Фермер, коротого вся деревня звала буржуй, после легкого словца Глафиры, проснулся совсем без настроения. Настроение у него уже давно не проявляло себя, состояние его можно было охарактеризовать несколькими словами: тоска, уныние, паника. Тот план, что он всю свою семью уговорил продать всю недвижимость, гараж, дачу, единственную квартиру и уехать за романтикой в глушь и стать фермером, ему на данный момент казался провальным фактом. И сильно угнетал его. Нет, в плане извлечь прибыль из животноводства, и из ничего сделать деньги с этим было все нормально. Жилка комерсанта билась в натуре свежесостоявшегося фермера. Но вот в плане местного менталитета, вот это была чистая пропасть из которой невозможно выбраться. Он не мог найти общий язык с местным населением, от слова совсем. Никак у него не получалось быть своим. Сколько бы он не старался шутить с мужиками во время перерыва, сколько бы не возил сено им бесплатно, и даже самогон пил с мужиками, потом правда болел два дня, ничего не сближало местное население с приезжим буржуем.
Думал наш измучившийся фермер, думал и надумал, начать дружбу с жен мужиков поденщиков. Жены похоже здесь имели больше веса, чем их хилые мужики, в буквальном смысле и второстепенном. К сожалению, начинать надо с Глафиры. Эта мысль наводила полную грусть и отчаяние. Но ничего не поделаешь, или ты пан или пропал. На всякий случай предварительно разместив на сайте обьявление о продажи фермы, вдруг с Глафирой обструктивно не получиться договориться, об этом он семье не стал говорить, пусть будут пока в неведенье. Отсутствие информации, это тоже информация. Выпив 100грамм для храбрасти. Без 100грамм непьюший и не курящий фермер имел привычку разговаривать с высока и без мата, что очень не нравилось жителям деревни. Надо было начинать с мата, порой думал фермер, и тогда может быть все сложилось иначе. И то не факт. Чужак, он и в Африке чужак. Но уже нечего теперь об этом говорить. Надо исправлять положения, пока правда не подожгли тут все. Вместо того, что бы отдыхать на чистом воздухе, кушать качественные продукты и наслаждаться тишиной, фермеру и его жене буквально со второго дня пребывания в данной местности стали сниться кошмары.
Их детям, как ни странно не снилось ничего такого, они наслаждались временем проводимым на природе. И ждали, очень ждали когда родители наиграются в фермерство и вернутся в город. Им хотелось и здесь побыть, и в городе похвастать. А какие здесь раки, а какая речная рыба, костлявая, но вкусная. А грибы и ягоды! Просто в нескольких метрах от деревни, бери ведро и набирай.
Фермер надел свой лучший спортивный костюм, подумал, и переоделся в спортивный костюм с пятнами, которые уже не отстирать никогда. Посмотрел на себя в зеркало. Как легко можно превратиться в местного гопника, подумал обреченный, просто переодень костюм. Глафира смотрела с несказанным удивлением на буржуя, её лицо растянулось в улыбке, чуть придурковатой, но тем не менее в улыбке. Глафира ждала начала диалога, ведь не она же пришла к воротам, а он к ней приперся. Но диалог как то не начинался. Выпитые предварительно 100грамм куда то улетучились. Вот ведь оказия.
Дар речи полностью пропал, но обострилось другое чувство, зрение. Какая всё таки красивая женщина Глафира, круглая как пирожок, такая кровь с молоком, румяная, в русском платке. Загляденье просто. Её хилый муж не достоин такой красотки. Или все таки не улетучились 100грамм. Фермер не мог понять что с ним такое. Глафиру он видел много раз и каждый раз, при виде Глафиры пассовал и пугался. Красоты в ней ранее не замечал. Только четко чудилась ведьма. Или ещё чего хуже.
А тут в свете заката она казалась богиней. Какие то фибры души сколыхнули Олежкино сердце и душу.
– Буржуй чё хотел? Нечего тут стоять и сопеть,-сказала царица Глафира.
– Я это самое,- услышал не свой голос Олег.
-Ой не могу, Петь а Петь иди посмотри на фермера нашего буржуя, видать пришел новый договор заключать. Старый то прошлогодний, устарел поди,-молвила царевна Глафира.
-Какой договор?-удивился фермер.
– Как какой, пустая твоя голова, в прошлом году ты сколько за трудодни платил? Правильно! Тысячу рублей день. И сейчас также платишь. А инфлякция? Куды её девать? Да ты заходи раз пришел. Заходи друг любезный, не стесняйся. Че под забором то стоять. Тут без наливки не разобраться. Петь лезь в подпол, доставай бутыть.
