прописали пить вытяжку из этих чёртовых термитов. А их, сами знаете, в окрестностях столицы Брундизии – шишь найдёшь! Вот и пришлось мне и дяде плыть за тридевять земель в Коринфию, выкапывать там один такой термитник со всеми потрохами и обитателями с трёхметровой глубины, засовывать в гигантский деревянный ящик, да везти в Лармозию целый месяц. Это мой дядя нашёл, – в голосе ветерана прорезалась неподдельная гордость, – чем и как кормить этих букашек: иначе попередохли бы они за милую душу, пока мы их везли…

– Ну и что? Помогла вытяжка из термитов наследнику?

– Ага, два раза… Этот идиот к тому времени успел поучаствовать во дворцовом перевороте. Заговорщики успеха не достигли, папочка умудрился попросту сбежать. Через запасной потайной ход – первый-то, о котором все знали, заговорщики перекрыли… А когда вернулся назад, с войском, «больного» придурка просто приказал вздёрнуть на перекладине над главными воротами крепости. В назидание, так сказать, остальным отпрыскам… Так что термиты ему уже не пригодились. И мы с дядей приготовили из них какое-то зелье… Не помню какое. Только зря. Дяде оно не помогло. Нет – не вылечиться, а отмазаться от участия в заговоре!

– Но Эльдорн. Сколько тебя помню – ты – член берегового братства. Когда ж ты успел побыть учеником лекаря и поучаствовать в походе за… Термитами? – Велтран задал вопрос, интересовавший и Конана, и явно большую часть остальной команды.

– А всё просто. – по тону Эльдорна нельзя было сказать, что старые воспоминания доставляют ему радость. Или хотя бы – ностальгию, – Мне тогда было всего шесть лет. Помнить-то я всё помню… А вот сделать что-либо, когда король в ярости велел казнить дядю, а заодно и всех моих родных и близких, не получилось. Да я и выжил-то… Только благодаря тому, что прибился к какому-то каравану, шедшему в Аквилонию. Потом, когда попробовал себя там – то на «работе» нищего, то в роли вора – вернулся назад, на побережье. В четырнадцать вступил в свой первый экипаж – ну, тот, на «Жемчужине Массантии».

Многие пираты закивали: этот корабль, как и его капитана, отважного, но уж очень любившего вино и порошок жёлтого лотоса, Фатхулло, многие помнили – хотя бы по рассказам выживших членов экипажа, или других пиратов. Везло им, конечно, не так, как команде Астига Безухого. Но свою долю от жирного пирога торговли Средиземноморья они тоже урвали. Пока не встретили в море две галеры всё того же короля Вездигдета. С сильно превосходящими силами противника: двумя когортами опытных и тренированных воинов.

Выжили с «Жемчужины Массантии» лишь те, кто смог спастись вплавь, и потом умудрился долго прятаться на лесистых и безлюдных островах: дело произошло возле архипелага Пауиттос.

– Да-а, похоже, не перестанешь ты удивлять нас, Эльдорн, – Конан подумал, что, сколько бы, действительно, он не жил, буквально сроднившись, с экипажем, а всегда найдётся в биографии его людей такое… О чём они никогда не расскажут. Потому что сами хотели бы позабыть… – Но как же – термиты? Как бы нам справиться с ними? Где у них слабые места?

– Слабые места у них, капитан, как и у всех насекомых: они боятся воды – вон, мы же видим! – и огня! А, ну ещё – дыма! В густом дыму, если пробудут в нём долго, они задыхаются и гибнут. А если окурить их чуть-чуть – становятся вялыми и безопасными: мы с дядей, чуть что – окуривали ящик с термитником из такой, знаешь, коптильни!

– Понятно. Но здесь-то нам не нужно, чтоб эти гады оставались живы! Нам бы лучше всё-таки поубивать их. С гарантией! Потому что нам ведь нужно будет основательно отдалиться от берега. И иметь в тылу армию, пусть мелких, но многочисленных и кусачих врагов, совсем не хотелось бы!

– Хм-м… Думаю, если найти их основное жилище – с этим проблем не будет. Затопим его водой, или сожжём с помощью саксаула!

– Ну, хорошо бы, если б так. – Конан однако покачал в сомнении головой, – Правда, насчёт утопить – я сомневаюсь. Река, наверное, всё-таки будет далековато от их гнезда. Они ж не дураки – строить там, где их какой-нибудь паводок может залить!

– Но Конан! Мы же ещё даже не видали этого гнезда! (Да и не бывает здесь паводков, поскольку нет дождей.) С другой стороны, если твари собираются сидеть здесь, держа нас в осаде – рискуем ещё долго и не увидеть этого самого гнезда…

– Не волнуйся, Велтран. Думаю, эти термиты вылезают «за добычей» только ночью. Не видали же мы их вечером. Так что надеюсь, когда солнышко припечёт их как следует – они уберутся восвояси! И будут отсыпаться целый день!

Велтран дёрнул плечами, показывая, что не убеждён оптимизмом своего капитана, но промолчал. Конан, подняв банку с тварями повыше, посмотрел на тварюшек снизу. Поцокал языком: большая часть термитов уже перестала скрестись и пытаться прогрызть стекло, а просто лежала на дне, словно в отчаянии чуть поводя лапками.

– Вот посмотришь, помощник – я окажусь прав! Такие ночные твари вряд ли способны действовать днём! Тут-то мы их и!..

 

 

Утром, стоило взойти солнышку, действительно оказалось, что термиты, напившись из реки, быстро убегают вглубь пустоши. И ещё обнаружилось, что их вовсе не так много, как казалось вначале: в глубину фронт растянувшихся вдоль берега колонн не превышал, оказывается, пары шагов: это ночью, в предательской темноте, подбегающие на подмогу и мелькавшие вдали от берега, создавая ложную «глубину фронта» запоздавшие отряды, пираты посчитали за «несметные полчища».

Конан немедля после завтрака приказал снарядить партию разведчиков. И сам её возглавил. Собственно, идти пришлось в том же направлении, что и к лагерю. Вот только от лагеря ничего не осталось: даже палки, приготовленные для костра, исчезли! Не говоря уж о том, что все котомки и сумки с остатками продуктов словно корова языком слизнула.

– На кой шут этим придуркам сухой саксаул?

– Не знаю, Конан. Но скорее всего они подобрали щепки потому, что те пахли.

– Чем же это они пахли?!

– Нами. Ну, вернее – потом от наших ладоней. Тварюшки наверняка понимают, что мы – съедобны!

На этот раз плечами пожал Конан:

– Мало ли чего они там понимают! Кто только не пробовал нас сожрать! Но на то мы и пираты: так просто не дадимся!

Идти уже от лагеря по следам насекомых оказалось нетрудно: то здесь, то там находились отставшие, очевидно, выдохшиеся от непривычной ночной погони-охоты, солдаты. Имелись и те, кто лежал неподвижно, распластавшись, подобно дохлому, раскинувшему щупальца во все стороны, осьминогу. Тех, кто застыл навсегда, не трогали. Тех же, кто ещё как-то шевелился – давили толстыми подошвами сапог. Ох и крепкими же оказались тельца!..

– Что скажешь, Эльдорн? Что с ними? Дохнут от усталости?

– Некоторые, возможно – да. А другие… Думаю, просто настал их срок. Воины-термиты, да и остальные члены их семьи: няньки, уборщики и слуги – долго не живут: не больше пары месяцев! Иначе какого …рена мы с дядей искали бы способ доставки живой колонии… С маткой!

– Что за… Матка?

– Ну, такая же, как у муравьёв. Всю жизнь только и делающая, что кладущая яйца – буквально тысячи и десятки тысяч! – и жрущая то, что для неё пережёвывают рабы-слуги.

– А если убить её, термиты – подохнут?

– Ну, подохнут – вряд ли. Если гибнет главная самка, они просто выращивают себе новую, насколько я знаю.

Конан чертыхнулся: план ворваться в термитник, пробиться к главной самке, и прикончить её, оказался, мягко говоря, несостоятелен.

– Смотри-ка, Конан: здесь след кончается! – они как раз подошли к узкому тёмному лазу в груде щебня, наклонно ведущему вниз. Размером и формой он напоминал самую обычную лисью нору. Присмотревшись, можно было заметить последних насекомых, исчезающих где-то в непроглядной тьме на глубине нескольких саженей.

Конан чуть отодвинул пялящегося внутрь Шервана, встал на колени, и сам вглядывался в лаз довольно долго. Ничего утешительного, правда, он не нашёл:

– Клянусь задницей Дзукки, в этот лаз даже Рнего не пролезет. Да и опасно было бы туда лезть: мало ли! Вдруг у тварей там – охрана!

– Нам не нужно никуда лезть, Конан! – Велтран махнул рукой, – Вон же оно! Логово термитов!

Конан и сам уже поглядывал на странное сооружение, превратившееся из казавшегося монолитным холма, которым он выглядел от лагеря – в тысячи и тысячи странных столбов, словно стволы мёртвых деревьев усыпавших равнину на площади побольше акра. Те, что стояли у кромки «холма», в высоту не превышали фута-двух, те, что располагались ближе к центру – достигали роста слона. И стояли настолько часто, что и пройти-то между ними вряд ли было возможно.

– Да, прилично они тут понастроили… Видать, давно обосновались. Но как же команда Астига-то прошла здесь?!

– Думаю, Лизандро, об этом позаботился Пантир-стигиец. Или они просто шли днём. А на день наши любимые крошки прячутся в спасительную тень! Потому что солнце, как мы почуяли на собственных …адницах, накаляет каменную пустыню так, что можно жарить яичницу!

– Пожалуй. – Конан сплюнул: слюна, конечно, не закипела на камнях, но облачко пара над ней подниматься начало. А ведь было лишь утро! – Ладно. Как я погляжу, между «входом» в гнездовье и самим гнездовьем – добрых полмили. Значит, нужно тут всё обследовать, чтоб найти другие входы-выходы. А то мало ли: нападут сзади, а мы и ожидать не будем! Команда! Разбиться на двойки. Прочесать равнину. К термитнику ближе чем на пятьдесят шагов не подходить!

– Есть, капитан! Слушаемся, Конан! – двадцать человек, прибывших с варваром, разбились на двойки быстро, и с энтузиазмом, поскольку убедились, что начавшее припекать солнце надёжно оберегает их от нападения тварей, двинулись на поиски.

Сам Конан кивнул Велтрану и Эльдорну:

– Вы двое – со мной!

Когда до границы термитника осталось не больше ста футов, киммериец замедлил шаг и усилил бдительность. Но не остановился, пока не дошёл до крайнего в почти правильном кольце, возвышения. Оно достигало его колена, а в толщину было как самое обычное ведро.

– Что скажешь, Эльдорн?

– Ну… Там, где мы вырыли наш термитник, была нормальная почва. А тут до неё – ты же сам видел в глубине «норы» – футов пять. И они, их колонны, – Эльдорн попинал ближайшее «ведро», – в кучу собраны не были. А торчали на расстоянии примерно ста шагов друг от друга. Думаю, что здесь просто – одна большая семья. И самка у них тоже – одна. Иначе самки-отпрыски расселились бы подальше от родительского, так сказать, крова. Чтоб не мешать друг другу, и не сражаться за кормовую базу.

– Какую, на … , «кормовую базу»?! Где ты здесь видишь эту самую «кормовую базу»?! – Конан обвёл рукой всё такое же пустое и голое пространство, – Не представляю, где они тут собирают то самое, что, как ты говоришь, они должны «пережёвывать в кашицу» для своих …раных грибов и главной самки!

– Ну как же, Конан! Посмотри внимательней! Все камни покрыты – этим самым!

– Чем это?!

– Лишайником. Не сомневаюсь, что он здесь такой маленький потому, что все крупные отростки уже состригли, собрали, унесли и пережевали!

– Лишайник?! – Конан подумал, что неправильно услышал, – Но разве лишайник, – он подобрал маленький обломок щебня, и перевернул его, рассматривая крохотные как бы столбики-наросты, тускло посверкивающие оранжевым и зелёным, – Можно есть?!

