Говорят, если кому-то на протяжении долгого времени снится один и тот же сон, то это предзнаменование чего-то значимого: какое-либо предостережение, существенные изменения в жизни, переход на новый этап бытия и пр. Психиатры же считают сей факт «тревожным звоночком» и советуют «обратиться к специалисту».
Я не буду спорить ни с теми, ни с другими. Но пока у меня нет даже намека на хоть какие-то изменения в моем существовании. Может я просто псих? Не знаю. В моей жизни все как обычно: дом, работа, вылазки с друзьями на природу, поездки раз в год на море и раза два в неделю встречи с родителями. Своей семьей я не обзавелся. Ну что ж, бывает… А так, ничего сногсшибательного и грандиозного. Все у меня настолько стабильно и размеренно, что иногда, в своих обычных хлопотах, я даже забываю, что за днем всегда приходит ночь. А вот ее я боюсь. Нет, даже не так. Боялся я ее много лет назад. Сейчас же я просто в ужасе. В глубоком, безысходном ужасе. И кажется, этому кошмару не будет конца!
Когда-то я был уверен, что это не сон, а самая что ни на есть реальность, произошедшая со мной еще в детстве и преследующая меня всю жизнь, добавляя в мои сны все больше жутких красок и эмоций, заставляя каждый раз содрогаться от ужаса и просыпаться в холодном поту по среди ночи. В то же время, меня не покидает ощущение чего-то незаконченного, незавершенного. Я каждый раз пытаюсь уловить эту призрачную нить. И каждый раз, когда я вижу ее, пытаясь за нее ухватиться, я просыпаюсь…
***
Все мое детство и юность прошли в небольшом сибирском городке. В начале 2000-х все предприятия (а было их всего четыре – пять) по-тихому сворачивали свое производство. Кто-то разорился, чье-то предприятие, выкупленное «большими дядями», переводило свою деятельность в крупные города. Население, оставшись без работы и, как следствие, без средств к существованию, на скорую руку продавало все, что можно было тогда продать и, разъезжалось кто куда за лучшей жизнью. Брошенные дома на окраинах городка превращались в своеобразные пустующие лачуги с забитыми окнами, с заросшими травой участками (бывшими когда-то огородами) и разрастающейся «славой» «Домов с привидениями».
Может быть местным бабулькам не о чем было уже посудачить, кроме как сочинять разного рода небылицы. А может быть, обеспокоенные родители, дабы их чада не совались куда ни попадя, «кошмарили» своих отпрысков байками про дома с «бабайками». Но факт остается фактом. Слухи о том, что возле одного из таких домов то слышали жуткий вой, то видели фигуру в белом, не прекращались.
Особой славой пользовался один из домов, прозванный «Цыганским», в котором, по словам сторожил, проживала цыганская семья. Дом стоял на самом отшибе, за высоченным забором и железными воротами. Говорили, что поселились в нем цыгане еще в 80-х годах. Долгое время промышляли продажей наркотиков и криминальными абортами. Распространение ими разного рода «дури» начало принимать катастрофические масштабы. Но цыгане везде смогли «договориться». Народ, особенно молодежь, толпились у ворот этого дома круглыми сутками.
И не известно, сколько это все бы продолжалось, если бы в середине 90-х на должность начальника местной милиции не назначили бы одного майора. Человеком он был жестким и принципиальным. Его люди смогли вычислить и взять с крупной партией «наркоты» сына главы цыганского семейства. Ему самому было поставлено условие: сына выпустят и закроют дело в том случае, если он соберет всех своих домочадцев и, они все вместе «дружною ордой» покинут город в течении трех суток.
Цыгане собирались в огромной спешке, побросав практически все, что не могли унести с собой. Свой многочисленный скот распродавали за бесценок соседям, чему те были несказанно рады. И вот тогда, говорят, старая цыганская повитуха и прокляла этот дом.
