Загадка черного озера Глава 3

Глава 3

 

Милен разбил их слаженный тандем, когда Паша, все никак не могущий нарадоваться новенькому, уже собирался привлечь его и к готовке ужина. Но Вербицкий не одобрил идею, и даже высказал все, что думает о наглой эксплуатации человека, который только прибыл в лагерь после долгой поездки. Кроме того, он очень хотел показать Герману деревню кочевников именно сегодня и желательно до наступления сумерек, поэтому готовить плов Паша остался в одиночестве.

Чернов захватил из палатки фотоаппарат и фонарь, и они неспешно двинули в северо-восточную сторону. После разговора с Ладой Милен казался более спокойным и вовлеченным в беседу, вежливо поинтересовался, как устроился Герман, что ему успели показать, а потом сокрушался, что не успел вырвать его из рук Паши еще раньше. К удивлению Чернова, путь к деревне занимал довольно много времени.

– А почему вы не разбили лагерь поближе? – спросил он, когда очередная пауза в диалоге затянулась.

– Мы ориентировались на близость источника питьевой воды, – ответил Милен, встретившись с ним взглядом. – Этот ручеек, куда вы с Пашей ходили за водой, ближайший к деревне.

– Тогда по какому принципу кочевники выбрали место? Я считал, что все поселения строились ближе к рекам.

– Верно, и это поселение не было исключением. Смотри, – он указал вперед.

Герман не сразу понял, на что смотреть.  Но чуть продвинувшись вперед увидел: дорогу им преградило высохшее русло реки. Довольно глубокое, усеянное камнями, которые почти полностью заросли мхом. Подойдя ближе, он заметил, что на самом дне поблескивала вода, но это скорее всего была скопившаяся после недавнего дождя влага, а не течение обмелевшей реки. Слева в нескольких метрах он увидел свеже-сколоченный археологами мостик, куда и направился Милен.

– Почти пришли, – произнес он, ступая на деревянную конструкцию.

Переправившись на другой берег, они обошли небольшой холм и выбрались прямиком к заброшенному поселению.

Герман не удержал удивленного возгласа. Это оказалось невероятное по своей атмосферности место. Ничего подобного он никогда не видел. Конечно, эти семь с половиной домиков называть деревней было очень смело. Они располагались довольно скучено, насколько позволяло расстояние между соснами, и выглядели добротно, из цельного бруса с маленькими оконцами – где-то с затворенными ставнями, а где-то с распахнутыми настежь.

Милен сразу же направился к центру поселения, и Герман поспешил следом, на ходу расчехляя фотоаппарат.

– Ух ты, что это?

Между весьма скромными в своем убранстве домами вдруг возникла необычная постройка, напоминающая круглую беседку без ограды с высоким монолитным фундаментом из камня. Шатровая крыша держалась на восьми массивных опорах из стволов деревьев, украшенных необычайно-искусной резьбой. Арки между колоннами были широкими: мог легко поместиться человек с разведенными в сторону руками. Внутри располагался восьмиугольный стол, по периметру полностью окруженный лавками.

– Скорее всего, это было нечто многофункциональное, – ответил Милен, приблизившись к сооружению вслед за Черновым и легко взбежав по ступеням, которые были выстроены к каждой арке отдельно. – Вероятно, являло собой и капище, и служило местом, где собирались на вече. В древности ничего подобного не строили, насколько известно науке. И это вариант того, во что могли бы эволюционировать языческие святыни восточных славян, если бы не христианство.
– Просто фантастика, – изумленно произнес Герман, осматриваясь вокруг.

– Раньше святилища были под открытым небом, имели ограждение круглой формы, а по центру располагались идолы, – воодушевленно продолжал Милен, буквально сияя от того, что на журналиста это место произвело столь сильное впечатление. – А здесь по центру – стол – возможно, как символ единства людей, сидящих за ним. А идолы, они же колонны, стали оградой и напоминают больше стражу, чем изваяния божеств.

