Для Арины Трезубовой, студентки-второкурсницы, разрыв с Антоном был ударом. Она была настроена на серьезные, как теперь выражаются, отношения, но… Несколько совместных прогулок – и милого, интеллигентного юношу как подменили. Однажды он выпрыгнул из-за стола, насытившись пиццей и шарлоткой, которые девушка готовила часа три, и стал выкрикивать, приседая.
– Я так не могу! Хватит твоего занудства! Хватит с меня твоих поучений!
Тогда Арина не нашла, что и сказать. Она даже не могла сообразить, какая её фраза стала детонатором… Антон даже стал бить ладонью по креслу в ее гостиной. Поднялась пыль. Глаза девушки наполнились слезами, и Арина чихнула.
– Твоя мать считает меня придурком. Я видел ее два раза, и она считает меня, раз я учусь в техникуме, придурком!
– Ничего она не считает. И вообще никто не говорил, что я зануда.
Она почувствовала, что сейчас расплачется.
– Хорошо, что я не знаком с твоим отцом!..
Истерика оборвалась через несколько минут. Антон схватил куртку и, внезапно извинившись, убежал.
Расширив глаза, Арина просидела так с полчаса. Она не могла понять, смеяться или плакать… Как можно было оказаться в такой ситуации?
Со следующего дня она чувствовала себя словно окутанной туманом. Мутная, грустная дымка воображения совпала с почти осенней погодой, хотя стоял июнь. Она постоянно чувствовала желание словно что-то отмыть от себя, в ванной лежала часами, но эффект держался недолго.
В четверг после пар Арина отправилась в библиотеку, заказала на субботу необходимые книги (раньше не получалось, часть помещений была на ремонте) и, выпив кофе из автомата, пошла к заливу, к тем местам, где раньше был порт, который однажды огородили, долго проводили какие-то работы, а когда открыли, то там оказался небольшой сквер с качающимися от малейшего ветра саженцами, детская площадка, рядом остался просто пустырь – все так и называли это место. В конце двадцатого столетия стали строить новый порт, несколькими километрами южнее; дело шло медленно, но вот уже лет десять, как суда плыли по заливу к поселку, который раньше не считался даже пригородом Северокаменска.
Антон с тех пор звонил раза два, но Арина говорить с ним не могла, только мычала. Она вспомнила, что и раньше он говорил нелепые колкости. Про её одежду, про её манеру есть. Говорил про необходимость врожденной интеллигентности, хотя родители его работали не в сфере умственного труда – где, он не говорил.
Когда это вспоминалось, девушку начинало подташнивать. Снились утомительные сны, что её обвиняют какие-то люди в костюмах и цилиндрах, бородачи в очках грозят ей кто пальцем, кто палкой. Просыпаясь разбитой, она провоцировала своим несчастным видом расспросы подруг.
На берегу залива ей всегда становилось легче. Запах тины, плеск рыбы в волнах, задумчивые горожане.
И вот она шла рядом с неубранным пляжем куда глаза глядели. Удивление, чувство несправедливости, обиды перемешивались, сопровождаясь ощущениями, что и говорить, горестными. Усталость и безнадежность подбирались все ближе. «Почему я так вляпалась?» – этот вопрос не отступал он Арины.
Старый порт с любительскими яхтами, моторными лодками, Аллеей Славы у главного входа вызывал в ней живые воспоминания о детстве, когда родители были молоды, отцу не приходилось работать в областном центре З*, приезжая домой только на выходные, причем через раз. Старый маяк ее немного пугал – впрочем, как и башня рядом с домом, которую называли водокачкой. В детстве она наслушалась рассказов о происходивших там якобы бесчинствах, об имевших место удивительных явлениях… Но сегодня это здание с многочисленными пристройками казалось ей даже изящным, возвышенным и приветливым. Приветливо кивала ей начинавшая отцветать сирень.
«Странно, что в их музее я до сих пор не была,» – подумала она. – «Хотя вряд ли там что есть интересное. Какие-нибудь установки, фитили, веревки.» И она нерешительно зашагала к маяку, сказав вслух неожиданно для себя:
– Хуже-то не будет…
«Музей истории города. Филиал № 2», – яркими буквами на красном фоне золотилась табличка. Сама дверь была старая, тяжелая.
