«Ш’аа (ст. гобл.) — птица отряда голенастых
(вероятно); размер неизвестен, окраска
(предположительно) серовато-бурая; со слов
Истрика из Турке, крик птицы Ш’аа имеет
свойство непостижимым образом изменять
мироздание в округе (сведения не проверены)…»
Стейн Норвик, магистр естествознания,
бакалавр прикладной магии, д. ч. КАН Уольма
Ухнуло…
Агрых сплюнул через дырку между кривыми резцами, растер слюну зеленоватой пяткой.
— Кружку горлодёра!
Неторопливо окинув посетителя взглядом, Харк зачерпнул коричневое пойло из объёмистой бочки.
— Шесть ракушек.
— Вчера было пять! — возмутился Агрых, оборачиваясь в поисках поддержки к немногочисленным приятелям.
Грууг и Кранг уткнулись носами в кружки с выпивкой. Брыг увлечённо давил пальцами мокриц, в панике разбегающихся по осклизлой столешнице. Старый Ыыбра блаженно щурился и кивал, не прекращая быстрыми и точными, въевшимися в плоть и кровь за шесть десятков лет, движениями плести сеть. В последние годы старик окончательно ослеп и не мог рыбачить, а потому зарабатывал на жизнь изготовлением и продажей снасти.
Отсутствие поддержки взбеленило Агрыха пуще мухоморовой настойки.
— К болотному деду твоё пойло!
Деревянная кружка гулко врезалась в стену едва не задев ухо привычно отклонившегося Харка.
— Сам напросился, — трактирщик запустил руку под стойку, выуживая устрашающего вида шипастую дубинку.
С трудом различая окружающее сквозь багровую пелену ярости, молодой рыбак вскинул острогу…
Ухнуло…
— Кружку горлодёра!
Неторопливо окинув посетителя взглядом, Харк зачерпнул из объёмистой бочки коричневатое пойло.
— Шесть ракушек.
Агрых оглянулся. Брыг смачно разгрыз хитиновую скорлупку мокрицы, сплюнул шелуху на стол. Грууг показал глазами на увесистую связку вяленных лягушачьих окорочков — мол, сколько тебя ждать?
— Болотный дед с тобой, — рыбак запустил руку под юбку, в потайной карман, высокомерно швырнул кругляшки, отливающие перламутром, на стойку.
Подсел к друзьям.
— Чего так долго? — Кранг почесал щеку, случайно зацепил вставленную в нос косточку и скривился.
— Что, болит? — ухмыльнулся подпиленными зубами Агрых. — Вот словлю болотного дракона, продам и себе так сделаю…
— Ага! Словил тут один. Живее он тебя словит, — буркнул Кранг. Уступать первенство по красоте среди поселковой молодёжи он не собирался никому, даже другу. — Где шарился, говорю?
— А! — отмахнулся Агрых. — Водил тут одного на дальнюю топь.
— Червякам служишь? — презрительно ухмыльнулся Кранг.
— Разговорчики! — живо прикрикнул на него пузатый Брыг. — Гляди, стража заявится. Будете за оскорбления людей полгода тину черпать!
— Что? Стража? Да идут они все!!! — взъерепенился Кранг.
Дверь скрипнула, отворяясь.
Трое внушительного вида гоблинов в юбках и жилетках из сомьей кожи вошли в трактир.
— Это не я, это они! — немедленно отреагировал Брыг, тыча кривым пальцем в друзей. — Это не я!
— Ай-яй-яй, — покачал головой Угруг, старший патруля. — Оскорблять наших благодетелей… так, встали, руки за спину…
С грохотом покатились опрокинутые табуретки…
Ухнуло…
Дверь скрипнула, отворяясь.
Трое внушительного вида гоблинов в юбках и жилетках из сомьей кожи вошли в трактир.
— Это они! — немедленно отреагировал Брыг, тыча кривым пальцем в друзей. — Это не я!
— Ай-яй-яй, — покачал головой Угруг, старший патруля. — Доколе? Доколе ты, жабья икра, стучать на всех будешь?
Устало опустился на грубо сколоченный табурет:
— Полкружки мухоморовой!
— А можно… — жалобно сморщил татуированную губу его напарник.
— А вы — на службе, — сказал, как отрезал, Угруг.
