Повесть о военно-полевом романе. Часть 23 и эпилог

23. Дембель

Как и обещал «полковой комиссар», в последний день июня пришёл в роту вызов троих солдат со всеми документами в штаб полка. Прощание с ротой, с ребятами, даже с командирами было торжественным и трогательным. На кухне сварганили что-то вроде праздничного обеда. Георгий оставил в роте самое тяжёлое из своего привезённого имущества — гантели, книжки по радиотехнике и возвращался в начальный пункт своей воинской службы налегке.

Приехали, разместились, доложились капитану, назначенному организатором подготовки солдат к сдаче вступительных экзаменов в ВУЗы. Начало занятий в школе через день. Они ежедневные, по шесть часов в день. В фойе здания бывшей школы младших военных специалистов висело расписание занятий. Каждый абитуриент ориентировался на те предметы, которые ему придётся сдавать в институте. Георгию предстояло сдавать вступительные экзамены по шести предметам, но в школе будет заниматься только по трём: математике (комплексный предмет, включающий в себя алгебру, геометрию и тригонометрию), физике и литературе. Он знал из справочника, что конкурс поступающих в МИСИ будет производиться только по трем предметам: математике, физике и черчению. По остальным предметам лишь бы не получить двойку. Поэтому основное внимание при занятиях в школе Георгий уделил именно математике и физике. По поводу черчения надеялся на знания и навыки, полученные в техникуме.

Сразу же написал Наде. Она ответила, что постарается вырваться домой хотя бы дня на три. «Может, удастся встретиться до твоего отъезда в Москву». Георгий ответил, что встретиться вряд ли удастся — надзор суровый, все на виду, а рисковать теперь, перед самой демобилизацией, глупо. «Я думаю, что нам удастся проститься во Львове».

К середине июля закончились занятия в средней школе и для всех абитуриентов началось оформление документов на демобилизацию. Пятнадцатого июля документы, подтверждающие демобилизацию, и документы на проезд домой по железной дороге были выданы на руки уже экссолдатам, отставным рядовым и сержантам Советской армии. Рано утром следующего дня, буквально на первой электричке Георгий с чемоданом в руке отправился во Львов. Там на вокзале он взял билет на вечерний поезд до Москвы. Оставил чемодан в камере хранения и пошёл на розыски Нади. В общежитии девочка в её комнате сказала, что она «зарабатывает на жизнь» в уже знакомом Георгию обувном магазине. Поехал туда.

Надя стояла за тем же прилавком. Увидев Георгия, она заплакала. У него тоже комок стоял в горле. Надя опять пошла к директрисе магазина отпрашиваться. Увидев свою практикантку в слезах и решив, что ей нахамил какой-нибудь покупатель, директриса схватила Надю за руку и буквально потащила за собой в торговый зал. А в нём стоял только растерянный и расстроенный Георгий. Она всё поняла. Сказала только: «Разбирайтесь сами, дети мои» и вернулась в свой кабинет.

– Надюш, у меня поезд в восемь вечера. Пойдём в «Высокий замок». Посидим там на той же скамейке, потом пообедаем в кафе. Идёт?

– Идёт. Только давай сначала заедем ко мне в общежитие, я хочу переодеться.

Так и сделали. Теперь дежурная уже не препятствовала проходу «брата» Нади. В комнате никого не было. Надя сняла платье и одела халатик.

– Я пойду освежусь в душ, а ты пока можешь посмотреть эти интересные журналы.

– Хорошо, девочка.

Георгий притянул к себе Надю и поцеловал.

– Дай же мне привести себя в порядок, — отстранившись, сказала Надя, схватила полотенце, мыло и скрылась за дверью.

Вернулась довольно быстро. Её рыжие, чуть волнистые волосы свисали влажными прядями. Она закрыла дверь на задвижку и подошла к Георгию. Он обхватил её за талию и, притянув к себе, посадил на колени. И без того коротенький халатик на Наде поднялся вверх, нижняя пуговица расстегнулась и оголилось то место, которое обычно закрывают трусики. Георгий, несколько ошарашенный и плохо владеющий собой, всё-таки нашёл в себе силы пошутить:

– Ну наконец-то, девочка моя, я убедился, что ты не крашенная рыжая, а натуральная.

