Старик, молча оглядевшись, не спеша вытащил нож из-за пояса и, сделав шаг вперёд, вскинул вверх левую руку. Всё вокруг замерло…
Поляна, за мгновенье до этого, утопавшая в весёлой разноголосице голосов и напоминавшая собой, зажатый в тисках гигантского леса муравейник, застыла, не в силах отвести сотен встревоженных глаз с ладони старика.
Резко оборвался беспечный смех малышни, вмиг забывшей о своих играх, нахмурившись, обернулся пожилой старейшина, за мгновенье до этого что-то энергично втолковывающий небольшой группке подростков, смолк, не допев, заезжий сказитель, уронив на землю жалобно тренькнувший инструмент. Даже неугомонные кхолты прекратили своё весёлое щебетание, словно почувствовав витающее в воздухе напряжение и, свесившись с веток, с любопытством смотрели на замершую толпу.
Старик не спешил. Обычай не одобрял спешки. Его взгляд медленно скользил по помрачневшим лицам соплеменников, замирал на мгновение, двигался дальше, вновь замирал, заставляя болезненно напрячься очередного обозреваемого и, наконец, окончательно остановился на Зоуне. Выбор был сделан…
Молодой роланин затрепетал, не в силах поверить в неизбежное. Этого просто не может быть!!! Я не готов!!!! Почему именно я!!! Он в смятении огляделся вокруг, безумно надеясь непонятно на что, но увидел лишь стыдливо опущенные головы друзей, старательно прятавших охватившее их облегчение. Выбор был сделан…
Кто-то негромко затянул «песнь прощания». Сородичи, образовав к этому моменту небольшой полукруг, центром которого являлись старик и Зоун, подхватили печальный мотив, слегка покачиваясь в такт песне. Сказитель, чуть помедлив, поднял дрожащими руками оброненный на землю кворан, и в нестройный хор голосов чуть слышно вплелась грустная мелодия древних. Ритуал начался…
Старик, крепко сжимая вспотевшими пальцами рукоять ножа, терпеливо ждал, не сводя тяжёлого взгляда с Зоуна и, еле заметно, шевеля губами: то ли тоже шепча слова незатейливой песни, то ли обращаясь к давно ушедшим предкам, прося принять к себе ещё одного сородича. Песнь, между тем, крепчала, набирая силу и, становясь всё громче и настойчивее, постепенно вовлекая в ритуал всех обитателей становища. Толпа уплотнилась, превратившись в монолитную стену, начавшую чуть заметно сжиматься, словно подталкивая Зоуна навстречу к старику. Отчаянным усилием воли молодой охотник подавил охватившее его смятение, устыдившись минутной слабости. Обычай не поощрял спешки, но и не допускал слишком долгого промедления.
— Я готов, — прохрипел сквозь сжатые губы Зоун и взглянул старику прямо в глаза.
В следующее мгновение, старик сделал семь шагов навстречу Зоуну. Ровно семь, как того и требовал ритуал. Пальцы, сжимавшие нож, разжались, позволяя ему нырнуть в густой коричневый мох. Следом, под горестный вздох окружающих, соскользнул расстёгнутый пояс. Молча наступив на него ногой, старик гордо выпрямился и поднял вверх уже обе руки, обнажая для удара грудь. Толпа простонала, оплакивая предстоящую утрату и тут же стихла в напряжённом ожидании. Сказитель, прижав кворан к груди, что-то беззвучно шептал, глотая набегающие слёзы. Напряжение достигло своего апогея.
Зоун нетвёрдой походкой подошёл к старику, покачнулся, удержался на ногах, что-то неразборчиво прохрипел и, судорожно выхватив нож, с силой ударил старика в грудь. Тот дёрнулся, обмяк и сломанной куклой рухнул на землю. Ритуал был завершен…
Ни на кого больше не глядя, Зоун повернулся и медленно побрёл в сторону видневшегося невдалеке леса. Толпа, молча, пропустила его…
— Нужно на что-то решаться, капитан. — Костя отвернулся от огромного экрана, занимавшего собой добрую половину стены в кают-компании, и вопросительно посмотрел на капитана. — Мы уже почти три месяца тут болтаемся и до сих пор шагу на планету ступить боимся.