После отъезда цыганей, об этом доме и поползли разные слухи. Некоторые говорили, что по ночам во дворе слышно женский старушечий голос, который то бормочет что-то непонятное, то выкрикивает проклятья на цыганском языке. Также поговаривали, что из самого дома часто доносился детский плач. Люди считали, что это души убиенных цыганской повитухой нерожденных младенцев, тельца которых она, якобы, использовала в своих сатанинских ритуалах. И хотя дом был очень большой и добротный, со множеством с хозяйственных построек и таким же большим участком, люди старались обходить его стороной. А уж о том, чтобы поселиться в нем, и речи быть не могло. Две соседские семьи в течении месяца уехали из своих домов. Это дало еще больше поводов для пересудов и, за домом прочно закрепилась слава «проклятого».
В то время мне было лет тринадцать. Я и мой друг Серега были обычными дворовыми пацанами. Жили в одном дворе, учились в одной школе. «Серый» был старше меня на год, о чем постоянно мне напоминал, когда дело доходило до «кто первый». Школа особенного энтузиазма не вызывала. Наши родители были вечно на работе, которую как-то чудом умудрились сохранить. Последний оплот культуры, наш местный ДК, медленно и уверенно скатывался в небытие. Так что мы, предоставленные сами себе, день за днем слонялись по улицам, выискивая на свою *** (голову) приключений.
Это случилось в середине лета. Июль, жара, каникулы. На речку уже не хочется, на дачу с родителями, на ненавистную картошку, тем более. Поэтому, я, отпросившись ночевать у Сереги, клятвенно пообещал родителям, что в десять вечера мы будем спать, как сурки. Забыл только им упомянуть, что родители Сереги на все выходные уезжают на дачу.
И вот, собрались мы под вечер в дворовой беседке. Я, Серега и еще пять человек с нашего двора, трое пацанов и две девчонки. Разговор «ни о чем» плавно переходит на местные «страшилки». Опять кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал. И тут Ленка говорит:
– А вы знаете, что на прошлой неделе двое бомжей в «цыганском» доме пропали. Те, что каждый день у нас на рынке тусовались. Говорят, они в том доме что-то искали. Ночью слышали их крики. И все, тю-тю, не видно больше этих бомжиков.
– Да ладно, – тут же парировал я. – На кой им сдалось тащиться через весь город в тот дом. Говорят, что цыгане на дверь замок повесили с мою голову. И ворота изнутри чем-то подперли. Хрен откроешь.
– А я, кажись, догадываюсь, что они там искали, – подскочил Толик, самый молодой из нас. – Мне бабка говорила, что не все они вывезли из дома. Вернуться надеялись, когда все уляжется.
– Ну что, например, там осталось? – спросил Серега.
– А я знаю? Может золото. Цыгане его очень уважают. А может и деньги, – не унимался Толян. – Только что-то там есть. И бомжи это искали.
Так за спорами «было, не было» и провели бесцельно очередной вечер.
Когда мы с Серегой вернулись к нему домой, он был задумчивым. И вдруг говорит мне:
– Слышь, Саня, а вдруг там и правда клад?
-И?
– Может сходим, проверим?
– Даже не мечтай, – я аж подскочил. – Ночью я туда точно не попрусь. Да и днем тоже. Сначала жути нагнали, а теперь: «Пойдем, прогуляемся, золотишка поищем!»
– Санек, ты сам подумай, ну что нас здесь ждет? Какие шансы у нас стать нормальными людьми? Квартиру приличную купить, «тачку зачетную заиметь», мир посмотреть? Хочешь, как твой батя, за копейки всю жизнь горбатиться? А тут раз, и в «дамки»! Сам «Человеком» станешь, своим поможешь. Мы же только посмотрим.
– Только посмотрим?
– Отвечаю! – воспрял духом Серега.
Вооружившись фонариком и парой пустых пакетов (клад ведь идем искать), мы отправились на другой конец города. Если б я знал, что нас там ждет, я бы НИКОГДА не согласился на эту авантюру.
Добравшись до места, мы остановились перед огромными железными воротами. Кругом звенящая тишина. И только пару соседских собак, учуяв чужаков, сонно тявкнули, давая понять хозяевам, что они начеку. Высокий бетонный забор не позволял видеть внутренний двор дома. Замка на воротах не было. Но создавалось впечатление, что они были крепко заперты. Серега подошел к ним вплотную и, сначала слегка толкнув, после хорошо ударил в них пару раз. Заперты.
