«Весёлый» водный Мир

Глава из романа «Я подобрал это на свалке»

 

Не люблю водные миры.

На таких обычно и поживиться-то нечем.

В-смысле, нам, скрапперам.

Да, мы с Матерью скрапперы. Своеобразная такая профессия. Суть её заключается в том, что мы рыщем по всем ещё не открытым официально мирам, и собираем (А иногда и берём с боем!) всё то, что потом можно постараться выгодно… продать!

Это и металлолом – ну, там, ступени от ракет первобытной эпохи, разбитые корабли. Остатки всяких там станций орбитальных, которые улетели за пределы солнечных систем. Даже орудийные гильзы, которые остаются на старом полигоне после очередных учений Флота. Сталелитейные заводы на астероидах с большим удовольствием всё это берут на переработку.

Попадаются и куски чужих кораблей – такие особенно ценятся учёными и военными.      Наконец, добываем мы и полезные ископаемые, давно выработанные на родной планете – вроде урана, полония, радия, натуральных алмазов, рубинов, сапфиров…

Кое-кто из наших любит собирать экзотическую ксенофауну – каких только уродцев не тащат скрапперы со всех концов Вселенной. Пару раз даже мы снабдили Нью-Йоркский Ксеноленд ещё неизвестными землянам животными – ну, это когда уж совсем ничего на их родных планетах не нарыли…

Но больше всего ценятся всё же артефакты других Цивилизаций. То есть те предметы, которые изготовили Чужие. О-о-о! Некоторые коллекционеры-маньяки убить готовы из-за таких. Поэтому уж у таких сделок анонимность и секретность – гарантированы!

Поэтому я и был несколько разочарован, добравшись до кислородной планеты, и обнаружив, что на её крохотных островках и архипелагах как туземцев, так и их изделий нет.

Конечно у нас с Матерью есть и батискаф, и зонды, и прочее оборудование для работы под водой – иногда оно очень полезно. Когда лет пять назад в нас стреляли ядерными баллистическими ракетами, а мы их все посбивали, две боеголовки пришлось потом доставать с глубины в километр и больше. Ну, мы не ленивые, и деньги очень любим. Поэтому всё достали в лучшем виде. (Да и продали потом – за нехилые денежки…)

Величественным, тёмно-синим при взгляде из космоса, океаном, было покрыто, как любезно сообщила моя Хозяйка, более девяносто четырёх процентов всей поверхности. Мы, как всегда в таких случаях поступаем, и на этот раз три дня изучали всё с орбиты. Ждали.

Может, найдётся кто-то, кто решит, как уже пару (Или, вернее – с десяток, если уж быть точным!) раз бывало, сбить нас прямо тут, как говорится, «у входа». С такими лучше разбираться, пока основной и единственный живой член экипажа не спустился на поверхность, и не погряз в рутине нудной кропотливой работы.

Мать, или, как я её иногда называю без всякой иронии, Хозяйка – Главный компьютер у меня на корабле. Уж кому-кому, а ей рационализма и трезвости мышления не занимать. Она столько раз спасала мою беззаботно-восторженную (ну, сравнительно) персону из тех, извините, задниц, куда я со своей патологической жадностью и неуёмным оптимизмом забирался, что и не упомню. И стреляет она куда лучше меня. Так что мы всегда чувствуем себя спокойней вместе.

Так и на этот раз – только убедившись с помощью лучших (А точнее – самых дорогих и продвинутых!) в мире сканнеров, что никто коварный и опасный «за углом соседней туманности» не притаился, мы – ну, то есть, я – решили, что можно высаживаться.

Саму планету мы обычно сканируем с ещё большей тщательностью.

Ведь мы – учёные. Хотя, нет, правильнее – наученные! Мы знаем, что если на планете и были какие-то цивилизованные люди, то они будут зарываться в недра своей родины тем глубже и основательней, чем выше степень их развития. Не знаю, что там теоретическое вычислили учёные по поводу этой странной закономерности, нам она здорово помогает в работе и в виде чисто практического тезиса.

Сканнеры же у нас – я уже говорил – самые дорогие. Лучшие. Мы отнюдь не бедные, и можем себе позволить самое продвинутое оборудование. Гранит, составляющий обычно кору материковых платформ, сканнеры могут просветить миль на тридцать – почти до мантии… Ну а уж разумных (да и не разумных) существ, могущих жить там я ни разу не встречал! Поэтому я не удивился, когда к вечеру третьего дня Мать сказала:

– Найдено три капитальных подземных сооружения. На двух островах размером побольше, и на главном архипелаге. Два первых частично затоплены. Самое крупное пока доступно и без акваланга. Вот, взгляни. – она вывела голографическую проекцию прямо в пространство над пультом.

Хм… А сооружения-то не маленькие. Два действительно, затоплены и полуразрушены, правда, не от взрывов, а от естественных причин – как сказала Мать, подпорченные морской водой стены всё же частично обвалились. В таких работать крайне опасно. Но вот третье подземелье – прямо конфетка, словно для нас создано.

Большое, красивое – если так можно сказать о подземельи. Девять подземных уровней. В диаметре около полукилометра. На плане-схеме чётко видно, где входы-выходы, лестницы, помещения, шахты и коридоры.

Замечательно. Нашлась работёнка и здесь: можно спускаться.

Челнок у меня, как и «Лебедь», проверен-перепроверен. В каких только передрягах за эти почти сорок лет не побывал. (Однажды его даже чуть не съели. Причём в буквальном смысле: мраморные муравьи обожают кормить металлом свою матку.)

Так что долетел, завис, осмотрелся, и всё остальное, что положено делать, чтоб подольше сохранить в целости свою драгоценную задницу – во всеоружии. С любимыми смертоносными железками мирный скраппер всегда чувствует себя как-то… уверенней. Спокойней. Да и защитное поле, не упомню случая, чтобы помешало.

Сели. Подождали.

Надо же. Всё опять тихо… Вроде. (Нет, случалось, конечно, что и на старуху бывала проруха: вон, однажды нас провели с помощью хитро законсервированных охранных механизмов – еле успели удрать, и три дурацких дудочки у этих гадов упёрли. Правда, смысл: пришлось это сверхопасное д…мо уже нам – снова перепрятывать…)

На этот раз даже Мать выразила удивление:

– Странно. Как это на тебя – и никто не нападает… А, ну да. Ты же ещё не вытаскивал своё очаровательное личико из челнока, и ни в кого не стрелял. Ладно. Я подожду.

– Очень смешно. А вот никуда не пойду, пока всё не узнаю! Так что колись быстрее – кто тут живёт злой и опасный. Что там показывает Раптор? (Раптор – это мой беспилотник. Мать обычно выпускает его из специального ангара челнока сразу, как только челнок сядет. И уж разрешение его камер такое, что и орлы-беркуты позавидуют! Пару раз находил коварно притаившихся врагов. Правда, это было ещё в самом начале нашей «карьеры», когда мы не сторонились населённых планет. А сейчас гораздо чаще ему приходится просто подтверждать то, что Мать и с орбиты видит.)

– Никто. Похоже, действительно на поверхности крупных живых существ не осталось. Вижу только мелких ракообразных, ящериц, и насекомых.

– Не понял. А как же… ну там, всякие уникальные утконосы, кроты, змеи… Крысы, наконец? Кто здесь выполняет роль высших наземных хищников? Да и травоядных?

– Сама удивляюсь. Похоже – никто. Так что на твоём месте я бы не выходила без оружия.

Вот издевается – по полной. Она отлично знает, что я без обожаемых плазмомётов-лазеров-пушек-пулемётов на неосвоенной планете – ни шагу! И скафандр и экзоскелет, по крайней мере, при первом выходе – неотъемлемая часть экипировки любого скраппера. А такого мнительного и злопамятного, как я – и подавно.

Так что только как следует подкрепившись едой, и обмундировавшись, вышел наружу.

Ну, время выхода мы традиционно стараемся выбирать утром. Чтобы, значит, всё было в «естественном освещении». А кроме того, мы встречали кое-где и ночных хищников, которым было в принципе, наплевать, кого есть – своих ли, инопланетных… (Что бы там ни талдычили ксенобиологи, насчёт того, что плоть, населённая чужими бактериям/вирусами – для них смертельный яд, никого из этих тварей такая мысль до сих пор не останавливала. Возможно, потому, что они книг по ксенозоологии, или хотя бы Герберта Уэллса, не читали. Да и вряд ли станут.) И поскольку днём они прятались по пещерам, то все их клыки, когти, и отвратительные (обычно) нравы, с орбиты, или беспилотником, не обнаруживались.

Не то, чтобы я боялся хищников…

Скраппер в боевом облачении не боится даже боевых кораблей. Нет, серьёзно.

