Лето пролетело быстрее, чем я ожидал. Каникулы у бабушки всегда проходят весело и познавательно. Особенно с тех пор, как она поселилась в далеком посёлке, окруженном лесами. Летом сюда съезжаются дети со всего света – слетаются как птички в благодатные края. Бабушка рассказывает, что так было во все времена.
– Люди предпочитают проводить свободное время на природе. Дети тоже должны получать лучшее в жизни. Что может быть важнее?! – бабушка заканчивала очередную историю развалившимся на изумрудной полянке ребятам.
– Ромик, что от солнышка прячешься? Наслаждайся, пока есть возможность. Когда еще так, среди леса, поваляться придется?! – сказала она и ласково потрепала мои вихры, – Вылезай, давай, на солнышко! Ничего не сделается твоей пшеничной головушке, – и добавила через чуть позже:
– Ну, что? Пора домой.
Мы гуськом топали по тропинке в поселок. Я пытался представить, как раньше пешком, на лошадях или по причудливо извивающейся реке добирались сюда люди. А ведь тогда не было такого транспорта, как сейчас.
***
Ночь перед отъездом на учебу мне не спалось. Я знал, что предстоит пойти в лицей и очень хотел этого. Меня ожидают новые предметы… Бабушка сделала всё, чтобы заинтересовать. Но расставание с единственным родным человеком сильно огорчало. Понимаю, что большинство учащихся будет в таких же условиях – мало кто из родителей теперь рядом с детьми. И всё же… В дверном проеме появилась бабуля со словами:
– Ты что? Еще не спишь?
– Да, не спится что-то.
– Может апельсинчик хочешь?
– Нет.
– А окно зачем расшторил?
– Не закрывай! – поспешил остановить ее, – Я на маму с папой любуюсь!
Бабушка взглянула в бескрайнюю даль живого неба, на котором огоньки разных летательных аппаратов выписывали замысловатые фигуры. Среди этого огнецветья сложно было различить звезды.
– Да, сынок, мне тоже кажется, что они ближе, когда я смотрю на ночной свод.
– Бабуль, а почему они не приезжают? К некоторым ребятам приезжают…
– Это только кажется, что космос так близко. На самом деле звезды пока слишком далеко. Не узнаешь, пока не столкнешься.
– Почему они занимаются этим? Почему не найти работу близко?! – не унимался я и даже приподнялся, чтобы сесть.
Но бабушка ласково, но настойчиво приклонила мою голову назад на подушку. Поглаживая мои волосы, она сказала:
– Пшеничная моя головушка, ты еще не понимаешь. Каждый должен заниматься любимым делом в жизни. Твои родители изучают неизвестные человечеству миры. Это важно. И не только для них.
– Вот вам дают знания, – говорила бабушка убаюкивающим голосом и нежно поглаживала биоконнект-зону на моем запястье, – но если не начать применять их на практике, они бесполезны. И если не пережить то, что переживают другие, не понять и чувства в полной мере.
***
Настал день отъезда. Вещи были собраны. Из посёлка я уезжал один. Бабуля считала, что выбрала лучший лицей. За окном раздался уже известный мне по начальной школе сигнал. Похоже, во всем мире они одинаковы.
– Но какая разница, где учиться?! – спросил я, уже сидя в серебристом капсульном модуле, – Те же знания дают теперь везде!.
– Большое значение имеют личности педагогов. Важна и подача материала. Я выбрала оптимальный вариант, – ответила бабуля, нервно поправляя вещи за спинкой моего кресла. Она продолжила, подойдя ко мне:
– Малыш, не переживай! Все хорошо! Буду ежедневно на связи. Счастливого пути!
– Только с галографом, ба!
– Хорошо. С галографом, так с галографом. Возьми апельсин на дорожку.
– Не хочу.
– До старта три секунды. Прислоните запястья к панели прямо перед собой, – раздался приятный голос в капсуле.
Я положил руки запястьями вниз, не отрывая глаз от бабули. Она улыбалась и махала мне рукой, но чувствовалось, что готова заплакать. На месте дверного проёма возникла непрозрачная стена.
***
Через мгновение я уже знал мой идентификационный код, номер комнаты в кампусе, правила внутреннего распорядка, детальную схему лицея, информацию из истории этого учебного заведения, сведения по пользованию инфраструктурой и прочее необходимое. В панель был вшит информационный модуль. Дверной проём вновь исчез. Я вышел в большой зал.
