Механический Рай
Рассказ о правдивых похождениях вымышленного героя
Рассвет застал меня недалеко от города. Я сама не заметила, как задремала под степенную поступь Джека. Мирно покачиваясь в седле, я предавалась былым грезам о спокойной жизни, но восходящее солнце согнало с меня эту глупость. Впереди виднелся город, а значит нужно быть настороже.
– Кажется это развалины Теттена,- сказала я Джеку, настраивая механический лорнет на левом глазе. – Еще один город, поставленный на колени природой. Как и сотни других.
Джек прянул ушами и презрительно фыркнул. Он тоже не любил города. Джек был вороным конем, чистокровным мутантом в четвертом поколении. Джек – вершина моей воровской деятельности. В нем прекрасным образом переплелись все лучшие черты лошадиных выродков. Вдобавок он выказал мне собачью преданность, что и сделало нас друзьями и сообщниками. В целом, Джек стоил отрубленной руки.
– Готовься к представлению, брат,- я почесала коня у основания крученых рогов, и мы рысцой двинулись к городу.
Я никогда не видела Теттен другим и знаю о его былом величии лишь на словах. Люди часто говорят о прошлом, словно в нем заключена жизнь. Теттен был великим городом, готовым приютить тысячи людей. Говорят, в нем даже был проездом король. Но все балы, роскошные дома, счастливые лица и благоухания остались в другом мире. В мире, где не было войн и взрывов. В мире, где вместо пепла идет снег и даже приходит весна. Сейчас темнеющие останки еще одного замершего города внушали страх или нагоняли тоску.
Едва мы въехали в город – на глаза попалась стеклянная табличка: «Неживой город Теттен. Собственность Сэма Гловера. Соблюдайте торговое уважение или убирайтесь к чертям!»
– А толстяк еще жив, – хмыкнула я и спешилась, укладывая плащ в переметную сумку. – Так, Джек. Слушай внимательно. Пойдешь на площадь и будешь вести себя как наивный потерянный жеребенок. Только не давай себя привязать. Все понял?
Конь гордо тряхнул ушами, давая понять, что он не глупый осел, который нуждается в объяснениях.
– Прости, я не хотела тебя оскорбить,- я проверила револьверы, погладила Джека по морде и тихо побежала к развалинам ближайшего дома.
Джек потоптался на месте и, приняв потерянный вид, поскакал на площадь, оглашая улицы безумным ржанием. Я знала, что толстяк Сэм купится на него. Лошади, подобные Джеку, всегда вызывают зависть и желание завладеть ими. На их вид и свойства даже я купилась. Если старина Даррен не соврал мне, проигрывая в кости, то убежище Сэма должно быть в самом большом доме, в подвале за желтой дверью, а Даррен еще ни разу не лгал в игре. Но как найти самый большой дом, если вокруг – лишь руины? Должен ли этот дом быть большим при жизни? Или же это самая большая развалина? Но игроки никогда не уточняют информацию, в этом и состоит прелесть игры в кости – даже проиграв, ты можешь сохранить свой секрет при оглашении. Я бы искала большой дом до обеда, если бы вовремя не заметила потрепанную вывеску. У приземистого кабака, едва сохранившем свой вид и почти не выделявшемся на общем фоне, еще читалось название – «Большой дом».
– Хитро, лисий сын,- улыбнулась я, обходя здание.
С другой стороны кабака открывался вид на площадь, по которой словно ужаленный носился Джек. К нему уже направлялся толстяк Сэм, в предвкушении потирая руки. Прирученного мутанта можно выгодно продать, а при жадности Сэма – разбогатеть. Я не смогла удержаться от усмешки и юркнула в кабак. Дверь в подвал нашлась не сразу – толстый плут загородил ее разваливающимся шкафом.
– Даже запереть нормально не потрудился,- фыркнула я, сбивая насквозь проржавевший навесной замок ударом ноги.
Убежище Сэма показалось мне жалким в своей беззащитности. Видимо он отвык от посетителей, и уж точно здесь давно не было нашего брата. В подвале было всего понемногу, как у каждого стервятника города. Быстро найдя все необходимое, я наполнила сумку и выбралась из подвала. В такие минуты я жалела, что у меня лишь одна рука, двумя воровать сподручнее. Громкое ржание Джека заставило меня поторопиться. Я едва не наткнулась на осоловевшего от счастья толстяка, когда выходила из кабака. Сэм держал Джека за уздечку и ласковыми словами пытался успокоить, протягивая сахар в своей пухлой ладони.
«Возьмет он сахар, конечно»,- подумалось мне. За все время нашего совместного путешествия я так и не смогла отучить Джека есть падаль.
Стоило Сэму попытаться привязать Джека к торчащему из стены крюку, как тот взбрыкнул и вырвался, изящно лягнул толстяка в брюхо. Пока Сэм стенал и охал, пытаясь унять боль, Джек и я дали деру.
– Молодец, хороший мальчик,- радовалась я, поглаживая коня, когда мы уже были далеко от города.
В переметных сумках ехали патроны, бренди и новокаин. Теперь у меня было все, чтобы отправиться в рай на земле – Гаммель, город безумного инженера Винсента О’Дандера, человека, который за бренди и золото мог дать все. Даже правую руку.
До Гаммеля мы добрались всего за две недели. За это время Джек умудрился найти умирающего волка-мутанта и сожрать его. Я же довольствовалась «молоком», так часто называют смесь ML4. Она подавляет чувство голода, очень питательна и достать не сложно, правда я всегда использую один и тот же шприц. Однажды чуть не схлопотала заражение крови. Но это мелочи.
Очертания города уже показались сквозь плотный туман, когда начал накрапывать дождь. Тихо выругавшись, я достала из переметной сумки дождевик и накинула на плечи. Сколько раз я говорила себе, что обязательно приобрету плащ побольше! Но нет же! Я всегда о нем забываю. И теперь, как бы я не старалась накрыть себя и Джека, либо круп либо морда моего питомца торчали наружу, как и мои ноги.
– Поднажми, дружище! И потерпи чуть-чуть,- попросила я Джека, пускаясь в галоп.
Капли падали на землю словно ленивые сонные мухи, но это обман. Кислотные тучи всегда нехотя стряхивают с себя первые дождинки перед тем, как стать адским душем. В моей памяти еще слишком живы были последние воспоминания о времени под зелеными тучами, да и Джек не меньше меня понимал, чем они грозят. Но в город мы въехали уже под нарастающий дождь, который готовился перейти в ливень. И тут до меня дошло, что я не знаю, где искать убежище инженера. Я даже не знаю, где нам самим прятаться. Вероятно, мы немало пострадали бы под зеленым дождиком, если бы к нам не подошел высокий господин, прикрывающийся широким стеклянным зонтом. Весь его вид олицетворял наш хаотичный мир – потрепанный костюм викторианского джентльмена переходил в химзащиту, а лицо было серо как пепел. Когда он подошел поближе, я увидела, что его лицо сделано из стали и потому имеет такой цвет. На месте глаз были две синие лампы, на носу примостилось пятнышко ржавчины, а челюсть не до конца закрывалась от старости.
– Леди ищет мастера. Этот покажет, куда ехать,- скрипуче сказал автоматон и пошел в сторону обрушенного отеля.