Резные стволы деревьев и правда оказались идолами: под самой крышей были вырезаны их лики, которые смотрели на восток, а остальное пространство, до самого пола было покрыто различными символами, изображением атрибутики божеств и древнеславянскими узорами. Чернов принялся за сьемку. Вербицкий же ненавязчиво и с большой любовью продолжал знакомить его с пантеоном богов. Сварога и Ярило Герман узнал сам, остальных – подсказали. С каждым словом в памяти начали всплывать давно позабытые образы: символ Макоши в виде женского силуэта с нитью судьбы, руны из детских книжек, печать Велеса, Мировое Древо Рода – Явь, Правь, Навь. Все это – родное, впитанное с молоком матери, отзывалось щемящим теплом в сердце, и одновременно холодило загривок от осознания того, что кто-то сумел донести эти сокровенные символы и обычаи с древнейших времен до наших дней.

Милен дождался, когда Герман закончит фотографировать изваяния и переключит на него внимание. Улыбнувшись, он кивком головы указал на стол:

– Видишь, в центре вырезан знак? Может слышал, Алатырь. Мощный оберег, древние очень верили в его магическую силу. Обычно этот символ высекали на камне и устанавливали перед входом на капище. По сути, Алатырь это и есть камень, со священными письменами, в которых заключена вся мудрость и знания богов. Ну а у наших кочевников от Алатыря остался только символ.

– Невероятно, черт возьми, – Чернов провел ладонью по грубоватой столешнице, она так же, как и идолы, была обработана то ли какой-то прозрачной смолой, то ли воском. – Основательно здесь все построено.

– Ты еще дома изнутри не видел, – заметил Вербицкий и обвел взглядом окрестности.

– Они и снаружи добротно выглядят, – не мог не отметить Герман. – Это изба старейшины?

Он указал на самый большой и богато украшенный дом, лицевой фасад которого смотрел на капище.

– Верно. Я как раз хотел предложить тебе начать с него. Пойдем?

– Минутку, – Чернов, уже подавшийся вслед за Миленом, обратил внимание на огороженный археологами участок по другую сторону от святыни. – А это что?

– Здесь был хлев и конюшня, – они спустились по ступеням и приблизились к ограде. – Но постройка была хиленькая и давно рухнула. Мы работали уже с грудой сгнивших досок. Сейчас коллеги в областном институте восстанавливают это сооружение по сохранившимся фрагментам.

– Известно, кого они тут держали?

– Под завалами мы нашли останки трех лошадей. Экспертиза показала, что они были растерзаны дикими животными. Когда на них напали, они находились в стойлах, привязанные. Шанса спастись не было. Еще мы находили коровьи и козьи кости, в пределах и за пределами этой ограды. Видимо, звери растащили их по окрестностям.

– Вижу ограда частично уцелела, – Герман указал за фрагмент деревянного забора, покосившегося и почерневшего от времени. – На вид довольно крепкая была.

– Крепкая, но голодного медведя не удержала бы, – хмыкнул Милен. – То, что уцелело, было сделано из дуба. Остальной забор, как и хлев – из березы, и это добро, к сожалению, давно сгнило.

Чернов почесал макушку, присматривая ракурсы для сьемки. Скотный двор был довольно просторным, и животных в нем обитало явно больше, чем смогли найти. Возможно, когда прорвали ограду, большая часть из них успела спастись бегством.

– В прошлом году здесь был раскоп, – Милен держался на шаг позади от вооруженного фотоаппаратом Германа, чтобы не засветиться в кадре. – Но так как культурный слой неглубокий, мы успели сделать все работы до конца сезона. Все важные находки уехали в институт.  И теперь это место ждет полной реконструкции.

– Я слышал, что власти одобрили проект по созданию здесь музея-заповедника после окончания вашей работы.

– Да, – Вербицкий выглядел окрыленным данной инициативой. – И я уже впрягся в этот проект.

Герман понимающе улыбнулся. Такая искренняя любовь к своему делу ему импонировала.

Прежде чем отправиться в избу старейшины рода, несколько символических минут было потрачено на фотографирование объектов. Не хотелось ускоряться, это могло бы не понравиться фанатеющему от каждой детали Милену. Тем более, место и правда было любопытным. Хотя, вряд ли оно как-то было связано с исчезновениями на озере, но Чернов привык подкреплять домысли фактами, поэтому это поселение он собирался изучить так же досконально, как и археологи. Наивный Милен рядом подсказывал на какие нюансы обратить внимание при съемке. Впрочем, благодаря ему, коллекцию снимков пополнил великолепный и ироничный по своей сути кадр, где лик идола Велеса, бога скотоводства, с капища взирал на пустынную огороженную территорию, на которой раньше обитали животные, которых он не уберег.

