Орлик

Владимир Иверский (Родин Владимир Владимирович), 1959 год рождения, Россия, г. Великий Новгород, ул. Воинов-интернационалистов, д.17.

Тел: +79116192724                                   Email: rodinvladimir@yandex.ru

 

Владимир Иверский                                 Орлик                            Рассказ

 

До отбоя около часа. Взыгравший к вечеру ветер без зазрения совести забирается под лёгкие хлопчатобумажные куртки обитателей исправительной колонии. Они группками и в одиночку прогуливаются по локальным секторам (так называются внутренние дворики, огороженные трехметровыми железными заборами с острыми пиками по верху).

Кто курит. Кто пьёт крепчайший чай из трехлитровых стеклянных банок, пуская её по кругу.

Наиболее смелые выбираются за пределы «локалок» побродить по траве за клубом, по площадке для общих построений, по песку мини футбольного поля. Эта категория может запросто нарваться на неприятности и схлопотать взыскание от администрации.

Здесь кучкуются в основном «отрицалы», заключённые, находящиеся как бы в «контрах» с представителями тюремной власти. Скука.

Неподалёку от клуба – здания барачного типа расположилась беленая известью столовая. Сюда, в одно и тоже время к черному ходу является чалый трудяга мерин. Понуро восседает на козлах – широкой доске перекинутой через огромный железный короб для пищевых отходов, – возничий по кличке “Хрен” и по фамилии Хренников. Мерин знает дорогу исправно, бредет куда следует сам, без понуканий.

Возница –  мужчина за тридцать с гаком, с узким бледным лицом и глубоко посаженными глазами. На оттопыренных ушах вольно держиться головной спецубор тёмно – синего цвета, в просторечии называвшимся: «пидорка». Мужик отбывает срок за любовь к животным – работая конюхом в колхозе “Красный пахарь” пришиб на смерть попавшим под горячую руку шкворнем соседа, когда тот загубил выданного на пахоту жеребца. Сосед не кстати запил по случаю кончины горячо любимой жены, забыл про взятые на себя обязанности и заморил животину голодом.

Но и сам после того случая промаялся не долго – отбыл в мир иной, вслед за супругой, пока увечного дочтавляли в районную больницу. А «Хрен» третий год из восьми в зоне усиленного режима правит конём по кличке «Орлик».

Мерина, что возит на соседнюю свиноферму отходы столовой, данное ему имя вполне устраивало, однако он очень обижался, когда его обзывали «козлом» (так местные зеки зовут активистов, помогающих администрации колонии вести общественную работу).

Услыхав подобный, нелестный отзыв в собственный адрес, конь начинал нервно перебирать  ногами и широко трясти головой, словно не соглашаясь с данным эпитетом. Видимо была в его недлинной лошадиной сутьбе какая-то причина вызывавшая в нём подобный отклик.

Кто его подвигнул на подобное неизвестно, но многие подходили посмотреть на его «выкрутасы».

Зеки народ разный. Для скрашивания своей нелёгкой и серой как цемент жизни в неволе они изощряются до невозможности. Могут из обыкновенной пустой консервной банки, кусочка цветного оргстекла соорудить шедевр пригодный для провинциального музея. Способны в бессильной злобе наделать уйму страшных дел. И вот, не известно с чьей подачи, надумала как – то тюремная братия водрузить на челюсть смиренного коня, для своей забавы, «позолоченную» коронку из цветного металла. В похожих здесь щеголяли многие сидельцы с большими сроками. Зубные врачи в подобных местах хуже коновалов, а зуботычины в их среде – дело привычное. Слова – то с первого раза мало кто из них понимает.  Для такой проделки достали где – то крупный манометр, извлекли из него рандолевую трубку, раскатали, изготовили приблизительную форму. Дантист – кустарь столь удачно посадил остатками клея «Момент» коронку на место, что она больше года украшала челюсть помолодевшего Орлика. Поначалу конь отнёсся недоверчиво к лишней детали во рту, затем по привык.