– Наглухо, – резюмировал Серый. – Видать цыганское заклинание, – жутким голосом прошептал он, а после гаденько захихикал.
Только мне становилось уже не до смеха.
– Я пошел отсюда, – зябко поежившись промямлил я. Мне действительно было как-то не по себе. Мой внутренний голос начал подавать робкие тревожные сигналы: «Уходи…». Но он звучал как-то странно. Вроде мой, а вроде нет…
-Не ссы, братан, прорвемся! – ободряюще подмигнул Серега и шустро стал карабкаться по воротам вверх.
Не успел я оглянутся, как услышал на той стороне: «Тебя долго ждать?». И я увидел свет от включенного фонарика. Кое-как взгромоздившись на ворота, я, также неуклюже спрыгнул вниз, чуть не подвернув ногу. Ну да, с физподготовкой у меня, в отличие от Серого, полный швах.
Свет фонарика осветил двор. Да, он действительно, на фоне захудалых двориков местных жителей, выглядел внушительно. Хозяйственные постройки, видневшиеся в глубине, также наводили на мысль о зажиточных и рачительных хозяевах. Но самое глубокое впечатление производил сам дом. Он был двухэтажным и деревянным. Сейчас более – менее обеспеченные цыгане предпочитают дома из кирпича. Но, по тем временам, этот дом выглядел не просто богато. Я бы даже сказал помпезно. Мне он показался огромным. Может, в силу подросткового возраста, может из-за жуткого образа, созданного местным фольклором. И еще, что-то в нем было зловещее, пугающее!
«Кровь!», – ударила мне в голову мысль.
Дом был выкрашен в ярко – красный цвет. И, даже идеально белые рамы окон и такая же резьба на доме, не могли сгладить ощущения надвигающейся угрозы. Еще, еще что-то не так… Дом не постарел ни на год! Смотрелся он так, как будто его красили только вчера. А ведь прошло немало времени. Но нет! У меня даже появилось ощущение того, что сейчас я почувствую запах свежей краски.
Мой странный внутренний голос уже не шептал, он говорил мне ясно и четко: «Беги! Беги сейчас!».
Подойдя к дому, мы увидели замок на двери. Он был внушительным, но не таким огромным, как о нем рассказывали. Этот факт немного меня успокоил. Не всему, что говорят, нужно верить.
– Заперто. Пошли домой? = вкрадчиво спросил я.
– Давай еще посмотрим. Вдруг здесь есть второй вход. Ну, как в американских домах. Кто этих цыганей знает, – ответил Серега и, подсвечивая себе фонариком, уверенно двинулся вокруг дома. Я обреченно поплелся за ним, лелея надежду, что никакого второго входа мы не обнаружим.
«Ага! Есть!», – как гром средь ясного неба прозвучал Серегин голос.
Я посмотрел туда, куда Серега светил фонариком. Это не было входом. Это было кем-то разбитое окно, заколоченное фанерой. Не успел я хоть как-то среагировать, как Серега, всучив мне в руку фонарик и, шепнув: «Подсвети.», лихо отодрал хлипкую фанеру и заскочил в окно. Очнулся я, когда он уже протягивал мне из окна руку со словами: «Давай быстрей!».
Я, передав ему фонарик, полез в окно, которое, как и другие окна первого этажа, располагалось довольно высоко от земли. Так что, пока я, кряхтя и бормоча себе под нос «лестные отзывы» о Серегином упрямстве и своей дурости, вскарабкивался на подоконник и спрыгивал во внутрь, Серый, не стал меня дожидаться и двинулся вглубь дома.
Спрыгнув на пол, я услышал хруст битого стекла под ногами. И вздрогнул. Хруст прозвучал очень гулко в огромном, пустом доме. И тут же, откуда ни возьмись, в голове взорвалась мысль: «ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО МЫ ЗДЕСЬ!».