— Скорей всего и не ступим, — Андерсон поморщился как от зубной боли и со стуком опустил, на многострадальную панель управления, чашку дымящегося кофе.
— Почему Свен? — Костя вскочил с кресла и, нервно взъерошив волосы, прошёлся по каюте. — Мы столько мечтали о контакте, уже отчаялись и теперь, когда вот они — братья по разуму, трусливо бежать?
Андерсон тяжело вздохнул. Во многом он был согласен со вторым пилотом. С тех пор как человечество вырвалось за пределы солнечной системы и приступило к изучению галактических просторов, прошло более трёхсот лет. Были исследованы сотни звёздных систем, обследованы тысячи планет. Иногда исследователям везло, и они находили планету пригодную для дальнейшего исследования и создания базы, изредка очень везло, и на очередной планете, в той или иной форме, обнаруживалась жизнь или куча полезных и легкодоступных ископаемых, а чаще всего не везло вообще, и унылый экипаж, наскоро обследовав затерянный в космосе газовый гигант или ледяной шарик, ни с чем возвращался восвояси. Но ещё ни разу за весь период космической экспансии, не удалось обнаружить ни одной инопланетной цивилизации. Каждый космонавт, уходя к звездам, мечтал, что это открытие суждено именно ему, но проходили годы, десятилетия, столетия, а очередные первопроходцы возвращались на землю ни с чем. И постепенно человечество пришло к выводу об уникальности разумной жизни и почти смирилось со своим одиночеством. И вдруг… Вот она! Инопланетная цивилизация!!! Ну, почти цивилизация. Во всяком случае, наличие разума у этих, почти голышом бегающих по лесам гуманоидов, никто отрицать не будет.
— Не передёргивай, — нахмурился капитан. — И сядь спокойно. Что за привычка мелькать перед глазами? Всё-таки не мальчишка уже, а пилот косморазведки.
Костя демонстративно поднял глаза к потолку и вернулся в кресло.
— Ты пойми, — Свен заставил себя говорить спокойно. Этот спор в последнее время возобновлялся у них постоянно и откровенно ему надоел. — Мы с тобой разведчики. Наше дело найти подходящую планету, заснять, взять образцы и сообщить на Землю. Всё. На этом наша миссия исчерпана. Здесь нужны специалисты. У нас просто нет опыта контактов с другими цивилизациями.
— А у кого этот опыт есть? — иронично хмыкнул Костя. — Можно подумать, что мы то и дело с инопланетянами встречаемся. И они к нам в очередь на контакт записываются. Эта, между прочим, первая, — ткнул он пальцем в экран.
— Есть люди, которых этому учили, — проворчал не очень уверенно капитан.
— Чему учили? — Костя всей своей фигурой изобразил знак вопроса. — Не факт что эти бумажные черви, что прилетят вместо нас, справятся с контактом лучше. Что они вообще знают о космосе? А как увидят местных аборигенов, ещё пару лет над планетой летать будут, — он презрительно скривился. — Духом собираться!
— Не ёрничай! — резко оборвал Андерсон. — Ты не первый год в космосе. Странно, что мне вообще приходится объяснять тебе про азбучные истины. А здесь нужно быть осторожными вдвойне. Любое первобытное общество заведомо будет агрессивно настроено к чужакам. Это вопрос элементарного выживания. А как они отреагируют на встречу с неизвестным видом, вообще предсказать невозможно! Не нравятся мне местные жители, — добавил капитан, бросив задумчивый взгляд на стоящий перед ним компьютер. — Ты только посмотри на этих монстров. Мускулатуре наши гориллы могут позавидовать. А челюсти? Любую кость, наверное, как бумагу перегрызть могут.