– Роман Ветлугин, – моё имя тут же было объявлено по громкой связи.
Первое сентября в Москве, как и у нас в посёлке, было солнечным. Яркий свет заполнил всё помещение через прозрачную крышу. Здесь уже собрались и, судя по объявлениям, продолжали прибывать другие учащиеся нашего потока. Раздался звонок, возвестивший о начале вводного урока, и голос, призвавший всех повернуться в сторону, откуда он доносился:
– Прошу внимания! Голос принадлежал светловолосому мужчине с голубыми глазами. Он был одет в элегантный серый костюм. Доброжелательно улыбаясь, он продолжил:
– Здравствуйте. Меня зовут Сергей Николаевич Романов. Я буду вести предмет «История мировых цивилизаций» и сопровождать вас по дороге к знаниям, к пониманию исторических процессов. Но для начала хочу вас познакомить с нашим интерактивным расписанием, – он рукой указал на светящуюся таблицу позади него.
Расписание занимало целую стену. Вторая снизу строка была подсвечена зеленым. Учитель достал указку с красным световым лучом и провел по левому столбцу таблицы. Луч доставал до самой верхней строки у потолка.
– В левом столбце указаны даты занятий. В нижней строке – шкала времени. В ячейках на пересечении – название предметов. Обратите внимание, – луч указки остановился на третьей строке снизу в светло-коричневой ячейке, – Так отражается урок Истории. Они будут у нас сдвоенные и даже строенные. По пути вы имели возможность ознакомиться с инструкцией по использованию интерактивных функций расписания. Но я всё-таки повторюсь. Ежедневно текущее расписание на день будет внизу, перед вашими глазами, и доступно только учащимся вашего потока. Вы будете загружены семь часов в день. Расписание отражает план на день пребывания в школе, включая физиопроцедуры загрузки памяти, перерывы, организационные и другие мероприятия. Ячейка реагирует на следующие манипуляции: нажатие указательным пальцем открывает в модальном окне программу урока и домашнее задание, нажатие большим пальцем фиксирует прохождение урока с последующей выдачей общей информации о посещении. Есть вопросы?
Сергей Николаевич окинул взглядом присутствующих и нажал указательным пальцем на первую ячейку. Появилось модальное окно-монитор с надписью «История мировых цивилизаций» и текстом ниже: «Национальное самосознание. Его роль в истории и современном мире». Не услышав вопросов, учитель продолжил:
– Хорошо. Итак, по окончании занятий все должны проследовать в холл своего потока и приложить большой палец к ячейке. Кабинеты размещены так, что вам не придется далеко ходить и это очень удобно. Справа расположен лекционно-дискуссионный зал и туалетная зона. Пройдемте за мной налево.
Мы послушно двинулись за педагогом и переместились в помещение неправильной формы. Здесь было множество кресел и диванов, столиков и столов, а также других предметов интерьера. Учитель продолжал показывать и рассказывать.
– Как вы видели, в холле есть транспортный выход. На этой же стороне есть дверь в парковую зону. С ней вам еще предстоит познакомиться. А вот друг с другом все вы познакомиться, скорее всего, не сможете за весь период учебы. Вас слишком много. Поэтому мы и называем вашу группу не класс, а поток. Познакомиться реально только в своей подгруппе. Напротив выхода в парк дверь в центральный зал. Он задействуется только для проведения общих для всех потоков мероприятий, а ежедневно используется в качестве столовой.
Мы шли за учителем, а он продолжал указывать на двери и говорить:
– Это физиотерапевтический кабинет. Кроме непосредственного получения порций знаний или прохождения физиопроцедур, здесь вам могут оказать и медицинскую помощь. Здесь лаборатория. Тут небольшая комната отдыха и служебная зона. Ну и, наконец, святая святых – наш центр погружения. Вы отдыхали, а мы все лето изучали ваши данные и подбирали методики обучения для отдельных подгрупп. Сегодня у вас только один урок. Затем обед и вас отвезут в общежитие, то есть в кампус. Теперь это так называется. Я повторю тему нашего занятия: «Национальное самосознание». Не думаю, что вы устали. Но прошу вас разместиться на этих удобных сидениях. Меня видеть не обязательно, важно видеть навигационный монитор. Точнее один из них.
