Сергей Панченко.
«Зелье».
Зинаида, а проще Зинка, влюбилась в Николая окончательно и бесповоротно, как это могло случиться только с ней в силу наличия огромного количества энергии и неуемной фантазии. А может просто потому, что пришло ее время. Хотя лично она объясняла это дурацким гороскопом, который был куплен ею за десять рублей в городе, прямо на главной улице. Пока Зинка ехала на маршрутном автобусе в родную станицу, успела изучить свое будущее на ближайшие полгода и поняла, что ждет ее большая и светлая любовь со множеством испытаний. «Ну а какая любовь без испытаний?», – мечтательно потянулась она. Но автобус тряхнуло, вернув Зинку к реальности. Реальность была серо – зеленая. Весна вступала в свои права как-то нехотя, не спеша, от этого все то, что должно было зеленеть и чирикать, серело и молчало. Зинка волокла две полные сумки, до дому идти было еще ой-ёй сколько, а автобус, хоть и коммерческий, доходил, как и государственный, только до главного фонарного столба станицы, который гордо торчал возле сельсовета. «Вот кабы появился какой состоятельный джентльмен, которому наскучил город, или бывший эмигрант приехал бы на историческую родину», – Зинка остановилась, поменяла сумки местами, перехватила руки и спохватилась: «Вот дура – то, эмигранту, сколько лет – то, не хватало мне старикана, прямо картина «Неравный брак» – « Зинка и дед». А че? Дед бы состояние оставил. Ну, понянчила бы его годиков пять. Ага, а если он как наша баба Дарья? Загоняет. Нет, лучше джентльмен. Чтоб трубку курил. Ему в городе надоело, и он решил развивать нашу сельскую зачуханность. Ох, и зачуханность?» – отвлеклась Зинка от мыслей о брачных перспективах – «Пойти некуда. Танцы – натуральная собачья свадьба, каждый кобель уверен, что осчастливит тебя своими эротическими предложениями. В кафе не находишься, кино отмирает, да и клуб такой, что там кино смотреть – проще помереть, спортом заняться, та же баба Дарья закричит «Ты лучше лопату возьми, чем ногами-то дергать». А тут… джентльмен…» – вернулась Зинка к объекту мечтаний.
Но развить мысли помешали шаги за спиной.
– Давай помогу.
– Че? – Зинка даже скакнула, как- то неуклюже в сторону.
– Давай помогу – перед ней стоял высокий широкоплечий парнище, 45 размера, коротко стриженный, розовощекий, веселый, в воинском бушлате без погон, с усами 5-ти дневного возраста.
– Колька! – завизжала Зинка, бросила сумки и повисла на его шее.
Парень покружил ее, поставил на место, подхватил сумки.
– Привет, Зин. Вишь, вернулся.
– Ой, Колька, когда?
– Сегодня утром прилетел.
– Ой, Колька, здорово!
– Ну, как у нас? – они не спеша двинулись дальше, идти им было по пути, так как жили они рядом, по-соседски.
– По – старому все, Ленка с Валеркой поженились. Лариска – родила. Петька – в Москве в институте. Арсен в милиции работает. Юрка – в тюрьме. Карен, Наташка, Светка – в Краснодаре учатся. А я в городе, окончила училище, работаю медсестрой в роддоме.
– А ты говоришь по-старому – улыбнулся Николай.
– Ну а что нового-то – засмеялась Зинка
– Приходи к нам сегодня – встречу отметим, я всех, кто из наших, в станице уже пригласил, к тебе заходил, мать говорит – на работе.
– А я вот с работы только еду. Здорово! – рассмеялась Зинка – Хоть увидимся все.
Вечер удался на славу. Собрались все бывшие одноклассники, соседи. Даже Зинины родители, которые находились с Колькиными в контрах.