— Ты прекрасно знаешь, что это ничего не доказывает, — невозмутимо пожал плечами Костя. — Мы уже почти три месяца за ними наблюдаем. И что? Ни одного вооружённого конфликта между племенами. Мы даже ни одной элементарной драки не зафиксировали. — Он ехидно прищурился. — Понаблюдай пару суток за Землёй и сравни. Контраст ещё тот будет! Это им нас бояться нужно! Они по сравнению с нами почти пацифисты!
— Ага, — язвительно фыркнул Андерсон. — И безобидны, как рыбки в аквариуме. То, что мы ничего не обнаружили, ни о чём не говорит. Тут несколько сотен поселений по лесам разбросано. А у нас всего шесть спутников на орбите, — капитан тяжёло вздохнул. — А каком эффективном наблюдении тут вообще можно говорить? А в эти их дремучие дебри никакие спутники заглянуть не в состоянии. Мы их и наблюдаем то, только когда они на полянки выходят. Может это у них мирные зоны: поторговать там, пообщаться, а чем они в своих лесах занимаются, ни черта мы не знаем! Может каннибализмом и пережевыванием всех кто ниже ростом? Да и эти сабельки, что они с собой носят. Явно они ими не в зубах ковыряются!
— Да, — задумчиво потёр подбородок Костя, — красавцы они, конечно, писанные. Хорошо хоть гуманоиды. А не что-нибудь этакое, — второй пилот неопределённо поводил в воздухе рукой, словно желая показать насколько «этакое ». — Но они, от нашей внешности, тоже вряд ли в восторге будут, — Костя отвернулся от компьютера и в упор посмотрел на капитана. — Послушай Свен. Чем мы рискуем? Дождёмся, пока какой-нибудь абориген подальше от остальных отойдёт и я с ним пообщаюсь. А ты с катера подстрахуешь.
Андерсон, скривившись, посмотрел на остывший кофе и с отвращением отвернулся.
Зоун уходил. Печальная мелодия, которую вновь затянули его соплеменники, смолкла, постепенно растворившись в шелесте деревьев и птичьей трескотне. Молодой охотник шёл напролом, не замечая препятствий и не видя ничего вокруг себя. В голове пульсировала только одна мысль: Почему я?! Почему я?! Почему именно я? Этого не могло, случиться со мной!!!
Шанс стать участником «ритуала ухода» и вправду был ничтожно мал. Ушедшие предки не любили долго ждать, поэтому смерть была повсюду, лишь изобретательно меняя свой облик. Она могла притаиться в опавшей с деревьев листве, вынырнуть из дающего прохладу ручейка, упасть с тянувшихся к небесам крон деревьев. Смерть многолика и изобретательна. И не прощает ошибок. Относительно безопасно было лишь в посёлках. Лесные твари не любили открытых мест и палящего солнца, предпочитая укрытие и сумрак. Да и многочисленные ловушки и капканы научили их обходить стороной места обитания ролан. Но сидя в поселке, желудок не набьёшь, и шкуры, за которые меняют свой товар торговцы, сами из леса не выползут. Да и не дело опоясанному охотнику леса боятся. Лес дает жизнь, лес её и забирает.
Негромкий треск впереди заставил молодого охотника застыть и привычно выхватить нож. Из-за кучи валежника, водя по воздуху носом, высунулась голова пятнистого сорга и тут же с шумом втянулась обратно. Треск сломанных веток отметил путь бегства испуганного животного.
Зоун мысленно выругался. Смерть старика вывела его из равновесия, заставив забыть о привычной осторожности. Так можно и вслед за ним к ушедшим предкам отправится! Нет, когда-нибудь это должно случиться. Более того, только так и должен умирать охотник. Каждый молодой роланин, получая от старейшин пояс с боевым ножом, знал, что однажды не вернётся из леса. Но торопить смерть нельзя. Жизнь каждого охотника принадлежит роду и не должна оборваться без пользы. Если погибнешь по собственной глупости, ушедшие предки могут рассердиться и не принять к себе. Оставить твою тень вечно скитаться по ледяным пустошам.
Смахнув с лица прилипшую паутину, Зоун привычно огляделся, определяя, куда умудрился забрести в своём бегстве из становища. И облегчённо вздохнул. Даже не осознавая того, он всё время двигался в направлении к священной скале. И даже умудрился не нарваться по пути, ни на одного хищника! Видимо сами ушедшие предки охраняли его в это время!
