Жителей российских городов, прежде всего – больших городов, откровенно тревожит ситуация с мигрантами, число которых с каждым годом всё более увеличивается, что довольно резко бросается в глаза, к примеру, на городских улицах, среди покупателей в гипермаркетах, на перронах метрополитена, в детсадовских группах или в школьных классах. Масла в огонь подливают и правительственные чиновники. Так в марте месяце вице-премьер правительства РФ Марат Хуснуллин, презентуя программу пространственного развития страны, обозначил потребность российской экономики в пяти миллионах мигрантов, которых запланировано завезти в страну в качестве рабочей силы для осуществления перспективных планов правительства.
И россиян, численность которых ежегодно сокращается на миллион-полтора человек, можно понять, когда они тревожатся о том, что в скором времени население больших городов будет состоять в основном из мигрантов и их приплода. Учитывая печальный опыт развитых в экономическом отношении стран Запада, тревожиться рядовому российскому обывателю, которому окромя того места, где он родился, вырос и пока пригодился, деваться больше некуда, действительно есть о чём. Тем более, что самые известные этнонациональные «плавильные котлы», исправно функционировавшие с конца XIX века по середину XX века, когда они серьёзно начали сбоить, те самые широко разрекламированные «плавильные котлы», в которых из пришлых мигрантов выплавлялись новые и пополнялись старые нации, типа американцев, бразильцев, великобританцев, французов, немцев, а также советских людей, во второй половине XX века один за другим выходили из строя с диагнозом «не подлежит восстановлению».
Современные СМИ переполнены репортажами об образовании массы различных этнонациональных районов и целых регионов внутри существующих стран Запада, которые де-факто стали государствами в государстве. И правительства этих стран развитой демократии не имеют никаких возможностей взять под контроль этот процесс, чтобы хотя бы остановить активное разрастание этих аналогов «чайна-таун». Политологи по этому поводу делают довольно мрачные прогнозы, сквозь которые красной нитью проходит консенсусное утверждение – к концу текущего десятилетия эти национальные новообразования, подобно опухоли в организме человека, уничтожат существующие государства развитых экономик, разорвав их на мелкие части, которые обретут статус бантустанов единого мирового государства.
Однако большие города – это всего лишь наиболее доступные и благоприятные точки закрепления мигрантов на осваиваемых ими территориях, что напрямую инициируется и обеспечивается либо местными властями, либо крупным бизнесом в рамках общегосударственных мегапроектов или частно-государственных программ экономического развития. Освоение скудеющего коренным населением жизненного пространства страны посредством привлечения мигрантов происходит по одной и той же простой, но чрезвычайно эффективной схеме, без особых сбоев весьма продуктивно применяющаяся повсюду в мире: первоначально завозятся молодые, здоровые, трудоспособные мужчины, которые через два-три года после своего закрепления в заранее намеченной точке собственной миграции вызывают из страны миграционного донорства свою семью, далее восстановившие свою целостность семьи мигрантов объединяются в землячество для круговой помощи друг другу в вопросах выживания в чуждом для них социуме и воссоздания привычного им буднично-бытового обихода, включая культурно-религиозный аспект. Из отдельных землячеств со временем разрастается диаспора, призванная отстаивать права мигрантов в стране пребывания.
Надо сказать, что в Российской Федерации действует закон о национально-культурной автономии, в случае учреждения которой государство гарантирует правовую защиту культурного своеобразия той или иной диаспоры. И хотя при разработке данного закона имелось в виду сохранение и развитие традиционной культурной самобытности исчезающих малых народов Севера или Сибири, после его принятия практически все диаспоры, в том числе и очень многочисленные, например, украинская, обзавелись официально учреждёнными национально-культурными автономиями. И, если в целом взглянуть на создавшуюся ситуацию, то вряд ли у сторонников всемерного укрепления российской государственности не возникнут опасения во вредоносности этого закона для целостности страны, ибо рано или поздно те же самые мигранты, объединённые в рамках своей национально-культурной автономии, закрепившись на пустующих землях какого-либо региона страны, наверняка предъявят властям требование и о формализации их территориальной автономии с перспективной возможностью выхода из состава федерации.
Таким образом, сельских жителей проблема мигрантов стала очень болезненно задевать за живое. Так, к примеру, с июня 2021 года начата юридическая процедура оформления аренды на 49 лет 35 тыс. га территории Карелии узбеками как сообщила пресс-служба Минсельхоза Узбекистана для «налаживания контактов и механизмов взаимодействия, а также её практической отработки с последующим вывозом урожая в Узбекистан», то есть узбеки по примеру китайцев начали арендовать российские поля с целью выращивания на них своими силами сельхозкультур для собственного потребления. Всего же Узбекистан планирует арендовать у России до 1 млн. га земли, чтобы организовать на них сельхозпроизводство нескольких культур, к примеру – масличных, сои, пшеницы, российские природные условия для которых естественны и благоприятны. Для проведения сельхозработ на территории Карелии будут расселены десятки тысяч трудолюбивых и благопристойных узбеков – правоверных мусульман, не употребляющих спиртные напитки и живущих по нормам шариата. Привлечение к каким-либо работам на арендованной территории местных жителей узбеками не планируется по аналогии с практикой, открыто демонстрируемой китайскими арендаторами российских земель, к примеру, при создании в Еврейской автономной области крупных тепличных хозяйств. Поэтому жителей тех карельских населённых пунктов, хозяевами земель которых теперь становятся узбеки, ждёт незавидная участь ограниченных в своих традиционных хозяйственных правах селян.
