Укус Змеи

Любовь, привязанность, верность, ревность и месть: типичная палитра чувств во флаконе человеческих отношений. Но не думайте, что мистические существа не умеют переживать сильных эмоций. Напротив, среди нас есть виды, способные испытывать их намного острее. Если любовь, то навечно. Если привязанность, то глубокая. Если верность, то нерушимая. Если ревность, то необузданная. Если месть, то беспощадная.

Моя история поведает обо всем сразу. Она и о нас, и о вас. О том, как поддавшись влечению, мы совершаем непоправимые ошибки. Как однажды, кому-то отдав сердце, позволяем проявлять к себе незаслуженную жестокость. Как совершаем поступки, не ценя прошлое и не задумываясь о будущем. И, наконец, о том, как жажда расплаты затмевает разум, скрывая то, что действительно важно.

Я расскажу о коварной леди, во власти которой сковать мир ледяными путами смерти. О прекрасной, но ужасной женщине, крадущей чужие сердца и покрывающей их вечной мерзлотой безразличия. Это «сказ о Снежной Королеве».

***

Бывают периоды, когда помощь требуется не только слабым. Сильные личности нуждаются в поддержке не меньше, но их одиночество настолько глубоко, что ждать сострадания не от кого. Тогда они начинают жалеть себя. Испытывают чувство неудовлетворенности. Хотят большего, а может и меньшего. Пытаются найти причину слабости, преодолеть ее. Но все тщетно. Воля сломлена, апатия взяла верх, а депрессия накрыла медным тазом. Кажется, ничто не способно вытащить из черной меланхолии, и, поверженные, они пускаются искать спасения в вещах, лишь временно приглушающих боль, но не избавляющих от нее окончательно. У каждого – свой соблазн, своя темная сторона: алкоголь, наркотики, стремление к суициду. Все виды и не упомнить, но эти – главные. Моя погибель крылась в первом из грехов. С него и началась новая история.

Осень – печальная пора. Серые, туманные будни, наполненные дождями, все равно, что груз ответственности, стекающий на лицо крупными каплями. Я устала его нести. Обязательства задавили, а работа приобрела оттенки тоски и уныния. Ни что стало не интересно и значит, итог был один: наплевав на нудные правила Пограничников, поддаться губительному искушению и, забыв обо всем, опуститься на дно.

Беспробудно поглощая дешевое пойло, несколько недель я предавалась саморазрушению, пока какой-то настырный мудак не взорвал мозг настойчивыми звонками. К моменту, когда я сердито сняла трубку, номер в гостинице выглядел словно помойка, соседствующая с пунктом приема пустой стеклотары. Но мне было плевать на обстановку, как и на говнюка, раскалявшего мобильник вторые сутки. Он был человеком, и потому наглость, проявленная им в разговоре, раздражала вдвойне.

– Милочка, до вас не дозвонишься. Может достаточно пьянствовать? Вы еще так молоды! И у кого только хватает ума нанимать подобных разгильдяев? – едва услышав мое сопение, запричитал незнакомец с поучительными нотками в голосе. Судя по всему, он был достаточно стар и опытен, чтобы позволить себе высказывать негодование вслух. – Чудак, посоветовавший моему подопечному обратиться к экстрасенсу, полный идиот. Не верится, что я вообще с вами разговариваю, вместо того, чтобы отправить за решетку за шарлатанство. Имейте в виду, обманите моего клиента, и я незамедлительно обеспечу вам срок! – не давая вставить и слова, напыщенно бубнил заносчивый мужик.

Я открыла было рот, чтобы послать чванливого засранца, но тот завел очередную назидательную тираду. Судя по монологу, он понятия не имел, кто я и просить собирался не за себя. Из уважения к возрасту надменного деда, палец замер на кнопке сброса, не смея нажать. Утопающий в алкоголе мозг завис, позволяя старцу дойти, наконец, до истинной причины звонка:

– Молодой человек, чьи интересы я представляю, настоятельно просил связаться с вами. Мы даже сыщика наняли, чтобы разыскать ваш след.

– Какая честь, – начиная скучать от первых же слов, я плюхнулась на грязную кровать. Дрожащие пальцы нащупали на полу недопитую бутылку и сами собой поднесли ко рту.

– Я в корне не согласен с его решением обратиться за помощью к медиуму, ибо считаю верхом невежества верить в сверхъестественную чушь. Но парень был настойчив.

– Кто он и почему не позвонил сам?

– Пока не придем к соглашению, не вижу смысла называть имя подопечного. И тем более причины, по которым он доверил вести переговоры мне.

– Тогда до свидания!

На сей раз я безжалостно нажала на кнопку сброса и, залпом осушив оставшееся пойло, вырубилась до утра. Очнувшись, я с трудом оторвала голову от подушки и, едва разлепив слезившиеся воспаленные глаза, первым делом исследовала бутылки вокруг кровати. Все оказались пусты. Осмотр небольшой комнаты также не увенчался успехом. Пока я соображала, в какой магазин пойти: ближайший или где выбор побольше, – воздух сотряс трек известной рок-группы. Зачем я только вернула звук? Знала же, что неугомонный дядька, названивавший всю ночь, так просто не отстанет.

– Ну что? – грубо гаркнула я в трубку, ругая себя, что приняла вызов.

– Его зовут Вильям, и он не может поговорить с вами, поскольку предварительно заключен под стражу. Его освобождение под залог будет рассмотрено в первых числах ноября. Кто-то убедил парня, что только вы способны помочь. Он готов заплатить любые деньги. А я, со своей стороны, не успокоюсь, пока не получу согласия.

– Вы хороший адвокат, – слегка потеплев к старику, я решила быть честной, – но сейчас не лучшее время, чтобы быть кому-то полезной.

– Я в курсе вашего запоя, как и знаю о состоянии значительно поредевших сумм на счетах. Мой вам совет, возьмитесь за голову и прилетайте. Возможно, эта поездка нужна вам больше, чем моему клиенту. Адрес гостиницы я скину. Билет с открытой датой пришлю. Но прошу, определитесь быстрее. Вильям очень ждет.

В том состоянии, что я пребывала, воспринимать слова незнакомца всерьез было сложно. Надменно фыркнув, я задрала нос и, отшвырнув телефон куда подальше, ушла за новой порцией алкоголя. Прошло пару дней. Мобильник разрывало от упрямого адвоката, тело изнывало от излишне выпитого спиртного, а разум подталкивал прислушаться к старику и остановиться.

На третьи сутки любопытство взяло верх. Отыскав в куче мусора и грязной одежды потрепанный аппарат, я открыла мессенджер. Билет и адрес гостиницы юрист прислал еще в день разговора. На удивление, пункт назначения был хорошо мне знаком, и соваться туда по доброй воле я бы ни за что не стала. Не потому, что это было опасно, и местная нечисть ненавидела меня всеми фибрами души, а потому что на подкорке хранилось слишком много отвратительных воспоминаний. Но если для кого-то прошлое – отличный повод для отказа, для меня – напротив. В жизни Искушаемых совпадения редко ничего не значат. Выходит, старик прав: взяться за новое дело – важно для меня самой. Протяжно выдохнув, я хлебанула дешевого коньяка и нехотя отправилась в ванную. Предстоял долгий путь.

***

Северный аэропорт Финляндии встретил недоброжелательно. В начале ноября здесь уже вовсю валил снег и, прежде чем совершить посадку, самолету пришлось зайти на повторный круг. Вы можете смеяться, но при всей брутальности, я жутко не люблю летать: ощущение пустоты под ногами не оставляет на протяжении всего пути, обшивка давит, создавая эффект клетки, а паника, что нельзя покинуть салон – лишает легкие кислорода. Одним словом, стоило за окном показаться трапу, как я первой очутилась на улице.

Чуть отойдя от навязчивой фобии, вместо такси, я бросилась искать выпивку, но любезный адвокат лишил малейшей на то возможности. Как и положено радушному хозяину, он, пусть и не лично, но позаботился о теплой встрече. Старикашка может и видел во мне подлую шарлатанку, но все же прислал из конторы водителя, сопроводить в гостиницу. Хитрый дед наверняка рассчитывал пресечь любые попытки свернуть в питейное заведение. Наивная простота. Он понятия не имел, сколь хорошо я ориентируюсь в поселке. Как и большинство общин северной финской провинции, это место в годы Лапландской войны было полностью сожжено Вертмахом. Я собственноручно помогала его восстанавливать. Не удивительно, что на протяжении двадцатиминутной, затянувшейся поездки, я только и мечтала прогуляться по старым улочкам до родного кабака. Что незамедлительно и сделала, едва бросив чемоданы.

С последнего визита обстановка почти не изменилась. В скромном поселении, численностью четыре тысячи человек, постоянство являлось залогом успеха. А посему, даже в условиях сильнейшего снегопада, обнаружить некогда облюбованный паб труда не составило. Он по-прежнему процветал, и естественно владелец: хмурый, вечно торчащий за барной стойкой, косматый мужик, – мгновенно признал во мне давнюю знакомую. Будучи не из рода людского, а соответственно сторонясь Искушаемых, он покрылся нервной испариной и засуетился. Усадив меня за дальний столик, чтоб меньше бросалась в глаза, хозяин притащил сразу ящик темного пива и моментально ретировался.

Я осмотрелась. Время для внезапного возвращения выдалось отменное: летние туристы закончились, для зимних было рано, а потому приезжих совсем не осталось. Львиную долю посетителей составляли местные жители, а значит, к ночи, вся нечисть будет в курсе о моем приезде. На лице растянулась непроизвольная улыбка. Тем хуже для них. Хмыкнув, я подмигнула обернувшемуся смельчаку и принялась за первую бутылку.

Вечер обещал стать занимательным. С каждым часом бар пополнялся малоприятными личностями, а я хмелела и чувствовала необходимость размять не только печень, но и кулаки. Уже и жертва наметилась, да не одна, как дверь распахнулась, и в помещение вошел эталон скандинавского самца. Казалось, сам бог грома спустился с небесных чертогов, дабы одарить мимолетным визитом презренных любителей огненной воды. Он был хорош. Нет, чертовски хорош. Русый блондин, с животной нордической внешностью, небесно-голубыми, пронзительными глазами и тонкими, вытянутыми чуть длиннее привычного, губами. Вьющиеся волосы средней длины были небрежно заправлены в пучок, а высокий рост отлично гармонировал с худощавым жилистым телосложением. Все в нем сочеталось идеально, даже чересчур. По мне, таких людей в природе не существовало, однако опровержение стояло прямо передо мной. Подозрительно прищурившись, я вгляделась в его душу: ничего сверхъестественного, обычный человек, но…

Вечное «но». И в безупречном сосуде найдется изъян. В парне он выделялся столь же отчетливо, как и уникальный облик. Сердце красавца пылало безудержным первобытным злом. От него разило черным греховным смрадом. Но вот что странно: тьма не сумела поглотить его полностью. В незнакомце читались и светлые качества: доброта, справедливость, отзывчивость, честь. Он словно был моим отражением, представителем Пограничников со стороны человечества, существом, обреченным носить в себе два начала. Вцепившись в блондина неподвижным взглядом, я помрачнела. Ничего хорошего наша встреча не предвещала.

В пабе моментально стихло. Негативный интерес к вошедшему не проявил разве что ленивый. Никоим образом, не реагируя на пристальное внимание, не выдавая смятения или досады, мужчина неторопливо огляделся.

Настроение ухудшалось. Чтобы парень не натворил, он перешел дорогу всем присутствующим. Прекрасные, но холодные глаза незнакомца застопорились на мне в немом вопросе. Поджав губы, я небрежно подняла пиво, подтверждая его догадку. Посетители недобро оскалились и с плохо скрываемой враждебностью заерзали на стульях.

– Что пялитесь, дьявольское отродье? – свирепо гаркнула я и, залпом осушив бутылку, резво метнула ее в ближайшего из нахалов. Получив удар четко в переносицу, здоровяк хрюкнул и свалился в беспамятстве. – Кто-то еще желает поучаствовать в нашей беседе?

Хватило секунды, чтобы все вернулось в прежнее состояние. Оживление возобновилось, любопытствующие показали спины, а мы перестали считаться центром вселенной, хоть и понимали, что временно.

– Я знаю, кто ты. Меня зови – Искушаемая. Садись, – отдала я приказ, до того, как Вильям успел представиться. – С тебя выпивка.

Критично осмотрев батарею пустой тары, парень все же подал знак бармену. Пока нас обслуживали, паршивец беспардонно скользил по моей фигуре. Что он собирался разглядеть – без понятия. Такое количество теплой одежды и хрупкое сложение способно превратить в снежный ком.

– Симпатичный рисунок, – со смешком заметил молодой человек, останавливаясь в районе груди, где на мешковатом свитере красовалось изображение новогоднего Бэтмена. – Я думал, таким, как ты, некогда читать комиксы и смотреть мультфильмы.

– А я думала, ты за решеткой, – грубо парировал язык, прежде чем я успела опомниться.

– Кое-кто долго боролся с искушением. Адвокат успел вытащить под залог, – как бы не задело Вильяма замечание, внешне он остался спокойным. Самообладание незнакомца пришлось мне по вкусу. Мне вообще многое в нем нравилось, начиная от облика и заканчивая дьявольской притягательностью. Даже то, как бесцеремонно он пытался меня задеть. – Почему столь прекрасное создание пьет, как заправский алкаш? – без тени пренебрежения спросил парень, и в кои-то веки мне не захотелось грубить в ответ.

– Ты пришел чужие проблемы выслушивать или свои решать? – все же ощетинилась я, не желая подпускать оппонента слишком близко. Тем более с черным сердцем. – Начинай, пока соблазн не победил, – покрутив у его носа пивом, съехидничала я. – И постарайся, чтоб не было скучно, а то выйдет, что я зря тащилась в такую даль.

Он откинулся на стуле и несколько минут, пронзительно, проникая в душу и выворачивая наизнанку, изучал мое лицо. Вероятно, нечто подобное испытывали те, кого сканировала я: опустошенность, тревогу и слабость. Такое происходило впервые. Никому прежде не удавалось смутить Искушаемую. Вильям видел мое истинное «я», не физическое: маленькие красные рожки на лбу и крылья за спиной, а фактическое – раздвоенную сущность, вечно борющуюся с собой. Как и я, он чувствовал насколько мы похожи.

– Кто ты, черт возьми?! – негодующе пронеслось в голове.

Пришлось собрать волю в кулак, чтобы, с ничего не выражающим достоинством, выдержать тяжелое испытание. Внутренняя дрожь не унималась. Притяжение возрастало. Тьма, чьи отголоски преследовали всю жизнь, манила и отчаянно старалась перетащить на свою сторону, сгущаясь вокруг стократно.

– Когда старый юрист описал ваш разговор, – наконец тихо произнес парень, – я представил себе вульгарную взбалмошную девицу, не способную трезво мыслить за тем количеством алкоголя, что употребляет. Но это не ты.

Небесно-голубые глаза блондина манили невероятной глубиной, а бледные губы, собравшись в тонкую линию, сдвинулись вбок в хищной ухмылке.

– Да? И кто же я, по-твоему?

Развязно рассматривая меня, он самодовольно хмыкнул. Моя скудная, хладнокровная реакция скуки и крайней незаинтересованности привела его в восторг. Обольстительный красавец привык к восхищению, обожанию и раболепной преданности. Он всегда получал желаемое, но не теперь. Это будоражило и рождало новые ощущения. А потому, Вильям проигнорировал вопрос и с надменным видом перешел к запутанной истории.

***

Детство Вильяма прошло в разъездах. Отец мальчика, «особенная» личность, нигде не чувствовал себя в безопасности. Его терзали внутренние демоны, дурные мысли и нескончаемые ночные кошмары. Однако где бы семья ни появлялась, мужчину непременно считали отзывчивым, внимательным и добродушным человеком. Он готов был отдать последнее, прийти на помощь в сложной ситуации и даже пожертвовать собой, что в итоге и случилось. Малышу было восемь, когда папа трагически погиб, спасая соседскую пару из пожара. Тогда его мать в последний раз решилась на смену обстановки и навсегда осела в родной Дании.

Стесненная в финансах, опустошенная, одинокая женщина сняла жилье, что могла позволить, и поселилась с сыном на окраине города. По сути, их клетушку сложно было назвать квартирой. Она располагалась на мансардном этаже пятиэтажного старого здания, состояла из крошечного санузла и двух комнат: гостиной, приходившейся одновременно кухней, и малюсенькой, не более пяти квадратов, спальней, отведенной Вильяму.

Однажды вечером, уютно устроившись на широком обшарпанном подоконнике, мальчишка с грустью разглядывал яркие звезды. Ему был виден лишь небольшой кусочек, поскольку застройка вокруг была настолько плотной, что он с легкостью мог различать лица людей в окнах напротив. Парень думал об отце, как скучал по нему и хотел оказаться рядом, когда заметил нелепую белокурую девчушку с крупными серыми глазами, частыми веснушками и тонкими розовыми губами. Она стояла, уткнувшись носом в стеклянное полотно, отгораживающее ее от внешнего мира. Маленькая незнакомка находилась в длинной, почти на всю крышу соседнего здания, оранжерее, где росли всевозможные растения, начиная от привычных чайных роз и заканчивая незнакомыми редкими цветами. Не замечая любопытного взгляда, девочка завороженно любовалась остроконечным месяцем. Глядя на нее, впервые после смерти отца, Вильям искренне улыбнулся.

С тех пор у мальчика появилось тайное хобби. Каждый вечер, прибегая из школы, он наблюдал, как милая малютка помогала маме, а закончив, бежала к стеклянной ширме, чтоб вновь поглазеть на луну. Больше всего невольный свидетель ее ритуала переживал, что едва спутник исчезнет с небосклона, как юная незнакомка скроется вместе с ним. Они навсегда потеряют незримую связь, и сказка закончится. Так и случилось. Как только ночное светило оказалось между землей и солнцем, девчушка и не подумала приближаться к окну.

Расстроенно опустив плечи, Вильям отправился в комнату. Мама возвращалась с работы поздно, ужинать приходилось самому. Не успел он поставить кастрюлю на плиту, как в дверь постучали. Единственный, кто мог пожаловать в такое время, был домоправитель, и мальчик смело открыл дверь. Какого же было удивление, когда на пороге, вместо дряхлого старичка, он обнаружил ту самую, веснушчатую малютку.

– Анезка! – звонко брякнула она и, прежде чем парнишка успел опомниться, протянула тонкую хрупкую ладонь.

С тех пор ребята стали неразлучны. Чаще всего они проводили время в укромном уголке оранжереи, где и зимой вовсю распускались прекрасные головки роз. Оказалось, теплица принадлежала родителям девочки и приносила неплохой доход. Мама новой подруги отлично ладила с растениями и прививала дочери ту же любовь. Вместе они боготворили буквально каждый корешок, и цветы, в благодарность, отвечали взаимностью.

Прошло десять лет. Дети повзрослели и не успели заметить, как привязанность переросла в нечто теплое, воздушное и большее, чем просто дружба. Это было ничем не запятнанное, светлое чувство. Когда обоим исполнилось восемнадцать, молодые люди признались друг другу в вечной любви. Вильям стал первым мужчиной Анезки, но почти сразу после их первой ночи вытянул «счастливый» военный номер и был вынужден спешно покинуть возлюбленную. В армии он показал себя умным, великолепно подготовленным, бойцом и, отслужив четыре месяца обязательной подготовки, получил шанс попасть в Королевский полк. Это открывало массу возможностей, и, добровольно продлив службу по контракту, парню остался еще на год. А затем еще и еще. В итоге преданная девушка ждала его целых пять лет.

Вернувшись и проведя в объятьях Анезки пару дней, Вильям быстро осознал, как сильно изменился. Наивность, а вместе с ней и любая романтика, давно ушли в прошлое, оставив место циничности, целеустремленности и достоинству. Теперь он знал себе цену, и жизнь на задворках его не устраивала. Два главных качества: внешность и ум, – легко могли предоставить желаемое. Однако на пути к достижению цели стояла его нелюдимая, кроткая подруга. Судьба вынудила выбирать, и парень принял правильное решение. Подло бросить женщину, что питала к нему нежные чувства, он не мог. Девушка не заслуживала гнусного предательства.

Восемь лет в браке пролетели, как миг. Пока Анезка безвылазно торчала в цветочном магазине, молодой человек нашел хорошо оплачиваемую работу, параллельно окончил университет, получил ученую степень и стал одним из лучших профессоров своей области. Конечно, это не то, чего он хотел, но в данных обстоятельствах на большее рассчитывать не приходилось. Совместная жизнь с нелюбимой угнетала, но мужчина настойчиво продолжал оставаться верным своей совести.

Все изменил случай. Он перевернул мир Вильяма наизнанку. Анезка не любила людей и категорически не принимала шумных компаний. Она доверяла мужу, но с приступами неконтролируемой ревности справиться не могла, так что отдыхать в кругу друзей парню удавалось крайне редко. Смириться с отсутствием общения, тем более человеку, обладающему столь яркой наружностью и недюжинным интеллектом, было сложно. А потому, едва появлялась возможность, мужчина втайне от жены встречался с товарищами подальше от дома. Наиболее удачным считался конец года. В предпраздничный период цветочный магазин заваливали заказами и Анезке едва хватало времени, чтобы ночами плести рождественские венки и украшения, не то, что следить за супругом.

Тот зимний вечер как раз был из разряда новогодних корпоративов. Ночной клуб, куда они с коллегами пожаловали, был полон. Но едва ступив на порог, взгляд Вильяма остановился на прекрасном белокуром создании, грациозно восседавшем за барной стойкой. Ровные кудряшки обрамляли восковое лицо с коричневыми румянами на скулах. От неестественной бледности, лукавые темно-серые глаза, обведенные черной подводкой и того же цвета тенями, непроизвольно акцентировали на себе внимание. Но больше всего привлекал рот. Не потому, что на нем красовался цвет насыщенной непроглядной ночи, а потому что сквозь пухлые вздернутые губки нет-нет проглядывал призывно зовущий розовый язычок. Восхитительная незнакомка взмахнула ресницами и в упор уставилась на застывшего в ступоре мужчину. Все его естество мгновенно заполнилось теплотой, растекающейся по телу взрывной энергией. Девушка не отводила глаз, безмолвно притягивая тело и душу, пока ошарашенный молодой человек, повинуясь внутреннему зову, медленно не направился в ее сторону.

– Я ждала тебя, – наклонившись к уху подошедшего, тихо прохрипела красотка, обдавая сладковатым запахом теплого дерева, пряностей и сандала. – Идем.

Она схватила его за ладошку и отвела на танцпол. Музыка громыхала шустрый праздничный хит, но в голове играла своя мелодия: медленная, тягучая и такая томная, что хотелось растаять в объятьях друг друга. Впервые в жизни у Вильяма возникла мысль, как мало он испытал в жизни настоящих ощущений. Все, что его до сих пор окружало – грязная ложь. Он – изгой в чужом мире. Но отныне все обязано измениться.

***

– Мы познакомились в декабре позапрошлого года. Ее звали Мелинда, – отдалившись от места, где мы находились не только в пространстве, но и во времени, парень загадочно улыбнулся.

– Надеюсь, это не все, что тебе известно, – презрительно фыркнула я, гадая, не связалась ли с изменником, убившим жену из-за любовницы.

– А разве главное знать о человеке кем он работает и где живет? – огрызнулся Вильям, возвращаясь в реальность и переводя на меня тяжелый, осуждающий взгляд. На секунду мне стало не по себе и, чтобы не ежится, я сделала большой глоток недавно принесенного эля. – Ей было двадцать шесть. Молодая, красивая, умная, перспективная, обеспеченная. Я «таких» никогда не встречал.

– Но… – подхватила я, чувствуя, что парню хочется что-то добавить, но он боится выглядеть глупо.

– Да не было никаких «но». Так, ерунда, порой приходившая в голову.

– В моем деле как раз случайно порожденная интуицией «ерунда» чаще всего является правдой.

– Ну, знаешь, я всегда считал, в нежном возрасте и при деньгах у молодых людей вся жизнь впереди. Они мечтают о светлом будущем, стремятся к чему-то. Их глаза горят огнем и желанием, но не у Мелинды. Ее говорили обратное: отчужденные, равнодушные, жестокие. Они принадлежали не юной леди, а древнему злу, спрятавшемуся за маской молодости. Когда долго, не отрываясь, смотришь в них, начинаешь ощущать, как мурашки ползут по коже. Это пугало и настораживало. Но, вопреки всему, я испытывал влечение, которое никак не мог побороть. Одной улыбки очаровательной незнакомки оказалось достаточно, чтобы понять, как наскучила семейная жизнь. С тех пор я постоянно хотел большего.

– С виду ты не похож на влюбленного идиота.

– Я им и не был, – брезгливо скривившись, Вильям глотнул пива и пренебрежительно хмыкнул. Пожалуй, он прав. Эгоистичный мужлан, вроде него, мог боготворить разве что себя. – Тут нечто иное. Нездоровое пристрастие, наркотик. Необходимость быть рядом до буквально физической ломки. Эта женщина не просто манила и подчиняла своей воле. Я не слабохарактерный, легко распознал бы обычное влечение. Нет. Она обостряла чувства, заставляла верить, что рядом с ней ты способен свернуть горы. И мне это нравилось. Я связался с Мелиндой осознанно, зная, каков будет результат.

– История стара, как мир, – я завела глаза и показательно зевнула. Типичные рассказы в начале карьеры я слышала через раз. Одна дуреха уводит мужа у другой, используя зелья или привороты какой-нибудь посредственной колдуньи. Когда чары неминуемо развеиваются или принимают неожиданный оборот, о чем корыстная карга, конечно, умалчивает, сказка исчезает. Мужчина либо возвращается к жене, либо его любовь становится такой навязчивой, что девица сбегает сама. – Ради роковой прелестницы ты, конечно, бросил Анезку, а затем негодяйка бросила тебя, – предположила я самый ожидаемый итог, с досадой подозревая, что тащила морозить задницу зря.

– Я не горжусь своим поступком.

– Дружок, такие дела не для меня. Слишком скучно и просто.

– Мне инкриминируют убийство, а не измену. Так что наберись терпения и дослушай до конца.

– Точно, у нас же труп. Так кто из них?

– Третья.

– Ого! Я смотрю, сойдя с праведного пути, тебя понесло во все тяжкие. Ладно, временно заинтриговал. Продолжай.

– Сначала мы встречались пару раз в неделю. Затем три, пять, пока свидания не переросли в ежедневные. Работа и дом стали казаться скучными, ничего не значащими и отошли на второй план. Но только для меня. Вечно отстраненная, привыкшая доминировать, Мелинда ни разу не показала привязанности или симпатии. Из-за ее непреклонной сдержанности я не мог решиться признаться Анезке в измене. Спустя пару месяцев странных зависимых отношений, моя черствая леди, неожиданно предложила сбежать. Она заявила, что устала делиться с женой и, что я принадлежу только ей.

– Естественно ты согласился. Ведь ты же «не был влюблен», – съязвила я, до чертиков желая задеть самовлюбленного мерзавца.

– Ты смеешься, но я не против, – Вильям виновато опустил плечи. – Мне тяжело описать, что я испытывал, но точно знаю, чего боялся. Не потерять любовницу или то, что между нами возникло, будь то страсть или эйфория. А утратить ощущения, что она давала. Рядом с ней мне казалось: я всесилен. Не просто человек, а нечто большее.

– Мне жаль Анезку, – поджав губы, я отчетливо представила серое невзрачное создание, рыдающее в подушку. – У бедолаги не было шансов. Кем бы ни оказалась роковая незнакомка, она обладала огромным влиянием на людей. – Пока я могу лишь предположить, с кем ты столкнулся, но мне уже интересно.

– Ты не поняла. Дело не в Мелинде. Да, меня бросили, но заслуженно.

– Она ушла после того, как узнала, что ты кого-то убил? – после утвердительного кивка, ухмылка сама расползлась по лицу. Было приятно осознавать, что между ними не было настоящей связи. – Должна признать, что ошибалась. Это точно не любовь. Иначе мерзавка не оставила бы тебя в сложной ситуации.