Привычным движением, вернув нож на место, охотник вновь заскользил между деревьев к намеченной цели. Хорошо, что старик начал ритуал утром. Впереди был почти весь день, так что он должен успеть добраться до скалы, до наступления темноты. Там можно будет спокойно переночевать. Ни один хищник не достанет. Ночью выжить в лесу нет шансов даже у самого опытного охотника. Да и тень старика, в поисках своего убийцы, не сможет туда забраться. К рассвету она устанет, уйдёт в «заповедные леса» к ушедшим предкам и он сможет вернуться в родное стойбище. Первые лучи солнца очистят его от крови родича.
Зоун огорчённо поморщился. Их род стал меньше. Старик был великим охотником. Ловкий и быстрый, несмотря на прожитые годы, он редко возвращался с охоты без добычи, и многое сделал для рода. Но лес суров. Если он не забирает жизнь, то забирает всё остальное. Как старый охотник вышел живым из схватки с ворисом и как умудрился доползти до становища, не став чьим-то обедом, Зоун откровенно не понимал. Видно сами ушедшие предки были в этот день с ним. Вот только здоровья они ему вернуть не пожелали. Когда силы оставили тебя и ты с трудом передвигаешь ноги, то много не поохотишься. А быть обузой роду и жить на подачки других старик не захотел. Он всё ещё считал себя охотником, а охотник не умирает в постели из мягких шкур. Ушедшие предки могут не принять такого неудачника в свои леса. Плохо если предки отринули тебя… Для всех плохо… Тень такого изгоя будет долго бродить вокруг становища и пока не уйдёт, на север, в ледяные пустоши, род будут преследовать неудачи. Нельзя охотнику умирать своей смертью… Никак нельзя…
Зоун вздохнул. Он любил старика. Многому научился у него. Получил из его рук охотничий пояс, когда пришло время. Кто как не он должен был помочь ему достойно умереть? Показать его тени тропинку, ведущую в леса ушедших предков? Но как же это было тяжело. Зоун считал себя неплохим охотником. Он немало убивал и не раз сам заглядывал в глаза смерти. Но убить родича… Жизнь каждого роланина священна. Так завещали ушедшие предки. Поэтому ролане не убивают друг друга. Никогда… Почти никогда. Охотник умирает в лесу. Это было законом, не допускающим и доли сомнения. Кровь животных даёт силу при жизни, собственная кровь после смерти. Только покинув тело вместе с кровью, напитавшись её силой, душа способна преодолеть дорогу в леса ушедших предков. Иной возможности нет. В стародавние времена, по рассказам сказителей, когда род поразила болотная болезнь, смерть обрушилась внезапно, не дав умирающим даже доползти до леса. И тени несчастных так и не нашли дороги в леса предков, а род чуть не вымер полностью. В то время и возник ритуал ухода. Если охотник заболеет или станет калекой, он может попросить помочь ему умереть. Жизнь охотника принадлежит роду. И только родичи могут оборвать её, если на то будет воля ушедших предков.
Чуть слышное шипение, разорвав поток мыслей, отозвалось в сознании роланина колокольным набатом, заставив вновь замереть в полушаге. Тревога, внезапно нахлынувшей волной, окатила холодом сердце. Волис! Зоун затравленно оглянулся по сторонам, пытаясь определить, откуда ожидать нападения. Рука обречённо потянулась к поясу.
— Да что со мной сегодня такое?! Не по становищу же гуляю!