Но убивать местную фауну без крайней необходимости лично я считаю глупым и… э-э… непорядочным. Неспортивным. Это почти как забраться в муравейник с паяльной лампой – чистое свинство. Даже если и укусили пару раз за зад.

Выбрался я из челнока, осмотрелся. Никого!

Снял гермошлем, вдохнул полной грудью. Хороший запах. Прямо пьянящий.

Здесь точно нет ни химических заводов, ни сталелитейной промышленности. Пахнет только Океаном: йодом, солью, водой. Ну, наверное, вы понимаете, что я имею в виду – когда вокруг столько чистой воды, всегда она пахнет и смотрится как-то по-особому…

И окружающие джунгли какие-то уж очень… ярко-зелёные. Незапыленные.

Красотища. И – тишина.

Нет, не могу описать.

Ладно, я уже говорил, что не поэт – не обессудьте, буду излагать факты.

Единственное, что как-то не вязалось с глобальной идиллией – отсутствие наглых крикливых чаек. Да и прочих птиц.

Расставил я как всегда, сам, и с помощью дроида, кучу метеорологического оборудования.

Мы с Матерью блюдём, так сказать, интересы земного Университета сравнительной климатологии, и даже особо много денег с них не лупим. Ну, просто лично я иногда… Хм… Теснее обычного общаюсь с зав. Лабораторией моделирования, Линдой Во… неважно. Замечательная во всех отношениях девушка. Пусть даже и в свои пятьдесят. Да я и сам не очень молод – седьмой десяток. Впрочем, чего скромничать – все сейчас живут до ста сорока и больше, так что я – можно сказать, ещё юноша. Хоть и пожилой.

В смысле – поживший. И понасмотревшийся…

 

Челнок я, конечно, посадил поближе к наиболее удобному месту входа.

Разрыл за пару часов всё, что положено. А что – экзоскелет в этом плане даже удобней бульдозера с экскаватором вместе взятых.

После удаления грунта бетонный свод вскрыл с помощью плазменного резака. Эта штука эффективна – всё испаряет так, что и убирать ничего за собой не надо. Гудит только ужасно. Ну, и воняет. Тем, что плавит и испаряет. А уж отогнать пепел – дело вентиляторов. Они у меня в скелете компактные, но мощные – при случае могу и летать на них.

И вот она, пожалуйста – шахта в «неведомое».

Дроид установил лебёдку, я снял экзоскелет, и пристегнув карабин к поясу, стал спускаться в десятиметровый колодец. Не пугайтесь – кое-какое оружие у меня с собой как обычно, осталось.

Однако никого и ничего живого в тоннелях и помещениях я действительно не встретил. Пусто – хоть «ау» кричи.

Да так обычно и бывает на планетах-призраках. Мы с Матерью иногда можем восстановить то, что произошло на таких. (А как же! Нам же надо знать, не погибнут ли здесь колонисты, если мы сойдёмся в цене, и продадим такую планету Колониальной Администрации Содружества!) А иногда для этого приходится вызывать учёных из Нью-Йоркского Университета Ксеноистории, Антропологии и Социологии. У них времени – сколько угодно. И планет для сравнения всё-таки побольше, чем было у нас.

Зато они не имеют права (Ну, теоретически!) продавать ничего из найденного.

А мы – имеем. По-крайней мере лет сорок назад, в самом начале карьеры, я озаботился обзавестись всеми мыслимыми официальными бумагами, со всеми возможными печатями. И пролонгировать свои Права я не забываю: регулярно все Федеральные Налоги и квитанции оплачиваю. Иногда даже наличными. Приятно чувствовать себя, типа, как на Государственной службе, и в то же время – свободным.

Ну, а разболтался-то я, собственно, потому, что в лабиринте катакомб было до обидного бедно в плане находок – почти ничего интересного. Ну, казармы с нарами для солдат гарнизона. Ну, выложенная белым кафелем столовая – с плитами, раковинами, холодильниками и столами. Ещё целая анфилада огромных технических залов с кондиционерами-насосами-генераторами для поддержания работы всего комплекса.

Мы с Матерью такое встречали десятки раз. Да, десятки.

Потому что планет-призраков куда больше, чем обитаемых. Уж и не знаю, в чём тут дело: может, кое-кто из политиков хронически считает, что раз есть надёжное убежище – грех не попробовать повоевать? Или дело – в темпераменте? Или – в терпении. Или – в некоем критическом уровне глобальной смертоносности очередного изобретённого оружия. Или в уме…

Или в здравом смысле – вот его-то точно пересиливает желание Самых-Пресамых Умных научить всех правильно жить. А может, доказать, что вот мы – точно намбер уан…

Говорю же – не знаю. Пусть социологи с историками думают. У них головы большие.

Скелетов я не нашёл. Впрочем, когда добрался до местной библиотеки, пролистал для Матери несколько книг. Нет, не бумажных, а пластиковых. Мать всё, что происходит со мной, видит отлично. Сигнал с двух моих наплечных камер передаётся через промежуточные усилители, которые я всегда разбрасываю по полу каждые двести-триста шагов.

А ещё есть у меня традиция – рисовать на стенах цветным маркером. Чтобы не заблудиться. И должен вам признаться – сколько раз это меня выручало… Как и подсказки Матери.

Так что я был рад, когда через пяток минут она сказала, что листать достаточно: местный язык расшифрован. А чего вы хотите: её аналитически-дедуктивные Программы самые продвинутые. Говорю же – не скупимся для себя, любимых.

Однако я ещё поковырялся в библиотеке: теперь Мать могла указывать мне, как называются разделы. Протопал я сразу к искусству, и повытаскивал и загрузил в заплечный контейнер побольше монументальных томов с иллюстрациями. Будете смеяться, но я с детства обожаю рассматривать картинки. Может, потому, что когда я просил мать, она мне никогда…

Ладно, проехали.

Что более важно – я должен владеть спецификой предмета, раз уж продаю ксеноморфные изделия, предметы искусства и прочее в этом роде. Ведь продешевив, любой скраппер чувствует себя… э-э… Неудовлетворённым. И недостаточно «натасканным». Ну а на курсы ксеноискусствоведов никто из наших ещё не записывался. А странно. Потому что это не возбраняется!

Думаю, тут сказывается и лень-матушка, и… стыд. Что хотим учиться в том возрасте, когда люди уже преподают. И опять-таки – плохо знаем первоисточники.

Гулял я везде не спеша. Всё снимал (Впрочем, это происходит автоматически, а то, что мою Хозяйку особенно интересует, она рассматривает сама: сервомоторчик левой камеры полностью в её распоряжении, и она ею вертит во все стороны, как хочет.), во все дыры и помещения лез.

Пообедал своим «боевым пайком» за столом в какой-то каптёрке со стеллажами, где пылилось нечто уже совершенно неопределимое и истлевшее на длинных полках.

Командный Центр я нашёл ближе к ужину. Естественно, на самом нижнем ярусе.

Странно, но и здесь не обнаружилось ни одного скелета. Только пыль на полу.

Вот, кстати, тоже – интереснейшая проблема для учёных! Почему во всех помещениях, куда доступ пыли ограничен, казалось бы, так, что «ни одна пылинка не должна…» – она-то как раз и присутствует! Причём всегда – толстым таким, я бы сказал, заматеревшим, слоем!..

По стенам здесь стояли огромные шкафы-пульты с индикаторами, шкалами и рукоятками. Рядом с ними – рабочие столы. Разумеется, девственно пустые. Ну, если не считать компьютеров – этого добра практически в как бы стандартном виде, мы находим почти везде и всегда. И нам это на руку: всегда можно понять, какие причиндалы вынимать, чтобы нести «к себе», или что просматривать на месте – чтобы вытрясти всё, что может нас заинтересовать, из памяти этих агрегатов.

Вот, пошуровав по углам ещё с часок, и ничего оригинального не обнаружив, парочку самых больших компьютеров Центра я и распотрошил.

То, что Мать приказала, забрал с собой. Скажу честно – я бывал в катакомбах и поглубже, и пообширней. Поэтому возвращаясь на челнок почти не чувствовал себя уставшим. Скорее, разочарованным. Вернее, не разочарованным – особо нового и оригинального от людей в катакомбах ждать не приходится. А было тут нечто, что даже не знаю, как описать… Сожаление? Пресыщенность предсказуемостью? Печаль по погибшим?..

Не знаю. Говорю же – не поэт, туды его в качель. Поэт точно подобрал бы слова и сравнения для описания эмоций, возникающих в душе от таких миссий.