В тот момент мне показалось, что слухи о Винсенте правдивы – он провидец и чудак. Как иначе объяснить встречающего нас слугу? Да еще в такую погоду! Автоматон открыл нам широкие ржавые двери и впустил в обширное помещение, слабо освещенное аварийкой. Я спешилась и сняла плащ, который тут же галантно подхватил автоматон.
– Этот проводит леди к мастеру. Конь отправится в другое место,- проскрипел механический слуга и издал пару коротких сигналов.
На его зов прошел другой автоматон. Совсем старый и дряхлый, сделанный из уже зеленеющей меди, он производил впечатления садовника или конюха в льняной рабочей одежде и ковбойской шляпе.
– Якоб позаботится о коне. Следуйте за этим,- стальной автоматон пошел вперед, а медный взял Джека под уздцы и отвел в боковую дверь.
Я последовала за провожатым, с интересом оглядываясь. Стены убежища мало отличались от уже виденных мною, но нестерпимое ожидание чуда заставляло всматриваться во все мелочи даже больным глазом. Автоматон провел меня через большое помещение и петляющими коридорами вывел в обширный зал, уставленный старой мебелью и светильниками.
– Леди подождет здесь, пока этот доложит мастеру,- автоматон поклонился со скрежетом и скрылся за круглой дверью.
Я надеялась получше осмотреться, не часто можно увидеть столько старины. Но едва автоматон ушел, как откуда-то послышались спорящие голоса.
– Она живая!
– Да брось! Такая же как и все! Ей просто что-то нужно от мастера.
– Нет, живая! Я точно знаю, что говорю.
– Кто тут? – громко спросила я. – Не люблю, когда за мной наблюдают.
– Извините нас,- из-за ширмы в дальнем конце комнаты вышли два парня в кожаных костюмах, такие еще носили когда-то байкеры. Они виновато склонили головы и мялись у ширмы, не решаясь подойти.
– Почему вы там прятались?
– Мы хотели первыми увидеть нового гостя, а то Сьюзен всегда нас опережает, стоит только Жерару привести нового клиента, как она тут как тут,- ответил парень повыше и странно дернул плечом.
– Опять провод выпал?- заботливо спросил второй.
– Да, можешь поправить?- высокий снял косуху и предстал передо мной во всей стальной красе.
Видимо чудик-инженер долго возился с этими парнями – только сейчас я смогла понять, что они автоматоны. Их лица и руки были обтянуты искусственной кожей, а челюсти двигались без скрипа и напряжения, как живые. Но тела не были прикрыты и показывали их механическую истину. Пока автоматоны занимались саморемонтом, я внимательно осмотрела их и осталась уверена, что мне понравится новая рука.
– Извините, леди, что мы в неглиже перед вами,- весело сказала высокий, когда ему вправили провода. – Но ведь сталь не заводит плоть. Или я плохо знаю живых женщин?
Я не нашлась с ответом, понимая, что отчаянно краснею.
– Не обращайте на него внимания,- покачал головой второй. – Мы были сделаны для общения с женщинами и много читали без разрешения.
– У вас есть книги?- я ухватилась за повод перевести разговор.
– Да! Даже бумажные! Представьте как это забавно – листаешь страницы, заботишься, чтобы ничего не порвалось и не вытерлось, только сканировать мелкий текст вначале сложно, но главное настроиться,- живо отозвался высокий. – Ой, а мы не представились. Я – Дориан, а это мой брат – Антуан.
– Брат лишь потому, что нас собирали по одной схеме,- пояснил Антуан.
– Главное, что с разными лицами,- гордо ответил Дориан и принял пафосную позу, чем рассмешил и меня, и брата.
Мне впервые за много лет было легко разговаривать, и плевать что мои собеседники механические. Они не лишены ума, красоты и обаяния. Оба автоматона выглядели как обычные парни лет 25. Дориан – коротко стриженый блондин с зелеными глазами и прямым римским носом, а Антуан – кудрявый шатен с фиолетовыми глазами, которые выглядели печальными на фоне веселости его собрата. Я даже задумалась – могли бы они понравиться мне больше во плоти? К счастью, мои глупые мысли прервал вернувшийся скрипучий слуга, чьего имени я еще не услышала. Он строго выпроводил очаровательных братьев и пригласил меня в кабинет мастера.
Кабинет меня удивил. Нет, он меня шокировал. Мне сразу захотелось стащить из него все эти прекрасные кресла из настоящего дерева и шелковые занавеси, прикрывающие крохотное окно. У меня в голове не укладывалось – где этот чудик столько нашел и как много это стоит? Видимо я не первая была с такими помыслами, потому что автоматон сурово посмотрел на меня и скрипуче попросил не развешивать ценники на собственности мастера. Я кивнула, усилием воли отрывая взгляд от большого зеркала в оправе из серебра. Из настоящего серебра, черт подери!
В это время отворилась вторая дверь кабинета и симпатичная девица-автоматон вкатила кресло с инженером. Винсент О’Дандер оказался сухопарым стариком лет восьмидесяти, с длинной седой бородой, которая мягко ложилась на колени. На нем был поношенный костюм из черно-зеленого тартана и круглые очки, которые не могли скрыть пытливого взора зеленых глаз.
– Спасибо, Сьюзен,- улыбнулся старик девице и посмотрел на меня столь пристально, что я чуть не пожалела о своем визите. – Добрый вечер, леди.
– И вам, мистер О’Дандер,- тихо ответила я.
– Дориан и Антуан уже успели досадить леди своими глупостями. Этот едва успел прогнать их,- доложил скрипучий.
– Сьюзен, милая, пожалуйста, уведи Жерара, ненавижу, когда он начинает жаловаться на радости жизни,- попросил старик.
Сьюзен взяла скрипучего ворчуна под локоть и вывела из кабинета.
– Итак, мы можем спокойно поговорить,- начал Винсент, подкатываясь к столу. – Что привело Вас в мою скромную обитель?
– Как я уже убедилась, Вы – хороший мастер-механик, думаю, что Вам не составит труда сделать мне руку,- ответила я, стараясь не комментировать его дорогую скромность.
– Не думаю, что Ваше желание вызовет серьезные проблемы,- Винсент подъехал ко мне и стал осматривать руку, точнее, что от нее осталось.
Я инстинктивно дернулась, но быстро взяла себя в руки. Со дня казни я ненавидела этот бесполезный обрубок, способный лишь придержать карту в подмышке.
– Как давно?- спросил Винсент.
– Почти четыре года,- ответила я, впервые осознавая, сколько прошло времени.
– Очень много. Нервы уже не столь чувствительны, да и мышцы могут не принять нагрузку,- покачал головой старик. – Уберем лишнее по плечо и на живое приспособим механику.
При мысли об отрезании от меня частей, пусть и не очень важных, я пришла в ужас. Винсент понял меня, молча объехал стол и достал из ящика бутылку бренди и два стакана.
– Если есть наркоз или наркотики, то это не так страшно, как кажется. А нет, так на живую тоже можно потерпеть, не впервой ведь,- добродушно хмыкнул старик, наливая бренди и подвигая мне один стакан.
Меня била дрожь. Я чуть не расплескала бренди, пока пыталась выпить его. Все ужасы казни вновь предстали перед моими глазами. Я считала себя смелой, но сейчас поняла, как сильно могу бояться.