– Не называй ее так. Перед уходом Мелинда пыталась помочь. Если бы не она, тебя бы здесь не было.

– Какая честь. Это лишь подтверждает, что девица не та, за кого себя выдает. Так что я буду «называть» вас так, как считаю нужным: наивная курица-жена, стервозная охотница за чужими мужиками и мудак, не способный совладать с раздутым эго.

– Считаешь, ты – безгрешна?! – резко перегнувшись через стол, Вильям оказался в нескольких сантиметрах от меня и опасно оскалился. На пол полетели пустые бутылки, но никто из нас не отреагировал. – Я терпел Анезку восемь долгих лет и, уходя, постарался как можно мягче объяснить, почему мы не можем быть вместе. Я пытался стать хорошим мужем, но пресная обыденная жизнь не для меня. Нет ничего плохого в том, что я освободил нас обоих.

– Возможно «свобода» нужна была лишь тебе.

– И это значит, я должен был, вопреки желаниям, продолжать бессмысленное сосуществование с нелюбимой женой?

– Ты мог не мучить вас обоих с самого начала.

– Тебе-то откуда знать, что правильно, а что нет? Посмотри на себя. На лице написано: ни друзей, ни семьи, ни тем более любви или страсти. Одинокая, жаждущая внимания, девочка, рьяно мечтающая, чтобы ее заметили. Тебе ли рассуждать о взаимоотношениях?

Я налилась кровью. Еще никто никогда не смел разговаривать со мной в подобном тоне. После первого шока в голове разразился бунт. Одна часть меня хотела прибить нахала на месте. Вторая старательно подавляла первую, убеждая, что он прав, а Искушаемые за истину не наказывают.

– Ты хоть представляешь, кого оскорбляешь? – единственные слова, что в смятении я смогла выдавить непослушным языком.

– Думаешь, мне есть дело до еще одного потенциального врага? Оглянись вокруг, я, итак, здесь не в почете. Одним больше, одним меньше – значения не имеет. Союзник для меня бо́льшая неожиданность.

– Ты – псих, – с досадой фыркнула я, понимая, что его откровенность и поведение подкупают. – И только поэтому я выслушаю тебя до конца.

***

Жизнь стала насыщенной и, будто снежный ком, наматывала на себя разнообразный опыт. Хотелось бы сказать, что большая его часть состояла из положительных моментов, но Вильям привык быть честным. Да, они вели свободный образ жизни. Да, ни в чем себе не отказывали: много путешествовали и повидали места от России до Африки. Тем не менее, удовлетворения это не приносило. Мелинду бросало из страны в страну с бешеной скоростью. Она словно убегала. Не то, чтобы девушка оглядывалась по сторонам, выходя на улицу, но ее неудержимое желание находиться в движении – настораживало.

Это, конечно, глупые мелочи, к которым парень легко мог привыкнуть, если бы не одно «но»: подруга, как и прежде, осталась сдержанной и безучастной. Скоро Вильям понял, что, как и он, партнерша испытывала не любовь, а странную одержимость. Отношения сложились необъяснимые, губительные, а сам он превратился в грубого, жестокого, беспринципного мудака. Чем больше времени молодой человек проводил в обществе Мелинды, тем сложнее ему становилось контролировать себя. Она подавляла волю, одним лишь словом или поцелуем, заставляя делать то, к чему минут назад он не был готов. Даже когда неудачливый любовник впервые узнал, на чем зиждется «перспективность и обеспеченность» пассии, вместо того, чтобы сдать аферистку в полицию – добровольно стал сообщником. Девчонка оказалась отличным манипулятором и хитрой мошенницей, благодаря чему и прожигала жизнь, не заботясь о финансах.

К концу года стало еще хуже. Вечно недовольная Мелинда пребывала в отвратительном настроении. Все чаще она требовала от Вильяма невозможного, пока однажды не призналась в истинных причинах беспокойного поведения.

– Есть одна стерва, само существование которой съедает меня изнутри. Когда-то, очень давно, я имела глупость связаться с гнусной лгуньей, за что и поплатилась. Сучка – коварная, подлая, влиятельная особа. Обманом, она утаила от меня важную информацию. Я не остановлюсь, пока не узнаю подробности, – равнодушные глаза подруги в кои-то веки заблестели и наполнились гневом. – Однако, придуманный мною план сомнителен и безумен. Потери неизбежны. Негодяйка знает: рано или поздно я объявлюсь, – а значит, максимально себя обезопасит. Меня могут убить, и, если ты будешь рядом – попадешь под удар. Нам нельзя быть вместе. Тебе придется уехать на родину.

– Попробуй – заставь! – с вызовом бросил Вильям, ни капли, не сомневаясь в честности любовницы. Сердце неистово заколотилось, и он впал в состояние, терзающее его последний год: панику, смешанную с желанием пойти на что угодно, лишь бы не расставаться. – Как ты собираешься разговорить предательницу без моих навыков?

– Лучше тебе не знать.

– А я хочу «знать» и не допущу, чтобы ты погибла.

– Я не стану жертвовать тобой из-за ошибок прошлого.

– Никто не смеет мне указывать, как поступать! Даже ты! – категорично замотав головой, молодой человек упер руки в бока и насупился.

– Лучше сделай мне «Николяшку», и начинай собирать вещи.

– Сейчас десять утра, а ты уже закидываешься водкой. Без меня ты скорее сопьешься, чем решишь вопрос.

– Не «водкой», а отменным коньяком. Если продолжишь читать нотации, я, и, выжив, к тебе не вернусь, – сердито отмахнулась блондинка. Грациозно поднявшись с широченной кровати, она сама направилась к солидному бару.

– Я не позволю тебе ввязаться в дерьмо в гордом одиночестве. Выкладывай, что задумала.

– Сказала же – нет! Ты не знаешь Ирику. Она – мерзкая тварь. Живет ради утоления плотского голода. Старая, зажравшаяся гадина, обожающая власть, деньги и секс с красивыми мальчиками. Она невероятно богата, владеет огромным поместьем, где охраны больше, чем в секретных архивах Ватикана. Попасть туда непросто, а выбраться еще сложнее.

– Ты – хитрая, умная и ловкая. Я – бывший военный с отличной боевой подготовкой. Кто, если не наш тандем, с легкостью справится с проникновением в неприступную крепость?

– Не в этот раз. Ты не представляешь, во что ввязываешься.

– Сведения, что тебе нужны, стоят того?

– Бесспорно.

– Тогда есть план получше. Он долгоиграющий, но зато без риска и жертв, – ехидно скалясь, Вильям забрал из рук девушки рюмку и, съев сахарно-кофейный лимон, опрокинул коньяк в рот. – Ты упомянула, что стерва развратна. Воспользуемся ее слабостью.

– Поясни, – быстро наполнив новую стопку, Мелинда повторила за партнером и непроизвольно скривилась.

– Как считаешь, во мне достаточно обаяния и притягательности, чтобы карга увлеклась?

– Более чем. Хочешь стать наживкой?

– Именно. Подсунем старухе новую игрушку и войдем в доверие.

– Хм… Если Ирика купится, то наверняка впустит в дом. Ты составишь схему помещений, оценишь количество и степень организованности телохранителей, затем незаметно проведешь в замок меня. Я выясню нужную информацию, вырублю тварь, и мы скроемся, – на ходу придумывала девица, с каждым словом сияя все больше. – Должно сработать. Но тебе придется с ней спать.

– Ради тебя я это сделаю.

– Почему бы и нет, – расплываясь в довольной улыбке, охотно согласилась любовница. – Одурачим гадину.

***

Поскольку Ирика славилась коварностью и проницательностью, слабо продуманный план мог провалиться в два счета. Карга с легкостью раскусила бы дилетантов. Так что в поселок заговорщики отправились по отдельности и в самый разгар новогоднего туристического сезона. Это помогло смешаться с толпой и, не привлекая внимания, каждому приступить к выполнению своей части плана.

Вильям взял роль разведенного красавчика, перебравшегося на окраину Финляндии зализывать раны, а Мелинда – неприметной тихони и затворницы. Первый должен был примелькаться соседям, найти скучную работу, завести полезные знакомства и увязнуть в обыденной, однообразной жизни. Вторая – поселиться на отшибе, и без крайней необходимости не высовываться из дома. Личные свидания на время переезда пришлось отложить. Связь условились держать по электронной почте, а на экстренный случай запаслись одноразовыми телефонами.

Прошло три месяца. Вильям успешно влился в общину, устроился преподавателем в гимназию, обаял изрядную часть женского населения, обзавелся нужными людьми и стал завсегдатаем заведений, где предпочитала отдыхать Ирика. Как и предупреждала Мелинда, старуха хоть и не являлась главой коммуны, но обладала большим авторитетом. Ее боялись, но в то же время уважали и были раболепно преданны. И да, несмотря на радушную показушность в стиле «единства сильных мира сего с простыми людьми», приблизиться к ушлой богачке не представлялось возможным. Постоянно кружившие вокруг особи женского пола (иначе перекаченные уродливые машины для убийств было не назвать), охраняли хозяйку с особым пристрастием. Но коварной парочке было плевать. Их план состоял не в том, чтобы взять каргу напором. Напротив, парень должен был привлечь ее внимание недоступностью. У властной, считавшей себя гениальным тактиком, карги, имелась слабость: она обожала побеждать. Неважно, как и в какой сфере. Финансы, политика, любовь, чья-то жизнь, – главное, чтоб игра продолжалась. Превосходно зная об этом, Мелинда продумала образ и поведение Вильяма до мелочей. У старухи не было шансов. Она тотчас клюнула на приманку. Строптивый, недосягаемый молодой человек казался Ирике лакомым кусочком. Она возжелала его и собиралась добиться любым способом. Оставалось ждать, когда карга сделает первый шаг.

Возвращаясь промозглым вечером домой, парень как раз вспоминал недавнюю беседу с Мелиндой. Обоих не покидала уверенность, что шахматная партия вот-вот начнется. Вильям был в радостном предвкушении: чем быстрее завертится веретено, тем раньше он объединится с любовницей. Зная, что она рядом, бедолага страдал. Он чувствовал себя ребенком, которому купили желанную игрушку, но не разрешали играть, а, усадив на верхнюю полку, позволили лишь любоваться.

Сегодня была пятница – день расслабления и одновременно неимоверных моральных усилий. С одной стороны, Вильям уже представлял, как дополнит вечернее общение с подругой рюмкой ледяного линье-аквавит и тарелочкой сырного ассорти. С другой – как отправляется в модное заведение на очередную негласную встречу с ненавистной старухой. Не спеша поднявшись на третий, последний этаж, к маленькой, но уютной съемной квартире, парень все еще прибывал в мыслях, когда с удивлением обнаружил на пороге широкоплечую, плотно закутанную в шарф, фигуру. Услышав шаги, она растерянно обернулась и устремила на пришедшего печальный взгляд.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – не сумев подобрать выражение помягче, от неожиданности выругался Вильям.

Перед ним стояла бывшая жена.

Моментально отреагировав, молодой человек взбежал по лестнице, за секунду открыл замок и, грубо затолкав несчастную в скромное жилище, бесшумно закрыл дверь. Согнувшись вдвое, долговязый здоровяк схватил девушку под локти и, подозрительно сощурившись, накинулся с расспросами:

– Тебя кто-то видел? Соседи? Рабочие? Может любопытные прохожие? Давно здесь гуляешь? – в надежде, что незваной гостье хватило ума не торчать возле дома весь день, злобно прошипел парень.

– Я… – пролепетала побледневшая Анезка, скукожившись под его мрачным взглядом до состояния сгорбленной старухи.

– Когда ты прилетела? – поняв, что вряд ли добьется результата, если будет вести себя как урод, Вильям отпустил оробевшую овечку и постарался остыть.

– В обед.

– Где ты до сих пор шлялась?

– Сначала сидела в аэропорту. Не могла решиться приехать. Затем пару часов бродила по магазинам.

– Значит, сюда пожаловала недавно?

– Минут тридцать назад.

– Пока стояла в подъезде, столкнулась с кем-то?

– Что происходит? Ты во что-то влип?

– Ответь на вопрос.

– Если у тебя проблемы, я помогу! – преданно заглядывая в лицо любимому, искренне забеспокоилась девушка. Она вцепилась в подол его куртки, как в спасательный круг и несколько минут ждала объяснений. Но Вильям был непреклонен. Он безжалостно выдернул кусок ткань из дрожащих рук и требовательно на нее уставился. – Меня никто не видел, – разочарованно пробормотала Анезка, понуро опуская голову. – Я, как всегда, была тенью.

– Отлично, – Вильям облегченно выдохнул. Оставалось просчитать варианты, как менее заметно вывезти обузу в аэропорт. – Никто не знал, где я. Как ты умудрилась найти?

– Твоя пассия безупречно скрывала вас за пределами поселка, но на этой земле балом правят другие.

– Оставь отговорки и скажи честно. Ты наняла детектива? Кто-то из знакомых был здесь и узнал меня? Или ты следила за нами еще с Дании?

– За кого ты меня принимаешь? – моментально меняясь в настроении, психанула гостья. – Мама обнаружила ваш след!

– Твоя «мама»? Женщина, всю жизнь растившая цветы?

– Ты не представляешь, на что она способна.

– Неужели? – недоверчиво скривившись, прыснул молодой человек. – Мы знакомы с тобой с восьми лет. Я знаю ее как облупленную.

– Сомневаюсь.

– Допустим, ты не врешь, – сдался Вильям, не желая тратить время на споры с неприятным ему человеком. Парня жутко раздражало, что из-за навязчивости бывшей жены он может пропустить долгожданную беседу с Мелиндой. – Зачем пожаловала?

– Наше расставание далось нелегко. Я постоянно плакала и пыталась понять истинные причины твоего ухода, – парень завел глаза, но прежде, чем успел открыть рот, девушка затараторила: – А потом до меня дошло: во всем виновата гадина. Ей не нужна любовь. Она преследует личные цели. Использует тебя. Подвергает опасности. С тех пор меня ни на минуту не покидала уверенность, что я должна вас найти.

– Послушай себя, Анезка! Ты сошла с ума. Уходя, я сказал чистую правду. Дело не в ней.

– Ты не понимаешь. Тебе не доступно то, что открыто мне. Я обязана вывести негодяйку на чистую воду. Разоблачить лживую натуру и показать, что она не та, за кого себя выдает.

Превратившись из забитого котенка в опасную кошку, разъяренная девица оскалилась и в бессильном бешенстве забегала по крохотной квартире. Заглянув на балкон, она принялась искать за шторами и мебелью, будто Мелинда действительно могла ее испугаться и в панике спрятаться где-то за углом.

– Что ты творишь? – изумленно наблюдая за слетевшей с катушек фурией, Вильям судорожно соображал, как безобиднее ее утихомирить.

– А на что похоже? Где мерзавка? Пусть посмотрит мне в глаза и скажет, что ты ей нужен или уходит из нашей жизни навсегда. Поверь, я нутром чую, – она лицемерная дрянь!

– Ее здесь нет, – грозно прохрипел парень, резко останавливая Анезку и хорошенько встряхивая, – но это ничего не меняет. Я знаю о подруге достаточно. Чтобы ты не придумала, ничего не исправить. Не стоило сюда приезжать.

– Но я люблю тебя и готова простить. Мы снова будем вместе. Вернемся домой, к прежней жизни…

– Как раз этого я хочу меньше всего! – оборвал ее молодой человек, сурово сдвигая брови. – Я никогда не питал к тебе нежных чувств. Наша женитьба – ошибка. Мы были лучшими друзьями, ими и стоило оставаться. Я провожу тебя в аэропорт, а после – мы никогда не увидимся.

– Ну, уж нет! – переходя на высокие ноты, воскликнула девушка. Ее лицо налилось кровью, а жилы вскипели от негодования. – Так просто ты от меня не избавишься. Человеческому умишку не понять, как любят мне подобные: однажды и по-настоящему! Я не смогу забыть предательства.

– Мне жаль.

– Не стоит.

Вильям ощутил, как от милой, чуткой, доброй девочки внезапно повеяло угрожающей опасностью. С ледяным спокойствием Анезка высвободилась из стального захвата и, словно зомби, поплелась к двери. Она обернулась лишь раз, и парень отчетливо понял: новый враг станет терпеливо ждать своего часа.

***

– Естественно ты не сказал о случившемся Мелинде, – догадалась я и, будучи уверенной в правоте, нагло заявила: – Если не так – возрази, а если угадала, с тебя «полуденная смерть». Уж коли слушать о любовном четырехугольнике, то точно не на трезвую голову.

– Это – пивной паб, здесь не подают коктейли, – Вильям обернулся в сторону стойки, желая наглядно доказать утверждение, но, заметив огромные испуганные глаза бармена, с трудом подавил смешок: – Но видимо твоя репутация в глазах местных похлеще моей. Не удивлюсь, если хозяин лично намешает нужное пойло.

– Значит я права?

– Конечно! Я не мог подставить Анезку. Едва ли Мелинде понравились бы ее настойчивость и угрозы. Те сведения были слишком важны. Я точно знал: подруга не позволит испортить то, что так долго планировала. Скажи я ей о неприятном визите, неизвестно чем бы все закончилась.

– Как ни крути, а в итоге кто-то пострадал.

Прекрасно зная, с кем связалась парочка, я искренне надеялась, что трупом в конце окажется Ирика. Но те же знания подсказывали, что если за столько лет изворотливую дрянь не сжили со света Искушаемые, то вряд ли это удалось обыкновенным людям.

Мы в упор уставились друг на друга. Молодой человек помрачнел. Воздух вокруг него стал гуще, потемнел и приобрел запах могильной гнили. Снова дурной знак.

– Прошло полтора месяца, – после небольшой паузы он встрепенулся и все плохое, что мерещилось, мигом испарилось. – Бывшая жена больше не объявлялась. Решив, что она одумалась и не станет беспокоить, я благополучно забыл о неприятном инциденте. Все внимание было направлено на Ирику. Как и ожидалось, властная дама попалась на удочку и провозгласила меня фаворитом. Оставалось втереться в доверие, попасть в дом и одним прекрасным вечером впустить Мелинду. С учетом маниакального пристрастия старухи к алкоголю и самопальным курительным смесям, сделать это было просто. Она постоянно употребляла какую-то дрянь: вонючую, опьяняющую, окутывающую мой холодный разум не меньше, чем ее собственный. В ответственный момент я должен был подсыпать в траву дополнительные ингредиенты и, одурманив сознание карги, дождаться, когда она вырубится. Я не претендовал на информацию, так что согласился на время разговора караулить снаружи.

– Чую, приближается очередное «но», – я залпом осушила принесенное «топливо» и многозначительно указала на пустой бокал. Дорогой напиток ныне был не по карману, а потому, терять возможность выпить за чужой счет, я не собиралась.

– Все шло по плану, – согласно кивнул Вильям, неодобрительно, но все же заказывая алкоголь. – Ровно до момента, как я сообразил, что перестарался. Ирика действительно в меня влюбилась.

– А ты себе не льстишь?

– Хотелось бы, но нет. Нескончаемые приступы ревности и собственническое отношение говорили о чувствах ярче слов. Мне приходилось проводить почти все свободное время в ее ненасытном обществе. Порой не находилось минутки, чтобы отправить весточку Мелинде.

– Фу! – брезгливо буркнула я, просто из вселенской неприязни к давней знакомой.

Парень же, расценив мою реакцию по-своему, принялся оправдываться:

– Все было не так плохо. Сменив круг общения, я осознал: чем меньше общения с подругой, тем свободнее ум. Будто спадали невидимые оковы. Да и старуха оказалась не такой «страшной и противной», как представлялось вначале. Даже пропало желание называть ее «каргой».

Я понимала. В действительности Ирика выглядела не старше сорока пяти: платиновая блондинка, статная, красивая, ухоженная, с идеальной кожей и греческим носом. Стерва обладала лишь одним изъяном, выдающим ее злобную суть: свирепым, цепляющимся за каждую мелочь, взглядом.

– Если есть возможность продлить молодость, почему бы не воспользоваться, да? – съязвила я, опрокидывая очередной бокал.

В моем мире все знали, что гадина почтенного возраста, но мало кто подозревал, что старухе аж сто пятьдесят два. Среди ей подобных не жили так долго. Пограничники мечтали уличить хитрую бестию в использовании незаконных средств омоложения, но подобраться настолько близко, чтоб поймать за руку – не могли. В противном случае «особый статус» защищал ее от любых нападок.

– Каждая женщина хочет оставаться прекрасной как можно дольше. Нельзя за это осуждать, – внимательные глаза Вильяма изучали мое лицо. Он понял, что я вложила в предложение иной смысл, нежели намеки на дорогостоящие пластические процедуры. – До сих пор мне это не казалось предосудительным.

– А сейчас? – я насторожилась и мигом протрезвела.

– Ирика все время курила травку. Я противник табака в целом и уж тем более наркотических средств, но пока был с ней, хотел того или нет, вдыхал дым. Особенно концентрированно, когда зачастил в замок. Я думал, именно из-за вонючей дряни мне порой мерещились ужасные вещи, но теперь полагаю, в доме действительно творились жуткие дела.

***

Вильям прозябал в замке вторые сутки. Бесконечный праздник утомил, голова шла кругом, и лишь одно желание разъедало ум – побыстрее оказать в одиночестве. Мечты, мечты. Вместо этого Ирика в который раз предложила «лекарство от всех печалей» и, надо сказать, отказываться становилось все сложнее. Если бы Мелинда не предупредила: категорически не принимать ничего, что подсовывала хозяйка, – вероятно, он бы сдался. Со слов напарницы, старуха любила подмешать редких трав из личного арсенала. Конечно, вряд ли она собиралась отправить любовника на «тот свет», но вот «немного расслабить и подчинить» – точно. А парню, как никогда требовался здравый рассудок.

– Kultaseni[1], не будь занудой и прими parantava juoma[2], – нежный, музыкальный голос нагло выдернул молодого человека из раздумий.

Секунду назад в комнате никого не было, но вот уже Ирика стоит возле пылающего камина, где по соседству, в огромном кресле, устроился ее бойфренд. Она настойчиво протягивает тонкий длинный бокал с вонючей жидкостью и лучезарно улыбается. Вильям вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к ее внезапным, непредсказуемым появлениям.

– Я не говорю по-фински, – едва покосившись на женщину, бедолага тотчас ощутил колющую боль в обоих висках.

– Не прикидывайся, ты отлично знаешь фразы, что я часто использую. У тебя дар к языкам, и не только к ним, – вульгарно оскалившись, хозяйка замка медленно, пританцовывая, подплыла впритык к гостю, и скинула шелковый халатик.

Несмотря на то, что в представлении парня любовнице было глубоко за пятьдесят, телом она обладала идеальным: гладким, упругим, – так и хотелось приласкать. Но не сегодня.

– Твоя бурда воняет так, что тянет блевать, – грубо буркнул он, безразлично рассматривая белоснежную грудь, заманчиво маячащую перед глазами.

– Выпей, rakkaani[3]. Вот увидишь, станет легче.

– Нет.

– Тогда позволь, я велю заварить крепкий чай.

– Валяй.

Заботливо погладив молодого человека по белокурым локонам, Ирика легко вспорхнула. Прошло меньше минуты, как она вернулась и с хитрой ухмылкой на губах поставила поднос ему на колени. Ароматный напиток приятно пах мятой и мелиссой. Бездумно поднеся чашку ко рту, Вильям сделал большой глоток и тут же почувствовал, как по коже разбегается сладостная окутывающая нега. Боль моментально испарилась, но голова, вместо того, чтоб проясниться, напротив, стала неторопливо погружаться в дремотную лень. Парень понял, что промахнулся. За три месяца женщина впервые позволила себе подобную шалость. Но, то ли от зелья, то ли от усталости, ему было плевать.

– Что там? – только и хватило сил спросить.

– Успокоительные травки. Не переживай, я вырастила их сама, специально для тебя: бережно и с любовью. Поспи, мой мальчик. Hyviä unia[4].

Последнее, что он видел: губы Ирики, склоняющиеся над его лбом. Нежный поцелуй, а затем – пустота.

Очнулся Вильям глубокой ночью. Вокруг – тьма, и даже полная луна, сверкая ярким фонарем на небе, не желала заглядывать в окна могучего замка. Парень открыл глаза и первое, что обнаружил: парящий над ним нежно-сиреневый балдахин. Многочисленные прислужницы перенесли его на хозяйское ложе и, раздев, оставили отдыхать. Ничего странного. Старая развратница обожала обнаженные тела, заставляя домочадцев разгуливать в едва прикрывавших срамоту полосках ткани. Молодого человека не покидала уверенность, что до его появления они вообще не носили одежды. Теперь же госпожа, ревнуя к каждому столбу, не могла позволить любовнику глазеть, на кого попало. И, честно говоря, было о чем беспокоиться. Порой Вильяму казалось, что количество роскошных женщин в этом месте зашкаливает. Помимо прислуги, среди которой он еще не встретил ни одного мужчины, будь то садовник, водитель или дворецкий, по коридорам постоянно сновали какие-то гостьи. Подруги, родственницы, знакомые – все находили приют у Ирики и вели себя так, словно всегда жили под крышей ее дома. Но стоило хозяйке показаться, и все в их поведении менялось. Столь подобострастной любви, преданности и уважения парень не встречал ни разу.

Ворчливо сыпля проклятьями, Вильям дал глазам привыкнуть к мраку. В комнате он был один: его благоверная чудесным образом испарилась. Обычно женщина не оставляла возлюбленного даже, когда он спал, а тут исчезла посреди ночи. Любопытство взяло верх. Молодой человек попытался подняться, но состояние оказалось нестабильным. Вроде он все понимал, видел, слышал, но вещи вокруг по-прежнему искажались. Любовница явно подмешала в напиток что-то, что должно было продержать его в Царстве Морфея до утра. Тело предательски не подчинялось, но упрямца было не сломить. Медленно скользнув на пол, он умудрился встать на четвереньки и кое-как доползти до ванны. Водные процедуры особо не помогли, но все же позволили очутиться на ногах. Опираясь на стены, парень двинулся в путь.

Коридор, снова коридор. Вильям не разбирал, куда направлялся, пока, наконец, не осознал, что послушно следует за чудесной музыкой. Она ласкала слух, обещала чуть ли не фееричное наслаждение и буквально приглашала присоединиться к чему-то важному. Так он добрался до огромных ворот центрального зала. Сил почти не осталось. Тряхнув двери и сообразив, что те не хотят поддаваться, молодой человек грязно выругался. Вероятно, в другой раз, прислушавшись к инстинкту самосохранения, он не стал бы в таком состоянии продолжать упорные поиски, но не сейчас. Выпитое снадобье не отпускало, а невероятные звуки так манили, что совокупность яростного желания встретить источник мелодии и полное безразличие к последствиям, толкали на опрометчивый шаг.

Упорно карабкаясь вдоль стен, парень взобрался на второй этаж, где на нижнее помещение выходил целый ряд массивных балконов. Вид из них открывался отличный. Вздохнув полной грудью, Вильям ощутил бодрящую прохладу: все окна были распахнуты настежь. Облокотившись на ближайшую колонну, он перегнулся через перила и… Увидел совершенно не то, что ожидал. Ни преступный клан, устроивший кровавые разборки, ни наркопритон, приютивший богатых клиентов и даже ни садистскую вечеринку. Это была настоящая вакханалия.