Сергей Николаевич провел красным лучом указки по висящим на стенах мониторам.
– …И слышать, что я говорю. Чтобы понимать историю, важно знать свои истоки. Это поможет понять все, что я вам буду давать на уроках. Сегодня вы сможете ознакомиться не только с нашим новейшим оборудованием, методикой преподавания, но и с историей вашего рода с точки зрения национальности.
Я даже растерялся и подумал: «Что значит «с точки зрения национальности»?» Какая у меня национальность? Бабушка рассказывала много, но не говорила ничего о национальности. Посмотрел на своих соседей. У них тоже был недоуменный вид.
– На мониторе поочередно будет высвечиваться номер сеанса и имя. Этому учащемуся нужно будет пройти в кабинет погружения. Прошу не пугаться и спокойно воспринимать то, что будет происходить вокруг. Для каждого подготовлена программа погружения в тело своего предка во все значимые периоды вашего рода. Один период – один сеанс. Учитывая, что вас много, сегодня мы сможем пройти по три сеанса. Потом, ориентировочно через два часа, встречаемся в лекционно-дискуссионном зале или ЛДЗ. Об этом будет объявлено дополнительно. В перерывах между сеансами можете перекусить. Напитки и фудснеки в автоматах, – учитель указал красным лучом на стойки вдоль стен малого холла. Часть учеников вскочили с места, а некоторые уже направились к автоматам. – Стоп. Ребята, дослушайте, пожалуйста. Во-первых, автоматы включат после первого сеанса. Во-вторых, у вас появится множество вопросов. Вы можете их записать в универсальные терминалы сбора данных или УТСД. Они лежат на столиках. Авторизация обычная. Пользоваться, я уверен, все умеют с начальной школы. Да, и прошу вас говорить вполголоса. Иначе будем применять шумоизоляцию, и никто ничего не услышит, как не кричите. Естественно и дисциплинарные меры также последуют. Та-а-ак, я вижу, появились вопросы. Слушаю вас. Поднялась черноволосая, кудрявая девочка с огромными глазами и спросила:
– А ТСД мысли записывает? Сусанна Мелоян.
– Ну вот. В обезличенной массе появилось первое имя. Молодец, Сусанна. Хороший вопрос. Да, конечно, мысли записывает. Там специальное приложение. Только не уверен, что это удобно. Запястье… Левое, по-моему, приложить к экрану. После можно текст отредактировать. Какие еще вопросы? Что ж, приступим. Внимание на мониторы и заходим по одному.
***
Время тянулось мучительно долго. Я успел изучить все функции УТСД, пока меня вызвали. В кабинете погружения царила тишина. Свет был приглушен, а воздух тяжел. Зона погружения разделена перегородками из матового стекла. Я замер на пороге, не зная куда идти. – Роман Ветлугин. Третий ярус, капсула триста девяносто семь, – раздался приглушённый голос. Я пошел на звук, а в голове мелькнуло: «Опять девяносто семь. Эта цифра меня преследует».
За перегородками оказались серебристые кресла-капсулы. Головы моих одноклассников были закрыты непрозрачным щитом.
– Давайте побыстрее, – поторопил голос учителя.
Я устроился в открытом кресле. Было удобно даже лежать на спине.
– Роман, приятно познакомиться. Напоминаю, ничего не бояться, ничему не удивляться и просто делайте то, что от вас требуют. Можно закрыть глаза.
***
Я сидел на руках у деда. Седая, клочкастая борода обрамляла землистого цвета лицо. Отвратительный запах пота, рыбы и еще чего-то неприятного резал глаза. Щипало в носу. Я готов был заплакать от страха и отвращения, но терпел. Мы стояли на крутом берегу реки. Дед указал в её сторону и произнес:
– Вӱдыш ончен. Кугезе тый тиде эҥерыш. Мари калык – кугу калык. Тый тыште лийыныт да илат. Удивительно, но я понял его: «Посмотри на реку. Это река твоих предков. Марийский народ – большой народ. Здесь будешь жить и ты.» Я посмотрел на реку. Она показалась знакомой. Дед снова произнес слова. Я теперь понимал, что это марийский язык.