– У меня есть новокаин. 27 доз,- как во сне услышала я свой голос. Горький напиток обжег мне горло, но притупил страх.
– Отлично. Теперь поговорим о деталях и оплате,- деловито потер руки старик, наливая мне еще бренди.
Для сна мне выделили вполне приемлемую комнатушку с кроватью, застеленной бельем из настоящего льна. Стены были окрашены зеленым, а окно заложено кирпичами, но в целом это было милое жилье. Одно из лучших, в которых мне доводилось быть. Ночь я провела спокойно и даже умудрилась выспаться. Видимо, это эффект алкоголя. Едва я успела одеться, как в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Дориан.
– Доброе утро, мисс!- обольстительно улыбнулся блондин, демонстрируя свое стальное тело.
Из одежды на нем был лишь килт из искусственной кожи, и можно было рассмотреть все мастерство работы его хозяина. Пластины, составляющие тело юноши, идеально прилегали друг к другу и даже напоминали рисунок мышц обычного человека. Ладно, красивого человека.
– Разве тебе разрешили войти?- как можно более строго спросила я.
– А разве Вы запретили бы?- лукаво улыбнулся Дориан, разглядывая меня, но вдруг заметил тату в виде черной змеи на шее и смутился. – Мисс носит траур. Я не должен был так вести себя.
– Не страшно,- мягко ответила я. – Я ношу траур весьма давно и еще никто не обращал на него достаточного внимания.
– Кого мисс потеряла?
– Мужа и дочку. Второй взрыв был совсем близко от нашего дома, и их завалило,- сказав это, я сама удивилась своему спокойному голосу. Неужели время лечит? Или я просто привыкла, что их больше нет?
– Примите мои соболезнования,- Дориан замялся, не зная как вести себя дальше. Видимо его программа не была рассчитана на такие разговоры.
– Это случилось 12 лет назад, уже не страшно говорить об этом,- улыбнулась я, подтягивая ворот свитера к подбородку.
От затянувшейся неловкости нас избавили стук в дверь и голос вслед за ним:
– Мисс в надлежащем виде? Я могу войти?
– Да, конечно!
В дверях появился спокойный Антуан. Хотя мне он больше показался печальным. Наверно, это из-за цвета его глаз. Несмотря на все изменения, мутации и новшества этого мира, мне было не привычно видеть такой фиолетовый цвет.
– Для Мисс готов обед,- невозмутимо сказал юноша и тихо вышел в коридор.
– Я провожу Вас,- жизнерадостный Дориан подхватил мою руку и повел в обеденный зал.
Жизнерадостный? Интересно, а что они чувствуют? И чувствуют ли вообще? Кудрявый Антуан казался мне печальным, может подавленным или тоскующим. В отличие от него Дориан был воплощением энергичности и оптимизма. Но настоящие ли это эмоции? Хотя о чем это я? Просто Винсент действительно мастер своего дела…
За столом в обеденном зале собрались все обитатели железного приюта, так я окрестила это место. Всего семеро: сам мастер Винсент, дворецкий Жерар, молчаливая помощница Сьюзен, «братья» Дориан и Антуан, конюх (или кто он у них?) Якоб и еще один автоматон, которого я раньше не видела. Он был похож на братьев своей сборкой, но молчалив как Сьюзен. Высокий, широкоплечий, статный. С правильными чертами лица и черными глазами. Если не знать, что автоматон, то точно примешь за человека. У него были длинные черные волосы, седые на висках, а на лбу едва отметились первые морщины, словно он часто хмурил брови. Глядя на него, я не могла нарадоваться, что добралась до такого искусного мастера, как Винсент О’Дандер. Возможно, мою новую руку тоже можно будет принять за настоящую, из плоти и костей. Я не сразу поняла, что в облике юноши смутило меня. Нижнюю часть его лица прикрывала половина венецианской маски. Кажется, она называется Баута. Маска была выкрашена черной краской, что в сочетании с такой же одеждой производило довольно зловещий облик. Юноша был замотан по самые уши: длинные рукава, перчатки, шарф, брюки, заправленные в изношенные ботфорты. И в итоге, единственным белым пятном были нос и лоб этого призрака.
– Итак, в «Механическом Рае» наступил еще один день. Да возблагодарим небеса за такую благость,- произнес Винсент, и все автоматоны склонили головы после его слов.
– «Механический Рай»?- шепотом спросила я у сидящего рядом Дориана.
– Так называется наш дом,- лучезарно улыбаясь, ответил юноша.
Сьюзен поставила передо мной и мастером по тарелке, а перед автоматонами – по стакану с какой-то коричневой вязкой жидкостью. Перед черным юношей не было ни того, ни другого.
– Он на диете?- я незаметно указала на черного призрака.
– Карлос не принимает пищу,- просто ответил Дориан и залпом выпил содержимое своего стакана.
Я не стала расспрашивать его дальше и даже постаралась не смотреть в сторону странного юноши, но унять любопытство все же не удалось.
После обеда Сьюзен отвела меня в лабораторию и сняла все нужные мерки и диагностики для протеза. Процедура длилась почти 4 часа, за которые она не проронила ни звука. Сначала я пыталась заговорить с ней, но она даже не кивала, так что я прекратила попытки и смирно ожидала завершения процедур. Когда же Сьюзен закончила, то просто указала мне на дверь. Вот такой лаконичный и хладнокровный попался автоматон. Но я опять приписываю им человеческие ощущения и эмоции.
В общем зале было пусто и тихо. Видимо у каждого автоматона здесь есть свои обязанности, и у них нет времени валять дурака в моей компании. Я устало села на плетеный стул и откинулась на спинку, от чего та предательски захрустела, напоминая о своем возрасте.
– Понимаю, старушка, не только тебе пора на свалку,- посочувствовала я.
Тихий вздох неподалеку заставил меня вздрогнуть. Я искренне считала, что нахожусь в комнате одна, но на самом деле просто не заметила того юношу в черном, который почти сливался со стеной, сидя в темном углу.
– Вы напугали меня,- призналась я, оборачиваясь к нему.
Юноша медленно поднялся из глубокого кресла и подошел ко мне.
– Я помешала Вам?- спросила я.
Он по-прежнему молчал, вглядываясь в мое лицо.
– Я, пожалуй, пойду, не буду Вас отвлекать,- но стоило мне встать, как он осторожно взял мою руку и поднес ее к глазам, внимательно рассматривая.
Я не знала, что еще сказать, а он все молчал, крутя мою ладонь. Его руки были холодными, я чувствовала это даже сквозь перчатки. Такими же холодными были черные глаза, словно сделанные из металла.
– Человек,- разочарованно сказал юноша и отпустил меня, нахмурив брови.
– Вы так говорите, словно это плохо! – его слова почему-то задели меня.
Юноша кивнул и направился к дверям.
– Почему Вы так думаете?
– Однажды ты умрешь,- отстраненно произнес он и вышел, оставив меня в смятенных чувствах.
Злясь на него, я подошла к большому зеркалу на стене. Это единственное зеркало, кроме кабинетного, что я успела заметить здесь. Я так давно не смотрела на себя, что почувствовала страх и неуверенность, но все же смогла взять себя в руки и шагнула вперед. Из зеркала на меня смотрела тощая женщина средних лет, с короткими красными волосами и серыми глазами. Уставшая, бледная, блеклая тень.