Когда лебёдка вытащила меня из шахты, обнаружил я у самого лица клешню нашего дроида. Держал он в ней очень сердитую, и размахивающую лапами изо всех сил, ящерицу. Не из маленьких – с полметра.

Да и пасть у неё тоже была ничего себе. Зубатая такая…

– Мать! На кой … ты мне тычешь в нос этой очаровашечкой?

– Как? – с великолепным наивом говорит моё солнышко. – Неужели не ясно? Ну, тогда посмотри! – из аппаратного отсека дроида выезжают два служебных монитора.

На одном – крупным планом стопкадр рассерженной морды ящерицы. На другом – в том же масштабе – моё лицо. Вот зараза! Ладно, я ей при случае припомню…

Да, я был и сердит, и расстроен. Но я лапами не махал. И, конечно, я – куда симпатичней.

Я ей так и сказал.

– Я насчёт твоего раздутого самомнения ничего возражать не собираюсь. Я только имела в виду, что нечего так сердиться – причин нет. Книжек с картинками набрал? Набрал. Живым, и даже целым, остался? Остался. Чего тебе ещё не хватает?! Иди – мойся и ужинай. Потом посмотришь свои картиночки, погремишь своей погремушкой, соску, правда, я не помню куда засунула…

Я скривился. Но потом был вынужден признать – действительно, повода для расстройства, вроде, нет.

Наверное, всё же просто устал. Пойду отдыхать. Но морда у меня всё равно…

Посимпатичней!

 

Пока я мылся и ужинал, Мать с помощью манипуляторов и электроники лабораторно-медицинского отсека копалась в добытом софте. Она у меня – профессионал. Хакеры отдыхают.

– Удивительно, но кое-что в памяти сохранилось. Очень хорошая цельнокристаллическая подложка. И толстая. Есть даже видеоизображения. Включить?

– Хо-хо! Конечно! Страсть как люблю старые мультики! Не забудь кашку и бутыль с подогретым молочком и соской! Чтобы я уж точно заснул после сказочек…

– Это не мультики. И – не совсем сказочки. Да и заснёшь ты после такого тоже – вряд ли…

Насколько я поняла, это видеоотчеты Лаборатории прикладной генетики их самого «продвинутого» Медицинского Университета о своей деятельности. За несколько десятков лет. С комментариями, расчётами и чертежами. Кстати, очень специфичные, и жутко секретные.

– Звучит устрашающе, но… Ничего. Обещаю под стол не лазать. Не хныкать. И под себя от страха не делать. (Впрочем, памперсы на всякий случай приготовь!) Если же ты для меня всё ещё и вкратце перескажешь, прокомментируешь и растолкуешь, я буду жутко счастлив! Но только, конечно, так, чтоб я всё понял, м не испугался… А то я туповат и ленив. Трусоват. И ещё – предвзято настроен: насчёт науки и всего такого. Ну, словом, не дорос немного – психика ещё слабая, неустойчивая…

– Остряк-самоучка. – комментирует моя «глава Экспертной Комиссии по внеземным цивилизациям», – Будешь прибедняться – всё буду рассказывать так, как описано в справочниках, а слова попроще, понятные тебе, как бы забуду. А ещё свет везде выключу, – она так и сделала, – У-у-у! Страшный бука сейчас заберёт непослушного мальчика!..

– А-а-а! Спасите! Меня съесть хотят! – и, другим тоном, – Ну хватит, Мать. А то я начну кусаться и плакать. Или лучше отшлёпаю твою Центральную панель. – мне надоело препираться с ней. Вот говорил я технику Вассе – не нужен ей блок юмора и неформальной логики. Теперь расхлёбываю, – Давай рассказывай.

На центральном экране над пультом появилось изображение.            Я придвинул стул.

Ну, лаборатория, как лаборатория. Белые стены. Яркие хирургические лампы на потолке. Куча приборов вдоль стен. Посередине как бы стол. Операционный.

На столе – человек. У него вскрыта грудная клетка и брюшная полость, и шесть медиков в светло-голубых халатах и масках что-то сосредоточенно делают во внутренностях подопытного разными блестящими инструментами. Со всех сторон торчат тумбы и ящики – вероятно с искусственными органами – подключённые к человеку гибкими гофрированными шлангами и трубками.

Я не очень брезглив и повышенной чувствительностью к виду крови не страдаю. Да и самого меня столько раз «чинили», а иногда ещё – и без наркоза… Но тут мне стало как-то не по себе. Чувствую, что-то нехорошее эти сволочи делают с беднягой.

– Голос, который ты слышишь за кадром, – точно, голос что-то бубнит, довольно однообразное, – сообщает, что это доброволец номер двести сорок четыре, и операция проводится стандартная, но изменены параметры… что-то про анионный баланс… Хм… не могу понять что именно изменено, но смысл такой, что сделано всё, чтобы теперь обеспечить выживание подопытного.

– Добровольца?

– «Добровольца».

– И пошёл он на это, конечно, только из Любви к Родине? – ирония в моём голосе была бы заметна и жирафу.

– Нет. Это – заключённый-смертник. Так что он… выбрал.

– О-о!.. Круто. Но – значит, получается, предыдущие двести-сколько-их-там-было «добровольцев»…

– Да, я тоже так думаю, с вероятностью более девяноста семи процентов, – подтверждает Мать моё предположение.

Граждане! Остерегайтесь противоправных действий! А не то ваше же Правительство – вас!..

Хм-м…

Дело-то пахнет керосином! Если не сказать хуже.

Камера сместилась. Вероятно, она была закреплена на длинной штанге с подвижными суставами, и кто-то медленно подвёл её ближе, установив прямо над грудиной и шеей «добровольца». Вот теперь я видел всё – как на ладони!

Срань Господня!..

Я бы ещё и не так высказался, если бы не собственный запрет на космослэнг в бортовом Журнале…

Присмотревшись внимательней, я разглядел всё – и вертикальные щели на шее, с обеих сторон гортани, и кроваво-красную пупырчатую массу на том месте, где должны быть лёгкие, и густую сеть кровеносных сосудов, и толстую сизую кишку, сшитую с непонятным устройством, вставленным под нижними рёбрами. И ещё что-то, уж больно похожее на… плавательный пузырь.

– Чёрт! Мать! Это – то, что я думаю?!

– Да. Это, как выразился бы ты, «чёртовы жабры». И искусственно модифицированное сердце. И модифицированные же внутренние органы. Одно мне пока неясно – что это за странный прибор вставлен под брюшной диафрагмой… Минутку. Ага, теперь знаю – я залезла в более поздний видеоотчет.

Это фильтр. Здесь в воде около ноль двадцати семи процента солей. Стало быть лишнюю соль эта штука и фильтрует из кровотока. И удаляет из организма. Вон, видишь: там, пониже пупка – клапан.

Действительно, похож. Совсем как сфинктер, извините, в … ну, там, откуда у обычных людей всё съеденное и переваренное… Вот именно. Удаляется.

Блин. Значит, у этого «существа» – как бы две ж…!

Вот же сволочи. Ведь это – самый настоящий Ихтиандр. Или как он там назывался у древних фантастов. Словом – человек для подводной жизни.

Что за уроды! Да кто им дал право!..

Я, наверное, покраснел. Ну, или – что вероятнее! – позеленел. Словом, плохо мне стало.  Мать включает свет, и подносит мне большое ведро. И как вовремя!

Когда всё было позади, Мать и полотенце мне подала. И изображение переключила – на следующий этап. Ну, или что там у них было в их исследованиях с…аных.

– Воды! – говорю охрипшим голосом, отвернувшись от экрана.

Мать подаёт мне очередным манипулятором стакан. Выпиваю. Ноль эффекта.

– Ещё!

Она подносит ещё стакан. А я, ничего плохого не подумав, выпиваю и его до дна.

О-хо-хо!..

Нет ничего лучше для снятия стресса, чем добрый глоток хорошего рому!

Вот уж вовремя! Ф-фу… Сразу полегчало. Теперь можно и присесть, и расслабиться.

А чего я, собственно, так завёлся? Планета на девяносто четыре процента покрыта водой.           И вода эта тёплая, и солёная. Конечно, они не хотели ютиться на пятачке… Вот и направили свои усилия – не в Космос, как, например, мы – а в Океан! Тоже, если подумать – выход! Логичный…

– Ну вот. Теперь, когда самое страшное позади, может, ты захочешь узнать детали? – слышу как бы издалека голос моей хозяйки, – Или… Пойдёшь спать?

Я потряс головой. Протянул стакан в воздух. Как по мановению волшебной палочки возник ещё раз манипулятор с бутылкой, и стакан снова оказался полон.

Я уж постарался, чтобы он снова оказался пуст.