В центре сумрачного, освещенного одними свечами, сводчатого зала стоял древний жертвенник – потемневший от времени могильный камень. На нем, распластав руки и ноги, лежал голый мужчина. Он не был связан, никто его не держал, но сдвинуться с места бедняга не мог. Его будто сковала невидимая сила, но не против воли, а по собственному желанию. И тут до Вильяма дошло. Жертву, как и его, привела музыка, которая оказалась вовсе не музыкой, а сказочным песнопением. Однако издавали его не миловидные нимфы, а уродливые, сплошь худые, с четко выраженными ребрами под тонкой коричневатой кожей, обнаженные существа с обвисшими грудями. Несмотря на то, что температура в комнате соответствовала уличной (а в августе, ночью, это градусов шесть тепла), их не била дрожь. Вместо волос из голов дьяволиц торчали кривые коряжистые ветки, а за спинами порхали махровые, древесного оттенка крылья, точь-в-точь как у обычной моли. Корявые конечности уродин с длинными когтями-шипами вместо пальцев, призывно тянулись вверх, а безобразные рты без губ шевелились в бешеном танце. Из человеческого в них почти ничего не осталось. Лишь верхняя часть лица, со слегка изменившимся, более крупным, разрезом глаз, выдавала некогда знакомых ему женщин. Продолжая источать волшебную мелодию, они гигантской воронкой кружили вокруг несчастного и, стоящего рядом с ним, монстра покрупнее. Чудовище было до коликов пугающим: мощным, отвратительным, с высоким воротником коряг на плечах. Оно словно впитывало боль и страх, что исходили из обреченного бедолаги, и самое ужасное – имело лик Ирики.

Молодой человек вздрогнул. Однажды старуха призналась, что жутко любит плохих парней. Их животную, грубую силу. И ненавидит правильных. Он посмеялся, не придав словам значения, а она зловеще добавила: «С хорошими я не связываюсь, а ем их на обед». Оказалось, карга говорила буквально.

Между тем, картина внизу становилась мрачнее. Запрокинув голову, заложник пронзительно закричал. Испытывая невыносимые мучения, он извивался как рыба, острогой пригвожденная к земле. Глаза вылезли из орбит, грудная клетка надулась, поднялась и, с хрустом ломаясь, выплюнула росток. Самый настоящий зеленый побег вырвался наружу и с бешеной скоростью принялся тянуться вверх. Сантиметр за сантиметром он пробивал себе дорогу, а вместе с ним в стороны летели ошметки внутренностей, сухожилий и костей. За пять минут крошечный стебель вымахал в карликовую, не более метра, яблоню. Гордо расправив ветки, она надулась почками, выпустила молодые листья и выбросила бутоны. Только когда прекрасные, бело-розовые, источающие тонкий, сладковатый аромат, цветки полностью распустились, тело страдальца обмякло. В тот же миг, ближний ряд гадких тварей накрыл собой пугающее зрелище, и через пару секунд на алтаре не оказалось ни жертвы, ни дерева.  Лишь кружевные лепестки, быстро иссохнув и превратившись в мелкую пыльцу, медленно рассыпались в воздухе. Омерзительные создания тут же бросились ее собирать и раскладывать в крохотные бутылочки.

Зажав рот рукой, Вильям не знал, что сделает раньше: прочистит желудок или свалится от недомогания и слабости. В уме вертелось одно: он – следующий. Никогда прежде, отважный воин ничего не боялся, считая, что армия закалила дух. Но вид человека, распотрошенного ирреальным способом, сломал все стереотипы. Так и застыв в неуверенной позе: то ли сражаться, то ли бежать, – парень упустил момент, когда еще мог скрыться. Одно из существ указало на него пальцем, и бурая масса зашевелилась, будто спугнули стаю птиц. Ирика или то, чем она являлась, гневно зашипела. По ее приказу в воздух взлетело сразу с десяток чудищ.

Вильям очнулся. На непослушных ногах он добрался до выхода в коридор, но там его ждала очередная неожиданность: взмахнув мохнатыми крыльями и заставив шпиона отступить обратно, дорогу преградила одна из фурий. Она была чуть меньше остальных и с более очеловеченной внешностью, но все же уродливой и корявой. Словами не передать палитру эмоций, что парень испытал в тот момент: вина и страх переплелись вместе и сковали движения. В теле кошмарного монстра гнездилось до боли знакомое лицо Анезки, но в нем не осталось и тени от милой и робкой девушки, что он знал. Выйдя из ступора, молодой человек попытался обойти преграду, но бывшая жена, небрежно вспорхнув, вновь оказалась рядом. Обворожительно улыбаясь, как никогда раньше, она подмигнула и, притянув мужа когтистыми корягами, грубо поцеловала малиновыми на вкус губами. Земля ушла из-под ног, и Вильям отключился.

***

– Нет смысла скрывать. Проснулся я смертельно напуганным.

К концу повествования собеседник заметно нервничал. Заказав тот же напиток, что и я, он сделал первый глоток и скривился. Сочетание обжигающего абсента и кислого брюта пришлось ему не по вкусу, но понимая, что другого коктейля не будет, парень осушил бокал до дна.

– На дворе стоял полдень, – Вильям собирался поставить точку, но я, итак, знала, какие выводы пришли бы в голову закоренелому атеисту. – Ощупав себя, я обнаружил, что цел и невредим. Только виски гудели, и слегка мутило, как после перепоя. Рядом, на кровати, в привычном человеческом обличии храпела Ирика. Я решил: все было сном. Откуда в доме старухи взяться Анезке? Да и кто в наше время верит в монстров? Напрашивалось одно логическое объяснение: карга опоила меня дрянью, которая, в сочетании с алкоголем дала галлюциногенный эффект. Мне все привиделось.

Иного заключения я не ждала. Лицо непроизвольно скривилось и, надменно хмыкнув, я подала знак, чтобы он не останавливался. Но Вильяма такая реакция не устроила.

– Ты разве не станешь переубеждать? – удивленно вскинув брови, поинтересовался он.

– С чего ты взял, что я считаю иначе?

– О тебе ходят разные слухи.

– А ты веришь во все, о чем болтают?

– Как раз наоборот: привык полагаться на интуицию.

– И что она подсказывает?

– Что мне предстоит услышать то, во что сложно поверить.

– И ты к этому готов? – с грохотом роняя вставшие на пути бутылки, я нависла над столом и придвинулась к собеседнику как можно ближе.

– Готов, – проделав то же самое, уверенно заявил он.

Я чувствовала: парень говорит искренне, – и личный интерес тут не при чем.  Он действительно хотел разобраться в случившемся.

– Дьявол, – подумала я, поймав себя на мысли, что впервые прониклась к человеку за столь короткий срок. Чем дольше незнакомец находился рядом, тем фанатичней я заглядывала ему в рот. – Что происходит? – вертелось в мозгу, судорожно пытавшемся найти объяснение. – Алкоголь? – свалив внезапную благосклонность на пагубную привычку, я решила: неплохо бы протрезвиться. Не в правилах Искушаемых нарушать нейтралитет и симпатизировать тому, кого, возможно, придется прикончить. Однако покидать «сады Диониса» так не хотелось, что вместо отказа от выпивки, я заказала очередную порцию «полуденной смерти». Поразмыслив и не найдя ничего умнее, чем проигнорировать ответ Вильяма, я небрежно откинулась на спинку стула и потребовала продолжения: – Что было дальше?

Задержавшись на моем лице, он, не моргая, изучал каждый сантиметр. Без труда прочитав сумбур, что творился внутри моей черепной коробки, молодой человек удовлетворенно хмыкнул и, как ни в чем не бывало, вернулся к истории.

– Не выказав беспокойства, я распрощался с Ирикой и отправился на работу. Был понедельник. Старуха все чаще требовала внимания, а потому избавиться от нее и связаться с сообщницей, я смог только в четверг. Меня мучили кошмары, неприятный осадок не покидал. Решив, что сны – результат подсознательного чувства вины, я отправил подруге email, где раскрыл правду о визите Анезки. Какого же было удивление, когда поздно ночью она заявилась ко мне лично. Кричала, обвиняла в провале операции, кидалась, дралась. Наблюдая, как любовница бесится, я в сердцах бросил, что не изматывай меня видения, хрен бы она что узнала. Ее будто окатили водой. Моментально остыв, Мелинда побледнела и заставила описать кошмары в мельчайших подробностях. После, она минут сорок беззвучно носилась по комнате, пока не заявила, что нам пора сваливать, – Вильям помрачнел и еще одного «коктейля Хемингуэйя», как не бывало. Повисла пауза. Воспоминания были не из приятных, к тому же, произнося их вслух, он начал видеть ситуацию иначе. – Я считал, подруга беспокоится за мою жизнь, готова плюнуть на все и сбежать, лишь бы быть вместе. Но она не собиралась отступать. Просто хотела залечь на дно, чтобы ее не раскрыли. Ни бывшая жена, ни старуха не встречались с соперницей. Кроме меня Мелинду не видел никто. Со временем она бы вернулась и закончила дело. Я понимал это, но не хотел верить. Стоило заглянуть ей в глаза, как воля тонула в омуте, а мозг отметал сомнения.

– Что же помешало покинуть поселок?

– Кто. Я уговорил напарницу остаться. Она вбила в голову, что две другие мои женщины знакомы и состоят в сговоре. Мне с трудом удалось убедить ее в необоснованности мнения. Знай Ирика об измене, давно бы убила обоих. А раз ничего не предприняла, значит, Анезка держала язык за зубами. Если вообще не была иллюзией больного воображения. Мелинда успокоилась, но от теории заговора не отказалась. Из-за ее подозрительности пришлось отложить завершающую стадию на два месяца: пока она не обшарила поселение, не навела справки и не убедилась, что бывшей жены здесь нет. Развязка произошла двадцать шестого октября, за сутки до назначенного времени…

***

Вильям едва подавлял приступы воодушевления. Еще бы, до завершения театральной постановки остался день. Завтра все будет кончено. Он навсегда избавится от ревнивой, докучливой собственницы и ее навязчивой удушливой любви. Но это – завтра, сегодня же старуха разошлась настолько, что превзошла себя. Прислав за ним личную охрану, она весь вечер не давала проходу и, жалостливо заглядывая в глаза, постоянно за что-то извинялась. То ли так сказывалась ее жажда бесповоротно привязать к себе, то ли предчувствие надвигающегося расставания. Молодой человек не знал, да и не горел желанием копаться в чужих душевных терзаниях. Главное, скоро он освободится, Мелинда угомонится, и они, как раньше, станут путешествовать по миру.

Так Вильям представлял будущее, направляясь вслед за фигуристой Ирикой в спальню. Она упрашивала отправиться в постель битый час, а парень все надеялся избежать прощального секса. С другой стороны, кто он такой, чтоб отказываться от соблазнительной опытной женщины. Тем более, когда твоя девушка сама толкает на измену. Но ни это послужило поводом к согласию, а странное ощущение легкости и непринужденности в отсутствие подруги. Он словно делал последний глоток воздуха, прежде чем вернуться к пагубной привычке, без которой, к сожалению, не мог.

Выпив достаточно сухого вина, чтоб расслабиться, повеселевшие любовники предавались утехам до полуночи. У Вильяма сложилось впечатление, что карга вновь что-то подмешала в бокал. Как бы ни был он силен в вопросе секса, сношаться несколько часов подряд в бешеном темпе было ему не под силу. Наконец, исчерпав запас энергии, парочка угомонилась и, предварительно раскупорив еще пару бутылок добротного напитка, вырубилась.

Несколько часов спустя, парень резко очнулся. Тело бил лихорадочный озноб, лоб покрыла испарина, а кости крутило, как через мясорубку. Состояние было отвратительное. Единственное, чего хотелось: поплотнее укутаться в одеяло и забыться сном, что выглядело странно и не типично для сильного закаленного мужчины. Отравиться едой или алкоголем он не мог, и вывод напрашивался один: хозяйка все-таки поэкспериментировала с добавками в его бокале. Молодой человек был зол, когда она сделала так впервые, но по понятным причинам промолчал. Когда же карга попыталась использовать травы во второй раз, он рассердился до такой степени, что пригрозил уходом. Любовница стушевалась и обещала не повторять ошибку. Удивительно, что она решилась поставить отношения под удар.

Справившись с дрожью, Вильям повернулся к лежащему рядом бугорку. Старуха натянула общее одеяло с головой, оставив его с голой задницей. Не заботясь, что может разбудить партнершу, он громко выругался, и нагло потянул ближайший угол покрывала на себя.

– Твою ж мать, – вырвалось у него, как только оно соскользнуло.

Запрокинув голову и раскинув конечности, на него смотрели стеклянные глаза мертвеца. Ирика не просто умерла, ее зверски убили. Уж в жестокости бывший военный разбирался. Хватило взгляда, чтобы понять, как все произошло. Нападения жертва не ожидала. Казнь разворачивалась быстро и внезапно. Заткнув рот кляпом, палач сел ей на грудь, и резким движением вскрыл вены на руках. Пока женщина медленно истекала кровью, ей безжалостно вспороли живот, и раскроили ноги. Затем несчастной сняли скальп и напоследок так резанули по горлу, что вырвавшийся фонтан забрызгал все вокруг: и постель, и матрас были пропитаны вязкой жижей, на полу растеклась огромная лужа, а сам Вильям испачкался с головы до пят. Как он не заметил раньше?! Бедолагу буквально пытались вывернуть наизнанку, а он не услышал ни шороха. Но если трупу было все равно, то его случившаяся трагедия подводила к удручающему исходу.

Внимательно осмотревшись, парень быстро догадался, что его мастерски подставили. Алкоголь, следы бурного секса и море, разбросанных по комнате, запрещенных веществ. Скорее всего, в вино действительно что-то подмешали и, как он теперь понимал, позаботилась об этом вовсе не Ирика. Их усыпили специально. Однако молодой человек был уверен, что следов седативного препарата в бокалах не найдут, а вот наркотики в моче и крови – запросто. Картина как на ладони. Пока он находился в бессознательном состоянии, негодяи расправились со старухой, оставили орудие убийства: огромный столовый тесак, – на самом видном месте и благополучно скрылись. Наверняка на топорике присутствовали отпечатки его пальцев, а записи с камер наблюдения чудесным образом испарились. Чтобы он не сказал, ему не поверят.

– Плевать! – пронеслось в голове у парня. – Я никогда не был трусом и не собираюсь им становиться, – потянувшись к мобильнику, он уже набрал номер полиции, когда вдруг осенено воскликнул: – Мелинда! – с самого начала Вильям знал, что у них со старухой разлад. – А что, если…

Все мигом стало незначительным: правда, совесть, справедливость, – отошли на второй план. Теперь ему важно было одно: услышать, что подруга не виновата. Плевать, что он скроется с места преступления. Плевать, что сделает хуже и навлечет лишние подозрения. Он должен был знать, что не она его подставила.

Наспех стерев отпечатки пальцев с орудия убийства и бокала, молодой человек судорожно бросился в ванную. Кое-как оттерев руки и лицо, он оделся и, выбравшись через окно, бросился бежать.

***

– Неожиданно, – честно призналась я, будучи убежденной, что жертвой любовного четырехугольника точно падет не Ирика. – Не верится, – сомневаясь, что такое возможно, пробурчала я, – но радостно, – заключила в итоге, благодаря маньяка, что так тошнотворно покончил с поганой нечестью.

Вильям удивленно повел бровью. Однако мой взгляд красноречиво дал понять, что объяснений не будет, пока он не поставит точку.

– Я заявился к Мелинде без звонка, – послушно продолжил молодой человек. – Подумал: если ловушку устроила она, то, скорее всего, уже удрала из поселка. А если нет, нужно скорее убираться обоим. Открыв дверь своим ключом, я с облегчением обнаружил, что подруга дома. Она спала. Вид у нее был такой безмятежный и невинный, что камень с души свалился.

– И ты решил, сообщница не при чем, – сарказм так и пер из меня. Врожденное недоверие ко всему, что было разумным и умело говорить, не смогла смягчить даже мимолетная симпатия к новому знакомому.

– Я до сих пор так считаю, – Вильям сурово нахмурил лоб. Язвительное замечание о любовнице пришлось ему не по вкусу. – Может рядом с ней я и слепой болван, но все же не настолько глуп, чтобы не заметить очевидного. Замысли она испачкать руки, давно бы бросила меня и смоталась. А найми кого-то или склони на преступление другого идиота, я бы догадался о двойной игре. Уверен, помимо меня, в сговоре Мелинда больше ни с кем не состояла.

– Вы жили раздельно последние десять месяцев. С чего такая убежденность? Полагаешь полигамным мог быть только ты?

– Подруга не имеет отношения к убийству и точка, – нарциссическая натура не принимала и намека на измену. Глубоко задетый внутри, внешне парень пытался скрыть недовольство за маской высокомерия и раздраженности. – Если бы ты видела ее лицо, когда она узнала о смерти Ирики, то тоже откинула бы любые сомнения. Могу поклясться: Мелинда слышала новость впервые. Чем красочней я расписывал подробности, тем сильней она бледнела. Информация, которой обладала старуха, действительно была важна. Гибель карги стала двойным ударом. Бедолага потеряла и меня, и сведения, что так хотела получить.

– Девица бросила тебя, а не «потеряла». Это разные вещи.

– Даже допустив такую вероятность, ее несложно понять. Я заявился среди ночи, с запекшимися бардовыми подтеками на одежде и руках. Был в возбужденном, полубредовом состоянии. Нес чушь про труп с кучей доказательств моей вины. Тут каждый испугается и невесть что подумает. Все в поселке считают меня душегубом, почему Мелинда должна была решить иначе?

– Потому что знала тебя.

– Поставь себя на ее место. Ты бы не струсила? Не попыталась сбежать?

– Нет. Я не оставила бы любимого, не узнав истины. Не в моих привычках бояться трудностей.

– Она и не оставляла. Напротив, была хладнокровна, мыслила трезво, вынудила повторять о случившемся до тех пор, пока я не вспомнил и не описал мельчайшие детали. На ее лице не было и тени подозрения в моей виновности. До самого утра мы обдумывали план действий, а когда я отлучился умыться и переодеться в чистое, она исчезла. Но я все еще убежден: Мелинда поверила мне и ушла по иным причинам.

– Каким? Не хотела подставлять собственный зад? Или быть может у тебя поехала крыша и никакой любовницы не существует? Как ты сам отметил, ее никто не видел.

– Мелинда – не плод моего воображения!

– Чем докажешь? Пока передо мной – безумец, уставший от повседневной рутины, и решивший кардинально поменять жизнь. Ты придумал идеал и настолько уверовал в него, что сбрендил, бросился во все тяжкие и в порыве сумасшествия совершил злодеяние, которое пытаешься оправдать наличием несуществующего свидетеля!

– Не смей называть меня чокнутым, долбаная сука!

В порыве ярости, Вильям стукну по столу. Стакан в его руке тоскливо звякнул и, покрывшись тонкой сеткой осколков, приобрел алый оттенок. Я и без способностей Пограничников ощутила силу, что хлынула из парня в тот момент. Ее почувствовали все, кто находился рядом. Недоуменно озираясь, сидевшие ближе непроизвольно сжались, а разместившиеся дальше – вздрогнули. В пабе повисла напряженная тишина, отступившая лишь, когда я тихо, чтоб было слышно только нам двоим, прошипела:

– От тебя несет неприятностями, тьмой и адом, но это не всегда был твой запах. Только поэтому я помогу, – собеседник расслабленно опустил плечи и, будто по волшебству, обстановка в помещении разрядилась и вновь прибрела непринужденную атмосферу. – Но еще раз обзовешь меня «сукой», будешь собирать кишки по полу.

– Извини, когда речь заходит о Мелинде, мне сложно себя контролировать. Ты права, близкий человек ушел, когда был нужен. Но я по-прежнему утверждаю: она поступила так из лучших побуждений. Иначе, как ты объяснишь это? – достав из заднего кармана джинс многократно сложенный листок, парень грубо столкнул все, что было на столе. Я еле успела ухватить бокал и подивиться невероятной наглости оппонента. Аккуратно развернув бумагу, Вильям положил ее лицом ко мне и заговорчески добавил: – Она оставила записку, прежде чем исчезнуть из моей жизни.

Тонким педантичным почерком на ней было выведено мое имя, последнее место пребывания и восемь, знакомых до боли, цифр – 25 08 19 44.

***

Я, не отрываясь, смотрела на ровные печатные буквы и силилась понять: что не так? В итоге, подключив чутье и остроту зрения Искушаемой, тайное стало явным: на ручку нажимали чересчур усердно, а наклон тщательно выводили в противоположную сторону. Кем бы ни была Мелинда, нас однозначно что-то связывало. Однако сей факт женщина старательно пыталась скрыть. Но зачем, если числа, написанные на бумажке, красноречиво говорили об обратном?

– Она не взяла ни копейки из общих денег, – продолжал между тем Вильям. – Напротив, оставила больше, чем нужно. Хватило бы и на пять лучших адвокатов. Но зато чудесным образом испарились все ее вещи. И это за десять минут, что я торчал в ванной. Подруга определенно хотела помочь. Потому я и вцепился в оставленное послание. Мне казалось, раз там твое имя, значит ты – ниточка, ведущая к ней. Знакомая, родственница, кто-то, у кого можно было отсидеться. Через час меня нашла полиция. Они решили, ее квартира – мое тайное логово, – парень нервно хихикнул и, небрежно выхватив из моих рук бокал, прикончил остатки «полуденной смерти». Не успела я вспылить, как он жестом приказал восполнить потерю. – Естественно никакие доводы насчет постановки преступления успеха не возымели. Весь город перешептывался о нашей с Ирикой связи, так что каждая собака подтвердила мое присутствие в замке в ту ночь. А о куче отпечатков, следов, да прочих образцов ткани, оставленных после бурного секса, и упоминать не стоит. Плюс неопровержимые улики, подделанные убийцей. Кто станет разбираться, когда доказательства на лицо? Не удивительно, что единственный адвокат, согласившийся на меня работать, прибыл аж из Рованиеми. Первым делом я поручил ему разыскать незнакомку из записки. В тот момент важнее всего мне было знать, что с Мелиндой все в порядке. Но найти тебя, даже с учетом оставленной информации, оказалось непросто. Указанное место было последним, где ты вела расследование, но затем след обрывался. Пришлось сменить несколько детективов, прежде чем получить желаемый результат. Слушая их доклады, я понял, что вы с подругой вовсе не близкие люди и то, чем ты занимаешь… Как бы мягче выразиться…

– Не имеет логического объяснения? – устало растирая щеки, подсказала я заученную фразу.

– Я бы назвал это странностями, в которые никто не верит.

– Не сдерживайся, – позволила я, видя, как мученически он подбирает слова. – Наш брат привык к косым взглядам и грубым выражениям в свой адрес.

– Прости, но все, что им удалось узнать, действительно казалось чушью. Они описывали тебя медиумом, гадалкой, кем-то, кто связан со сверхъестественным. Неким прообразом наемника, выполняющего сложную работу по борьбе с нечестью. Грубо говоря, ведьмаком нашего времени. Я решил: Мелинда сошла с ума или насмехается надо мной. Но чем дольше сидел за решеткой, тем отчетливее осознавал, что влип в нечто особенное. Все эти странные видения в доме Ирики, снадобья, толпа прекрасных женщин, живущих на отшибе без мужчин, да и чарующее притяжение моей спутницы, – рождали кучу вопросов. Тогда я впервые задумался: так ли отчетливы реалии этого мира, как мы привыкли представлять? Нет ли иной стороны медали? Скептик во мне упорно сопротивлялся и твердил про сговор сектантов, фанатиков и игры разума. Это хотя бы объяснимо. Старую клячу боялись, считали не просто человеком, а лидером, возглавляющим опасный клан. Моя подруга когда-то вполне могла быть его частью. Мечтатель же, напротив, убеждал, что невозможное – возможно, нужно лишь поверить. Ведь кто сказал, что клан преступный, а не дьявольский?

– Какой же из голосов победил?

– Я надеялся, ты поможешь разобраться, – Вильям следил за моей реакцией так напряженно, будто опасался, что я ехидно рассмеюсь и вновь обзову его безумцем. – Мелинда отправила к тебе неспроста. Вероятно, она хотела, чтобы я услышал правду.

– А ты готов?

– Скажу, как есть. По мне, ты – запойная стерва. И как не крути, сложно представить, что хрупкая девушка в одиночку борется со злом, убивая вурдалаков или демонов. Но выбора нет. Ты – единственный шанс на спасение. Да, мы только встретились, и я не уверен, что ты будешь честна. Но, если женщина, заслужившая мое доверие, назвала твое имя, я готов рискнуть. Объясни, что происходит, и я сделаю, что пожелаешь.

Он не догадывался: меня не нужно уговаривать. В ту секунду, когда я увидела незнакомца, уже знала: я не только помогу, но и до последнего буду бороться за его жизнь. Ни к кому за много лет, я не испытывала подобного. Парень был злом, но черт подери, как манили, притягивали небесно-голубые глаза и тонкие, чуть потрескавшиеся от холода, губы. Его внутренняя чернота не пугала, не отталкивала, а вопреки всему манила и умоляла в нее окунуться. Плохо. Отвратительно. Противоестественно. На Пограничников никто не мог влиять. Таков закон. Так в чем же дело?

Сквозь крепкий налет алкогольного опьянения, я постаралась трезво взглянуть на ситуацию. Все попытки прочесть оппонента ничего не дали. Он не врал. Передо мной сидел совершенно обычный человек, испытывающий сильное влечение к женщине, о которой рассказывал. Оно не было надуманным или заговоренным, но все же и настоящим назвать его было сложно. Что-то принудительно связывало их вместе, но что, я понять не могла.

– Полночь – не имя, а прозвище, – все еще пристально разглядывая почерк в письме, произнесла я после минутного молчания. – К нему прибегали смертные, когда искали помощи. Это было так давно, что я успела забыть. Полагаю, твоя любовница в курсе данного обстоятельства и использовала кличку специально. Ты же понимаешь, она – не человек.

– Я думал над этим. Анезка и старуха тоже?

Я многозначительно поджала губы.

– Что они за твари? – хладнокровно поинтересовался Вильям. Он был так напряжен, что вена на его виске нервно запульсировала в экстравагантном танце.

– Хм… – горько усмехнулась я, сочтя ругательство применимым и к себе. Парень дернулся, помрачнел и собирался извиниться, но я заговорила первой: – Начнем с меня. Я – Искушаемая и все, что ты слышал – правда. Кто Мелинда –вопрос. Она не проявила истинную сущность. А вот по поводу оставшейся парочки: я точно знаю, с кем ты связался.

***

– Мы с Ирикой знакомы давно и лучше, чем хотелось бы. Мерзавка неслучайно обосновалась с курятником на окраине. Они всегда выбирают тихие места: подальше от цивилизации, поменьше коренного населения, побольше туристов и непосредственная близость к природе. Так можно жить на одном месте сыто и безнаказанно долгое время. Как раз в духе хитрожопых тварей.

– Так ты изначально понимала, о ком идет речь.

– К сожалению, да. Я была уверена, что проблема заключается в старой суке, но и помыслить не могла об ее кончине. Мы годами пытались уличить гадюку в беззаконии, но и не мечтали застать день, когда она сдохнет, – я выдала грязный тост в честь почившей и осушила бокал до дна. Прежде, чем новый знакомый успел повторить заказ, я нехотя возразила: – Пора завязывать. Пусть принесут двойной эспрессо, – недоуменный взгляд Вильяма обидел. Он будто ожидал, что я не расстанусь с бутылкой никогда. – А ты считал, я – алкоголичка? Друг мой, вредные привычки никого не обходят стороной, но у Искушаемых достаточно воли, чтобы вовремя остановиться, – солгала я, не моргнув глазом. – Тем более, если на горизонте замаячил весомый аргумент.

– Извиняться не стану. Ты так усердно пила, что любой на моем месте решил бы так же. Приятно осознавать, что я ошибался. Не хотелось бы вверять судьбу в руки безнадежного человека.

– Ох, не обо мне стоит беспокоиться. Даже после смерти, Ирика остается опасной. Все из-за обычаев фей. Пока они не отомстят, не смогут передать бразды правления следующей королеве.

– «Феи»? Серьезно? – скептически хохотнув, переспросил парень. – Я бы стерпел ведьм, но это… Девчачьи сказки.

– О нет, сладкий. Это не отзывчивые тети, помогающие крестницам. Лесные создания действительно существуют. И, помимо того, что карга, с которой ты спал – матка местного улья, она еще и самая опасная, изворотливая представительница своего рода. По крайней мере, из тех, что доводилось встречать мне.

– То есть, научным языком, они какие-то мутанты?

– Так дело не пойдет, – разочарованно закопошившись в вещах, я собралась удалиться восвояси. – Ты утверждал, что готов. Мне некогда переубеждать скептиков.