Одним махом опрокинул в горло огненное зелье. Крякнул. Зажевал горсткой солёных головастиков. Повернул тяжёлую голову к рыбакам:
— Так кого куда ты водил?
— А, заявился тут один из самого Уольма, — с трудом выговорил непривычное название Агрых. — С грамоткой к Хранителю Погоды. Тот меня ему в помощники определил.
— Слыхал, — покивал стражник. — Слыхал. Ищет все, ищет…
— Птицу Ш’аа хотит словить, — развёл руками Агрых.
— Он че, о корягу пришибленный? — поразился Кранг. — Энто ж басня.
— Сам ты — «басня», — насупился молчаливый Грууг. — Мой дед её слыхал…
— Брехло твой дед был!
— Ты это легчей! — Грууг сжал кулаки — каждый с доброе грузило для перемёта. — Они с Ыырбом разом… Эй, старый! Брехал мой дед?
Семь пар глаз уставились на старого гоблина.
Ыырб растянул черные губы в беззубой улыбке и вдруг завалился навзничь, опрокидывая табурет. Босые потрескавшиеся пятки заскребли земляной пол.
— Э, Ыырб, ты че? — всполошился Брыг.
Старик хрипел, выгнувшись дугой. Желтоватые белки закатившихся глаз впились в жердины стрехи.
— Кончается, — наклонился над корчащимся телом Угруг.
— С ним бывало, — почесал подмышку Агрых. — Грит, как по башке шестопёром получил…
Лапищи стражника цепко обхватили плешивый, покрытый старческими пятнами череп. Крутанули.
— Да примет Хозяин Великой Рыбалки старого Ыырба…
Ухнуло…
Старик хрипел, выгнувшись дугой. Желтоватые белки закатившихся глаз впились в жердины стрехи.
— Кончается, — наклонился над корчащимся телом Угруг.
— С ним бывало, — почесал подмышку Агрых. — Грит, как по башке шестопёром получил…
Лапищи стражника цепко обхватили плешивый, покрытый старческими пятнами череп.
— Э, погодь, — Грууг поднялся из-за стола. — Ыырб моему деду жизнь спас. Может, чего помочь можно?
— Валите отсюда, помощнички! — махнул рукой Харк. — Кабы они не бунтовали, нам легше жилось бы!
— Тьфу ты, — сплюнул татуированный стражник. — Тьфу ты, жабья икра…
— Заткнулся бы ты, Харк, а? — Угруг осторожно просунул ладонь под узкий затылок больного, смягчая удары о землю.
Агрых осторожно, тонкой струйкой, полил горлодер в провал ыырбового рта. Старик забулькал, закашлялся.
— Гляди! Помогает! — подпрыгнул Кранг, звучно ляская себя по бедрам.
— Лей, парень, лей, — одобрительно кивнул Угруг.
Ыырб дёрнулся ещё раз и обмяк, тяжело дыша. Тощая грудь бурно вздымалась, со свистом втягивая сырой воздух трактира.
— Нешто к шаману свести его…
— У шамана один сказ, — нахмурился Грууг. — Сам себя не кормит — в омут. Болотного деда умасливать.
— Порядок есть порядок! — возмутился трактирщик. — Вы че, кривозубые, законы пращуров нарушать удумали?
— Лады, — кивнул Угруг. — К шаману, так к шаману…
Ухнуло…
Ыырб дёрнулся ещё раз и обмяк, тяжело дыша. Тощая грудь бурно вздымалась, со свистом втягивая сырой воздух трактира.
— Нешто к шаману свести его…
— У шамана один сказ, — нахмурился Грууг. — Сам себя не кормит — в омут. Болотного деда умасливать.
— Пущай у меня поваляется, — махнул Харк на беспорядочную кучу рыбьих кож. — Оклемается, домой пойдет.
Угруг и Кранг подхватили невесомое тело за руки, за ноги. Засеменили бочком в угол.
— Дед мой говорил, — пробормотал себе под нос Грууг. — В давешнее время шаманы были… Так то ж шаманы! Из Страны Великой Рыбалки воинов вытягивали.
— Да, паря. Твоя правда, — поддакнул татуированный.
— Были и мы воинами, — глядя в пол проговорил третий стражник — седой, со шрамом на правой щеке то ли от зубов парарибы, то ли от копейного удара. — Люди из нас сделали тухлых ракоедов.