И только отдышавшись, и сплюнув прямо на пол рубки (вопиющее кощунство!), я буркнул:

– Рассказывай. С самого начала. Я хочу знать, как они додумались… До такого.

 

Ну, рассказ много времени не занял.

Много чего было неясно и самой Матери – не хватало данных, или кое-что было разрушено. А кое-что – и намеренно стёрто. Очевидно, как подметила моя умница, наиболее жестокие и кровавые моменты «исследований». Вивисекторы хреновы. Жаль, не было меня тут восемьсот лет назад. Я бы показал вам «Гомо Акватикус»!..

Инициатива, конечно, исходила от Правительства. Причём – самой передовой и могучей страны.

Да, здесь тоже были страны, и сферы влияния, и военные конфликты, и оскудение запасов полезных ископаемых, и всё прочее, чем страдают цивилизации Гуманоидов типа «Гомо сапиенс».

Вот и додумались бравые политики начать освоение ресурсов Океанского дна.

А как его лучше освоить? Ну, разумеется так, чтобы – «рациональней и дешевле!»

И, главное – так, чтобы сразу скачком опередить конкурентов! В-смысле тех, чей технологический уровень на порядок ниже. Тем легче потом будет подмять их под себя, и поглотить…

Ну, мне ли вам объяснять, что для любого, даже самого изуверского и подлого проекта, всегда найдётся не слишком чистоплотный учёный. И даже будет выставлять свою работу как «патриотический подвиг во имя грядущих поколений!»

А тут таких нашёлся целый Институт. А потом – и не один…

Чёртова работа велась почти сто двадцать лет. Просто местная генетика была не совсем на уровне. Ну вот они и добивались, чтобы она стала настолько продвинута, чтоб можно было вывести и человеко-рыбу, и даже человеко-птицу.

Нет – я не шучу! Они пытались сделать и летуна! Правда, тут всё же пришлось отступиться: не удалось добиться нужной прочности трубчатых костей под гигантскую поверхность кожаных перепонок.

Ну а вот с рыбой – каким-то видом сома – добровольцев удалось-таки скрестить. Правда, не без проблем: сом-то был пресноводный, так что пришлось каждого выпущенного в «свободное плавание» ихтиандра оснащать на первых порах машинкой для сброса излишков солей. Это, разумеется, было не совсем то, чего хотело Руководство, да и обходилось недёшево, но на первых порах и такое решение позволило начать освоение шельфовых зон, далеко опередив остальные отстающие в научном плане страны.

Тут как раз случилась очередная война, как раз из-за «спорных» границ этого самого шельфа. Она затормозила исследования и эксперименты на двадцать лет. Зато потом к научному Рулю встала сволочь, которая нашла-таки решение проблемы лишней соли.

Решение было подлым, но… Опять-таки, по-своему логичным и разумным.

Основная мысль, которой руководствовался этот, как его звали, Энорген, была: если уж делать человеко-рыбу, то – по принципам, по которым это делает Природа.

А Природа оснастила рыб другими почками и аппаратом воспроизводства!

Вот так Гомо Акватикус лишился самого (Ну, не знаю, как считают другие – а на мой взгляд – так!) важного органа, и приобрёл модифицированные почки и семенники. А женские особи стали… Вот именно – метать икру! Уж не хотите ли вы сказать, что узнав такое, Вы обошлись бы без дополнительной порции рому?!

Ну, я парень крепкий. Как-то пережил нудный и кроваво-подробный «отчёт о проделанной работе». Но на мой взгляд, даже нацисты-евгеники и садисты-гестаповцы были гуманней. Если про них можно так сказать.

Хотя лучше не говорить.

И вот, первая генерация, которая реально смогла без проблем и «перезагрузок» жить и размножаться в Океане, была туда торжественно выпущена.

В начале их насчитывалось около ста. Но лаборатория работала: каждый год к ним добавлялось до пятидесяти новых «особей». Причём – половозрелых.

А тут и «ветераны» начали плодиться.

Ага – точно! Вы уже догадались! Представляете, сколько икринок может дать сом? Не знаю, как земной – но местный мог дать до четырёх тысяч! При благоприятных условиях половина генерации выживала. Плюс ещё тот факт, что половозрелости ихтиандры теперь достигали к пяти годам!

Вот и подсчитайте, сколько их оказалось на мелководной и тёплой шельфовой полосе через пятьдесят лет…

И как вы думаете, горели они желанием выполнять указания каких-то наземных задохликов?!

Вот ещё! Теперь, когда им, как говорится, покорилось третье измерение, они возжаждали Независимости и Свободы!

Ну, а что: с их точки зрения – вполне законно.

Ветераны, помнившие, как их «собирали» в лабораториях этих самых наземных «задохликов», перемёрли от старости. А они, Ихтиандры, здесь, в Океане, живут. Среда для них родная, удобная – чего бы это им слушаться наземных свиней, которые только и могут еле ползать по суше, да давать дурацкие указания! С другой стороны, пока сохранялась взаимовыгодная торговля, всё шло более-менее цивилизованно.

Добытые на шельфе полезные ископаемые ихтиандры теперь продавали – за орудия, выкованные наземными заводами, и пластмассовый ширпотреб, отлитый там же.

Ну, и естественно, скоро их стали возмущать «явно завышенные цены!»

Вот-вот – ситуация, когда в дело вступают ружья и пушки…

Именно в этот период и были расширены и углублены подземные убежища суши. Что там, «у себя», строил народ Подводников, как они теперь себя именовали, в памяти компьютера Мать не нашла – ещё бы! Не такие они дураки, чтобы открывать врагам стратегические секреты!

Конечно, уничтожить всех глубинными бомбами и супер-ядами, как наивно посчитало Руководство «сухопутных червей», оказалось невозможно. Но Учёные старались.

С той же дотошностью и неразборчивостью в средствах и методах, с какой создавали подводного монстра, теперь разрабатывали способы и оружие для его «окончательного уничтожения».

Драка пошла нешуточная.

Вначале, за счёт передовых технологий, в деле «окончательного уничтожения врага и зачистки акваторий» больше преуспели наземники.

Может, знаете – у туземцев бассейна Амазонки есть растения, которые, если их раздробить, и бросить в воду, блокируют эти самые жабры рыб, и те как бы теряют сознание, и всплывают. И можно собирать их с поверхности водоёмов буквально голыми руками. Синтезировать нечто такое оказалось нетрудно. Правда, обходилось недёшево, и всё равно: охватить всю гигантскую акваторию было невозможно.

Ну, подводники тоже вовсе не дураки (Мозг-то – от сапиенса! Пусть и «акватикуса»): они прямо в море брали всё, что плавало, на абордаж, используя численный перевес, чтобы захватить динамит, или просто взрывали, чтоб пустить на дно, добытой у противника взрывчаткой и обычные, торговые, и даже военные, бронированные, суда с ядовитой жидкостью.

Главная цель ихтиандров была проста – разъединить силы и острова наземников, которые теперь-то (Ага! Когда жаренный петух клюнул!) объединились «в нерушимый союз против общего врага!»

Тоже мне, водные римляне. И весёлое наземное «НАТО»…

Только одно тогда, в первые годы, выручало подводных обитателей – гигантские просторы Океана, который со временем всё разбавлял и окислял, отправляя уже безвредные осадки разложившихся ядов и блокаторов жабр в донные отложения.

А потом настал и их черёд – в плане науки у них было похуже, но зато когда численность достигла нужной величины, ихтиандры и повылазили на поверхность – в пуленепробиваемых скафандрах, и с отравленными стрелами. Пружинные арбалеты действовали жутко эффективно. А от ядов иглобрюхих рыб нет противоядия – это вам не какие-то жалкие змеи!

Сухопутных отогнали от побережья к горам, а на мелких островах и вовсе под корень истребили. Заселить «зачищенные» территории уже никто из наземных не рискнул.

На следующем этапе сухопутные жители начали возводить мощные охранные стены-бастионы. А нападающие уже сами освоили производство взрывчатых веществ – на тех же отвоёванных, и пустующих островах. И теперь у них были и ружья, и бомбы. Бомбы они подкладывали под крепостные стены. Из ружей уничтожали их защитников.

Вот тогда-то и были впервые применены глубинные ядерные, а затем и водородные фугасы. Уничтожали они всё живое в радиусе до десяти миль. И опять-таки подводникам повезло – кончились запасы наземного  урана, а реакторы, где вырабатывался оружейный плутоний, удалось взорвать с помощью диверсантов-смертников.

Теперь уже погибло всё, что жило на суше возле этих самых бывших реакторов. А заодно и море отвоевало часть континента, заполнив образовавшиеся глубокие кратеры.

Это навело подводников на новую мысль.