– Наверное можно, Конан. Ведь смотри, как получается: влага здесь в воздухе есть: в утреннем бризе мы явственно её ощущали, – Конан кивнул: верно, ощущали! – Значит, лишайники могут жить! Они выделяют корнями что-то такое, что разъедает эти самые камни, на которых они сидят. А влага воздуха питает водоросли и мох, которые живут внутри этих самых лишайников, и жрут то, что они растворили своими корнями! И этого хватает, чтоб с помощью солнца эти странные растения выживали! Ну а наши друзья термиты приспособились есть сами лишайники!

Вернее, то, во что их превращают …раные, как ты сказал, грибы!

– Бэл их раздери! Получается, что термиты едят грибы, которые кормят пережёванными лишайниками, и которые сами едят только воду, камни, да солнечный свет?!

– Ну да, Конан! Так что такого понятия, как «бесплодная равнина» не бывает. Во-всяком случае, здесь.

– Ну и задачку ты мне задал, старый морской волк! Если б я не знал теперь, что твой дядя – лекарь, ни за что бы не поверил в такую странную… Систему!

– Да, Конан, это – система. Благодаря сотням и тысячам таких «систем» и существует жизнь здесь, на поверхности. Смотри сам: разве не странной представляется другая система: жук-навозник, то есть – скарабей, собирает навоз, откладывает туда личинку, закапывает в землю. Земля таким образом удобряется, становится плодородной, а не голой глиной или песком. На ней вырастает пшеница. Пшеницу перемалывают в муку, и пекут хлеб. Хлеб ест человек. Который снова… выделяет навоз. Который собирает жук-навозник, и…

– Довольно, Эльдорн! – Конана передёрнуло, – Хватит! А то я и есть-то не смогу! Потому что выяснится, что в какой-то момент это было самым обычным д…мом!

– Но Конан! Ведь так оно и…

– Замолчи, я сказал! – Конан свирепо фыркнул, – Не порти мне аппетит перед обедом! Лучше скажи: эти твари действительно боятся огня и воды?

– Конечно.

– Вот! Давайте займёмся делом. Посмотрим, нет ли здесь поблизости зарослей деревьев, которые могли бы нам помочь набрать достаточно дров. Или какого-нибудь водоёма, откуда мы прорыли бы канал! Разделимся. Ты, Велтран – направо. А ты, Эльдорн – налево! Я – попробую прямо. Встретимся вот здесь, через, скажем… час. Задача ясна?

– Да, капитан! Всё ясно, Конан!

 

 

Спустя час уставший как собака, и ободравший кожу на руках и груди, в попытках протиснуться между торчащими «стволами», и забраться на их необычайно твёрдые верхушки, киммериец слушал отчёты своих разведчиков. Ни Эльдорн ни Велтран ни озера ни зарослей не нашли. Зато те, кто обследовал равнину, доложили, что нашли ещё три выхода: в полумиле к западу, к востоку, и к северу от основного холма-термитника.

Конан прикинул: стало быть, подземные галереи проложены давно. И служат действительно – ходами для передвижения в прохладной темноте. Значит, солнца термиты точно – не любят.

Ну, хоть что-то… Хотя пока непонятно, как это может их команде помочь.

– Возвращаемся на «Вестрел». Пора обедать.

Это приказание встретили без обычного энтузиазма, из чего варвар сделал вывод, что пираты подавлены и расстроены: пока что отыскать радикальное средство, позволившее бы отделаться раз и навсегда от злобных и кусачих непрошенных охранников побережья не удаётся. Да и где ж его взять в такой пустынной и неприветливой дыре?!

– Как насчёт – обойти? – это спросил Велтран, словно читающий его мысли.

– Это – вряд ли. – Селим сплюнул между сандалий, – Вон там, – кивок головой, – и вон там, – кивок в другую сторону, – Ещё два термитника. Примерно в трёх милях каждый. Так что даже если будем пытаться пройти между ними, по вроде как «ничейной» территории, есть риск нарваться на атаку сразу из двух гнёзд! Остаётся только – двигаться днём. Но тогда никто не гарантирует, что на нас не нападут с тыла!

– Согласен, – Конан неторопливо шагал, посматривая вокруг, и прислушиваясь к тому, что говорили между собой его люди, – лучше бы нам придумать, как обезвредить хотя бы этот, ближайший. Тогда мы могли бы смело пройти туда, куда нам надо. И не опасаться поминутно за свои тылы! Вот чует моя …адница, упоминание в манускрипте тысячи каменных воинов сделано неспроста. Вероятней всего, заполучив сокровища, нам придётся… Отступать со всей возможной скоростью.

И быть отрезанными от «Вестрела» нашими милыми крошками не хотелось бы!

Велтран хмыкнул:

– Умеешь же ты красиво выражаться, Конан! Сказал бы проще: драпать со всех ног! Потому что никаких возможностей сражаться с каменными воинами, которые, как мы все предполагаем, как раз и поставлены это самое сокровище охранять – нету! И твою невысказанную, но подразумевающуюся мысль, что каменным-то воинам термиты – явно не помеха, мы тоже заценили!

– Ну, я рад, что вы всё это заценили. – Конан действительно сердился на дурацкие обстоятельства. Ну как же! Какие-то паршивые насекомые создали им хлопот больше, чем иные колдуны-маги! – Но деваться от проблемы – некуда!

Ладно, пообедаем, и подумаем!

Как её решить.

 

 

На обед Занусс приготовил действительно – и первое и второе. Был даже компот из сухофруктов «на третье». Но Конан, едва взойдя на борт, сердито рыкнул:

– Кто забыл этих тварей здесь?! – кивком указав на крышку люка в трюм.

– О-о! Простите, капитан, это я! – Халед поспешил схватить банку, и передвинуть её в тень, – Вот клянусь глазом Шианнет, забыл про них буквально на минутку!..

– Не-ет, уже не ставь туда, дай-ка мне. – Конан протянул лапищу, и внимательно вгляделся в то, что произошло внутри банки. А произошло там только то, что все термиты лежали, застыв, словно из них высосали все жизненные соки: абсолютно неподвижно.

Конан не придумал ничего лучше как радостно хлопнуть Халеда по спине, да так, что хлопок слышно, наверное, было даже у термитника:

– Молодец! То, что ты подсказал нам способ, как убить тварей – отлично! Дополнительный пай! – Халед расцвёл, словно сады Массантии весной, – А вот то, что ты не позаботился о наших драгоценных пленных, и они подохли – плохо! Минус пай!

Улыбочка на лице Халеда завяла так же быстро, как и расцвела.

– А теперь – серьёзно. Велтран! Эльдорн! Все! Смотрите сюда: твари высохли на солнце меньше, чем за буквально пару часов! Значит – что нам нужно?

– Э-э… Нам нужно, Конан, сделать так, чтоб армия, охотившаяся за нами этой ночью, провела каким-нибудь образом на солнце хотя бы два часа!

– В самую точку, помощник! И как нам это сделать?

– Думаю, ты уж и сам всё придумал, капитан! Нужно снова высадиться на берег, наследить там побольше, и выманить их за собой! Хотя бы каким-нибудь куском солонины. И пусть гоняются за нами хоть по всему берегу! А главное – чтоб отбежали как можно дальше от ближайшего входа в свои подземные галереи!

– Точно! И я бы ещё предложил вот что: чтобы вторая партия людей, высадившихся после того, как основную армию уведут подальше, закопала все четыре обнаруженные нами подземные запасные ходы-галереи! Тогда твари не смогут попасть в спасительную прохладу и темноту, даже если останутся живы, пока добегут до них!

– Отличная идея, Конан! Браво, капитан! Хо-хо! Теперь тварям точно не поздоровится! Хвала Мирте Пресветлому, что с нами Конан и Велтран! И Эльдорн!

– Отлично. Но не забудьте и про Халеда! Если бы он столь «удачно» не забыл банку с тварюшками на солнцепёке, мы бы и не знали, как их прикончить быстро и…

Безопасно!

– Точно! Молодец, Халед! Может, всё-таки дать ему дополнительный пай?

– За разгильдяйство? Или за то, что такой удачливый балбес? – Конан поухмылялся, – Ладно уж. Меня легко уговорить. Всё-таки – не люди. Хоть и пленные.

Пай так пай!

 

 

Действовать всё равно стало возможно только с наступлением темноты. Потому что раньше двух часов после заката первые «дозорные» из ближайшего подземного выхода-тоннеля не появились. Конан, лично трясший перед «мордами» шустрых паршивцев куском копчённого размоченного мяса, убедился, что запах термиты чувствуют отлично! Тогда он рассыпал перед малышами заранее приготовленные мелко накрошенные кусочки: нате-ка, отведайте!

Термиты, быстро похватавшие вожделенную добычу, так и припустили вглубь тоннеля: очевидно, чтоб позвать своих на подмогу!

Конан с большим куском мяса начал планомерный отход по заранее намеченному маршруту, стараясь только держаться так, чтоб не быть покусанным, но в то же время чтоб запах не терялся передовыми разведчиками. Иногда подбрасывал в середину колонны пару кусочков помельче: за такие начинались настоящие сражения, кончавшиеся, впрочем, быстро: несколько объединивших усилия насекомых тащили добычу назад – к тоннелю!

Когда немаленький первый отряд наконец полностью выполз из его тоннеля, Нэш, Рувим и Бомаго, стоявшие с приманкой у трёх других выходов, громко заорали: Конан понял, что поисковые отряды выдвинулись и из остальных тоннелей! Он как можно громче, поскольку не опасался, что термиты его поймут, заорал в ответ:

– Действуем по плану! Я повёл своих!

Окрики дали понять, что и остальные пираты с приманками приступили к работе. Однако Селим, оставшийся караулить у самого первого отверстия, вскоре крикнул, что появился второй отряд! Конан выругался.

Но они такой случай предусматривали: второй отряд повёл за собой, стараясь, чтобы курс не пересекался с Конановским, сам Селим. Приманивающий тварей уже с помощью солонины. Которая пахла, конечно, послабее, и не столь аппетитно. Из остальных тоннелей резервов насекомовской армии не появилось. А молодцы! Помнят, значит, про вчерашний удачный набег!

Водить за собой весьма шустрых термитов оказалось несложно. Быстрее походного Конановского шага двигаться они, как ни старались, не могли. Конан ещё раз подумал, что как бы там ни было, если и правда придётся (Храни Кром!) уносить ноги, и дело случится ночью, если напороться на такой отряд – его команде точно не поздоровится! Особенно, если они будут утомлены, ранены, или – дай-то Мирта! – нагружены.

Поэтому киммериец провёл чёрную, отблескивающую в свете луны таинственными отсветами, толпу, по намеченному маршруту без проблем. Маршруты для всех «ведущих» продумали и составили ещё вечером, на корабле. И даже начертили эти пути отдельно на куске бумаги, пометив: «Конан, Нэш, Рувим…». Все они вели насекомых вглубь пустыни: в планы пиратов вовсе не входило дать преследователям возможность напиться из реки! Однако и на территории соседних термитников маршруты не заходили: мало ли!..

Когда от термитника уведённые отряды отделяло не меньше полутора миль, Конан увидел, как те, кого они оставляли у выходных отверстий, размахивают зажжёнными факелами: значит, все выходы надёжно зарыты и засыпаны!

Но они с напарниками договаривались так, что всё равно будут уводить армии преследователей как можно дальше – чтоб все воины погибли с гарантией!

Первые лучи рассвета заставили сильно поредевшую (Не все могли поддерживать быстрый темп!) толпу насекомых приостановиться, и начать что-то вроде совещания: крупные насекомые, очевидно, командиры, бежавшие впереди, начали собираться в кучки, и тереться друг о друга усиками-сяжками. Конан, у которого закончились мелкие кусочки, решил, что отрезать новые смысла нет: интерес к пище сменился жаждой жизни!

А это – всегда важней всего остального для всех живых существ!

Киммериец буркнул:

– Ну-ну. Посовещайтесь, посовещайтесь, бедолаги! У вас-то – нет Велтрана! Да и в планировании вы, как посмотрю, не сильны!

На то, чтоб развернуться и быстрым маршем двинуться в прямо противоположном направлении по своим же следам, у отряда ушло минут пять: Конан с интересом проследил, как происходит передача приказов с помощью движений усиков. Непривычно, конечно, но вполне эффективно. И вот уже весь отряд, в длину растянувшийся на добрых сто шагов, а в ширину не превышающий теперь двух-трёх – движется к спасительному, как наивные малыши надеются, отверстию!