– Пошли к бабушке. Есть пора.
Хромая, дед поковылял в сторону окутанных дымом избушек. Вокруг плотной стеной стоял лес. Опять что-то знакомое уловил я в этой картинке. Было неудобно, я боялся упасть и вцепился в рубаху деда. Он похлопал меня по спине, стало спокойнее.
Я открыл глаза. Серебристый козырек медленно исчезал. На меня смотрел Сергей Николаевич и улыбался.
– Ну как первое путешествие?
– Нормально, – еле выдавил я из себя и стал принюхиваться к одежде.
Она пахла только бабушкиными блинами. Захотелось есть. Вспомнив бабушку, я вдруг понял, что она не зря выбрала наш лесной посёлок. Малый холл был заполнен детьми. Заняв прежнее место, я огляделся. У некоторых был озабоченный вид, многие вводили информацию в УТСД, а некоторые уже что-то жевали.
– Привет, я Семён. А тебя как зовут?
Я обернулся. Темноволосый мальчик с карими глазами явно обращался ко мне. Форма, которую нам доставили накануне учебы, смотрелась на нем излишне аккуратно. «Интересно, я также выгляжу в ней? Или вон как тот?» – подумал я, увидев рядом полного, белобрысого мальчика, похожего на пупса.
– Роман, – назвал я своё имя и подумал: «Уж лучше дружить с Семёном, чем с этим колобком».
– Ну как тебе путешествие?
– Странно всё как-то.
– Вот и я так думаю. Что мои предки делали в Египте? А жара там какая! Какие запахи! Я так и не понял, чем там пахло? Мама такая красивая! И отец… Предки точнее. А кто были твои предки?
– Ма́ри, – с удивлением произнес я, недавно даже слова такого не знал, – или марийцы. Я видел только деда.
– Это кто такие? Не слышал ни разу.
– Да сам не понял кто такие. Никто никогда не рассказывал. А пахло от деда отвратительно.
Вспоминание о специфическом запахе заставило мои плечи передёрнуться.
– Что? Так неприятно? – участливо спросил мой собеседник.
– Да. Очень неприятно.
– Пойдём, перекусим! Интересно, там есть апельсины?
Мы направились в сторону автоматов. Холл уже сдержанно гудел от разговоров. Мои одноклассники уже вовсю начали знакомиться и делиться впечатлениями. Первый сеанс еще не закончился. Нас действительного было много. Интересно, а кто их предки? Мы добрались, наконец, до автоматов. Взяли напитки и бутерброды. Сели на место и перекусили. Семён углубился в УТСД. Я последовал его примеру.
Второй сеанс погружения я провёл среди татар-кочевников. Здесь уже был подростком, который вовсю управлялся с лошадьми и даже доил кобылиц. Я видел и маму – эннэ, и отца – эттэ, и бабушку – эббэ, и дедушку – баба, и даже попробовал еду того времени. До сих пор во рту противно от жира. Теперь я старался запомнить каждую мелочь, чтобы зафиксировать воспоминания. После сеанса Семён увлекательно рассказывал о верблюдах, пустыни, тошнотворном верблюжьем молоке, о людях и их непростой жизни. Мы опять перекусили, зафиксировали воспоминания и с нетерпением ожидали следующего сеанса. Процесс нас захватил.
Третий сеанс оказался ещё более насыщенным событиями, в том числе и трагическими. Мне пришлось сидеть под землёй в тёмном помещении за завалом камней с мамой и бабушкой. Бабушка умирала от ран и изо всех сил, молча, терпела боль. Я опять был маленьким. Мне нестерпимо хотелось есть, пить и плакать в голос, но я понимал, что нас найдут, и будет ещё хуже. Мама успокаивала меня. В своих объятиях и шёпотом внушала, что я избранный и всё будет хорошо. Я знал, что выживу и терпел.
Когда мы с Семёном встретились в малом холле, в его глазах стояли слёзы, и он не хотел говорить, но всё-таки мы были рядом. Белобрысого мальчика – пупса трясло от пережитого на сеансе. В отличие от окружающих он был совсем один. Мы с Семёном переглянулись и, поборов внутреннее сопротивление, подошли к нему.
– Привет. Я – Роман. Это – Семён. Как тебя зовут?