Идя на свет прыгающего света фонарика, я пересек довольно большую комнату, чуть не протаранив кухонный стол в центре (спасибо луне, светившей в окно), и повернул за угол. Серый стоял в центре длинного коридора, с дверьми по разным сторонам. В конце коридора виднелся ряд окон, что наводило на мысль, что там располагалась гостиная.
Свой обход мы начали с крайней левой комнаты. Открыв дверь и осветив фонариком, мы обнаружили деревянную односпальную кровать с серым матрацем, тумбочкой и небольшим платяным шкафом. Заглядывая везде где только можно: шкаф, тумбочку и, даже, под кровать, мы, не найдя ничего существенного, двинулись дальше. Осмотр остальных комнат также не привел ни к каким результатам. Везде стояла старая мебель, сплошь покрытая пылью, кое-какие предметы одежды и быта. В общем обычный старый хлам.
Видя, как у Сереги блеск азарта в глазах менялся на унылое разочарование, я очень надеялся, что сейчас он развернется и скажет: «Пошли отсюда.». Но он, с упрямством осла, двигался вперед.
Когда мы вышли из коридора, то, что я увидел, поразило меня так, что я стоял около минуты, разинув рот. Это была не просто гостиная, а небывалых размеров зал с высоченными потолками и подвесной люстрой на цепях. Как такое помещение могло уместиться в простом, пусть и немаленьком, доме? Одна эта комната выглядела размером, как весь дом. А ведь мы обошли его снаружи почти весь. Это никак не укладывалось у меня в голове. Зал был освещен лунным светом, отчего выглядел еще более величественным и мрачным. Холодный пот сполз у меня вниз струйкой по спине.
– Ого! – восхищенно присвистнул Серега, как будто не замечая явной диспропорции увиденного, – Красиво жить не запретишь!
С левой стороны вверх уходила винтовая лестница, а в самом центре стоял, под стать самому залу, массивный дубовый стол. Под ним лежал богатый цветной ковер. Справа от стола, у стены, стояли старинные напольные часы с маятником. Они все были покрыты пылью и, кажется, уже давно заржавели.
– Как этот раритет еще никто не прибрал к рукам? – спросил Серый, подойдя к часам, – Ну что? Пошли наверх? – с воодушевлением продолжил он и направился к лестнице. Я, как обычно, за ним.
Не успели мы пройти и половину пролета, как в полной тишине раздался оглушительный бой часов. Раз, два, три… От неожиданности я оступился и чуть кубарем не скатился вниз. Но удержался за перила. Сердце пропустило два удара. Сказать, что я был напуган, ничего не сказать! Я в панике посмотрел на Серегу, который светил фонариком вниз и куда-то внимательно всматривался.
– Это сейчас что было? – еле выталкивая из себя слова, спросил я.
– Испорченный механизм старых часов. Иногда такое бывает, – невозмутимо ответил Серега, продолжая внимательно всматриваться куда-то вниз, – Ты мне лучше скажи, когда мы вошли сюда, стол точно по центру стоял?
– Не помню я. Вроде да…
– А ковер ровно лежал?
– Наверное. Говорю же, не помню! У меня тут сердце чуть из груди не выскочило, а ты тут про ковер!
– Смотри вниз, – спокойно сказал Серега, не отрывая взгляда от чего-то.
Я, с еле скрываемым страхом, проследил за его взглядом и, волосы зашевелились у меня на голове. Стол, который (как я точно помню) находившийся в центре зала, был на несколько градусов повернут вбок, а угол ковра был загнут.
– А вот теперь, – почти заикаясь прошептал я, – точно уходим. Если раньше мне все это казалось глупой затеей, то ВОТ ЭТО уже совсем не смешно.
– Там что-то есть. Должно быть, – как бы про себя проговорил Серега, не замечая моих слов. Медленно он спустился вниз, продолжая светить в сторону стола.
– Ты как хочешь, а я пошел отсюда, – припугнул я его, хотя прекрасно понимал, что друга я здесь не брошу.