Конану на миг стало жаль несчастных, которых более умные и сообразительные противники обрекли на мучительную смерть. Но он утешил себя тем, что услышал вчера от Эдьдорна, ответившего на сетования пиратов, тоже жалеющих обречённых на смерть маленьких воинов:

– Не переживайте за тварюшек. Слуги-кормильцы и рабочие вырастят новую армию из личинок буквально за пару недель. Надеюсь, за пару-то недель мы обернёмся?!

На это Конан сказал тогда, что, судя по записке, хватит и трёх-четырёх дней.

Эльдорн на это хмыкнул:

– Ага, два раза. Что я, стигийцев не знаю?! Буду спорить на свой пай, нам приготовлен ещё не один сюрприз-проблема. Как раз на недельку-другую. Ну, с кем зарубимся?

Желающих почему-то не нашлось. Конан тогда ещё подумал, что остров Потерянных Душ многому научил команду: распушив хвост, с песнями и бодрыми победными криками бежать вперёд никто теперь не торопится.

Да и отлично.

Беспечный пират – мёртвый пират.

 

 

До «спасительного» входа добрались, разумеется, не все насекомые. И – только спустя часа три после рассвета. Команде Конана повезло: стояла самая середина июля, и припекало – будь здоров! Сами пираты регулярно попивали из фляг, привешенных на поясах, и многие двигались тоже замедленно, как и термиты, поминутно утирая пот со лба и шеи. Конан подумал, что будь у термитов такая же система, позволяющая противостоять капризам окружающей среды, вряд ли план Велтрана сработал бы. Но вот чего у тварюшек точно нет – так это потовых желез. И фляжек.

И мозгов.

Иначе они не позволили бы провести себя так, погнавшись за запахом!

 

 

У ближайшего входа, к которому вернулся Конан, груда щебня достигала почти его пояса. Там уже ждали Арристарх и Велтран. Эльдорна Велтран уже послал осмотреть остальные баррикады-насыпи.

– Ну, как тут?

– Тычутся, капитан. Пытаются растащить, конечно. Да куда им! Думаю, через час попередохнут все! – Велтран обвёл рукой жалкое зрелище, открывшееся глазам варвара. Горы трупиков и его самого явно не радовали, – Если и смогут разрыться – так не раньше, чем как раз через пару недель!

– Отлично. – Конан бодрым тоном пытался скрыть своё плохое настроение. А плохим оно было оттого, что ему, чтоб обеспечить безопасность своих людей, пришлось обречь на мучительную смерть мириады беззащитных насекомых. Виноватых только в том, что они стояли на пути пиратов к сокровищам. Чужим деньгам, награбленным в кровавых походах и преступлениях. Отобранным у законных владельцев, которых для этого просто поубивали головорезы Астига Безухого.

Так что теперь на этом золоте ещё и кровь маленьких термитов.

Почему-то Конану уже не слишком хотелось поскорее заполучить его…

Но – его люди ждут. Что он поведёт их дальше! Значит…

 

 

Выступили после обеда, даже ближе к вечеру. Новый лагерь разбили уже милях в десяти от всё ещё видневшегося в середине реки, и с такого расстояния больше похожего на щепочку на полоске ткани, «Вестрела». Ночной дозор Конан назначил удвоенный.

Но ночь прошла спокойно: термиты с соседних термитников не забегали на чужую, и явно хорошо охраняемую, территорию: явно таких мародёров тут быстро превращали в «пищу»! Конана этот факт порадовал: хоть здесь их расчёты оправдались.

Варвар поднял своих людей ещё до рассвета, чтоб побыстрей позавтракали. Выступили сразу после еды. Идти по прохладному щебню оказалось не слишком удобно, но по вчерашнему, нагретому свирепым полуденным солнцем, двигаться было куда тяжелей. Особенно не в лёгких сандалиях, а в тяжёлых толстых сапогах, которые Конан приказал всем на всякий случай одеть.

На обед остановились примерно за час до полудня, у подножия старой, давно иссохшей акации. Толстые колючки в добрую ладонь до сих пор усеивали мёртвый ствол. Конан приказал привязать к этому стволу и захваченным шестам предусмотрительно захваченный парус-тент: так, чтоб в тень помещались все пираты, пошедшие с ним. А таких набралось сорок два человека: три четверти команды. Определил «счастливчиков» жребий – чтоб никому не было обидно.

После обеда всухомятку сделали привал. Лежали на чуть остывшем в тени щебне ещё часа два: Конан приказал дожидаться, когда самый пик полуденной жары спадёт.

Когда остановились на вторую ночёвку, корабль и река уже скрылись из глаз: за пятым, или уже шестым пологим холмом-увалом, пересекавших путь людей под углом. С вершины каждого Конан пристально вглядывался вперёд: пока всё верно – они движутся в направлении двойной вершины. Она такая тут одна. Но…

Где же, Мардук её задери, «чёрная скала»?!

Ужинали непривычно тихо. Никто не шутил, старыми случаями не делился, и даже не мечтал вслух, как потратит деньги Астига Безухого… То ли пустынность и тишина этого места угнетала всех, то ли люди просто устали и выдохлись: пиратам, действительно, непривычно идти пешком. Да ещё неся на себе бурдюки с запасами воды. Которая, как вынужден был признать Конан, очень быстро исчезала в желудках людей. Чтоб почти тут же выйти в виде пота, который пираты вынуждены были буквально поминутно утирать: он разъедал глаза, подмышки, шею, и покрывал тело тонкой и отвратительно шершавой корочкой соли, когда высыхал на ветерке. Как сообщил Велтран, ведущий строгий учёт жидкости:

– Воды осталось на четыре дня, Конан. Найдём ли мы чёртовы сокровища, добудем ли мы их – не знаю. Но точно знаю, что если через два дня не повернём назад, или не найдём какого-нибудь ручья или колодца  – все попередохнем, как термиты. От жажды!

– Я… понял. – Конан даже не стал уточнять, что думал по этому поводу: знал, что помощник и так это понимает, – Не понял я только одного. Где сами-то термиты там, в своих гнёздах, берут воду…

– Вот уж это – не проблема, Конан. – Эльдорн ковырял тоненькой щепкой в зубах, устало вздыхая, – они делают колодцы: всегда докапываются до грунтовых вод. Те должны быть неглубоко: река же рядом со всеми термитниками!

Конан не нашёлся, что ответить, и только сплюнул на расклеенный щебень.

Сегодняшнюю ночёвку охраняли всего двое часовых. Конан, убедившийся, что ничего живого и опасного в каменной пустыне не живёт, решил дать людям отдохнуть и выспаться. Сам же спал как всегда: вполуха!

Но ночёвка прошла снова спокойно.

 

 

Утром, поднявшись на гребень первого же увала, обнаружили наконец вожделённую «чёрную скалу»!

До неё оказалось совсем близко: дошли за какой-нибудь час!

Вблизи скала производили весьма странное впечатление: словно сделана она не из камня, а из… Дерева! Огромного, могучего, древнего исполина – прародителя всех деревьев на земле! Только почему-то окаменевшего.

– Чтоб мне провалиться! До чего же похоже на самый обычный баобаб! – Зенло хлопнул загорелой ладонью по шершавой поверхности, до странности напоминавшей кору именно этого дерева. – Только окаменевший! Что за колдуны тут чудили?!

– Да, может, как раз те самые, что и воинов превратили в камень! – Шерван глядел прямо вверх, внимательно приглядываясь к мешанине полуобломанных ветвей, – Это и правда – баобаб! И если я что-нибудь понимаю, здесь раньше были настоящие джунгли вокруг! И земля, наверное, была плодородна и щедра!

Не нравится мне всё это. Неспроста это дерево оставили тут.

– Что за ерунда, Шерван. – Ксаро коротко и ненатурально хохотнул, – Почему оставили – неспроста?

– Да вот так уж. Это дерево, которое стигиец в своём манускрипте называет чёрной скалой – заколдовано. И оставлено специально. Думаю, для того, чтоб как раз и служить отличным ориентиром. Тем, кто как мы, ломанётся искать чего-то там. Только не думаю, что это – сокровища Астига. Нет, это дерево поставили тут очень давно…

На память о чём-то куда более древнем!

И – ценном!

– Возможно, конечно, что ты и прав, Шерван. – Конан и сам задрал голову кверху, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме полуобломанных каменных палок, в которые превратились когда-то мощные и горделивые ветви монументального лесного исполина, – Ведь стигиец сам признаёт, что они просто спрятали награбленное под уже существующим, и построенным кем-то, древним алтарём! Так что очень возможно, что сам тайник хранил и хранит нечто куда более древнее и ценное, чем золото пиратов!

Однако мы уже слишком хорошо знаем, чем может обернуться владение таким артефактом. Пусть и волшебным. И бесценным.

Поэтому думаю, мудрить и выделываться не будем. Дай Мирта нам найти золото… А больше мы ничего брать не будем. Всем ясно?! – Конан повысил тон, и обвёл грозным взором своё воинство, как-то попритихшее в последние несколько дней, и убедился, что желающих возразить не нашлось.

– Ну вот и отлично! Пошли-ка дальше, а то это место наводит на меня тоску!

Пять миль преодолели за два часа: идти по уже нагревшемуся и скользкому щебню, теперь состоявшему, как пояснил Велтран, из гранита, оказалось не столь удобно, как по щебню из обычного камня. Что здесь делает гранит, и как столь прочная порода оказалась превращена в щебень, Конан предпочитал не задумываться.

– Ну, вот оно: русло пересохшего ручья. И действительно, дно как бы выложено мостовой… Как будто это – настоящая дорога!

– Похоже, помощник, это и была дорога. Вот только кто её построил… И когда? С другой стороны, похоже, и вода здесь текла: вон сколько по берегам скелетов от иссохшего саксаула! Ладно, нам до этого нет дела: до озера должно быть недалеко!

Действительно: через час из-за гребней берегов показалось озеро. Для того, чтоб его увидеть, пришлось три раза повернуть, следуя направлению «ручья», по дну которого шли пираты, переговариваясь вполголоса, и удивляясь, как это самое русло не занесло песком и глиной. На что Эльдорн справедливо указал, что нету здесь ни песка, ни глины. Конан, слушая, как его команда разговаривает за его спиной, предпочитал не вмешиваться, а в оба смотреть вперёд. Поэтому увидел и почуял новую опасность первым. А началось всё со странных ударов почвы, отдающихся через подошвы сапог – в ноги. Но вот появилось и то, что производило эти удары: со скоростью локомотива существо выскочило из-за поворота русла! Конан заорал:

– Внимание! Впереди какой-то огромный зверь! Несётся прямо на нас!

Зверь и правда был гигантского, как и всё здесь, размера, и киммериец со своим поистине орлиным зрением заметил его так поздно лишь потому, что появился монстр из-за очередного поворота, и за ним не неслись, как обычно бывает при движении столь большого тела, клубы пыли! Зато вот дрожь в земле – вернее, в брусчатке! – от топота слоноподобных ног, теперь все люди чувствовали отлично!

– Что делать-то будем, Конан?! – Велтран уже достал саблю, и свистнул, приказывая и остальным последовать его примеру!

– Что делать? – Конан и так и так прикидывал, что же им действительно делать, но ничего такого, что помешало бы чудовищу размером с доброго слона, только в два раза более низкорослому, просто растоптать его гвардию ножищами, не находил! Шкура, серыми складками свисавшая по бокам твари, явно указывала на то, что толщиной не уступит доброму щиту. И по крепости наверняка – тоже! Огромный костяной гребень закрывал шею, и наверняка не позволил бы булавочным уколам даже закалённой стали пробиться спереди к жизненно важным органам! А бивень-таран, торчащий вперёд, наверняка был пострашней любых зубов и когтей! Словом – настоящая крепость! Только живая. И очень сердитая.

Киммериец обернулся.

– Вот так! – он провёл рукой примерно посередине ощетинившегося копьями и саблями воинству позади себя, – Все, кто с этой стороны – кинетесь вверх по откосам: сюда! – он кивнул лохматой головой, – а вы – сюда! Но! Только – по команде! Ясно?!

– Да, Конан! Понятно! Ясно! Только… Разве мы не будем с ним сражаться? – это влез тоненький и чуть подрагивающий – ясно, что от банальной жажды, а не со страху, голос всё того же Рнего.

