Письмо в 1942 год
Здравствуй, Павел. Я не знаю, как обращаться к тебе. Ты – родной брат моей бабушки. Получается, что я должна называть тебя дедом? Ну какой же ты дед, если тебе только 26 лет? Попробую обратиться к тебе «дядя». Дядя Паша. Опять не получается. Тебе 26, а мне нашедшей тебя через столько лет, 56. Я больше, чем в 2 раза, старше тебя. Моему сыну, офицеру, участнику боевых действий в Сирии уже 35. Можно я просто буду называть тебя Павел? Я слышала о тебе в рассказах твоей сестры Лизы, моей бабушки и твоей племянницы, Анны: «Павел и Фёдор погибли в годы Великой Отечественной войны. Фёдор погиб под Яссами, служил в артиллерии. Павел попал в окружение, с армией Власова, обморозил ноги, умер от ран» Очень немного. О Фёдоре рассказано чуть больше, чем о тебе. Видимо дошедшее до отца известие о твоей смерти и том, что ты был в армии предателя генерала Власова, не очень хотелось афишировать. На каких основаниях, все родственники думали так, мне неизвестно. Могу предположить, что ты в письме написал о том, что был в окружении. Прошло 75 лет. И никто за эти годы не попытался, что -либо узнать о тебе. Клеймо «власовца», «предателя» не хотелось лишний раз кому- то вспоминать. Прости всех нас. Современные информационные технологии, каждому из нас дают возможность сделать свои собственные выводы обо всём происходящем в те страшные годы. Я, думаю, что простые солдаты, выполняющие волю командиров, по долгу своей службы, не должны нести ответственность за принятые руководителями решения. Во время, в которое я живу, появилась, возможность, не выходя из дома, иметь доступ к документам, связанным с Великой Отечественной войной. И на один из моих запросов по твоему имени, отчеству и фамилии , мне пришёл такой результат: “Из Информации из донесения о безвозвратных потерях ID 52581099″
Я своими глазами увидела запись в госпитальном журнале. В аккуратных графах, торопливым, но разборчивым почерком написано: Фамилия, имя, отчество – Кузьминых Павел Никандрович. Наименование части – 698 стрелковый полк. Воинское звание – красноармеец. Должность и специальность – рядовой стрелок. Место и год рождения- Читинская область Оловяннинский район, Бурулятуйского с/с, 1916 года рождения. Каким РВК и какой области призван – Оловяннинский РВК Читинской области. Диагноз лечебного учреждения и дата поступления – дизентерия 14 июня 1942 год.
Заключительный диагноз и дата смерти – смерть последовала от дизентерии при правостороннем очаговом воспалении лёгких при общем истощении. Умер 25 июня 1942 года. Где похоронен – разъезд Шемякино Малоярославского района Московской области (санаторий «Протва» могила №3). Имя отчество фамилия жены или родителей – Кузьминых Никандр Сидорович, отец.
Всего одна строчка в госпитальном журнале. А за ней – целая жизнь.
Ты был в возрасте трёх лет, когда твои родители оказались в глухой забайкальской деревне Бурулятуй. Проделав длинный путь от Урала до Забайкалья вместе с армией В.О.Каппеля, они по трагическому стечению обстоятельств, потеряв всё, но сохранив всех пятерых детей, были вынуждены начинать новую жизнь. Трудно даже представить, какие испытания им пришлось пройти, отказавшись от веры, от своих корней. Вся их прошлая жизнь превратилась в прах. Ты ничего не знал о своём происхождении. Даже в госпитальной записи в сведениях о рождении указано село Бурулятуй. Ты не знал, что родился в Перми и у вас был большой дом в два этажа. Сестры учились в гимназии. Папа был владельцем ветки железной дороги. Знали об этом только те, кто способен был помнить. Родители и сёстры Клавдия и Елизавета. Но они вынуждены были молчать. Они молчали, чтобы выжить.
Думаю, твои родители всю жизнь винили себя за то, что лишили вас всего того, что сами имели в детстве. Тяжело было устраивать жизнь в деревне людям, далёким от сельского уклада. Но вы выжили каким- то чудом. Девочек отдали в няньки. А там и пора подошла замуж их отдавать. А вы, парни, работали с юных лет в поле, на покосах, на заготовке леса. Ты вырос красивым и здоровым парнем. Могу судить об этом по сохранившемуся фото. Но жениться до 26 лет так и не успел (этот факт всё из той же госпитальной выписки) Весть о войне не сразу дошла до вашей деревни. Узнали вы об этом только тогда, когда приехала машина из районного центра и всех молодых парней и мужчин до 30 лет забрали и отвезли в военкомат. Не было ни страха, ни отчаяния от разлуки с родными. Ты думал, что через пару месяцев всё закончиться и снова вернёшься в своё тихое таёжное село. О том, как ты эшелоном вместе со всеми добрался до Московской области, где шли ожесточённые бои, как из вас формировались боевые подразделения, как многих учили держать в руках оружие, я могу только вообразить себе. Только там ты понял, что скоро домой вернуться, не получиться. Враг дошёл до Москвы.