Ночью, засыпая, Зинка думала о том, что гороскоп, конечно, чушь собачья, а Колька сильно изменился, похорошел и возмужал. «Но до джентльмена ему, как мне до Пугачевой – рассуждала она, ворочаясь на кровати – Наша станица джентльмена не вырастит. Вот главный агроном, дядя Саша, на что джентльмен, а ведь гонялся возле конторы совхоза за бабой Дарьей, крича – «Я тебе, твою мать, покажу эксперимент!», когда узнал, что она полила розы для увеличения размеров бутонов специальной смесью, ею составленной из всех видов навоза, которые есть в природе нашей местности. Розы, и правда, цвели на удивление. Нет, у нас джентльменов нет».
Дни шли за днями. Колька устроился на работу в городе, в охранную фирму.
– А куда еще идти работать? У нас либо в милицию, либо в бандиты или в охрану. Вся станица либо что-то охраняет, либо что-то тащит – фыркнула Зинка, узнав от матери о месте работы Николая.
Часто случалось, что ехали они в маршрутке вместе. Болтали ни о чем. С работы вместе добирались домой. А когда, наконец, зеленое победило серость Колька неожиданно предложил:
– Зин, а давай пойдем, посидим где-нибудь.
– Ой, ты что, Коль. Куда тут идти?
– Поехали в Анапу, там есть куда.
Возвращались домой глубоко за полночь, счастливые и возбужденные. Зинка решила, что хоть и не джентльмен, но что-то есть. Тем вечером она и решила, что влюбилась в Кольку окончательно и бесповоротно. Утром пошла в центр, сделала себе прическу, маникюр и все, что по ее мнению должно было привести Николая в бурный восторг. Зацвела сирень. Зинка шла легкая, воздушная и счастливая, словно ее пригласил на свидание тот самый, о ком она мечтала долгими зимними вечерами.
– Зин, а Зин, а чего ты так весёла, а? – из калитки дома, что стоял как раз напротив Зинкиного дома, выпорхнула баба Дарья. Небольшого роста бодренькая старушка, светящаяся от огромного количества нерастраченной энергии.
– Да так – Зинка отвлеклась, улыбнулась, глядя на бабу Дарью.
– Чё так- то? А?
– Баб Дарья, а давай я тебе помогу чё – нибудь.
– Чё мне помогать? Ты отвечай, чего весёлая такая? Ты не влюбилась, а? Зинка?
– Да ты что, баба Дарья! Какая там любовь! Весна. Пахнет все. Так не надо помогать? Тогда я к мамке. – Зинка сверкнула лучами красивых глаз по бабке Дарье и, торопясь, скрылась в своем дворе.
Бабка Дарья поправила белый платок на голове и со словами: «Трэба проверить» – уселась на скамейку – «наблюдательный пункт» – как называл ее Зинкин отец.
«Вот, старая, как в воду глядит – думала Зинка, рассматривая себя в зеркало. – Хороша! Ой, хороша! И грудь, и талия, и носик аккуратный, и прическа хай – класс. Влюбилась. Откуда заметила-то?» Пойти помогать матери помешал шум во дворе. Это Колькина мать доказывала Зинкиной, что так нельзя жить соседям, когда наглым образом переместили межу.
Ругались они уже года два, с тех пор, как Колька ушел в армию. Вместе вспахали огороды, а когда наутро, после отмечания, ставили межу, тут и разгорелся скандал. Вот и ругаются до сих пор, мужики сопят, а бабы стрекочут. Зинка уже несколько раз предлагала пригласить землемера, но отец рыкнул: «Не хватало еще и международного конфликта. Пусть пока идут бои местного значения».
Зинка ждала дня три. Сидела на лавочке. Ходила в «центр» – это в станице, как раз не далеко от фонарного столба. Но Колька не столбенел от изменившегося облика соседки. Так брякнет, что – то вроде:
– Привет, Зин. В центр довезти?
– Довези.
Довезет. А после умчится куда-то по своим делам. Рукой помашет. Или еще хуже.
– Зин, надо собраться. Посидеть.
– Давай, – загоралась Зинка.
– Вот ребятам трактор соберу, и все вместе махнем. Ага?
– Ага.