– Эрик, – еле выдавил из себя наш одноклассник.
Он достал носовой платок, вытер с лица то ли пот, то ли слёзы, высморкался, убрал платок.
– Извините, – тихо сказал он, опустив голову.
Его плечи продолжали содрогаться. Мне захотелось его обнять. Но я просто положил ему на плечо руку. Получилось так, что мы это сделали одновременно с Семёном. Это заставило нас улыбнуться.
– А вы играете в сетевые игры? – неожиданно спросил наш новый знакомый, – Давайте обменяемся контактами, а то мне не с кем поиграть. Его лицо посветлело от надежды.
Я и Семён одновременно кивнули. Поочередно соприкоснувшись запястьями, мы уже знали друг о друге всё. У Эрика в роду были лапландцы, англичане и индусы. Его предки тоже приложили не малые усилия для того, чтобы сейчас он стоял перед нами. У меня возникло чувство, что мы вместе не просто так.
Гул разговоров в холле остановил голос Сергея Николаевича:
– Ну, я гляжу, все справились со своими эмоциями. Молодцы! Сегодня обсуждений у нас не будет. Мы еще не закончили тему. Напоминаю, в центральном холле нужно отметиться о прохождении урока. Это обязательное правило, после каждого занятия. Оставьте гаджеты и следуйте за мной.
Мы положили УТСД и послушно последовали за ним. Отметившись в расписании в большом холле, прошли в столовую. Она представляла собой круглое помещение. Радиально размещались террасы со столами и местами для сидения. Уровни террас уходили высоко к стеклянному потолку. В центре размещались разноцветные стойки с блюдами и напитками.
– Похоже на амфитеатр – заметил Семён.
– Внимание! – приостановил нас учитель, – Питание у нас по типу «шведский стол». Вы можете выбирать блюда. Ваша зона в столовой здесь, – он указал на подсвеченный сиреневым светом блок справа и продолжил:
– Обратите внимание, над входом сиреневая цифра семь. Это ваш выход из центрального зала.
После обеда мы вновь собрались в холле. Сергей Николаевич сообщил нам, что сейчас мы отправимся в кампус, а завтра первым уроком «Ремёсла предков». Открылся парковый выход, и вошла темноволосая девушка. На ней был такой же костюм, как у наших девочек.
– Здравствуйте ребята. Меня зовут Эсфирь. Я покажу вам дорогу к месту вашего отдыха. Прошу.
Мы шли через парк. Множество скамеек обрамлены аккуратно подстриженным кустарником. Клумбы, фонтаны, скульптуры, мозаичные дорожки – всё выглядело очень ухоженным. Высоких деревьев было мало. Вдали виднелся теннисный корт. Похоже, в парке есть и другие спортивные площадки. Сергей Николаевич шёл вместе с нами, а потом помогал нам размещаться по комнатам. Мы отмечались на пульте у входа, высвечивался номер комнаты и этаж. Мне досталась комната №97.
– Это на четвёртом уровне, – подсказал мне учитель, хотя я и так знал.
У Семёна и Эрика комнаты были на том же уровне. И недалеко от моей. Это радовало. Со мной в комнату заселился Николя Луарье. Позже мы сдружились и с ним. Вещи были уже разложены. У каждого на столах стоял нэтбук со всеми аксессуарами. Я вышел с бабушкой на связь и рассказал ей, что мне удалось узнать сегодня о своих предках. Она была очень удивлена сходством марийского посёлка с её теперешним местом жительства.
***
Потекли дни учебы. Были и другие предметы, но мне нравилась «История мировых цивилизаций» – это была живая история наших предков.. Выяснилось, что среди них были еще цыгане и русские, постепенно заселившие и исконно марийские земли. Теперь прекрасно представлялась история и география моего рода. Постепенно первые уроки заменили физиопроцедуры загрузки теоретических знаний, которые дополняли практические опыты по физике, химии, биологии. Наше трудовое обучение проходило также через перемещение в семьи предков. Дед–мариец обучал меня обработке дерева, отец–татарин – выделке шкур, мама–еврейка швейному делу. Вечерами мы с ребятами находили время и для сетевых игр, но ничто не сравнится с эмоциями, которые получали через погружение.
