Я – первокурсник, нахожусь в аудитории. Пытаюсь понять, что говорит профессор, но слышится полная тарабарщина. Осматриваясь, замечаю тебя. Ты сидишь за первой партой и постоянно откидываешь надоевшую прядь непослушных волос. Нежно-светлая кожа, движение руки, очертание тела – всё кажется идеальным. Поворачиваешь голову, и твои чёрные, полные боли глаза смотрят на меня, заставляя чувствовать себя виноватым. Такой знакомый и родной голос внутри твердит, что ты меня не замечаешь, но как же не замечаешь, когда твой взгляд буквально засасывает по спирали моё тело во тьму.
Стремясь к тебе, пытаюсь протиснуться сквозь вязкую жижу людей, движущихся в моём направлении по длинному узкому коридору. Неожиданно поток фигур и нераспознаваемых лиц выкидывает тебя мне навстречу, сталкиваясь со мной, ты произносишь:
– Извините, – и плывёшь дальше, а я пытаюсь поймать твою руку, но нас затягивает толпа. Вновь темнота.
Коридоры университета, каждый день понемногу слежу за тобой, но так, чтобы это было не заметно. Я влюблён. Тот же голос в голове уверяет, что ты по-прежнему не знаешь обо мне. И в то же самое время только этот голос держит меня от срыва в пучину отчаяния. Так проходят годы.
Теперь я на последнем курсе, собралась большая компания в общежитии, и ты, сидя на стуле, пытаешься пить дешёвый портвейн. «К чёрту, это – мой последний шанс»,- думаю я и подхожу к тебе. В руках у меня оказывается припасённая на особый случай бутылка вина, привезённая близким другом из Грузии.
– Крепковато? – спрашиваю я. Киваешь, показывая наполненный стакан, а я предлагаю его содержимым удобрить ближайший цветок, на что ты заливаешься своим лучистым смехом.
– Костя, – тянусь к тебе.
– Катя, – отвечаешь ты, и твоя рука тает от теплоты моего тела.
И вот мы уже лезем на крышу общежития, и я обещаю назвать тебе все созвездия. Мы стоим под звёздами настолько близкими, что кажется можно протянуть руку и схватить их, а Луна занимает добрую четверть неба. Но мне не хочется отрывать своей руки от твоей. Я и не мечтал о подобном счастье.
Мы на вокзале, ты провожаешь меня в армию. Захожу в вагон, и тоска по тебе уже сушит сердце. Прохожу сквозь плацкарт молодых солдат и выхожу к тебе навстречу дембелем. Солнечный день, ты встречаешь меня. «Дождалась», – произносит голос, и мы падаем в объятия друг друга, выплёскивая через край, как два столкнувшихся под завязку бокала, переполняющие нас чувства. Мы сливаемся в поцелуе, и в мою память по крупицам, как в песочных часах, засыпаются воспоминания наших предыдущих встреч. И вдруг ты в свадебном платье, мы в ЗАГСе, всё ещё целуемся. Собравшиеся друзья и родня рукоплещут. Проваливаюсь.
Нахожусь в нашей старой квартире. Я вернулся с работы. Обнимаю тебя, едва прикасаясь к твоему животу, и ощущаю шевеление. При этом уже знаю и люблю это дитя.
Неожиданно – ты на кровати в больничной палате, а я – возле. Взгляд твоих тёплых карих глаз полон любви и как будто бы прощения. Аккуратно передаёшь мне нашу малышку. Я в полной уверенности, что ты умираешь, но как? У нас еще мириады мгновений проведённых вместе с мечтами, ссорами и таким приятным рядом с тобой бытом. Ты отдаляешься, а я плачу. Ребёнок на руках кричит:
– Папа! Папа! Доктор, он очнулся!
Суета вокруг. Как же болит голова. Какой резкий свет, не могу привыкнуть. Нужно время.
– Лиза, – произношу, видя смутные очертание дочери. Она уже совсем взрослая.
– Папа, папочка, мама умерла, – плачет она, а потом как бы в нерешительности продолжает, – я сначала тебя жутко винила, а потом проклинала себя за подобные мысли, и только молилась, чтобы ты очнулся. Я всё время повторяла тебе истории из вашей с мамой юности, которые вы мне всегда рассказывали.
Вспоминаю, как оказался здесь. По дороге на дачу, я долгое время не мог опередить тот чёртов грузовик, и под твоим пристально-осуждающим взглядом, пошёл на обгон в горку. Я давил педаль в пол. Машина вылетела навстречу, как из ниоткуда. У меня не было шанса увернуться. Я виноват и здесь, а тебя больше нет.
Автор публикации
