IV
Но, нет – я волновался не по адресу, как выяснилось через полчаса, когда наша очередь подошла-таки к окошку администратора.
– Так, и еще с вас залог за каждый ключ – по пять долларов: вдруг вы их потеряете, – безоговорочно сообщила нам из-за стекла миссис, заручившись кучей наших подписей на стопке бумаженций, необходимых для оформления и заселения.
– Вот это дела! – обернулась ко мне Глэдис. – А ведь я спрашивала в агентстве: «Больше ни за что не придётся там платить?» – «Нет, нет – у вас все включено». Да, – уже на публику воскликнула она, – до Европы нам еще далеко!
– Через океан – езжайте, вон! – хмыкнула себе под нос администраторша.
– Милая, – мягко увлекая Глэдис за локоток, тихонько ворковал я, – до Европы нам не далеко, до Европы нам – никогда! И мне просто жаль твоих искренних восклицаний – они абсолютно напрасны, ибо нет никакой надежды, что в этом медвежьем углу они будут кем-то услышаны, кроме этих глухих на душу и сердце людей.
Нет, все было не в худших традициях лучших, навсегда теперь ушедших времён! Это была гремучая смесь тех самых худших традиций с разбойными устоями совсем недавно минувших лет (которые, чуял я нутром, грозили вот-вот вернуться). Такая припарка должна была вылечивать любую болезнь в два дня пребывания в пансионе безо всяких процедур.
Но, теперь вставать на дыбы было поздно – лассо уже было наброшено и даже туго затянуто: деньги уплачены, оставалось смиренно проглатывать теперь подобное хамство – хорошо, если порциями, – запасаясь терпением на полный патронташ.
Хоть сэкономить эти патроны сегодня вряд ли можно было рассчитывать…
Путь в корпус, в котором нам с Глэдис предстояло жить в разных номерах (как и было задумано изначально из-за моего дикого – как сам наш Запад! – храпа), лежал по заледенелым дорожкам, и занимал добрые пять минут.
– Ничего: зато ходить будем много!
Ходить внутри двухэтажного, и в общем симпатичного и достаточно тихого внутри, корпуса надлежало в сменных мокасинах, что навалом лежали в корзине у входа, и которых, скажу чуть забегая вперёд, не всегда хватало на всех. Впрочем, этот придворный этикет моя, все еще неукрощенная, душа отринула сразу. Единственное, чем мог помочь я коридорным – ходить своими сапогами по самому краешку лежащего в холле ковра.
В конце коридора, что уходил из холла вправо, нас подстерегала очередная засада.
– Как же так, – вслух растерянно размышляла Глэдис, – в агентстве мне сказали, что номера будут вместе.
Семнадцатый номер располагался на первом этаже, в самом конце достаточно длинного коридора, восемнадцатый – на втором этаже, у лестницы.
– Интересно, а как я теперь под одной только накидкой из полотенца, от тебя в ночи в свой номер шастать буду? Если бы жили рядом, открыл дверь, глянул по коридору – никого, прошмыгнул к себе – и всё! А так – по лестнице, да на этаж… Никакого романтизма!
Весь отдых шел ни к черту!..
– Идти надо будет в службу продаж, – начинала храбриться Глэдис, – пусть поселят нас рядом – как было оговорено.
– Да, никакого толку не будет, – чисто по житейски рассуждал я. – Не будут же они кого-то теперь переселять в другой номер из-за нас. Тот клерк, что продавал тебе путёвки, наверняка и не знает расположения комнат. Глянул по порядку – семнадцатая и восемнадцатая свободны: порядок! Так что, идти бесполезно – разве что, гражданские права лишний раз покачать: так я не особый любитель.
– Давай, я внизу жить буду, – предложила Глэдис.
Я неопределённо хмыкнул. Даже навскидку, верхний номер был определённо уютней, и на несколько дюймов шире (чуть позже я проверил пядями). Да и вид сверху открывался милый – дорожка, залитая сейчас солнцем, среди высоких хвойных елей. Этот номер следовало уступить Глэдис. А самому располагать свой багаж в нижнем, угловой номере.
Меблировка была так себе – верно, оборудовалось все во времена первых поселенцев, и с тех пор этим комнатам вряд ли задавали ремонт. Впрочем, вот об этом в конторе путешествий милую Глэдис предупреждали заранее – тут никакого обмана не было. Услыхав это тогда, помнится, я промолвил отважно: «Ерунда! Мне, так и вообще – без разницы! Мы же туда лечиться, первым делом, едем».
Да, джентльмены: настоящему ковбою завсегда везде ништяк!
Продолжение следует.
Автор публикации
