Стоял солнечный, на редкость тёплый для апреля день. Я возвращался домой после тренировки и, несмотря на чудесную погоду, почему-то был не в настроении.
Вдруг какая-то девушка остановила меня, широко раскинув руки.
– Всё. Дальше нельзя, – игриво произнесла она.
– П… почему? – растерялся я.
– Потому, что ты уже пришёл, – уверенно ответила она.
Девушка была на редкость хороша собой. Волнистые волосы соломенного цвета, большие бирюзовые глаза, нежно-розоватый румянец, очаровательная улыбка… Она светилась молодостью и счастьем.
– Меня Лара зовут!
– Д… Данил, – не сразу отозвался я.
Расцвела любовь. Наш союз казался идеальным хотя бы потому, что мы друг друга дополняли. Особенно я обожал в Ларе её природный задор. При ней оживал, а она в моём обществе как бы избавлялась от излишка своей брызжущей энергии.
На третьем году супружества мы отдыхали за городом. Лара предложила прокатиться на машине на высокой скорости. Сначала я сопротивлялся, но она меня уговорила.
Сидя за рулём, Лара не вписалась в сложный поворот, из-за чего мы попали в аварию. Получив серьёзную травму, я был вынужден уйти из спорта и распрощаться со своими олимпийскими амбициями.
Счастье покинуло нас. Точнее, мы по-прежнему любили друг друга, однако теперь наши чувства отравляла моя тяжкая обида… На том, к чему я шёл всю жизнь, был поставлен крест. Да, произошёл несчастный случай, но легче от этого не становилось. Лара совершила непоправимую ошибку. Возможно я – слабак, но простить её не мог.
Озлобленность – это «онкология души». Крайне трудно с ней бороться. Как я только ни пытался вытравить из себя эту гадость. «Данил, прекрати переводить стрелки на Лару! Это твоя вина! Как можно было так рисковать?! Устал от запретов?! Если выбираешь мечту, надо быть готовым на жертвы! А если не готов – значит это не мечта!» – ежедневно твердил себе я.
Но увы. Стоило хотя бы на мгновение вспомнить ту аварию, как в меня вселялся бес. Любовь превращалась в ненависть, которая словно лавина обрушивалась на Лару, и без того жестоко наказанную чувством вины.
Чем упорнее я старался вылезти из трясины, тем стремительнее она затягивала. Злился на Лару… А также на себя за то, что злился на неё. Наш брак, всё больше походивший на гнилое полено, наконец, распался. Но никогда не говори «никогда».
Брат Лары, Матвей, с которым я крепко подружился, несколько снижал градус нашей отчуждённости. Выслушивая каждого из нас, он частично забирал то, что очень нам мешало при общении.
Как-то выбрались с ним за город, к морю. Вечером солнце растворилось в тучах, но было по-прежнему жарко и душно. Задался дождь, и мы, было, повернули восвояси, как внезапно Матвей заявил о своём непреодолимом желании искупаться.
– Ты глянь на небо, старик! Тебе воды мало? Ливанёт сейчас, – смеясь, прокричал я. – Но он отмахнулся и помчался к пляжу.
Признаться, меня не удивил его порыв. Мы были сильно подшофе… Не знаю, откуда у Матвея взялись силы, но мои ноги давно гудели. Развалившись на парковой скамейке, я расхохотался. Меня веселила нелепость ситуации. Пока отдыхающие бежали с пляжа, раскрывая зонты, другу приспичило поплавать. Я же валялся под открытым небом точно пьяный бомж.
Дождь разошёлся, и сделалось шумно как на шоссе в час пик. Тем не менее, я бы, вероятно, уснул, если бы не раскат грома. Глаза раскрылись, и мысль о том, что Матвея долго нет, меня отрезвила. Я кинулся к морю. Пляж был пуст… Стало страшно.
– Матвей! Старик! Ты где?! Матвей! – Вырывалось у меня.
Ливень перестал. Обыскав всё вокруг, я рассеянно бродил по пляжу и, прекрасно понимая, что это бесполезно, продолжал звать пропавшего друга.
Недалеко от берега торчала скала. «Она только кажется неприступной. А, на самом деле, это – та же вышка в бассейне. У неё есть выступ. Дважды забирался на него, но прыгнуть не решился». – Всплыли в памяти слова Матвея, и я в ужасе подумал: «Неужели всё-таки решился?»
Моё предположение оказалось верным. Случилась беда. По официальной версии Матвей, действительно, спрыгнул со скалы. Ударившись о подводный камень, он потерял сознание и погиб.
Новость потрясла Лару. В день похорон я никак не мог остаться с ней наедине. Вероятно, она просто меня избегала. Но вечером когда Лара вышла на балкон, я всё же счёл необходимым выразить сочувствие. Она прервала меня на полуслове и крайне раздражённо прокричала: «Если бы не ты, он был бы жив! Уйди! И больше никогда!… Слышишь?! Никогда не приходи!». – Это был конец, и лишь тогда я осознал, что мы в разводе.
С тех пор прошёл год. Тем не менее, о той, которую любил, я думал постоянно… Любил её сильнее, чем раньше. И не только потому, что она исчезла из моей жизни… Ненависть угасла, как лесной пожар от встречного пала. Понимаете, как и она, я считал себя виновным. Надо было любым способом остановить Матвея, а не смеяться над его выходкой.
Однако моя непоправимая ошибка исцелила меня от озлобленности. Я как бы осознавал, что повода злиться на Лару больше нет, поскольку сам ранил её душу. Осмелюсь нашу ситуацию назвать компенсацией… Мне было стыдно за размышления о гибели Матвея. И было стыдно за надежду на то, что Лара рассуждала также.
Обременённый этими мыслями я возвращался домой после работы и остолбенел, увидев Лару. Заприметив меня, она остановилась. «Нет. Не померещилось». – Невольно произнёс я вслух, и, преодолев какой-то страх, продолжил путь.
«Всё. Ты пришёл». – Тихо сказала она. – Мы обнялись и снова были счастливы.
Автор публикации