Брыг застонал и зажал уши руками, чтобы не слышать крамольных слов.
Вернулся Угруг. Поправил перевязь с костяной дубинкой.
— Полегчало ему.
Потом махнул рукой:
— А, к болотному деду такую жизнь! Все едино помрет.
Грууг поднял кружку:
— Ну, чтоб в краю предков поймал Ыырб вот такую рыбу!
Все выпили молча. Даже Брыг…
Ухнуло…
Вернулся Угруг. Поправил перевязь с костяной дубинкой.
— Полегчало ему.
Потом махнул рукой:
— А, к болотному деду такую жизнь! Все едино помрет.
Агрых хлопнул себя по лбу:
— Во! Человек!
— Ты че? — уставились на него Грууг и стражники.
— Че червяка поминать-то? — скривился, как прелый корень кувшинки раскусил, Кранг.
— Я тебе! Поговори тут! — скорее оп привычке, чем по необходимости прикрикнул на него Угруг.
— Этот, как его… — молодой рыбак мучительно вспоминал. — Стрыг… Нет, Сздрык… Нет, Издрыг вроде…
— Да не томи. Тянешь кровь, ровно пиявка, — возмутился татуированный.
— Точно Издрыг. Он, кады за мной по плавням таскался, трепал языком, будто лекарь.
— Да ну?
— Долбану! Я кумекаю, может ему поклониться?
— Тю, — наморщил проколотый нос Кранг. — Червяку кланяться?
— Заткнись, сказал! — гыркнул старший стражник, а потом добавил. — Он же человечий лекарь…
— И то верно, — вздохнул Грууг. — Не сдюжит. Не та башка у Ыырба. Не та хворь.
— Ну и топляк ему в задницу, — махнул рукой Агрых. — Помрёт старый…
Ухнуло…
— Точно Издрыг. Он, кады за мной по плавням таскался, трепал языкам, будто лекарь.
— Да ну?
— Долбану! Я кумекаю, може ему поклониться?
— Тю, — наморщил проколотый нос Кранг. — Червяку кланяться?
— Заткнись, сказал! — гыркнул старший стражник, а потом добавил. — Он же человечий лекарь…
— Сдюжит ли? — Грууг наклонился, почесал щиколотку.
— А че не сдюжить? — ухмыльнулся шрамолицый. — И черепок, и что в черепке не здорово разнятся…
— А ты видал? — буркнул Харк.
— А то, — осклабился стражник, но под хмурым взглядом командира вернул себе невозмутимое выражение.
— Так я сгоняю?! — обрадовался Агрых.
— А че? Хужей не выйдет. Валяй, — пожал плечами Угруг.
Когда за рыбаком захлопнулась дверь, Харк, ворча, полез за стойку.
— Мухоморовой, — щелкнул ракушками по дереву Грууг.
— Молодой ишо, — вяло отмахнулся трактирщик.
— Тогда горлодёра, — поник парень.
— Ладно тебе, — Угруг скинул с плеч жилетку, повесил на гвоздь. — Налей молодому… Я отвечаю. И мне плесни.
— А можно… — слабо попытался напомнить о своём присутствии татуированный.
— А вы — на службе!
Стражники обиженно засопели.
— А! Болотный дед с вами! — от удара кулака Угруга стол слегка присел и, вроде бы, поежился. — Наливай всем! Я плачу!
— А! — Харк ковшиком зачерпнул из жбана поменьше, черного от времени и обросшего желтовато-зелёной плесенью. — Болотный дед с твоими ракушками! Спрячь! Угощаю!
Одним ловким движением разлил по глиняным чаркам. Подумал и плеснул себе чуть-чуть.
— Ну, чтоб Ыырбу свезло!
Гоблины выпили. Покряхтели.
Некоторое время молча жевали: кто сушёную плотвичку, кто подсоленного головастика. Брыг ловко щелкал извлекаемых из горсти сухих бокоплавов и складывал прозрачные скорлупки горкой на столе.
Ыырб тихонько постанывал на вонючем ложе.
— Чей-то долго, — выразил всеобщее мнение Кранг.
— А то, — кивнул Угруг. — Это тебе не стопку мухоморовой тяпнуть. Терпи.
Никто не возражал. Терпели.