Внутри пахло архивом.
– Заходите. Сейчас как раз небольшая экскурсия. Студенческий? – поинтересовалась бабушка у входа.
– Да, но… – она порылась в карманах. – Забыла дома.
– Пятьдесят рублей. Льгота. Вы студентка, это видно. Курс второй – третий – эмоциональная девушка с чувствительной душой… Гардеробщицы нет, будьте добры, плащик повесьте сами.
Бабушка улыбнулась и выдала в обмен на полтинник билет. Снимая плащ, Арина услышала ее вздох.
Несколько человек встало со скамейки, появилась радостная блондинка-экскурсовод, и процесс погружения в историю города начался.
– Маяк был сооружен давно. Каменное здание, где мы находимся, построено в 18 веке, но у него были предшественники, а свой современный вид он обрел в основном при Николае Первом. На гравюрах того времени видны маленькие домики, немощеные дороги, деревянные церквушки. Маяк же возвышался над городком, словно освещая и покрывая его.
Экскурсовод улыбалась. Арине отчасти передалось ее настроение.
– Без маяка в то время нельзя было обойтись. Не только моряки из дальних стран, но и простые рыбаки следили за его светом. Путники, направлявшиеся в Северокаменск (название вымышленное – комм.автора), в первую очередь видели маяк. Рядом с ним по пятницам и по субботам кипела торговля, рядом с ним построили домик для врачебной помощи, один или два врача там даже жили. С другой стороны было противопожарное строение, на большой стене которого висели багры, всегда были наготове бочки с водой на повозках и необходимый инвентарь. Если что-то случалось – люди шли к маяку…
В это время зазвонил телефон.
– Извините, я на секундочку…
Она отошла на три шага в сторону окна, Арина обратила внимание на ее войлочные чуни. Девушка громко шептала, но что, разобрать было трудно.
Наконец она метнулась в сторону и привела бабушку от входа.
– Простите, должна убежать, Тамара Петровна дальше вам расскажет все. Она долго была директором музея, а до этого архивистом. Музей, в общем-то, уже закрыт для новых посетителей. Семнадцать ноль одна. А у меня сестру младшую увезли рожать, я должна…
Недовольные еще полминуты назад экскурсанты стали улыбаться, кивать и желать всего доброго и экскурсоводу, и ее сестре.
– Я, – сказала Тамара Петровна, – хочу показать вам ксерокопии уникальных документов. В нашем маяке ведь были мастерские и учебные классы – после революции, в период борьбы за грамотность. Сохранились записи Сергея Лукича Суслова, который работал здесь и после войны. Ему даже дали каморку для житья – там, где у нас сейчас запасники. Раньше работу связывали с жильем. А можете посмотреть и эти стенды…
Она повела рукой вокруг. Экскурсанты разбрелись, и только Арина осталась стоять в задумчивости.
– Девушка, я рада, что вам это интересно… Вообще маяк – символ надежды.
Тамара Петровна достала папку с пожелтевшими листами.
– Видите, здесь ксерокопии записей Сергея Лукича, который почти пятьдесят лет проработал здесь, в здании маяка, учителем и мастером производственного обучения. Посмотрите, какие у него интересные кавычки завитушками. А какие красивые заглавные буквы! Даже в моем поколении мало было таких каллиграфов. Это отрывки. Часть кто-то выбросил…
Отрывки из записей Сергея Лукича, между 1929 и 1931 годом
«Сейчас маяк не нужен, рядом на той скале, – комиссар показал рукой на видневшуюся вдали Лихую гору, – в рекордные сроки построят новый. Так что здесь будет мастерская и классы для обучающихся. И вам найдем комнатку, вы же воспитатель и преподаватель, будете готовить рабочих для города, для всей нашей страны. Вы же получили образование…»
« Ремесленное училище, потом курсы, потом Институт красной профессуры. Его, правда, не закончил,» – таков был мой ответ.
«Главное, что вы там учились. Сергей Лукич, вы и теоретик, и практик. Учите парней и девчонок. Ребят ремеслам, всех вместе математике, истории. Отдавайте долг детям трудящихся, народу. Сдюжите? Жить будет где, мы устроим».