В общем, сбой какой-то получался. Сидеть просто так Зинка не могла. Но, с другой стороны, не ухаживать же за ним. «Че я, дура? – Зинка сидела у телевизора, в котором говорящая голова вещала о великих политических событиях местной незначительности – Девок у него нет, дома – на работе. Трактор этот долбаный, откуда взялся, все возится возле него. Тоже мне, Кулибин. А я тут торчу, как подсолнух у дороги, кручу башкой за ним, как за солнцем»
– Зинка, а Зинка! Ты дома? Иди сюда, – вывел из задумчивости голос бабы Дарьи. Зинаида щелкнула пультом, угомонив политика на полуслове.
– Чё? – выскочила на крыльцо.
– Пошли, поможешь.
– Счас, – Зинка метнулась в комнату, одела джинсовый комбез, выскочила к соседке.
Работа была несложная – отнести прополотый сорняк в яму в конце огорода.
– О це бачишь (Вот видишь), Зинка, тут у меня компотна яма.
– Компостная, баба Дарья!
– Якый грэц еи розбэрэ, я по тиливизору бачила отой хлопыць в очках казав, шо трэба шоб така яма була. (Какой грец ее разберет, я по телевизору видела, тот парень в очках говорил, что надо, чтобы такая яма была).
– А тебе зачем яма эта, если отец тебе три машины навоза привез, вон пирамиды Хеопса стоят.
– Хай будэ. Люды кажуть, шо трэба. Хай будэ. (Пусть будет. Люди говорят, что надо. Пусть будет).
– То ж они в Москве среди стекла и бетона придумали все в дело пускать, а тебе чё, навозу не хватает? Ты вон смеси какие готовишь
– А я так думаю – хай гние . А туди с навозом змишаю. (А я так думаю – пусть гниет. А потом с навозом размешаю).
– Только розы не поливай, – засмеялась Зинка.
– Ой шпыгнула, зараза, а розы – то до ноябрьской рэволюции цвилы. (Ой, кольнула, зараза, а розы-то до ноябрьской революции цвели).
– Это точно.
Закончив носить траву, они присели на аккуратно расставленные пеньки.
– Зинка, а чё ты светишься, как медный пятак? – бабка Дарья легко переходила со станичного говора на «молодежный» сленг.
– Да не свечусь я, весна просто – отмахнулась Зинка.
– Ты дурочку с мэнэ нэ робы. Я ж бачу. (Ты дурочку из меня не делай. Я же вижу).
– Баче! (Она видит!) – всплеснула руками Зинаида и вдруг расплакалась. – Не знаю. Колька нравится.
Бабка Дарья обняла Зинку.
– Пореви, девка, пореви. Легче станет.
– Не знаю, что делать – всхлипывала Зинка.- Он на меня не смотрит, так, чтобы любовь.
– Ну шо робыть?( Ну, что делать?) – вздохнула бабка Дарья.
– Шо робыть? (Что делать?) – Зинка отходила от слез, мгновенно, не горько плакала, так – от бессилия – Ты и подскажи. Баб Дарья. Ты все знаешь. Давай его приворожим.
– Ой, дура! – всплеснула руками баба Дарья.- Бога гневишь – перекрестилась.
– Но смеси всякие варишь – не унималась Зинка, вон, сколько у тебя книг старинных. Как сохранила-то?
– А ти кныгы ще моя матэрь вынесла, туди колы дом, помещиков грабылы. Уси тащылы мебель, посуду, золото шукалы. А вона кныгы тэхэнько пэрэносыла, тай заховала. А я и забула. А колы вже матэри нэ було, вже Горбачев, выпустив бисов в тиливизор, я и вспомныла, не могу дэвыться на оцю бесовщину, почитаю стари кныгы. Полизла в схорон. Ой, а там клад! Я ще нэ всэ вынэсла. (Да эти книги еще моя мать вынесла, когда дом помещика грабили. Все тащили мебель, посуду, золото искали. А она – книги – тихонько перенесла и спрятала. А я забыла. Совсем забыла. Хочешь – верь, хочешь – нет. Такая была беда и горе, что просто вырвало из памяти и всё. Когда уже Горбачев бесов в телевизор пустил, я вспомнила, ну не могла смотреть на бесовщину эту, стала книги перебирать, что от войны уцелели, и вспомнила. Полезла в схорон. Ой, а там клад! Так я почти ничего и не вынесла).