И вот – они стали взрывать побережье вдоль всех его кромок, а породу ссыпать туда, где глубины можно было сделать поменьше – чтобы можно было осваивать!

Что-то такое я уже где-то…

Выручила Мать. Напомнила, что это – в «Войне с саламандрами» Карела Чапека. Не думаю, что местные подводники были глупее: Мать рассчитала, по средней глубине прибрежного шельфа, что площадь суши уменьшилась ровно на треть. Зато площадь мелководья составила теперь до двадцати процентов площади всей планеты!

Ого! Это же… почти столько, сколько суши у нас, на Земле! И условия отличные!

Из-за малого наклона оси планеты смен времён года с сопутствующими штормами тут нет. Как нет и спутника – то есть, никаких приливов-отливов! И солнце в полной фазе: свет доходит до глубины в двести-триста метров – выращивай, чего хочешь! Хоть устриц, хоть водоросли, хоть планктон.

Более пятидесяти лет боевые действия проходили на всех фронтах. И передохнуть наземникам не давали. Подводники очень быстро плодились, и выставляли сто новых, молодых бойцов – против их двух-трёх. Впрочем, скоро произошёл и технологический прорыв: уже учёные подводников разработали ядовитые газы нервно-паралитического действия. И очень стойкие.

Огромные заводы на отвоёванных островах наполнили воздух буквально тучами страшных отравляющих веществ. Они были одного веса с воздухом, и могли носиться ветрами хоть месяцами над всей поверхностью суши. Действовали только на «теплокровных и млекопитающих». А при контакте с водой просто выпадали в безвредный осадок. (Вот теперь я понял, почему не осталось даже чаек…)

И вот, спустя двести семнадцать лет после начала конфликта, пало и последнее Убежище.

Нет, его фильтры справлялись с очисткой воздуха, подаваемого внутрь. Но Последний Оплот наземников взяли банальным штурмом – всё с теми же ядовитыми стрелами и ручными газовыми гранатами. (И опять-таки – я понял, почему всё там осталось практически целым.)

Пленных не брали: ну правильно, они же всё равно задохнутся под водой. А заселять снова сушу, где так тяжко даже носить свой вес, победители не собирались.

После этого людей, дышащих воздухом, на планете не осталось. Как и крупных животных. И птиц.

Правда, сам последний штурм Мать мне скорее домыслила – в памяти компьютеров сохранились отрывки оборонных приказов и кое-какие видеозаписи с камер наблюдения.

Легче мне от этого не стало.

– Готовь батискаф. Он у нас, если я правильно помню, бронированный.

– Ну, не совсем так. Он, конечно, титаново-кобальтовый, но рассчитан только на глубину в шесть миль. И то – при температуре не выше ста градусов. А термитные заряды, размещённые вплотную к его корпусу, могут запросто…

Об этом я не подумал. Нет, контакт врага с корпусом недопустим.

– А если – с силовым полем? На пару-то часов аккумуляторов на него хватит?

– Ну… тогда до трёх тысяч атмосфер. Но – предупреждаю сразу. Если водородную бомбу взорвут ближе, чем в ста метрах, батискафу каюк! Как, естественно, и тому, кто будет в нём сидеть.

Говорю же: умеет она при случае подбодрить, вселить оптимизм, обрадовать…

Но – заботится. Батискаф проверила, заправила и погрузила в челнок ещё на орбите.

Пришлось, чтобы не возиться с вездеходом, посадить челнок на скалу рядом с достаточно глубокой бухтой. Хм… Не иначе, как здесь взрывали – вон, и следы пробуренных шурфов для закладки зарядов видны.

Спуск прошёл гладко. Манипуляторы челнока у меня мощные, как раз под десятитонный батискаф и рассчитаны. Сонары, сканнеры и УВЧ на батискафе тоже лучшие. Хоть пользоваться приходится только в пятый раз.

Защитное поле искрилось вокруг дурацким голубым ореолом – словно я плыву внутри северного сияния… Ну и ладно. Подстраховаться – не значит выбросить деньги на ветер. А, может, спасти за счёт этого свою драгоценную шкуру.

Если бы некоторые мои коллеги лучше понимали этот нехитрый тезис, многие не носились бы сейчас в Пространстве в виде пылевато-молекулярных облаков, и не удобряли поверхности десятков планет. Ну а нам с Матерью – я уже говорил! – денег на себя не жалко. Да и для кого нам их беречь?!..

Видимость под водой была отвратная – не ближе тридцати метров. Да и то, только на глубинах меньше чем в ста метрах от поверхности. Так что я не спускал глаз с экранов сканнеров.

Странно. Или здесь так и должно быть?

– Мать! А где вся рыба? Или хотя бы планктон, который она жрёт?

– Рыбы нет. Причём – нигде. Я уже сканировала всё с орбиты. Никаких крупных водных созданий не обнаружила. Вернее – обнаружила, но это те самые ихтиандры.

– Что, пытаешься мне доказать, что они сожрали всю рыбу? А как же киты… э-э… тюлени, кальмары там всякие глубоководные?..

– Не перебивай, и узнаешь. – я заткнулся. И приготовился слушать очередную научную лекцию по ксенозоологии. На этот раз, впрочем, Мать ограничилась пятью минутами.

– Планктон здесь есть. Но в-основном, фито. Ну, то есть, растительный – споры одноклеточных, живущих в вечном плаваньи, и многоклеточных, то есть, растущих на скалах, водорослей. Значительно меньше зародышей морских звёзд, червей, губок, и прочих кораллов.

Зоопланктон в отобранных батискафом пробах не превышает двух процентов по массе от растительного… Китов, тюленей, акул и прочих крупных представителей морской фауны я не нашла. С вероятностью более восьмидесяти девяти процентов их съели ещё сотни лет назад.

А вот с обычной рыбой сложнее. Конечно, нет сомнений, что часть погибла в результате войны. Но не вся же! Так что считаю, что рыба, кроме совсем уж глубоководной,  была уничтожена позже, и уничтожена планомерно. И ты даже себе не представляешь, сколько усилий и ихтиандров для этого нужно! Вот и сейчас их, по моим, самым скромным, расчётам, не меньше девяносто пяти миллиардов.

– Сколько?! – я не поверил ушам. А Мать повторила – когда я реально чему-то удивляюсь, она всегда так делает. Да ещё говорит погромче и помедленней – словно с тупым полицейским разговаривает.

– И что… Неужели ты их считала по головам?!

– Ага, точно… А то мне делать больше нечего. Хотя, если говорить честно, на это ушло бы всего пару часов – наши сканнеры самые…

– Да, я помню! И догадался, что ты легко вычислила среднюю плотность, и помножила… И так далее. Скажи, вот это – то, что я думаю? – я ткнул в свои экраны.

– Оно самое. Они уже давно обнаружили твою посудину, и особей пятьдесят сопровождают её сзади. А что, ты думал, это акулы хотят поздороваться? – да, я и сам всё отлично видел. Но и правда, посчитал обтекаемые стремительные тени за акул. Оказывается, зря, – А ещё пятеро очень быстро удаляются в сторону моря – думаю, поплыли в поселение, за бомбами.

– Чёрт! Да, я тоже думаю, что не праздничный пунш варить к прибытию дорогого гостя! Знаешь что? Поплыву-ка я за этими пятерыми!

– Храбро. Глупо, но храбро. Впрочем – вперёд! Я знаю отличный Храм на Рузанне-три. Потом закажу там молитву за твою…

– Хватит! Замолчи, несчастная! Я знаю, что делаю! А ты пока приготовь-ка на челноке ёмкость побольше, да набери в неё куба три местной воды!

Мать заткнулась, и занялась делом, хотя я знаю – у неё процессор не меньше чем миллионноядерный. Вот, соответственно, за столькими делами она и может одновременно «приглядывать». Причём – без потери качества «приглядывания».

На хвосте у шустрых подводников я и вплыл прямо в поселение.

Ух ты! Если это не домики, то я – чёртова медуза! Причём – Горгона…

Странные полусферические купола были разбросаны по дну в двадцати-тридцати шагах друг от друга. Размером были с хорошую десятиместную палатку. Чем ближе к центру поселения, тем крупнее они становились, и чаще стояли. Пока мой «бронированный» батискаф в защитном поле проплывал близко с одним из них, Мать умудрилась набрать в контейнер материала, из которого они были слеплены.

И точно – слеплены!

Это она мне тут же сообщила. Материал – смесь какой-то полимерной смолы, застывающей только в воде, и извести – судя по всему, добытой из кораллов. И, как ни странно, с воздушными ячейками внутри – для теплоизоляции, что ли?..

Это здорово напоминало наш пенобетон.