Судорожно взглотнув и всё-таки вытянув из-за пояса нож, охотник начал медленно пятится назад, отчаянно надеясь, что каким-то чудом чудовище не заметило его и даст унести ноги. В противном случае исход схватки был предельно ясен обоим противникам. Жуткая тварь, напоминающая собой гибрид крота, змеи и осьминога, была настоящим кошмаром для всей местной фауны. И Ролане не были тут исключением. Мощное тело, покрытое панцирем, на котором самые острые ножи оставляли только царапины, руки-щупальцы, способные одновременно выстреливать на добрый десяток шагов в разные стороны и острые клыки, перемалывающие в труху всё, что попадало в пасть хищника, уже делали вориса очень опасным противником. А если добавить к этому огромную силу и молниеносную реакцию, то шансов справится с чудовищем, практически не было. Насчёт себя, во всяком случае, Зоун точно не обольщался. Почти не дыша, он уже успел сделать несколько осторожных шагов, когда буквально затылком почувствовал на себе холодный внимательный взгляд.
Застыв на месте, охотник попытался обернуться, но в следующее мгновение, взметнув вверх мешанину из земли, мха и опавших листьев, с лёгким шелестом, к нему метнулась бурая лента, мгновенно захлестнув руку с ножом. Последовавший за этим рывок был настолько силён, что Зоун пропахав своим телом глубокую борозду в несколько метров, не выдержав, взвыл, почувствовав жуткую боль в вывихнутом предплечье. Нож, выпав из сразу онемевшей руки, зарылся куда-то в глубокий мох. Затем всё замерло. Волис не спешил. Обладая каким-то жутким, не понятным для ролан разумом, хищник понимал, что добыча никуда уже не денется и не желал рисковать. Методика охоты на вкусных двуногих была доведена до автоматизма. Превозмогая боль, Зоун приподнялся, отплевываясь от набившихся в рот листьев и комьев земли и, в отчаянии, огляделся в поисках ножа. Во вздыбленной каше из вспаханной почвы и сломанных кустов взгляд зацепился только за оборванный пояс, бесполезным лоскутком зацепившийся за чудом не сломанную ветку. Ножа видно не было. Застонав от бессилия, Зоун затравленно огляделся по сторонам, отчаянно надеясь найти хоть что-нибудь, что могло послужить оружием. Но ворис не собирался давать своей добыче и шанса. Другое щупальце, захлестнув вторую руку и, резким рывком вырвав из-под охотника опору, вновь заставило Зоуна обрёченно уткнуться лицом в жёстким мох. Добившись своей цели, обезопасить себя от возможного сопротивления жертвы, чудовище не спеша начало подтягивать добычу к себе. Молодой охотник взвыв, в бессильной злобе, попытался дотянуться зубами до щупальца. И лишь скользнул, с противным скрипом, по упругой коже. В ответ, третье, последнее щупальце, с резким свистом устремилось на голову обречённой жертве. Ворис был гурманом и не любил, когда блюдо во время трапезы трепыхается. Зоун дёрнулся, каким-то шестым чувством предугадав этот удар, но полностью уклонится уже не смог. Голову буквально разорвало от дикой боли, рот моментально наполнился кровью, в виски с нарастающей силой ударил противный гул. Вот и всё! Зоун поднял залитые кровью глаза на хищника. Охотнику не подобает умирать как визжащему кронгу! И замер, поражённый увиденным. Ворис, словно забыв о своей, почти затравленной жертве, заворожённо уставился куда-то вверх, в направлении всё усиливающегося гула. Мощное тело чудовища, более чем на половину, высунувшееся из земли, застыло в каком-то странном оцепенении, лишь высоко запрокинутая голова, обнажив гладкую, бледно-коричневую шею, медленно поворачиваясь, следя за чем-то, что уже заполнило всё пространство оглушительным воем. Шея!!! Единственное беззащитное место, которое ворис никогда не открывает противнику! Отчаянным рывком Зоун бросил своё тело вперёд. Ворис дёрнулся, что-то почувствовав в последнее мгновение, но на долю секунды опоздал, и стальные клыки с силой сомкнулись на его горле.
Свен, до боли в суставах, сжав парализатор, насторожённо огляделся по сторонам. Он утопал почти по колено в центре невероятно зелёного ковра, отдалённо напоминающего собой земную траву. Примерно в полусотне метров перед ним сплошной стеной стоял гигантский лес, кронами могучих деревьев упирающийся в голубое, практически безоблачное небо. Высоко над головой, загоняя беспомощную тень к самой границе леса, ослепительно сияло местное Солнце, заливая поляну потоками яркого света. Повсюду кипела жизнь. Швед буквально потонул в какофонии звуков охвативших его с первых секунд высадки на планете.