В конце концов, экскурсия продолжилась. Вербицкий принялся рассказывать про особенности конструкции домов.

– Крыши крепкие, тоже из цельного бруса, поверх него сначала клали слой дерна, а потом сосновые ветки. По тому же принципу сделана и крыша капища.

Герман внимательно слушал и задавал уточняющие вопросы. Информации было много, но он ничего не собирался упускать.

Изба старейшины была порядочно выше остальных, окна закрывали ставни, которые, по словам Милена, кочевники обшивали мехом диких животных, чтобы сохранить тепло в домах, поскольку стекол не было. Прежде чем войти, ученый аккуратно отворил ставни, впуская внутрь дневной свет. Крыльцо с резным орнаментом выглядело нарядно, над ним на фронтоне избы была приколочена деревянная деталь – символ бога Рода.

– Это сооружение сохранилось лучше, чем большинство других. В момент, когда поселение опустело, окна и двери были плотно закрыты, поэтому оно не подверглось разрушению из-за погодных условий и диких животных.

Вербицкий отворил ветхую дверь и жестом пригласил Германа внутрь. Они попали в сени. Полы под тяжестью шагов скрипели и местами уже начали крошиться. Смотреть здесь оказалось особо не на что: две широкие скамьи, над ними на стенах были прибиты крюки для верхней одежды, напротив входной двери располагалась кладовка, где когда-то хранилась домашняя утварь и строительный инвентарь. Но все эти вещи уже давно перекочевали в музеи.

Следующая дверь вела непосредственно в горницу. Помещение, как и полагается, было очень просторным, но темноватым. Первое, что бросилось в глаза, это очаг – сердце дома.

– Она была в плачевном состоянии, хоть и исправная, – Милен заметил интерес Германа и приблизился к печи. – Но мы с Дашей ее отреставрировали.

И правда, побелка была совсем свежая и в полумраке горницы сияла своей белизной. Герман не мог оторвать взгляд от яркой красочной росписи, которая украшала саму печь и дымоход. Растительные узоры – полевые цветы, листья, колосья, гроздья рябины и другие ягоды – были искусно нарисованы талантливой рукой, как и изображения жар-птицы, коней и различных обитателей леса.

– Навыки росписи передавали по наследству, – Вербицкий словно читал мысли, и заранее отвечал на вопросы, которые даже не успевали толком сформироваться в голове. – Тут встречаются мотивы глубокой древности тех мест, откуда они родом. Но чем дальше на восток они уходили, тем разнообразнее становились орнаменты и узоры, которые заимствовались у местных.

– Получается, они плотно взаимодействовали с местными народами?

– Получается так, – Милен кивнул и достал фонарик, чтобы подсветить печь для съемки. – Они никогда не интегрировались в чужие селения, строили собственные в дебрях, чтобы минимизировать шансы их обнаружения. Но без взаимовыгодного сотрудничества с местными им пришлось бы несладко.

– А местные какую от них выгоду получали? – Герман с интересом уставился на ученого.

– Ну, ты уже мог догадаться, кочевники были искусными умельцами по работе с деревом, – ответил Вербицкий, явно ждавший этого вопроса. – В одном из домов обнаружили целую мастерскую, она была забита невероятными изделиями. Для их скромного поселения предметов слишком много. Значит делали не для себя, а на продажу. Посуда, декоративные фигурки животных, предметы мебели, все резное, украшено росписью. Для местных такое было в диковинку. Могу предположить, что они с удовольствием меняли это добро на кое-какие продукты, пряжу и прочее необходимое кочевникам.

– Здорово. Я могу взглянуть на мастерскую?

– Разумеется. Только всю эту роскошь вывезли на реставрацию, – Милен с сожалением развел руками. – Но у меня есть фотоотчеты, обязательно тебе покажу.

– Договорились.

В целом горница выглядела так, как Герман привык видеть на исторических иллюстрациях. Судя по всему, именно в этом доме устраивали застолья, на которых гуляла вся деревенька. Стол был огромный, окруженный множеством резных табуретов. Милен рассказал, что почти вся мебель и полы были поедены грызунами, и в прошлом году все это долго и кропотливо реставрировалось здесь же. А занавески, за которыми уединялись жители дома, шкуры диких животных и ковры на стенах, которые вешали для утепления, как это делали местные, а также нарядные вышивки и картины, коими украшали стены, и, наконец, главная ценность – каменная летопись родового древа кочевников – всё это реставрировали коллеги по цеху в различных институтах страны.