А он как будто не слышал меня и продолжал ходить вокруг стола. Потом присел и еще дальше откинул край ковра.
– Гляди! – вскрикнул он, – Здесь какой-то погреб или подвал! Помоги отодвинуть стол!
С горящими глазами он ухватился за край стола, пытаясь его приподнять.
— Вот на хрена оно тебе сдалось? Валить отсюда надо! И чем скорее, тем лучше! – пытался вразумить я своего друга и, зачем-то (идиот), взялся, с другой стороны.
Еле-еле мы отодвинули в сторону стол с, тащащимся за ним, ковром. Под ним обнаружилась здоровая крышка с массивным железным кольцом. И вдруг, всего на секунду, мне показалось, что от нее повеяло могильным холодом. Липкий страх вновь пополз по телу.
Поднатужившись, мы откинули крышку и, она с грохотом упала, подняв облако пыли. Прокашлявшись, мы, как один, уставились в пустоту. Из темноты потянуло холодом и сыростью. Вниз вела ветхая деревянная лестница, которая спускалась метров на пять. Ступеньки на вид были настолько хлипкими, что казалось, они не выдержат даже ребенка. Свет фонарика высветил бетонный пол и две каменные стены. Что там дальше, видно не было. Пытаясь и так и сяк посветить, чтобы хоть что-то разглядеть в этой кромешной тьме, мы, в конце концов оставили эту затею.
– Точно подвал! Гляди, какой глубокий! – уверенно заявил Серый, – Спускаемся?
– Куда? Туда? Ты лестницу видел? Да она при первом шаге провалится!
-Скажи честно, «жим-жим»? – хитро прищурился Серый, – Боишься – не спускайся. Я сам.
– Ничего не «жим-жим», – вскинулся я, – вместе, значит вместе.
– Ну, кто первый, ты знаешь, – подмигнул мне друг и, подсвечивая себе, стал медленно спускаться вниз.
Не успел я опустить ногу на первую ступеньку, как услышал треск дерева, вскрик Сереги и шум падающего вниз тела. Свет фонаря погас и все затихло…
– Серега! Серега!!! Ты там жив?! – в панике закричал вниз я.
Через несколько секунд до меня донеслось какое-то шевеление, потом бормотание, а уж после отборный мат Серого, услышать который из его уст большая редкость:
– …! Ни … себе! Еще и фонарь куда-то уронил.
– Сам то цел?
– Да вроде как… Ты это, Саня… Не ходи за мной. Я тут пару ступенек сломал. А ты полезешь, вообще хана. И никто нас здесь даже искать не будет. О, нашел! – радостно крикнул он и, я увидел, как внизу зажегся фонарик, осветив взъерошенного Серегу и пару сломанных ступеней, вернее пустой пролет, там, где они когда-то были.
Серега поднял на меня голову: «Я быстро». И подмигнув мне, скрылся за лестницей. Мне было видно только отблески от света фонаря.
После двух-трех минут томительного ожидания я не выдержал и крикнул:
– Серый! Ну чего там? Ты хоть комментируй по ходу!
– Сейчас… Сейчас… – послышался голос Сереги снизу.
Потом раздался какой-то шум и свет от фонарика на мгновение пропал.
– Ни … себе! Санек, тут тоннель! Настоящий тоннель! – раздался ошарашенный голос Сереги.
– Видно, куда ведет?
– Неа. Куда-то вниз. И оттуда воняет. Фу, жуть!
– Ты только не вздумай туда соваться! Хватит для нас приключений. Давай, уже выбираться отсюда!
– Еще немного… – опять пробормотал Серый и, опять появился прыгающий свет от фонарика.
И вдруг в этом свете я заметил, как что-то начало выползать из стены и спускаться на пол. Что это, я не мог разглядеть, как не старался. На секунду замерев, это «что-то» буквально ринулось в сторону Сереги.
– Серый! – крикнул я.
– Чего? – недовольно буркнул Серега.
– Там что-то или кто-то есть!
– Где?
Свет фонарика задвигался. Серега пытался рассмотреть, что я там увидел.
– Да где? Не вижу. Может крысы?
