Телефонный звонок прозвучал в темноте резко и настойчиво. Не успев ещё погрузиться в глубокий сон, Павел Николаевич открыл глаза. Тяжело приподнявшись на диване, на котором он растянулся прямо в одежде, взглянул на настенные часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали три часа ночи. Кошка на циферблате попеременно стреляла глазами то вправо, то влево, критически осматривая скромно обставленную комнату пожилого человека. «Всего полчаса вздремнул» – подумал мужчина и зашагал по холодным половицам в прихожую, где на трюмо продолжал надрываться телефон.
– Алло, – произнёс Павел Николаевич в трубку хриплым со сна голосом.
– Простите, Павел Николаевич, я вас разбудил?… вы спали? – донёсся встревоженный мужской голос.
– Ничего, Андрюша. Как у Кати…? Без изменений?
– Только что звонил. Не родила. Павел Николаевич, я уж не знаю… Вторые сутки ведь пошли.
По голосу было слышно, что мужчина плачет. Павлу Николаевичу трудно было представить мужа своей дочери, этого богатырского телосложения мужчину, руководителя самой крупной в городе базы стройматериалов, льющим слёзы. Тем не менее, Андрей рыдал. Нужно было найти какие-то слова, чтобы успокоить его.
– Андрюша, всё будет хорошо. Катерина ведь не в поле рожает. В больнице достаточно грамотных врачей…
– Но ведь вторые сутки… Она вся измучилась… ослабла… Четыре килограмма на последнем УЗИ… Надо было кесарево просить…, – слова сменились всхлипываниями.
– Андрей, успокойся! Катерину мама тоже больше суток рожала. И ничего, вон какая красавица получилась. А у вас богатырь будет. Весь в тебя. Такова женская доля — деток рожать. А наша — любить своих жён, в обиду не давать. Да семью всем необходимым обеспечивать.
– Да я её… больше жизни…, – промычал Андрей в трубку.
– Ну, вот и молодец, – похвалил Павел Николаевич, – и Катерина это знает. Потерпит немного, ради счастья вашей семьи. Сколько вы ребёнка ждали? А теперь ещё немножко…
– Да я здесь на стенку лезть готов от беспомощности. Я ж хотел на роды с ней… отказалась… сижу здесь и ни чем… ни чем…
– А ты помолись, – предложил Павел Николаевич.
– Да я не умею. Молитв не знаю.
– А ты своими словами. Искренне. От сердца. Господь услышит.
– Думаете?
– Уверен. Я и сам раньше не молился. А вот Аня моя всегда: за меня, за вас. А как слегла, и я начал к Богу обращаться. Только, наверное, поздно начал…
– Я попробую, – немного успокоился Андрей. – Вы то, хоть поспали? Простите, я вас весь день вчера продёргал и ночью покоя не даю. Просто не знал с кем поговорить. Родители у меня уже несколько лет как… Друзья только и спрашивают, когда пяточки обмывать будем. Я вам вначале на сотовый, а он отключен…
– Да, зарядку куда-то подевал. Всё нормально, Андрюша. Звони в любое время. Чай, не чужие люди.
– Вы ложитесь тогда. А я сразу позвоню вам как что… как родится.
– Спасибо, Андрюша. Давай, сам тоже приляг. Созвонимся.
– Ага.
Павел Николаевич положил трубку на рычаг. Квартира тут же погрузилась в тишину. Лишь из-за окна доносился гул ветра. Мужчина прошёл на кухню и, не включая свет, налил в стакан воды. Подойдя к окну, он обвёл взглядом освещённый луной двор. Конечно же, в этот час двор был безлюден. Под неработающим фонарём ровным рядком стояли сугробики легковых автомобилей. Павел Николаевич без труда опознал свою «четвёрку». Он поставил машину поздно вечером, и квадратные фары жигулей ещё не успело полностью замести. Из переполненного мусорного контейнера взметнулся какой-то пакет и, покружившись немного в воздухе, медленно опустился на снег. Скрипнула железная качель. На её седушке легонько покачивалась пустая бутылка из-под шампанского, установленная кем-то, очевидно, как символ приближающихся новогодних праздников. В центре двора возвышалась покосившаяся горка. Павел Николаевич ни разу не видел, чтобы с неё катались дети. Вообще этот двор на окраине города казался вымершим. Ни старушек на скамейках перед подъездами, ни гуляющей детворы. Да, пожалуй, тут дело и не в местоположении дома. Просто время сейчас такое: бабульки за телевизорами, ребятня за компьютерами и телефонами. Бурная уличная жизнь осталась в прошлом.
Павел Николаевич залпом осушил стакан и поставил на подоконник рядом с пепельницей. Эту пепельницу с вращающейся крышкой ему подарила супруга Анна много лет назад. Когда-то у этого немудрёного устройства было много работы. Павел Николаевич дымил как паровоз. Его средняя суточная норма составляла две пачки сигарет. Но после того, как у жены обнаружили рак, мужчина бросил курить. Стоит ли рассказывать, как он переживал и винил себя в болезни супруги? Мелькали даже мысли о суициде. И если бы не Катерина, кто знает… Дочка же довела до разбитого сознания Павла Николаевича, что причина смерти матери не только в его вредной привычке. Анна работала на стройке, преимущественно в мужском коллективе. А значит, пассивной курильщицей она оказывалась не только дома. Кроме этого, неправильное питание, экология, генетическая предрасположенность (дедушка Анны тоже умер от рака), внесли свою лепту в угасание жизненных сил женщины. Нельзя сказать, что эти доводы значительно ослабили чувство вины Павла Николаевича. Но мысли о самоубийстве куда-то улетучились. После похорон супруги, Павел Николаевич хотел выбросить пропахшую табаком пепельницу, напоминающую об его пагубной привычке. Но потом все-таки оставил. Ведь это как-никак был подарок от любимой супруги. С тех пор в утробе хромированной безделушки не оказалось больше ни одного окурка. Ежедневный рацион питания пепельницы теперь состоял из двух-трёх использованных спичек. Вот и сейчас на запылившейся крышке лежали несколько спичек, словно недогоревшие головешки миниатюрного костра. Павел Николаевич надавил на рычаг. Послышалось жужжание. Пепельница смела спички и, облизнувшись, вернула крышку на место.
Хорошо, что Андрей не курит, подумал мужчина.. И дом за городом строит — молодец! Катерине и её сыну нужен чистый воздух. А то в городе завод коптит, мама не горюй! А его владелец, знай бесстыже твердит в местной газете о передовой системе очистки отходов производства. А зарево то над трубами вон, за километры видно в ясную погоду.
Возвращаясь в комнату, Павел Николаевич захватил с трюмо телефонный аппарат. Вдруг Андрей ещё решит позвонить. Длинный провод тонкой змейкой заскользил по полу. Поставив телефон возле дивана, мужчина подошёл к столу и включил настольную лампу. Блики электрического света замерцали на стоящей в центре стола иконе Христа Спасителя. Павел Николаевич прочитал «Отче наш» и перекрестился.
– Господи, никогда ничего у тебя не просил, а сейчас прошу. Помоги дочери моей Екатерине и сыну её! Дай им сил и здоровья! Спасибо, Господи!
Совершив ещё одно крёстное знамение, мужчина низко преклонил голову перед образом. Выпрямившись, он заметил среди медицинских рецептов, таблеток и склянок с лекарствами, хаотично грудившихся на столе рядом с иконой, зарядное устройство от телефона.
Автор публикации