– Для сорока неплохо выглядишь,- подбодрила я себя.
– Неужели Мисс так стара?- удивленно спросил Дориан.
– Нельзя так говорить, это грубо,- печально ответил Антуан.
Братья только что вошли и изучающее смотрели на меня. Неужели они всегда ходят вместе?
– Извините его, Мисс,- попросил Антуан. – Братец порой не в меру нахален.
– Я на любителя,- с усмешкой ответил Дориан.
– Могу я спросить вас?- осторожно начала я.
– Конечно, Мисс. Наша задача – сделать Ваше пребывание тут приятным,- вежливо ответил Антуан.
– Без ограничений,- подмигнул Дориан.
– Этот юноша в маске, Карлос кажется,- начала я, но Антуан жестом прервал меня.
– Мисс не хочет знать о нем,- непреклонно ответил он.
В голосе кудрявого скользнули непривычная твердость и власть. Даже Дориан ничего не ответил и не съязвил.
– Говорить о Карлосе может только он сам и больше никто,- уже мягче добавил Антуан. – Обо всем остальном мы с радостью расскажем Мисс, ведь Вы – наша гостья.
– Единственная за последние два месяца,- фыркнул Дориан.
– Тогда расскажите мне о себе. Вы же творения Винсента и вам лучше знать о качестве его работы,- попросила я.
– О, мастер Винсент на самом деле гений в конструкции автоматонов и их программ,- оживился Антуан, даже его печаль куда-то делась. – Он сам проектирует и собирает нас, сам пишет наши алгоритмы, сам обучает нас. Сьюзен всегда помогает ему. На ней лежит диагностика, исправление ошибок и пошив одежды.
– Кропотливая работа,- заметила я.
– Конечно, но результат этого стоит. Но гениальность мастера Винсента заключается не только в тщательной и терпеливой работе. Он делает нас несовершенными,- впервые улыбнулся Антуан.
Я была поражена и его словами, и улыбкой.
– Именно в этом его секрет,- продолжал юноша. – Несовершенство поведения, характера, внешности и привычек. Он никогда не создавал идеалов, потому что они обречены на смерть. Он создавал нас с заведомым изъяном, но именно этот изъян делает нас уникальными. Каждый автоматон индивидуален, каждый обладает своими привычками, речью и моралью. Мы разные, каждый со своими недостатками. Но именно они делают нас живыми, делают похожими на людей. Ведь никто не полюбит идеал, все мы любим других за их недостатки.
Я молча слушала автоматона, который говорил мне прописные истины, обычно не доходящие до моих ушей, занятых звоном монет или оков. Теперь я начала понимать, почему не сразу приняла их за машины. Дело было не только во внешнем сходстве с человеком. Нет, причина была гораздо глубже. Они вели себя как люди, думали как люди и говорили как люди.
– Вы прекрасны,- едва слыша собственный голос, прошептала я.
– Лично я в этом никогда не сомневался!- самодовольно заметил Дориан.
– Спасибо за комплимент для нашего мастера,- вежливо ответил Антуан. – Думаю, что Мисс не пожалеет о своем визите и новой руке.
– Я тоже начинаю так думать,- призналась я.
Остаток дня я болталась по мертвому городу и обдумывала разговор с братьями. Антуан рассказал мне о жизни в «Механическом Раю», об их обычных делах и занятиях, а Дориан снабдил все это едкими и пошлыми замечаниями скучающего любовника. Несмотря на внешнюю схожесть, оба автоматоны были уникальны по своему характеру и поведению. Антуан казался образцом вежливости и внимательности, его спокойную речь было приятно слушать. Дориан бывал нагловат и дерзок, но при этом держался словно принц и очень заботился о своей привлекательности в глазах собеседника. Я не знаю всех тонкостей их создания, но оба были живыми для меня.
Мое одинокое блуждание прервал Карлос, неуловимо следующий за мной. Заметить его я смогла лишь через два квартала и только через еще три смирилась с его присутствием. Интересно, он следит за мной? И если да, то в каком смысле?
– Может, подойдете, и мы вместе погуляем?- предложила я, не в силах терпеть его выслеживание.
Карлос молча приблизился и пошел следом чуть в стороне от меня.
– Вы идете за мной от самого дома. Наблюдаете или оберегаете?- спросила я, надеясь завязать беседу.
Юноша не ответил, но стал идти наравне.
– Я спросила о Вас Антуана, но он не ответил мне. Почему?
Он презрительно фыркнул и отвернулся.
– Неужели Вы так и будете молчать?
Карлос кивнул.
Я тихо вздохнула – зачем он увязался за мной? Я не потеряюсь, Гаммель не такой уж большой город, чтобы заблудиться. Может он правда присматривает за мной? Но кто может таиться среди этих развалин, где из живых всего один старик-калека?
– Вы давно здесь живете?- спросила я через сотню метров.
Карлос вновь кивнул и внимательно посмотрел на меня.
– Что-то не так? Хотите, чтобы я замолчала?
– Нет,- тихо ответил он.
– А мне уже показалось, что Вы возненавидели меня за что-то,- с облегчением сказала я.
– Ты говорила с машинами,- голос Карлоса звучал спокойно и холодно. Он даже не говорил, а просто констатировал факты.
– Разве это запрещено? Они не плохие собеседники,- постаралась улыбнуться я.
– Они не живые,- жестко ответил юноша.
– Порой это не самое важное.
Карлос издал странный рычащий звук и снова отвернулся.
– Почему Вы так относитесь к ним?
– Отец отдал им свою жизнь,- немного обиженно ответил Карлос.
– Отец?- от удивления я даже остановилась. – Мастер Винсент – Ваш отец?!
– Разве не видно?- холодно осведомился Карлос, поворачивая голову.
На его лбу собрались морщинки презрения, отчего глаза стали еще холоднее.
– Неужели Вы ненавидите автоматонов из-за детской ревности?- догадалась я.
– Нет,- уже спокойно ответил Карлос и зашагал быстрее.
– Но тогда почему Вы говорите о них таким голосом?- спросила я, догоняя длинноногого спутника.
– У них есть жизнь. Ее подобие.
– А у вас?
– Только Смерть,- сквозь зубы процедил юноша.
– Но Вы так молоды! К чему мысли о смерти? Даже среди рушащегося мира есть надежда на новую жизнь,- я примирительно коснулась его плеча, но он скинул мою руку.
– Молод?- лицо исказилось гримасой боли и отвращения.
– Молоды и красивы,- продолжила я. – У Вас есть причины и шанс жить дальше.
Карлос замер. Мне показалось, что он ударит меня, но он рассмеялся. Зло и отрывисто.
– Молод и красив,- фыркнул он и снял полумаску. При всей своей смелости я вздрогнула – нижняя часть лица Карлоса была похожа на месиво из шрамов и кусков плоти, кое-как пригнанных друг к другу. Щеки больше напоминали сплетения червей, на фоне которых черной дырой висел безгубый рот. – Весьма красиво, не правда ли?- озлобленно скривился он.
– Что с Вами случилось?- я как завороженная смотрела на бугрящиеся узоры шрамов.
– Взрыв. Шлем разбило. Отец шил в спешке,- холодно произнес Карлос, надевая маску.
– Болит?
– Уже нет.
Дальше мы шли молча. Карлос злился, наверно из-за своей откровенности. Я же пребывала в рассеянной задумчивости о жестокости этого мира.