— Он сейчас появится, — взволнованный голос Кости привёл Андерсона в чувство, — и, судя по сенсеру, сюда движется ещё куча аборигенов. У тебя минут десять до их появления.
— Успею, — Свен до рези в глазах всматривался в лес. — Не нервничай ты так, а то ещё пальнёшь по будущему партнёру в освоении космоса.
Абориген появился внезапно. Его огромное мохнатое тело с какой-то непостижимой грацией просочилось сквозь тиски гигантских стволов и, мгновенно преодолев большую часть открытого пространства между Андерсоном и лесом, замерло, словно давая возможность шведу хорошенько себя рассмотреть. Телосложением гуманоид напоминал огромную обезьяну, ростом за два метра: мускулистые ноги, мощный покрытый серым мехом торс, огромные руки-рычаги с перекатывающимися буграми мышц. Но первый же взгляд на голову опровергал это сходство. Непропорционально большая по отношению к, и так не маленькому телу, почти безволосая, с мощной челюстью, выступающими клыками и маленькими налитыми кровью глазками, злобно сверкающими из-под густых бровей, она придавала внешности гуманоида облик настоящего чудовища.
Андерсон много раз видевший туземцев на экранах монитора, всё же оказался не готов к встрече с аборигеном вблизи. Судорожно сглотнув, швед непроизвольно направил в его сторону парализатор. Вероятно, его движение не осталось незамеченным и не очень понравилось. Во всяком случае, гуманоид принял угрожающую позу, и что-то грозно прорычал. С оскаленных клыков закапала ещё свежая, буро-красная кровь.
— Осторожней Свен! — испуганный крик Кости, как ни странно, немного успокоил Андерсона.
Сделав над собой усилие, он опустил оружие и, прохрипев: — Мы пришли с миром, — сделал шаг навстречу чудовищу, подняв вверх левую руку в знак приветствия.
Зоун выскочил на небольшую полянку, затерявшуюся среди огромного леса и замер, тяжело дыша. Похоже, он не ошибся в направлении, хотя лишь краем глаза успел заметить тень той небесной птицы, чей спуск так вовремя отвлёк вориса. Но сейчас, эта птица, чуть слышно урча, парившая над поляной на небольшой высоте, почти не привлекла его внимания. Она уже была не так важна. И охотник ошеломлённо рассматривал небольшую фигуру, стоявшую почти посреди поляны. Зрелище, мягко говоря, было отвратительное…
Уродливый белый карлик, лишь отдалённо напоминал собой мыслящее существо. Пожалуй, лишь наличием пары ног и рук и подобием головы, это сходство и заканчивалось. Гладкая, до омерзения кожа, без какого-либо намёка, на присутствие шерстяного покрова, уродливое угловатое туловище с какими-то непонятными отростками и выступами, выходящими из него, такие же коротенькие, уродливые, гладенькие ручки и ножки. Но хуже всего голова!!! Круглая и гладкая как яйцо кхолта, без каких-либо признаков наличия глаз, носа, рта, она была к тому спереди прозрачна, словно водная гладь небольшого ручейка, давая возможность заглянуть внутрь. И там… внутри… как будто зародыш в яйце, своей жизнью жила вторая голова. Там все атрибуты нормального лица присутствовали, но были так уродливы, что лучше бы их и вообще не было! Зоуна передёрнуло от отвращения. В душе зашевелилось сомнение. Неужели сказители пели об этих уродах? Он вздохнул. Долг гостеприимства требовал радушно встретить странника, не зависимо от того, нравится он ему или нет. Кто знает, может он и сам не рад, что таким уродом родился?
— Приветствую тебя, небесный странник. Мы ждали вас, как и было записано в предсказании, — торжественно произнёс Зоун. Затем роланин заставил себя улыбнуться и хотел подойти чуть ближе, как того требовала традиция, но замер на полушаге, словно наткнувшись на невидимую стену. Уродец, что-то визгливо пропищав, успел шагнуть первым и поднял вверх левую руку.