– Нет! – голос варвара звучал категорично, – Сражаться с ним в лоб – значит бессмысленно рисковать. Да он же нас просто растопчет, пока мы будем махать своими зубочистками! Тут нужно что-то посолидней! Эльдорн! Возьмите с Бомаго все наши шесты для палатки! Бегом – туда, наверх! И – заточите поострей их концы!

Эльдорн и Бомаго, как раз и несшие на плечах этот столь необходимый для тента инвентарь, опрометью кинулись исполнять приказ капитана. Остальные, переминаясь с ноги на ногу, и сопя в спину киммерийца, остались смотреть, как локомотивное чудовище несётся, нагнув рогатую голову, фыркая, и сверкая красными глазищами, прямо на них!

Ждать пришлось буквально несколько секунд. Конан заорал:

– Сейчас! Разделяйтесь! – после чего сам что было мочи ринулся навстречу монстру! Верный меч он держал перед собой обеими руками, нацелив монстру в глаз!

Чудище, явно удивлённое столь быстро произошедшей перед его мордой переменой, обнаружив, что плотная группа врагов вдруг кинулась врассыпную, несколько застопорило свой бег! Этим и воспользовался варвар. С победным киммерийским кличем он могучим ударом вонзил кончик любимого меча в глаз размером с доброе блюдце, после чего изо всех сил оттолкнулся от прочной брусчатки русла, и…

Перелетел через монстра, выпустив из рук ушедший в глазницу на добрую половину, меч!

Что тут началось!..

Пиратам показалось, что они попали прямо в подземелья самого Мардука, где демоны калёным железом пытают грешников: более страшного и громкого вопля не слышал ещё ни один человек! Чудовище то каталось по каменному ложу, сокрушая его русло так, что брусчатка, которой он был выложен, разлеталась во все стороны, то вскакивало на ноги, и топало – то передними лапами, то задними: удары отдавались в теле так, словно это – землетрясение! Головой чудище трясло и вертело во все стороны!

Но – напрасно. Меч, вонзённый уверенной рукой, вошёл глубоко и держался прочно!

Конан, успевший забежать на тот берег, где Эльдорн и Бомаго остругивали шесты, заорал:

– Бомаго! Давай!

Пират кинул варвару полуготовый десятифутовый шест. Конан по толстому хвосту забежал прямо на спину как раз поднявшегося на ноги монстра, и попробовал повторить удар – со вторым глазом.

Ничего не вышло! Тварь, почуявшая человека на своей холке, так махнула головой, что киммериец, отброшенный костистым гребнем, отлетел на другой берег, врезавшись в иссохший до белизны куст саксаула, и разнеся его в щепы! Зато упругие веточки смягчили падение, и варвар остался цел. Почти.

– Конан! Ты – как?! – заорали с противоположного берега Велтран и несколько других пиратов.

– Нормально. Пострадало только моё самолюбие, – усмехнулся варвар, отряхивая штаны и волосы от застрявших веток и щепок, – Однако наш друг разошёлся не на шутку!

Действительно, монстр, несколько оправившийся от болевого шока первых мгновений, уже посматривал на людей другим, уцелевшим, глазом. И даже начал вылезать на более пологий откос ручья, воспользовавшись тем, что копыта-когти, которыми заканчивались его мощные лапы-колонны, неплохо держались на неровностях брусчатки. А уж как злобно он при этом ревел и плотоядно облизывался!..

– Конан! Можно теперь мне попробовать?! – это Арристарх, уже давно наложивший стрелу, и ждавший лишь команды киммерийца, решил внести свою лепту в сражение.

– Стреляй! – Конан знал, что Арристарх отличный стрелок, и уж с десяти-то шагов  попадёт непременно!

Злобное зудение стрелы утонуло в новом отчаянном рёве! Потому что грозный снаряд, войдя точно в центр глаза, наверняка доставил монстру не меньшие страдания, чем меч Конана, всё ещё торчащий из другой глазницы!

– Отличный выстрел! – проорал Конан, когда рёв несколько поутих, – Дополнительный пай!

– Да ладно, Конан, – Арристарх нервно дёрнул плечом, наложив новую стрелу, – Как нам его добить-то?! Потому что нашими, как ты сказал, зубочистками – только превратить его в подушечку для булавок! А нужно бы ударить – в сердце!

– Согласен. Мысль правильная. – Конан говорил в паузах между взрыкиваниями и утробным воем чудища, теперь беспомощно топтавшегося на месте, и мотавшего головой, – Но как и чем бы нам это сделать?

– Вот этим, Конан, – Эльдорн, подошедший к порученной работе спокойно и методично, несмотря на обстоятельства, подал капитану отлично заточенный десятифутовый кол, – Думаю, если тварь перевернётся на бок, достать до сердца, ударив в брюхо – будет нетрудно! Потому что спереди или сбоку проткнуть бронированную кожу и гребень явно невозможно!

Конан думал так и сам. Но…

– Но как же нам заставить его шмякнуться на бок?!

– Думаю, с этим проблем не будет. Ребята, разматывайте канаты!

Когда канаты размотали, оказалось, что закинуть несколько петель на гребень твари, и сильно дёрнуть вовсе не так просто, как пираты понадеялись. Первая попытка завалить чудище кончилась тем, что у троих на ладонях оказались ожоги, а те, кто не выпустил резко дёрнувшиеся верёвки, просто перелетели через туловище твари, когда она мотнула головой!

– Клянусь грудьми Шианнет! Мы так не договаривались! – Ксаро, которому ветки расцарапали весь голый торс, еле поднялся на колени, а затем и встал, – Конан! Может, нам стоит просто отогнать его подальше?! Или обойти?

– Ну уж нет! Иметь в тылу такого врага – ещё пострашней, чем термитов! А вдруг у него есть напарник, или жена? И они захотят отомстить?! Нет, нужно прикончить монстра! Ну-ка, накидывайте петли ему на ноги – с этой стороны!

Это оказалось, разумеется, посложней, чем поймать в тенета роговидные выросты на гребне, но вскоре обе левые ноги монстра оказались захвачены.

– Быстро! Перекидываем верёвки через спину, и бежим туда, вокруг чудища! Тянем только по моей команде!

Как ни странно, но этот план сработал!

Явно не ожидавший чего-то такого монстр, которого почти покатили – как обычную бочку! – опрокинулся на спину!

Конан, ожидавший с колом в руках, с разбегу вонзил его остриё прямо в середину брюха между передними лапами! Он вложил в удар всю силу и тяжесть немаленького тела, но всё равно: кол вошёл не больше, чем на три-четыре фута!

Однако этого, к счастью, оказалось достаточно.

Новые страшные вопли и рёв пережидали, просто заткнув ладонями и пальцами уши – и то, ещё добрых десять минут после того, как они наконец затихли, у Конана звенело в ушах, а половина команды трясла головами, и разевала рот в попытках вернуть слух… Монстр за это время утихомирился, и застыл на дне канала неподвижной грудой.

– Ну хорошо. Вот у нас появился огромный запас мяса. Мы его будем коптить, или просто – вялить?

– Нравится мне практичность твоего подхода, Велтран. А зачем нам – ещё запас мяса? Всё необходимое для еды у нас есть. Проблема, как ты знаешь, только с водой. Так что не вижу смысла возиться с разделкой туши, и таскать в котомках ещё дополнительную тяжесть про запас!

– Таскать, Конан, ничего не придётся. Я предлагаю отрубить обе задние ноги – они помясистей! – нарезать полосами, и поразвесить прямо здесь же – на кустах саксаула. Солнце тут – превосходное. И сожрать мясо некому: нет даже птиц. А мы просто подберём готовое, отлично провяленное мясо, на обратном пути. Заодно будет чем потом похвастаться: не каждому пирату выпадает полакомиться окорочком древнего чудовища!

– Хм-м… Возможно, что ты прав, помощник. Да и запас мяса никогда, конечно, не бывает лишним… Ладно, начнём с левой – вон той, что лежит на земле!

 

 

На отрубание отличных мясистых окороков и нарезку их тонкими длинными полосами ушло не так много времени, как варвар опасался: не больше часа.

Зато смотреть, как вялятся на солнце, буквально на глазах темнея, их новые запасы консервов, было приятно: консервов было много. Конан довольно потянулся могучим телом, наблюдая, как споро и быстро работают его люди: вот уж поистине, пираты – мастера на все руки! Сколько раз они сами готовили себе все нужные продукты. И орудия…

– Выступаем через минуту! Почистить оружие! Проверить воду!

До озера, контуры которого Конан увидал ещё до встречи с монстром, дошли за полчаса. Долго стояли на берегу, ничего не говоря.

Картина, открывшаяся их глазам, действительно поражала.

Собственно, от самого озера давно ничего не осталось, кроме толстого слоя соли, покрывавшего все берега и плоское дно ярко блестящей коркой. Сейчас несколько пожелтевшей, но всё равно пускающей в глаза мириады отсветов-зайчиков. А посередине озера лежал огромный остров, тоже плоский как блин. В середине «блина» возвышалась, словно памятник древним неизвестным цивилизациям и культурам, приземистая пирамида из чёрного камня. Ярусы-уступы, которыми она шла кверху, имели, казалось, не одну сажень в высоту каждый. И всего таких ярусов насчитывалось десять.

Но не к пирамиде было приковано внимание пиратов. Нет: всё оно оказалось устремлено на странные концентрические кольца вокруг пирамиды.

Это стояли, обратив взоры невидящих глаз наружу, к тем врагам, кто захотел бы подойти к охраняемой ими пирамиде-храму, немыслимо ровными кругами, каменные воины. Их строй напоминал парадный – настолько чёткой была выправка и горделивая осанка. И они производили впечатление слаженной и мощной машины даже издалека.

Колец из воинов тоже насчитывалось десять – как бы по кольцу на уступ.

– Ох, не нравится мне всё это. – в тоне Эльдорна оптимизма не наблюдалось, – Вот чует моя многострадальная задница, что стигийское волшебство оживит этих стражей, если мы попробуем что-то оттуда, – он махнул рукой в сторону храма, – забрать!

Конан и сам думал примерно так же. Да и случались уже с ним и командой почти такие казусы: вспомнить хотя бы семиглазого монстра с алтарного камня в храме Сэта…

– Возможно, что ты прав, Эльдорн. Но не оставаться же нам с пустыми руками, зайдя так далеко!

– Разумеется. – это влез Велтран, уже успевший, конечно, обо всём этом, и многом другом, подумать, – Поэтому предлагаю сегодня спокойно разбить лагерь, отдохнуть после битвы и разделки, а завтра, с утра, на свежую голову да по холодку, и подумать: как нам безопасно забрать то, что по-идее должно нас там ждать…

– Думаешь, помощник, что стигиец мог и солгать, и там – ничего нет?

– Ну почему же – нет? Просто… Это может быть и не обязательно золото. Ведь в манускрипте нигде не указано, что прятали именно его.

– Но что же тогда? Ведь там было чётко сказано: добытые сокровища!

– А, может, это будут драгоценные камни. Может, какие-то волшебные предметы. Или, может, древние книги – которые всегда можно продать знающим людям. Причём – за очень приличные деньги! Разумеется, Пантир-стигиец всё это понимал, и уж Астигу-то объяснить не забыл. А Астиг, при всей своей жестокости и взрывном характере, отнюдь не был дураком. И понимал, что куда удобней нести с собой сюда, и прятать, вовсе не полтонны металла, пусть и жёлтого, а, например, небольшую сумочку-котомочку. Но – с чем-то очень ценным.

С другой стороны, кто может поручиться, что другой наш друг, оставшийся сейчас на острове Потерянных Душ – перевёл правильно? Может, там и не говорилось ничего про «добычу». А как раз – про нечто… Ценное. Волшебное. Нужное ему!

Храм-то – богини Хаммуранж! А про неё чего только… Сам знаешь!

Конан слыхал, конечно, тёмные легенды о культе кровожадной богини, и артефактах и жертвах, которыми он был обставлен.

– Хм-м… Вот уж задал ты нам задачку, помощник… Ладно: Лейбен, Шерван и Лизандро. Натянуть тент. Вон там. Остальные – на расчистку этой площадки от саксаула и мусора. Располагаемся на ночёвку.