Харк принялся споласкивать протирать миски и кружки, выставляя их на подвешенную за стойкой длинную полку. Татуированный выковыривал затвердевшую грязь между пальцев правой ноги. Шрамолицый зевнул разок, другой и задремал, оперев щеку о сгиб локтя.
Ухнуло… Ухнуло! Ухнуло!!!
Харк принялся споласкивать протирать миски и кружки, выставляя их на подвешенную за стойкой длинную полку. Татуированный выковыривал грязь между пальцев правой ноги. Шрамолицый зевнул разок, другой и задремал, оперев щеку о сгиб локтя.
Створка двери, распахнутая пинком, с грохотом врезалась в стену. Так, что посыпалась отсыревшая штукатурка, взлетел седыми клочьями законопаченный в щели мох.
Стражники вскочили, хватаясь за дубинки.
Запыхавшийся Агрых вбежал, развернулся лицом к дышащему сыростью проему, отвесил положенный поклон — руки на коленях, спина согнута крючком.
— Сюда, владыка Издрыг, сюда…
Вошедший человек был белокож и светловолос. Дождевой червь дождевым червём по меркам гоблинского народа. Но старшее поколение ещё помнило, как страшен бывает таранный удар конной лавы этих тонких в кости, бледных созданий, как прошивают самый лучший доспех дублёной кожи с костяными накладками стальные наконечники стрел, как вскипает туман и огнём вспыхивает промозглая утренняя дымка, повинуясь заклинаниям чародеев-людей.
— Что там у тебя, показывай…
Человек придирчиво оглядел предложенный засуетившимся Харком табурет и остался стоять.
— Сюда, владыка, сюда, — звал Агрых из дальнего угла. — Ыырб здесь…
— Дозвольте присветить, — Угруг сграбастал плошку с рыбьим жиром и пошёл впереди лекаря.
Старику уже полегчало настолько, что он пробовал привстать, впотьмах ощупывая непривычное ложе — в своей лачуге бывший рыбак спал на голом топчане.
— Он грит, как по башке получил, так и прихватывает… — начал было трактирщик, но человек ожёг его взглядом, как хлыстом.
— Знаю!
Пальцы с ухоженными ногтями пробежали по бугристому, лишённому остатков волос черепу.
— А? Кто тут? — слабо удивился Ыырб.
— Молчи, старый, молчи, — Угруг ободряюще похлопал по костлявому плечу. — Тебе ж пособить хочут.
— Как он, владыка Издрыг? — пританцовывая от нетерпения вполголоса спросил Агрых.
— Истрик! Сколько говорить можно? — отмахнулся человек. — Косноязыкие…
Помолчал немного, то сжимая, то надавливая тонкими умными пальцами.
Выпрямился. Спросил удивлённо:
— Как же он жил все это время?
Харк пожал плечами:
— Как жил? Да как все… Он с войны вроде как пришибленный вернулся. Рыбачил, пока не ослеп…
— Я не про то, — в голосе Истрика сквозило раздражение тупостью собеседников. — У него череп расколотый. Осколок на мозг давит. Небольшой. Вершок в длину, в ширину — полногтя.
— Оно ясно — шестопёром-то по башке… — звенящим шепотом произнес кто-то сзади. Или татуированный, или шрамолицый.
— Владыка Истрыг, — мрачно роняя слова произнёс Угруг. — Спасти его можно али нет?
— Попытаться можно, — неуверенно отвечал человек. — Разрез так, потом так, потом…
Руки его ходили в такт со словами, словно уже оперировали больного.
— Хотя, пожалуй, нет. Не буду. Очень надо — руки марать…
Ухнуло…
— Оно ясно — шестопёром-то по башке… — звенящим шёпотом произнёс кто-то сзади. Или татуированный, или шрамолицый.
— Владыка Истрыг, — мрачно роняя слова произнёс Угруг. — Спасти его можно али нет?
— Попытаться можно, — неуверенно отвечал человек. — Разрез так, потом так, потом…
Руки его ходили в такт со словами, словно уже оперировали больного.
— Даже любопытно. До сей поры мне не доводилось лечить подобные травмы. У гоблинов, само собой.
— Так возьметесь, владыка? — заискивающе промямлил Агрых.
— Возьмусь. Только…
— Чего прикажете, владыка?
