Валентин Валерьевич шел домой. Было начало ноября: ужасное время, когда сталкивается осень и зима. Шел снег, в ту же секунду тающий, и слякоть противно хлюпала под ногами и при каждом шаге разлетелась в разные стороны, оставляя на новеньких черных штанах грязные капли. Голова ужасно болела.
Сегодня был просто ужасный день. “Какой же противный этот пятый “В”! “- думал Валентин Валерьевич угрюмо, обходя лужу, преграждающую ему путь. Наверное, это был самый дикий класс за всю его сорокалетнюю карьеру. На своём веку он повидал многое, но тут происходящее уже выходило за все рамки. Наверное, он не мог вспомнить ни одного дня, когда бы никто из учеников ни сломал, ни уронил или ни нагрубил кому-нибудь. И ладно бы только мелкое хулиганство, но нет же! Девять из двадцати трёх уже стояли на учёте в детской комнате милиции, ещё пятеро на внутришкольном учёте. Шестерых из них он сам сдал в руки стражам порядка, увидев, как те пробуют курить за гаражами. Иногда, когда во время контрольных Валентин Валерьевич оглядывал класс в поисках списывальщиков, он с ужасом подмечал, какие у многих детей криминальные лица. Большие, широкие лбы, реденькие волосы, подстриженные под ёжик у мальчиков и заплетённые в тугие косы у девочек, синяки под глазами- создавалось ощущение, что он сидит не на уроке у пятиклассников, а в камере у слишком послушных маленьких зэков. “Как вообще в один год столько понаражалось, а главное, как их всех вместе-то собрали?”- иногда думал учитель. Конечно, иногда приходилось жаловаться завучу или директору на проделки детей. Но в ответ Валентин Валерьевич всегда получал сухое “хорошо, разберемся” или грубое “кроме вас ни у кого притензий нет, хороший класс”. Он удивлялся, когда в учительской на его возмущение по поводу неуспеваемости пятого “В” остальные педагоги смотрели на него как на умалишённого и клялись, что ничего такого не замечали, оценки хорошие, а мелкие шалости присущи всем детям. Вообще в последнее время мужчина начал ловить на себе сочувственные взгляды коллег, а за спиной слышал едкие смешки от учеников. Нередко, проходя по коридору, он чувствовал настойчивый взгляд какого-нибудь оборванца, а после до него доносилась ехидная шутка или смех. Тогда Валентин Валерьевич не мог совладать с собой и кидался на ребенка, выкручивая ему уши и угрожая, что позвонит родителям. Ученик начинал орать и брыкаться, умаляя отпустить. Конечно, как правильный педагог, он тут же отпускал нарушителя и, ещё раз пригрозив, уходил. Огорчало лишь одно: с каждым годом таких неблагодарных учеников становилось всё больше, они были всё наглее, и всё чаще Валентину Валерьевичу приходилось их наказывать таким образом. Однажды даже директор вызвал его к себе и долго рассказывал о жалобах детей и родителей на него.
– Мы все понимаем, что у Вас колоссальный опыт, вы заслуженный учитель, но применять грубую силу негуманно!- восклицал директор.- Если вы не прекратите так делать, мы будем будем вынуждены с вами попрощаться.
Валентин Валерьевич пропустил это мимо ушей. Точнее, ему было наплевать на возможное увольнение, но ужасно беспокоило неуважение жалующихся. Он же делает это все для них. Он же хороший учитель. Ужасные дети!
От школы до дома Валентину Валерьевичу идти было минут двадцать, но можно было сократить через парк, тогда выходило на пару тройку минут меньше. Снег плавно перешёл в ещё более противный дождь, который с каждой минутой усиливался. Голова жутко болела. Хотелось домой. Конечно, в парке может быть грязно, но уж лучше прийти домой замаравшимся, чем замёрзшим и насквозь мокрым. Стоит сказать, что Валентин Васильевич жутко не любил грязь и всё что с ней связано. В любом бы другом случае он бы пошел по чистой улице, но сегодняшняя погода была настолько ужасна, что он решил пересилить себя. Мужчина повернул в сторону парка. Несмотря на почтительный возраст, он всегда ходил быстро. По странной привычке Валентин Валерьевич постоянно оглядывался, боясь, что за ним следят. Это началось ещё шесть лет назад, когда умерла жена. После её смерти ему казалось, что она, а точнее её призрак следит за ним. Время от времени учитель сам потешался над этим детским страхом, но избавится от него был не в силах. Он, признаться, никогда её особо не любил, хоть за множество лет и успел привязаться. Женился он достаточно поздно, в тридцать один год, и то только потому, что настояли родственники. Только позже он понял, насколько это удобно: многие бытовые обязанности пропали, а новые не появились. Супруга работала и заботилась о доме, он же просто работал- чем не жизнь!