Ужин прошёл почти так же как и предыдущий: пираты, такие бодрые и беззаботные обычно, теперь переговаривались больше вполголоса, или даже шёпотом. И – нечасто. Конан понимал, конечно, что непривычная пустынность окружающий мест, как и их статус проклятых, накладывают свой отпечаток на людей, и не способствуют бодрости духа. И это не могло его не напрягать: мало ли у кого из команды какие суеверия и традиции! Вдруг в решающий момент кто-то откажется выполнять его команды, если посчитает, что они могут «нанести оскорбление» какому-нибудь древнему Божеству, находящемуся в ступенчатом храме помимо основной «хозяйки»?!

Хотя сегодня, вроде, сражаться с монстром никто не отказался. Но…

То – монстр, а то – Боги!..

Поэтому, так же, как и многие, Конан, перед тем как лечь на жесткое ложе из щебня, долго вглядывался в десять колец, серебристыми силуэтами безмолвных стражей обозначенными в свете полной луны там – вдали. И думал, думал…

 

 

Утром встали ещё до рассвета. Ночь прошла не то, чтобы спокойно: пару раз все вскакивали, и выхватывали оружие, разбуженные дикими воплями и рыданиями: это Рувиму, а ближе к утру и Ксаро, приснились кошмары. Конана это не удивило: в моменты сильного душевного напряжения чего только не случается с людьми! Ведь это – сны! И никто себе не может приказать видеть только приятное!.. Или – не видеть вообще.

Завтракали припасами из котомок, и захваченными полосками ещё не вполне провяленного мяса вчерашней добычи. Конану оно понравилось: не жилистое и не жёсткое, словно подошва: потому что именно – полуготовое. Лагерь – вернее, тент! – свернули быстро. И двинулись вперёд, прямо к видневшимся в двух-трёх милях фигурам.

 

 

Конан посчитал, что выполнять разные сложные и обходные манёвры бессмысленно: если воины и заколдованы, в движение они придут наверняка лишь после того, как кто-нибудь возьмёт в руки и попытается унести что-то из того, что они приставлены охранять. Но – не раньше! Потому что начав двигаться, так сказать, «вхолостую», фигуры рискуют разрушиться раньше времени. Каменные же!

И какой тогда смысл в таких полуразвалившихся стражах?!

– Внимание, любители золотых кругляшек! Напоминаю: руками ничего не трогать! В храм входить осторожно и медленно – чтоб привыкли к полумраку глаза. Внутри тоже без команды ни к чему не прикасаться! Если что полезное и ценное и увидим – брать будем только после того, как придумаем, как нейтрализовать каменных охранников!

Согласный гул голосов и кивания головами сказали ему, что и без нового напоминания его люди и так всё отлично понимают. И бессмысленно рисковать своей, и жизнями друзей, вовсе не намерены!

– Отлично. Тогда – вперёд!

Фигуры воинов вблизи поистине поражали! Всё, до мельчайших деталей тела, даже бородавки и шрамы – было как на настоящих, живых, людях! Можно было бы подумать, что здесь поработал талантливейший скульптор-каменотёс. Или несколько сотен таких художников. Если бы только киммериец и его команда не были твёрдо уверены, что все эти люди – настоящие. И когда-то были живыми. И только злое чёрное волшебство отняло у них жизнь и разум, превратив в чьих-то послушных рабов. Марионеток. Псов, охраняющих, и готовых охранять вечно, чужое добро.

Одно только было непонятно Конану:

– Велтран. Как ты думаешь, почему все они одеты только в набедренные повязки?

– Ну, есть у меня, конечно, мысль по этому поводу. Наверное, так сделано для того, чтоб одежда, превратившаяся тоже в камень, не сдерживала и не ограничивала их движений, когда они очнутся. Но должен признаться, что они и так выглядят достаточно…

Грозно.

– Согласен, помощник. – это влез Эльдорн, – Им и не нужны доспехи. Ведь камню наши «зубочистки» точно не повредят! А вот их мечи… Грозная сила! Хотя вообще-то сейчас никто таким оружием не пользуется: вот, – ветеран указал рукой, но не дотронулся до странного, словно составленного из двух частей, оружия, – Это же – акилак! Его века три назад признали слишком тяжёлым и неудобным. Пока таким замахнёшься, глядь – а руку-то с занесённым акилаком и отрубили! Лёгкой саблей.

– А интересно: если попробовать отрубить такую руку прямо сейчас – что будет?

– Знаешь, Арристарх, проверять твою идею мы не будем. Мы просто проведём разведку, рассмотрим внимательно всё, что там, внутри, имеется, и уйдём. И будем думать, как то ценное, что нам там, внутри, понравится, добыть бе-зо-пас-но. Повторяю для особо непонятливых: безопасно!

– Да понял я, Конан! Извини, что спросил. Но мне и правда – интересно.

– Всем нам интересно, Арристарх. А сейчас пошли-ка внутрь. И старайтесь протискиваться, не касаясь фигур.

Протискиваться действительно пришлось, потому что ближе к порталу храма, видневшемуся прямо перед пиратами, расстояние между каменными охранниками сильно уменьшалось: они словно старались теснее сплотиться по мере приближения возможного врага к тому, что им было поручено охранять, и промежутки между каменными телами в последнем кольце обороны только-только позволяли пройти человеку. Причём – довольно худому!

Хуже всех пришлось Шервану – он едва протиснул своё пузико, даже присев для того, чтоб не коснуться каменных воинов, на карачки, и Конану: киммериец просто с разбегу проехал на спине и прилегающих к ней местах мимо ног стражей, благо, тонкий песок, устилавший поверхность острова, позволял это сделать. Остальные пираты протиснулись кто как смог.

Портал храма не поражал воображение: ни грозных барельефов, ни искусной резьбы умелых мастеров на простых плоских гранях входной арки не имелось. Да и сам вход оказался невысок: только-только пройти, не нагибаясь. Варвар так и сделал, первым вдвинувшись в тёмное гулкое пространство. Однако тёмным оно оставалось недолго:

– Халед! Факелы!

Факел, несколько штук которых вчера кое-как насобирали и связали из саксаула, и обмотали кое-какими тряпками, захваченными для перевязки ран, мгновенно оказался зажжён и передан киммерийцу. Тот высоко поднял его над головой. Внимательно осмотрел пол у порога и дальше. Потопал ногой. Нет, до блеска отполированные огромные чёрные плиты лежали солидно и монументально: не похоже, что ловушки сделаны в полу.

А где?

Конан, будучи реалистом, не верил, что храм или сокровищница остались под «охраной» лишь каменных стражей. Собственно, в это не верили и остальные пираты. Которые сейчас, тихо, словно рой потревоженных ос, гудя, и даже повынимав оружие из ножен, толпились за спиной киммерийца. Однако даже когда глаза привыкли к виду, открывшемуся перед его глазами, Конан не увидел ничего.

Не то, что опасного, а и вообще – ничего!

Чернота пустого пространства удивила. Но отступить…

– Велтран! Бери первое отделение, и обойдите тут всё по периметру, начиная справа. Ощупывайте стены, осматривайте пол – словом, всё, что вызывает подозрение! Ищите тайные проходы, люки в подземелье, тайники. Эльдорн. Ты – бери второе отделение, и начните то же – слева. Смотреть в оба! Простукивать. Встречаемся у дальней стены.

Пока пираты медленно и осторожно ступая, и похлопывая по стенам, и потопывая в пол, удалялись в обе стороны от входа, сам Конан, не торопясь, и уже не пытаясь ступать тихо и аккуратно, двинулся вперёд прямо по центру. Он каким-то шестым чувством ощущал, что в полу нет ни ям-ловушек, ни плит, наступив на которые он привёл бы в действие какие-то защитные механизмы здания. Да и за долгие годы, что храм пустует, любые такие механизмы, если б они и имелись, давно должны были сгнить, рассыпаться трухой и ржавчиной, и прийти в негодность!

Храм не поразил воображение размером: не прошло и пяти минут как к киммерийцу, пытающемуся прощупать и простучать противоположную от входа стену, подошли слева и справа оба отряда. Конан уже знал ответ на свой вопрос:

– Ничего?

– Ничего, Конан. Вообще – ничего! Камень и камень. Сплошной!

– И что мы теперь будем делать? Ведь чёртов Аннис явно говорил про «алтарный камень»! И статую богини!

– Ну… Есть два варианта, Конан. И оба они тебе не понравятся.

– И тем не менее – выкладывай!

– Во-первых, может, всё-таки этот паршивец неверно перевёл. А во-вторых, чёртов алтарный камень может быть просто… заколдован. И поэтому – невиден для неподготовленного глаза!

– Ты прав. Оба варианта мне не нравятся. Да и никому не нравятся, – Конан обвёл рукой переминающихся с ноги на ногу и сердито кривящихся пиратов. – Поэтому предложи что-то более… Приятное! Например, как нам свои глаза… Подготовить!

– Думаю, тут смог бы помочь тот самый Аннис, которого мы… – видя, как грозно нахмурились брови капитана, Велтран поторопился поправиться, – И сами, думаю, неплохо можем обойтись! Пусть-ка ребята вытянутся в цепь, скажем, с расстоянием между ними в два шага, и идут. Вначале – вон туда. А затем, если там ничего не найдётся – сюда. И – сюда. – помощник указал несколько направлений, расходящихся от той точки, где они стояли.

Конан хмыкнул. Но поскольку сам пока ничего более разумного предложить не мог, решил попробовать: а вдруг!

– Так, команда. Вы слышали, что сказал помощник. Построиться в шеренгу! Нет, ближе: на расстоянии вытянутой руки! Нам торопиться некуда, а пропустить невидимый алтарь не хотелось бы. Готовы? Вперёд!

Невидимый алтарь обнаружился быстро: двумя «Ой!», одним «Да чтоб тебя!», и одним «Вот проклятущая хреновина!». На невидимую плиту, растянувшись всем немаленьким телом, грохнулся, споткнувшись, Шерван. Остальные трое, уперевшись или ударившись о невидимую преграду, остались на ногах, но ушибы потирали, морщась и шипя.

Глядеть, как упитанная фигура словно висит в воздухе, оставаясь на высоте примерно бедра, оказалось весьма… Непривычно. Остальные пираты, поспешившие подойти, и начать ощупывать действительно – до безобразия невидимый камень, выразили своё отношение к происходящему традиционно: почёсыванием затылков и проклятьями. В адрес и строителей такого «свинства», и обеих стигийцев – что Пантира, что Анниса.

– Хватит ворчать! Приказываю: ощупать и очертить контуры того, что мы тут нашли!

– Ну, ощупать-то – без проблем… Но как нам их «очертить», Конан?

– Как? Да хотя бы – песком! Ну-ка, вы пятеро! Взять сумки, выгрузить их содержимое вон в тот угол, а в сумки нагрузить песка! И – обсыпать чёртову «хреновину» со всех сторон! Да пощедрее!

Чтоб обсыпать «хреновину» со всех сторон, пришлось сделать даже три ходки за песком. Потому что алтарная плита, сильно смещённая в сторону, очевидно для того, чтоб вводить в заблуждение тех, кто привык видеть такое сооружение по центру храма, оказалась весьма велика. И тоже имела конструкцию, напоминавшую сам храм: ступенями.

Когда все три плоских плиты, из которых состоял алтарь, оказались чётко обозначены, Конан не мог не почесать и свой затылок:

– Бэл раздери этих стигийцев. Здоровенная штуковина!

– Да уж, Конан. Пожалуй, главный зал в караван-сарае почтенного Дерхам-оглу поменьше будет.

– Согласен, Велтран. А ты молодец. Ты же знал, что так и будет?

– Нет, Конан. Я не знал. Я только внимательно наблюдал за выражением лица Анниса, когда он нам переводил про храм.

– Ну ты даёшь, помощник! Я тоже наблюдал именно за его лицом. Но ничего такого и предположить не мог!

– А я – заметил. Еле уловимое колебание, когда он думал: говорить ли слова про алтарную плиту! Но оказалось, что я всё же не всё уловил. Плит здесь целых три. (А статуи нет вообще.) И под которой из них нам теперь искать?!

– Ну – как: под какой! Под самой большой, конечно! Нижней! Эй, Грайфель! У тебя, я знаю, есть банка с дёгтем! Простучи и прощупай всю боковую поверхность нижней плиты. Найдёшь люк, или дыру – обозначь смолой! Рувим. Помоги ему прощупывать: двигайся в ту сторону.