– Не смей жалеть меня,- внезапно рявкнул Карлос.
– Как Вы догадались?- я мысленно сжалась в комок.
– Я не юнец для слез.
– Вашу смелость я вижу,- к сожалению, я не смогла сдержать иронию.
– Я другой,- бросил Карлос и быстрым шагом удалился.
«Я понимаю все меньше и меньше. Автоматоны завидуют людям, а люди – автоматонам. И никто из них не прав»,- думала я, бредя по мертвым улицам некогда большого и наверно прекрасного города.
Оказалось, что прием пищи в «Механическом Раю» был раз в сутки, поэтому ужин никто не подал. Но Сьюзен вколола мне дозу «молока», и я не чувствовала голод. Вечером Винсент показал мне наброски моей будущей руки и спросил об особых пожеланиях к ее виду или дополнительным функциям. Но, увы, на роскошь мне не хватало денег, поэтому мы придумали экономичный вариант. Впрочем, мне хватит и минимального набора движений, лишь бы можно было карабкаться, держать вожжи и пистолет, на все остальное у меня есть левая рука. Также мне не хватило денег и на искусственную кожу, но вид железа не смущал меня. Винсент сказал, что сделает пластины из пластика, как на телах Дориана и Антуана, поэтому неудобств в использовании руки не будет даже при контакте с жидкостями. Но на всякий случай посоветовал периодически разбирать и чистить руку. При всем понимании от его слов меня передернуло. Разобрать конечность, почистить и собрать обратно! Звучало немного жутко. Интересно, что чувствуют автоматоны при ремонте? Надо спросить Дориана, у него вечно провода из плеча выпадают…
Перед сном ко мне в комнатушку зашел Антуан. Он был явно смущен необходимостью отрывать меня ото сна и долго извинялся за это, пока я не усадила его на кровать и не велела рассказать все начистоту. Собравшись с мыслями, юноша задал мне весьма неожиданный вопрос:
– Вы смогли бы полюбить автоматона?
Я замерла, не зная, что ему ответить. Если бы спросил Дориан, я бы отшутилась. Но этот слишком серьезен, и мне придется ответить честно. Но как ответить, если никогда о таком не думала? В чем я и призналась Антуану, но юношу сей ответ не устроил.
– Попробуйте представить себе ситуацию, в которой Вы и автоматон вместе путешествуете и выполняете какую-то работу. Вы много разговариваете, у вас может быть много общего. Может быть, он даже является другом. Смогли бы Вы полюбить его, Мисс?
– Прости меня, Антуан. Но я не могу ответить тебе. Правда, не могу.
– Понимаю. Мисс не к чему думать о таких вещах. Простите мне мою глупость,- юноша встал и направился к двери.
– Антуан!- окликнула я его, почему-то чувствуя себя виноватой. – Я обязательно подумаю над твоим вопросом.
– Благодарю, Мисс очень добра к нам,- он поклонился и вышел.
Я долго не могла уснуть, думая о его словах. А когда сон пришел ко мне, то больше походил на забытье. Мне мерещились давно ушедшие друзья, муж, дочка… Они стояли и улыбались, махали мне руками и казались счастливыми. Может так и есть, после смерти люди не ведают горя. А может горе просто перестает существовать, умирая вместе с мозгом. Я улыбнулась им в ответ и хотела подойти, но споткнулась о какой-то камень и открыла глаза. Видение померкло, и вместо знакомых лиц я увидела комнату. Издав стон разочарования, я хотела поглубже забраться под одеяло, но оно не тянулось, словно зацепилось за край кровати. Я села, чтобы оправить одеяло, и увидела сидящего рядом Карлоса, который внимательно смотрел на меня.
– Какого черта?- вырвалось у меня.
Но он не ответил и лишь нахмурил брови.
– Я все понимаю, Вам может не хватать общества людей, но наблюдать, как я сплю – перебор!- чуть спокойнее сказала я, потянув одеяло.
Карлос не ответил и не шелохнулся.
– Вы вообще меня слышите?
Кивок. Как же меня бесит его молчание!
– Будьте так добры – убирайтесь отсюда,- буркнула я.
Карлос молча взял мою руку и коснулся ею маски. Как же я сразу не поняла – с такими шрамами ему явно сложно разговаривать! Наверно, даже те обрывистые фразы давались ему с трудом.
– Извините,- чувствуя себя пристыженной, проговорила я.
Он покачал головой и встал.
– Если хотите поговорить или просто послушать меня, то я не против,- примирительно предложила я.
– Ты,- хрипло сказал он.
– Обращаться на «ты»? Ладно,- я подтянула одеяло к подбородку и кивнула на край кровати. – Можешь присесть.
Карлос сел. Сначала на самый край. Потом немного поерзал и уселся удобнее.
– О чем хочешь поговорить?- спросила я, понимая, что выспаться у меня явно не получится.
Карлос указал на остаток правой руки и вопросительно поднял брови.
– Рассказать, как я потеряла руку?
Кивок.
– Это было не так давно. Мы с одной шайкой решили обчистить самый богатый из мертвых городов – Шарринтоль. Ты знаешь, что в нем до сих пор разводят настоящих животных, не мутантов? Правда, такие животные не выживут на воле. В Шарринтоле все еще живо одно старое развлечение – скачки. Они проводятся три дня: в первый – заезд настоящих лошадей, во второй – лошадей-мутантов, в третий – что-то вроде благотворительного аукциона, все скакуны выставляются на продажу, а за победителей устраиваются соревнования между людьми. Самый быстрый, хитрый и сильный может выиграть лучшего скакуна. В принципе, все честно. Вот только таких участников обычно нанимают хозяева лошади или мутанта, чтобы скакун не ушел из их конюшни. Ни о какой честности нет речи, но традиция все же забавная. На такие скачки съезжается куча людей, у которых куча денег и прочих вещиц. За первый день мы быстро вычислили десять самых богатых гостей и за второй день уменьшили их состояния. Мне не очень нужны были деньги, но рискованность этой авантюры, ее смелость заставили меня без оглядки ринуться в нее с головой. Я присутствовала на всех заездах и была поражена красотой и грацией Джека. Он был великолепен, и я ничуть не удивилась, увидев его блистательную победу. Джек был звездой среди мутантов, словно энергия жизни лились из него потоком. И тогда я решила – я не сделаю ни шагу из города без этого коня! Безумная мысль. Но Джек покорил мое сердце. Мне не нужно было никакое золото или другие богатства Шарринтоля, только этот конь. С таким обученным и лихим скакуном мне не стоит бояться ни погонь, ни диких мутантов. Но Джек был победителем, а значит я не смогла бы его получить, даже заплатив полную цену. У меня был лишь один выход. Никогда еще я не шла на кражу со столь бьющимся сердцем! Конь не мешок и не ларец, его не вынести незаметно в сумке. К тому же он мог поднять шум и вообще не пойти со мной. Мне было страшно. Но желание украсть Джека было сильнее страха. Своим я ничего не сказала. Не знаю почему. Лишь попросила уходить из города без меня. В третью ночь, когда Джека вернули в его прежнее стойло, я смогла прокрасться к нему. Странно, но конь словно ждал меня – он не издал ни звука, лишь качнул ушами и лизнул мне нос. Может ему надоела такая жизнь в клетке, и он хотел сбежать? Я без труда вывела его из конюшни и уже собиралась вскочить в седло, как на меня набросили сеть и сбили с ног. Оказалось, что стража заметила меня еще на входе в конюшню, но они ждали подтверждение моих намерений. Ни слова не сказав, они потащили меня на площадь. Наверно, в Шарринтоле часто ловят воров в такие дни, потому что с первого рассвета до третьего заката в центре площади дежурит палач. Меня обвинили в конокрадстве,- я набрала в грудь воздуха. – И отрубили руку.