– Нет-нет, постой, – засуетился Вильям, порывисто хватая меня за рукав осмеянного им же свитера. – После дерева, растущего из живой плоти и питающегося вместо воды – кровью, я поверю во что угодно.

Прошлось грубо дернуть рукой, чтобы освободиться из захвата. Боясь ненароком выдать радость, что не пришлось уходить, я медленно отхлебнула горячий кофе и поучительным тоном произнесла:

– К сведенью, феи – одни из древнейших существ на планете. Они не добродушные волшебницы из детских историй, а подлые, гнилые твари, живущие во имя удовольствия и животных потребностей. Но так по отношению к другим. Внутри клана чистокровки никогда не предадут друг друга, всегда поддержат и окружат заботой. Коммуна для них основополагающий фактор выживания. Если вступил в один из семи кланов, разбросанных по миру, считай в безопасности до конца дней. Единственный минус: отныне ты не сможешь принадлежать себе. Сестры беспрекословно подчиняются королеве, выполняя любой приказ. Но это не просто строгий матриархат. Ты в прямом смысле слова становишься частью унитарного организма с общим сознанием. Отсюда и название: «улей». Попытаться прощупать одну из таких гадин, все равно, что попасть на рынок: тысячи голосов, объединенных в неразделимый разум. Только матка способна контролировать свои мысли и по желанию проецировать в «общий котел». Остальные такой привилегии лишены.

– Если они столь мощная, влиятельная коалиция, зачем прозябают в глухой дыре? Почему не обоснуются где-то в столице? В Лондоне, Париже? Разве там не больше возможностей?

– Я же сказала – у фей свои нюансы. Видишь ли, у них есть и мужчины, но находиться среди людей они не могут. Как ты понял, женщины запросто меняют внешний вид. В истинном обличии они не испытывают температурного дискомфорта, а также имеют огромное физическое преимущество. Так что перевоплощаются мерзавки, только когда проводят ритуалы, защищаются, хотят напугать или погибают. Представители же противоположного пола не в состоянии скрыть безобразный облик.

– И самки вынуждены селиться на отшибе, чтобы держаться ближе к самцам, – смекну проницательный Вильям. – Но где они их прячут? Я сутками торчал в замке и не встретил ни одного.

– Знай ты об их существовании, все равно не нашел бы. Феи-мужчины – дикие. Они обитают в ближайших лесах и природных заповедниках.

– Тогда к чему столько сложностей? С той внешностью, что используют гадины, они без проблем найдут все то же самое у сильной половины человеческого рода.

– Так и происходит. Вы для них – главная слабость. На нашей стороне ни для кого не секрет, что феи – моногамны. Однажды влюбившись, они никогда не отпустят избранника на свободу. О ревности бестий ходят легенды. Уверена, тебе о ней известно не понаслышке, – я усмехнулась: на щеках собеседника выступил мимолетный румянец. – Однако есть весомое «но». Феи помешаны на чистокровности. Чем больше смешения, тем меньше волшебства. Если улей хочет оставаться сильным, он никогда не впустит в чрево чужое семя.

– Но Анезка родилась в полной семье. Раз в месяц мы с ее отцом ходили на рыбалку. Он ничем не отличался от меня! – взволнованно воскликнул парень, все еще надеясь, что не был слепцом столько лет. – Она ни из этих тварей.

– Ничем порадовать не могу, – я уставилась в гущу на дне кофейной чашки и, неуклюже кряхтя, попыталась разрядить обстановку: – Редко, но среди них встречаются добрые создания. Чаще всего они не вступают в клан или покидают его из-за преследования сородич. Причины могут быть разные: от слабости характера и сил, до банального отказа спариваться с уродливыми партнерами и рожать от них потомков. Как правило, одиночки не приносят вреда, если их не вынудить. Они сторонятся сверхъестественного и выбирают неприметную судьбу среди людей: подбирают партнера, заводят детей и умирают. Скорее всего, мать твоей бывшей супруги одна из таких отщепенок.

– Полагаешь Анезка – полукровка и связана с убийством карги?

– Все, что происходило в доме Ирики – реально, и значит девчонка – тоже.

– Почему она не сдала нас старухе? Та отомстила бы за обеих.

– Видимо у нее был другой план. Ты не представляешь, как изобретательны гадюки в гневе.

– Хочешь сказать, – Вильям нервно хихикнул, не представляя себе коварство человека, которого знал с детства, – моя кроткая застенчивая жена жестоко прикончила грязную суку и подставила меня?

– Пока этот вариант кажется наиболее разумным.

– Нет! Я убежден: Анезка так не поступила бы. Фея она или нет, но на преступление не способна. Не трать время. Глупышка не при чем.

Что ж, его заступничество заслуживало уважения. Как бы парень не относился к бывшей, он продолжал верить, что светлое начало в ней осталось. Я замахала головой, и сжала губы в тонкую линию.

– Ты сказала: твари – единый организм, – не сдавался собеседник, почти уговаривая. Вопрос: меня ли? – Она могла проболтаться в голове, выдать не специально. Кто-то подслушал и решил воспользоваться ситуацией.

– Полукровки в улье – второй сорт, отброс, – мягко возразила я, впервые стараясь не задеть чьи-то чувства. Равновесие во мне металось из стороны в сторону. Нужно было срочно сосредоточиться. Нельзя терять самообладание, когда рядом привлекательный темный. – Феи принимают их, но не жалуют. Обычно бедняжек считают за слуг, не обращают внимания, а мысли и переживания игнорируют, как тихий шум: силенок маловато, чтоб звучать громко в общей массе. Так что, скорее всего, Анезка затеряться в тени остальных.

– Не верю. Ирика – лидер клана. Наверняка имелись враги посолидней. Они ее и отправили на тот свет.

– Ты прав, будучи маткой Европейского улья, она обрела много ненавистников. Однако старуха слыла наиболее злобной и опасной из всех королев. Никто не посягнул бы на ее жизнь. Позволь кое-что объяснить. В строгой иерархии фей добиться статуса Первосущной, так официально называют глав кланов, практически невозможно. Власть передается по наследству. Если есть дочь, то – ей, если нет, то госпожа лично выбирает преемницу, годами обучая и снабжая накопленными знаниями. Когда матка решает отойти от дел или предчувствует скорую кончину, то совершает ритуал, отдавая часть силы наследнице. Так было когда-то. Сейчас монархия для своры паскудниц – пустой звук. Кровожадные, подлые мрази бесконечно делят трон. Лидеры сменяются так часто, что мы перестали запоминать. Даже самые хитрые и коварные, получая в руки полномочия, удерживают их не более пяти лет. Но только не Ирика. Стерва занимала должность со времен окончания второй мировой войны. До этого она являлась членом Верховной Палаты Темных от фей. А это ни много ни мало, высшая форма правления у нечисти. Карга всегда находилась у власти и крепко держала ее в корявых когтях. Вряд ли нашелся бы идиот, осмелившийся свергнуть глыбу таким образом.

– Прости, я не ослышался? «Со времен второй мировой войны»? – брови молодого человека недоверчиво поползли вверх. – Она что, участвовала в битве с фашистами?

– И не только она, – насмешливо намекнула я, заставляя парня изумленно пялиться. – Правда, союзники у нас были разные.

– Не может быть! Тогда вам обеим перевалило бы за сотню!

– Если память не изменяет, старухе – сто пятьдесят. И пусть тебя утешит факт, что она на полтинник меня старше, – как истинная леди, немного приуменьшила я свой возраст.

– Но как?!

– В том-то и дело – никак. Твари живут немногим дольше людей. В целом, их года редко превышают отметку в девяносто. И конечно, увядая, они не выглядят как Ирика. Мы долго пытались раскусить, в чем ее секрет. Теперь все ясно. Гадюка отыскивала чистых сердцем мужчин и приносила в жертву жуткому покровителю фей, богу корней и растений, Лиеккио. Тот взамен дарил красоту и замедлял процесс дряхления, проращивая в телах убиенных особые цветки молодильной яблони. Хорошо, что она сдохла, – злобно добавила я, жалея, что нечем залить радость.

– Почему вы не убили мерзавку раньше? – возмутился Вильям, в отличие от меня, продолжая поглощать алкоголь, чем сильно будоражил. Мог бы, и войти в положение. – Еще тогда, после второй мировой. Она была приспешницей нацистов и заслужила казнь!

– Я лишь Искушаемая, мне мало что известно, – ощетинилась я, не собираясь сносить нападки смертного. – Карга умудрилась заключить соглашение с Советом Шести Инквизиторов и стала неприкасаемой, – при одном упоминании о великом суде я перешла на уважительный тон и лихорадочно заерзала на стуле.

– Что за совет? Если, разумеется, мне дозволено знать.

– Ты, итак, слышал достаточно, чтобы умереть, – вскользь заметила я, пускаясь в скучные разъяснения: – Совет или Суд Шести Инквизиторов, сокращенно СШИ – высшая духовная сила, следящая за справедливостью происходящего на земле. Пока они не изъявили свою волю, все формы нечисти, безоговорочно подчиняются их ставленникам: Верховной Палате Темных, куда входит по одному избраннику от каждой расы на несколько лет. Они представляют интересы своего народа и поддерживают пусть и хлипкий, но мир.

– Не думал, что на сумеречной стороне бытует своя религия.

– Ты не понял, мы верим в одно божественное начало. СШИ властны не только над нами, но и над людьми. Разница в том, что, доподлинно зная о ее существовании, мы осознанно совершаем ошибки и никогда не заслужим место в раю. Вы же только догадываетесь о ее присутствии и, продолжая грешить, все еще способны отмолить прощение…

– Ты сейчас говоришь о…? – иронично перебил меня парень, тыча указательным пальцем в потолок.

Его скептицизм порядком надоел. Я устала, отказалась от любимого напитка, так еще должна была терпеть глупые насмешки узколобого болвана.

– Если ты не примешь слова, как данность, далеко мы не уйдем, – я опустила ладонь на его запущенную щетину, прикрыла ресницы и сухо приказала: – Закрой глаза.

Появляться перед смертными в истинном облике категорически запрещалось. Он мог шокировать, напугать, спутать, а слабых разумом свести с ума. Но самое страшное, он сбивал с толку: бояться или радоваться, молиться или проклинать, просить или отказывать? Людям было не разобрать, кто перед ними предстал: ангел с небес или демон из преисподней. Максимум, что дозволялось: временно открыть человеку сознание.

Этим я и занялась: показала Вильяму воспоминание времен второй мировой войны. Особенно сложные, первые года геноцида. Парень не просто наблюдал, он был там, в моем теле, и ощущал то же, что и я когда-то.

Небольшой отряд из двенадцати Пограничников, пробирался ночью в тыл врага. Мы скрытно пытались помочь союзным войскам отстоять стратегически важный объект в сложной битве. Главы Стран оси изначально имели поддержку Линди и ее сподвижников, а значит, шансы на победу равнялись нулю. Так что задача стояла одна: избавиться от сверхъестественных существ, предоставив людям вести честный бой. Точные координаты должны были без проволочек привести к цели, но как бы скрытно и аккуратно мы не действовали, никто не ожидал встретить на пути ловушки. Еще бы, дикая природа – территория фей. Стоило сразу догадаться, с чем столкнемся. Одного из Искушаемых задушили ветки плотно растущих кустов, через которые пришлось продираться. Двоих заклевали натравленные птицы. Троих сожрали заговоренные корни, а еще одного отравило поле безобидных с виду цветов. В итоге на место добрались только пятеро. К тому моменту, наше появление не было для противника неожиданностью. Полсотни корявых, уродливых созданий порхали над макушками деревьев и терпеливо ждали. Ничего не оставалось, как перевоплотиться, подняться вверх и отчаянно сражаться. Братья и сестра стали собой, но в кровавом месиве, что завертелось, различимы были лишь их полуобнаженные торсы, белые крылья и небольшие красные отростки на лбу. Кислотный сок из порезов чудовищ обжигал руки и ноги, когти царапали плоть, а ветки без устали истязали тело. Концовка оказалась печальной. Я выжила одна, но наверняка погибла бы, если бы властный голос в голове не велел отступать…

– Что за хрень? – прохрипел Вильям, стоило картинкам закончиться. Он отстранился от меня, как от чумы и, тяжело дыша, старался осознать, в какой из реальностей пребывал.

– Отрывок из моей памяти.

– Нет-нет! Я находился там, чувствовал раны, был тобой, но не человеком. И голос, он такой… – парень не смог подобрать эпитет, все еще недоуменно на меня пялясь. – У тебя есть крылья!

– И рога, – с сожалением напомнила я, нервозно заедая горечь собственной губой. – Если ты и дальше станешь насмехаться, то продолжать незачем. Аргументы закончились.

– Извини, я всегда был скептиком, но чудесный голос переубедил.

– Как? – на сей раз настала моя очередь изумляться. – Он сказал: «Беги»!

– Глупости! Он произнес: «Верь». Меня окутало тепло и нега, как в детстве, когда обнимал отец. На секунду померещилось, что это он и был.  Теперь так стыдно за сомнения и предрассудки, что ослушаться кажется кощунством.

– Не может быть.

– Считаешь, я лгу?

– Нет! Просто удивительно. Совет снизошел до человека?! – огорченно буркнула я. Разочарование так и распирало изнутри.

– Это хорошо или плохо? – неправильно расценив посыл, насторожился молодой человек.

– Я бы сказала: неправдоподобно.

– Почему?

– В Совет Шести Инквизиторов входит равное количество поверенных с каждой из сторон: три демона и три ангела. Но никто из них, практически никогда, не вмешивается в ход земных событий. И уж тем более не говорит с людьми. На это есть верные рыцари, создания одновременно дня и ночи – Пограничники. Мы поддерживаем вечный нейтралитет и вершим справедливый суд от их имени. Но знаешь, что примечательно? – вдруг осенено обнаружила я. – Последний раз СШИ объявлялись, когда вопрос касался Ирики. С тех пор ничего экстраординарного, требующего божественного вмешательства, не происходило.

– Получается дело в старухе? Так может Анезка ни при чем? Стали бы высшие силы обращать внимание на убийство, если бы виновата была мелкая сошка?

– Не обольщайся. С твоей бывшей женой все равно придется пообщаться. Слишком многое указывает на ее участие. В идеале, неплохо разыскать и Мелинду. У меня к ней ряд вопросов.

– И связаны они не только со мной, – догадливый чертяка обворожительно улыбнулся, и сердце забилось быстрей. – Ты не найдешь ее. Я пытался. Нет ни малейшего следа.

Пришлось дважды мысленно встряхнуть головой, чтобы сбросить дьявольское очарование.

– А ты проницательный, – хмыкнула я.

– Хочешь спросить у нее насчет цифр с листа? – продолжая сверлить меня глазами, парень приложился к бокалу и соблазнительно облизал губы. Алкоголь начинал сказываться, и его животное обаяние непроизвольно выбиралось наружу. – Я считал, что брежу, но после показанного воспоминания… Это дата, верно? 25.08.1944 – день, когда Финляндия заявила о разрыве отношений с Германией и обратилась к СССР с просьбой о возобновлении переговоров о перемирии.

– Еще и начитанный. Мне нравится, – удовлетворенно отметила я, брезгливо заглатывая очередную порцию гребаного кофе.

– Я не за смазливое личико получил профессорскую степень.

– В сверхъявственном мире этот день имеет иное значение. Он ознаменовался капитуляцией Ирики. Дети лесов до последнего оставались сторонниками немецких захватчиков. Вместе с остатками своего народа стерва сбежала в Норвегию. Там, с огромными потерями, мы ее и поймали. Ради сохранения рода мерзавку вынудили капитулировать и заключить договор о бессрочном послушании фей. Взамен старуха потребовала послабления для всего темного сообщества и персональную неприкосновенность. Так она предала главную союзницу и зачинщицу господствующего беспредела. Это был серьезный шаг. Поверь ее предводительница – наиопаснейшее существо на свете: могущественное, безжалостное. Ее невозможно убить, – перед глазами возник не стираемый из памяти жестокий, ехидно скалящийся, лик Линди. Я вздрогнула и несколько секунд жадно глотала воздух. – Не знаю, чем и как Ирика выбила помилование, но она согласилась сделать нечто очень важное, раз Совет Шести Инквизиторов пошел на сделку.

– И что не так, раз это общедоступный факт?

– В открытых источниках указаны лишь те, кто официально участвовал в подписании соглашения. Моего имени там нет. О том, что двадцать пятого августа сорок четвертого года я находилась на архипелаге Шпицбергена известно только тем, кто присутствовал при захвате карги лично. И, раз твоя подружка написала эту дату, то, мы либо знакомы, что сомнительно, ибо ей должно быть лет сто. Либо тот, кто меня знал, передал ей такую информацию. Мелинда хотела, чтобы я это поняла. Вероятно, думала, так я гарантированно соглашусь помочь. Так кто же она такая?

***

Причин отказываться, действительно не нашлось. Скорее их было достаточно, чтобы взяться за дело немедленно.

Во-первых, личное знакомство с Ирикой и взаимная многолетняя неприязнь. В памяти вспыхнули переживания минувших дней, а перед глазами нарисовалась довольная, надменная физиономия феи, гордо стоящей по правую руку от заклятого врага, некогда Искушаемой, Линди. Однажды нарушив баланс, предательница привела мир к самой разрушительной войне в истории. И пусть последняя гнила теперь на проклятом острове Дамнат, первая, вовремя сложив оружие, полностью избежала заслуженного наказания. После преступлений против человечества, Совет Шести Инквизиторов позволил гадине не только возглавить один из пяти кланов лесных созданий, но и пошел на уступку, сделав архипелаг Шпицбергена нейтральной зоной. Ныне это было единственное место, где сверхъестественные силы чудесным образом испарялись, стоило нечистому ступить на остров. Этот дар СШИ благодушно преподнесли всем темным ублюдкам, поддерживающим фашизм. Там они могли не бояться преследования со стороны прочих существ или хотя бы бороться на равных. Но конечно осквернять священный подарок никто не смел.

Факт, что Ирика гуляла на свободе, не отпускал с момента прощения. Я пристально следила за маткой годами, за что и заслужила ненависть всех членов Европейского улья. Я ощущала откровенно-возмущенные взгляды каждый раз, как прибывала на их землю. Тем сильней смущала внезапная гибель могущественного соперника. Стерва так долго облапошивала Искушаемых, что поверить в убийство по неосторожности или из ревности казалось нелепостью. Сомнений не оставалось: смерть старухи не случайна. Ее прикончили намеренно и по заранее спланированному плану.

Вторым аргументом послужил намек с датами. Он привязывал к нам с Ирикой, пока неизвестную, а потому интригующую и вызывающую наибольший интерес, персону. Мелинда прекрасно знала, с кем связалась, а вот я на ее счет предположений не имела. Присутствовать на острове во время разгрома фей девчонка не могла, разве что являлась Пограничником, что категорически исключалось. Наш немногочисленный орден подразумевал общение с каждым его членом. Если бы кто-то решил пуститься с «черным принцем» «во все тяжкие», меня бы давно оповестили. Значит, она приходилась кому-то потомком, что круг подозреваемых не сужало. На поле боя в ту битву находилось много разных существ и со всеми, так или иначе, мы пересекались. Мелинда могла оказаться кем угодно, но факт ее принадлежности к иному миру говорил об одном: отношение к казни старухи она имела едва ли. Только идиот, понимая, кто я, позовет на помощь, будучи виноватым. Это верная гибель, а она умирать не собиралась, но и старалась не ради парня. Все просто. Девчонка по-прежнему хотела раздобыть информацию. Но как?

Последним оставался не столько повод ввязаться в очередную интригу, сколько навязчивое предчувствие. Уверенность, что наниматель больше, чем человек и, сам того не понимая, когда-то станет опасным, не покидала с первой минуты нашей встречи. Безумное притяжение небесно-голубых глаз заставляло забыть обо всем на свете. Оно принуждало погрузиться во тьму, преступить черту, нарушить баланс и выбрать сторону. Обещало то, о чем и мечтать страшно. Вероятно, нечто схожее когда-то испытывала Линди, а потому, пугающая способность смертного влиять на Искушаемых, не давала покоя. Я была обязана выяснить причину дьявольского обаяния. Но для начала предстояло разобраться в запутанном преступлении.

***

Потратив некоторое время на поиски Мелинды, я пришла к выводу, что Вильям прав. Тщательно скрыв пребывание в поселке, его подружка бесследно исчезла: ни упоминания, ни записи, ни единого запаха, воспоминания или энергетического хвоста. Таинственной незнакомки как не бывало. Разочарованно переключившись на следующую свидетельницу, я с легкостью нащупала ведущую к ней нить.

Как и предполагалось, Анезка укрылась в доме Ирики, да так надежно, что встретиться оказалось непросто. Я диву давалась, с чего феям так бережно опекать полукровку, замешанную в смерти их Первосущной. Но все вернулось на места, лишь адвокату стало известно, что девчонка – основной свидетель обвинения. Услышав неприятную весть, наш подопечный помрачнел. Он не подозревал, какой информацией, способной отправить его за решетку, располагала бывшая жена. Но даже откровенное предательство Анезки не убедило парня в ее причастности к преступлению. Может он был и прав: добрая, сердечная девушка сама попала в хитрую ловушку сестер. Но пока она являлась единственной доступной зацепкой, я не собиралась упускать шанс поговорить.

Естественно меня ждали. Слух о приезде безумной «Падальщицы», как феи «ласково» окрестили мне подобных, разлетелся среди нечестивцев в тот же вечер. А о беседе с предполагаемым убийцей им было известно больше, чем мне. Любопытных ушей и любителей приукрасить – в пабе всегда хватало. И все же мое появление на пороге резиденции, вызвало среди ее жителей массовую истерию. Услышав, что я требую аудиенции у будущей Первосущной, чтобы получить дозволение допросить одну из подданных, паники в глазах мерзавок заметно прибавилось. Я же, в свою очередь, с удивлением обнаружила, что наследницы не было и нет. Собираясь жить вечно, самоуверенная старуха никого после себя не оставила. А значит, война за трон была в разгаре. И тут такая неудача. Мало того, что гнусный преступник раскопал и натравил на них Искушаемую, так еще и пожаловала та, что всегда дико ненавидела почившую главу клана.

Испытывая терпение, гадины продержали меня подле ворот около часа. Они до последнего надеялись, что я испугаюсь численного превосходства или устану стоять, психану и уйду. Но упорства мне не занимать. Облокотившись для устрашения на боевую косу, я застыла, будто каменное изваяние. Всем превосходно известно: ни одна душа в темном мире не имеет права отказать Пограничнику. Таков закон и нарушение карается незамедлительной казнью. Выбора у фей не было. Сдавшись первыми, они распахнули ставни.

Я шагнула на территорию замка и обомлела. С таким количеством и качеством охранных заклятий мне не приходилось сталкиваться со времен второй мировой войны. Казалось, твари готовились к вторжению целой армии, и появление одного бойца должно было, как минимум, их оскорбить. Дети Лиеккио так переусердствовали, что я не смогла переступить порог дома. Само собой, разрешения войти мне не дали. Понятно, мы далеко не долгожданные гости в обители нечисти, тем более в угодьях уважаемой и великой матки их мира, но с Искушаемыми так не поступают. Нас боятся и по возможности избегают патовых ситуаций. И раз мерзкие создания пошли на безрассудный шаг, значит, им было что скрывать и чего бояться.

Как я и ожидала, Анезка оказалась полукровкой. Мать-фея вырастила застенчивую, смышленую девочку, робкую, и тем не похожую на сородичей. Несчастная, побледневшая до состояния молока, она стояла передо мной, как наказанная, опустив подбородок и лихорадочно щелкая пальцами. Бедолага знала, кто пожаловал, и безумно боялась. Уверена, сестры приложили уйму усилий, чтобы научить ее надменности и самоконтролю, но, воспитанная в иной обстановке, она так и не смогла обуздать, заложенную природой, эмоциональность.

Поскольку внутрь меня впустить отказались, девушка нерешительно замялась и, испуганно выпучив серые крупные глаза, любезно предложила пройти к чудному зимнему саду, расположенному за углом готического здания. Там можно было присесть и, не окоченев на ледяном воздухе, спокойно пообщаться. Температура на улице не поднималась выше минус пяти, но жуткий, пронизывающий до костей ветер и бесконечная метель, создавали ощущение, что морозило на все минус двадцать. Отказываться было глупо.

– Зачем вы пришли? – не успела я стряхнуть снег с шапки, жалобно пропищала Анезка. – Вильям хочет свалить вину на меня? Я, итак, в улье на птичьих правах, так он еще и пытается превратить жизнь в ад. Меня с позором выгонят и будут преследовать до конца дней! Он так мстит, да? – хныкала несчастная, роняя на воздушное платьице увесистые слезы. Ее сердцевидное личико сделалось капризным и отталкивающе-приторным. – Это они убили Первосущную. Скоро вы и сами поймете.

Удивленная стремительностью оправданий, я с интересом уставилась на девчонку. Да, она была трусихой, но не выгораживала себя, а искренне верила в то, что говорила. И все же, что-то ей не давало покоя.

– Тебя терзает не предательство близкого человека, а что придется свидетельствовать против него. Ты до сих пор любишь мужа, – быстро нащупав слабое место, выдала я. – Не жалко парня? В лучшем случае ему грозит пожизненный срок, в худшем – смерть от рук твоего клана.

– Я лишь должна рассказать правду! – гордо задрав нос, отчеканила девушка, с трудом находя силы противостоять.

– Уверена, что ее знаешь? – насмешливо приподняв уголки рта, я ехидно оскалилась.

Пока собеседница потела и пыхтела, силясь подобрать правильные слова, я попробовала ее счесть. Сумбурный клубок тысячи темных душ накрыл холодными волнами. Слияние членов общины действовало безотказно: разобраться в причудливом смешении, и выделить нужную информацию – было невозможно. Я терпеливо вздохнула. Пусть феи и способны обмануть тонкое чутье Искушаемых, маленькая лазейка все же имелась. Мы всегда славились эмпатией, а передо мной как раз стоял отменный образец чрезмерной впечатлительности. Все переживания Анезки были, как на ладони. Но и тут ждала неудача. Девчонка так усердно старалась не налажать, что нервничала троекратно. Она заставила себя испытывать настолько взрывную палитру эмоций, что спутала окончательно. В ней сошлось все и сразу: боль, страх, обида, страсть, жажда мести, сожаление и маячившая вдалеке попытка прощения. Весь спектр ее чувств обрушился на мою бедную голову мощным цунами, грозя похоронить под чудовищным грузом противоречий. Оставалось положиться на чутье и вести «классическую» беседу.

– Если нечего скрывать, и ты не замешана в убийстве хозяйки, покинь клан. Обнажи душу. Я увижу чистоту помыслов и оставлю в покое.

– Не могу!

– От чего же? Ты большую часть времени провела вне замка. Тебя все устраивало. Мужа вернуть не получится, но прежнюю жизнь можно. Я не стану преследовать без причины.

– Здесь моя настоящая семья. Они дали кров и защиту. Научили использовать данные природой силы. Я не могу предать их доверие и отвернуться.

– Пустые отговорки, – заявила я и, плюхнувшись на ближайшую лавку, с наслаждением вынула ноги из сапог. Две пары теплых носок так сковали пальцы, что я мечтала освободиться последние минут сорок.

– Нет! Я прожила в улье достаточно, чтобы, выйдя из него, выдать информацию, которая покажется Падальщикам непозволительной. Это породит кучу смертей.

Я раздраженно хмыкнула. С виду кроткая, а когда не надо, берет и возражает.

– Дитя, война давно закончилась. Никто более не убивает без веской причины. Не будь ты юна и наивна, – я посмотрела ей точно в глаза, засомневавшись, что девушка действительно столь чиста и невинна, как хочет казаться, но от едкого комментария воздержалась, – то меньше слушала бы байки злобных подружек, привыкших порочить все вокруг. Меня волнует несколько вопросов. На этом точка. Но, даже сболтни ты лишнего, я не стала бы наказывать членов общины за коварство погибшей главы, – с непоколебимым видом Анезка расправила плечи и молча уставилась в пустоту. – Как пожелаешь, тогда пойдем обычным путем. Для начала, с чего ты взяла, что Вильям мстит? – осторожно поинтересовалась я, внимательно следя за малейшими изменениями в ее реакции. – Напротив, он считает, ты слишком добра и не можешь впутаться в дурное.