— А что вам прикажешь? Помогу. Из жалости. Только уж и вы мне помогите.
Гоблины внимательно слушали.
— Птицу Ш’аа поймайте и мы в расчёте, — Истрик улыбнулся, пробежал глазами вдоль угрюмых зеленоватых лиц.
— Помилуйте, владыка, — развёл руками Угруг. — Её не можно словить. Кто ни пытался. Всяк ни с чем ушёл…
— Байки это стариковские, — встрял Кранг. — Нет её!
— А вот мой дед… — начал Грууг, но крепко получил локтем под ребро от Харка и заткнулся.
Человек пожал плечами с выражением превосходства на лице:
— Ну, коли вы мне помочь не хотите — помрёт старик. Кость ему на мозги давит. Он и ослеп потому.
— Мы хотим, владыка, — скулы Угруга начали наливаться бурым. — Токмо как вам помочь? Проще Ночную Хозяйку с неба стянуть… Кто ту птицу видал? На глаза не кажется. Кой-кто слыхал, грит. А видеть… Может, и нету ее вовсе?
— Ну, не можете всю птицу, целиком, какие-нибудь перья. Яйцо, может, найдете. Кости от дохлой…
— Я вам ясно, сказываю, владыка… — начал было Угруг, но его перебил Агрых:
— Перья! Во! Точно! У шамана убор… Старый Пыгур, которого уж две весны как в омут спровадили, брехал, будто он из перьев птицы Ш’аа!
Гоблины переглянулись. Шрамолицый исподтишка показал увесистый кулак. Брыг бочком, бочком посунулся к выходу…
Ухнуло…
— Ну, не можете всю птицу, целиком, какие-нибудь перья. Яйцо, может, найдёте. Кости от дохлой…
— Я вам ясно, сказываю, владыка… — начал было Угруг, но его перебил Агрых:
— Перья! Во! Точно! У шамана убор… Старый Пыгур, которого уж две весны как в омут спровадили, брехал, будто он из перьев птицы Ш’аа!
Гоблины переглянулись.
— Малец верно говорит, — пробасил шрамолицый.
— Да? — заинтересовался Истрик. — Что ж шаман мне ничего не сказал? Скрыл. Утаил!
— Неа… Не выйдет, — Харк перебросил влажную тряпку через плечо. — Так вам шаман и отдал свой убор. Он его пуще, чем ротоглот икру, бережёт.
— Не… Не… Не даст, — все заговорили разом, перебивая друг друга. — Тину черпать отправит. А Ыырба в омут, к болотному деду. Не, не даст…
Человек вытер ладони платком. Брезгливо швырнул его на пол.
— Думайте. Я своё слово сдержу. Сроку вам до послезавтра. Позже уж и браться бесполезно. Помрёт старый.
После его ухода воцарилась тишина, прерываемая только чавканьем Брыга. Стражники взяли ещё по мухоморовой, но пить не спешили.
— Вот ведь червяк белоглазый, как завернул, — едва слышно пробурчал Кранг. — Ровно в кабалу долговую загнал…
— А чего думать? — брякнул невзначай Агрых. — Я сопру убор и весь сказ.
— Соображаешь, чего городишь? — навис над столом могучей тушей Угруг.
Брыг взвизгнул испуганно и бросился вон из трактира.
— И думать не смей… — стражник показал Агрыху кулак. — Я лучше сам тебя пришибу. Все едино сгниёшь…
Ухнуло…
— Вот ведь червяк белоглазый, как завернул, — едва слышно пробурчал Кранг. — Ровно в кабалу долговую загнал…
— А чего думать? — брякнул невзначай Агрых. — Я сопру убор и весь сказ.
— Соображаешь, чего городишь? — навис над столом могучей тушей Угруг.
Брыг взвизгнул испуганно и бросился вон из трактира, но до дверей не добежал. Перецепился о подставленную татуированным ногу, упал и жалобно заскулил на заплёванном полу.
— Лежи тихо, жабья икра, — шрамолицый размахнулся дать затрещину, но передумал.
— Соображаешь, что городишь? Как ты сопрёшь?
— Да запросто! Я пацаном был, осоки зеленее, мамка убиралась у шамана в доме. Так я все входы-выходы выучил.
— Осоки зеленее! — ухмыльнулся Харк. — Ты и щас прозелень лопоухая… А ну, кинется шаман?