– Нахал же ты, Жоржик! Ты имел возможность убедиться в этом ещё два года назад.

Надя встала на ноги, одёрнула халатик и отошла от Георгия.

– Знаешь что, Жора, давай всё-таки соблюдём наш договор до конца. Не косись на мою кровать. Видно уж не суждено быть тому, чтобы ты меня сделал женщиной, чтобы ты был моим первым мужчиной, – и она опять заплакала. – А вообще мужчиной моим когда-нибудь, Бог даст, станешь.

Георгий было вскочил, чтобы обнять девушку, но она твёрдо сказала: «Нет. Сиди. Я одеваюсь и мы пошли, как договаривались»

Надя не предлагала Георгию отвернуться. Она в замедленном темпе сняла халатик, подошла к общему шкафу, сняла со своей полки тряпочки и с плечиков платье, одела трусики и лифчик, натянула своё праздничное платье. Причесалась перед зеркалом, чуть подкрасила губы.

– Ну что, «братик», в дорогу?

– В дорогу, сестрёнка, если только ноги меня теперь понесут. Я же впервые увидел стриптиз. Классное зрелище! Жаль только, что во время представления нельзя прикоснуться к артистке, а так хотелось расцеловать её всю!

– Теперь будешь, по крайней мере, вспоминать меня в натуральном виде.

Пешком в прогулочном темпе дошли до парка, прогулялись по его аллеям и заняли свою знакомую скамейку в дальнем уголке. Георгий обнял девушку, нежно прикасался губами к её ушку, шее.

– Знаешь, Надя, у меня почему-то есть уверенность, что это не последний день, который мы проводим вместе. При нашей такой долгой дружбе, чистых отношениях и даже, не боюсь этого слова, платонической любви жизненные дороги ещё обязательно должны перехлестнуться. Да, ты выиграла пари, я это помню и обязательно верну свой «должок». И дело совсем не в конфетах. Ими я тебя хоть сейчас накормлю в кафе.

Ребята часа два посидели в кафе. Выпили по фужеру красного полусладкого вина, закусывая виноградом. От еды Надя категорически отказалась, Георгий тоже не стал заказывать съестное. Пили кофе с вкуснейшими булочками. Потом заказали и съели цветные шарики мороженого в вазочках. Погуляли ещё немного по парку и направились пешком на вокзал.

Самые тяжёлые минуты расставания — это трогание поезда и его медленное ускорение вдоль перрона. Георгий вытягивал голову в окно, пока ладная фигурка Нади не затерялась среди провожающих.

Первым делом, как только поезд остановился у перрона Киевского вокзала и высадил своих пассажиров, Георгий поехал на метро к «Детскому миру». Купил в магазине плюшевого медведя ростом с годовалого ребёнка. Зашёл на почту и послал покупку Наде с припиской, что этот подарок надёжнее и дольше прослужит, чем конфеты «Мишка». С чувством исполненного долга Георгий поехал домой, открыл квартиру (ключи все эти годы службы как символ хранились в чемодане) и на столе увидел записку, написанную рукой Тины: «Мы все на даче у тёти Лиды. Перекуси – в холодильнике найдёшь всё и сразу приезжай. Твои родители, родственники и, прежде всего, Я ждём тебя с нетерпением. ЦКК, Тина».

На календаре было восемнадцатое июля. А двадцатого июля радио сообщило, что все войска СССР приведены в боевую готовность №1 в связи с резким обострением международных отношений из-за разногласий в вопросе о статусе Западного Берлина. Мир стоял на пороге третьей мировой войны. Демобилизация военнослужащих была заморожена. Все ребята, с которыми Георгий ехал в «телятниках» и служил почти три года, прослужили лишние полгода и были демобилизованы лишь весной следующего года.

Эпилог

От железнодорожной станции до садового участка тёти Лиды нужно было отмахать пёхом три километра. По дороге Георгий присел на травке на берегу небольшой речки. Достал из сумки пачку писем Нади, собравшуюся почти за три года активной переписки. Хранить дальше их было просто опасно для семейной жизни, так как некоторые письма по своему содержанию далеко переступали границу дружеской переписки. Рвать эти письма и бросать обрывки в речку было равносильно откусыванию кусков собственного тела.