Герман обошел всё помещение, заглянул в бабий кут, где обнаружилась ветхая тахта, ткацкий станок и пара расписных сундуков, уже приведенных Миленом и Дашей в порядок и ждущих своей отправки в музеи. Там же обнаружился вход в погреб, где всё то, что не сгрызли мыши, давным-давно истлело и сгнило. Но археологам удалось найти следы пшеницы, вяленого мяса и кое-каких корнеплодов.

Вербицкий рассказывал интересно и Герман пару раз ловил себя на том, что слушает его, раскрыв рот. Тот досконально помнил, где какой предмет располагался и как выглядел.

– Ни пересказы, ни фотографии не передадут того, как тут всё выглядело, – сокрушался ученый. – Надеюсь, ты приедешь сюда еще раз уже на открытие заповедника. К тому времени сюда приедут точные копии предметов быта, которые вывезли. И картина станет абсолютно цельной.

– Непременно приеду, даже не сомневайся.

Остальные дома обошли гораздо быстрее, так как начало стремительно темнеть. Впрочем, такого сильного ажиотажа, как изба старейшины, они у Германа не вызвали, поскольку были гораздо скромнее и весьма схожи друг с другом. Милен показал мастерскую, избу, где обнаружили останки младенца, показал яму, в которой кочевники держали сосуды с прахом предков. Рассказал про найденные в некоторых домах предметы, явно принадлежащие другим культурам, благодаря которым можно было отследить примерный маршрут кочевников от Ладоги до места их исчезновения. И высказал интересное предположение, что эти предметы скорее всего являлись приданным местных девушек, которых они брали в жены. К концу экскурсии Чернов уже в общих чертах понимал, что здесь к чему.

– А они оставили какие-нибудь письмена, или может карты местности?

– Абсолютно ничего, – удрученно произнес Милен. – Ни одной летописи, документа, карты. Хотя я уверен, что это всё должно было быть. Мы залезли в каждый угол каждого дома. Безрезультатно.

Они только что обошли вокруг единственную недостроенную избу, которая почти полностью разрушилась, и взяли курс на лагерь.

– Однако, удивительные здесь жили люди, и очень загадочные, – поделился мыслями Герман.

Вербицкий согласно «угукнул» и выжидательно и немного нетерпеливо на него посмотрел, явно заинтересованный чужим мнением.

– Я примерно понимаю, как жили… да и до сих пор живут некоторые кочевые племена. Явно не в таких условиях, как я сейчас увидел. Очевидно же, что этим ребятам был привычен оседлый образ жизни. Основательные дома, монументальные святыни, домашний скот, налаженные деловые отношения с ближайшими селениями. Но в какой-то момент, они собирали все свое хозяйство и переезжали черт знает куда и зачем, где начинали все сначала. Что ими двигало?

– Да-а-а, – после недолгой паузы протянул Милен, – все мы задаемся этим вопросом.

Герман оглянулся, бросая последний взгляд на деревеньку, которая уже погрузилась в сумерки:

– Слушай, а ты не думал о том, что это и есть то место, куда они шли столько веков?

– Честно говоря, думал, – признался Милен и включил фонарик, освещая дорогу. Чернов последовал его примеру. – Поэтому и вознамерился обойти с разведкой каждый уголок этого полуострова. Вдруг они еще что-то оставили после себя, что поможет понять их. И знаешь… местоположение стоянки вызывает вопросы. До этого они так же селились в дали от деревень и трактов. Обнаружить их было сложно. Но в случае, если бы к ним все-таки нагрянули незваные гости, то путей к бегству была уйма. Здесь же стоянка больше напоминает ловушку. Полуостров, кругом вода, уходить просто некуда.

Чернов задумчиво хмыкнул. А ученый вдруг резко сменил тему.

–  Знаешь, я рад, что ты приехал. Ты так быстро во всё вникаешь и задаешь правильные вопросы. Нам в команде очень нужен свежий взгляд думающего человека.

– Постараюсь быть полезным, – Герман нисколько не смутился, поскольку и сам знал свои сильные стороны.