Я увидел Серегин силуэт, стоящий ко мне спиной. А в нескольких шагах от него, из-под земли начала вырастать и шевелиться огромная тень и медленно приближаться к Сереге, как бы боясь его спугнуть.
– Серега!!!!! Оно позади тебя!!! Обернись!!!
Серега начал поворачиваться и, свет погас…
– Твою ж налево! – опять выругался Серега, – Еще и фонарь погас.
– Давай выбирайся! – крикнул я, уже не на шутку перепуганный.
– Да иду я! Все равно без света здесь нечего делать. Завтра придем. Надо все-таки заглянуть в тоннель. Чует мое сердце, клад там. Веревку возьмем, фонарь помощнее и пожрать. Вдруг долго провозимся.
– Ага! Бегу и падаю! Давай быстрее!
– Иду уже, – пробурчал Серый и я услыхал, как он осторожно продвигается в сторону лестницы.
Тут я почувствовал холод. Но не из люка, а со спины. Холод медленно окутывал меня. И я опять услышал голос: «Я предупреждал. Ты не услышал.» Как громом меня пронзило осознание того, что все время голос, который я слышал и считал своим внутренним, принадлежал подростку, но не мне! Он был слабым, когда я стоял у ворот этого проклятого дома и становился сильнее по мере приближения меня к этому месту. Мне показалось, как кто-то очень холодный приблизился ко мне и печально прошептал мне в самое ухо: «Я тебя просил остановиться… Теперь уже поздно… ОНА здесь…». И холод исчез так же быстро, как и появился. В этот самый момент я услышал из глубины подвала мерзкое хихиканье.
– Серый! – закричал я, – Прекрати меня пугать! Вылезай уже!
— Это не я… – раздался из люка не менее перепуганный голос друга. Затем последовал вскрик и звуки короткой борьбы. На мгновение все затихло… И тут я услышал приглушенный крик Сереги. Он доносился откуда-то издалека и отдавался эхом, с каждой секундой удаляясь. Его куда-то волокли!
– Серега!!!! Серый!!! – кричал в темноту я. В панике я метался возле подвала и звал друга.
Из темноты на меня уставились два горящих глаза. Меня охватил дикий ужас. Я не мог пошевелиться. А глаза все приближались… В нос ударил смрад гниющей плоти. И вдруг в самом низу лестницы я увидел лицо мерзкой старухи в черных лохмотьях. Оно было полуразложившееся с огромным горбатым носом и кривым ртом с черными, гнилыми зубами. На голове практически не было волос. А те, что еще остались, седыми клоками свисали с почти лысого черепа. Глаза горели адским огнем, а изо рта капала кровавая слюна. Она смотрела на меня бешенными глазами, полными ненавистью и продолжала зловеще скалиться. В одно мгновение лицо старухи приняло выражение лютой злобы и, она мерзко закричала:
– Иди сюда!!! Живо!!!
Ее голос, прогремевший в звенящей тишине, был настолько пронзительным и жутким, что я почувствовал, как он врезался мне в грудь и сжал мое сердце. Я оцепенел от ужаса. Мои ноги приросли к полу. Глядя на этот кошмар, скалящийся на меня из темноты, я смог лишь только мотнуть головой.
– Не хочешь? – мерзко оскалилась образина, – Тогда я иду к тебе!
И со скоростью кошки, быстро перебирая своими высохшими конечностями, ринулась ко мне из темноты.
Я не знаю, откуда у меня взялись силы! Я развернулся и хотел убежать, когда почувствовал острую боль на правой лодыжке. Эта тварь пыталась схватить меня. Чудом я вырвал свою ногу из ее острых когтей и побежал так, как в жизни никогда не бегал ни до, ни после.
Сейчас я смутно помню, как выбрался из дома, как перемахнул через ворота, как бежал, спотыкаясь и падая, размазывая слезы по лицу. Я предал друга! Я испугался! Я оставил его там одного с этой мерзкой тварью! Какое же я ничтожество!