Карлос погладил меня по здоровому плечу.
– Обрубок швырнули собачьим мутантам, что ошивались рядом. Знаешь, во многих городах за воровство обрубают руку, но в Шарринтоле отрубают обе. С ужасом я ожидала второго удара топора, но палач не успел. С громким ржанием откуда-то примчался Джек. Видимо он вырвался от стражи. Мощным ударом копыт он вырубил палача, потом на секунду замер передо мной, ожидая седока, и унес меня из города, словно вихрь. Джек спас меня, как я спасла его. С тех пор мы всегда путешествуем вместе. Мне кажется, что он – лучший вор, чем я,- с улыбкой сказала я.
Карлос низко опустил голову, слушая мои слова, и я не видела его лица. Черные волосы рассыпались по кровати, словно тени. Я не удержалась и погладила его по голове. Карлос издал странный рычащий звук и порывисто обнял меня.
– Не стоит меня жалеть,- ответила я.
– Ты лучше,- сказал он.
– Лучше, чем ты думал?- догадалась я.
Снова кивок.
– Разве вор может быть лучше кого-то?!
На лице Карлоса появилось странное выражение, словно он хотел улыбнуться, но почувствовал боль.
– Ты когда-нибудь спишь?- спросила я, желая перевести тему, к тому же во мне снова проснулось любопытство.
Карлос кивнул.
– А как ты ешь?
Он изобразил инъекцию «молока».
– Ясно. Я часто так делаю в походах. Другой пищей сложно запастись надолго, к тому же она занимает много места. Помнишь, ты сказал, что ты другой. Что ты имел в виду?- спросила я.
– Возраст,- ответил Карлос.
– Ты разозлился, когда я назвала тебя молодым. Сколько же тебе лет?
– 64,- знаками показал он.
– Хорошо выглядишь для таких лет!- поразилась я. – Если не считать шрамы.
Карлос скинул шарф и стал молча снимать перчатки. Левая рука была покрыта бледно-серой кожей, а правая шрамами. Потом он снял рубашку – та же картина, правое плечо и часть груди в шрамах, с другой стороны – ровная кожа.
– Больно?- сочувственно спросила я.
Карлос отрицательно покачал головой.
– Отвратительно,- прохрипел он.
– Понимаю,- я невольно дернула обрубком. – Сидим тут, два калеки.
– Ты красива,- тихо сказал он.
Снова это странное движение бровей. Может он пытается улыбнуться? Хотя о какой улыбке может идти речь при его шрамах…
– Тебе должно быть сложно говорить?
– Уже нет. Привык,- Карлос накинул на плечи рубашку, взял шарф и перчатки и поднялся на ноги.
– Уходишь? Жаль, что не можешь рассказать мне о себе,- поникла я.
Карлос наклонился, коснулся своим носом моего и вышел из комнаты.
Я так и осталась сидеть, не в силах пошевелиться. Что это было? Своеобразный поцелуй? Точно, у него же нет губ. Где-то в глубине сердца мне было искренне жаль Карлоса – искалеченный, потерянный человек, живущий среди машин. Хотя я такая же. А если не кривить душой, то большинство людей такие. И большинство из них в этом совершенно не виновато. Наверно, люди и не смогли бы остаться прежними – сложно быть красивыми среди рухнувшего мира.
Наверно, я все же уснула. Мне снова снились покинувшие меня люди. Они снова улыбались и махали руками. А потом стали плакать и умоляли бежать прочь. Не важно куда, главное – бежать.
Меня разбудила Сьюзен. Она выглядела серьезнее обычного, но все равно не сказала ни слова, лишь молча наблюдала, как я одеваюсь и умываю лицо. Потом Сьюзен отвела меня в кабинет Винсента. Старика там не было, и меня жестом попросили подождать его. Я тихо села в кожаное кресло, готовясь ко всем изменениям в моей жизни, которые принесет этот день. Мастер сделал мне руку, это очевидно.
«Как быстро»,- в смятении думала я. Оказалось, что я была не готова к операции. Точнее мозгом я понимала ее необходимость, но тело словно отказывалось верить, что к нему прикрепят механическую штуковину, и эта штуковина станет неотъемлемой частью организма. Все же я не могу представить, как это работает – как соединяется сталь и плоть, как они могут функционировать вместе, не мешая друг другу? А еще мне страшно. Возможно, мне впервые по-настоящему страшно. На казни не было таких мыслей, наверно потому, что там все было быстро, я даже не успела накричаться вдоволь. А сейчас я иду на операцию осознанно, по своему выбору, и у меня было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. С одной стороны, однорукий вор бесполезен, даже забраться с «кошкой» на стену не получится и стрелять можно только с одной руки, не говоря уже о быстрой перезарядке. Но допустить в свое тело сталь… Эта мысль пугала меня и своей необходимостью, и своими возможностями, и своими последствиями.
«Я – слабая загнанная в угол женщина»,- с жалостью подумала я, но тут же брезгливо сморщилась. С каких пор я жалею себя, словно побитую собачонку? Неужели какая-то операция испугает меня, сбежавшую с казни из самого Шарринтоля?
Мои мысли очень вовремя прервал Винсент, вкатившийся в кабинет и мурлыкавший что-то из Шопена.
– Как настрой у храброй девочки?- весело спросил он, но, увидев мое лицо, одобряюще добавил. – Это не так страшно, как кажется. Новокаин оказывает местное воздействие, поэтому мы наденем тебе на лицо маску для сна, и ты ничего не увидишь. Я могу включить тебе Моцарта во время операции, мои клиенты говорили, что музыка успокаивающе на них действует. Я бы дал тебе наркотик, но у меня осталась только «белая фея», а ее лучше не мешать с анестезией. Возможно, потребуется несколько инъекций новокаина. Не боишься галлюцинаций или аритмии?
Я отрицательно покачала головой.
– Отлично,- добродушно усмехнулся Винсент, разворачивая кресло в сторону двери, из которой приехал. – Тогда милости прошу в мой храм хирургии.
Дверь широко распахнулась, и Винсент выехал из кабинета. Я скрестила пальцы и быстрым шагом вышла за ним.
Смежная с кабинетом комната действительно напоминала храм хирурга, если он – еретик. В комнате царили стерильность и сталь, но только они напоминали о назначении помещения. Большую часть комнаты занимали различные механизмы – от простого протеза до идеально собранного глаза, не отличимого от настоящего. Центр комнаты занимало кресло для пациента. Обычное кресло, только вид ремней меня смутил.
– Некоторым приходится обходиться без анестезии,- пояснил Винсент, заметив мой озадаченный взгляд. – Таких мы привязываем, чтобы меньше дергались и не сбивали работу. Если сомневаешься, можем зафиксировать и тебя.