Через час фермера несли домой двое, точнее несла Глафира а муж Петька сам едва шел и держался за штанину фермера. Один сапог был в темноте уже потерян и Петька больше хромал, нежели помогал. Глафира уже не рада была, что мужа с собой взяла. Ведь придется назад этого стервеца тащить. Петька устал хромать и потерялся где то взади, только его голос ещё доносился. Видать оправдывался. Петька привык по жизни оправдываться и извиняться. С такой супругой выживать приходиться. Но не все так плохо, были и плюсы, их было меньше, но все же были. Готовила Глаша знатно, и щи и кашу такую сварит просто песня. Мать Петина варила бурду и то все были довольны, потому что другого не кушали никогда и сравнивать было не с чем. Домочадцы мамани Петиной и не знали, что морковку и свеклу перед готовкой чистят сначало, думали только картошку чистят. Как ошибались. Как. Один Петька вырвался из тюрьмы с баландой и попал в добротные руки Глаши, и накушался там всякой доброй еды, как у купцов явств. Он и не знал, что пирожки бывают легкие как пух и борщ такой вкусный на свинной рульке, что хоть в обморок падай. Одно но, не в коня овес. Сколько бы не кушал Петька, а кушал он за троих, в бока ничего не уходило в отличии от Глаши. Только небольшое пузико появилось спустя полтора десятка лет семейной жизни. А вот Глаша раздобрела в два раза после свадьбы, и кулак у неё стал такой тяжелый, что даже когда Глаша руку поднимала непослушные волосы под платок убрать, то Петька по привычке приседал. Не раз ему прилетало. Но ни разу он даже и не думал, и даже не помышлял уйти от супруги своей Глафиры. Почему это так работало, не понятно. И заначки никогда не имел. Петька вообще покорный был, из жестких рук мамани своей перешел, как флаг, в более жесткие руки Глафиры. Да и любил он жену свою, видно это было невооруженным глазом. Больше у него и не было никого, хилый, щуплый, невзрачный, никому он такой и не нужен был. Глаша молодец, с молодости понимала кто подкоблучник, а кто нет. Ей был нужен подкоблучник. Тут всё сошлось.
У жены фермера чуть инфаркт не случился, когда она увидела мужа своего на земле, грязного как бомжа с помойки, и не вязавшегося лыка, она сразу вспомнила слова своей мамы, и всё встало на свои места. Выйдя когда то замуж за интелегентного мужчину с высшим образованием, спокойного, уравновешенного, считала себя счастливой, но мама все время повторяла одну фразу, “в тихом омуте черти водятся”. Рождение детей сплотило семью ещё сильнее, и слова мамы казались жалкими. Переезд подкосил немного крепкую семью, но семья старалась из последних сил, и вроде выстояла, за исключением нескольких неприятностей, при которых неизменно присутствовала Глафира, враг их семьи и бизнеса. И вот что она сейчас видит, опустившегося мужа, пьяного, грязного да ещё с Глафирой. Всё, буквально всё, встало на свои места. Мама всегда права! Но удивляться было некогда, Глаша отдышавшись схватила её Олеженьку и с криком:
-Дамачка, куда нести тело? Двинулась в сторону дома. Как ни старалась обогнать Глашу законная жена, ничего не получалось, Глаша с мужем на руках шла быстрее, чем жена с пустыми руками. Да потому, что тяжесть была ого-го какая, и чем быстрее пройдешь многоборье, тем быстрее закончится рубеж. Открыв задней частью фермера дверь, она нашла первый попавшийся диван и сгрузила пьяное в зюзю тело. Развернулась и оставляя за собой неприятный аромат потного тела, удалилась восвояси. Она больше переживала за своего, по дороге потерявшегося мужа, нежели за буржуя. Буржуй выпил то чуть совсем, а развезло, как с литра самогона. Хиляк одним словом. Вот горе с этими интелегентами! Думала Глаша, обшаривая все кусты по дороге. Очень напрасно она переживала, что не найдет Петеньку. Петенька лежал посреди дороги и храпел как старый холодильник с рычагом. Взвалив на себя тело своего благоверного Глафира дошла быстро до дому. Уложила мужа в сенях, что бы на прохладе быстрее протрезвел. Накрыла пледом, что бы не замерз.
А жена фермера была в полном шоке. Её муж, лежал на белом пледе, который подарила ей мама, грязный и отвратно пахнущий рвотой. Это конец, подумала жена фермера и пошла спать. Не забыв позвонить предворительно маме, и наплакавшись вдоволь, рассказав все в красках, отошла ко сну. Сон у фермера за многие последние месяцы был просто великолепный. Сон у жены фермера был кошмарный, ей снилась огромная медведица, которая гналась за ней. Жена фермера бежала по лесу в резиновых сапогах, насколько это можно было бежать в сапогах по сухостою. В руках держала ведро с грибами, почему то не бросала, хотя оно мешало бежать. И когда медведица почти добежала до фермерской жены и уже грозно дышала ей в ухо, только тогда жена фермера остановилась и замахнулась ведром, целясь в голову медведице. А медведица спросила:
-Тело куда?
И тут жена фермера проснулась… Рядом лежал её культурный муж и дико вонял перегаром.
4 часть
Автор публикации