Вербицкий уверенно вел их обратно в лагерь, даже несмотря на сгущающийся вечерний мрак.

– Спасибо тебе за экскурсию и что выделил для меня время, – искренне поблагодарил Чернов. – Паша говорил, ты завален работой.

– Да все мы здесь завалены работой, – усмехнулся Милен. – Но для тебя время найдется всегда. По любым вопросам смело обращайся ко мне или к Ладе. Все мы хотим, чтобы твоя статья об этом чудном месте привлекла сюда как можно больше людей.

– Заинтересовавшихся, наверное, и так много. Вроде, когда только нашли поселение, новость об этом гремела на всю страну.

– Да, гремела, но недолго, а вскоре и вовсе забылась.

– Уверен, когда тут откроется музей-заповедник, отбоя от туристов не будет. Благо, что деревенька прекрасно сохранилась. Кстати, – у Германа еще с первого на нее взгляда созрел этот вопрос. И сейчас он про него вспомнил: – К слову о сохранности, это редкое везение, что дома не заросли и не разрушились за целый век.

– Везение то, что для основания своего поселения кочевники выбрали именно это место, – поправил Милен, встретившись с Черновым взглядом. – Дело в том, что на этой территории очень скудная почва, под которой залегают слои известняка. Здесь способны выживать только неприхотливые сосны. Единственное, что им нужно это прямой солнечный свет. В тени они не выживут, поэтому поросль не дают. Точнее дают, но в тени взрослых деревьев маленькие росточки неминуемо погибают.

– Ах вот как, – протянул Герман, осмысливая полученную информацию. – И насколько велика эта территория?

– Трудно с точностью сказать, но местность тут гористая. Соответственно на вершинах в большей степени растут сосновые леса, а в ущельях, где почва плодородная, встречаются гораздо более разнообразные виды деревьев.

Милен вдруг притормозил и повел носом.

– Чувствуешь?

Герман чувствовал. Пленительный и восхитительный аромат плова, который доносился из лагеря. Стало не до разговоров. Обменявшись голодными взглядами, они рванули на запах.

 

          Такого вкусного ужина Чернов не ел со времен своего последнего полевого задания близ Мурманска. И даже уже успел подзабыть, насколько свежий воздух приукрашает любое яство. Хотя, объективно, плов и правда был хорош, поэтому Паша вполне заслуженно получал комплименты в адрес своих кулинарных навыков.

Ужинали они дружной маленькой компанией, удобно разместившись вокруг костра. Как выяснилось из разговоров, эту моду привнесла Алима, которая понятия не имела, как можно поглощать пищу, не глядя на завораживающие языки пламени. Поэтому просторная и уютная беседка, первое, на что обратил внимание Герман, когда попал в лагерь, предназначалась только для обедов и только для наемных рабочих, которых Алима бескомпромиссно нарекла глупцами за отсутствие живого огня во время трапезы. А завсегдатаев лагеря она всегда упорно тащила к костру. Чернова очень позабавила эта история из уст Паши.

– Понимай, ты вообще нельзя отходить от костра, – молчавшая до этого Алима вдруг с упреком обратилась к Герману. – Ты нужно отогреться. Смотреть на огонь часто. Терапия.

Сидевший рядом с ней плечом к плечу Милен, молча закатил глаза. А Чернов, сам от себя не ожидавший подобного, вдруг искренне и добродушно хохотнул. Но быстро одернул себя, получив от Алимы укоризненный взгляд. На мгновение ему даже показалась, что тарелка с пловом вот-вот окажется у него на голове. Буря миновала, когда он пообещал, что займется терапией немедленно.

В целом, атмосфера за ужином создалась приятная. Внимание, конечно же, в основном было приковано к Герману. Он с удовольствием делился впечатлениями и эмоциями от деревни кочевников. А эта тема была здесь самая обсуждаемая, поэтому разговоры не умолкали ни на мгновение. В какой-то момент между археологами разгорелся жаркий спор о том, чем питались кочевники. Кто-то упомянул карасей, и Паша снова вспомнил про рыбалку. На этот раз глаза закатывали всей компанией. Потом Паша вспомнил про принесенную Алимой байку от местных из Озерного. Вот тут уже Герман весь обратился в слух.