Вскоре усилия Грайфеля увенчались успехом: он заорал:

– Нашёл! – после чего начал усиленно хлопать по пустому пространству перед собой. Однако почти в ту же секунду заорал и Рувим:

– Есть дыра!

Конан покачал лохматой головой. Крикнул:

– Рувим! Сиди там у дыры и жди. Сейчас Грайфель обмажет здесь, и придёт к тебе. Так. Халед и Лейбен. Вперёд. Начинайте ощупывать от Рувима – туда, и от того места, где сидит Грайфель – вон туда.

Обмазка, собственно, много времени не заняла, и вскоре Конан и остальные «любовались» на её результаты: чёрное пустое пространство, отделённое от чёрного пустого пространства остального постамента чёрной же, но поблескивающей маслянистыми в свете факелов, отсветами, но такой же чёрной смолой!

Между тем и Халед и Лейбен тоже нашли по отверстию: середина каждой стороны плиты оказалась с дырой-проходом. И все они вели в темноту. Грайфель добросовестно обмазал все входы. Но зрелище от этого не перестало быть диким. И непривычным.

– Ладно. Я первым пойду, – Конан, краем глаза отметивший, что среди команды не наблюдается почему-то желающих поскорее ломануться в темноту, чтоб увидеть наконец вожделенные сокровища, взял из рук Ксаро чуть лучше сохранившийся факел, и засунул руку с ним в первое найденное отверстие. Почти тут же копоть от факела обозначила нижнюю часть плиты, расплывшись по ней жирным пятном. Пятно тоже было чёрным, но это была привычная, «своя», чернота. Конан поводил факелом ещё: темнота внизу и по бокам не рассеялась. Тогда он сел на край отверстия, и попытался нащупать дно.

Дна не нашлось, но нащупалось нечто, напоминающее ступеньку лестницы.

– Ну-ка, друзья-песконосы! Ещё пять сумок песка!

Когда песок рассыпали в отверстия, выяснилось, что все четыре спуска под пирамиду алтаря сходятся в одной, небольшой, центральной камере. Сами спуски состояли из, естественно, каменных ступеней, и были высечены в скале: интересно, откуда она здесь взялась, подумал Конан. Но вдруг, словно отвечая на его мысли, влез Эльдорн:

– А молодцы строители храма. Похоже, они строили его на скальном основании, и храм простоит ещё столько же, сколько простоял, не страшась ни землетрясений, ни природных испытаний. Типа смены времён года, или дождей.

– Ну, положим, дождей здесь не бывает. – Конан хмыкнул.

– Это – сейчас. Но мы же не знаем, как тут было в давние времена. Помнишь, Конан: сохранился же баобаб-скала от давно исчезнувших джунглей? Да и озеро…

– Верно, – Конан досадливо дёрнул плечом, потому что какая-то тихо жужжащая муха попыталась сесть туда. Однако почти в ту же секунду муха попыталась сесть снова.

Вдруг киммериец оказался почти сбит с ног сильнейшим ударом в спину! Он мгновенно развернулся, приняв боевую стойку, но это оказался лишь Велтран, дувший себе на кулак.

– Какого чёрта, помощник?! – Конан действительно рассердился.

– А вот какого, – Велтран указал себе под ноги.

– Ну и что там?!

Конан потёр глаза, потому что под ногами помощника ничего не было.

– Селим, дай-ка немного песка.

Велтран посыпал себе под ноги щедро. Пираты загалдели, подавшись даже назад: такого ещё никто никогда не видел!

Под ногами помощника, обозначенное песком, лежало человеческое тело. Обнажённое, тощее, и то, что видно было лишь обсыпанную песком верхнюю часть, делало картину ещё страшней и непривычней!

Конан, уже узнавший знакомые контуры даже по части тела, приказал:

– Перевернуть! Посыпать на лицо! Ага, точно. Давненько не видались! Может, кто соскучился, желает поздороваться? – однако таковых не нашлось.

Почти тут же Аннис, оказавшийся у ног Велтрана, начал отплёвываться и моргать, приходя в сознание.

– Конан! Я предлагаю сразу убить его, чтоб не дать ему возможности придумать ещё какую-нибудь гадость! Или просто – сбежать!

– Нет, Эльдорн. Мы пока не будем его убивать. Мы просто свяжем как следует ему руки, – Конан кивнул, и Арристарх и Лизандро поспешили поставить на ноги распростёртое тело, и быстро – быстрее, чем Конан успел два раза моргнуть! – скрутили чародею руки за спиной. Скрутили на совесть, потому что Аннис завопил:

– Эй-эй, у меня руки так отнимутся! А они ещё понадобятся! Нельзя ли полегче!..

– Нельзя, – Конан подошёл поближе, и покоптил на невидимое лицо своим почти прогоревшим факелом. Лицо, приобретшее чёрный цвет, оказалось теперь отлично различимо. Хоть и смотрелось дико: висящая в пространстве на уровне плеча киммерийца словно бы маска: как у шаманов из чёрных королевств! А ещё можно было прямо сквозь тело различить сзади верёвку, которой пираты связали руки мага, – Потому что мы хотим пожить подольше.

И обращаясь уже к Велтрану, варвар спросил:

– Как ты догадался?

– Я и не догадался. А просто увидел. Я увидел, как ты дёрнул плечом. А потом ещё раз дёрнул. А летающих насекомых мы здесь никогда!.. Вот именно. Ну а кроме того этот гад допустил ошибку: влез спереди меня, и я почувствовал его движение. Словно ветерок – от движения. А ветров здесь… Поэтому я опустил факел пониже, подул, и позволил копоти, – помощник показал свой факел, – обозначить его силуэт! Ну, а уж ударил я от души: чтоб, как любишь говорить ты, «с гарантией»!

– Молодец, Велтран! Думаю, ребята согласятся, если мы дадим тебе дополнительный пай! Потому что неизвестно, каких дел этот невидимый мерзавец мог бы натворить. – Конан повернулся к пиратам, – Внимание, команда! План изменился! Сейчас мы ведём нашего друга прямо в сокровищницу, и он помогает нам то, что там есть, забрать!

– Ты ничего не забыл, Конан? – ехидства в тоне Анниса не заметили бы только всё ещё невидимые стены, – Например, спросить меня, соглашусь ли я?

– А чего нам спрашивать тебя? – Конан приблизил сверкающие волчьей злобой глаза к глазам, которые зияли пустотой, обозначенные только хлопающими чёрными от копоти веками. – Вариантов у тебя только два! Или ты идёшь с нами, и объясняешь, как нам это сокровище добыть безопасно, и мы уходим отсюда все вместе, или…

Или ты молчишь, и остаёшься здесь в виде медленно остывающего трупа! А мы добываем сокровище сами.

– Ах, вот как?! Аннис-немедиец не боится смерти! Не веришь?! Выставь меч!

Конан, презрительно хмыкнув, так и сделал.

Но то, что сделал Аннис, действительно поразило всех: немедиец со всего маху вдруг кинулся на остриё! Да так, что окровавленный кончик меча выскочил на добрую ладонь из тощей спины!

– Мардук его раздери! – Конан, при всей своей невероятной скорости не успевший среагировать, рывком вынул меч из щуплого тела, – Уважаю. Вот что значит – человек слова! Действительно, доказал. Что смерти не боится. Впрочем…

Велтран! Отруби-ка ему голову. «Для гарантии»!

– Нет, нет! Не надо! – слова доносились из-под ног киммерийца, и тон был явно напуганный, поскольку помощник уже подошёл, замахнувшись, – Я… Честно признаюсь, что жить всё-таки хочу… И согласен помочь забрать сокровища!

Конан рявкнул:

– Ну то-то! А для начала прими-ка ты обычный, видимый, облик!

Времени на это ушло немного: буквально за несколько мгновений перед ними возникло тощее и жилистое тело. Морщин на лице, действительно, не наблюдалось. Конан не примянул подколоть:

– Аннис! Морщины сделать забыл.

– А-а, ерунда, – маг, которому теперь на вид было не больше тридцати, небрежно махнул рукой, – Они были нужны там, на острове. Чтоб разжалобить вас.

– Разжалобить? Раз-жа-ло-бить?! Пиратов?!!!

Как ни необычна была ситуация, ответом чародею был дружный гогот: некоторые пираты даже сгибались в три погибели!

Отсмеявшись, и смахнув выступившую влагу с краёв век, Конан буркнул:

– Бомаго! Завяжи ему на пояс какую-нибудь тряпку! А то – свинство!

Все, разумеется, понимали, что Конана беспокоят не столько приличия, сколько желание подстраховаться: накинутую на пояс набедренную повязку, если магу придёт в голову снова исчезнуть, будет отлично видно!

– Кстати: хотел спросить. Как ты с острова-то сбежал?

– Да очень просто, Конан. Превратился в огромную птицу из дыма, да перелетел. Прямо сюда.

– А почему тогда не забрал сокровище, да не слинял? Ты же знал, куда лететь?

– Знал, конечно. Читал же ваш пресловутый манускрипт… Но для выполнения ритуала превращения в птицу требуется время. И кое-какие магические причиндалы. А вы забрали с собой мою сумку! И вот я, преодолевая немыслимые трудности и преграды, только-только успел к главному. К моменту вскрытия Двери. – слово «дверь» пленник сказал с таким выражением, что сразу становилось понятно: эта Дверь – особенная!

– И где же эта… Дверь?

– Идёмте, Конан. Нужно спуститься вон в тот проход. – маг махнул головой, и в одной из стен действительно обнаружился узкий коридор, до этого не замеченный пиратами. Ступени, ставшие тоже видимыми, хоть и словно полупрозрачными, вели вниз.

– Слушай, это, случайно, не ты сделал тут весь этот чёртов Алтарь – невидимым?

– Нет, Конан, не я. Хотя ритуалы и заклинания, которые тут применяли, известны мне отлично.

– Ну, это-то мы видели… А за каким …реном тебе понадобилось меня трогать?

– Это получилось, Конан, потому, что я пытался намазать тебя особой мазью. Вон: невидимая склянка у твоих ног. Потому что если б я тебя уколол, ты бы заорал. Или как-нибудь ещё дал знать остальным.

– И что бы было, если б ты меня… намазал?

– Да ничего такого. Ты бы просто уснул. Через пару минут.

– Понятно.

Понятно было Конану и то, что чародей наверняка солгал. И что «сон» киммерийца наверняка продолжался бы вечно. А маг в это время постарался бы навязать оставшимся без командира пиратам свои «условия». Не вызывало сомнения и то, что чародей обосновался в храме давно, но почему-то не спешил вскрывать «Дверь». Может, для этого ему нужны жертвы? Или за дверью скрыто нечто, чего сам маг смертельно боится? Или – не может дотронуться? Потому что умрёт. Да мало ли!..

– Ну, двинулись. Ксаро! Ещё факел!

Подняв над головой оба факела, Конан начал боком протискиваться по узкому каменному проходу, мысленно и вслух ругаясь, за Конаном двигалось на всякий случай ещё трое, и только за ними пираты пустили вперёд Анниса. Конвоировать мага взялся Эльдорн. За Эльдорном стали спускаться и остальные.

Спуск много времени не занял: через три минуты они оказались в новой каморке, где в дальней стене действительно имелась дверь. Конан хмыкнул: обычная, деревянная.

Чего же тогда чародей так боялся?!

– Аннис. Чего там не так с этой… Дверью?

– «Не так» с ней, Конан, многое. Вам не видно, но моё зрение и магическая защита позволяют видеть, что и над ней держится магическая защита. Как бы туманная дымка. И если неподготовленный человек попробует дотронуться до такой двери, то просто…

Умрёт.

– Это отчего же он умрёт?! – Конан, разумеется, отметил себе упоминание о «магической защите». И особом «зрении».

– От боли, Конан, от боли. Его рука почувствует как бы ожог. И затем этот жар, этот огонь распространится по всему телу, и человек в страшных муках сгорит заживо. А те спутники, что будут с ним, увидят, как его тело, как бы ни с того ни с сего, превратится в обугленную съёжившуюся головешку!

Некоторое время все молчали, завороженные страшной картиной, которую нарисовал маг. Потом Конан спросил:

– И – что? Этого не было в манускрипте?