Далее семейные торжества, посещение родственников, сдача экзаменов в институт, трудоустройство — жизнь била ключом. По-прежнему переписка с Надей продолжалась. Конечно, со значительно большими интервалами и с более сдержанным содержанием. Продолжалась … пока Тина не потребовала категорически прекратить её. Тину не убеждали доводы Георгия о товарищеском, дружеском характере этой переписки. Пришлось предложить Наде писать до востребования. Это предложение оскорбило девушку и она прекратила переписку.

Через несколько лет Георгий получает письмо из западноукраинского города от незнакомого ему человека. В этом городе Георгию не довелось бывать, и фамилия автора письма ничего ему не говорила. Он писал об их совместной службе. По некоторым подробностям, упоминаемым человеком, Георгий догадался, что автор письма – Надя. Написал ответ по указанному ею адресу и признался, что безмерно рад возобновлению переписки. Но всё-таки повторил свою просьбу направлять ему письма до востребования. Обменялись новостями. Оба закончили институты и работали по специальности. У Георгия рос сын, у Нади — дочка, года на три моложе сына Георгия. Надя жаловалась на свою семейную жизнь. Муж вёл себя с ней по-иезуитски. В переписке часто говорили о своём страстном желании встретиться.

И встреча состоялась — через шестнадцать лет после прощания на Львовском железнодорожном вокзале. Произошло это следующим образом. Будучи ведущим научным сотрудником научно-исследовательского института, принадлежащего, как теперь принято говорить, одному из «силовых ведомств», Георгий организовал в рамках плановой научной темы командировку по маршруту Москва – Ленинград – Таллин – Рига – Львов – Киев – Москва. То поездом, то самолётом проделали этот маршрут вместе с подчинённым Георгию младшим научным сотрудником. В каждом городе имели две ночёвки. Во Львове в первый день выполнили запланированную работу, а второй день был выходным. Георгий сказал сослуживцу, что хочет провести этот выходной в городе, в котором отслужил два года. Тот в ответ заявил, что тоже не против посещения памятного ему Стрыя. Разъехались в разные стороны.

По приезде Георгий сразу направился к части, в которой провёл два долгих года. За тем же забором стояла уже совсем другая часть, из другого рода войск. Георгий попросил солдата, дежурившего на КПП, вызвать дежурного офицера. Пришёл лейтенант. Георгий рассказал ему свою историю, показал предусмотрительно захваченные с собой из дома солдатские документы тех лет и свои действующие личные документы, попросил разрешения пройтись в сопровождении лейтенанта по территории части. Лейтенант связался со своим командиром и получил разрешение на пропуск посетителя. В здание бывшей школы пройти было нельзя, но Георгий, погружённый в воспоминания, прошёл по аллее, вышел на строевой плац, даже посетил туалет, который приходилось мыть неисчислимое количество раз. Трогательно это всё, царапает душу.

Потом Георгий прошёлся до бывшего полигона школы, от него к «Комсомольскому озеру». Оно стало неузнаваемым. В то давнее время озеро было окружено молодыми саженцами деревьев, рядом протекал совсем мелкий в своём верховодии Днестр. Теперь реку не видно было из-за выросшего вокруг озера леса. Вот в этом особенно ощущается текущее время!

Георгий направился к дому Нади. Поднялся к квартире и позвонил. Никто не открыл дверь. Во дворе на лавочке сидели две пожилые женщины. Георгий обратился к ним с вопросом о Надиной маме. Ответили, что она пошла в магазин, скоро вернётся. Действительно, ждать пришлось недолго. Антонина Васильевна не сразу узнала Георгия, а узнав, повисла у него на шее, плакала и целовала. Потащила домой. За чашкой чая с вареньем обменялись информацией по историям жизни за прошедшие годы. Отчим Нади умер, младший брат живёт и работает в Подмосковье. Антонина Васильевна так расстроилась и растрогалась этой встречей, что дала Георгию телефон Нади и попросила обязательно позвонить ей.

Георгий так и сделал, как только покинул Надину маму. Позвонил с переговорного пункта и сразу попал на Надю.

– Привет, Надюш!

– Жорка, привет! — сразу узнала его московский говор Надя. – Ты каким образом вычислил мой телефон?