– Поговаривают, что где-то в этих краях была секретная советская лаборатория, то ли химическая, то ли биологическая. Но она давно ушла под воду. Мы с Миленом в прошлом году загорелись ее найти, и как два идиота, перешерстили кучу документов. Нигде о ней ни одного упоминания нет.

– Это в каких же документах вы хотели найти упоминание о секретном объекте? – усмехнулся Герман.

– Да байки это!

– И всё же будь аккуратнее со своей рыбалкой, – шутливо заметила Лада. – А то поймаешь себе на обед каких-нибудь мутантов. И вырастет у тебя вторая голова.

– Ну ничего. Одна голова – хорошо, а две – лучше, – парировал Паша.

Когда с едой было покончено, все дружно сгрузили использованную одноразовую посуду в мусорный мешок. Первой очаг покинула Алима. Затем Паша с Дашей отправились отмывать казан.

– Сейчас дни короткие, мы спать уходим рано, – произнес Милен, грея ладони о пламя угасающего костра. – Часа через полтора уже пойдем в баню, а потом на боковую. Ты отдохнешь это время или с нами в лаборатории побудешь?

– Конечно, с вами, – не колеблясь ответил Герман.

 

В лаборатории он первым делом принялся рассматривать карту местности, с особой тщательностью изучая те места, которые археологи уже успели обойти с разведкой.

– А где то озеро, про которое ты мне сегодня рассказывал? – на самом деле, Чернов узнал его сразу.

Милен приблизился к карте и, закусив нижнюю губу, молча ткнул указательным пальцем на схематично изображенный водоем в форме запятой. Лада перегнулась через стол и слегка прищурилась, чтобы рассмотреть, на что он показывает.

– То самое озеро, где девушка пропала? – ее голос был полон неподдельного удивления. – Ну ты, Вербицкий, даешь. Не успел человек в себя прийти с дороги, а ты уже криминалом его запугиваешь.

– Сегодня в новостях по радио про ее исчезновение рассказывали, – пояснил Милен, пожав плечами. – Как тут не рассказать? – Затем улыбнулся журналисту уголком губ: – Но Герман не из пугливых, правда?

– Правда, – подтвердил Чернов абсолютно серьезно. – Но ситуация жуткая приключилась.

– И не говори, – вздохнула Лада, усаживаясь обратно на стул. – Тут в округе все знатно всполошились.

– Не удивительно, – Герман снова вперился взглядом в карту. – В маленьких селениях такие события всегда сильный резонанс вызывают. – Затем перевел взгляд на Милена: – Ты обещал отвести меня туда, помнишь?

– Конечно, – тот утвердительно кивнул. – Вообще я планировал разведку через пару дней, но переиграл. Как насчет того, чтобы завтра с утра отправиться? Или тебе нужно время, чтобы немного освоиться в лагере?

– Что ты, – Чернов усмехнулся, пряча руки в карманы брюк. – Я тут уже как дома. Завтра – очень хорошо. Согласен.

Лада неодобрительно хмыкнула, глядя на то, как они договариваются.

– Знаю, что ты здесь глас разума, – с полуулыбкой обратился к ней Герман. – Но не пытайся меня отговорить.

– Отговорить журналиста посмотреть на возможное место преступления? Даже не буду тратить на это энергию, – фыркнула она насмешливо и придвинула к себе небольшую стопку документов.

Чернову в этот момент подумалось, что если Лада и дальше будет так же нейтрально относиться ко всем его инициативам, то отношения у них сложатся превосходные.

– Помнишь, я упоминал приблизительный перечень работ на этот сезон? – подал голос Милен, возвращая себе внимание Германа.

– О, да, это очень любопытно.

          Они вновь уткнулись в карту.

– Из основного. Вот смотри, здесь… здесь и здесь, – ученый поочередно указывал на выделенные объекты, – располагаются самые высокие точки на полуострове. Там неизученные никем ранее пещеры. Наша задача сделать их первичный осмотр. И по результатам этого осмотра уже будем решать, приглашать узких специалистов для их дальнейшего исследования или нет.

Почти все объекты располагались сравнительно недалеко от деревни кочевников, поэтому интерес археологов к ним был вполне объясним. Самый дальний – омывался водами Ангары.