– Вы его не знаете. Да чего там, я и сама не знала, пока не очутилась здесь. Он лжец! Говорит сладко, да гладко, только бы казаться хорошим, вызвать доверие. Фактически же, предпримет что угодно, лишь бы выйти чистеньким и прикрыть любовницу. На крайний случай, хитрец возьмет вину на себя, но не выдаст проклятую стерву!

– Ты так уверенно заявляешь об их виновности. Есть доказательства?

– Нет, но я могу рассказать, что мне известно.

– Для этого я и пришла. Приступай.

– Надеюсь вам некуда торопиться, и вы дослушаете до конца, – Анезка опустилась напротив и лихорадочно заерзала. – Когда мама меня родила, то скрыла внешнее отличие с помощью зелий. Так что до встречи с Вильямом, я не догадывалась о своей нечеловеческой натуре. В восемнадцать, поняв, что влюбилась, я вдруг обнаружила, как молниеносно меняюсь. Горячая кровь фей взяла верх. Тогда мне впервые открылась правда. Наружу вырвались спящие годами пороки и маме стало сложно меня контролировать. Я – полукровка, но все же сил имела достаточно, чтобы подпортить годами отлаженную жизнь. Ей пришлось обучить меня основным навыкам и отпустить. Я не могла думать ни о ком, кроме избранника.

Затем объявилась Мелинда. Муж полагал, я не замечаю, что происходит. Он не знал, как сильно развиты во мне инстинкты. Я же уловила запах чужих духов еще в первый вечер. Меня хватило на неделю, а затем я не выдержала и обвинила его в неверности. Из терпеливого и снисходительного мужчины, Вильям мигом превратился в монстра. С тех пор он, не переставая, издевался надо мной. Не бил, но изводил словами. Надеялся, так я уйду сама. Мне же, по глупости, казалось, что это мимолетное увлечение: девица бросит его, и, раскаявшись, неверный супруг вернется. Но стерва от добычи не отказалась. Они уехали из города, окончательно поставив точку и сломив меня.

Я блуждала во тьме год. Плакала, звала, скучала. Было больно, страшно и, в итоге, возникла мысль: произошедшее – чудовищная ошибка. Муж по-прежнему нуждается во мне и, где бы ни находился, ждет помощи. Я упорно пыталась обнаружить их след, но все тщетно. Пока, однажды, мама не нащупала еле приметный отпечаток здесь, в Финляндии. Я, не задумываясь, собрала вещи и прилетела. Не застав гадюку в квартире, в расстроенных чувствах, я закатила скандал. Мне до сих пор стыдно. Вильям прогнал меня. Заявил, что больше не любит и выставил за дверь.

В истерике я позвонила маме и сообщила, что не готова забыть любимого и вернуться домой. Она была разочарована, но решение приняла. Сказала, тогда мне следует подтянуть мастерство фей, и никто не натаскает лучше, чем ее бывший клан. Я отправилась к Ирике. Та приняла меня, словно блудную дочь и позволила жить с прислугой, в бараках рядом с замком. С головой окунувшись в обучение, о муже я временно забыла.

Прошло пять месяцев. На душе полегчало, но, как выяснилось, ненадолго. Однажды Первосущная оказала честь и позволила мне участвовать в высшем ритуале. Какого же было изумление, когда в разгар церемонии в зал ворвался мой полуголый супруг. Он оказался фаворитом королевы и, ради общей безопасности, та опоила его зельем. Бедняга слабо соображал, но меня, без сомненья, вычислил. Пришлось вырубить его «поцелуем забвения», чтоб не сдал обоих. Я поняла: он связался с Первосущной не из праздности, а с конкретной целью. Вильям ни за что не бросил бы Мелинду. Выходит, у гадины был план, в который она втянула моего бывшего мужа. Естественно матке я ни словом не обмолвилась, переживая, что все обернется плачевно, но, проведя несколько часов в раздумье, твердо решила раскусить замысел любовников.

Получив от сестер достаточно навыков для проведения древних ритуалов, в тот же вечер я обратилась к лесным богам. Они откликнулись на призыв и дали подсказку, хотели, чтобы я разобралась. В первую очередь следовало раскрыть, чем парочка занималась до того, как попала сюда. Мне указали на тонкий след, ведущий на другой континент, и уже следующим днем я отправилась на поиски. Где я только не колесила, точно повторяя их путь. Мерзавцы скитались по миру, будто искали смысл бытия. Они творили ужасные вещи! Либо я не знала Вильяма, либо, связавшись с подлой шлюхой, он сильно изменился. Очевидно одно: тварь давно мечтала раскопать нечто личное и очень важное. Ирика была очередной в ее списке. Осознав трагичность ситуации, я примчалась обратно, но, по наивности, вместо того, чтобы отправиться прямиком к королеве, поехала к мужу.

***

Прежде чем постучать, Анезка пятнадцать минут стояла в подъезде, истекая холодным потом и набираясь смелости. Но даже после затянувшихся душевных терзаний у нее вышло так неуверенно, словно скребся маленький мышонок. Послышались едва уловимые, осторожные шаги, спутать которые было невозможно. Вильям. Сердце в груди бешено заколотилось, отбивая такт молота об наковальню. Дверь распахнулась, и взгляд гостьи непроизвольно скользнул по роскошному полуголому телу: расстегнутая рубашка оливкового цвета обнажила упругие кубики пресса, а облегающие боксеры приличное достоинство. Если он кого-то и ждал, то точно не ее. Приветливая улыбка медленно сползла с губ, и, из восхитительного самца, хозяин дома мигом превратился в разъяренного мужлана.

– Мне казалось, мы все выяснили. Зачем приперлась? – не успел он опомниться, как девушка бесцеремонно вломилась в помещение и с безуминкой в глазах забегала по квартире. – Кого-то потеряла?

– Мелинду!

По лицу молодого человека пробежала тень, в которую поочередно вмешались: сомнение, замешательство и напоследок – боль и обида. Но также быстро, как появились, эмоции исчезли, и, сквозь зубы, он прошипел:

– Ее здесь нет. Не утруждайся!

– Хочу убедиться! – резко бросила Анезка, не поворачивая головы. – Твоя сучка – исчадие ада! От нее можно ждать, чего угодно. Как ты посмел?! – верещала она, не обращая внимания на возмущенные возражения и продолжая носиться от штор к шкафу и обратно. – Я боготворила тебя, а ты… Что она предложила? Деньги, власть? Или гадина умеет нечто особенное? Уверена, ты ее не любишь, причина в другом. Убью дрянь!

– Ты никого не тронешь, – надменно заявил Вильям, облокотившись на кухонный дверной косяк, где сейчас вела поисковую операцию незваная гостья. Уверенности в голосе было столько, что она еще больше раздражала и без того раздосадованную девицу.

– Неужели?! Ты унизил меня, хладнокровно предал и прогнал. Стерва – твоя главная ценность. Расправлюсь с ней и сделаю тебе больно!

– Кишка тонка, – самодовольно усмехнулся молодой человек.

– У меня – да, но не у Ирики.

– Ты не посмеешь, – не теряя самообладания, парень расправил сложенные на груди руки. Как бы он ни храбрился, чувство дискомфорта заставило его нахмуриться и запахнуть рубашку.

– Еще как «посмею», – ехидно передразнила Анезка. Воцарилась тишина, и она вдруг ощутила, что муженек прекрасно понимает, кто перед ним стоит. Девушка замерла, как вкопанная. – Ты в курсе о нас, так? И не Первосущная тебе рассказала, – суровое лицо собеседника подтвердило догадку. – Как давно? – он неопределенно пожал плечами. – Значит еще с момента расставания. Она тебе донесла? Вот почему ты возненавидел меня и стал призирать. Неужели тебя заставил сбежать страх? Ты же ничего не боишься.

– «Страх»? – по комнате раскатился презрительный смех. – Ты бредишь, детка. Это вам, уродливым отродьям, надо бояться. Я ушел, потому что сама мысль, что я делил ложе с мерзостью, была противна и выворачивала наизнанку. Впервые увидев ваш истинный облик, я чуть не блеванул.

– Ты что, не понимаешь, как ранят твои слова? Куда делся добрый, нежный, заботливый Вильям? Когда он успел превратиться в подлеца? Негодяйка затуманила твой разум, заставила поверить в то, чего нет.

– То есть, ты не выглядишь, как уродливое корявое нечто, с колючками, торчащими по телу и отвратительными перепончатыми крыльями за спиной? – усмехнулся парень, брезгливо искривляя рот.

– Ты прав, я тошнотворна, но люблю тебя искренне, а она использует. Ты нужен гадине для достижения своих целей. Она же, как и я, не из вашего рода!

– Пускай! Зато ей хватило смелости открыться, – молодой человек подошел к бывшей жене впритык и, грозно нависнув, с ненавистью прошипел: – И не тешь себя иллюзией, что наш брак разрушила Мелинда. В его крахе виновата ты одна! Истерики, ревность, глупость, – я бы еще стерпел, но вранье… Ты лгала столько лет, скрывалась под чужой личной и после рассчитывала, что я прощу и никуда не денусь? Как бы ни так. Доверься ты раньше, – ядовито добавил он, желая добить и растоптать ее чувства, – возможно, я и не посмотрел бы на другую.

– И как? Доволен финалом романа? Стоят ваши гнусные преступления отказа от тихой, достойной жизни?

– Не понимаю, о чем ты.

– Все ты «понимаешь». Я отследила ваш путь от Дании до Финляндии. Мне открылось много любопытного.

– И что же ты узнала? – отступив на три шага назад, парень вернулся в прежнее положение и скептически хмыкнул.

– Зря ухмыляешься. Меня направили лесные покровители, указали исходный пункт, – с фанатичным благоговением затараторила Анезка. – Начав с него, я исколесила пол планеты, пока не попала в небольшой камерунский город, близ фаунистического заповедника Джа. Вы много путешествовали, но конкретно в этом месте оставили настолько яркий отпечаток, что я сразу учуяла «кровавый след». Поначалу я сомневалась, что трагедия, случившаяся там – ваших рук дело. Сунуться в опасные и хорошо известные проклятому миру земли, хватило бы наглости разве что сумасшедшим. И не потому, что там осел африканский клан, а потому что среди прочих шести бытует мнение, будто он наиболее свирепый и беспощадный. Представительницы общины предпочитают большую часть жизни проводить в естественном обличие, блуждая с феями-мужчинами в экваториальных лесах. Мало кто из них выбирает цивилизацию. Среди смертных постоянно обитает лишь матка, сотня ближайших соратников, да охрана. Все как на подбор: остервенелые, жестокие и безжалостные. Коренное население считает их богами, что усугубляет ситуацию троекратно. Тронь хоть одну «азизу», как нас называют в тех краях, и люди сами забьют тебя до полусмерти. Но вы оказались безумнее, чем я предполагала, и действительно посещали камерунский улей. Я была обескуражена и напугана вашим выбором. Скажу честно, мне понадобилась вся смелость, чтобы отправиться на разведку к своим же сестрам.

– «Кровавый след», отлично, – парень раздраженно приподнял брови, всем видом показывая, что бредни бывшей жены бесили больше, чем ее присутствие. – Не стесняйся, продолжай нести чушь.

– Не смей выставлять меня дурой. Мои слова подтвердит ни один свидетель.

– И все они, разумеется, твои сородичи.

– От чего же. Пусть не твою пассию, но тебя легко вспомнили и местные, – девушка жеманно скривилась и язвительно изобразила несколько писклявых голосов: – «Такого красавца забыть сложно». «О, он такой милаха!». «А какая у него шикарная попка», – она мигом сменила тон на серьезный и с сожалением заключила: – Порой внешняя привлекательность играет против того, кто хочет держаться незамеченным. Отсюда вопрос: не смущает, что стерва всегда в тени? Подставляет тебя, а сама прячется. Что она натворила, если без конца скрывает личность?

– Я убежден: у Мелинды нет проблем с законом.

– В вашем мире – да, а как насчет нашего? Кому нечего опасаться, тот не таится от окружающих. Почему ты ее выгораживаешь? Скажи правду!

– Вот тебе «правда», – внутри Вильяма закипал адский котел, – но, только чтоб ты отстала. Мы заезжали в то гиблое поселение, гнили почти неделю. Но зачем и почему – оправдываться не обязан, ни перед тобой, ни перед кем-то другим.

– Не утруждайся.  Исходя из деталей, я сделала вывод сама. Вы искали информацию, и получить ее рассчитывали у грязнокровки по имени Адаез.

Полагая, что озвученное имя произведет фурор и отныне «балом будет править она», Анезка самоуверенно забралась на подоконник, закинула ногу на ногу и закурила. В то же мгновение Вильям возник рядом. Брезгливо выхватив сигарету, он потушил ее в раковине и молча уставился на собеседницу. Растерянная девушка едва сдержалась, чтоб с обиды не зареветь.

– Когда-то Камерун считался Германской колонией, – собравшись, произнесла она дрожащей хрипотцой. – Африканский клан быстро установил с иноземцами дружественный контакт, и стал вести взаимовыгодные отношения. Феи приторговывали травкой, убирали, кого надо, делились темными знаниями, а новые хозяева, в благодарность, оставляли без внимания их бесчинства. Так продолжалось до первой мировой. Когда немцы проиграли, и территория отошла Франции и Великобритании, сытая жизнь закончилась. Лесной народ оттеснили в глушь и начали преследовать. Пришлось прятаться и притворятся, а мы не любим скованность действий. Так что, стоило завязаться второй мировой, как африканский «улей» воспрял духом и с удовольствием присоединился к большинству сородичей, встав на сторону фашистов.

– К чему мне экскурс в историю грязных ведьм?

Ни один мускул не дрогнул на лице парня. Он будто и впрямь не понимал, о чем речь. Но, если когда-то, Анезка наивно заглядывала мужу в рот, то теперь провести ее было не так просто.

– Чтоб до тебя дошло, как сильно ты вляпался, – довольная собой, съязвила она. – Прабабка Адаез, занимала трон африканского клана на момент окончания войны. В знак покорности и сожаления она вступила в брак с французским наместником. Так матка хотела отвести гнев от племени и заручиться поддержкой людей. Однако, как я говорила, это самый беспощадный улей из семи. Внутри него всегда кипели страсти. Вскоре после заключения союза королеву убили. Ее место заняла другая. Бабке Адаез, для укрепления связи со смертными, позволили расти с отцом, но подвергли вечному изгнанию. История о том, что она являлась потомком Первосущной, забылась и передавалась только внутри семьи. К моменту рождения последней наследницы, там и крови фей почти не осталось. Это и странно. Зачем никчемная, давно отрезанная от сестер, грязнокровка понадобилась Мелинде? – планируя услышать ответ, девушка сделала паузу, но реакции не последовало. – Я не знаю причин, заставивших вас пойти на страшный грех, – заикаясь, просипела она, переходя в наступление, – но в последний день в Африке, вы убили бедолагу. К сожалению, она не дала вам желаемого, и поиски пришлось возобновить.

– Глупости! Соверши мы подобное, давно бы сидели за решеткой.

– Не прикидывайся, вас никто бы не тронул. Чтобы добраться до истины, мне пришлось раскопать могилу и исследовать полуразложившийся труп. Над Адаез люто издевались: порезали вены, вспороли живот и только в конце полоснули горло. Чтобы скрыть улики, в последние мгновения перед смертью ее заставили принять настоящий облик. Пусть он и не так отвратителен, как у породистых фей, но все же поставил бы полицию в тупик. Отец сам похоронил тело дочери, утаив настоящие причины гибели.

– О чем тогда спор? Нет трупа – нет преступления. Ты – эмоционально нестабильная личность и всегда придумывала небылицы. Никто тебе не поверит.

Вильям выглядел настолько спокойным, что продирала дрожь. Робко всматриваясь в холодные глаза бывшего мужа, девушка внезапно осознала, что человек, которого она любила, окончательно сгинул. Перед ней стоял незнакомец: хищный, бездушный, беспринципный. Так больно Анезке не было никогда. Сердце сжалось и, вместо того, чтобы все бросить и убежать, она жалобно простонала:

– А как же остальные жертвы? Они тоже – плод моего воображения? – молодой человек молча наблюдал, как бывшая жена медленно сгорает в отчаянье. Она закашлялась и сквозь слезы промямлила: – Я продолжила расследование и, ближе к сентябрю, ниточка привела в Венесуэлу. И снова улей. На сей раз – Южноамериканский, расположенный на окраине национального парка Канайма, откуда предприимчивые феи водят туристов в джунгли.

– Какая жалость, что наиболее живописные места достались жалким выродкам.

– Сунься туда люди, превратили бы девственную природу в безликую бетонную массу, – огрызнулась девушка, краснея от внезапно вырвавшейся дерзости. – Если бы не уровень преступности, я бы с удовольствием затеряла в той чудесной красоте, подальше от проблем и вас. Но даже в маленьком городке меня обокрали трижды, причем два раза мои же сородичи. Вряд ли бы я долго там продержалась. Бо́льшой разобщенности не встретишь ни в одном клане. Сестры разбрелись по всей стране: беспричинно ссорятся, уничтожают друг друга и враждуют. Создают мелкие альянсы и тем довольствуются. Не понимают, что сила в единстве.

– Подозреваю, и в этой обители беззакония, кого-то замучили непременно мы, – не скрывая иронии, предположил Вильям. – Надеюсь на сей раз доказательства причастности имеются?

– Ты прав, их нет, но зато есть две несчастные, убитые тем же кошмарным способом, что и Адаез: Матильда и ее мать Кастодия. Скажешь снова совпадение?

– С чего мне вообще оправдываться? Да, мы с ними сталкивались. Обе – вульгарные, развязные стервы: ушлая, порочная родительница и не менее циничная, испорченная дочь. Они возглавляли опасную группировку, славились продажей наркоты, рабов и крупными грабежами. Несложно догадаться, зачем обращаются к такого рода личностям.

– Только не вы, – гостья уверенно замотала головой. Нетерпеливо спрыгнув с подоконника, она заложила руки за спину и заговорила, словно детектив из бульварного романа: – Я несколько дней не могла уловить связь между криминальными авторитетами и грязнокровкой. Единственное, что их объединяло: члены банды нашли вместо хозяек, истерзанные трупы жутких тварей. Бедолаги были чистокровными феями, но их подчиненные – сплошь людьми. Головорезы до сих пор не уверенны, мертвы ли боссы. Опасаясь последствий, они испепелили трупы. Так что провести обследование и установить причину смерти, мне не удалось, но уверена: мать и дочь пытали так же, как Адаез.

– Заслуженный уход чудовищной семейки, – сухо заметил Вильям.

– Да что с тобой? Может они не люди, но и среди вас хватает ублюдков, – девушка едва сдержалась, чтоб не расцарапать негодяю рожу. Она будто общалась с собой: никакой отдачи, эмоций или реакции. Ничего. Но раз уж начала откровенничать, останавливаться было глупо. – Я наведалась в Южноамериканскую общину, – отступив на всякий случай на приличное расстояние, пробурчала она. – Обе женщины много лет в ней не состояли. Официальная версия: Кастодия жадная, эгоистичная сука, за что и поплатилась. На деле – все иначе. Одна из сестер проболталась, что причиной изгнания послужило сексуальное предпочтение старшей из жертв. Она никогда не спала с мужчинами и наотрез отказалась производить потомство. Выходило, Матильда – приемная дочь. Вот тут и стало прорисовываться сходство с происшествием в Африке. Пришлось постараться, чтоб его раскопать. Сплошь отмороженные венесуэльские феи не хотели иметь со мной ничего общего, осыпали проклятьями и бесцеремонно выставляли прочь. С трудом я отыскала пожилую забулдыгу, которая когда-то занималась грабежами и разбоем с Кастодией. В обмен на редкую травку, прорастающую исключительно в землях Финляндии, она поделилась занятной историей. Старуха лично застала день, когда поддельница покинула улей и внезапно получила дочь.

В те времена внутри клана бушевала ожесточенная борьба. Поделившись поровну, противники никак не могли договориться о мире. Кровь лесного народа текла рекой и тогда одна из предводительниц схитрила: разоблачила соперницу, сказав, что та – лесбиянка. Кастодию покинули почти все соратники. Вспылив, она пробралась ночью в покои победительницы и зверски зарубила ее топором. Но неожиданно в комнате обнаружился свидетель – крохотное дитя. Убийца стушевалась. Прикончить ребенка не поднялась рука. Раскаявшись, женщина решила, что воспитает девочку сама и не допустит, чтоб та, повзрослев, отомстила.

Совпадение же заключается в том, что родная мать Матильды претендовала на звание главы неслучайно. Она являлась прямым потомком Первосущной, некогда поддерживающей фашистов. И тут до меня дошло: а что, если твоя сучка пускает в расход не просто фей, а наследниц «маток», участвовавших во второй мировой?

– И зачем? – протяжно присвистнув, подыграл молодой человек.

– Я ждала, ты объяснишь, – прямолинейно заявила Анезка, перебирая варианты, что приходили на ум: – Кто-то из них расправился с ее предками, и, таким образом, чокнутая мстила обидчикам. Или она искала фамильную ценность, пропавшую в хранилищах фрицев. Еще как вариант: хотела разузнать о совместных экспериментах обеих рас. Этим грезят многие. Значение имеет одно: стерва преследовала собственные цели, а ты, помогая ей, возможно, не подозревал, что творишь. По крайней мере, я на это рассчитываю.

– Я не устану повторять, – угрожающе изрек Вильям, тем не менее, мрачнея с каждой минутой, – твои подозрения – пустой звук. Или предъяви доказательства, или убирайся.

– Нет! Пока не услышу правду. От нее зависит не только моя жизнь.

– Как еще объяснить? Мне не в чем признаваться!

– Посмотрим! Имена Кала и Текки тебе о чем-то говорят?

Вот оно! Впервые Вильям смутился и замолчал. Пару минуту он не говорил сам и не позволял раскрыть рта ей. Напряженно сжимая и разжимая челюсть, парень что-то обдумывал. Создавалось впечатление, что он вспомнил нечто важное, но никак не мог произнести вслух. Его холодный взгляд остановился на лбу бывшей жены, буравя одну точку, а зубы перестали скрежетать и непроизвольно разомкнулись. Пауза затянулась. Гостья уже готова была впасть в истерику, как хозяин очнулся и, мертвенно побледнев, протянул:

– Кааааала, – он повторил имя так медленно, будто пережевывал его, пробуя на вкус.

– Да, добрая девяностолетняя бабушка-шаманка, и ее милая, отзывчивая преемница, – растерянность собеседника придала Анезке уверенность. – Их смерть осталась для меня загадкой. Обе женщины были бедны и не имели прославленных корней. Жили на Камчатке, в Российском клане, расположенном в такой глубинке, что, если бы не ваш след, самостоятельно я бы никогда не нашла. Поселение настолько маленькое, что едва насчитывает пятьсот жителей. Об этом улье почти ничего не известно и, побывав там, я поняла почему. Матки шести сообществ принципиально скрывали данные о седьмом. Мало того, что он находится в прекраснейшем месте на планете, где нетронутая человеком природа позволяет сестрам и братьям вести свободный образ жизни, так о феях еще и знают все, обитающие бок о бок с ними, смертные. Никому не надо прятаться. Лесные создания и люди сосуществуют как единый народ, в мире и согласии. Очутиться там, окунуться в атмосферу доброжелательности, было чудом! От того Калу и Текки мне жаль больше остальных. Шаманки играли огромную роль в объединении поселения, являлись символами, сплачивающими оба вида. Их отцы – знахари коренного племени, а матери – феи. Я узнала об убийстве несчастных случайно. С их захоронения прошел год и, в момент моего приезда, корякский клан, привыкший чтить традиции, как раз готовился к древнему обряду поминания. Родные много говорили об умерших и в процессе беседы выяснилось, что их убили тем же способом, что и найденных мною жертв. Однако, как бы я ни старалась установить связь женщин с Первосущными, все было тщетно. Они оказались обычными полукровками.

– Закончила? – терпеливо дождавшись, когда назойливая девица замолкнет, уточнил Вильям. – Ты заявилась сюда, вылила на меня глупые фантазии и что дальше? Чего ты ждала? Что я распахну душу, признаюсь в прегрешениях и начну молить о прощении? Или удивлюсь, осознаю какая Мелинда стерва и брошусь в ноги спасительницы?

– Нет! Я пришла помочь, ибо подозреваю, кто станет следующей жертвой. Умоляю, брось Мелинду! Не ввязывайся в новое убийство. По сравнению с тем, на кого твоя стерва замахнулась сейчас, все погибшие – мелкие сошки. Открой правду, и мы вместе найдем выход!

– «Правду», сколько раз ты произнесла это слово? Все вы: хитрые, подлые лгуньи, – резко изменившись в лице и превратившись в отталкивающее чудовище, зашипел парень, – но сами непременно хотите слышать «правду». Так начините с себя и перестаньте лгать.

– Значит, ты не был доверчивой, влюбленной овечкой, – с трудом проглотив ком разочарования, Анезка гордо задрала подбородок и задала единственный, мучавший ее вопрос: – Почему? Она неспроста выбирала фей. Что ей от нас нужно?

– С чего ты решила, что я пособник подруги, а не наоборот? Уверена, что все обо мне знаешь? Может мне интересны тайны твоих сестер, или одна из вас погубила моего сородича? Или все проще. Я открыл в себе призвание: охотиться на подлых тварей, заполонивших наш мир, – затаив дыхание, девушка уставилась на бывшего мужа, соображая, зачем он вновь стремиться выгородить любовницу. Но тот, вконец озлобившись и, тем разбив последние надежды, люто взревел: – Адаез была маленькой избалованной сукой. Богатый папаша боготворил принцессу, а простые камерунцы ненавидели за надменность и рабское отношение. Она не принимала тот факт, что все равны. Кастодия загубила и ограбила сотни невинных душ, а ее приемная дочь заслужила печальную славу извращенки, истязательницы и поклонницы боли. Гнусная гадина убивала для удовольствия, и ради потехи держала людей в клетках. Шаманское отродие со своей подопечной отправили на «тот свет» кучу неверных мужей, завистников и соперников, словом тех, кто был не угоден их клиентам, – взгляд молодого человека затуманился и напуганной до чертиков гостье померещилось, что она видит в его глазах страх. Но секунду спустя, Вильям расправил плечи и, забыв о ее присутствии, еле уловимо пробормотал: – Но ты права, все они связаны с матками, и не обязательно родственно. Текки – случайная пешка, а вот шаманка кое-какой секрет хранила. Он достал ей по наследству, но не от матери, а от прежней хранительницы. Старуха не выдала его, потому что давно готовилась к смерти, но успела передать: не воспитаннице, а кому-то другому. Знаешь, что? – парень вдруг заговорил громко и уверенно. – Да, это мы прикончили твоих жалких сестер. А теперь убирайся, – надменно бросил он, поспешно выталкивая девушку в коридор и громко захлопывая дверь перед ее носом.

***

Рассказ девчонки загнал меня в тупик. Не то, чтобы я доверяла феям, но и нанимателя практически не знала. С другой стороны, Вильям всячески выгораживал своих дам, несмотря на то, что одна его бросила, а вторая пыталась обвинить в убийстве. Из-за дурацкого рыцарского поведения, парню хотелось помочь, но, как ни крути, ситуация складывалась туманная.

– Как бы сильно я не злилась на мужа, до сих пор гоню мысль, что он мог оказаться палачом. Признание было поспешным, надуманным, – Анезка слегка дотронулась до моего плеча, вырывая из плена мыслей. – Вы меня слушаете? – с досадой поинтересовалась она, переживая, что я не поверила ни единому слову. Махнув, я одобрительно улыбнулась и жестом попросила продолжать. – Я собиралась отправиться в улей и обо всем доложить Ирике, – взволнованно замямлила девушка, скорее оправдываясь, чем убеждая, – но едва покинула подъезд, как получила чем-то тяжелым по голове. Подозреваю, меня огрела Мелинда. Видимо она догадалась, что я пришла неспроста и, занервничав, решила не больше медлить: подставить доверчивого любовника и благополучно смыться. Кроме имени, о ней ничего не известно. Никто ее ни разу не видел. Заподозрить в преступлении тень – невозможно. Она изначально все продумала так, чтобы история закончилась арестом Вильяма. Очнулась я под утро, а когда добралась до замка, Первосущная была мертва. Смею предположить, стерва специально оставила меня в живых, чтобы я дала показания против экс-супруга. Жестокая ирония, не правда ли?