— Сразу не кинется. Он камлал вот только — новолуния не прошло. Так и не словит он меня, я щуренком проскочу. А как кинется — на Издрыга свернём.
— Вот тут-то тебя Издрыг-владыка и заложит, — Кранг забавно пошевелил косточкой в носу. — Если эта жабья икра Брыг вперёд не успеет.
— Так что, и не попробуем даже Ыырбу пособить? Пущай загибается со своим осколком? — Агрых повысил голос, едва на крик не сорвался.
— Тихо! — брякнул по столу Угруг. — Пробуй, парень, пробуй. А, ежели Брыг, хучь полсловечка кому молвит, я его сам придушу. Вот этими руками…
Ухнуло…
* * *
Ухнуло…
Груунг крякнул. Вытер губы о предплечье.
— Ух, хороша! Вся в крепость ушла! — зачерпнул горстью из глубокой миски. — И стрекозьи личинки что надо! Жирные, солененькие… Где таких берёшь, а, Харк?
Трактирщик с налётом самодовольства усмехнулся:
— Ты закусывай знай. А то, как остатний раз, мимо лодки шагнешь — пузыри пущать будешь…
— Да не боись, паря, я за ним догляжу, — Ыырб ухмыльнулся беззубым ртом и с силой растянул сеть, проверяя её на прочность, прицокнул языком. — Хоть на водяного дракона ставь…
— Ага, на водяного дракона. Ловил тут один… — Брыг с трудом выудил забившегося в щель кивсяка и отправил в рот.
— Молчи, куга болотная! — прикрикнул на него Ыырб. — Ты ещё икрой не был, а я ужо вот таких сомов вываживал!
Старик раскинул руки, показывая неимоверные размеры.
— Точно, — подтвердил Кранг. — Один токмо глаз вот такой.
— А ну, будя со старика зубоскалить, неслухи! — сурово прикрикнул на разошедшуюся молодёжь Харк.
Кранг и Грууг уткнулись носами в кружки. Толстобрюхий Брыг съёжился и попытался спрятаться под стол.
Дверь отворилась.
Вошел Угруг. Без перевязи и без дубинки.
Молча прошёл через зал и сел за стол.
— Мухоморовой? — несмело поинтересовался трактирщик.
Стражник махнул рукой, сгорбился над пятнистой столешницей.
— Ну, что, зелёные? Заварили кашу — не расхлебаешь…
— Что? — осевшим голосом промямлил Грууг. — Шаман?
— Ага. Он самый. Как вызнал, ума не приложу…
Кранг кинул косой взгляд на Брыга.
— Да нет, — Угруг покачал головой. — Он молчал, жабья икра. Шаманы, они такое умеют, не поверишь. Теперь все — пиндык. Если пятком годов на тине отделаемся, я Хозяину Рыбалки такую жертву принесу!
— А Агрых что? — осторожно проговорил Кранг.
— А что Агрых? То ли в бегах, то ли взяли уже…
Ухнуло…
Дверь отворилась.
Вошел Угруг. Без перевязи и без дубинки.
Молча прошёл через зал и сел за стол.
— Мухоморовой? — несмело поинтересовался трактирщик.
Стражник махнул рукой, сгорбился над пятнистой столешницей.
— Ну, что, зелёные? Заварили кашу — не расхлебаешь…
— Что? — осевшим голосом промямлил Грууг. — Шаман?
— Ага. Он самый. Как вызнал, ума не приложу…
Дверная створка, едва не слетев с верёвочных петель, с грохотом ударилась о стену. На пороге возник Агрых. Всклокоченный, едва дышащий.
— Ага, заявился, умник, — насупился Угруг. — Отольётся нам всем твоя выдумка. Если пятком годов на тине отделаемся, я Хозяину Рыбалки такую жертву принесу!
Агрых, не отвечая, прошёл вперёд вихляющей от усталости походкой. Сел.
— Воды…
— Перегнись с причала и напейся, — неласково отозвался Харк. — Как выкручиваться думаешь?
Грууг сунул товарищу в руку ковшик слабенького пива на водяных орешках.
— Пей.
Агрых выпил. Захлёбываясь и проливая желтоватую мутную жидкость на грудь.