– К этой пещере будет трудновато подобраться, – изрек Милен, заметив интерес Германа к данной локации. В его голосе слышался азарт. – Со стороны воды, когда объезжал эти места на катере, склоны скал мне показались предельно крутыми. Не взберешься без профессионального оборудования. А там, где ровный берег, он хоть и низкий, но заболоченный, и заросли камыша двухметровые, нереально продраться. Если не найдем лазейку, то придется по суше идти через дебри, – он провел указательным пальцем линию, ведущую в обход труднопроходимых мест, вроде холмов или глубоких бурных рек, которые невозможно пройти вброд. Маршрут вырисовывался весьма продолжительным. – И в этом случае дорога туда из лагеря займет почти весь день. Значит, нужно идти с расчетом на предстоящие там пару ночевок.

– Как я по этому скучал, – искренне выдохнул Герман. – Не против, если я упаду тебе на хвост? У меня есть всё необходимое для таких вылазок.

– Ты в праве примкнуть к любому виду нашей деятельности, – Лада снова вклинилась в разговор. – Мы же тебе не начальники. В Академии за тебя поручились, как за первоклассного специалиста, который гениально делает свою работу. А кто мы такие, чтобы мешать гению? – ее мягкие интонации в голосе окрасились легкой иронией. – Так что флаг в руки, как говорится.

– Вот такой подход мне нравится, – честно признался Чернов и расплылся в удовлетворенной улыбке, после чего бодро поинтересовался у Вербицкого. – Когда ты планируешь туда выдвигаться?

– Точно не раньше, чем через месяц. Будем ориентироваться по погоде, – ответил тот, рассеянно взъерошив пятерней волосы. – Гляжу, ты любитель разведок. Представляю, как Алима обрадуется пополнению в нашем с ней тандеме.

Герман бросил кислый взгляд на посмеивающуюся Ладу, но потом тоже представил себе эту картину и не сдержал ухмылки.

– Завтра мы втроем уходим?

– Нет, – Милен покачал головой, растягивая уголки губ в легкой улыбке. – У Алимы дела в Озерном. Так что пойдем только ты да я, да мы с тобой. Надеюсь, ты не сильно расстроен.

– Ага, смейся, смейся, – Герман с легкостью подхватил шутливый настрой. – Я, между прочим, не теряю надежды ее обаять.

 

В лаборатории время за изучением документов летело быстро. Сначала Вербицкий кратко ознакомил журналиста с последними находками на раскопах, которые покоились на стеллажах, показал на карте участки, где уже ведутся земляные работы, и где они только планируются. А затем, придвинул к своему рабочему столу еще один стул и выдал Чернову несколько увесистых папок с исследованиями и отчетами за прошлый сезон работ.

Некоторое время спустя в лабораторию забежала Даша, торжественно объявила о том, что баня уже топится, и забрала с собой Ладу. По сложившейся традиции, прекрасная половина лагеря париться шла первая. Милен с Германом проводили их взглядами, после чего снова вернулись к своим делам.

– Знаешь, мне не дает покоя отсутствие рукописей, – задумчиво произнес Чернов, рассматривая фотографии родового древа кочевников, высеченного на камне. – Кто вообще обнаружил эту деревню?

– Намекаешь на то, что письменные свидетельства припрятали? – Милен взглянул на него, в глазах читалось понимание. – Семья из Озерного, грибники, мужчина с двумя детьми-подростками. Забрели в эту глушь случайно. Они живут на одной улице с Алимой. Я с ними общался. Говорят, что ничего из деревни не выносили. Может и врут, но как проверить…

Герман откинулся на спинку стула и задумчиво почесал подбородок.

– С кем из местных ты еще общался, кто хорошо эти места знает?

– Конкретно эту часть полуострова никто особо не знает. Даже те же грибники так далеко от своего поселка не заходят.

Тем не менее, не наведаться в ближайшие населенные пункты Чернов не мог. Присмотреться, потолковать с людьми, послушать сплетни о том о сем – без этого никуда.

– Ладно, закругляемся на сегодня, – Вербицкий отодвинулся от стола и, подавив зевок, поднялся.

Они разошлись по палаткам за необходимыми вещами, после чего бодрым шагом отправились в баню. На окрестности уже опустилась ночная прохлада, пробирающая до костей. В лесу было тихо, слышался лишь треск веток под ногами. Шли они по хорошо проторенной тропе, которую подсвечивали фонарями. Сразу было видно, париться ребята ходили куда чаще, чем на импровизированную автостоянку.