Валентин Валерьевич шел узенькой тропинкой, освящённой лишь старенькими, еле работающими фонарями. Вдалеке появился маленький силуэт. Учитель вгляделся: что-то знакомое было в походке человека. Чем ближе силуэт приближался, тем больше он убеждался, что подумал правильно: это был Петя Васильков, один из самых проказливых и непослушных мальчиков из злополучного пятого “В”. Он никогда не нравился Валентину Валерьевичу. Низенький, темненький, с большими светлыми глазами, мальчик по его мнению был похож на облезшую крысу, что всиляло учителю инстинктивный страх и отвращение. Несмотря на внешнюю беспомощьность, Петя был ловок и силен, а кроме того, ещё и дерзок. Как-то раз, когда Валентин Валерьевич отчитывал его перед всем классом за двойку по контрольной, зачитывая его ответы всему классу, ребенок со слезами на глазах вдруг крикнул: “Ну не сделал я, и что? Почему вы смеётесь надо мной?”. Учитель был ошарашен. Да, он, может быть, задел мальчика, сказав, что его почерк больше похож на кляксы первоклассника, но ведь он говорил это для его же блага! А как смеет этот маленький, нелепый мальчишка что-то сказать против него!
– Ах так,- возмутился Валентин Валерьевич,- ну раз ты такой умный, чего ж слезы с глаз вытираешь? Обидно, правда глаза режет, да?
Он посмотрел на Петю. Губы мальчика предательски задрожали, лицо покрылось красными пятнами. Не в силах сдерживаться, он выбежал из класса. После этого случая Валентин Валерьевич стал находить Василькова ужасным грубияном и нытиком, неспособным вытерпеть даже простую критику. Кроме того, мужчина не раз видел, как ребенок списывает домашнее задание, носится по коридорам, а иногда и вовсе ругается непотребными словами, что ещё больше наталкивало его на мысль о том, что мальчик вырастет беспризорником и просто плохим человеком. А пересекаться с таким, пусть и маленьким, но по-своему опасным человеком на темной узкой тропинке ему не хотелось. Валентин Валерьевич сбавил шаг и отошёл ближе к краю. Петя же шел тем же темпом, казалось, даже не замечая учителя.Чертёнок!- подумал мужчина,- Вот сейчас идёт, а потом бац, и ножик в бок, знаю я таких, пропасчий человек, и не знаешь что ожидать. Да, да, ножик, всё такое дети любят холодное оружие!- накручивал он себя. Но ребенок продолжал идти спокойно, и ничто не выдавало с нем, как бы сказал Валентин Валерьевич, “зэченыша”. Когда они поравнялись, Васильков поднял глаза и в упор посмотрел на учителя. Мужчине стало плохо: показалось, что в глазах мальчика мелькнула кровожадная искра.Он же убьет меня!- мелькнуло в больном сознании Валентина Валерьевича. Он злой, гадкий, он убьет! Что делать?- пронеслось у него в голове. Как раз в этот момент сзади послышался шорох, и учитель от испуга повернулся и толкнул ребенка. Мальчик упал лицом в склизкую грязь. Что ты хотел со мной сделать, идиот!?- заорал мужчина, в приступе ярости ударив лежащее тело башмаком в бок. Васильков перевернулся на бок и согнулся. Валентину Валерьевичу показалось, что мальчик тянется к карману, и уже вот-вот выхватит оттуда острое лезвие и воткнет ему в ногу. Испугавшись, он ещё раз со всей силы пнул мальчика, на этот раз по лицу. А если он встанет? Он же нажалуется! Этот идиот кому-нибудь расскажет!- подумал учитель. Нет, он не должен этого допустить! Петя почувствовал ещё один удар, и ещё, и ещё. Боль раздавалась то в спине, то в животе, то в боку. Он не мог орать: лёгкие сводила судорога, и даже вдохнуть было невозможно. Мальчик мог лишь отрывисто всхлипывать, пытаясь захватить воздух, но даже это получалось с трудом. Вдруг чья-то сильная рука подняла его за шиворот и потащила в неизвестность. Он слышал, как под тяжестью шагов ломаются ветки. Его поставили на колени в грязь и начали бить годовой о что-то холодное и шершавое, видимо дерево. Ему казалось, что он слышит, как ломается его собственный череп, как хрустят хрупкие кости,а потом- темнота…
Валентин Валерьевич, растрёпанный, с горящими глазами, смотрел на маленькое тело Пети Василькова, безжизненно лежащее в грязи около дерева, по коре которого медленно стекали красные капли. Ему не было жаль, нет. Он думал, что делать с мальчиком. Ведь его найдут, и тогда мужчине несдобровать. Неестественная поза ребенка только сильнее пугала. Так продолжалось пару минут. Надо было срочно что-то делать. Валентин Валерьевич глубоко вздохнул, судорожно огляделся и почти побежал домой. Ему повезло: если бы какой-нибудь случайный прохожий увидел выбегающего из леса старика, это было бы ужасным компроматом. Выйдя на тропинку, учитель сбавил шаг и спокойно пошел к дому. Голова всё ещё ужасно болела. Через пять минут он уже был у себя в квартире. Раздеваясь, он заметил, что всё его пальто перепачкано грязью и красными подтеками. Он испугался: ходить по городу таким грязным уважающему себя человеку было просто недозволительно! Валентин Валерьевич включил машинку и сунул туда всю одежду, что была на нем, а после, уставший после тяжёлого трудового дня, не умываясь, пошел спать. Всю ночь ему снилась жена и Петя Васечкин. Грязный, грязный мальчишка! Хорошо, что Валентин Валерьевич сделал всё, чтобы устранить этот криминальный элемент. Он же хороший учитель. Он всё сделал правильно.
Тело Валентина Валерьевича нашли на следующий день в собственной постели. Он умер во сне от остановки сердца.
Автор публикации
Параноик. Интересно, учителей в школе проверяют серьезные психологи? Вряд ли