В центре поселения в постройках явно воздух имелся и внутри. Он сочился тонкими струйками из входных отверстий, и заставил меня в очередной раз почесать в голове. Зачем им воздух?

Я быстро подвёл батискаф к самому крупному куполу, и въехал, если можно так сказать про плавание, прямо в стену. Осколки так и забурлили вокруг, и хлынули с потоками вовнутрь! А наверх ушёл огроменный воздушный пузырь!

Точно, рабочее помещение типа кузницы. Но это – для Матери, позже она разберётся. Я же запустил внутрь манипуляторы, и отловил самого крупного, на мой взгляд, ихтиандра.

И – хотите верьте, хотите – нет, но он был в… скафандре! И ещё трое были в них, и явно в чём-то ему помогали. Ладно, съёмка ведётся автоматически, Мать, как всегда, проанализирует с помощью своей дедукции-аналитики, и мне доложит, что они тут делают криминально-воздушное! А пока уберусь-ка я отсюда от греха подальше…

Ну и сердитый тип мне попался! Похлеще давешней ящерицы! Если это – не начальник местного ранга, то мозг мне совсем отказал. Вернусь на ту самую Рузанну-три, где ещё и отличные спиртные напитки, обязательно сделаю ап-грейв.

Хотя нет. Лучше я этому сделаю ап-грейв. Вот доберусь только до челнока… А потом – и до «Лебедя!»

Я дал задний ход, аккуратно, но крепко удерживая извивающегося монстра, и очень плавно разогнался до тридцати узлов. Пленника я держал так, чтобы вода, проносившаяся стремительной Ниагарой мимо батискафа, ему не повредила: в тамбуре шлюза, открыв внешний люк. Погоня вскоре отстала. Хотя вначале было прикольно наблюдать, как копья нападавших отлетали от моего защитного поля.

Подплыв к челноку, я первым делом заорал:

– Мать! Бочку! Скорее!

И хотя то, что она сляпала из металла, хранящегося в мастерских и на складе челнока, на это изделие походило мало, наш пленник там отлично поместился. Правда, попытался тут же оттуда удрать с помощью на редкость могучих рук. Мать эти попытки пресекла, прихлопнув ёмкость не менее мощной решёткой.

Она уже озаботилась с помощью дроида собрать наше погодно-климатическое барахло.   На погрузку батискафа ушло полторы минуты. Я уже сидел в тамбуре челнока.

Так что как только захлопнулись все люки, Мать стартовала. Меня вжало в пол. Ого!.. Блинн… Да что там такое – нас атакуют гигантские кальмары?! Давненько меня так не вжимало – словно на центрифуге в Академии Флота!

Уже на подходе к «Лебедю» Мать соблаговолила извиниться:

– Прости за столь тяжёлый старт. Мне не сразу удалось восстановить искусственную гравитацию челнока. Это всё чёртова вода из бака – замкнуло цепь энергоснабжения гравитаторов.

– Ладно, переживу. – я и вправду могу довольно легко пережить кратковременно до десяти «Ж», и довольно долго – до пяти, – А как там наш… «язык»?

– Пленник в полном порядке. Скафандр снял самостоятельно. Ругается. И это хорошо. Я уже почти освоила его язык.

– Да-а-а?! У них есть и язык? Чёрт. Ты же, вроде, говорила, что звуки под водой неэффективны. И человек не смог бы с его гортанью…

– А я и не говорила, что это звуки. Он разговаривает буквами. Но – на языке жестов.

– Ах, вот значит как. А на дальние расстояния? То есть, вне пределов прямой видимости? Они что – перестукиваются по азбуке типа Морзе?

На этот вопрос Мать пока тоже ответа не знала.

 

Взгляд нашего подопечного теплотой и дружелюбием отнюдь не пылал.

Не могу его за это винить. Но если я хочу что-то выяснить об этой цивилизации – надо приступать к допросу. И не разводить особых церемоний: они же поубивали под корень всех сухопутных. Следовательно, и я их «любить и перевоспитывать» не обязан.

Вот я и приступил. Мать переводила – на экране, поставленном перед бочкой, смоделировала изображение другого ихтиандра, и двигала его руками, ртом, бровями и прочими частями тела.

– Как тебя зовут? – спросил я для начала. Хотя бы чтоб знать, как к нему обращаться. Не «рыба» же?! Ну, и не ихтиандр…

Жесты, которые он сложил в ответ, можно было и не переводить, хотя Мать всё равно сформулировала это изящней, чем я когда-либо смог бы:

– Он предлагает, чтобы ты имел сам с собой половые сношения в задний…

– Спасибо за художественно авторизированный перевод. Я так и понял, что он вредный и злой. А если попробовать вколоть ему сыворотки? Ведь ты против, когда мы тратим зря электричество?

– Да, я вообще против пыток. Они абсолютно неэффективны, и отнимают много времени. А вот сыворотка ему вреда не причинит. – сверху спустились манипуляторы, отловили нашего друга на дне бочки, куда он по наивности попытался скрыться, и ещё один манипулятор вкатил ему полный шприц того коктейля, который разработала Мать для нашего сердитого типчика, изучив его физиологию. Благо, на отбор проб крови и всего прочего ушло секунд двадцать, а блок аналитического оборудования у нас тоже лучший из того, что можно купить за деньги.

Через пару минут, когда эта штука подействовала на его нервные центры, он как-то сник. И, конечно, стал куда вежливей и сговорчивей. Назвался практически без колебаний:

– Чардоу Дерромити тысяча триста сорок девятый, категория «Ю-5».

– Что это значит – категория «Ю», да ещё – 5?

– Я квалифицированный кузнец, имеющий право изготовлять инвентарь и оружие, без ограничений.

Ага! Стало быть, всякие наконечники для острог и гарпунов. (Вот только – для чего? Вернее – кого? Ведь ни рыбы, ни дельфинов, ни… Ладно, позже спрошу.) Ну и ещё чего, что в воде может эффективно убивать…

Вот теперь-то я понял, зачем им помещения с воздухом. Для тех работ, что надо проводить на воздухе.

Странно. Ведь в их распоряжении все острова – вылезай в тех же скафандрах, и работай на здоровье! Но почему же?..

– Это было бы крайне долго, и нерационально. Ведь все изготовленные вещи нужно потом развезти по всем потребителям-заказчикам, а по поверхности Океана мы не плаваем.

– Это ещё почему?

– Запрещает Святая Вера.

Ах, уже – вот так!.. Они успели создать и свою религию!

Похоже, стремятся окончательно отделаться от своего прошлого, от наземных корней. Ну и глупо.

Забывший о своих прошлых ошибках обречён повторять их…

Впрочем – мне наплевать.

– И много у вас тут, на дне, поселений вроде твоего? И где они?

– Много. Точную цифру не знает, наверное, никто. Но поселения мастеров располагаются примерно в пяти милях друг от друга.

– И в каждом таком поселении есть кузница?

– Нет, в других поселениях – другие мастерские: для мебели, взрывчатки, посуды…

– То есть, весь ваш народ живёт в таких поселениях?

– Ну, нет – в них живут только особо… – Мать замялась с переводом, – привелигированные свободные ремесленники и торговцы.

– А… где же тогда живут остальные?!

– Как – где? Да везде. По всему шельфу (он назвал какое-то другое понятие, которое Мать перевела, как «доступное жизненное пространство»), каждая семья владеет наделом примерно в три четверти квадратного километра.

– И… из кого же состоит обычно такая… семья?

– Ну, главой и основным Лидером любой семьи является Отец. Он следит, чтобы (Мать поколебалась, затем всё же перевела термин – «осеменение») производилось вовремя, и не реже, чем раз в сезон (год!). Затем, он руководит работами по уходу за водорослями и моллюсками. И, конечно, отражает нападения соседних семей – а случается такое тоже почти каждый сезон.

– Подожди-ка… Чего-то я недопонял. Мать – уточни ещё раз: кто на них нападает?

– Нападают обычно соседние Отцы со своими половозрелыми детьми. Если удаётся – они выбивают под корень более слабую семью, и тогда старший сын получает захваченный надел в своё распоряжение, забирает свою жену и детей, и может стать теперь Лидером уже своей Семьи, и размножаться, чтоб передать детям свою кровь. Отец же возвращается к себе, и продолжает защиту своего надела, и набеги на соседей.

– А что, на этот… как его… надел своего старшего сына он уже не нападает?

– Вот уж нет! Ещё как нападает! Правда, Закон запрещает нападать в первый год – пока у того не подросли свои отпрыски. Но ведь Отцу нужно пристраивать и других наследников.

– И сколько же их бывает, таких… наследников?

