Смотрительница зоопарка

 

 

 

 

Кличке своей я называть не хочу, потому что эта история  не обо мне, а моей смотрительнице Еве.

У меня было две сестры и одна очень заботливая мама. Мать защищала нас, охраняла так, что попробуй подойти. Стоило нам   только подумать о ласке – мама нас лизала. Одна беда: у неё было недостаточно молока. Вскоре наш вес настолько уменьшился, что нас решили забрать у матери. Мои сестры через несколько дней вернулись к маме, а вот меня ещё долгое время не возвращали матери, потому что я был очень слаб.

Каждый день Ева клала меня на холодные как лёд весы и говорила:

-Малыш, ну не шевелись хотя бы минуту.

Мои уши прекрасно её слышали, но я всё равно ёрзал до тех пор, пока сон не одолевал меня. После взвешивания смотрительница пыталась наполнить мой живот молоком. Я был настолько мал, что Еве приходилось кормить не из бутылки, а из шприца. Стоило поднести его к моему ротику, я тут же отворачивался и пищал, что есть сил.

– Ну ладно не хочешь, не надо, –  говорила  Ева и отворачивала  от меня шприц. Сию секунду я поворачивался,  дёргал крошечными лапками и снова пищал до тех пор,  пока не добивался молока. После кормления смотрительница клала меня в коробку  – это был мой дом:

–  Вот бы всегда находиться в тёплых руках Евы и никогда не касаться этих холодных весов, – думал я перед тем, как заснуть.

Через несколько недель меня отправили на огромную территорию. Она называлась большим вольером. Здесь многое напоминало просторы  Южной Америки. Можно было спрятаться, залезть на дерево и хорошенько побегать.

В тот день меня было не узнать. Это был уже не чёрный, слепой,  почти глухой  комок шерсти, а самый настоящий кот оцелот: с розовым, похожим на ягоду, носом, белыми в половину дециметра  усами, сероватыми глазами и круглыми  ушами. Почти всё моё тело было щедро усыпано длинными пятнами, словно полосками, на шее у меня красовалась чёрная, будто ошейник, полоска, а мой хвостик напоминал хвост лемура.

Этот прекрасный денёк подпортило только одно: уже не помню как, но я умудрился  попасть в вольер  к снежным козликам. Конечно, мне сейчас очень стыдно из – за того, что я страшился тех, кто должен был бояться меня, но тогда мне было ни копилки не совестно. Я спрятался в уголок  подальше от страшных незнакомцев, время для меня словно остановилось до тех пор, пока не пришла моя смотрительница. Я был готов сейчас же прыгнуть  к Еве на руки, но смотрительница, вместо того чтобы  взять меня, гонялась за мной по всему вольеру и пыталась накрыть сочком для бабочек. Вскоре Ева загнала меня в угол, и, казалось бы, вот – вот накроет, но, увидев, как дрожит  моё тело, она просто взяла меня на руки.  Уже через пять минут я вернулся в свой вольер, а на следующий день мы с Евой играли. В такие минуты я был невероятно счастлив. И казалось, никто не отберёт у меня этого счастья, но вдруг я случайно укусил её. Смотрительница  закричала:

-Ай.

И ушла. Радость покинула меня. Я не хотел обижать Еву: ведь она столько для меня сделала: смотрительница вытащила меня из того вольера  с козлятами, играла со мной сколько я захочу. Согревала меня и ласкала своими тёплыми руками, кормила меня даже среди ночи и никогда не показывала, как сильно она устала. Вскоре Ева пришла в мой вольер  и сказала:

– Подойди ко мне.

Но я не смел этого сделать: меня поедало чувство вины. И лишь когда смотрительница ко мне подошла, я её лизнул – ту, которая заменила мне мать. Кстати, я ещё не рассказывал вам о встрече с мамой. Впервые, увидев свою родную мать и сестёр я не почувствовал ни радости,  ни страха – абсолютно ничего. Как будто они мне чужие. Родственники тоже смотрели на меня довольно равнодушно, и я был очень удивлён, когда сёстры во главе с матерью набросились на меня, ещё бы минута, и они загрызли не званого гостя. К счастью Ева подоспела вовремя и увела меня. Несколько раз я возвращался к матери, и в одну из таких встреч мама рассказала, как она любила меня, когда я был маленьким, но мы так и не смогли сблизиться. Мне было непонятно, почему она так любила меня тогда и терпеть не может сейчас.

Вот так незаметно прошли полгода, за это время мы с Евой очень изучили друг друга. Я мог по выражению её лица узнать настроение смотрительницы. Ева могла по моему поведению, сказать каково моё здоровье и всегда знала, как меня поддержать.  Так было и тогда когда меня привели в незнакомый вольер  и заставили ловить мышей. Мне никогда не приходилось это делать, и я не понимал, зачем заниматься такой бесполезной и трудной работой. Впрочем,  вскоре я научился охотиться на грызунов. Из разговора Евы с директором зоопарка я понял, почему мне нужно обучиться премудростям охоты:

– Через три дня мы привезём твоего оцелота на родину.

– Его родина здесь не думаю, что он сможет адаптироваться на воле.

-Это почему же? Ловить мышей он научился, а что ещё надо? Решено мы отправим твоего подопечного в Южную Америку.

Услышанное поразило нас с Евой настолько, что первое время ни  какие мысли не лезли к нам в голову. В конце концов,  мы решили все три дня быть  как можно ближе  друг к другу.  Эти дни пролетели незаметно. Уже утром  смотрительница загнала  меня в клетку, где  я должен  был находиться до конца поездки. Ева закрыла лицо руками, потому что не хотела, чтобы кто- то видел, как она плачет. Я хотел вырваться из клетки и поддержать смотрительницу, но я понимал мне, ни за что не выбраться оттуда  и просто лёг.

Через несколько дней я прибыл в Южную Америку. И дело как – то сразу на лад не пошло: Грызунов я ловил распрекрасно, а сородичи меня почему-то не признавали. Вдобавок мне был непонятен их язык.

Никогда в жизни я  не был так одинок, мне оставалось  лишь надеяться, на то, что моя смотрительница заберёт меня. И однажды это надежда чуть не погубила меня: Я увидел похожую на Еву женщину, побежал к ней. И вдруг почувствовал, что ранен: невероятная боль мешала мне двигаться, но каким-то чудом я сумел убежать и  прожить одинокую безрадостную жизнь. Именно поэтому прощу вас: не берите  домой диких животных, а если  уж взяли, то не выпускаете их на волю.

1 июля 2015г