– От твоей мамы получил, только что распрощался с ней.

– Ты у меня дома?!!! Тогда немедленно на местный аэродромчик и на АН-2 будешь у меня через полчаса лёта.

– Не могу, Надюш. Завтра вылетаю из Львова в Киев.

– В Киев?! Значит, встретимся там. Ищи меня в суворовском училище. Там начинается завтра республиканская обувная ярмарка. Название моей фабрики ты, надеюсь, помнишь и город тоже.

– Да, конечно. Разыщу. До завтра.

Рано утром следующего дня вылетели в Киев. Предварительно Георгий позвонил своему киевскому коллеге и приятелю (неоднократно вместе работали в командировках) с просьбой зарезервировать пару одноместных номеров в гостинице и встретить в аэропорту. Лёту всего ничего. Киевлянин встречал. Пока ехали до города он поинтересовался:

– Что вам показать в Киеве? А то в гостиницу рано, расчётное время в ней – одиннадцать часов.

– Ты же знаешь, друг, что Киев мне знаком немногим менее, чем Москва, – ответил Георгий. – Давай в суворовское училище, ни разу там не был.

Приятель вытаращил от удивления глаза:

– Что это ты суворовскими училищами заинтересовался? Или думаешь сына пристроить?

– Нет, дорогой. Обувью очень заинтересовался, а там как раз в спортивном зале открылась обувная ярмарка.

Подъехали к суворовскому училищу, вошли в большой зал, полностью заставленный стендами с образцами обуви. Георгий объяснил задачу и все по одному разбрелись по залу в поисках нужного стенда. «На ловца и зверь бежит». Георгий вскоре увидел стенд с нужным названием обувной фабрики и города. Перед стендом на скамеечке сидели три женщины, а перед ними стояла она! Ошибиться невозможно, такая рыжая грива неповторима. Георгий застыл у неё за спиной, буквально дыша ей в затылок. Все три женщины с недоумением смотрели на мужчину с идиотским выражением лица за спиной их подруги. Сцена прям из «Ревизора». Надя резко повернулась, охнула и бросилась в объятия Георгия. Договорились встретиться в девять вечера в холле гостиницы «Россия», где и будут размещены москвичи. Надя же жила в гостинице «Москва», то есть на другом конце Крещатика.

К встрече Георгий накрыл в своём номере стол. Традиционно стол украшали бутылки с красным и белым вином, фрукты, коробка конфет, цветы в вазочке. Надя пришла в назначенное время, загруженная пакетами с пирожками и с клубникой. Посидели прекрасно! Надя сбросила с себя платье и пошла принять душ. Георгий краем глаза отметил, что Надя здорово повзрослела. Вернувшись, Надя сразу прыгнула на кровать и со смехом сказала:

– Теперь займёмся клубничкой.

Ещё одна встреча Нади и Георгия — последняя состоялась спустя три-четыре года. Она приехала в гости к своему брату. Это в пятидесяти километрах от Москвы. Вместе с братом и его женой приехала в Москву и позвонила Георгию. Встретились на Манежной площади. Наде хотелось посетить Мавзолей Ленина, но нужно было занимать очередь в глубине Александровского сада. Георгий подошёл к милиционеру, стоящему у ограждения Красной площади возле Исторического музея. Показал свою ксиву, соврал, что сопровождает родственников членов польской делегации, и попросил пропустить их в очередь, когда колонну перекроют. Милиционер всё исполнил. После этого прогулялись пешком до Третьяковской галереи. Опять пользуясь своим удостоверением, купил у администратора билеты. Гуляли по залам. Надя держала Георгия под руку, всё время давая почувствовать свою полную грудь. Потом Георгий услышал её шёпот:

— Если бы ты сказал мне сейчас: останься, я бы осталась, ни минуты не сомневаясь.

На этом культпрограмма закончилась. Георгий проводил Надю с родственниками на вокзал, посадил в электричку. В тамбуре крепко обнял и поцеловал Надю. Это был их последний поцелуй. Вскоре Надя написала в письме, что муж обнаружил и прочитал письма Георгия. Был крупный семейный скандал. Надя сказала, что на этом прекращает переписку. Так и закончился военно-полевой роман Георгия.