– В каждом помёте – около двух тысяч. Половина – мальчики, остальное – девочки. Но звания Законных наследников добиваются не более двух-трёх сыновей из каждого помёта. Самых сильных!

– Чёрт! Или я чего-то не догоняю, или здесь должно кишмя кишеть нашими друзьями… Мать, спроси, как они поддерживают стабильную численность, и что делают все эти… остальные отпрыски?

Мать честно попыталась мне помочь, но уже на третьей фразе объяснений я перестал ухватывать суть. Здесь существовала какая-то крайне сложная и запутанная взаимосвязь внутри клана. С одной стороны, ограничивающая число едоков, которое мог прокормить надел – путём постоянных стычек и битв убирающая лишние рты, и закалявшая выживших, и делавшая их смертельными врагами соседей, и даже… друг друга!

Словом, объясню, как понял.

«Стандартный» надел может прокормить около пятидесяти взрослых людей (тьфу ты – ихтиандров!).

Питаются они водорослями и моллюсками, которых выращивают все половозрелые члены семьи-общины, и…

Да, звучит жутко – мясом тел неудачников, погибших в схватках друг с другом. И соседями – когда сами нападают на них, или отбивают вражеское нападение.

Схватки же внутри Семьи проводятся систематически, вечером каждого дня – и ведутся по крайне сложным для меня боевым Кодексам. И – исключительно до смерти побеждённого.

Правда, система всё же предусматривала, что женщины дерутся только с женщинами, а мужчины – с мужчинами. Так что в одной семье была только одна «Главная самка», которая имела право раз в год «отыкриться», и Отец – который эту отложенную в самом защищённом и «вентилируемом» месте дома-крепости, икру, оплодотворял.

После чего кладку поручали заботам младших отпрысков – они и следили за притоком свежей воды, и пропалывали, и делали всё то же, что, в принципе, делали и с водорослями и устричными плантациями. (Собственно, ничего нового тут нет – в земных океанах так же заботятся о своей кладке многие рыбы.)

А поскольку всё это добро может расти только на не слишком большой глубине – там, куда достигает солнечный свет – собственно обжитых территорий на «жизненно доступном пространстве» не так уж много. И драки за «лучшее место под солнцем» здесь случаются всё время. И отнюдь не являются пустой формальностью, или аналогом «рыцарских турниров».

Подумав, я пришёл к выводу, что всё это до боли напоминает, вот именно, старый добрый феодальный строй, с его Правом первой ночи, старшим сыном-наследником, фамильным Замком, воинственными подлыми соседями, и барщиной. И, конечно, поселения мастеров-кустарей. (зачатки городов?) Плохо только, что каннибализм здесь в порядке вещей.

Но, как говорится, со своим уставом, да в чужой монастырь… Вот именно.

Раз в их обществе принят такой уклад, значит – он оправдывает себя. Общество выживает. И даже ведётся искусственный отбор – на самого сильного. Ну, и на самую здоровую и плодовитую. Дряхлых и слабых здесь не бывает – их попросту побеждают и съедают.

Хм… Собственно, при тех крайне ограниченных ресурсах, которыми они обладают… Да и мяса взять больше негде – всех рыб и морских млекопитающих они истребили ещё пятьсот лет назад. Чтоб не покушались на их икру.

И вот ещё что: первооткрывателей Новой Зеландии всё на той же земле-матушке поразило то же самое – там очень даже мило ели друг друга. И численность племён практически не росла. И искусственный отбор на самого сильного и коварного был ничуть не изобретательней, чем здесь.

Поистине, человеческая мораль очень… гибкая штука. И здорово способна подделаться под рациональные условия для выживания вида. А разве у животных – не почти так же?

Говорю же – Мать у меня освоила все доступные материалы по ксеноистории и социологии. Поэтому в два счёта просветила меня насчёт  «гуманизма» и «порядочности» людей, как носителей высших моральных ценностей.

Вот блин. С этой точки зрения мы выглядели как злобные и подлые хищники-каннибалы, пусть и жрущие сейчас только животных, прагматично подгоняющие нормы поведения и религию к своей примитивно-потребительской натуре.

«Подсиживание», интриги и клевету на коллег по работе тоже ведь можно рассматривать, как узаконенное убийство. Только опосредованное, и замедленное…

Бедные клерки.

Мне пришлось три раза переспрашивать Мать, иначе я её мудрёную терминологию не смог бы в таком простом и доступном виде записать здесь, в чёртовом журнале. А теперь – порядок.

Можете читать, и наслаждаться, как всё получилось просто и доступно. Я и сам перечитал – мало ли. Может, чего существенного упустил. Вроде, нет. Почти как научный доклад.

Но в тот момент, пока наша сыворотка ещё действовала, я всё спрашивал и спрашивал – хотел выяснить и подробности жизни, и религиозные догматы, и историю. Особенно меня интересовало, конечно, истребление наземников.

Истребление было безжалостным. Убили всех, даже грудных детей. Ну, и, разумеется, съели.

И сушу навсегда… покинули!

Потому, что уже нашёлся некто ушлый (или – ленивый), который осознал, что можно манипулировать могучим врождённым инстинктом, побуждающим к умственной лени.

То есть, это – когда человек не стремится познать явления Природы и окружающего Мира, а просто верит, что всем заправляет какой-то Высший Разум, построивший и поддерживающий Мировой Порядок.

И чтобы человеку жилось хорошо, нужно это всезнающее и грозное существо – умасливать. Ну, там, приносить ему жертвы. Молиться на него. И, конечно – содержать на своём горбу целый штат профессионалов, которые-то уж смогут выпросить у Бога то, чего каждому просителю надо. То есть – кормить священнослужителей Нового Храма.

И вот этот некто ушлый основал этот самый Новый Храм, и воткнул его филиалы в каждом поселении-мастерской, и провозгласил основные догматы-постулаты Новой Религии, как бы сближавшей и объединявшей всех подводников. И задающей основные принципы их общественных отношений.

Сама по себе мысль на первых порах, вроде, здравая…

Догматы позволяли избежать напрасных потерь при боевых действиях. Кроме того, они заложили те самые принципы искусственного отбора, которые применялись и по сей день. И, конечно, они узаконили как норму жизни выделение положенной доли всем священникам-служкам Новой Религии – церковную десятину. (Правда, справедливости ради, отметим, что здесь она была всё же – «Двадцатина!»)

В Новых догматах веры, (как, собственно и в любых, известных нам с Матерью по ксенокультурам) было помимо отвлечённо-философского, и сугубо прагматичное зерно.

Так, когда выяснилось, что при долгом нахождении солдат на суше у подводников возникают расстройства вестибулярного аппарата, последовал запрет на сушу. Было запрещено не только воевать и жить там, но и просто – выходить. (правда, уже после окончательной победы…)

Когда практика показала, что без защитных костюмов нежная кожа быстро обгорает на воздухе и солнце, после чего происходит крайне болезненная линька – последовал запрет и на воздух. И, соответственно, построили и дома-пузыри, и изготовили костюмы для всех специалистов соответствующей квалификации.

А у специалистов этих здесь имелись огромные привилегии и права!

Выучившийся из подмастерья Мастер, а затем и Верховный Мастер, мог даже Вторую жену себе позволить (!). Правда – ему предстояло путём сложных процедур отсева вырастить и обучить себе квалифицированную замену. Думаете, это просто – «отсеивать» каждый год тысяча девятьсот девяносто девять недорослей?! Вон – наш присмиревший типчик чуть не плакал, когда рассказывал об этом.

– И где же все эти… отпрыски… живут?

Да вот как раз в таких поселениях-мастерских. И пищевые плантации обрабатывают только самые… тупые. (Чёрт – в который раз приходится признать определённую… логику. И рационализм.)

– А что, мастером может стать только твой сын?

– Да! – ух ты, во взгляде даже блестит что-то вроде гордости, – Я Верховный Мастер в сорок третьем поколении! И мой старший сын – Хвала Пау! – будет готов взять всё в свои руки уже сезона через два!

– А что же после этого будет с тобой?!

– Как – что? Отправлюсь в Великую Бездну! На вечный отдых в «Кущах Эдема»!

Не совсем довольный переводом, я переспросил. И точно! Просто волосы дыбом становятся!

Эти бедняги считают за честь бессмысленно сгинуть в недрах глубоководных впадин и желобов, в вечной тьме и холоде! Правда, они-то не знают, что там всего плюс два градуса, и мрак – как у негра в … (извините). А считают, что там – реально Райские Кущи.

Из принципа я задал несколько вопросов о том, как живётся в местном Раю. Мать смогла пополнить нашу коллекцию ксенофольклора парой-тройкой оригинальных легенд. Которые интересны только специалистам-историкам, и ей самой. И нисколько не заинтересуют ни вас ни меня.