– Та ты чё, баба Дарья. А я и не знала.
– А я ни кому и нэ казала. Туби на прыданне бэрэгла. ( А я никому и не говорила. Тебе приданое берегла) – забурчала баба Дарья.
– Почему? – Зинка от удивления даже встала.
– Так вы ж моя ридня. В мэнэ никого нэма. Всих война покосыла. Твоя бабка колы вмэрала мини наказала, твого батька ростыть, я и ростыла. (Так вы ж моя родня. У меня никого нет. Всех война покосила. Когда твоя бабка умирала, мне наказала – отца твоего растить. Я и растила).
– Это я знаю.
– А чого пытаешь? Пишлы покажу. (А чего спрашиваешь? Пошли покажу).
Бабка Дарья легко поднялась и повела Зинку в дом. Дом у бабы Дарьи был старинный, казачий – с поперечными балками через весь потолок, аккуратно побеленный известью. Только кухня была пристроена. Когда затеяли поводить газ, местные газовые начальники уперлись – «в такой дом газ не проведем, не положено, некуда». Зинкин отец воевал с ними, да быстро понял, – «Себе дороже». Собрал родню и в три дни сделал к казачьей хате саманную пристройку. Побегал где-то по городским кабинетам. Ввел в эксплуатацию, провел газ и наладил отопление. Так и получились у бабы Дарьи столовая с холлом и шикарная ретро – спальня, в которой Зинка с детства спасалась от летней жары.
– Ось дывысь, це ще прадид мий строив. Отут бачишь подвал. (Вот смотри, это еще прадед мой строил. Тут видишь подвал.). – показала на крышку перед печью.
– Ну? Знаю.
– Нэ нукай, а о тут, (Не нукай, а вот тут,) – бабка Дарья завела Зинку за печь и, наклонившись, подняла две доски – схорон.
– Елки – вырвалось у Зинки.
– Дам по губам – буркнула баба Дарья – Полизлы (Полезли) – она взяла фонарь, который лежал наготове.
– Так узко? – Зинка вопросительно посмотрела на бабу Дарью.
– А ты дывысь , там спициальни каменни выступы. Я туды и заховала усю библиотеку. (А ты смотри, там специально каменные выступы. Я туда и спрятала всю библиотеку).
Схорон оказался действительно просторным, обмазан глиной, побелен. В нем луч фонарика высветил пирамиды плоских ящиков, выкрашенных в белый цвет. Зинка потрогала рукой.
– Железные?
– Мабуть. Цэ ж от патронив. Як неэмэц побиг, их богато валялось. Я их тэхэнько сюда. Колы матерь поховалы , я довго тужила. А туди думаю треба жыть, та взялась прыбыраться, тай цэй схорон и вспомныла. Бачу мыши паразиткы, жують историческу риликвию. Я з нымы боролась, так воны заразы хытри. Нэпобидыми. Тильки ящикамы и спаслась. Ось дывысь, я тилькэ оцю коробку прочитала. А шо там и нэ знаю. (Наверное. Это ж от патронов. Когда немец побежал, их много валялось. Я их потихоньку сюда. Когда мать похоронили, я долго горевала. А потом думаю, надо жить, взялась убираться, да этот схорон и вспомнила. Смотрю, мыши – паразитки, жуют историческую реликвию. Я с ними боролась, но они заразы хитрые. Непобедимые. Только ящиками и спаслась. Вот смотри, я только эту коробку прочитала. А что там и не знаю.)
– Ого – Зинка даже присела. В схороне, вдоль стенок стояло около четырёх десятков ящиков, полных книг.
– Ось дывысь. (Вот смотри) – продолжала баба Дарья – Дывысь (Смотри),- она открыла один из ящиков, из нечитанных. Первой книжкой, которую осветил луч фонарика, было «Собранiе редких отваровъ и зелийъ – приворотных и лечебных» С – Петербург 1873г. П.Фронца.
«Это судьба», – мелькнуло в Зинкиной ошарашенной голове.