Баню, подсвеченную гирляндами, было заметно издалека. Небольшая, модульная, с аккуратной маленькой верандой, совсем новая. Ее собрали практически на берегу залива. Парней встречал Паша, который традиционно занимался растопкой. Он попивал что-то из одноразового стаканчика и радостно размахивал телефоном.

– Помнишь видео, где Дашка в кокошнике на капище просит у Ярило солнечную погоду, пока навес над раскопом не соорудим? – с ходу спросил он у Вербицкого. – Косарь лайков! А! Как тебе?

– Поздравляю, – Милен благодушно улыбнулся, затем пояснил Герману. – Паша у нас «эсэмэмщик» на добровольных началах, продвигает нас в соцсетях.

Чернов знал об этом из досье, даже помнил число подписчиков, но проверять его публикации уже не оставалось времени. Да и не думал он, что в этих отдаленных от цивилизации мест есть хоть какой-то интернет, чтобы вести активную блогерскую деятельность, пока не задрал голову и не увидел антенну на крыше бани.

– Ах да, совсем забыл тебе сказать, – произнес Вербицкий, почесывая макушку. – Здесь у нас точка мобильной связи, единственная в округе.

– В такой глуши? – Герман с уважением на него посмотрел. – Как ты умудрился?

– Не я, а специально нанятые люди, которые все рассчитали и установили нам сюда целый комплект усиления сигнала.

Чернов взглядом проследил направление антенны.

– Базовая станция на другом берегу Ангары, что ли?

– Ага, тут усилитель мощный, с покрытием до тридцати километров. Кстати, пароль от вай-фая на обратной стороне роутера в предбаннике. Пойдем.

– Да-да, – подхватил Паша. – Бак с водой для нас уже нагрелся.

Пока поднимались на веранду, Милен быстро ввел в курс дела. Роутер работал от электросети, а электричество – от дизельного генератора, а генератор находился за баней и включался вручную. Ну а за топливо отвечал небезызвестный Савелий Васильевич.

Вообще, наличие связи вблизи лагеря очень упрощала жизнь. Герман был в полном восторге от этой новости. На сей раз он не взял с собой телефон, но в следующий – уже мысленно прикидывал в голове список задач, который отправит Стрижу.

Дамы разместились в предбаннике, Лада сушила феном свои кудри, остальные заваривали какое-то пряно пахнущее пойло. Герман еле удержался, чтобы не скривится от резкого запаха. Мужской компанией они закрылись в парилке, где Паша шепотом поведал, что это Алима спаивает их чаями из каких-то полезных, но вонючих трав.

– Признаться, чаи эффективные, – заявил он авторитетно. – Сон от них крепкий, а с утра энергия бьет ключом из всех щелей.

– А что в составе?

– Да пес его знает!

Герман осуждал такое слепое доверие посторонним, но вслух этого не произнес. Прикрыв глаза, он вдохнул полной грудью горячеватый воздух, чувствуя, как быстро расползлось тепло по телу, вытесняя остатки холода. Более удачного завершения дня трудно было представить. Только сейчас он почувствовал, как накатывает усталость, но расслабляться было рано.

Чуть позже, в предбаннике он сначала всеми правдами и неправдами отбивался от Алимы с ее подозрительным зельем, а потом от Паши, который вознамерился познакомить свою аудиторию в соцсетях с пополнением в их дружной компании.

– Не-не-не, – Герман отмахнулся от камеры, – если бы я хотел публичности, то пошел бы работать на телек. Съемки, свет софитов, интервью с поклонниками – это всё твоё. Я для таких мероприятия слишком зажат.

– Какой скромняга, – умилилась Даша.

Милен тоже встал на его защиту, соглашаясь с тем, что не каждому дано комфортно себя чувствовать под объективом камеры. Лада воздержалась от комментариев, но одарила Чернова странным взглядом, задумчивым и, как показалось, немного подозрительным.

Засиживаться долго не стали. День для всех выдался непростым, поэтому быстро прибрались за собой, кому нужно было досушили волосы, оделись и отправились в лагерь.

Герман зашел в свое палатку в начале десятого вечера. Закинул в печь дровишек и нырнул в спальник. Несколько минут он потратил на то, чтобы переварить все события этого дня, после чего отключился.