К сожалению, Карелия не единственный в своём роде регион, где вымирающее и разъезжающееся по всему свету за лучшей долей коренное население замещается мигрантами. Всё происходящее имеет свои причины, произрастающие из наличных проблем, часть из которых имеет перспективы разрешения, а другая часть относится к числу принципиально неразрешимым по концептуальным соображениям. Ясно одно, в России происходит ярко выраженное сокращение населения страны, а в государствах Центральной Азии всё обстоит с точностью до наоборот – там наблюдается едва ли не взрывное увеличение населения при традиционно высоком коэффициенте рождаемости детей на одну женщину. В нашей стране отмечается откровенная нехватка трудовых ресурсов, а в странах Центральной Азии – избыток трудоспособного населения в основном молодого возраста. Поэтому российские власти поощряют миграцию, а власти центральноазиатских стран всемерно способствуют миграции своего населения, поскольку не могут предложить своим гражданам достаточное число рабочих мест. В России мигранты используются в целях экономического развития страны, а в странах, из которых они мигрировали, власти с удовлетворением фиксируют снижение давления безработицы на слаборазвитую экономику, а также финансовые вливания в страну посредством банковских переводов мигрантов своим родственникам, оставшимся проживать в местах своего рождения.
В нашей стране мигранты, которые как правило имеют низкий профессиональный уровень, привлекаются для работы на крупных стройках общегосударственного или корпоративного значения в основном в качестве чернорабочих. При таких условиях мигранту безразлично, где работать. Главное для него – высокая оплата труда. Конечно, на строительстве ответственных объектов мигранту сложнее работать из-за повышенных сложностей с языковым барьером, в частности, при необходимости изучения различных инструкций технологического порядка, а также по причине существующих на объекте непривычных ему условий быта и отправления им своих культурно-религиозных обрядов. Поэтому, если ему за те же деньги предлагают работать в сельском хозяйстве, он почти наверняка соглашается, поскольку в этом случае с него и спрос меньше и дело привычнее. Короче говоря, трудовой центральноазиатский мигрант готов трудиться где угодно и как угодно, стремясь заработать как можно больше денег при малозначимости для него конкретных условий выполнения предложенной работы, что резко отличается от трудовой мотивации местных жителей.
Подобные потенции центральноазиатских мигрантов предоставляют экономическим властям страны неограниченные возможности по расширению направлений планового развития экономики страны. Так ещё несколько лет назад правительственные планы были сконцентрированы исключительно на концепции агломерационной перестройки общественного и экономического обустройства страны в целом, что не предусматривало абсолютно никакой перспективы сохранения жизнедеятельности и тем более развития сельских территорий страны. Однако в настоящее время правительство наряду с агломерациями и транспортно-логистической инфраструктурой между ними включило в сферу своего экономического внимания и сельские регионы.
Ранее серьёзные аналитики не могли понять, какая судьба ожидает обширные сельские территории на фоне заявленной стимуляции оттока в города остатков трудоспособного сельского населения. При этом продолжать субсидировать нерентабельное традиционное сельское хозяйство никто не желал – ни правительство, ни частные инвесторы. Всем уже давно стало ясно, что оставшиеся сельхозкооперативы и фермерские хозяйства дышат на ладан, ввиду неконкурентоспособной высокой себестоимости производства продовольственной продукции. Сельские жители, которые ещё способны на переквалификацию, устремлены на отъезд в город, а на покидаемых ими территориях вскоре останутся существовать только старики и асоциальные элементы. И что делать со всем этим разгромом трудоёмкого сельского хозяйства никто не имел ни малейшего представления. Аналитики просчитывали различные варианты оздоровления ситуации, и ни к чему толком не могли прийти. И вдруг неожиданно для всех аналитических служб проявился прецедент Карелии, который стал тем самым последним мазком «картины маслом». Пазл, как говорят в таких случаях, полностью сложился, поскольку по заявлению замминистра сельского хозяйства РФ Сергея Левина на данный момент 8-13 млн. га российских земель можно оперативно ввести в сельхозоборот, что подтверждается проявленной 23 субъектами России заинтересованностью в предоставлении своей земли без разницы кому – Узбекистану, Китаю, Сингапуру, Саудовской Аравии и т.д.
В свете всего заявленного правительственными стратегами и реально совершённого исполнительными структурами госаппарата картина обустройства страны должна будет выглядеть следующим образом: становой хребет социально-экономического каркаса страны – это 41 крупная городская агломерация, несколько десятков более мелких городских опорных точек, транспортные коридоры между ними, а также к местам добычи полезных ископаемых и крупным роботизированным производственным предприятиям. Выпадающая из этого каркаса остальная территория, составляющая не менее восьмидесяти процентов общей площади государства, по образцу Карелии распродаётся государствам и корпорациям, подавшим предварительные заявки на её использование по их собственным планам. Такова итоговая «картина маслом» для кого-то суперотимистическая, а для основной части населения страны – не вселяющая абсолютно никаких надежд на счастливое будущее.
13.10.2021- 9.11.2021
Сергей БОРОДИН
Номадизм
Автор публикации