– Давай вытащим весь ящик, полистаем – Зинка подхватила ящик. Он был тяжелый, но нести его было удобно. Вытащили вместе с бабой Дарьей, уселись на кровать. Разложили книги. Даже по этому ящику было понятно, какое сокровище лежит в схороне. Дошла очередь и до книги с редкими отварами.
– Баб Дарья. Гляди. Приворотное зелье для возбуждения любовных чувств.
– Вот достала. И в старых книгах нашла то, за что думка.
– Давай попробуем.
– Куда от тебя деться?
– Во! А говоришь, не читала.
– А че читать-то? Я же бачу. (Я же вижу).
Зинка с удивлением поглядела на бабу Дарью, как будто увидела ее впервые.
– Нехай так и буде. (Пусть так и будет), – пробормотала бабка.
Два дня Зинка бегала к бабе Дарье – благо дело, была выходная и рассматривала свое будущее приданое. Книги были потрясающие.
– Чего носишься? – мать удивлённо глянула на Зинку – загостилась.
– Помогаю.
– Ну, помогай.
Вернувшись со смены, Зинаида сразу забежала к бабе Дарье.
– Ну?
– Нукает она – пробурчала баба Дарья. – Здорово, Зинка.
– Здрасте, баб Дарья.
– Садись. Бежала чё ли?
– Шла быстро.
– Готово тебе зелье. Токи, гляди, меня не выдай, перед Богом согрешила – так мне там и отвечать, а тут перед людьми славиться не хочу.
– Баб Дарья! Зинка вскочила, повисла на шее у старушки, да так, что чуть вместе не повалились на пол.
– Ох и кобыла ты, Зинка, крепкая, пора тебе и впрямь жеребца присматривать.
Врученная бабой Дарьей жидкость на вкус была квас-квасом. Зинка не удержалась, лизнула. Вкусно! Ну, теперь держись. Дома наскоро поужинав, выскочила встречать Николая. Ждать пришлось долго. Николай шел размашистой походкой. Торопился.
– Привет, Зин.
– Здорово.
– Че сидишь?
– Да так.
– А я бегу. Сегодня запускать этот реликтовый агрегат. Если поедет – завтра рванем на природу. Давай?
– Давай. А я тебе квасу вот…… пить не хочешь?
– Молодец. Наш человек. До дому допрыгаю и выпью. Ну, пока.
– Пока.
Николай пошагал к дому. Зинка юркнула к себе в комнату. Заскочила на кровать и замерла. «Ну, держись. Че будет-то? Цветы притащит. Точно. Обломает всю сирень по дороге. Или розы, на длинных ножках. Миллион, миллион» – Зинка даже замурлыкала.
Отец заглянул в комнату.
– О, поешь, лежишь. Иди матери помоги.
– А ты?
– А я. Я? Я тоже пойду. Вставай, наглая стала! А ты?
Зинка вскочила и порхнула мимо отца на огород помогать матери.
Домой Николай заскочил, с ходу, не разуваясь, поставил квас в холодильник.
– Обувь! – фыркнула мать.
– Щас. Поесть дай. Тороплюсь.
– Отцу бы помог, вон таскает тачку.
– Ага.
Выскочил во двор. Поздоровались с отцом. Клавдия, мать Николая, глядя в окно, покачала головой « Ну один в один слепила, весь в Семена». Отец что-то говорил Николаю, закурил, махнул рукой. Клавдия села к столу. Забежал Николай.
Он сам похватал, что было, погрыз, запил молоком – Все, побежал. Там квас из города привез. Вкусный! – и выскочил на улицу. «Ну не говорить же, что это Зинкина мать сделала – выльет».
Клавдия вышла во двор. Походила между грядками. Семен шел, толкая вперед себя пустую тачку.
– Бросай, Сема. Отдохни. Тянет прохладой уже, пошли. Там Колька квас принес. Давай окрошку сделаю с молодой редиской. А?
– Давай. Весна все же. А то приучились из сыворотки. Не окрошка, а суп молочный.
– От ты бурчать мастер.
Окрошка удалась на славу. Родители так увлеклись, что Николаю мать сделала из надоевшей отцу сыворотки. Да и что там было квасу-то – бутылка.