Андерсон заметил, как дёрнулся, было, ему на встречу абориген и тоже замер, дрожа от нервного напряжения.
— По-моему он агрессивно настроен, кэп, — в голосе Кости была отчетливо слышна паника. — Давай я его вырублю, и уматываем отсюда!
— Не вздумай! — рявкнул Свен. — Хорошее мы впечатление о себе тогда оставим! Весь контакт псу под хвост!
Андерсон и сам уже жалел, что поддался на уговоры второго пилота и ввязался в эту авантюру. Но и отступать уже было поздно. Пока Костя спустится, чудовища успеет сотню раз хоровод вокруг него сплясать, а не только просто напасть. Очень уж быстрое! И ещё вопрос, как на него парализатор подействует: может просто пощекочет, а ещё хуже, если взбесит. С другой стороны инопланетянин не нападал, хоть и рычал что-то сердито, сверля Свена своими глазами. Возможно, ещё удастся наладить диалог.
Швед, в замешательстве ещё раз посмотрел на стоящего перед ним аборигена и вдруг понял, что тот серьёзно ранен. Инопланетянин стоял, слегка пошатываясь и как-то скособочившись на один бок, правая рука висела безвольной плетью, с разорванного уха к вывернутому плечу проложила дорожку тоненькая струйка крови. Да и в глазах аборигена капитану виделась уже не звериная злоба, а вполне осмысленная боль.
— Я подойду чуть ближе, — Свен постарался, чтобы его голос звучал твёрдо. — Держи его на прицеле, но стреляй только в крайнем случае.
— Понял. Я чуть ниже спустился.
— По-моему это моё оружие его нервирует, — Свен облизал пересохшие губы и сделал ещё несколько шагов навстречу чудовищу. — Мы не враги вам, — прохрипел он. — Мы не несём зла! — и, выронив из онемевших пальцев парализатор, поднял обе руки вверх.
Время остановилось для Зоуна. Словно в каком-то оцепенении он смотрел на продолжавшего что-то пищать странника, не в силах отвести взгляда от поднятой руки. Мозг в ужасе отказывался воспринимать ту истину, что странник болен. И… И просит помочь ему умереть!!! Теперь роланин понимал, отчего у странника такая безобразная гладкая кожа. Он болен уже давно! В легендах упоминалось, что у предков заразившейся болотной болезнью, незадолго до смерти, выпадала вся шерсть. Небесный странник болен и видимо невыносимо страдает. Сородичи далеко, родная планета затерялась среди звёзд, а боль раскалённой лавой пульсирует в крови.
Зоуну вдруг стало очень жалко бедного уродца, которого отчаяние заставило просить помощи у чуждого ему народа. Один, больной и нет поблизости ни одного друга, что бы помочь достойно умереть и указать его тени дорогу к ушедшим предкам.
— Я помогу тебе, — тихо прошептал Зоун и хрипло затянул «песнь прощания». Небесный странник чуть помедлил, очевидно, вслушиваясь в печальный мотив, а затем, сделав семь шагов навстречу Зоуну, бросил своё странное оружие в истоптанный мох и вскинув вверх обе руки. Сделав всё так, как и требовал ритуал.
— Прощай! — Зоун тяжело вздохнул и положил руку на найденный, после схватки с ворисом, нож.
Костя, почти уткнувшись лбом в экран монитора, не сводил глаз с вышедшего на поляну чудовища. Пальцы, помимо сознания, нервно поглаживали небольшую кнопочку доступа, дающую разрешение искину космокатера воспользоваться бортовым парализатором. Решение Андерсона, до этого казавшееся таким логичным, теперь вызывало сильное сомнение.