«Отдыхающие» находившиеся поблизости от столовой частенько окружали коня, желая лицезреть непривычную обнову. Орлик беззаботно ржал, когда его щекотали травинкой в паху, за ушами, и за отвисшей нижней губой тогда блистала не тускнеющая коронка. Зеки  приходили в детский восторг.

…  Сумерки постепенно наваливаются на территорию. Уголовная братия по привычке всё ещё веселиться возле мерина. У коня почему-то сегодня нет настроения отвечать на скабрезные шуточки: устал за день перепахивать контрольно – следовую полосу идущую по периметру колонии с обоих сторон.

Но стриженным наголо черепам трудно понять настроение лошади. «Праздник должен продолжаться». Они все больнее шлёпают Орлика по крупу толстой веткой, торкают ботинком в пах, ожидая от него привычной реакции. От боли мерин изредка трясёт жидкой гривой и совсем по человечьи скрипит зубами. Оглобли привязь и телега не позволяет сдвинуться с места.

Заключённому молодняку этого мало, “концерт” сегодня выходит на редкость скучным. Наконец смельчак из наиболее дерзких задумал двумя пальцами ударить по глазам коня. Последнего издевательства Орлик стерпеть не мог. Он ухитрился вздёрнуться на дыбы и поймать руку обидчика. Зубы сомкнулись, и пара, разрисованных синими наколками пальцев, чуть помедлив, обильно обагрилась кровью. Орлик понурился, с испугом осознавая содеянное…

Неудачник громко взвыл от боли и чтобы привлечь внимание высоко поднял окровавленную кисть. Остальные  восприняли его жест и вопли как призыв к действию. Серая масса рассеялась шире. Руки возбуждённых происшествием зеков наугад шарили по земле в поисках камней, кусков угля, палок. Все что попадалось, с остервенением полетело в голову коня. Хрен вовремя улизнул – останься он защищать коня, досталось бы и ему, известно ведь, что разнимаемый дерущихся сам часто был бит обеими сторонами.

Трудно разобрать, кто больше обезумел, – истекающий кровью покусанный, пацаны, когдато выглядевшие людьми или братих меньшой. Но, убедившись в серьёзности намерений двуногих, Орлик выбрал единственно правильное – бежать!

Яростно заржав, будто прощаясь, он рванулся резко в сторону. Показывая всем окровавленные зубы, конь оборвав плохо закрепленный повод помчался в обратную сторону. Проторенный издавна путь на сей раз оказался в стороне. От резкого толчка часть загруженной баланды веером выплеснулась из бака, жирно обрызгав близ стоящих. Толпа застыла в предчувствии значительного события: конь нёсся прямо на колючую проволоку заграждения…

Зона  по всему периметру плотно огорожена её рядами, что представляет собой в глазах и умах охранников и зеков весьма внушительную преграду. На месте возможного проезда крупной техники установлены железобетонные надолбы, точная копия противотанковых. Но действия животного – тарана  в расчёты устроителей колонии ни как ни входили. Бегущая изо всех сил лошадь с тяжёлой колымагой позади способна наделать много хлопот, особенно если учесть медленно продвигающуюся сзади толпу заключённых. На вышках заметалась охрана. Включились прожектора. Но полуприкрытые глаза Орлика, должно быть не видели опасности. Копыта продолжали бешено биться по утрамбованной земле.

Первый ряд проволоки поддался легко, будто паутина. Конская масса продралась вперёд, но из груди Орлика отчетливо проступали рваные ленты крови.

С правой угловой вышки, наконец грохнула короткая автоматная очередь. Насмерть раненый конь под острым углом ткнулся в следующий колючий барьер.

Валясь, он медленно запал на правый бок, по инерции продолжая рыть землю задними копытами. Агония протекала коротко. Казалось Орлик был рад такому повороту событий. Бока с резко проступающими рёбрами медленно затухали, словно меха кузнечного горна.

С разных сторон к месту происшествия бежали усиленные наряды войсковой милиции, так называемые контролёры. Зековская группировка  в момент оказалась в плотном оцеплении солдат прапорщиков. Кое – кто из окружённых схлопотал прикладом по хребту. Подобного конца урки, естественно, не ожидали…