Зинка просидела весь вечер у окна, ожидая Николая. Тот пронесся домой за полночь. Без цветов, даже не глянул. Рано утром Зинка была у бабы Дарьи.
– Значит, не пришел. А должен был. Может, Зин, я концентрацию не ту сделала.
– Может. Давай ту. Есть у тебя, баб Дарья?
– Во припекло-то. Щас найдем.
Вынесла бутылку. Зинка схватила, метнулась из дому.
Николай возвращался из магазина, нес сумки с хлебом и заказанными матерью продуктами.
– Привет, Зин.
– Привет.
– Ну, готовая? Сегодня едем на природу.
– Починил? – Зинка заблестела глазами.
– Ну!
– А как мой квас?
– Класс, – соврал Николай, – Давай еще.
– Как знала, что понравится. Держи. – Зинка протянула Николаю бутылку со свежей порцией зелья.
– Наш человек – Николай сунул бутылку в пакет – готовься. Я через полчаса тебя заберу.
Двери в дом были открыты настежь. Николай тихо вошел в прихожую. Мать с отцом целовались на кухне. «Во дают, предки» – Николай тихо вышел, обратно вернулся к калитке. Постоял. Заглянул зачем-то в почтовый ящик. Потом, как бы решился на что-то, заорал:
– Дверь чего нараспашку?! – двинулся в дом.
– Дак ведь весна, тепло – навстречу выбежала мать, веселая, светящаяся.
Отец забрал сумки.
– Ну, мы поедем на огород.
– Ну-ну, а я поеду на природу.
– Езжай, сынок, отдохни, только осторожно – мать взъерошила ему волосы.
– Динозавра то своего отремонтировали? – отец полез в карман.
– Ну да.
– Отмечать будете?
– Ну, так. Чуть – чуть. Пивом.
Достал из кармана деньги.
– На, матери не говори. Да гляди не до утра. – пошел вслед за матерью на огород.
Николай собрался. Крикнул:
– Пока! – и ушел, прихватив с собой Зинку.
Клавдия с Семеном занялись огородом. Но работать не хотелось. Мир был такой ласковый, теплый. Хотелось петь. Любить. Птицы пели как-то по-особенному, как в молодости. Пахло все ароматно и сочно.
– Семен, давай тоже на природу – Клавдия блаженно потянулась.
– Давай.
– Я пойду, соберу что-нибудь.
– Да купим!
– Погоди. Соберусь – Клавдия ушла в дом и через минуту вернулась.
– Семен. Что ж ты не сказал, что кваса две бутылки, вот еще одна.
– Да я не знаю. Может Николай принес.
Тут Клавдия заметила соседей Ивана с Полиной. Иван тащил бревно. Полина упиралась. Силилась помочь. Бревно было тяжелое, самим им было не справиться. Еще вчера бы подумала: «Упирайтесь, упирайтесь». А сегодня – сегодня что-то случилось, и Клавдия сама не понимала почему, поддавшись какому-то внутреннему порыву, крикнула:
– Семен, что ты стоишь? Вон Иван надрывается, помоги!
Семен, как будто не было двухлетней борьбы за межу, легко скакнул через забор, подхватил бревно, но оно не поддавалось, Полина с Иваном глядели на Клавдию с бутылкой в руках, перескакивающую невысокую преграду. Вчетвером они вытолкали бревно на место предполагаемого лежания.
– Как на ленинском субботнике – Клавдия весело уселась на бревно. Протянула Полине бутылку – Держи квас. Николай из города привез.
Полина как завороженная приняла бутылку. Протянула обратно Клавдии. Та передала Ивану.
– Пейте, мы с Семеном не запыхались, а вы тут как муравьи пашете.
Иван попробовал квас.
– Хорош.
– Пей, пей – Семен закурил – А давайте с нами, на природу!