Ремёсел я знаю несколько, но девчачьими профессиями не овладел.
«А у девочек какая должна быть специальность?»
«Шитью и ремонту одежды их будет учить Ольга Петровна, вы не волнуйтесь. И грамоту им подтянет. Ольга Петровна закончила курсы совсем недавно, ей там подправили приходское образование. Теперь она будет читать с ними Ленина, наши газеты, журналы, пролетарских писателей… »
– Вот видите, все расходятся. А я вам еще немножко покажу. Ну вот, к примеру, этот фотоальбом. Минуточку!..
Тамара Петровна стала провожать гостей музея и заперла за ними дверь.
– Вот это удивительный специалист дореволюционного Северокаменска, мастер по камням. Он учился и у западных, и у восточных мастеров. Этот ювелир был мастером с большой буквы. Даже художником. Максим Дмитриев, кажется. Я его путаю с сыном, тоже мастером, Мишей… Он, то есть Максим, сделал небольшое панно из агата, где пейзаж с маяком один в один. Конечно, дело было до революции. Панно размером с небольшую фотографию. Было у отцов города, потом пропало. И распространилось поверье: пока неспокойное время, его не найдут. А потом у кого будет – тот и будет хозяином города.
А кто увидит фотографию, получит надежду и большую помощь с неожиданной стороны. Конечно, это суеверие. Фотографий несколько – конечно, столетней давности. У нас две таких. Хотите посмотреть?
– Да, – кивнула Арина.
– Вы чем-то расстроены, девушка… Но фотографии хоть и столетние, – сотрудница стала листать альбом, – а вдохновляют. Мне однажды очень помогли, а ситуация была не приведи Господь… Вот.
Арина стала рассматривать фотографию агатового панно. Рядом лежал рисунок, очевидно переведенный с нее, с цветной раскраской. Нельзя было представить, что такой виртуозный рисунок был на камне… Но когда-то она видела в ювелирном магазине подобные агатовые серьги: словно в лёгкой дымке на серо-зеленоватой равнине росли кусты и даже деревья… Тут студентка вздрогнула: ей показалось, что с фотографии глядит ее же отражение.
– Да, красота пугает, – сказала Тамара Петровна и включила свет. – Всё устроится, девушка. Обязательно…
Арина не помнила, как подошла к выходу. Дверь за ней закрылась, а через несколько шагов она встретилась взглядом со студентом ее же института, курсом младше. Знакомы они не были, но ее подруга, Лена, иногда на него показывала на него в коридоре , пересказывала какие-то разговоры…
– Привет! С маяка? – глаза его приветливо улыбнулись. Карие, с искрой.
– Как ты догадался? – встрепенулась Арина.
– Я здесь живу. Чувствую земляков. Сам заходил туда сегодня. Меня зовут Артем. Я живу рядом.
– Я была внутри. На экскурсии, – замороженным голосом ответила Арина. – И во мне что-то изменилось. Люди жили по-другому. Творили, учили, поднимали страну. Всё было по-другому, не как у меня. И не как у многих сейчас.
– Я тоже туда хожу, когда в жизни что-то не так. Там в одном из залов фотография моего предка, который был и инженером, и даже скульптором.
– Не Дмитриев?
– Нет, нет.
Арина поправила причёску.
– Меня поразили фотографии агатовой картины…
– А, той, владелец которого будет править городом? Загадала желание? Хочешь быть мэром?
– Загадала.
Артем обрадовался. Арина вспомнила, что о нем говорили – добрый и простоватый.
– Но ты не собираешься править Северокаменском, да? Ты, наверное, загадала встретиться с тем, кто тебя будет понимать, то есть уже понимает?
Он тряхнул челкой. Очень уверенно.
– Пойдем, я покажу тебе старый фонарь у развалин памятника… не помню кому. Он помогает от тоски и печали.
Она кивнула.
– А понимающего человека ты уже встретила.
Арина от неожиданности кашлянула.
– Я догадалась.
Потом она вспоминала, что в эти минуты где-то рядом словно появилась улыбка. Конечно, на самом деле так светил старый фонарь над входом в маяк.
Они попрощались у перекрёстка.
В тот день она впервые за несколько недель спала спокойно и не видела неприятных снов.
Автор публикации