– Этого – не было, Конан, если ты имеешь в виду, что я кое-что утаил при переводе. Про эту ловушку и незачем писать. Магу она видна и не страшна, а обычному человеку… Этот манускрипт и не предназначался для «обычного человека». А только – для самого Пантира-стигийца. Ну, или – другого мага!

– Ладно, уважаемый «другой маг». Говори, как открыть дверь.

– Никак. Её можно только сжечь. Но…

– Да?

– Но тогда то зло, тот волшебный страж, что поставлен там, внутри, охранять сокровище, окажется на свободе!

– И как же нам его убить? – Конан начал раздражаться.

Маг не мог этого не почувствовать:

– Мечами, Конан, и саблями. И копьями. Этот Страж – из плоти. И на него не действуют магические приёмы, зелья, и заклинания. Так что это хорошо, что вас много. И вы – профессионалы. А выглядит этот Страж, как обычный носорог. Видали когда-нибудь?

– Видали. Справимся. – Конан оглядел своё несколько взбодрившееся при упоминании о конкретном живом чудовище, воинство. Одновременно он уяснил себе ту настоящую причину, по которой маг в действительности ожидал их. Конан был уверен, что и Велтран, и переглянувшийся с помощником Эльдорн тоже её уяснили.

И, соответственно, ещё больше повысили бдительность!

– Селим! Неси сюда наши любимые шесты. Лизандро, Эстебан. Заготовьте за время, пока Селим принесёт то, что надо, ещё факелов. Ксаро и Шерван. Несите все запасённые для костра дрова. Должна же быть польза от чёртова саксаула!

 

 

Пока часть команды выполняла поручения, Конан решил немного порасспрашивать мага:

– Ты знаешь, сколько лет этому месту?

– Нет, Конан, точно не знаю. Когда до меня дошли слухи, что какой-то пиратский экипаж нашёл карту, составленную Пантиром-стигийцем, что был при Астиге Безухом, я, бросив всё, прибыл в Манзею. Мне повезло: если б я опоздал хоть на день, тебя с командой скорее всего уже не было бы там – вы же собирались поискать переводчика в Кордаве? Вот именно.

А само это место – до того, как ты показал манускрипт! – даже мне казалось просто древней Легендой. Про то, что на равнине, через которую вы прошли, бились Боги с Богами, слышали многие. Как и про то, что местность эта – проклята. Но вот о том, что от древнего Храма Насска (а никакой не Хаммуранж!) хоть что-то сохранилось, я не догадывался. Но не сам Храм ценен и важен. Важно то подлинное сокровище, что хранится тут. Вот за этой Дверью…

– И что же это?

– Эликсир, Конан, эликсир!

– Бессмертия, что ли?! – иронии в голосе киммерийца не заметил бы только слон. Или носорог. Но Аннис-немедиец ответил быстро. И в его голосе иронии не было:

– Нет, Конан. Кому нужно это бессмертие само по себе? Да и что такое – бессмертие? Чисто человеческое понятие. Означающее только очень, очень долгую жизнь. Богам это не нужно. Они и так бессмертны!

Нет, это – эликсир Творения!

– Чего?

– Творения, Конан, творения. Как бы тебе это попроще… В людском сознании даже понятия такого нет. И быть не может. Только Бог может в полной мере оценить этот…

Дар.

Словом, выпив этот эликсир, маг становится Богом и сам. И приобретает бессмертие, так сказать, автоматически. Но главное – обретает способности и возможность творить собственные Миры.

Большие, малые. С океанами или горами. Полями и равнинами. Солнцем, небом.

Более того: такие Миры можно населять. Животными, птицами, рыбами. Людьми. Которых можно делать такими, какими хочешь их видеть. Четыре руки? Пожалуйста! Две головы? Да без проблем! Рабская покорность и невероятная ловкость? Раз плюнуть!

– Погоди-ка, Аннис… Так ты хочешь стать Богом?

– Разумеется, Конан! КТО ЖЕ ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ?!

– Понятно. – пафос в ставшем почти громоподобном голосе дал Конану понять, что хотя бы в этой части своих высказываний маг не врёт. Но беспокоили киммерийца не амбиции очередного «Создателя и Властелина Вселенных». А имеющееся в ситуации противоречие, –  Тогда вот ещё что: если эта сокровищница, где хранится волшебный эликсир,  столь хорошо запечатана, и до сих пор охраняется изнутри, как же сами пираты Астига проникли сюда, и спрятали награбленное?!

– А они сюда и не проникали, Конан. А где на самом деле спрятано награбленное, ты узнаешь, когда вы поможете мне добыть эликсир. Команда у вас слаженная, и даже гигантских монстров убивает весьма… Впечатляюще! Как тебе такая сделка? По-моему – всё будет по честному. Мне – эликсир, вам – золото!

– Так это была проверка? Там, в русле ручья, с гигантским ящером?

– Ну да, Конан! Если б выяснилось, что вы испугались и убежали, или, скажем, так: не победили – это одно. А сейчас, когда вы доказали, чего стоите – дело другое! Иначе я и не предложил бы вам такого! Ну, как тебе мои условия, Конан?

– Условия понятны. – Конан не торопясь подошёл к магу, вынимая на ходу меч. – Повернись-ка, – после чего в одно движение разрубил верёвки, стягивающие запястья чародея. Тот снова повернулся к киммерийцу лицом, покручивая кистями и массируя их, словно восстанавливая кровообращение:

– Ага. Вот это – правильно. Потому что так мне будет гораздо сподручней…

Что именно будет магу «гораздо сподручней» пираты так и не узнали, потому что именно в этот момент Конан мгновенным, еле уловимым глазу движением, отсёк лживую голову.

Брызгая по полу кровью, она откатилась в угол, к двери, действительно вспыхнув – словно её сжигало изнутри невидимое пламя! Глаза возмущенно выпучились, рот раскрылся в безобразной гримасе, словно собираясь что-то сказать, но слова так и не вышли наружу! Конан нагнулся, поднял с пола и могучим броском кинул к двери и всё ещё содрогающееся в конвульсиях тело.

Пираты, потрясённые неожиданностью поступка капитана, молча смотрели, как и оно превращается прямо на глазах в полыхающее, словно костёр, зарево, а затем – и в чёрные и отвратительно воняющие горелым мясом и волосами, угольки.

И только когда всё это превратилось в золу и пепел, Конан сказал:

– Поднимите руки те, кто хотел бы быть бессловесным и покорным рабом!

Желающих почему-то не нашлось.

Конан продолжил:

– А кто хотел бы жить в Мире, которым правил бы вот такой, – варвар кивнул головой, – хитро…опый и подлый мерзавец?

Снова никого.

– Тогда, может, кому-то неймётся схватиться в битве не на жизнь, а на смерть с запертым там монстром?

Снова тишина в ответ.

– Ладно. Будем считать, что я поступил не совсем честно. Но, думаю, моя совесть не сильно пострадает от того, что я отрубил голову безоружного врага. Хотя, конечно, маги и не воюют оружием. Но надо ли мне объяснять, почему я так поступил?

– Нет, Конан, не надо. – в тоне Велтрана сквозила лишь глубокая печаль, – Потому что ты спас сейчас не только нас. (Я уверен, что поддонок наверняка прикончил бы после того, как получил свой …раный эликсир всех, как ненужных свидетелей!) И не только сотни поколений тех, кто придёт после нас.

Но и те страшные Миры-тюрьмы, которых мог бы понасоздавать такой… Мелкий и мстительный трус с манией величия!

– Вот именно, помощник. Ты всегда понимаешь меня лучше, чем я сам…

Ну что, господа охотники за Удачей? Заберём сокровища – и на «Вестрел»?

– Но Конан! Как мы теперь заберём сокровища?! Мы же даже не знаем, где они на самом деле хранятся?!

– Остынь, Лейбен. – Конан весело ухмыльнулся, – Вычислить, где разудалая команда вроде нашей может спрятать золото, на самом деле не так уж трудно. Я, например, сразу понял: раз нет там, за дверью, – Конан кивнул в её сторону лохматой головой, – то наверняка сокровища спрятаны в каморке под второй, или третьей ступенями алтаря!

С кем поспорим на мой пай?!

Желающих почему-то снова не нашлось. Зато восторженные крики и возгласы наполнили подземелье таким рёвом, что Конану пришлось зажать уши ладонями!

 

 

– Конан! Всё верно! Вот они, мешки! – тощий Рнего всем туловищем нависал над обсыпанным песком полом, распластавшись в тесном и низком пространстве, и опираясь грудью на нечто, лежащее под ним большой кучей, – И их тут – много!

Мешки пришлось, разумеется, тоже вначале обсыпать песком: иначе их просто видно не было. Но вскоре десять огромных и почти не сгнивших ёмкостей оказались свалены прямо у входного портала храма. Конан собственноручно вскрыл один, и приятный звон высыпавшегося, хоть и невидимого, на каменную плиту, потока, наполнил уши пиратов. Все невольно заулыбались, и начали азартно хлопать друг друга по мускулистым спинам, отчего Конану показалось, что он попал на речку, где тысяча прачек стирает бельё – и восторгаться прозорливостью своего капитана.

– Послушай, Конан! Но как же мы будем расплачиваться таким золотом?! – Ксаро как раз пробовал какую-то монету на зуб. А поскольку собственно монеты видно не было, выглядело это зрелище довольно глупо, – Его же ни один кабатчик, не говоря уж о шлюхах, не признает настоящим?!

– Думаю, Ксаро, с этим проблем не будет. Достаточно будет просто вытащить это золото наружу из чёртова Храма Насска, и оно потеряет свою невидимость! Мне кажется, что только вот это пространство, – Конан обвёл мощной дланью внутренность храма, – и придаёт алтарю, и тому, что рядом, невидимость. Но видно там его, или нет – золото чертовски, если мне позволят так выразиться, тяжело.

Поэтому сделаем так. Нас – сорок два человека. Прямо сейчас разделим золото так, чтобы каждый мог спокойно, не сильно напрягаясь, унести одну сорок вторую часть клада. А на корабле уже разделим так, как делим всегда! Справедливо?

– Да Конан. Все разумно и справедливо. Уж такая-то ноша – точно не отяготит! – Велтран хитро подмигнул киммерийцу, и плотоядно ухмыльнулся. Остальные заржали:

– Точно! Верно, помощник! Верно, Конан! Уж золото-то, пусть пока и невидимое, каждый донесёт до «Вестрела» во что бы то ни стало!

– Хорошо. Тогда поступим так: выкиньте из своих сумок всё, кроме продуктов на ближайшие два дня. На дно насыплем золото, продукты положим сверху. Вода у нас в бурдюках, их потащим на закорках. Ну, подходите, чья сумка подготовлена!

Первым «под загрузку» удалось встать шустрому Рнего.

 

 

Разделить добычу абсолютно поровну, конечно, не удалось. Поэтому решили все сумки нести, сменяясь. Чтоб никому не было слишком тяжело или обидно. Разумеется, самый тяжёлый тюк взял себе Конан.

Сквозь строй воинов протискивались теперь не столь аккуратно и тихо: шуточки и приколы неслись со всех сторон. Однако Конан приказал всем заткнуться, и двигаться, как при входе: медленно и ни в коем случае не прикасаясь к телам. Они, конечно, Дверь не вскрывали, и эликсир не забирали, но – мало ли!..

Пираты пыхтели, стонали, но никто не возразил: разумность мер предосторожности понимали все.

– А всё-таки хорошо, что мы добыли его! – они, наконец, выбрались на отлогий берег озера, и Арристарх, поставивший суму у своих ног, открыл её и заглянул внутрь, – Конан! Хвала Мирте Пресветлому! Всё – вот оно! Действительно стало видимым!!!

Конан и сам с интересом и удовольствием подошёл к уже открытой суме. Действительно – золото! И его действительно видно!

Он почувствовал огромное облегчение. Несмотря на уверенный тон, которым он заверял, что стоит золото вынести из храма, как оно станет таким же, как всегда, он вовсе не был на самом деле в этом уверен…

И – вот оно! Свершилось!

– Слава Конану! Слава нашему капитану! – это первым заорал Эльдорн, и пираты дружно подхватили его крик – да так, что слышно, наверное, было даже в соседней Вендии!

Конан запустил пятерню в горловину, и вытащил несколько монет. Рассмотрел.