– Звучит правдоподобно, но есть нюанс. Показания значительно разняться. В повествовании Вильяма не было и упоминания о вашей последней встрече.

– Естественно, его слова против моих. Кто бы сомневался, что вы встанете на сторону негодяя. Он умеет задурить голову. Любая дурочка, однажды взглянув на мерзавца, превращается в послушную куклу!

– Я пропущу нелепое замечание мимо ушей, – снисходительно бросила я, списывая дерзость девчонки на расстройство. – Посуди сама. Дело не в умении манипулировать людьми. Твой бывший муж – умный малый. Разве стал бы он действовать против своих интересов и скрывать факты, которые однозначно всплывут? Это глупо и безрассудно. К тому же у парня имелось достаточно времени, чтобы к моему приезду придумать альтернативный сценарий вашей беседы, но не умолчать о ней совсем. Вывод напрашивается один: кто-то из вас нагло врет. Не знаю, зачем и почему, но я изобличу обманщика и, тогда, ему не поздоровится, – угрожающе прохрипела я, рассчитывая запугать девчонку.

– Не хочу казаться лживой сукой! Если иначе правоту не доказать, я готова отречься от клана и вновь стать одиночкой, – гордо заявила Анезка, дрожа от негодования всем телом. – Я сделаю это ради Ирики и фей, что загубила дрянь. И конечно, чтобы спасти душу любимого. Он должен сознаться в пособничестве и искренне раскаяться. Когда ты меня прочтешь и убедишься, что я честна, то надеюсь, найдешь шлюху и отправишь на «тот свет».

– Ты же понимаешь, что искупление Вильяма в представлении твоих сестер – смерть? Да и в моих – тоже. Я не позволю из удовольствия, мщения или попытки разгадать чьи-то тайны, убивать направо и налево. Как только вина будет доказана, он умрет.

– Но во всем виновата Мелинда! Она обманом заставила пойти его на грех! – всполошилась девушка, краснея и покрываясь холодным потом.

– Мне жаль, – и мне реально было жаль. Я прониклась к новому знакомому, но при необходимости готова была прикончить, не задумываясь. – Он взрослый мальчик и, судя по всему, принимал решения самостоятельно, без постороннего давления. Кем бы ни оказалась любовница, волшебного воздействия на парня она не применяла.

***

Чем дольше длилась беседа, тем сильней вокруг сгущалась негативная энергия. Феям не нравилось, что Анезка так охотно общалась. Любопытно, что их смущало? Сейчас я скорее являлась союзником, чем врагом. Разобраться с убийством в кратчайшие сроки было в общих интересах. Клану срочно требовалась Первосущная, пока не разразилась междоусобная война. С другой стороны, убийца матки для улья был очевиден, и диалог с Падальщицей казался ненужным и опасным. Напряжение нарастало. Еще чуть-чуть и, невзирая на то, кто я, они начнут атаковать, чтоб с боем вернуть сестру в лоно семьи.

Убедившись, что девчонка не передумала, я озвучила опасения вслух. Оставлять ее на попечение «участливых» подруг не хотелось. Того и гляди, в деле обнаружатся дополнительные подробности или пропадет сама свидетельница. Переполошившись, девушка согласилась уйти незамедлительно, и мы спешно покинули зимний сад. Благодаря Анезке, нам удалось избежать преследования и благополучно добраться до арендованного автомобиля. Однако я была уверена, что это не конец. Едва лесные создания поймут, что случилось, как тут же решат, что полукровка – предательница. Нас станут не просто искать, а устроят игру на выживание.

Свернув с дороги, мы бросили машину, и пересекли город на другой. Проехав несколько километров, спрятали транспорт и последнюю часть пути добирались на снегоходах. Пообещав защиту, я вела спутницу в надежное место – давно заброшенную сторожку лесника, правда, упустив факт, что принадлежала она не мне. В случае экстренных обстоятельств, там собирались укрыться Вильям с любовницей. Естественно, теперь он сам отсиживался в избушке, скрываясь от фей и прочих желающих перерезать ему горло.

Воссоединение получилось не из приятных. Ожидая только меня, молодой человек, заметив непредвиденный «хвост», остался спокоен. А вот обомлевшая женушка затряслась от возбуждения и гнева.

– Что он здесь делает? – моментально завелась она, стоило парню выйти навстречу. – Мы так не договаривались!

– Во-первых, мы никак «не договаривались», – парировала я, кое-как освобождая рот от балаклавы и увесистого шарфа. – Ты решила покинуть замок, а я обязалась на время тебя спрятать. Подробности не обсуждались. Во-вторых, это его дом.

– Но он – хладнокровный палач!

– Пару часов назад ты не была так уверена. К тому же, я не могу упускать из виду обоих подозреваемых.

– «Обоих»?! Значит, ты по-прежнему считаешь меня причастной? И это после того, что я рассказала?

– Вы оба поведали занятные истории, но пока я не верю ни в одну.

Лицо Анезки вытянулось, Вильям же и бровью не повел. Сложив руки на груди, он терпеливо ждал продолжения. Самоконтроль и деликатность. Такие качества в мужчинах мне нравились, но редко встречались вместе. Засмотревшись на парня дольше положенных пяти секунд, я решила: хорошо бы ретироваться в сторожку. Назревал скандал, а участвовать в семейных разборках мне не хотелось. Спешно направившись к двери, я уже слышала первые обвинения:

– Ты пытался убедить, что я – монстр, но сам – еще большее чудовище! – верещала девушка, от негодования брызжа слюной. – Может Ирика и остальные сестры умерли не от твоих рук, но добровольное пособничество приравнивает тебя к убийце.

– О чем речь? – нахмурено поинтересовался молодой человек у моей убегающей спины, отлично зная, что от жены толку не добьется. – Кого она имеет в виду под «остальными»?

– Анезка утверждает, что вы с Мелиндой, помимо Первосущной, прикончили еще пять фей, – пробурчала я, понимая, что все же придется остаться. И прежде, чем Вильям стал возражать, я настоятельно предложила: – Давайте зайдем внутрь и вместе во всем разберемся. На улице холод собачий. Я понимаю, вы так разгневаны, что пылаете изнутри, но я-то не могу об вас погреться.

Мы молча перебрались в крохотную избушку, где на тридцати квадратах чудом умещались: диван, компактный кухонный гарнитур, холодильник, шкаф и разнообразная утварь. В углу, создавая уют, потрескивала металлическая печка, на газовой плитке стоял только что заваренный в турке кофе, а на столе – горячий ужин на двоих. Для кого-то это – мелочь, мне же было лестно осознавать, что кто-то ждал. Спрятав улыбку за маской безразличия, я не смогла избежать растерянности. Замерев посреди комнаты, я забыла, с чего хотела начать, как вдруг хозяин пришел на помощь. Налив всем по чашечке ароматного напитка, он на полном серьезе спросил:

– Очная ставка?

– В версии Пограничников, – отшутилась я, мысленно благодаря парня, что вернул в нужное русло.

Кое-как убедив разбушевавшуюся полукровку временно примириться, я уселась напротив парочки и занялась любимым делом: выявлением лгуна. У каждого имелся мотив: девчонка могла прикончить Ирику из ревности, а красавчик по указке любовницы. Каждый мог умышленно придумать или опустить важный факт. И каждый мог попытаться обвинить другого, чтоб отвести подозрение от себя. Но вот незадача, как бы глубоко я не проникала в сознание обвиняемых, считывала одно: они искренне верили в сказанное, и готовы были доказать правоту любым способом.

Вильям откровенно недоумевал, теряясь в догадках, с чего вдруг ему приписывают несколько преступлений. Ни испуга, что тайна раскрыта, ни гнева или обиды, в нем не ощущалось. Лишь ледяное спокойствие и тьма, сквозь которую просачивался едва уловимый лучик теплоты и сердечности. Я будто видела себя, но не с врожденной борьбой между добром и злом, а скорее приобретенной, кем-то намеренно вложенной в светлую душу. Как если бы парень был девственно чист и благороден, но, однажды, в нем пробудили все черное и скверное, что заложено в человеке. Эта дрянь смертельным осколком засела в чутком сердце и, сковав липкой грязью, медленно высасывала все хорошее, что там обитало. Возможно, темный отпечаток оставила Мелинда, но кто она, чтоб легко отравить чужую душу, поглотить ее, переварить и выплюнуть. Способностью осквернять не просто человеческий сосуд, а его содержимое, обладали исключительные создания. Не все Первосущные имели столько сил, не то, что заурядные маги и ведьмы. Утихомирив встревоженный разум, я пришла к единственно верному заключению: Вильяма прокляли, но он не лгал.

Анезка. Сознание ее наконец освободилось от гула сестер. Но и здесь меня ждала неудача. Я обнаружила чистейший дух. Невероятная редкость для фей. Улей так и не смог перенастроить ее на лад ненависти и безнравственности. Девушка осталась добрым лесным творением, таким, как задумывалась, и как следовало бы стать всем ее сородичам. Несмотря на напускную агрессивность, она все еще готова была пойти ради любимого на любые жертвы. Не скрою, в тот миг во мне возобладала дьявольская половина. Не знаю, что нарушило равновесие: ревность, зависть или усталость, но я действительно отчаянно желала, чтоб блаженная девчонка солгала. Как бы ни так, она тоже говорила правду.

Самообладание быстро уступало место раздражительности. Сердито фыркнув, я покинула наш «дружный» кружок и направилась к холодильнику. Точно распознав, зачем я туда намылилась, Вильям встал следом, открыл один из немногочисленных шкафчиков и, достав бутылку отменного виски, протянул мне.

– Вы оба честны, – коротко констатировала я, поднимая ее над головой и делая огромный глоток за их здоровье.

– Как это? – изумилась Анезка. Нелепо хлопая ресницами, она смешно оттопырила нижнюю губу, образуя букву «о», только горизонтально.

– Как то, что вы оба верите в сказанное. Не более.

– Но, если никто не врет, как быть со встречей, которую я помню, а Вильям нет? Во время нее он признался в преступлениях!

– Детка, мы живем в ином мире. «Верить» и «происходить» в нашей реальности – разные вещи.

– Так кто убийца?

– Может ты, может он, а может кто-то третий, – уклончиво ответила я. Ситуация прояснилась, и источник всех бед четко прорисовался, но озвучивать имя пока было рано.

– Мы что, зашли в тупик?

– Нет, если сообразим где искать.

– Искать что?

– Кого.

Девчонка намеревалась вставить что-то еще, но я повелительно поднесла палец ко рту, заставив ее молчать. Абстрагировавшись от парочки, я удобно развалилась на диване с бутылкой в руках, и устремила взгляд в облупленный потолок. Снова и снова перематывая услышанное, я вдруг осенено вскрикнула. Оба собеседника нетерпеливо заерзали на стульях. Победно отхлебнув виски, я обратилась к Вильяму:

– Помнишь записку Мелинды?

– Где были твои данные и дата?

– Да. Я ошиблась. Твоя подружка написала ее не для того, чтобы я согласилась помочь, а, чтобы поняла, куда двигаться. Числа обозначают место.

– Ты сказала, в тот памятный день вы поймали Ирику. Нам необходимо попасть туда, где это случилось, – быстро догадался парень.

– В очередной раз восхваляю твою смекалку. 25.08.1944 мы схватили мерзавку в секретном бункере немцем. Он располагался в заливе Билле-Фьорд. Мы рассчитывали застать там Линди, но умная стерва отказалась прятаться в общем укрытии с маткой. Она знала, что мы выслеживаем фей, и смерть Первосущной – вопрос времени. На том, в итоге, и погорела. Решение нашей задачи на архипелаге Шпицберген. Туда мы и отправимся.

***

Всю дорогу до острова меня не покидало тревожное состояние. Пазл сложился, но какая-то деталь будто стояла не на месте. Я знала, кто затеял грязную игру, но чутье настырно возражало: главное по-прежнему упущено.

По прибытию в самый северный аэропорт мира обстановка внутри коллектива накалилась до предела. Анезка с Вильямом упорно не желали объединяться: первая бесконечно ныла, как жестоко ее обидели, а второй с непроницаемым лицом ушел в себя, только сильнее раздражая фею.

Еще больше ситуацию усугубляла разбушевавшаяся метель: лютый мороз перехватывал дыхание, снег слеплял ресницы, а ветер норовил поставить на колени. В случае нападения оперативно активировать оружие не представлялось возможным. Я и пальца не просунула бы за спину, столько на мне было вещей. Так что, едва мы спустились с трапа, как атрибут Искушаемых мигом оказался в ладони. Позвякивая амулетами, идеально отточенная коса жутко нервировала и спутников, и прохожих. Вильям с Анезкой раз по пять спросили: обязательно ли таскать ее у всех на виду, но утихомирились, стоило мне привести несколько весомых аргументов.

Во-первых, пятьдесят процентов, обитающих на архипелаге – сверхъестественные существа. Все они имели дурное прошлое и переселились на остров в надежде начать с чистого листа.  Благодаря договору Ирики с Советом Шести Инквизиторов негодяи жили, как обычные люди, но это вовсе не значило, что каждый из них приспособился и победил себя. Во-вторых, на Шпицбергене я ничем не отличалась от смертных и была уязвима. Многие сбежали на остров из-за меня и с радостью поквитались бы, раз выпал счастливый случай. И, в-третьих, от взора тех, кто не принадлежал темной стороне, я надежно укрыла косу чарующим туманом (тот факт, что помимо Анезки оружие видел и Вильям, лишний раз доказывал его особенность).

В ближайшем прибрежном городке, мы наняли единственное китобойное судно, рискнувшее немедленно выдвинуться в путь. Оно согласилось довезти нас до крайней доступной точки национального парка и, дождавшись моего возвращения, вернуть обратно (вглубь острова, сквозь девственную природу, добраться можно было лишь на снегоходе).

Расположившись в носовой части лодки, я любовалась открывшимся ледяным пейзажем, пока немногочисленные члены команды, вместе с моими соратниками, грелись внутри. Удобно облокотившись на поручни, я крепко задумалась и не заметила, как со спины подкрался Вильям. Осторожно положив руку на мой огромный белый пуховик, идеально гармонирующий с окружающим видом, он застал меня врасплох. Я нервно вздрогнула, но оборачиваться не стала. Тогда парень, не ожидая приглашения, устроился по соседству.

– Тебе известно имя убийцы, но картина не складывается целиком, – в который раз смутив невероятной проницательностью, мягко произнес он. – Что смущает?

Не видя смысла возражать или отвечать, я рассеянно пожала плечами. Промочив горло пойлом, запасенным в последнем оплоте цивилизации, я предложила сделать то же самое и ему. Не задумываясь, молодой человек принял дрянной алкоголь и, солидно отхлебнув, скривился.

– Что за дрянь?

– Himert. Норвежский самогон, неженка.

Мы тихо рассмеялись и снова замолчали. Если бы не методично работающий дизель, то от стоящей вокруг тишины, в пору было свихнуться. Без понятия, сколько прошло времени, но мне уже не терпелось услышать его голос. Давно я не испытывала искушения воспользоваться черным заклятьем, и покопаться в чужой голове. Дьявол! Само присутствие Вильяма наводило на дурные мысли. Послать бы негодяя, но так хотелось, чтоб он как можно дольше оставался рядом.

– Я хочу участвовать в поимке твари, что меня подставила, – наконец выдал собеседник. Жилка на его щеке еле заметно дернулась.

– Я работаю одна, – сухо буркнула я, обеспокоенно покосившись на собеседника.

– Брось, я – не дурак, и прекрасно понимаю, что куда бы мы ни сунулись, вряд ли нас там ждут с распростертыми объятьями. Ты же не собираешься противостоять в одиночку?

– Ты сбежал из Финляндии, находясь под следствием. А теперь еще и в драку намерен лезть? – я с любопытством развернулась в его сторону. – Не многовато неприятностей? Вдруг что-то пойдет не так?

– Тем более мне нечего терять!

– Нас ждет беспощадное столкновение. Мы можем погибнуть. Надежней затаиться на судне.

– Я не беспомощный ребенок, – ощетинился парень и, поморщившись, опустошил треть бутылки. Мои слова задели «за живое» и раззадорили его еще больше. – Забыла? Когда-то я был наемником и превосходно умею убивать, – в доказательство он ловко расстегнул меховую куртку, обнажая на левой стороне бедра небольшой чехол с ножами. – Пока служил, являлся абсолютным чемпионом в метательных соревнованиях.

– Мы не призовые места едем получать. Может магический потенциал нечисть на этой земле и теряет, но оборачиваться в отвратительных тварей по-прежнему способна. А это огромное преимущество перед слабым человеческим телом.

– Я поддерживал форму годами, – не сдавался собеседник, – и до сих пор опасен: что с оружием в руках, что в рукопашной. Правда, у меня нет косы. Забыл вместе с плащом, когда провожал грешную душу в ад, – пошутил Вильям, вынуждая меня улыбаться.

– Если б ты видел, что я с ней вытворяю, не смел бы юморить.

– Горю желанием посмотреть. Может, покажешь пару приемов?

– Есть еще доводы в пользу твоего участия? – игнорируя его слова, нахмурилась я с видом придирчивого работодателя.

– Жизнь с Мелиндой научила быть начеку. Так что помимо ножей со мной всегда друг посерьезней, – на сей раз молодой человек распахнул правую сторону крутки, где покоилась кожаная кобура с вложенным Sig-Sauer P229.

– Ты действительно хорошо подготовлен. Что ж, буду рада сражаться бок о бок. Но для начала, пока мы не ступили на землю и силы еще при мне, позволь, я слегка модифицирую оружие и сделаю его продуктивнее. Оно неодушевленное, так что запрет на наложенные заклятья не распространится. На острове пушка, ножи и коса – наша единственная защита. Стоит воспользоваться любыми хитростями.

Фокусы с орудиями смертных без труда мог совершить каждый Пограничник. Вопрос в том, хотел ли он помогать. Ответ: крайне редко. Имея на руках преимущество, люди часто поддаются соблазну. Только достойные заслуживают ответственного дара, а их – единицы. Я творила подобное чудо всего пару раз, во время войны. Не знаю почему, но Вильяму я доверяла. Может, так на меня повлияла борьба с собой, что не утихала ни во мне, ни в нем, ни на минуту. Может, подсказывало седьмое чувство. А может, я боялась, что если парень останется без защиты и умрет, то притягательный омут небесно-голубых глаз больше никогда не поманит на дно.

– Не смотри, – грубо приказала я, в страхе убегая от последней мысли.

Аккуратно приложив ладонь поочередно к кобуре и к ножнам, я опустила ресницы так, чтобы две трети глаз покрывали веки. Этого все равно было недостаточно, чтобы скрыть окрасившуюся в золотистый цвет радужку. Быстро прошептав заклинания, которые Вильяму наверняка представлялись дикой тарабарщиной, я окончательно зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, они уже приобрели привычный оттенок.

– Почему ты их прячешь? – естественно не выполнив просьбу, парень внимательно за мной наблюдал. – Они удивительны, как и ты сама. Как сказал Толстой: «Глаза – зеркало души».

– Подмечено идеально, – грустно усмехнулась я, подумав: – А не встречался ли непревзойденный писатель с Пограничниками, раз так точно сумел подобрать слова?

– Разве плохо быть собой?

– Ты не понимаешь. Я показалась «удивительной» потому, что использовала светлую силу. Но во мне есть и другая сторона. Если бы ты застал, как просыпается темное начало, и глаза наливаются кровью, то не задавал бы глупых вопросов.

– Я несколько минут находился в шкуре Искушаемого. И, пусть то были обрывочные воспоминания, облик твоих сородичей я запомнил. Полагаю, нетипичные внешние атрибуты присуще всему роду, так что со всей ответственностью заявляю: ты изумительна в любом обличии. Крылья и рога – неотъемлемая часть тебя, но они не влияют на общее восприятие. Другие могут считать вас исчадием ада или ангелами, я же предпочту просто восхищаться.

Способность шевелиться и здраво соображать пропала. Слышать комплименты было странно. Если бы не перспектива лишиться, окоченевших даже в пуховых перчатках, конечностей, я бы простояла так часа два.

– Теперь в обойме всегда в три раза больше патронов, – следовало сказать хоть что-то и это первое, что пришло на ум, – а ножи станут возвращаться в чехол по щелчку пальцев. Волшебный эффект распространяется исключительно на тебя, и действует пока оружие работоспособно и используется во благо.

Молодой человек недоверчиво метнул клинок в сетку с недавно пойманной рыбой. Пролетев в сантиметре от моего носа, он попал точно в цель. Когда нож вновь оказался на месте, парень удовлетворенно присвистнул.

– Спасибо! Но ты ушла от разговора, – отступать он не собирался и намеренно направил диалог в прежнее русло. – Тебе не комфортно обсуждать эмоции, которые ты вызываешь. Так со всеми людьми или конкретно со мной?

– Ваш век скоротечен. Я стараюсь не привязываться. А такого рода беседы все усложняют.

Обжигающий взгляд коснулся моего лица. Именно «коснулся», ибо клянусь, на несколько секунд я ощутила жар, распространившийся по коже. Вильяму не понравился ответ. Он рассчитывал на другое, но настаивать не стал. Перейдя на нейтральный тон, парень небрежно переключился на что-то отвлеченное.

***

Нас ждали. На пороге военного наземного бункера времен второй мировой войны расположилась внушительная делегация. В центре, на невысоком ледяном пьедестале, величественно возвышалась статная женщина в тонком, прозрачном платье с тяжелой короной на белоснежных волосах. Вокруг нее, плотным полукольцом, столпилась многочисленная охрана, с ненавистью поглядывающая преимущественно на меня. Гордо задрав узкий, слегка выпяченный подбородок, хозяйка уперлась ладонями в бока и надменно заявила:

– Долго соображаешь, Могильщица. Я устала слоняться впустую. Tylsyys on kuolevaista[5].

– Мне тоже не терпелось поболтать, – съязвила я, и одарила одиозную личность не менее высокомерным взглядом.

– Вы?! – изумленно уставившись на отлично сохранившуюся для мертвяка Ирику, недоуменно воскликнула Анезка. Услышав о намерении бывшего мужа высадиться на остров, она увязалась следом. – Но как? Я плакала над вашим растерзанным трупом. Раны были смертельные!

Девушка оказалась единственной, кто не предвидел встречи со старухой. Судя по Вильяму, невозмутимо сложившему руки на груди, он такую вероятность допускал. Не удосуживая полукровку объяснениями, старшая фея уничижительно фыркнула, и украдкой покосилась на молодого человека.

– Что, ревность начисто свела с ума? – заметив надежду в ее глазах, я не смогла сдержать ехидной ухмылки. – Решила отомстить, подставив и натравив любовников друг на друга? И как? Вдоволь натешилась, наблюдая за их страданиями и попытками разобраться, кто убийца? Ох, если бы не мое появление… Я испоганила прекрасную задумку. Но меня радует не это, а то, что тебя, самоуверенная сука, обошли в хитрости. Я бы пожала Мелинде руку, будь она среди нас. Как, по-твоему, кто наша смышленая незнакомка?

Матка изучала меня минуту. Она дотошно переваривала сказанное, слишком тщательно, для спесивого, неуравновешенного создания, готовя ответ.

– Ты притащилась в такую даль блеснуть сообразительностью или рассчитываешь помочь кому-то из обманщиков? – проигнорировав заданные вопросы, прохрипела королева.

– Я здесь по той же причине, что и всегда: вершить правосудие.

– У фей свои законы. Мы разберемся с крысами сами. Не вмешивайся, demoni.

– А у общества, в котором живете – свои. Так что хочешь или нет, подчиниться придется. Если бы речь шла об одной Анезке, я бы отступила, но парень – человек. Трогать его вы не имеете права.

Я намеренно акцентировала внимание на принадлежность Вильяма к числу людей. Важно было уловить малейший намек: в курсе ли старуха, какой он исключительный и не сама ли его прокляла. Я не прогадала. На мгновение по лицу гадины пробежала тень. Она не просто знала, а боялась. Однако все указывало на то, что уникальность партнера открылась ей не сразу. Иначе опытная ведьма не втрескалась бы по уши. Выходит, дьявольский отпечаток на сердце нашего спутника принадлежал не ей.

– Не тебе решать судьбу предателей, – оскалилась Ирика, угрожающе сжав кулаки.

– От чего же? Это как раз в моей компетенции. Только наказывать их не за что. Я пожаловала по твою душу и, следуя правилам Искушаемых, должна аргументировать обвинение. Не сопровождай меня свидетели, я бы с удовольствием опустила этот пункт, и с ходу взялась за тот, где дозволено свернуть тебе шею, – никак не реагируя на шипение уязвленной карги, я обратилась к друзьям: – Хотите услышать, как все было? Начало полностью совпадает с вашим. В конце марта Анезка примчалась в город, заявилась к мужу, угрожала, ругалась, умоляла начать с нуля, но все тщетно. Уйдя ни с чем, сдаваться она не собиралась. Затуманенную голову не покидала навязчивая мысль, что Мелинда одурманила супруга и положение поправимо. Так глупышка попала в улей. Она упорно обучалась мастерству лесного народа, мечтая узнать, как вырвать возлюбленного из лап скользкой стервы. Пока однажды не застала предмет обожания на бесовском ритуале. Редко бывая в главном доме, она не подозревала о романе Ирики и Вильяма. Хорошенько взвесив случившееся, Анезка пришла к выводу, что обязана разобраться в мотивах, побудивших злоумышленников покуситься на матку. На этом истина заканчивается. Дальше, – я с сожалением посмотрела на обескураженную девушку, – сплошная ложь. Ты не выезжала за пределы поселка, находясь в плену у сестер. А все, что рассказала – тебе внушила королева. Полагаю, она заподозрила неладное, едва ты кинулась спасать мужа. Гадюка ни за что не тронула бы любовника. Он не впервые расхаживал по коридорам и видел то, чего не следовало. Окружение знало об этом и просто хотело его поймать. Ты же единственная, кто не на шутку испугался и позволил себе «поцелуй забвения». К несчастью, сил у тебя маловато, чтобы стереть память навсегда. Так что молодой человек принял ночное происшествие за кошмар. Взбешенной Ирике вмешательство черни пришлось не по вкусу. Учуяв подвох, она покопалась в коллективном сознании и, прислушавшись к твоему тихому голосу, обнаружила, что далеко не первая в списке Вильяма. Первосущная дико разозлилась. Она отомстила бы сразу, но терпеливо выжидала, когда объявится Мелинда. Но та оказалась умнее: за два с лишним месяца ни разу себя не выдала. В итоге терпение старухи лопнуло и, не дотерпев одного дня, она решила выманить соперницу, инсценировав собственное убийство.

– Какая нелепая гипотеза! – вспылила Анезка, агрессивно размахивая руками, и делая несколько неуверенных шагов к лагерю противника. – Я досконально помню путешествие, как и дословно, могу передать диалог с мучителем. Даже наиболее опытная фея не в состоянии поместить в разум другого существа столь реалистичные фрагменты.

– Уверена, мерзавка нашла лазейку. Могущественные матки умеют создавать снадобья, в корне меняющие восприятие и искажающие события. Никаких преступлений не было. Разъезды по кланам – наваждение, призванное с одной целью: унизить и растоптать обидчиков. После показаний в суде от тебя бы избавились.