В тумане прошли воспоминания как я ворвался домой, как взахлеб рассказывал родителям о случившемся, как приезжали скорая помощь и милиция, допросы у следователя, осмотры психиатров, подслушанные на кухне разговоры родителей, о том, что, при осмотре дома, обнаружили обычную комнату и простой погреб с кучей старых банок. Никакого огромного зала, старинных часов, а тем более глубокого подвала с тоннелем там не было! Мой рассказ детский психиатр, который работал тогда со мной, списал на ложные, несуществующие воспоминания, которыми мой мозг пытался защититься от психотравмирующей ситуации. Глубокие порезы на ноге врачи зашили и сказали родителям, что, скорее всего, я порезался, когда бежал и нечаянно упал на что-то острое. На что я мог упасть, они так и не смогли определить.
Серегу искали по всему городу больше года. Но все без толку. Он пропал. Так думали все. Но не я. Я знал, что он где-то там, во тьме. И я виноват в этом.
Мы переехали в областной центр. В своем городке я не мог смотреть в лицо отца Сереги, в котором читался упрек, а может и прямое обвинение в случившемся. Не мог смотреть в глаза его матери, которые умоляли сказать, где ее сын. Я замкнулся в себе, перестал выходить на улицу, а, позже перестал ходить даже в школу. И родители приняли решение переехать.
В другом городе я прошел полную анонимную психиатрическую реабилитацию, которая притупила мой воспоминания, а позже и вовсе стерла их из моей памяти. Так думают врачи и мои родители. С родителями мы больше никогда не возвращались к этой теме.
Я окончил институт, устроился на неплохую работу и, жизнь потекла своим чередом.
***
Каждую ночь мне снится один и тот же сон. Я всматриваюсь в темноту. Из нее на меня смотрят два горящих глаза. И каждый раз я слышу два голоса.
Один голос говорит мне не ходить за ним, другой приказывает идти к нему:
– НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ!
– ИДИ СЮДА!
– НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ!
– ЖИВО!
И с каждым годом эти голоса меняются. Один с каждым годом становится старше. Вот это ломающийся голос подростка, а вот это голос юноши, переходящий в голос молодого человек, а позже уже взрослого мужчины. Каждую ночь он просит не ходить за ним, пытаясь оградить, уберечь меня. Другой тоже меняется. Становится злее, нетерпеливее. Я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Шрамы на лодыжке горят огнем. Сердце колотится. И это ощущение незавершенности… Я бросил друга! Оставил одного в темноте…
Может быть, потому и нет у меня своей семьи? Я все это время внушал себе мысль о том, что, как я могу защитить жену, детей, если бегу при любой опасности? Я считал себя трусом и предателем. Так я думал раньше, но не сейчас. Теперь я понимаю, что тогда я был просто ребенком. Растерянным, напуганным подростком.
Сейчас у меня есть план. Вернее, он вызревал все те долгие дни, месяцы, годы. Вы все думали, что я живу «по накатанной», а я готовился. Все эти долгие годы я готовился. Я искал и изучал любую информацию об этом доме и судьбе той самой цыганской семьи, которая когда-то жила в нем. Больше всего меня интересовала старая повитуха и ее судьба. В том, что эта тварь из подвала была либо сама старуха, либо порождение ее проклятья в ее же облике, не было сомнений. Но после отъезда цыганей, никакой информации о них нигде не было. Сколько я не искал. Они как будто бы исчезли. Растворились…
А вот дом все еще там. Он стоит, как и прежде, за высоким забором. Величественный, жуткий и голодный. Ходят слухи, в нем до сих пор продолжают пропадать люди. Говорят, что он почти совсем развалился. Но я- то знаю, что меня встретят все те же кроваво-красные стены, не тронутые временем. Так же, как и в тот раз, за мной будет следовать этот сердобольный голос, пытающийся предупредить меня об опасности. А в подвале меня будет ждать все та же тварь с горящими глазами и жуткой гримасой. Но я не боюсь. Я готов к этой встрече! Я исправлю ошибку, которую совершил много лет назад.
МОЙ ДРУГ, Я ИДУ ЗА ТОБОЙ!
Автор публикации
