Жила-была на свете знаменитая песня. Нет, не жила-была, а родилась в свой счастливый миг и потом радовалась жизни. Другие песни как песни, а эта – всем известная, все ее поют, цитируют, упоминают где нужно и где не нужно, кстати и некстати.
Голова закружилась у знаменитой песни, еще бы: все ее любят и о ней только и говорят. Хотела она того или не хотела, но все ее подхватывали, несли на руках, она купалась в славе, как в молочном море с кисельными берегами, а если летала, то умопомрачительно высоко, если ходила, то вовсе не касаясь земли, и никогда не падала, если же что-то похожее случалось, то ее непременно спасали, ведь она всегда находилась в центре внимания людей.
Так было долго, но ведь на нашем свете нет ничего вечного, даже слава, как и многие люди, имеет свой период счастья и свой период забвения.
Второй период не заставил долго ждать и знаменитую песню. Скоро стали ее забывать, а она стала чаще падать. Кто-то все равно ее спасал, а как же не спасти, если ее строки некоторые из нас запомнили раньше, чем научились говорить и ходить.
Но по мере силы забвения у песни стали забываться куплеты, слова и фразы, а вместо них люди стали употреблять мычание. Порой больше полпесни воспроизводили мычанием.
Знаменитая песня не могла такого вынести, обижалась на людей, а они никак не могли справиться с процессом забывания.
Со временем от некогда знаменитой песни осталось разве что одна-две фразы, и, конечно, мелодия, но и та была лишь мелодией-примитивом.
Через несколько лет некогда знаменитая песня поняла, что ее забыли.
И произошел примерно такой диалог:
– Мне сегодня вспомнилась песня, она была знаменитой, помнишь, все ее пели и радовались от ее звучания и смысла! Шел я сегодня с работы по улице и услышал, кажется, эту песню. Не помнишь слова?
– Ты о какой песне? О той, где «я люблю тебя жизнь»?
– Нет, это коммунистическая, а я имею в виду другую, помнишь, кажется, «голубое озеро…».
– Нет, я ее не любил. Мне больше нравилось, помнишь, «а ты такой холодный…».
– Да я не про эти песни, а о той, которая, вспомни, мы еще на дембель пели ее: «всё пройдет – и любовь, и радость…».
– Да это разве хит?! Мы так просто пели, от тоски. А хит, это когда поешь и никак напеться не можешь, например, «если ты меня любишь…» или «потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой…».
– Ты еще вспомни: «ты целуй меня везде восемнадцать мне уже…». Это моей младшей сестры хит, а не мой. Но все равно я многие свои хиты забыл и потому разлюбил.
Одним словом, забыли знаменитую песню, хит, и она пошла – куда глаза глядят. За городом ее вдруг подхватил ветер и понес, никого рядом не было, никто не спас, ветер вознес ее высоко, даже выше, чем возносили люди, но потом вдруг подъем вверх остановился, и знаменитая песня полетела вниз. Никто не слышал ее крика.
Песня плюхнулась в ручей, знаете, за городом есть такой ручей, прислушаешься к нему, не поймешь, не то он смеется, не то плачет, прямо рыдает. Вот в такой ручей плюхнулась песня и погибла, а ее некогда сладкие звуки слились с журчанием ручья.
Когда пойдете за город и выйдете к тому ручью, услышите его журчание, прошу вас, прислушайтесь, в этом журчании вы непременно услышите звуки некогда знаменитой песни, хита, песни, у которой, как говорили римляне: «зик транзит глория мунди» – «так проходит земная слава», – стало быть, прошла слава и жизнь.
Услышите звуки той песни, посидите на бережке и немного попечальтесь, это вам ничего не стоит, потому что в ручьях слышатся не только слова и звуки той знаменитой песни, но и слова и звуки совсем безвестных (но тоже настоящих) песен, и слова, и звуки людей, тоже некогда знаменитых, и безвестных, как мы с вами. Они тоже жили, а потом неожиданно сгинули, исчезли, растворились. Но их звуки и слова любовно сохранил ручей, и теперь он их воспроизводит и воспроизводит, и сам радуется этому, как ребенок. И вы тоже порадуйтесь, ведь на свете так мало радости, ей богу.
Автор публикации
Прямо зачиталась я Вашей историей – притчей… Чудесно!