Каждый выбирает для себя…  

22 января 2022 года исполняется 100 лет со дня рождения замечательного поэта Юрия Давидовича Левитанского. Известные поисковые сайты не указывают на приближение этой юбилейной даты, а между тем вклад Юрия Левитанского в  развитие лирической поэзии XX века трудно переоценить, но и без привязки к юбилейным  торжествам, мне хотелось выразить свое личное трепетное отношение к поэзии Левитанского, причем во всех ее ипостасях: духовной, душевной, поэтической новизны и блистательного технического исполнения. Как не без легкой иронии и ностальгии подмечено поэтом в его «Белой балладе»:

Снегом времени нас заносит — всё больше белеем.

Многих и вовсе в этом снегу погребли.

Один за другим приближаемся  к своим юбилеям,

белые, словно парусные корабли.

Белые хлопья вьются над нами, чайки летают.

След за кормою, тоненькая полоса.

В белом снегу, как в белом тумане, медленно тают

попутного ветра не ждущие  паруса.

Можно бесконечно  рассказывать о военной биографии Левитанского, но мне кажется, он, как многие поэты военной эпохи, не стал безжалостно эксплуатировать, на первый взгляд бесспорные, преимущества военной тематики, а всё время искал, даже в трагических военных буднях, и бескорыстно делился с читателем главным — лирическим началом, теплом своей души, непосредственностью. Левитанский долго, бережно и постепенно снимал с души и строки память о войне, как изрядно поношенную, но ставшую привычной и родной военную форму, тяжело и болезненно, поскольку настоящим бойцом он оставался всегда по природе, своей человеческой сути и призванию:

Ну что с того, что я там был?

Я был давно. Я всё забыл.

Не помню дней, не помню дат.

Ни тех форсированных рек.

— Я неопознанный солдат.

Я рядовой. Я имярек.

Я меткой пули недолет.

Я лед кровавый в январе.

Я прочно впаян в этот лед

— я в нем, как мушка в янтаре.

После демобилизации Левитанский обосновался в Иркутске, в 1948 выпустил первый сборник стихов «Солдатская дорога».  В Иркутске Левитанский начал работать в Театре музкомедии, и это не было случайным выбором: внутренняя музыкальность, умение слышать музыку дождя, ветра, шорохов осенней листвы, стихи, которые легко ложились на музыку и просились в песню:

Музыка, свет не ближний,

Дождь, на воде круги.

Музыка, третий лишний,

Что же ты, ну, беги!

Это — звезда и полночь,

дождь, на воде круги.

Этот призыв на помощь —

музыка, помоги!

В 1955 году Юрий Давидович поступает на Высшие литературные курсы, а в 1957-м вступает в Союз писателей. В конце пятидесятых Левитанский перебрался в Москву, а широкую известность ему принес сборник стихов «Земное небо» (1963). К поэзии Юрия Левитанского обратились известные музыканты Татьяна и Сергей Никитины, Жанна Бичевская, Виктор Берковский, Сергей Березин и ВИА «Пламя»….

Как слова те из песни я выброшу?

Ничего такой песней не выражу.

Если слово из песни я выкину —

я порву лучше песню и выкину.

На мой взгляд, глубокие и чистые песни на стихи — одна из важнейших составляющих  зрительского успеха фильма «Москва слезам не верит»: «Что же из этого следует? — Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, всё это будет носиться? — Я полагаю, что всё это следует шить!»

К особенностям стихосложения Левитанского можно без сомнения отнести широкое  использование грамматических и однородных, в первую очередь, глагольных рифм, как наиболее точно и полно выражающих действие. Критики отмечали, что перед поэзией ХХ века у Левитанского есть несколько бесспорных заслуг. Одна из которых — реанимация глагольной рифмы, которую он так изысканно использовал, при этом рифмовал настолько виртуозно, что складывалось впечатление, будто до него эти глаголы в поэзии ранее не употреблялись. В этом был прямой вызов тем, кто пытался и пытается ограничить способы поэтического самовыражения и навязать для поэзии искусственные и надуманные каноны, в частности, вторичность и неполноценность глагольной рифмы, понимая традицию исключительно в неразрывной связи с формой, забывая, что главное стихах — степень таланта поэта!

Гарсия Лорка в  статье «Набросок. Музыкальные правила» точно подметил: «Каноны созданы для заурядности, для того, кто корпит над затхлым учебником, чтобы вымучить за три года один сонет или прелюдию в до-мажоре. Конечно, основа необходима, и обучение правилам неминуемо, но, когда их перерастают и ломают, остается склонить голову перед созданным».

Собирались наскоро, обнимались ласково,

Пели, балагурили, пили и курили.

День прошёл — как не было.

Не поговорили.

Виделись, не виделись, ни за что обиделись,

Помирились, встретились, шуму натворили.

Год прошел — как не было.

Не поговорили.