Чуть поколебавшись, я кивнула. Смелость смелостью, но сейчас я не совсем доверяю себе. Сьюзен помогла мне расположиться в кресле, а потом стянула ремнями ноги, левую руку и живот. Ремни не давили на меня, но пошевелиться не получилось.
«Вот что значит профессионал»,- подумала я.
Тем временем Винсент вымыл руки, надел что-то вроде нагрудника (наверно, он заменяет полноценный халат) и перчатки, а Сьюзен подкатила к креслу небольшой столик, на котором в разобранном виде лежала механическая рука. Моя будущая рука.
– А теперь давай наденем маску и послушаем концерт для двух скрипок с оркестром,- спокойно сказал Винсент, подъезжая к столику.
Сьюзен поставила пластинку в патефон и покрутила ручку. Полились легкие звуки, и в моей голове закружились танцующие пары в кружевных платьях и шелковых фраках, как на винтажных фотографиях. Сьюзен надела на меня маску и сделала два укола в плечо. Некоторое время я просто полулежала и слушала музыку. Я не поняла, когда Винсент и Сьюзен приступили к операции. Они все делали молча, как давние хорошо знающие друг друга и свое дело коллеги. В этой наполнившейся мелодией комнате словно происходили чудеса. А может мне просто так казалось. Пары улыбались и кружились в прекрасном танце, а музыка несла их все выше и быстрее, как порыв ветра подхватывает огненные листья. Я никогда не видела таких танцев и не знаю, как они называются. Я никогда не танцевала. Я не знаю, почему подумала об этом. Раньше меня мало волновали развлечения вроде танцев или азартных игр. В кости я играла исключительно ради информации. Наверно, здорово вот так кружиться с кем-то веселым и милым, улыбаться и разговаривать, не боясь и не прячась от общества. А я всю жизнь прячусь. Хотя тут я лгу – до этой череды жутких взрывов я жила мирной жизнью. Жизнью, которую стала забывать, словно она мне только приснилась. Может так мне легче засыпать каждую ночь, не терзая себя воспоминаниями? Почему я не думала об этом раньше? Я живу в собственном обмане и думаю, что могу уберечь себя в нем. Но мир, остальной мир, что вне моего обмана, живет дальше. И только я не живу в нем. Даже вроде не живые автоматоны живут более полной жизнью, чем я. После всего, что случилось со мной, я выпала из потока жизни и просто наблюдаю, как река времени несется мимо меня. Время… У меня так мало времени, чтобы жить. Каждый последующий день может быть последним. А я словно не верю в это и продолжаю наблюдать. Нет! Так не должно продолжаться. Я все изменю.
Я очнулась ото сна. Музыка давно смокла, и комната наполнилась тишиной. Видимо Винсента и Сьюзен не было в комнате, по крайней мере, я ничего не слышала. На глазах все еще была маска, а тело привязано к креслу, и я не могла ни снять ее, ни пошевелиться. Интересно, как все прошло? У меня теперь есть рука? Я прислушалась к ощущениям в правом плече, но ничего не почувствовала – видимо еще действовала анестезия. Сколько прошло времени? Теперь оно очень волнует меня. Теперь мне всегда будет его мало.
Я лежала и ждала. Долго. Мне показалось, что прошли дни. К реальности меня вернула боль. Правое плечо словно разрывало на куски сотнями взрывов. Но это меня успокоило, раз больно значит я еще живая. Когда я привыкла к боли в плече, то почувствовала тяжесть. Наверно, это моя новая рука. Как она выглядит? Как быстро я научусь ею манипулировать? Где же Винсент?
Я проснулась. Все тело занемело от неподвижности и сильно ныло. На лице все еще была маска. Почему меня не отвязали? Что-то пошло не так? Расскажите мне, что со мной! Я могла только крутить шеей, остальное тело было крепко зафиксировано.
– Тебе тяжело,- со вздохом произнес хриплый голос где-то неподалеку.
– Карлос?!- мне показалось, что это был его голос. – Отвяжи меня, пожалуйста!
– Нет,- тихо ответил он.
– Хотя бы сними эту чертову маску! Я ничего в ней не вижу. Как прошла операция? Как моя рука?
Но Карлос не ответил мне. Я лишь слышала его шаги по комнате и хриплое дыхание.
– Что случилось? Расскажи мне! Или позови Винсента! Когда я смогу посмотреть на свою руку?- я постаралась пошевелить живой рукой, но Сьюзен слишком хорошо привязала меня.
Карлос издал непонятный звук, потом отвязал мои ноги и стал разминать затекшие ступни.
– Когда я смогу посмотреть на свою руку?- обреченно спросила я.
– Скоро,- его голос был спокойным и ровным, а руки холодными.
– Что-то пошло не так? Операция не удалась?
– Нет,- тем же голосом ответил он.
– Со мной все будет нормально?
– Да.
– Прости, что вынуждаю тебя говорить. Но я сильно волнуюсь. Сколько дней я пролежала тут?
Карлос легонько постучал по моему колену согнутым пальцем.
– Шесть дней?! Почему так долго?
Он успокаивающе погладил меня по ноге и некрепко привязал за стопы.
– Не уходи!- попросила я, вовремя поняв его намерения.
– Прости,- глухо ответил он, и вскоре я услышала, как закрылась дверь.
– Проснитесь, Мисс!- услышала я голос Антуана.
– Сколько прошло времени? – голова немного кружилась, но в плече больше не чувствовалась боль.
– Два дня, Мисс. Вам пора перестать спать,- немного нервно произнес Антуан и снял с меня маску для сна.
В комнате царил полумрак, но я все равно зажмурилась. Прошло чуть больше недели с тех пор, как я видела свет.
– Как Мисс себя чувствует?- Антуан быстро отвязал все ремни и помог мне подняться из кресла.
Ноги почти не держали меня, но автоматон помог мне устоять. Как только глаз привык к освещению, я осмотрела новую руку. Она мало чем отличалась от живой, если не принимать во внимание стальной блеск. Я пару раз сжала и разжала пальцы, покрутила ладонью и согнула локоть. Рука слушалась превосходно, без задержки в сигналах.
– Какое забытое ощущение,- невольно улыбнулась я.
– Идемте, Мисс. Мы должны торопиться,- Антуан взвалил меня на свою спину и понес к выходу.
– Что случилось?- я впервые услышала беспокойство в его голосе.
– Белый Патруль нашел нас.
Автоматон старался говорить как можно спокойнее, но даже у машины дрогнул голос от таких слов. У меня все внутри сжалось от этой новости. Белый Патруль! Да лучше сгореть заживо или добровольно пойти на казнь в Шарринтоле, чем встретить их.
– Куда ты несешь меня?
– В наше убежище. Формально Мисс уже не является пациентом мастера, и мы не обязаны предоставлять защиту, но по просьбе господина Карлоса мастер Винсент поможет Мисс пережить опасность. Естественно, не бесплатно, но это будет оговорено позже,- объяснил Антуан.
– Спасибо,- ответила я, прекрасно понимая, что никаких слов благодарности мне не хватит.