– Возможно, Ирика и разыграла комедию со своей смертью, но остальные жертвы – не иллюзия. Боги…

– Перестань! – нетерпеливо перебила я упрямую девчонку. – Неужели ты и впрямь допускаешь, что лесные покровители снизошли до рядовой полукровки? Ты общалась с мужем лишь раз, а затем ушла и больше не возвращалась. Он и не думал, что ты замешана в трагедии, пока вскользь не упомянул сон. Бедняга услышал о существовании иных видов впервые, до этого приписывая вас к сатанистам. Одного не могу понять, – переключилась я на подозрительно хладнокровную королеву, – ты намеревалась убить и любовника, но изменила решение. Я считала, причина во мне, но вижу, что ошибалась. Не от Искушаемых ты напичкала дом мощной защитой. Как и не нас опасалась, сбегая в самый безопасный для сверхъестественных существ уголок мира. Вильям еще дышит, поскольку нужен Мелинде. Он – козырь. Тебе известно, кто леди-икс, и ты до чертиков ее боишься. Страх так силен, что пропитал весь улей. Почему парень особенный? И зачем понадобился ей?

– Более притянутой за уши истории вообразить невозможно, – промурлыкала матка, растянувшись в победоносной улыбке. – Оказывается, ты и на миллиметр не приблизилась к разгадке.

– Так просвети.

– А если нет, что тогда? Вас трое, а нас – сотни.

– Ты же знаешь, меня не остановит мелочь в виде горстки фей.

– Никто не смеет посягать на древнюю Первосущную. Я слишком важна! Olen kaikkien kuningattarien kuningatar![6]

– Не для меня, но ты права. Я не уполномочена судить высокопоставленную персону. Стало быть, первостепенная задача: доставить ваше величество к Верховному Парламенту Темных. Пусть они выносят приговор. Но в этот раз тебе не отвертеться. Доказательства нелегитимного использования сил против людей неоспоримы. Совет Шести Инквизиторов не явится, чтобы вновь вытащить тебя из дерьма!

– Как же меня веселит, что самая nopeaälyinen[7] Могильщица – заблуждается! Все сказанное – ерунда, – гнусная сука, с видом неоспоримого превосходства, оскалилась и торжественно, будто негодяйка здесь я, произнесла: – Ты не понимаешь и половины из происходящего, но я буду снисходительна и предложу лишь раз: заключим сделку и разбежимся.

Вот это да! Великая королева готова была добровольно пойти на соглашение с Искушаемой. Да еще и с кем? С той, кого столько лет люто ненавидела.

– Чисто из любопытства, вещай, – не удержалась я от удовольствия позлорадствовать.

Оба моих спутника напряглись. Новые обстоятельства пришлись им не по вкусу.

– Я дам, что пожелаешь: деньги, власть, свободу. Больше не придется заниматься грязными разборками с нечестью. Я устрою так, что сородичи тебя не найдут. Ты сможешь жить, как нравится, а не как диктуют правила. И главное, я позволю уйти без боя. Полукровку можешь забрать в качестве бонуса. Но взамен, оставишь его, – жадно облизав пересохшие губы, матка кивнула в сторону единственного мужчины на поляне.

– Ты же не из огромной любви жаждешь получить игрушку обратно? Я тоже ощущаю в нем тьму, но он – человек. Скажи, почему парень так ценен? – ожидаемо не дождавшись ответа, я скривилась и угрожающе хмыкнула: – Ох, Ирика, ты же в курсе: мне проще сдохнуть, чем предать вверенное дело. Мы обе знаем: я не сдамся, пока не одержу победу. А значит, притащу тебя в обозначенный пункт, чего бы это ни стоило. Хватит вести нелепые торги.

Фея колебалась. Ввязываться в драку ей не хотелось. Взвешивая все «за и против», она отчаянно оттягивала неизбежное. Хитрая дрянь спасалась не от меня или Верховного Парламента Темных, а от кого-то гораздо ужасней. Она страшилась уезжать из безопасной зоны и от того искала компромисс.

– Никаких договоренностей не будет, – раскусив положение старухи, презрительно рявкнула я.

На краткое мгновение в воздухе повисла тишина. Посерев от ярости, Первосущная напряглась, и, собираясь принять истинный облик, грозно просипела:

– В таком случае, ты умрешь!

– Хватит! – неожиданно прервал ее грубый голос Вильяма. Все, включая меня, ошарашенно уставились на рассвирепевшего парня. До сих пор он был так сдержан, что реакция представлялась как минимум нестандартной. – Вы подлые, гнилые твари, – крепче сжав ЗИГ Зауэр, он витиевато выругался и направил ствол на королеву, – сводили личные счеты. Устроили шахматную партию. Я думал: моя роль быть пешкой, но ничего не мог поделать. Одна мысль о разрыве с подругой сводила с ума. Я готов был выполнить любую прихоть, лишь бы не расставаться, – каждая жилка на лице молодого человека напряглась, и прекрасный принц превратился в опасного зверя. – Но Искушаемая верно рассуждает: я не мелкая фигура, а король, которого все стремятся захватить. Зачем? Кто я?

– Не смей меня оскорблять! Я искренне боготворила тебя, ублюдок! – надорвано взвизгнула матка. Ее щеки задрожали, а тело мелко затряслось. – Но ты не способен питать чувства к кому-то, кроме нее!

– Да плевать на твою любовь! Вы втянули меня в свои интриги. Я, черт подери, стал соучастником страшных убийств. Пусть не людей, но все же невинных душ. Я бы сдал вас обеих, если бы не навязчивое пристрастие к Мелинде. Очень жаль, что у нее не вышло тебя прикончить!

Я остолбенела. Все это время Вильям лгал. По коже пронеслись мелкие мурашки. Смерть фей из союзных кланов не была фантазией Анезки. Как ему удалось обвести меня вокруг пальца?  Запереть разум, и скрыть эмоции могли разве что Пограничники, а ублюдок – человек. Треклятая карга злорадствовала не напрасно.

– Люди, нежить, все вы: низкие, ушлые гниды! Умудрились запутать даже меня, – сердито прошипела я, не в силах противостоять гневу. В голове творился вселенский бардак. Никогда прежде я не промахивалась и не теряла контроль над ситуацией. – Ты водил меня за нос, – не отрываясь глядя на подонка, я с трудом перебарывала желание пригвоздить его череп заостренным наконечником косы к ближайшей льдине. – Из-за твоего обмана я пустилась по ложному пути, и теперь велик шанс, что мы все погибнем. Ты так хотел воссоединиться со своей шлюшкой, что, не задумываясь, пожертвовал другими.

– Я не врал! – настойчиво возразил парень, будто его слова могли сменить разочарование на милость. – Да, Мелинда бросила меня, потому что стремилась остаться незамеченной. Я не дурак и изначально это понимал. Как и то, что, если не подруга зарезала Ирику, то старая сука жива и где-то скрывается. Я безумно хотел найти свою женщину, оттого и не раскрылся. Поведай я о домыслах вслух, разве стала бы ты помогать?

– Стоило попробовать. А что насчет преступлений, которые раскопала Анезка? Из каких соображений ты «забыл» упомянуть о них?

– Я не мог потерять единственного союзника, чьей поддержкой заручился. Переживал, ты переметнешься на сторону фей, – протяжно выдохнул Вильям и опустил пистолет. – Не стану отрицать, мы много путешествовали, включая упомянутые места. И да, Мелинда встречалась с какими-то женщинами, но без меня. По возвращении она всегда вела себя вызывающе: кровожадно улюлюкала, проклинала кого-то, обещала добраться и распотрошить. Из обрывочных фраз я догадывался: речь идет о страшных поступках, но закрывал глаза, боясь вникать в суть. Конечно, я подозревал, что и сюда мы приехали не отношения выяснять. Ей нужно было от старухи нечто важное. Овладев этим, подруга, бесспорно, не оставила бы ее в живых. Больше мне добавить нечего. Хочешь – верь, хочешь – нет, о вашем мире и лесном народе я впервые узнал от тебя.

– Какой смысл продолжать изворачиваться? – взъерепенилась Анезка, с силой толкая молодого человека в грудь, и устраивая за моей спиной безответную потасовку.

– Достаточно! – приказала я, заставляя девчонку замолчать и обиженно потупиться. Ее бесило, что я вновь встаю на защиту мерзавца. – Он не врет. Иначе наши дамы не стали бы делить шкуру неубитого медведя, – желчь полилась из меня неудержимым потоком. Язвительно глядя на королеву, я с неприкрытым удовольствием отметила: – Ни я одна была слепа. Ты так привязалась к смертному, что и после злополучного поцелуя не нашла сил с ним расстаться. Мысль о связи подданной с любовником сводила с ума, но ты все же отпустила ее восвояси. Наблюдательность и нюх никогда тебя не подводили: проблема заключалась ни в обычной интрижке. Все было гораздо глубже.  Глупышка отправилась по следам гнилой парочки, а ты наблюдала за ее странным путешествием и с нетерпением ждала возвращения. О, ты так хотела заблуждаться. Но судьба-злодейка распорядилась иначе. Полукровка приехала с дурными вестями и, конечно, такая подлая дрянь, как ты, нашла идеальный способ узнать обо всем первой. Копаться в сознании улья было слишком долго, да и голосок у неумехи в общем потоке столь тихий, что едва разобрать. Воспользовавшись наивностью дурочки и лучшим зельем, ты легко развязала ей язык хитростью.

– Я окончательно упустила суть! – взвыла Анезка. – Так я была у Вильяма или нет?

– Думаю, хотела, но, предвидя такую вероятность, матка приказала встретить тебя и доставить в замок. По законам фей, если, входя в покои королевы, предложен напиток, его необходимо испить, – у бедолаги затряслись пальцы. Неясные обрывки воспоминаний зашевелились в мозгах. – Ты осушила кубок до дна, сознание попало в плен, и вот ты уже в доме мужа, – лицо девушки с каждым словом становилось бледней. – Ирика подлила зелье морока. Тебе мерещилось, что ты разговариваешь с супругом. Настоящим собеседником была она. Ведьма выяснила желаемое, но, в отличие от меня, моментально сообразила, кто напарница любовника. Она испугалась, и устроила спектакль с убийством по принципу предыдущих. Гадина рассчитывала спугнуть врага и за выигранное время скрыться, но и парня терять не хотела, потому и выставила крайним. Решив, что во всем виноват Вильям с сообщницей, ты добровольно дала бы показания против бывшего мужа, – понимая, что драки не избежать, я шустро крутанула косой и, скинув верхнюю одежду, приняла боевую стойку. – Не знаю, зачем парень нашей незнакомке, – обратилась я в заключении к Первосущной, – но тебе он нужен в качестве щита. Ты или откупиться им надеялась, или, продолжая строить козни, одержать победу. Но тут объявилась я, и все испортила.

– Относительно последнего спорить сложно! – заметила Ирика, с ненавистью сжимая кулаки, мигом облачившиеся в корявые палки. Она сжала шипы-пальцы так сильно, что проколола древесные ладошки, но даже не пискнула. – Остальное – бред. Но когда ты, tyhmä vosu[8], это поймешь, будет поздно!

Секундой спустя, безжалостно разрывая чудесное белоснежное платье, фея полностью перевоплотилась в чудовище. Бешено размахивая крыльями, она вспорхнула высоко над землей и пулей спикировала вниз.

***

Следом за маткой преобразилась и свита. Феи не испытывали температурного дискомфорта, были огромны, умели летать, а потому, и без возможности применять сверхъявственные силы, имели очевидные преимущества.

Я не питала глупых надежд и не ждала, что Ирика сдастся добровольно, но все же, до того, как узнала о лжи Вильяма, надеялась на ее благоразумие. Теперь же, понимая, как старухе необходим парень, рассчитывать на честный поединок не приходилось. Нам предстояла бойня.

Отвратительные создания напирали со всех сторон, намереваясь взять численностью. Раскрутив косу до предельной скорости, я без устали сносила головы и рубила конечности. Вильям, встав со мной «спина к спине», умело оборонял и себя, и Анезку. Заботливо впихнув ее между нами, он инстинктивно прикрыл беспомощную девчонку своим телом. Словно бог войны, спустившийся с мифического Олимпа, парень отстреливал несущихся на нас тварей со стопроцентным попаданием. Когда пули, даже после моего щедрого дара, окончательно иссякли, настало время ножей. Как бы ловко не изворачивались гадкие отродья, он метко всаживал клинки четко в переносицу.

Такой прыти и желания помочь, я не ожидала. В промежутке между отсечением крыльев надвигавшейся феи слева, и разделением на две части ужасной башки ее сестры справа, я одобрительно кивнула мерзавцу. В тот миг впервые возникла мысль: ни он сам, ни я, никто другой, не в силах определить, сколь сильно темнота, засевшая внутри его сердца, способна влиять на поступки. Она никому не подчинялась, живя своей жизнью и используя смертного как сосуд. Но были такие вот моменты, когда светлая сторона в нем преобладала, а значит, не все потеряно, и негодяя можно спасти.

Зря я отвлеклась на Вильяма. Мне следовало усмирить ум и сконцентрировать внимание на сражении. Возможно, тогда я не заработала бы новых шрамов. Короткого мгновения хватило, чтобы ко мне вплотную приблизилось с дюжину дьявольских существ. Когтистые лапы жгучей молнией прошлись по телу, оставляя рваные, глубокие следы от подбородка до груди и такие же сбоку, под мышкой. Ощутив запах крови, стервятницы осмелели. Рассвирепев, они принялись ломать кости, и разрывать сухожилия. В какой-то момент, одна из гадюк, незаметно подобравшись сзади, насквозь проткнула мою спину массивными рогами. Потеряв равновесие, я упала на одно колено, однако, сдаваться не собиралась. Со свистом рассекая воздух, коса продолжала сокращать число противников. Боль прожигала каждую клеточку, соленая каша во рту раздражала горло и настойчиво пыталась вырваться наружу, но я по-прежнему не отступала. В итоге раны взяли свое. Кашель сдавил легкие, и белое покрывало под моими ногами окрасилось в багровый цвет. Данное обстоятельство не осталось без внимания всех присутствующих, и, в следующую секунду произошло сразу несколько вещей.

Во-первых, распознав, что основной враг почти повержен, вся стая лесных созданий с торжествующими воплями бросилась меня добивать. Во-вторых, Первосущная, встав перед выбором: прикончить Могильщицу лично или схватить любовника, – не удержалась и направилась ко мне. И, в-третьих, отбившись от очередной атаки, Вильям уже готов был прийти на помощь, как в схватку вступила Анезка. Набравшись смелости, она наконец-то приняла истинный облик и совершила, то, чего никто не ждал. С ледяным спокойствием полукровка перехватила несущегося в мою сторону супруга и, приставив указательный шип к его шее, закрылась мохнатыми крыльями, как щитом.

– Стоять! – громко приказала она, обращаясь ко всем сразу. – Если кто и умрет, так только он! Оставьте Искушаемую в покое, – потребовала девушка, гордо задрав подбородок.

– Идиотка! Ты что творишь?! Как смеешь идти против воли своей королевы? – угрожающе взвившись над нами, истерично заголосила Ирика.

– Я ушла из улья. Так что теперь твои указания – пустой звук. А эта женщина – единственная, кто открыл мне правду. Плюс, она никогда не трахалась с моим мужем.

– Ты не тронешь любимого, – изобразив отверстием-ртом подобие ухмылки, самоуверенно заявила матка.

– Будем проверять или поверишь на слово? – из-под тонкой иголки, чуть сильнее нажавшей на горло молодого человека, выступила жирная красная капля. – Пограничница сказала: он тебе нужен, так что ты не станешь напрасно рисковать. И вот, как мы поступим. Пока Искушаемая на острове, ее силы бесполезны. Она ослабнет и умрет. Чтобы выжить, ей нужно покинуть архипелаг. Мы отплывем от прибрежной зоны и, как только раненой станет лучше, я освобожу желанную игрушку, но в качестве гарантий, ты отправишься вместе с нами, одна. Если я замечу в небе хоть что-то, отдаленно напоминающее тень, то проколю пленнику сонную артерию. А, поскольку нервы у меня не железные и наблюдать, как он дергается в конвульсиях, заливая все вокруг кровью, я не хочу, то тут же покончу и с собой. Ты будешь лишена и козыря, и удовольствия отомстить. Для меня же нет большей радости, чем отправиться на тот свет вместе с возлюбленным.

– А ты попробуй, размазня, – с издевкой произнесла Первосущная. Презрительно уставившись на девчонку, она скрестила руки на груди и, клокоча, захохотала. – Возьми грех на душу. Пореши и себя, и предателя. Мне плевать.

– Давай, не будь слабачкой, – тихо, так, чтобы слышала лишь Анезка, просипел Вильям, – сделай что-нибудь. Раз ввязалась, держись до последнего. Иначе стерва поймет, что ты блефуешь.

Обидной фразы оказалось достаточно, чтобы задеть и без того уязвленное самолюбие наивной, уставшей бедолаги. Безумно тараща глаза, она продолжила начатый порез, твердой рукой ведя по нежной податливой коже. Кровь заструилась сильнее.

– Мне продолжать? – все глубже продавливая древесный коготь, поинтересовалась полукровка.

Королева побледнела. На ее лице отразилась упорная борьба, приведшая к неприятному заключению: кретинке и впрямь нечего терять. Скривившись в ненавистной гримасе, ведьма опустилась на землю и раздраженно выплюнула:

– Хрен с тобой. Я согласна.

Облегченно выдохнув, девушка свободной рукой пригласила главное чудище пойти первой. Стоило Ирике очутиться на несколько шагов впереди, как спасительница отшвырнула мужа и, под звериный рык сородичей, прислонила заостренный палец к глотке новой заложницы. Так ни у кого не возникло бы желания противоречить ее воле. Тем временем, освободившийся Вильям ринулся ко мне. Он успел как раз вовремя, чтобы не дать рухнуть лицом в снег. Даже верное оружие, на которое я опиралась, не уберегло бы от позорного падения. Осторожно подняв мое тело, помощник лукаво улыбнулся и официальным тоном уточнил:

– Не против объятий?

– Тащи уже наши задницы к лодке, если не хочешь хоронить мой труп! – огрызнулась я, устало опуская голову на его широкую грудь, и позволяя себе расслабиться.

***

Никогда я не чувствовала себя более беспомощной и уставшей. До сих пор раны представлялись чем-то простым, неотъемлемым и мгновенно проходящим. Человеческие пули не причиняли вреда, а прочее запросто лечилось белой или черной магией. Теперь же я понимала страдания живых существ, и, где-то в глубине души, просила прощения у каждого из тех (вплоть до отъявленных негодяев), кого бросила умирать от долгой мучительной смерти. Никто не заслуживал бесконечно длившейся невыносимой боли. Испытывая ее во всей красе, я мечтала об одном: хоть на минуту оказаться в объятьях Морфея. Но выносливое, натренированное тело имело другие планы: отчаянно бороться за ясность ума.

Мир вокруг мерещился пылающим ледяным адом, кошмаром, не желающим отступать. Кровь, не останавливаясь, сочилась везде, где находила выход. Голова кружилась в пьяном танце. К горлу подкатывал обжигающий ком тошноты, вот-вот норовивший запачкать куртку спасителя не только жидкостью алого цвета. Пальцы, слипаясь между собой, хватались за его одежду, глаза выползали из орбит, а хрип, вырывающийся из гортани, заставлял представлять себя именно той, кем я являлась – разваливающейся на части столетней старухой. Но наиболее отвратительно было не то, что я смертельно устала и ощущала себя никчемной бесполезной ношей, а то, что мне было чертовски страшно. Второй раз в жизни я боялась так, что сводило скулы и подкатывали слезы. Лишь ощущение теплой ладони на посиневшей щеке не давало впасть в агонию и окончательно сдаться. Ее обладатель, не прекращая, повторял, что спасет меня, и гнал снегоход так быстро, как мог. Он сдержал обещание. Стоило нам оказаться в безопасной зоне, как наступило облегчение.

Мы провели на воде полчаса, прежде чем мои конечности обрели уверенность, а сознание вернулось в рамки осмысленности. Все это время Анезка пристально следила за королевой, а Вильям убаюкивал меня на коленях.

– Думаю, пора, – прохрипела я не своим голосом, с трудом поднося руки к лицу.

– Не надо, – осторожно перехватывая их, укоризненно потребовал парень. Догадавшись, что я собираюсь сделать, он недовольно нахмурил лоб. – Со мной ты можешь быть собой, когда захочешь. Не нужно прятаться. Излечись, а когда выберемся из дерьма, подробно обсудим твои комплексы, – пошутил гаденыш, аккуратно укладывая дрожащие ладони себе на грудь.

Попытка улыбнуться выглядела жалкой и немощной. Я собиралась воспротивиться, но Вильям так ободряюще кивнул, что возражения разом улетучились. Привычно опустив ресницы, я протяжно втянула носом живительный воздух. Зрачки залило золотом, тело дернулось, выгнулось в неестественной судороге и затрещало. Кости, заставляя кричать, болезненно встали на место и моментально срослись. Сухожилия вновь обрели эластичность, а синяки и ссадины исчезли, будто не бывало. Мелкие порезы затянулись, не оставляя следа, и только глубокие дырки от рогов зарубцевались и превратились в уродливые искореженные кляксы на плотно шрамированной спине. Так уж сложилось, что враги подбирались ко мне исподтишка.

К концу «бесподобного» зрелища на меня пялилось три пары глаз: Вильям – с восхищением и одобрением, Анезка – со страхом и тревогой, и Ирика – с ненавистью и брезгливостью.

– Я исполнила свою часть сделки, – спохватилась матка, вожделенно протягивая пальцы к призу. – Чистильщица жива. Я забираю lasinpalanen[9].

– Нет! – нехотя покидая уютные объятья, категорично возразила я, и активировала косу. Уверенно крутанув ее, дабы почуять прилив сил и единение, я направила лезвие на злобную суку. – Только через мой труп.

– Он бы уже был, если бы не безмозглая отщепенка! – огрызнулась Первосущная, свирепо скалясь и перевоплощаясь в огромную шипованную корягу. – Мы заключили соглашение, а Искушаемые не нарушают слова!

– Я его не давала. Вы договаривались с Анезкой и, если она пожелает, пусть остается в стороне. Но, насколько я знаю: феи любят лгать, – я украдкой покосилась на девчонку. Приняв истинный облик, она расплылась в торжествующей ухмылке и встала в воинственную позу.

– Ты же не дура. Ну, получите вы фору, доберетесь до поселения, и что? Покинуть архипелаг можно исключительно самолетом. Я изучила расписание наизусть и уверяю: как бы вы не спешили, мы нагоним вас еще в нейтральной зоне. Имей в виду, второго шанса не будет! – взбесилась женщина, шипя и грозно насылая проклятья.

Мы в упор уставились друг на друга. Никто не хотел уступать. На чудовищной морде Ирики отчетливо читалось: она просчитывает варианты. Одна, против едва пришедшей в себя Пограничницы, бездарной полукровки и слабого человека. Немногочисленные члены экипажа – не в счет. Челядь – сами сверхъестественные существа и прекрасно понимают: в драку гигантов лезть нельзя. Своя шкура дороже. Они не придут на помощь: отсидятся в рубке и свалят. Перспектива победы была высока. Старуха приняла очевидное решение и напала первой.

Раздирая острыми шипами недавно зажившую кожу, гадина так и норовила достигнуть шеи. Я упорно размахивала косой, но как ни старалась, соперница оставалась проворней. Она порхала над нами увесистой массой, легко уворачиваясь от ударов. Бросившись на подмогу, Вильям произвел череду выстрелов из ЗИГ Зауэра. С ходу сообразив, что пули, чудесным образом, обходят цель и пролетают мимо, он достал ножи. Однако сколь метко не использовал их, клинки неизменно приземлялись в сантиметре от твари. Тогда он ринулся на матку с голыми руками, но та, продолжая сражаться одной уродливой лапой со мной, второй придавила парня к стальному настилу. Молниеносно выросшие из ее когтей жгучие прутья, оплелись вокруг тела жертвы и образовали подобие кокона. Он все крепче сжимал заложника в древесных тисках, сдавливая и заставляя корежится. Глядя на невыносимую картину, все еще влюбленное сердце Анезки не выдержало. Подбежав к мужу, она попробовала разжать колючие путы, но ловушка не поддалась. Девчонка судорожно заметалась по палубе. Случайно попавший в поле зрения заточенный нож для разделки рыбы, тут же очутился в ее корявой ладони. Мгновением позже она уже старательно рубила прутья.

В итоге даже я не смогла отвлечь внимание королевы от озверевшей заступницы. Громко завизжав, разъяренная Ирика отшвырнула меня на несколько метров, звонко впечатав в стенку рубки. Кости вновь треснули, но, заниматься ими, не было времени. Я поспешила на выручку полукровке, которая к тому моменту тоже оказалась в смертельном силке старухи. И, если Вильяма ведьма жалела, не позволяя веткам стянуться чересчур плотно, то Анезке досталось по полной. Пытаясь уменьшится до человеческих размеров, но, не справляясь с нагрузкой, она мелькала бесконечной сменой образов. Намертво пригвоздив надоедливую муху к полу, матка лишила бедняжку возможности шевелиться. И, лишь проколотые насквозь махровые крылья, все еще продолжали отчаянно трепыхаться.

Я подняла оружие, но, не успев замахнуться, была тотчас отправлена в нокаут толстенной, увеличенной десятикратно, дубиной. На долю секунды пленница получила отдых. Однако едва стерва разделалась со мной, как ее лапа-клетка без промедления метнулась обратно. На сей раз, Первосущная вмяла девчонку в палубу с такой силой, что обшивка заскрежетала и проломилась. Посчитав, что этого недостаточно, тварь так разозлилась, что забыла про Вильяма. Оставив его судорожно ловить воздух, она схватила Анезку обеими конечностями и взлетела. Их было не достать. Пока я соображала, как обуздать каргу и спасти жертву, Ирика сжала несчастную столь туго, что захрустел скелет и потянулась кожа. Брызгая ошметками во все стороны, фея безжалостно расплющила бедолагу. Тело девушки превратилось в изуродованную скомканную плоть и, обмякнув, стекло на пол. Ноги безжизненно вывались из древесного кулака, и упали в метре от помрачневшего парня. Верхнюю часть трупа королева раздраженно метнула за борт, будто головешку от только что разделанной рыбы. Дьявольски улыбаясь, она развернулась ко мне и спикировала вниз.

– Довольно! – ледяным тоном распорядился Вильям, вклиниваясь между нами. Как раз вовремя, чтобы драка не развязалась с новой силой. – Достаточно убийств. Я сдаюсь.

– Нет! – отрезала я, отталкивая его прочь. – Мы примем бой.

– Распоряжайся своей жизнью. Если моя капитуляция способна предотвратить чьи-то смерти, я, не задумываясь, пойду на рискованный шаг.

– Не смей!

– Почему? Потому что ты, как и остальные, имеешь на меня планы?

– Какие у меня могут быть «планы»? Я без понятия, кто ты, а вот старуха прекрасно осведомлена. Нельзя уступать гадине, пока не выясним причину столь яростного желания овладеть тобой.

– Оглянись! За мной тянется гора трупов. Моя бывшая жена погибла у нас на глазах. А ты все еще думаешь о деле?!

– Моя задача – поддерживать равновесие. Случайных жертв не избежать, – отмахнулась я, сетуя, что парень так некстати «включил» героя.

– Тебе хоть кого-то жаль? – пристально изучая мое бесстрастное лицо, тихо прохрипел он. – Ты называла меня лжецом и мерзавцем. Но уж лучше быть милосердным негодяем, чем равнодушным праведником.

– Она – Падальщица, смерть всегда рядом с ними, – ехидно вставила матка, опускаясь за спиной вожделенного объекта. – Какого сопереживания ты ждал от существа, исполняющего роль палача?

– Старуха права, моя судьба – вершить правосудие, – невозмутимо подтвердила я, когда внутри свирепствовал гнев. – Это накладывает определенный отпечаток. Мы черствеем, перестаем быть восприимчивыми к чужому горю, – его упрек задел, всполошил давно зашитые раны. Привязанность, забота, любовь – плохие спутники для Искушаемых. Защитная реакция не заставила долго ждать. Губы сами произнесли суровые слова: – Я не стану притворяться сострадающей, дабы кому-то угодить. В мире есть куда более важные вещи, чем гибель полукровки, и, в первую очередь, я обязана заботиться о них.