– Надо же. Отлично. Монеты полновесные – как раз такие, как изготовляли в странах Средиземья во времена Астига. Такие приятно будет потратить.

– Потратить-то, конечно, оно будет приятно… В этом-то я не сомневаюсь. – что-то в тоне Велтрана, смотревшего назад, в направлении храма, заставило Конана быстро высыпать монеты обратно в суму, и развернуться, – Но нам бы ещё их туда довезти. А то вон: погоня началась!

Действительно, бесшумные на расстоянии мили, на которую пираты успели удалиться, движения каменных стражей не позволяли усомниться в том, что они преследуют похитителей! Правда, были эти движения преувеличенно плавными, и замедленными: словно воины движутся не по поверхности земли, а сквозь воду!

– Бэл их раздери! С чего бы это они ожили?! Мы же, вроде, никого не касались?!

– Думаю, Конан, всё дело в том, что монеты всё-таки были вынесены из храма. А раз на них тоже распространялось какое-то время Заклятье невидимости, значит, стражи-воины считают их тоже – частью наследия древних Богов! Имущество, так сказать, положенное к охране!

– Возможно, конечно, что ты прав, помощник! Но что же нам теперь делать?!

– Думаю, мы легко сможем уйти от них. Вон: какие у них замедленные движения!

– Замедленные-то они, конечно, замедленные, – сомнения в тоне киммерийца были заметны всем, и наверняка отражали и те чувства, что сейчас испытывали и все «носители» древнего «наследия», – Но они же – каменные! То есть – могут двигаться, не уставая, и не отступая от своих целей – вечно!

– И что – что – вечно? Не перейдут же они по дну море Вилайет, преследуя нас?

– Хм-м… Возможно, что и не перейдут. Но вдруг – обойдут по берегу?!

– Конан, ты так говоришь, словно они – ищейки, способные по нюху найти нас в тысячах миль от этого побережья!

– Ищейки там они, или нет, но мне бы не хотелось однажды проснуться зарезанным каменной рукой! Вы стойте здесь, а я кое-что попробую! – киммериец скинул наземь свою тяжкую ношу, и решительно двинулся к методично и неторопливо двигавшемуся строю.

Остальные пираты однако не послушались, а поступили так же, на ходу вытаскивая мечи, сабли, палицы и прочее оружие.

Конан, оглянувшись, скривился, но на вопиющее нарушение приказа не возразил.

 

 

– Стойте, или мы уничтожим вас!

На это заявление Конана строй воинов не отреагировал попросту никак, продолжая неторопливое, но неумолимое движение со скоростью спокойно идущего человека.

Варвар, примерившись, буркнул:

– Ну, я вас честно предупредил! – после чего со всей силы ударил мечом прямо по шее идущего чуть впереди воина – похоже, одного из командиров.

Меч с оглушительным звоном отскочил!

На шее каменной фигуры не осталось ни царапины!

– Отставить – рубить их! А то просто попереломаем оружие о чертовы булыжники!

– Согласен, Велтран. Мне повезло, что мой меч – из хайбарской стали. Такой не ломается! А вот ваши сабельки… Мардук их задери, – теперь Конан и пираты медленно отступали перед сомкнутым строем неумолимо продвигавшихся вперёд фигур, – Но…

Как с ними справиться-то, помощник?!

– Боюсь, Конан, что – никак. Как ты теперь посмотришь на моё первое предложение? Просто – уплыть?

– Теперь скажу, что это всё же – не самое глупое предложение.

А что нам ещё остаётся?!

 

 

Отступать перед неутомимым полчищем, пусть и движущимся медленно, зато – неумолимо, оказалось куда страшней, чем биться с любым другим врагом. Нет, команда Конана, конечно, просто так не сдалась, и ещё пробовала остановить каменных воинов и с помощью огня, и кидая в них камнями, и пробуя уронить наземь с помощью верёвок…

Ни к чему хорошему это не привело. Только время и силы зря потеряли, как высказал общую невесёлую мысль ветеран Эльдорн.

Поэтому спустя двое суток, останавливаясь лишь на краткие привалы, чтоб перекусить и запить еду скупыми каплями драгоценной воды, уставшие до предела, обливающиеся потом, грязные и злые пираты прибыли к «Вестрелу». С усилием передвигая словно налитые свинцом ноги, Конан порадовался, что они «позаботились» о термитах: к берегу подошли на рассвете, и если б армия насекомых снова ожидала уставших пиратов на берегу, это была бы катастрофа!

Команда, оставленная для охраны корабля добросовестно «бдила», и издали заметила возвращающийся отряд. И их радостно встречали, высадившись на берег.

– Так. Ситуацию мы вам потом объясним. – Конан с облегчением скинул, наконец, тяжкую ношу, про которую уже подумывал, что не в золоте смысл жизни. – А пока хватайте-ка наши сумки, да живо переправляйте их на корабль!

– Конан! Вы золото-то добыли?!

– Добыли, Якоб, добыли. Однако с золотом мы добыли и кое-что ещё.

– Что же, Конан?

– Самых неподкупных и суровых мстителей, какие только встречаются в Ойкумене! Тысячу каменных воинов! И они движутся сюда!

 

 

Переправа золота и пиратов на корабль заняла не более часа. За это время вдали показался тёмный вал: строй методично и неторопливо наступавших стражей сокровища. Команда, которая теперь вся была в курсе, толпилась на палубе, настороженно поглядывая в сторону приближавшегося воинства, и напряжённо переговариваясь.

Конан переспросил у Фатхулло:

– Значит, говоришь, в этом месте – фарватер?

– Да, капитан. Самое глубокое место. Под килем – целых три сажени. То есть, чтоб добраться даже до дна, им придётся становиться друг на друга! Но течение… Сильное!

– Это радует. Значит, если мы будем плыть со скоростью большей, чем идут они, нас точно не догонят?

– Думаю, что не догонят, капитан.

– Ладно. Посмотрим, как они… – Конан не договорил, но Велтран и остальные знали и так, что Конан имеет в виду: «будут действовать в воде!»

Смотреть оказалось странно.

И – страшно!

Первая шеренга, медленно войдя в воду примерно по колено, вдруг остановилась.

Но тела продолжали опускаться, словно их хозяева на самом деле заходят в воду всё глубже и глубже! Вот и макушки обнажённых тел скрылись под водой – у самого берега! Где, как отлично помнил Конан, и воробью по колено!..

А вот на месте скрывшихся под водой воинов забурлила вода…

И из неё начали вылетать, словно волшебные шары, или шаровые молнии, странные сферы: сияющие, словно маленькие солнца!

Конан, от неожиданности прикрывшийся от ослепительного света рукой, спросил:

– Что это?!

– Думаю, капитан, это их неприкаянные, а сейчас – освобождённые водой от проклятых чёрных заклинаний, души. – Эльдорн сделал знак рукой, – Да упокоит их с миром Мирта Пресветлый!

Все зашевелились, заохали, кое-кто поспешил присоединить свои жесты к жестам Эльдорна. В то, что это – освобождённые Души, как-то сразу поверили все! И подсознательно и сам Конан думал, что это объяснение – единственно правильное!

Между тем у берега истаял второй, а затем и третий ряд суровых воинов.

Их души тоже вознеслись в небеса невесомыми, сияющими, и словно колеблемыми неизвестно откуда набежавшим ветерком, шарами.

Вскоре на берегу никого не осталось, и только скопление медленно воспарявших в небо переливчато-сверкающих шаров указывало, что здесь сейчас произошло нечто небывалое!..

Пираты, навздыхавшиеся, и помолившиеся, уже молча, провожали взглядами улетавших в Небесные Чертоги странников.

Конан тоже вздохнул:

– Надеюсь, после всего, что выпало на долю этих бедолаг, они все в небесных чертогах! Кто – у Мирты, а кто – ещё у каких добрых Богов…

– Уж не сомневайся, Конан! Не зря же нам дали посмотреть, как они возносятся! Иначе они канули бы в землю – к пещерам Мардука!

– Согласен, Эльдорн. Но получается, что это – именно мы их… Освободили!

– Ну да. Да ещё как просто! Позволили войти в воду, и они и…

– Вот именно, Эльдорн, вот именно! – это влез вездесущий Велтран, – А если бы мы не догадались с Конаном, что только вода может остановить это воинство, так и не привели бы их сюда! И они вечно охраняли бы своё «священное место»!

– Ну, догадаться, что заклятье на эти места наложено именно для того, чтоб здесь никогда не выпадало ни капли даже дождя, было нетрудно. Но всё же не приписывай, Велтран, мне – свою прозорливость! Это именно ты первым предложил довести их до реки. А я… Не предполагал, что мы сможем тут же от них и отделаться! С гарантией.

Но я рад, что мы одновременно и помогли: если не телам, то хотя бы Душам этих несчастных обрести долгожданную свободу. И покой!

Поэтому предлагаю: помощнику, как первым придумавшему и предложившему этот замечательный план, выделить дополнительный пай!

Одобрительный гул голосов и крики сказали Конану, что команда согласна!

И Конан отлично понимал, почему: ощущать за спиной постоянно нависшую угрозу, находясь даже в другой стране, за далёким морем – такое наверняка напрягало и давило на нервы каждого, даже самого безоглядно храброго в битве, пирата! Одно дело – когда ты знаешь, что можешь убить врага, стоя с ним лицом к лицу, а совсем другое – ощущать, что оружие против твоего пожизненного, куда б ты не сбежал, преследователя – бесполезно!..

Такое осознание не может не угнетать. Особенно, когда начинаешь действительно об этом задумываться…

– Смотри, Конан! Кажется, над проклятыми землями собирается гроза! – зрению остроглазого Рнего можно было только позавидовать. Но Конан, осознавший, что снятие проклятья может означать не только долгожданный живительный дождь для иссохших и истомлённых жаждой земель, а и ещё кое-что, отреагировал быстро:

– Поднять якорь! Все – на мачты, поднять паруса! ВСЕ паруса! Шевелитесь, отродья Неграла! Потому что если вас не отделает ураган, это сделаю я!!!

Никогда ещё «Вестрел» не улепётывал столь быстро по незнакомому фарватеру, рискуя ежеминутно наскочить на предательскую мель, или корягу, но штурман Фатхулла вёл «Вестрел» сам, уверенной рукой, и корабль словно тоже подгоняла стремительно надвигающаяся из пустыни иссиня-чёрная туча, прорезаемая вспышками-сполохами ветвистых молний, и с каждым часом все ближе и громче грохочущими раскатами грома!

Но корабль был сработан на совесть: они успели выскочить из узкого русла Таннис до того, как настоящий тропический ураган разразился!

Ощущать, как могучий форштевень уверенно разрезает гигантские валы, и содрогается толстый киль и скрипит прочный корпус под напором волн, было приятно: давненько они не попадали в настоящий шторм!

– Спустить все паруса, кроме фор-марселя! Лейбен, Лизандро! К штурвалу! Держать на Корейн! – Конан знал, разумеется, что вечернюю звезду сейчас, когда небо закрыто огромной тучей, не видно, но полностью доверял чутью и инстинктам Лизандро: рождённый и выросший на корабле моряк ещё ни разу не ошибался в направлении!

Сам киммериец, убедившись, что накормленная заботливым Зануссом команда скрылась в безопасном полумраке кубрика, хлопнул Велтрана по плечу:

– Ну что, помощник? Обсудим, где бы нам разжиться ещё какой картой, или таинственным манускриптом?!

Поражённый Велтран какое-то время просто раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба! Потом, заметив хитринку в уголке Конановского глаза, сам хитро подмигнул, ухмыляясь:

– А знаешь, Конан, ты на секунду купил-таки меня!

– Почему – купил? Ты что думаешь – я шутил?!

Улыбочка на губах помощника завяла, превратившись в панику:

– Конан! Неужели мы снова сами полезем к чёрту в…

– Да ладно тебе, помощник! Шутить – так уж шутить от души! – Конан снова хлопнул широкой ладонью по кругленькой спине многострадального Велтрана, – Расслабься: это я действительно – только шутил. Я и сам предпочитаю добрую драку – коварным ловушкам, подлым чародеям, и заколдованным сокровищам! А сейчас пошли-ка ко мне в каюту, и выпьем! Надо же почтить память почивших с миром отважных стражей!

Да заодно и подумать: в каком из городов Средиземья нам прокучивать эту долю сокровищ Астига!..