Омары

Омары.

С Анатолием, Кузьма не виделся тридцать лет. Учились вместе в школе, потом разбежались в разные стороны города, изредка созванивались, а затем пропасть в тридцать лет. Почти пол жизни. Встретились случайно, на овощном рынке. Узнали друг друга сразу, хотя жизнь изменила обоих. Анатолий, стал худым, едким и усы зачем-то отрастил, а Кузьма поправился, раздобрел от степенной жизни на пенсии. Впрочем, он всегда любил хорошо покушать. Вот и пригласил старого друга в гости, на свою знаменитую жареную картошечку.

Летним вечером сидели на кухне и по новой узнавали друг друга. Анатолий пришел с маленьким радиоприёмником, сразу включил его и тихие голоса ведущих обрамляли встречу бывших одноклассников. Под солёные огурчики выпили водочки и раздобрев, сидели тихие и размягчённые.

– Ну, ты жизнью-то доволен? – Испытующе спросил Анатолий.

– Да грех жаловаться, двоих парней вырастил, пенсию имею, квартиру неплохую, – нам с Ниной хватает.

Анатолий критически оглядел шестиметровую кухоньку и сделал радио погромче.

– Если не секрет, сколько пенсия?

– Да какой секрет, у меня двадцать, у жены двадцатка, плюс доплата – живём нормально.

– Заниженные у вас потребности, Кузьма – двадцать! Ты на двадцать за границу съездить сможешь, или в Анапу например? Ты когда в последний раз на море-то был?

– Лет пятнадцать назад, с Ниной были…

– То-то! Всю жизнь проработали, отгорбатили на Родину и получи двадцатку. А за квартплату небось пятёрочку платите!

– Пять, на двоих.

Анатолий заговорщицки огляделся и включил радио ещё громче:

– Слушай!

Из радиоприёмника, мстительный и визгливый голос диктора вещал о развале экономики, о катастрофических темпах инфляции, о росте цен и мизерных зарплатах, о страшной бедности в стране. Анатолий выключил приёмник и зачем-то выглянул в окно.

— Вот! А у них, – он показал указательным пальцем в потолок, – у них там инфляции нет, у них дворцы, яхты и омары на золотых блюдах, и зарплаты не по двадцать тысяч, а по двадцать миллиардов!

– Рублей?

– Долларов! И каждому, Кузьма, каждому!

Анатолий разлил водку и смачно выпил один. Наступило тягостное молчание. Кузьма тоже выпил, но поперхнулся и выбежал из кухни. Когда он вернулся Анатолий сидел, склонившись к приёмнику и вновь заворожённо слушал. Глаза его пылали гневом. Кузьма присел рядом и прошептал:

– А что это за радио?

Анатолий прижал указательный палец к губам:

– У тебя приёмник есть?

– Есть.

– Антенна хорошая?

– Нормальная.

Анатолий достал листок бумаги, написал на нём какие-то цифры и пододвинул товарищу.

– Слушать лучше в наушниках. Понял?

– Понял.

Друзья выпили ещё и Анатолий ушёл. Кузьма долго сидел, вжавшись в стул, пока не пришла жена. Она внимательно посмотрела на него:

– Ты чего, такой?

– Нин, ты хоть раз омары на золотом блюде пробовала?

На следующий день Кузьма купил наушники, настроил радио и для него начались чёрные времена. Чего он только не узнал о стране, в которой живёт – что повальное воровство, что коррупция пронзила всё общество сверху до низу, кругом нищета, безработица, голод и разруха. До этого жил не тужил, слушал телевизор и был почти счастлив. Удосужил же черт встретить одноклассника, теперь не знаешь, чему верить, а чему нет. Кузьма так измаялся от раздирающих противоречий, что осунулся и похудел на пять килограммов. Да и жена упрекала постоянно:

– Что ты прилип к этому приёмнику, что ты там слушаешь с утра до ночи?

– Правду!

– Какую правду?

– Про нас. Мы вот картошку с хлебом всю жизнь едим, а там, – Кузьма ткнул палец вверх, – там омаров кушают золотыми вилками и шампанским запивают!

– В Китае живых червей едят, а во Франции – прости, Господи – лягушек, ты и нам прикажешь их есть? Не завидуй, Кузьма, думаешь им хорошо жить, если они такой гадостью питаются! О своём давлении подумай.

– Глупая ты в политическом отношении баба. Не о чём мне с тобой говорить!

Прошло лето, наступила осень, а омары на золотом блюде, никак не выходили из головы и сердца старика. Застряли в старом теле огромными клешнями и не давали жить – ни аппетита, ни сна, ни покоя. Кузьма пытался по несколько дней не слушать злополучное радио, но потом, как алкоголик срывался в информационный запой и вновь наполнялся опьяняющей злобой ко всему свету. И так его достали эти противоречия и эти омары, что не выдержал он однажды, и когда жены не было дома, взял свою и её пенсию – ровнёхонько сорок рублей – и поехал на метро, в центр города, в рыбный ресторан. Сел за столик и даже не глядя в меню заказал двух омаров и бутылку советского шампанского. Выхолощенный официант во фраке, долго и высокомерно смотрел на Кузьму. Старик перехватил этот взгляд и зло рявкнул:

– Деньги есть! И попрошу, чтобы приборы и блюдо были золотыми!

Когда, через тридцать минут ему принесли двух огромных, красных омаров, Кузьмич уже допивал бутылку полусладкого шампанского и был пьян. Как он ел этих омаров с позолоченного блюда он, так и не помнил, хотя пытался. Да и было время. Из ресторана его прямиком доставили в клиническую больницу, где промывали несколько дней и навсегда избавили от желания видеть прекрасные морские деликатесы. Когда Кузьмич вернулся домой, он первым делом с аппетитом поел жареной картошечки с капустой, выпил рюмку водочки, лёг на свою уютную кровать и вновь счастливый и успокоенный, к утру умер. Прямо во сне.