— Зря ты привёрся, — проворчал Угруг. — Я, на твоём месте, третью пару весел ломал бы…
Рыбак глянул на него бесноватым взглядом:
— Не надо. Я все устроил.
— Не понял?
Теперь уж все повернулись ко вновь прибывшему и уставились на него, как карп на наживку.
— Ты толком сказать можешь? — Харк, подумав, зачерпнул еще орехового пива. — Или плеснуть?
— Плесни, — легко согласился Агрых и добавил веско. — Вернул я накидку.
— Во даёт! — восхитился Кранг.
— Как? — стражник приблизил лицо почти вплотную к агрыховому, впился глазами в глаза.
— Подстерёг я Издрыга. Как они спать улеглись, я к мешкам. Вытащил… Да токмо…
— Что? Говори. Ну!
— Проснулся Издрыг. Пришлось приспать. Острогой.
— Ты башкой своей пустой думаешь, что наделал? — плечи Угруга безвольно опустились. — Это война с людьми. Снова. И ты ещё к нам припёрся. Хвастать?
— Не хвастать, — Агрых был серьёзен, можно сказать даже, суров. — Попрощаться. Я ухожу. Далеко. Куды, сам не ведаю. Прям щас…
Ухнуло…
— Ты толком сказать можешь? — Харк, подумав, зачерпнул ещё орехового пива. — Или плеснуть?
— Плесни, — легко согласился Агрых и добавил веско. — Вернул я накидку.
— Во даёт! — восхитился Кранг.
— Как? — стражник приблизил лицо почти вплотную к агрыховому, впился глазами в глаза.
— Подстерёг я Издрыга. Как они спать улеглись, я к мешкам. Вытащил… Они ж все глухие и слепые, как кочки болотные. Где меня почуять… Я ж щурёнком…
— Ну, дальше!
— А че — дальше? Назад мчал, думал жилы порву али весло сломаю. Вроде поспел. Я накидку за дальний сундук шаману зашвырнул. Пущай пороется.
— А найдёт? — с сомнением произнес Грууг.
— Найдёт, куда денется, — пристукнул ладонью по стойку Харк. — А кады найдёт, решит, прибиральщики засунули. Ух, схлопочет кто-то мокрых верёвок.
— Точно, — согласился Угруг. — Кто-то схлопочет…
— А мы — нет, — добавил Кранг.
Агрых с видом победителя озирался. Полоски пота прочертили на его измаранных лбу и скулах причудливые узоры.
— Ну, парень, — с восхищением проговорил Угруг. — Ну, зелёнка… С меня пойло…
Ухнуло…
Барка мерно покачивалась на зыби. Полный штиль — явление редкое в озёрном краю. Но, тем не менее, для продвижения тяжело нагруженного судна напора ветру не хватало.
Гребцы вынуждены были взяться за весла. Мерно «загухал» барабан комита, задавая ритм. Лучники на фордеке и квартердеке внимательно вглядывались в заросшее буйной зеленью побережью. Гоблины давно замирены и исправно платят дань, а уверенности, как не было, так и нет.
Магистр естественных наук, бакалавр медицины, действительный член королевской лекарской палаты Уольма, Истрик из Турке только что отпустил матроса, принёсшего от капитана барки любезное приглашение к ужину. Рябчик с корицей, запечённый в сметане! Свежие булочки с изюмом. Бутылка вина «Чёрный бархат», урожая, снятого ещё при покойном короле! Пальчики оближешь. Праздник желудка и души, от которого, путешествую по озёрам, поневоле приходится отвыкать.
«Варварский край, — думал Истрик. — Грязь, вонь, вырождение. Больные дети, увечные старики… Как может гордый и, в сущности, разумный народ довести себя до такого состояния? Взять, к примеру, этот случай в трактире. Извлечь осколок из черепа старого гоблина — задача по плечу слушателю первого года обучения. А они глядели на меня, как на волшебника. Даже жаль их стало…
Да! Не сделал ли я глупость, вернув молодому рыбаку — Агрыху, кажется? — шаманскую накидку? А, пускай… Во-первых, никакой уверенности, что это действительно птица Ш’аа, во-вторых, выплыви его поступок наружу, не сносить парню головы. Нет, правильно все-таки. Не последний год живём. Птицу Ш’аа я ещё разыщу…»
Ухнуло…
Автор публикации