Так и жили — наскоро, и дружили наскоро,

Не жалея тратили, не скупясь, дарили.

Жизнь прошла — как не было.

Не поговорили…

Некоторая кажущаяся медлительность поэта с лихвой компенсировалась быстротой его ироничной мысли и использованием неопределенных стихотворных размеров свободного стиха. Строка Левитанского могла тянуться и длиться, казалось бы, целую вечность, но не надоедать, не терять при этом своей естественности и смыслового восприятия. Это ещё один ответ сторонникам необоснованных ограничений.

— Что? — говорят. — Свободный стих?

Да он традиции не верен!

Свободный стих неправомерен!

Свободный стих — негодный стих!

Но вы смотрите, как он жжет

сердца глаголами своими!

А как свободно правит ими!

И не лукавит! И не лжет!

О, только б не попутал бес

и стих по форме и по мысли

свободным был бы в этом смысле,

А там — хоть в рифму или без!

Часто встречающая в стихах Левитанского эпифора не кажется скучным и нарочитым повтором, а  подчеркивает смысл сказанного или усиливает эмоциональную окраску, кроме как элемент фольклора, придает стихам Левитанского глубинный оттенок народного творчества:

Осторожней, на улице снег!

Покупайте ушанки и шапки!

Надевайте ушанки и шапки,

чтоб не падал на волосы снег!

Торопитесь купить и надеть!

Только надо надвинуть поглубже.

И тогда уже можно поглубже

не глядеть, не глядеть, не глядеть.

Начиная с книги «Кинематограф» (1970) поэту присуще «покнижное» мышление, а склонность к цикличности стихов станет отличительной чертой творчества Ю. Левитанского.  Автор неоднократно подчеркивал значения этого жанра в своем творчестве. В одном из интервью поэт говорил, что «писание стихов не должно быть столь уж частым», так как «многословье, многостишье приводят к снижению качества», поэтому сам ратовал за ценность стихов, тщательно выверяя их на книжном уровне, делая каждую книгу другой, не похожей на прошлую, «новой» («в самом понятии “новая книга” самым существенным… представляется мне именно это определение – новая», потому как «раскрывает новые качества в творчестве поэта, а не просто прибавляет количество печатных листов»).

Заметим, что целостность книги «Кинематограф», в известной степени, позволила поэту, имевшему общепринятую репутацию «одного из», стать в отечественной поэзии зрелой самостоятельной величиной.

Эта специфика отчетливо прослеживается в последующих книгах: «День такой-то» (1976), «Письма Катерине, или Прогулка с Фаустом» (1981), «Белые стихи» (1991).

Примечательное наблюдение: Левитанский  —  Лермонтов, какая близкая и почти физически осязаемая поэтическая параллель. Не только некоторое внешнее сходство объединяло поэтов, но и близость литературных методов, и внутреннее неприятие войны: поручиком Лермонтовым — Первой Кавказской (Чеченской войны под предводительством Шамиля) в первой половине XIX века, лейтенантом  Левитанским — войны в  Чечне в 90-ых годах XX. Две войны, две судьбы, две трагедии.

Я был в юности — вылитый Лермонтов.

Видно, так не него походил,

что кричали  мне: — Лермонтов! Лермонтов! —

на дорогах, где я проходил.

Но как горькая память о юности

о друзьях, о любви, о войне

всё звучит это  — Лермонтов! Лермонтов! —

где-то в самой моей глубине.

Левитанский не раз возвратится к теме Лермонтова в своем творчестве:

… и старомодная тема

Примет иной оборот…

Лермонтов. Облако. Демон.

Крыльев упругий полет.

Юрий Левитанский умел и любил жить, применяя к себе, проверенные судьбами России,  арестантские заповеди: не верь, не бойся и не проси, дошедшие до нас изустно и по рассказам В. Шаламова, а в «Современной были о рыбаке и рыбке» однозначно напишет:

… И когда она мне сказала — проси, чего хочешь,

я ответил смущенно — ну, что вы, спасибо, как можно!

Поэт проявлял свое отношение к общественной жизни преимущественно строчками своих, доверительных, понятных каждому, искренних стихов, звучащих, как завещание:

Делаю то, что должен,

а не то, что хочу.

Тяжкий крест несу терпеливо,

Тяжкий камень в гору качу.

И по древним, словно предание,

летописным этим лесам,

будто эхо дальнее-дальнее —

сам! — разносится —

сам!

сам!

Восторги шестидесятых, последующие несбывшиеся надежды семидесятых и восьмидесятых годов, катастрофа 90-ых — судя по творчеству, Левитанскому были внешне чужды, при этом слова его оказались пророческими:

И всё так же плывет над пространством огромной страны

Затянувшийся звук оборвавшейся некой струны.

© А.Костерев

Опубликовано в журнале «Причал» № 30 в январе 2022 г.