Из материалов, которыми мы живущие 2020 году, можем воспользоваться, я знаю, что воевал ты в 698 стрелковом полку, который входил 146 стрелковую дивизию. Выяснив боевой путь этого воинского соединения, я пришла к выводу, что никакого отношения к «власовцам» ты не имел. Армия Власова воевал на Ленинградском фронте. И на момент твоей смерти, она только начинала формироваться.
Дивизия, рядовым которой ты был, оказалась в окружении в районе деревни Пополта на подступах к Москве, но продолжала вести бои. Противник подтягивал резервы. Для вас сложилась смертельно опасная ситуация: нет боеприпасов, горючего. От бомбежек и минометного огня появилось много раненых. Приходилось питаться мясом убитых лошадей. Когда у штаба исчезла надежда на помощь извне, решили прорывать окружение своими силами. Ночной атакой решили сломить сопротивление противника в долине реки Пополта и соединится с главными силами нашей армии. Немцы освещали все вокруг ракетами и били из автоматов и пулеметов почти в упор. Представить все, что здесь могло твориться, человеческому разуму очень сложно. Осталось только одно направление – прорываться на село Вышнее. Вот как рассказывает об этом прорыве в своем письме жене Я. С. Фоканов: «… это был настоящий ад! Все вокруг ревело и грохотало. Перед собой и рядом невозможно было ничего рассмотреть. Вокруг все было во взрывах и трупах солдат. Приходилось пробиваться по сплошному ковру мертвых тел. Казалось, что никто не сможет уцелеть в этом аду…» Но выбора нет. Только вперед. Утопая по колено в снегу, и ведя непрерывный огонь, шли бойцы в атаку, чтобы соединиться с главными силами армии. Оставшиеся в живых рассеялись по лесу. Этот район позже назвали «долиной смерти». Тебя, Паша, «долина смерти» выпустила живым из своих объятий .
После выхода из окружения твоя дивизия, обескровленная и понесшая огромные потери, уже с марта 1942 года продолжала воевать на Западном фронте в составе 50й Армии, задача которой была перерезать Варшавское шоссе и, развивая наступление, соединиться с частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, действовавшего глубоким рейдом по тылам противника. Части дивизии неоднократно перерезали Варшавское шоссе, но потеряв в боях три четверти личного состава, не смогли закрепить успех и были заменены частями 58-й стрелковой дивизии. В середине мая 1942 года твоя стрелковая дивизия в составе 50-й армии, заняла оборону на стыке 49-й и 59-й армий на линии Девятовка — Емельяновка — Громой Колодец, где вела бои местного значения.
Ты в это время был уже очень болен. На пределе своих возможностей, ты шёл в атаку, ещё и ещё раз заставляя себя просто встать и идти. Болела голова от высокой температуры, ломило грудь, страшная резь в животе и непрекращающийся понос. Ты, стиснув до хруста зубы, через пелену слёз, забыв о голоде и боли, нёс своё измученное тело навстречу свободе. Как ты потерял сознание и был отправлен в госпиталь, ты был уже не в состоянии помнить. Иногда приходил в себя от толчков грузовика на ухабах, разбитой войной дороге, в котором тебя, вповалку с остальными больными и раненными бойцами, везли на лечение. Сознание вернулось на минуту, когда ты ощутил, как твое тело положили на что- то ровное и жёсткое, и ты провалился в тяжёлое забытье. Это было 14 июня 1942 года. Картинки из детства яркие и отчётливые вспыхивали в твоём сознании. Вот: ты садишься на нагретые солнцем доски телеги, и вас привычно потряхивает от езды, вы с отцом поехали в лес на покос. Вот: ты видишь себя за тесным столом, где затихли братья и сёстры. Твой взгляд устремлён на красные яйца, которые мама сварила в луковой шелухе, и сейчас неспешно выкладывает их в посудину. Ты с нетерпением ждёшь разрешения мамы, что бы взять то яйцо, которое ты уже выбрал глазами, и треснуть им по яйцу, которое зажал в руке брат Федька. А потом, быстро очистив его, обмакнуть в соль, и, вприкуску с куском хлеба, медленно маленьким кусочками съесть его. Вот: смешная соседская девчонка Анька, курносая, задиристая, бежит за тобой, а догнав, хватает за руку и со всей силы, развернув к себе лицом, больно впивается тебе в губы. И много ещё разных картинок крутиться и крутиться в твоей голове, на миг освобождая тебя от черной, гудящей, отдающейся во всём теле, от каждого удара сердца боли. Тебе осталось жить ровно 11 дней.
Павел, родной, я хочу сказать тебе, что ты остался жить. Ты прожил и проживёшь ещё много- много жизней в нас. Ты будешь жить в моей памяти и памяти моих детей. Прости всех нас, что мы не всегда тебя помнили. Спасибо тебе за подвиг, за который не дают наград. За подвиг – быть простым солдатом на войне и быть похороненным в безымянной могиле под №3.
Автор публикации