Дьявольский омут небесно-голубых глаз внимательно меня изучал. Вильям точно знал, что творилось в беспокойной душе, и видел каждый рубец. Тревожные мурашки поползли по коже, и я вдруг пожалела о сказанном.

– Если тебе так важно разобраться, кто – я, – зловеще произнес он, – найди Мелинду и спроси у нее. Может вы и разные, но суть в вас одна: ради результата, обе готовы пойти по головам, жертвуя всем, чем придется. Вы отлично поладите.

Из пасти Ирики, намертво вцепившейся когтями в плечи парня, вырвался желчный гогот.

– О, дорогой, ты не представляешь, насколько прав. Но есть нюанс: как только твоя нынешняя покровительница столкнется с прошлой, то разом забудет о надобности выяснять твою подноготную.

***

Стоило Ирике заткнуться, меня охватила дрожь. Дурное предзнаменование. Коса в ладони дрогнула, а сердце предательски замерло. Я ощутила чужое присутствие. Сильный страх пронзил каждую клеточку тела. Знакомый, древесно-пряный аромат с ярко выраженными нотками сандала, вперемешку с резким запахом кострища и рваной плоти, назойливо врезался в ноздри. В памяти всплыли ужасные картины: опустошенные поля, разграбленные селения, человеческие жаровни, обезображенные трупы, кислота, разъедающая кожу…

Из ступора меня вывел истерический смех.

– Мы слишком долго трепались, – заявила Первосущная, порывисто расправляя крылья. – Все еще желаешь знать, кто Мелинда? Посмотри смерти в глаза и ответь сама.

Я решила: старуха, отвлекает внимание, хочет сбежать. Но та, напротив, зависнув в метре над судном, оцепенела в ожидании. Она устремила отрешенный, впервые беззлобный, взгляд ввысь, и мы с Вильямом непроизвольно последовали ее примеру. Сквозь мелкий, липучий снег, к лодке летело убогое, земельно-серого цвета, создание. Гигантские, местами прорванные, мясистые крылья с крюками, как у летучей мыши, легко преодолевали расстояние и непогоду. Мощное звериное туловище с когтистыми львиными лапами спереди и железными козлиными копытами сзади, играло неестественно-огромными мышцами. Вертлявый, шипящий хвост со змеиной головой, так и норовил всадить в кого-нибудь длинные ядовитые клыки. А три крупные хищные морды на толстых шеях: львиная, козлиная и крысиная, – с лютым оскалом издавали невыносимую какофонию звуков, смердели и плевались раскаленной лавой, плавя лед под собой.

– Нет… – прохрипела я, с диким волнением разглядывая отвратительную тварь, но еще больше опасаясь увидеть того, кто ею управляет.

– Да, – с чувством собственного превосходства враждебно огрызнулась матка. – Khimaira[10]. Теперь всех ждет гибель, и я говорю не только о присутствующих, – обреченно прохрипела она, с ненавистью покосившись в мою сторону. – Это твоя вина, глупая Падальщица.

Существо приближалось с невероятной скоростью. Все три безобразные башки грузно втягивали могучими ноздрями морозный воздух, выдыхая огненные струи и превращая в пар кружившее вокруг волшебство. На спине чудовища восседала она: как прежде прекрасная, но коварная, леди-ночь, снежная королева, наместница земного ада. Ее длинная, светлая мантия с меховым воротником, развивалась по ветру, как флаг победителя над поверженным войском. Черный плотный корсет стягивал тонкую талию, а облегающие кожаные брюки – пышные бедра. Густые, мелкие кудри белоснежным ковром обрамляли изящное бледное лицо с отчетливо выделяющимися скулами. Темные, точно измазанные в саже, губы торжествующе улыбались, а умные, голодные глаза были устремлены на нас. Они обжигали, заставляя окунуться в прошлое: вероломное, сложное, неизгладимое, но одновременно волнительное и заманчивое. Там было все: и хорошее, и плохое. Правая рука ледяной дамы отпустила вожжи и потянулась в нашу сторону. Каждый решил, что к нему, но я-то знала, кому предназначался жест. Она хотела дотронуться до того, кто больше ей не принадлежал, провести тонкими пальцами по трепещущей, раскаленной коже, произнести давно терзавшие слова. Меня затрясло. Не в состоянии мыслить трезво, я судорожно выдавила:

– Линди…

И тут же услышала то, чего так боялась:

– Мелинда?! – радостно, но в то же время расстроенно, выдохнул Вильям. – Она пришла помочь!

– Нет, мы все сдохнем. Кто-то сейчас, а кто-то позже, – прошипела фея, завороженно наблюдая за каменным изваянием, несущемся на «коне апокалипсиса». – Отныне будущее безнадежно.

Будто очнувшись от кошмара, Первосущная напряженно скривилась, обняла себя перепончатыми «плащами» и, прикрыв веки, запрокинула голову к небу. Закружившись, как игрушечный волчок, она легко создала снежный вихрь, тотчас переросший в буран.

Тем временем, животное подобралось к кораблю так близко, что его пасти, извергая пламя, со стопроцентным результатом попадали в цель. Одно дыхание и, выбежавшие на палубу моряки превратились в шипящую, расплавленную массу. Мы с Вильямом едва успели укрыться за ближайшим грузовым контейнером. Лишь Ирика беспрепятственно продолжала исполнять шаманский танец.

Пока Линди разворачивалась на второй заход, бешеный ураган, поднятый старухой, взмыл высоко вверх и, разросся в ширину настолько, что полностью окутал рыбацкое судно. Через секунду оно уже неслось в направлении залива, обратно к безопасности, где, согласно договору, Химера, как сверхъестественное создание, должна была распасться на части. К сожалению, без труда ускорившись, зверь не отставал: он настиг бы нас раньше, чем мы добрались до берега.

Действия карги вывели меня из ступора. Нужно было придумать, как обороняться, но единственное, что приходило на ум – расправить собственные крылья. Пограничникам категорически запрещалось перевоплощаться в присутствии смертных, но иного выхода я не видела. Какой бы силой не обладало человеческое обличие, с истинным его не сравнить. Благо, матка заметила мой порыв раньше, чем я успела совершить опрометчивый поступок. Перестав вращаться, она замерла в центре своего творения, и уставила на меня цепкий, задумчивый взгляд. Несмотря на остановку хозяйки, смерч по-прежнему циркулировал по периметру лодки, защищая от нападок чудища. Но явление было не долговечным и потому, не теряя ни минуты, королева раскинула конечности, обнажая омерзительное тело, и резко ринулась ко мне. Схватив за оба запястья, она заставила выронить косу и, одним ловким прыжком, взлетела в небо.

– Ты заварила кашу, тебе и расхлебывать! – гневно брякнула ведьма. – Пусть и на половину, но ты такое же отродье, как я, – понесла она и вовсе не понятные вещи. – Я не причиню вреда, не теперь. Вели другу: пусть успокоится и не пытается вмешиваться. Это в общих интересах, – я послушно закричала, стараясь заглушить гул воронки, и умоляя спутника не сопротивляться. – Что было моим, станет твоим, – прохрипела женщина, опутывая нас обеих вырастающими из ее «воротника» ветками.

Дальше старуха зашептала на древнем языке фей. Он никогда мне не давался, так что разобрать я смогла отдельные фразы. Наши тела быстро окутал древесный кокон. Он наполнился нежным пьянящим ароматом жасмина и мокрой, пропитанной дождем, землей. Я с жадностью вдыхала свежую сладость, и даже боль, пронзившая запястья, казалась незначительной мелочью. Разум подсказывал, что проколы глубокие и кровь из них хлещет ручьем, но я была так заворожена, что никак не реагировала. Когда плотная оболочка распалась, я очнулась и поняла, что в кисти воткнуты пальцы-колья Ирики, от которых по венам расползается жгучий огонь.

– Слушай внимательно. Тогда, в сорок пятом, чтобы спасти себя и общину, я предала Линди: помогла сдержать ее темную сторону, упрятав подальше от смертных. Я лично заманила покровительницу на Дамнат, где мы с Первосущными сестрами соткали Зеркальную Ловушку. Когда дьяволица в нее попалась, полотно разбили, а осколки развеяли по ветру. Не позволяй ей собрать их вновь.

– Как с этим связан Вильям и…

– Запомни, – грубо перебив, зарычала матка, – обломки не должны покинуть сосуды. Иначе стерва возродит былую силу и устроит третью мировую войну. Не упусти парня, но и не верь ему. Больше всего на свете он хочет воссоединиться с гадиной. А сейчас я отвлеку ее, и дам вам возможность выбраться на берег. Ступайте к клану. Они защитят вас, – отпуская меня на лету, приказала матка, направляясь к краю воронки.

– «Защитят»? Сбрендила? Куда ты? Не глупи! – заорала я, что есть мочи. – Линди убьет тебя, как только получит желаемое. А нас прикончат твои подданные, едва узнают, что ты мертва.

– Не получит, пока Шеду с тобой.

Это были ее последние слова. Ураган со свистом потащил лодку к архипелагу, все дальше унося от грозной твари и зловещей наездницы. Я знала: Ирика не вернется. Но то, как она пожертвовала собой, так впечатлило меня, что я впервые решила довериться фее.

Стоило нам ступить на сушу, как рыбацкое судно, все еще терзаемое воздушным потоком, распалось на части. Лесные создания уже ждали. Заметив отсутствие предводительницы, они, с яростным кличем, ринулись в бой, но, так и не достигнув цели, недоуменно замерли в нескольких метрах от нас. Глаза коряг были устремлены на меня. Секундой позже, словно по беззвучной команде, дьявольские отродья, нехотя, опустились на колени, и склонили головы. Я вдруг осознала, что сотворила Первосущная. Она не лгала. Отныне феи обязаны были не только помогать, но и исполнять любой мой каприз, ведь я приняла на себя роль их новой королевы.

***

Дни привычной жизни подошли к концу. Кто знает, что творилось в безумном сознании Линди. Одно было наверняка: прежде чем сделать шаг, следовало хорошенько взвесить последствия. Единственное здравое решение, приходившее в голову: надежно укрыть Шеду в бункере Ирики. Да, прятаться вечно мы не могли, но и бездумно возвращаться на большую землю – не стоило.

Сопроводив новоиспеченную королеву в укрытие, феи почтенно раскланялись и растерянно вышли. Не решаясь первой начать разговор, я осмотрелась. Первосущная отлично устроилась. Невзирая на спартанские условия, спальня оказалась уютной, светлой и роскошно обустроенной в восточном стиле. В центре возвышалась огромная круглая тахта с десятками подушек. Рядом, на приставном столике, ждал антикварный поднос с горячей едой и двумя чашками свежезаваренного кофе. Слева от ложа располагался наполненный до отказа бар с гранитной стойкой, а справа – несколько книжных шкафов, на всю работающий биокамин и пара старинных бержеров.

Скинув верхнюю одежду на пол, я рухнула на царское ложе. Складывалось впечатление, что вместе со сверхъестественными остров забрал и прочие силы: моральные и физические. Что испытывал Вильям, я представлять не бралась. За какой-то час он потерял жену, любовницу и окончательно разочаровался в той, кому доверял. У бедняги осталась только я – странная, малознакомая сущность, сама разрывающаяся на две половины.

Уничтожив кофе одним глотком, молодой человек перенес кресло к дивану и, грациозно закинув ногу на ногу, уставился на меня в немом ожидании.

– Ты, небось, привык к роскоши, – начала я не с того, что он хотел слышать. Подбородок виновато склонился к груди, пусть я и не понимала за что мне стыдно. Близость с парнем рождала непредсказуемые эмоции, что одновременно и раздражало, и побуждало интерес. – Лесные бабы любят все блестящее и дорогостоящее, даже если перед ними – дерьмо, – выкрутилась я, разряжая обстановку, и заставляя собеседника улыбнуться. – Удивительно, что они похожи на деревья, а не на сорок, – уверенность набирала обороты, и перейти к насущному стало проще: – Вижу, ты жаждешь подробностей.

– Ты новая матка. Как? – коротко задал он главный вопрос.

– Без понятия, – честно призналась я, пожимая плечами. – Всю дорогу до убежища башка разрывалась от возмущенных воплей перепуганного улья. Если бы не годы практики в роли Пограничника, я бы сбрендила. Мне с трудом удалось абстрагироваться от «сестер», и не утешительный вывод, что я вынесла из нашей односторонней беседы: ни они, ни я – никогда не слышали, чтоб королева передавала наследие постороннему. Могу предположить, что решение старухи было спонтанным. Она не собиралась умирать, оттого и замену не искала. На удивление, Ирика поступила мудро: спасла наши шкуры, да еще и обеспечила охраной.

– А что насчет мести? Разве она не должна состояться до того, как кто-то займет трон?

– Карга передала власть добровольно. От чьей бы руки она не погибла потом – общины это уже не касается.

– Хочешь сказать, нам повезло, что так сложились обстоятельства?

– В том-то и беда: «повезло» ли? Во-первых, неизвестно какие плоды принесет мутация двух кровей. А, во-вторых, рано или поздно, за высокий статус придется расплатиться. Феи не занимаются благотворительностью.

– Тогда откажись от титула. Положение еще можно исправить! – в сердцах воскликнул Вильям. Вскочив с кушетки, он подбежал к барной стойке и, не утруждая себя бокалом, хлебнул коньяк из горла.

– Ты напрасно считаешь, что я стану очередной жертвой твоего злого рока, потому что его – не существует. Причина бед не в тебе, а в дьявольском замысле Линди. Ты – не более чем средство достижения цели и, пока не разберемся – какой, мне лучше оставаться при звании, – категорично заявила я и, чтоб казаться убедительней, слегка надавила: – Нельзя упускать предоставленный шанс, хотя бы ради Первосущной. Благодаря ее благородному жесту, какое-то время мы в безопасности.

В комнате повисла тишина: молодой человек нервно барабанил левой рукой по столешнице, а я наблюдала, как правой он разливает абсент, доверху заполняя свободное пространство в бокалах – шампанским.

– Продолжай, – с досадой разрешила я, понимая, что есть темы, посерьезней озвученных.

Парень погрузился в размышления. На сей раз глаз не решался поднять он. Я догадывалась, что его мучает, но ждала, когда он наберется смелости сам. Покинув нейтральную территорию, Вильям тяжело опустился рядом и протянул коктейль.

– Мелинда – тварь, устроившая вторую мировую? – не моргая, глядя в точку перед собой, спросил он.

Я кивнула и, не сдержавшись, поправила:

– Она – Линди. Мне стоило догадаться об игре имен. Мало того, что они созвучны, оба обозначают – змею.

– Не важно, как ее зовут, важно – кто она. Ведьма? Демон? Полубог? Кто еще обитает в вашем мире?

– Если верить матке, он и твой тоже, – невесело напомнила я.

– О чем она несла? Какие «Шеду»?

Я попыталась воскресить в памяти все, что почерпнула в фантомной библиотеке Искушаемых. К сожалению, информация оказалась краткой и поверхностной.

– По сути – никто. В мифологии людей – низшие божества, защитники, призванные беречь индивидуальность. Они изображаются доброжелательными химерами с телом быка или льва, крыльями орла и головой человека. Но это – глупые легенды. Нас учили, что Шеду – выдуманные существа. Смертные часто прибегают к фантазии, когда нужно на что-то уповать. Полагаю, Ирика подразумевала нечто иное, быть может, проводила параллель.

– Чтобы она не имела в виду, я – не «божество».

– Но и не человек.

Стиснув зубы, Вильям прожег меня взбешенным взглядом. Жилки на его скулах судорожно дернулись. Понадобилось не меньше минуты, чтобы он взял себя в руки и, агрессивнее, чем хотелось бы, напомнил:

– Ты ушла от ответа. Моя подруга – колдунья или что-то вроде того?

– Все гораздо печальней, – в голосе собеседника улавливались нотки враждебности, но я сделала вид, что меня это не трогает. Сложно винить кого-то в озлобленности, когда сам балансируешь на грани. – Она – Пограничник, переступивший черту, – пояснила я, стараясь примерить на себя непривычное амплуа спокойствия и мягкости. – Нарушив равновесие, мерзавка развернулась в сторону тьмы и, как истинная змея-искусительница, подтолкнула народ к войне.  В итоге, она сама была предана. Ближайшая соратница заманила хозяйку на остров «Дамнат», где ту заточили и обрекли скитаться на небольшом клочке земли до конца дней. Не думай, что кара не сопоставима с деяниями. Тюрьма столь же кошмарна, как и ее пленница. Некогда остров использовали в качестве могилы для еще живых, пораженных бубонной чумой, бедолаг. Дамнат насквозь пропитан болью, страхом и ненавистью не упокоенных душ. Попасть туда – все равно, что очутиться в аду.

– Из ада невозможно выбраться. Мы же с любовницей беспрепятственно путешествовали по миру целый год, а затем без проблем осели в поселке. Хороша темница, если за столь длительный срок никто не хватился единственного заключенного.

– Я поражена не меньше твоего. Не представляю, как Линди удалось устроить побег. Но она хитрая и очень умная, может полноценно применять ресурсы черной магии. Тогда как Искушаемым категорически запрещено переходить дозволенные рамки.

– Такие, как создание химер?

– Именно. Смешение плоти – противоестественно. И, если предательница ограничивается только воображением, то я, едва приступив к заклятью, изменюсь навсегда.

– Станешь ее подобием, – сообразил парень, мрачнея. Ссутулившись, он резко отвернулся и дальше заставил разговаривать с затылком.

– Да, мрак поглотит разум, и ни за что не позволит вернуться к свету. Поэтому пока я нахожусь между добром и злом, мой потенциал ничтожен, ее же – безграничен.

– Если Мелинда так сильна, отчего не сбежала раньше? Чем ее удерживали в заключение столько лет?

– До сих пор мне было открыто то же, что и всем: гадину заперли в про́клятом месте. Расы, участвовавшие в войне на стороне союзных войск, создали вокруг острова барьер, который ограждал нас от второго пришествия дьяволицы, – взяв небольшую паузу, я в сотый раз прокрутила в мозгу последние слова Первосущной. Удивительно, все так ненавидели лесной народ, а те, давно искупили вину. – Никто понятия не имел, что, выдав зачинщицу, королевы продолжат помогать. Полагаю, в тонкости был посвящен лишь Совет Шести Инквизиторов.

– Получается, не союз стоит восхвалять за то, что ведьма не покидала Дамнат, а фей, – язвительно заметил молодой человек и даже по голосу чувствовалось, как ядовито он ухмыляется. – Это они, а не вы, исполнили ритуал, удерживающий ее под контролем. И это их заслуга, что мир на земле продержался достаточно долго.

– Ты забываешь, что мы говорим об отступниках, убивших вместе с фашистами миллионы людей, – взбесилась я, устав играть роль доброй самаритянки. Моменты, когда Вильям не владел собой, выпуская тьму, рождали во мне праведную ярость. – Их поступок – мелочи в сравнении с тем, что они творили, и никогда не окупит совершенные зверства. Совет неспроста законспирировал данные. Значит, на то были причины.

– Я не собирался защищать подонков, – развернувшись вполоборота, примирительно прохрипел парень. Глаза, которые секунду назад наверняка адски почернели, сейчас невинно смотрели из-под приспущенных ресниц. – На меня порой находит неконтролируемый гнев. Извини. Что за Зеркальная ловушка? Ты о ней знаешь?

– К несчастью – нет, – в знак поддержки я положила ладонь на плечо собеседника. От неожиданности он вздрогнул, но руку не убрал. – Зато есть догадки, – постаралась я смягчить удар. – Мне кажется, матки прибегли к древнему колдовству, чтобы ослабить госпожу, лишив части темной стороны души. Они заковали оторванный кусок в магическую субстанцию, уравновесив способности гадюки, и вернув ее к истокам. Она стала обычной Искушаемой, оттого и не могла ускользнуть. Но кто-то или что-то нарушил целостность заклинания, позволив мерзавке выбраться из плена.

– Ты же не думаешь, что это был я? Мелинда сама меня нашла. Я понятия не имел кто она.

– Конечно, нет. Помнишь, Ирика упомянула, что зеркало разбили, а осколки разнеслись по миру? Она сказала: «обломки не должны покинуть сосуды». Вероятно, карга подразумевала некие артефакты, впитавшие в себя мощь преступницы. Я считаю, ты – проводник к ним, поэтому у вас с Линди сложилась странная, зависимая связь.

– Значит, Анезка была права: стерва использовала меня. Она хотела узнать, как воссоединить полотно и вернуть утраченное могущество.

– Жаль, что мы не восприняли подозрения полукровки всерьез, путались в происходящем, пока не пришли к главному: кто наш джокер. Теперь все встало на свои места. Падшей помогли сбежать из тюрьмы, подсказали, как найти Шеду, но не раскрыли всей тайны. Едва подчинив тебя своей воле, она бросилась на поиски тех, кто мог знать хоть что-то об утерянной силе. Не добившись желаемого, негодяйка решила окучивать старую знакомую. Она все идеально продумала, хотела подобраться к карге незаметно. Есть в тебе что-то, что притягивает противоположный пол магнитом, на то и был расчет. Все шло по плану, но тут на горизонте объявилась бывшая жена. Линди стушевалась, но разведав, что девчонка покинула поселок, ничего не рассказав хозяйке, успокоилась и списала соперницу со счетов. Однако недооценила ревность и въедливость фей. С момента «поцелуя забвения» королева заподозрила неладное и с нетерпением ждала возвращения подданной. И не зря. Прилетев за день до важного события, Анезка неожиданно спутала все карты: сама того не подозревая, вывалила матке правду.

– Выходит, Мелинда растерзала тех женщин, так как считала, что они в курсе решения ее задачи.

– Ирика – единственная Первосущная, лично участвующая в войне, дожившая до наших дней и однозначно обладавшая нужной информацией. Но подобраться к ней нелегко, потому змея начала с тех, кто слабее. Все жертвы, так или иначе, были связаны с королевами, исполнившими роковой ритуал.

– Адаез и Матильда – правнучки двух из них: маток Африканского и Южноамериканского кланов, – задумчиво протянул парень, перебирая в памяти расследование супруги. – Но от них мучительница ничего не добилась.

– Главы не обязаны передавать скрытые знания прямым потомкам, если не уверены в их стойкости. Они имеют право довериться тому, кого сочтут достойным, – с улыбкой пояснила я, показывая, что он движется в правильном направлении.

– Карга сказала Анезке примерно тоже, когда речь зашла о Текки и ее дряхлой учительнице: «они связаны, но не обязательно родственно», – нахмурив лоб, попытался Вильям дословно воспроизвести слова старухи. – Еще упомянула, что: «шаманке от прежней хранительницы достался секрет». Она не выдала его, поскольку давно готовилась к смерти, и успела кому-то передать.

– В точку. Только услышав имя «Кала», Ирика поняла, что происходит, – подытожила я, не отрывая взгляда от красавца. Мы были так взбудоражены, что, не зная, куда деть руки, в нервном порыве сплели их между собой. – Я тоже ее вспомнила. Связь с ульем подтвердила подозрения, – переходя на торжественный шепот, сообщила я. – В годы войны камчатская бабулька являлась приемной наследницей российской Первосущной. Уверена, вместе с прочими, она обрела и знания о Зеркальной Ловушке.

– Тогда-то стервозная королева и передумала нас убивать.

– У нее созрел иной план, – завороженно продолжая мысли друг друга, мы стали единым целым, – разыграть собственное убийство, повесить на тебя и спрятаться. Матка смекнула, что бывшая хозяйка не рискнет раскрывать личность, пока не обретет полную мощь. По той же причине она не заберет и тебя. Карга считала, что будет в шоколаде: и ведьму спугнет, успев добраться до бункера, и тебя стерве не отдаст, оставив в качестве залога безопасности. Она решила: госпожа не сунется на архипелаг, где, и без того потрепанные силы, полностью иссякнут. Одна, против армии лесного народа, – Линди не рискнула бы всем, едва получив свободу. Но королева облажалась. Враг оказался хитрей. Ему был знаком тот, кто не устрашиться стайки фей. Вот почему гадюка оставила в подсказке мое имя. Подлая сука устроила так, что я сама привела к ней Ирику и тебя. Я – идиотка, попавшаяся на крючок, как неопытная салага.

– Будь это так, я бы не сидел сейчас рядом. Мы выясним, что скрыл Верховный Парламент Темных и отправим гадину обратно в ад.

– Нет! Ты не станешь участвовать в поисках. Задумайся, змея знала, где меня искать, следовательно, выйдя на свободу, следила. Мы не сталкивались много лет. Я понятия не имею, как на нее повлиял остров. А вот она осведомлена обо всех изменениях, и понимает нас гораздо лучше, чем мы ее. Дрянь будет на шаг впереди и сделает все возможное, чтобы вернуть тебя и найти сосуды первой. Ты слишком важен. Я не могу рисковать. Отсидишься здесь.

– Ты не станешь мной командовать, – энергично возразил молодой человек, непреклонно задирая нос.

– Я боялась, что ты так скажешь. Когда до тебя дойдет: то немногое, чем мы располагаем – не дает никаких объяснений. Вопросов только приумножилось: кто ты, как связан с мифическими Шеду, что за Зеркальная Ловушка, где осколки, как их устранить, и, главное, кто та сволочь, что всех предала и открыла ящик Пандоры, – взмолилась я, надеясь на благоразумие парня, в мыслях которого не было в данный момент и крупицы здравого смысла. – Ни о чем из перечисленного, я никогда не слышала. К тому же, в деле замешены древние ритуалы. Они доступны лишь избранным и не факт, что те захотят поделиться.

– Под «избранными» ты имеешь в виду фей, что не удалось обнаружить Мелинде? – ни на мгновение, не отказавшись от принятого решения, Вильям проигнорировал сказанное. Он посмотрел так, что стало ясно: любые уговоры – бесполезны.

– Да и она продолжит поиски. Но, в отличие от нее, я не смогу пытать невинных, чтобы добыть информацию. А добровольно от лесного народа правды не жди, даже если теперь я – Первосущная одного из кланов.

– Еще есть СШИ. Давай спросим у них.

– Смеешься? Забыл, кто – они? Для личной аудиенции, придется, как минимум, умереть. Не говоря о том, что подобные действия необходимо согласовывать с Верховным Парламентом Темных. Отныне, я не просто Искушаемая, у меня есть подопечные. Иначе хрупкому перемирию – конец.

– Но ты вершишь суд от имени высшей силы. Неужели те, кто ее дал, не поспособствуют в поимке злодея?! Однажды они заключили соглашение ради общего блага. Почему история не может повториться дважды?

– Была война. Мы отчаянно сражались. Жертвовали всем, что имели. И, только когда кровью и потом заслужили прощение, вмешались Инквизиторы.  Поверь, пусть я и позову – меня не услышат.

– А ты попробуй!

– Бесполезно! – напор парня порядком бесил. Волшебство закончилось, и руки сами вырвались из приятного плена. – Им – плевать. Нам окажут честь, только если вновь достигнем грани.

– Недавно ты показала отрывок из памяти, чтоб открыть мне глаза. Я не поверил, пока голос внутри не приказал. Затем знак от своих богов получила Анезка. Ее расследование помогло раскрыть убийства фей и привело к тому, что мы имеем, – я сердито уставилась на собеседника, не понимая, к чему он клонит. – Это ли не доказательство, что Инквизиторы наблюдают? Может, просто настало время, когда к вере нужно подтолкнуть тебя?

Меня перемкнуло. Скажи кто неделю назад, что жизнь круто перемениться, я бы ответила, что их слова – отличный тост и нажралась бы вусмерть. Но теперь…

– Ты прав, – согласилась я, осознавая, как хорошо, что рядом есть тот, кто образумит и вернет к свету. – Если факт, что на свободу вышел Гитлер сверхъестественного мира не заслуживает общего внимания, то мы либо разузнаем все сами, либо сделаем так, чтобы нас заметили…

 

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

[1] дорогой (фин)

[2] целебный напиток (фин)

[3] моя любовь (фин)

[4] хороших снов (фин)

[5] скука смертная (фин)

[6] Я королева всех королев! (фин)

[7] сообразительная (фин)

[8] глупая сука (фин)

[9] осколок стекла (фин)

[10] Химера (фин)