За всю свою жизнь я только раз сталкивалась с Белым Патрулем. Как же я была рада тогда, что они пришли не за мной. Я так и не поняла, что входит в их обязанности, но все успешные воры, контрабандисты, мастера-механики как Винсент и подобные им люди быстро становились объектом для истребления. Говорят, что в Белый Патруль забирают с младенчества и выращивают хладнокровных убийц неугодных. Но кому мы неугодны? У нас даже государства нет. Все лишь делают вид, что соблюдают Торговое соглашение и Право на неприкосновенность тела. Помню, один мой давний знакомый рассказывал, что Патруль можно нанять для устранения соперников. Это дорого, но работают они быстро и чисто. К тому же в такой белой форме патрульные похожи на призраков; их боятся, их ненавидят. Неужели мастер Винсент кому-то перешел дорогу? Или это моя вина?
– Мисс долго молчит,- заметил Антуан.
– Скажи мне, у вашего хозяина есть враги?
– Мисс, в нашем мире у всех есть враги,- усмехнулся автоматон. – Только не вините себя. Однорукий вор не цель для патрульных.
– Успокоил,- на это не стоило обижаться, Антуан сказал правду.
Пока я молчала, автоматон вынес меня из здания, которое теперь казалось заброшенным и неуютным. Кое-где в стенах виднелись дыры от пуль, мебель перевернута или сломана, кругом битое стекло, обрывки ткани, искусственной и настоящей кожи. Под обломками стола я заметила разбитую и обгоревшую механическую кисть.
– Чья она?- спросила я, указывая под стол.
– Жерара. Он прикрывал наш отход вместе с Якобом. Они старые вояки и были рады размяться,- грустно ответил Антуан.
– Говоришь так, словно они погибли.
– Мисс стала проницательна после смерти.
– Смерти?- вздрогнула я.
Но автоматон молча шагал вперед. Я обернулась, словно прощаясь с осиротевшим зданием. Табличка «Механический Рай» валялась в пыли, больше похожая на раздавленного жука.
«И ангелы покинули приют»,- вспомнилась мне строчка из старой песни.
Примерно через час мы вышли за пределы города. Антуан остановился у обломков городской стены и ссадил меня на землю. Вокруг было тихо до жути. Ни шороха, ни свиста ветра, ничего. Это отсутствие звука пугало меня, заставляя стать такой же тихой. Я еще не видела этого края города, но он мало чем отличался от других городов. Такие же развалины, такая же пыль. Антуан напряженно всматривался вдаль, словно ожидая увидеть кого-то. Но горизонт был пуст.
– У меня странное чувство, словно я уже была здесь и ждала,- призналась я.
– Этот феномен называется дежавю,- ответил Антуан. – Непривычную обстановку человек словно воспринимает дважды, только не может вспомнить, когда уже был тут ранее и чем занимался. Возможно, сейчас это побочный эффект пережитой смерти.
– Я правда умерла?- тихо спросила я.
– Правда, Мисс. Когда пришел Белый Патруль, мастер Винсент решил дать им отпор и приказал убить всех патрульных. У нас мало огнестрельного оружия, мы бы не продержались долго. Поэтому решили уходить. Якоб и Жерар прикрыли наш отход серией взрывов, а потом увели за собой остатки Патруля. Когда я вернулся за Вами, то обнаружил, что из груди у Вас торчит скальпель. Может его швырнуло взрывом, а может Вас нашли патрульные. Я остался и лечил Вас тем, что осталось от запасов мастера. Я плохо обучен медицине и поэтому думал, что у меня нет шанса, но через пару часов Вы начали дышать, а рана затянулась. Возможно, я где-то ошибся, и велика вероятность мутации. Простите меня,- Антуан склонил голову.
– Ты не виноват,- стараясь улыбаться, ответила я.
Мысли в голове начали путаться. Откуда взялся Патруль? Как Антуан смог меня оживить? И почему меня не забрали сразу? Не могли же про меня забыть? Все это очень подозрительно…
– Как остальные? Живы?- чуть позже спросила я.
– Да, Сьюзен немного ранена, но все хорошо. Мастер быстро ее подлатает.
– Я рада,- призналась я.
Антуан не ответил. Он продолжил смотреть вдаль, но ничто не нарушало тишины разрушенного города, только мое дыхание. Мне вспомнились дни, что я провела в «Механическом Раю». Похоже на стертую сказку. Интересно, если бы все вышло иначе, смогла бы я остаться там навсегда? Смогла бы разговорить Сьюзен или стать помощником для Винсента? А может стала бы изучать книги вместе с братьями? Или все же уехала от них, потому что я нигде не задерживаюсь надолго? Странная я, думаю о том, чего уже не будет. Лишь мучаю себя лишний раз. Я снова пошевелила рукой. Как настоящая, только стальная.
«А сильная ли она?»- подумала я и ударила кулаком стену.
– Зачем Мисс шумит?- удивленно спросил Антуан, видя, как я пробила бетонный блок.
– Извини, не удержалась,- виновато улыбнулась я. – Не думала, что смогу так.
Автоматон едва заметно улыбнулся.
– Антуан,- вскрикнула я. – А помнишь, ты спрашивал, верю ли я в возможность машины любить?
– Помню, Мисс. Вы тогда не ответили. Но стоит ли сейчас говорить об этом?
– Стоит!- заверила его я. – В этом мире нас повсюду поджидает смерть. В какой-то момент может быть просто поздно. Если я не скажу сейчас, возможно уже не скажу никогда.
– Мисс стала пессимисткой,- заметил Антуан.
– Нет, теперь я вижу реальность, какой она есть. Я всегда пряталась от мира, но больше не буду. Я хочу сказать все, что думаю, потому не поздно только сразу.
Автоматон улыбнулся:
– Тогда поторопитесь.
– Я верю в любовь машины,- улыбнулась я. – Потому что я люблю тебя, автоматон Антуан.
– Я знаю, Мисс. Но это уже ничего не изменит,- лицо юноши стало печальным. – Он уже пришел за Вами.
На горизонте показалась высокая фигура в развевающемся плаще. Она быстро приближалась к нам, словно летела. Вскоре я стала различать ее очертания и заметила маску на лице.
– Неужели?..- мне не хватило сил на вопрос.
– Да, теперь все кончено,- тихо ответил Антуан. – Прощайте.
На лице автоматона появилась сеть трещин. Он хотел улыбнуться, но не успел. Глядя на осыпающиеся осколки, я услышала свой крик. Но потом затих и он.
Чистый кабинет был залит солнечным светом. За столом сидел молодой мужчина с сединой на висках и хмуро читал свои записи.
«Пациент №602. Женщина, приблизительно сорока лет. Личность не установлена. Точная дата рождения не известна. Военнопленная. Семья погибла во время взрыва. Находится в лагере два года. Страдает от сильных зрительных и слуховых галлюцинаций, подвержена приступам паники, не воспринимает окружающую реальность. Содержится в изоляторе. Иногда жалуется на фантомные боли. Из персонала узнает только своего лечащего врача и санитара по имени Антуан Гринц, с которым часто разговаривает. Проявила склонность к клептомании».
Мужчина вздохнул и дописал:
«Сегодня ночью сбежала из изолятора, убила санитара Гринца. Была найдена в ординаторской со скальпелем в сердце. Самоубийство».
Дверь кабинета приоткрылась, и показалась миловидная медсестра. Ее левая ладонь была аккуратно забинтована.
– Доктор Карлос, привезли нового пациента. Вы должны осмотреть его.
– Уже иду, Сьюзен,- ответил мужчина, убирая записи в ящик стола.