Действительно, поди, угадай, как поведёт себя абориген во время контакта. А любое его сомнительное движение может быть воспринято железякой, как враждебное. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нашпигует, например, доброжелательного собрата по разуму парализующими патронами по самую макушку, а потом объясняй, как хочешь, когда тот очухается, что это маленькое недоразумение вышло. Лучше уж по старинке. Человеку, то есть Косте, довериться. Тем более вернуть управление искину — дело одного мгновения. Вот только Костя теперь сильно сомневался в том, что это мгновение у него будет. Уж больно быстро гуманоид преодолел несколько десятков метров от леса до кэпа. Костя и моргнуть не успел. Шустрый гад!
— По-моему это моё оружие его нервирует, — голос капитана прозвучал неестественно спокойно и Костя увидел как Андерсон, сделав несколько шагов навстречу аборигену, бросил оружие и поднял вверх вторую руку. — Мы не враги вам. Мы не несём зла.
Несколько мгновений абориген стоял неподвижно, словно анализируя услышанные слова, а затем, смазанным пятном, преодолев оставшееся до кэпа расстояние, выхватил нож и нанёс удар в грудь.
Громко выматерившись, Костя резко вдавил кнопку в пульт, а затем, кусая губы от нетерпения, бросил катер вниз, на поляну. Посадка вышла жёсткой. Ещё раз матюгнувшись, Костя, схватив автомат, бросился к внешнему люку и буквально вывалился на землю рядом со Свеном. Капитан был мёртв. Странный нож аборигена, пробил скафандр как бумагу, войдя в грудь по самую рукоятку. Рядом валялся, опрокинутый на спину пулями с катера абориген. С оскаленной морды продолжала сочиться кровь. Выкрикнув проклятье, Костя, со злостью пнул ногой местное чудовище и, схватив Свена под мышки поволок к люку, совершенно не замечая навалившейся на него тяжести. Он уже почти затащил капитана в катер, когда громкий рёв заставил поднять голову. На самой границы поляны и леса, угрожающе рыча, стояло ещё несколько мохнатых фигур. Зло ощерившись, Костя вскинул автомат.
Зоун очнулся от резкой боли во всем теле и, тихо застонав, с трудом разлепил глаза.
— Потерпи, — целитель, сосредоточенно массировавший ему грудь, сочувственно покачал головой. — Твой организм просто напичкан какой-то гадостью. Нужно время, чтобы нейтрализовать её.
Толпившиеся рядом соплеменники согласно закивали головами.
— Небесный странник, — слова давались Зоуну с огромным трудом, протискиваясь сквозь непослушные губы. — Он напал на меня.
— Почему? — задал кто-то из толпы мучающий всех вопрос. — Зачем он это сделал?
— Не знаю, — в голосе Зоуна сквозило недоумение и обида. — Небесная птица спустила на землю небесного странника. Он был болен. Умирал. И попросил меня… Помочь.. Мне пришлось выполнить последний обряд… Я не хотел, но он очень просил меня об этом. А потом небесная птица напала…
Ответом была тишина. Ролане переглядываясь между собой пытались осмыслить услышанное.
— Остальных тоже убила небесная птица? — целитель, оставив на время осмотр повреждённого плеча, мрачно взирал на молодого роланина.
— Убила?!!! — потрясённо переспросил Зоун и с трудом приподнялся с земли. Боль немного отпустила, но тело скованное странным оцепенением, ещё плохо слушалось.
— Четверо, — мотнул головой целитель в сторону леса. — Много крови. Мертвы.
— Я не видел. Но думаю, что это сделала небесная птица, — Зоун огляделся по сторонам. — И забрала небесного странника с собой.
— Но почему они убивают? — в смятении спросил кто-то из толпы. — Ты помог небесному страннику, а в ответ… Это бессмысленно! Даже дикие звери не убивают просто так!
— Видимо они как ворисы, — с трудом прохрипел Зоун. — Так же бессмысленно кровожадны.
— Они могут, вернутся, — задумчиво заявил целитель, осматривая руку охотника. — Зверь, вкусивший крови, уже не может остановиться. Нужно оповестить всех, чтобы были готовыми.
— Мы будем готовы! — Зоун с ненавистью взглянул на небо и, оттолкнув целителя, медленно заковылял в сторону леса.
Автор публикации