Поэтому, очень кратко пересказываю то, что более-менее оригинально: «Легенда о создании людей и земли (Тьфу ты – воды!)».

«Вначале ничего не было! Но потом Пра-Отцу Пау стало скучно.

И вот, чтобы развеять скуку, решил он создать племя людей (Разумеется, во всём похожих на него! Прим. моё!), и смотреть на них, как они будут жить, и что делать…

Но – нужно же где-то их поселить! И вот, за три дня Пау сотворил великую Бездну, и сделал так, чтоб она стала извергать потоки живительной воды. Вода очень скоро залила весь Мир.

Из водорослей и донного ила Пау сделал первого Человека.

И поселил его в Раю, в Бездне.

Но не мог человек плодиться – так как не было у него Женщины. Тогда Пау плюнул в воду, и заставил человека плюнуть тоже. И из этого плевка, и наземной (!) пыли слепил Пау человеку женщину. И вот человек стал плодиться, и заселил весь Рай, и Океан, и выбрался даже на сушу.

Тогда Пау сказал: – Вот, я дал им Рай, и нет у них ни забот, ни хлопот, только знают, что жрут, с… (ну, то, что рифмуется со словом «жрут»!), и плодятся! И так и не делают ничего из того, что должны делать все Люди, (в том смысле – что не почитают меня, мудрого и доброго, давшего им… и т.д.) а только развлекаются. (ну, в оригинале – другое слово, но примерная суть такая. Прим. снова – моё!)

Уничтожу же их, и сделаю… как-нибудь потом… Других – не таких ленивых и похотливых!

И высохла вся вода в Мире, и задохнулись все старые люди.

Но снова стало скучно Пау. И снова напустил он в бездну воду, и создал других людей – теперь из слюны и ракушек.

Но и этих людей постигла та же участь…

Третьих людей Пау сотворил из воздуха и глины. Эти сбежали из Рая, и стали жить там, откуда происходили их корни – на земле. И Пау было интересно наблюдать, как они грешат.

Но возгордились и эти люди, и захотели вернуться в Рай – чтобы вечно ничего не делать, и выгнать оттуда самого Пау.

Для этого они, возомнив себя Творцами, сами создали нового человека, и выпустили его в Океан. Но новый Человек не захотел жить вместе со старыми людьми. Он хотел сам жить в Раю.

И тогда позавидовали ему старые, наземные люди, и стали воевать со своими созданиями.

И увидев, что их истребляют, испугались новые люди, и воззвали к Пау: «- Помоги нам, Отец Отцов! Дай нам Оружие против злых наземников!»

И Пау услышал, и дал оружие. Но поставил условие: только самые достойные, всю жизнь работавшие для блага людей, имеют право войти в Рай! Да и то – только воспитав себе смену!

И стало так…»

 

Слушая перевод из уст Матери, я то смеялся, то плевался.

Вам-то легче, вы читаете это в сокращённом и вразумительном (Ну, в меру моих скромных возможностей!) пересказе… А мне каково?

Ладно, когда Чардоу дошёл до того момента, как у них появился Первый Пророк (Ну, который научил их, сирых и убогих, как жить-то!) я соскучился, и задал последний вопрос – кто у них в Правительстве, как его выбирают, и где оно расположено.

Ответ потряс меня. Нет, реально потряс.

Правительства нет.

И он даже и не сразу понял, что мы с Матерью имеем в виду – сама идея общего руководства всеми Ихтиандрами, как Народом, просто не укладывалась в его голове!

Я выразил свою озадаченность традиционно. Вот повезло беднягам…

– Хватит чесать затылок! – сердито этак говорит Мать, – Я знаю: ты думаешь, что им повезло. Могу тебя заверить – ничего подобного. Их общество самоорганизовано так, что любая центральная власть только мешала бы его стабильности. Хватит с них и служителей «нового Храма». И пусть они и не указывают, как жить, долю-то свою – нахаляву имеют!

– Да нет, Мать – ерунда получается! Они же так… всю дорогу и будут прозябать в «Средневековье» – ведь нет никаких стимулов к прогрессу!

– Им от этого плохо?

– Ну… Наверное, нет. Здесь всё прямо по Дарвину: выживает сильнейший, подлейший и наглейший…

– Вот именно. А если ты о том, что в космос они не выйдут никогда – так это, как мне кажется, только на руку остальным разумным расам. Подумай сам: вот, прилетят такие на землю. И что они подумают первым делом? Точно – как бы заселить её всю нашим водоплавающим братом! А ну-ка, повыбьем всех чёртовых сухопутных крыс!.. Со всеми вытекающими последствиями.

Я успел остановить руку на полдороге: ещё подумает, что у меня перхоть, или вши…

Но Мать, конечно, права: нечего таким делать в космосе! Пусть загаживают свою планету, и плескаются на ней, как говорится, всласть! Угрозы так они ни для кого не представляют. Вроде бы.

– Как думаешь, долго ещё они будут на этом этапе… э-э… Цивилизованности?

– По моим расчётам – не менее ещё трёхсот лет. Затем начнётся медленный, а затем – и быстрый регресс, они утратят орудия и навыки его изготовления.

А лет примерно так через тысяч пятьдесят – просто превратятся в больших красивых и плотоядных… рыб!

– Что?! – я не поверил: думал она оговорилась. Ну, или опять прикалывается.

– Думаешь, я прикалываюсь? – вот зараза. Говорю же, живём вместе сорок лет. Чуть ли не мысли друг друга читаем – ни дать ни взять семейная пара. Нет, конечно, это всё-таки она читает мои. Ещё бы ей не читать – она видит мою энцефалограмму всегда. (Это наша подстраховочка с тех самых пор, когда меня пытались замучить пытками чёртовы «Овеществители»). Я кивнул.

– Так вот нет. Всё вполне закономерно. Раз в обществе не налажена быстрая и эффективная связь, и нет торговли, не будет и центрального Правительства. И все местные феоды так и будут влачить своё жалкое, бедное и жестокое, существование, постепенно тупея. Скоро останутся только те навыки, что помогают сиюминутному выживанию. И – всё. Прогресса нет. А стабильное общество всегда сменяется регрессом… Ну, для тебя эта мысль в нове, но в работе социолога Мукаку Йори «К вопросу о предпосылках научно-технического регресса примитивных…»

Я зарычал. Мать поторопилась поправиться:

– Ну, или говоря об известных тебе прецедентах – так случилось с древними греками, парфянами, римлянами, Византией, и…

– Хватит, замолчи! Я понял, что ты имеешь в виду. И верю. Значит, говоришь, человечеству не угрожают?

– Нет.

– Вот! Это всё, что я хотел услышать!

Пока мы переругивались в полном соответствии с нашими традициями, сыворотка закончила своё действие. Слушавший нас ихтиандр начал проявлять признаки нетерпения и раздражения. Чтобы не выслушивать (А вернее – не пялиться!) на новые оскорбления, я слетал с его баком обратно на планету, и довольно невежливо вылил воду с нашим «другом» прямо в океан, с высоты пары метров, примерно над его поселением.

Благодарностей я не дожидался. Вернее, я бы сильно удивился, если бы дождался…

Всё же я подстраховался (Чёрт! А вдруг – и правда – Рай есть?!..) и послал зонд в ближайший глубоководный жёлоб…

На груды ила и полуразложившиеся тела смотреть было не слишком приятно.

Вот вам и Кущи Эдема! Как и в любой религии: дурят нашего брата, ох, дурят!..

Уже на «Лебеде» я отвёл душу – высказал всё, что думаю про учёных-извергов, создавших этих чудовищ. Хотя…

Хотя, если опираться на христианскую мораль, получается – они получили по заслугам.

Особенно, если вспомнить методы и средства, которые применяли…

Да и не годится это – чужими руками жар загребать!

Так что мне было их не слишком жаль.

Жаль было потерянных денег. Потерянных нами.

Ведь в таком виде планету нашей Колониальной Администрации не продашь!

А если продашь – будешь крайний.

Потому что новой кровопролитной войны между колонистами-наземниками и туземцами-ихтиандрами точно не избежать! И постигнет аборигенов участь коренного населения Австралии, Тасмании, Америки… И т.д. Наша-то наука – попродвинутей!

Я на себя такой грех брать не хочу.

Так что мы с Матерью посовещались… И решили – в мемуарах про планету написать можно, а в официальных отчётах – нет.

Да и так тоже довольно опасно: вдруг какой-нибудь уже нашей сволочи придёт в голову, что можно и Земные Океаны осваивать более «рационально и эффективно»!

А вы готовы стать добровольцем?..