Мы с нетерпением ждали очередных сеансов. Следили за темами уроков и заранее пытались угадать, что нас ждет на этот раз. Так постепенно добрались до темы «Вторая мировая война», для некоторых из нас она оказалась Великой Отечественной. Стало уже обычным, что перед погружением в военные действия в малом холле царила напряжённая тишина. Так было и сегодня.
Мы все имели стартовые знания об основных этапах войны, о предках, о том кто и где примерно находился – каждый знал свою историю, никто не имел представления об истории предков одноклассников. Но все понимали, что плечом к плечу против фашизма встали люди разных национальностей. Первый сеанс погрузил меня в морозный октябрьский день 1941 года. Немцы стояли под Москвой. Отец и мама где-то на войне. Живу с бабушкой. Она инвалид, но работает. Сердца людей вокруг были скованы смертельным страхом. От этого было еще холоднее. Я – тринадцатилетний токарь на заводе Красное Сормово, стоя на ящике перед станком, старательно вытачиваю болванку для снаряда. В цехе не топят. Пальцы периодически примерзают к металлическим частям станка, куда попадает влага. Мои руки обёрнуты ставшей уже грязной тряпкой, но пальцы должны быть свободны. Тряпица срывается с руки. Мой мизинец вслед за тряпкой попадает в станок. Невыносимая боль пронзает всё тело. Меня перекидывает через станок. Удар головой о корпус. Я теряю сознание, заметив в последнее мгновение, как соседка–татарка выключает станок и бросается мне на помощь.
По окончании сеанса я физически чувствовал боль предка и еле выбрался из кресла–капсулы. Семён и Эрик ожидали меня с сумрачными лицами. Оказалось, что предок Семёна был в концлагере Саласпилс. Он смиренно ожидал очереди в крематорий на сожжение. В последнее мгновение всех вернули в барак, где он и проплакал всю ночь. Прародитель Эрика был сыном гитлеровца, который, придя с фронта в отпуск, зверски изнасиловал его мать. Поэтому она жестоко обращалась с малолетним сыном, родившимся вследствие этой беды. Бабушка спасла его от голодной смерти и истязаний матери. Я, нехотя, тоже поделился своей историей.
Зная методику Сергея Николаевича, мы уже знали, что дальше будет только хуже. Но то, что случилось во время следующего погружения, не шло ни в какое сравнение с предыдущим уроком. На поле битвы под Москвой я видел, как толстому, белобрысому, мерзкому фашисту в окопе выпустили кишки, и они, пузырясь от крови и взвиваясь над телом, вываливались прямо на снег; как героически сражавшийся против фашистов предок Семёна горел в танке, но был спасён моей матерью; и даже, как тощий французский предок моего соседа по комнате с мокрыми, начинающими застывать на морозе штанами, на коленях умолял взять его в плен… Мне, точнее моему прародителю, тоже пришлось не сладко. Обычно, собравшись в дискуссионно-лекционном зале, мы долго и бурно обсуждали моменты прошлого. Сейчас ж никому не хотелось говорить. Все чувствовали, что получили больше, чем можно вместить в какие-то фразы. Чувствовали, что получили главный урок. И я уже знал, что напишу в итоговой работе: «Человек и его жизнь – главное. Национальность не имеет значения. Следует сохранять и чтить национальные традиции всех народов. Нельзя безнаказанно творить зло. Существует высшая сила…» .
***
Я сидел на руках у деда, стоявшего на крутом берегу реки Энер, и смотрел на ее изгибы.
– Руш калык – кугу калык. Вӱдыш ончен. Эше ик лектын поворт. Тиде эҥер. Тиде историйым, – произнес старый мариец, а я понял: «Русский народ – большой народ. Посмотри на реку. Появился еще один поворот. Эти реки… Эти повороты истории…»
Острокрылые чайки энергично бороздили пространство, периодически рассекая речную гладь. Запах дедовой рубахи – запах свежего хлеба с дымом и рыбы, смешанный с запахом пота, казался теперь родным и вселял чувство защиты. Я изо всех сил прижался к деду, совсем не хотелось покидать ставшее родным место, где в мире и гармонии с природой выросло множество поколений, где можно спокойно растить детей вдали от диких страстей, где живет душа предков… На суровом, скупом на эмоции, лице деда мелькнула счастливая улыбка. Она вмиг сделала его красивым.
Автор публикации