Зинка шла с Николаем и, украдкой поглядывая на него, думала: «Ну, когда? Концентрация же увеличилась». Николай был счастливый. Веселый, но никакими действиями не выказывал, что объектом его счастья является Зинка. И она в суматохе радостной кутерьмы, связанной с выходом целой компании на природу, несколько отвлеклась. А потом просто позабыла, дел-то свалилось сколько – того заставь дров для костра поднести, этого за водой сбегать. Командовала Зинаида решительно и скоро, успевала и в волейбол поиграть, и песни послушать, и проследить, чтобы на походном столе все было в порядке. И только дома, когда вечером вернулась, пролетев по комнатам и определив, что родителей дома нет: «Куда делись-то, родственники?» услышав голос Николая: « Зин, а Зин, твои дома?» – охнула: «Зелье сработало!». Наскоро привела себя в порядок и выскочила к Николаю.
Родители вернулись за полночь. Когда Иван допил «квас», они еще немного посидели и решили ехать на природу все вместе. Женщины засуетились. Начали собирать на стол. Вывалились на улицу шумной компанией, и тут Клавдия предложила:
– Давайте бабу Дарью с собой возьмем. Сколько, поди, не выбиралась.
– Молодец, Клавдия, – поддержал Иван.
Баба Дарья сидела на кухне и читала какую – то старинную книгу.
– Что читаешь, Дарья Семёновна, книга-то какая старинная, не букварь? – Иван весело обнял бабу Дарью
– Якый букварь. Бачишь – «История Пантикапейского царства» – баба Дарья отложила книгу в сторону
– Ого! Никак преподавать собралась в школе? А? Говорят, молодежь из школы бегом бежит, на рынках торгуют училки, школой не прокормишься.
– Да куда мне старой-то!
– Твоя старость любой молодости фору даст. Я че зашел. Поехали с нами. Клавдия, Семен, Полина и я на природу собрались.
– Куда? – баба Дарья сняла очки и удивленно поглядела на Ивана, даже привстала.
– Да в горы. Посидим, весну поглядим.
– А межа? – охнула баба Дарья – Договорились что ли?
– Да кому она нужна. Полина с Клавдией вообще решили забор снести. Стареем, говорят, трудно скакать через него.
– Боже правый – баба Дарья даже перекрестилась, – услышал мои молитвы, вразумил дурней.
– Так поедешь или что? – засмеялся Иван
– Пойиду, хиба ж я така стара? (Поеду, разве ж я такая старая?) – подхватилась баба Дарья, – дожидайтесь ось я зараз.( Дожидайтесь, я сейчас.)
Иван вышел от бабы Дарьи. Компания уже уселась в микроавтобус Семена, который он использовал для мелких вылазок в былые времена, а вот уже два лета отдавал в аренду.
Когда выехали за станицу, женщины запели, мужики подхватили. Баба Дарья даже заволновалась:
– Вы не выпили, часом? Глядите.
– Да не, баб Дарья, – весна – отозвалась Полина
Разместились на поляне за перевалом. Вид с этого места был грандиозный, даже море блестело на горизонте голубизной. Женщины колдовали с обедом. Мужики развели костер и со знанием дела мариновали мясо. Баба Дарья по близости собирала побеги какой – то только ей известной травы, которая полезна только весеннего сбора и обязательно до цветения. Когда сели за стол, благо, в автобус загрузили раскладной, со стульями – Клавдия достала баллон с домашним вином.
– Дак вы мне скажите за межу то – завела разговор баба Дарья
– Да ну ее к лешему. Межу эту. Семен, открой баллон. Вон дети полюбятся, да сделаем общую фазенду – Клавдия подхватила баллон, вылила в красивый глиняный кувшин.
– Иван, наливай, ты что столбенеешь? – Полина махнула Ивану – Клавдия вон сватов присылать собралась.
Мужики переглянулись, бросили мариновать мясо.
– Да за такое дело, мы Зинаиду как родную любим – начал было Семен
– Николай-то говорил с вами? – Иван налил всем по стакану.
– А че говорить-то? – Клавдия подмигнула бабе Дарье, – давайте считать, что мы договорились.
– Вот это по-нашему, – засмеялась Полина.
– Це гарный сговор, як шо сговорились, (Это красивый сговор, если сговорились) – баба Дарья сделала глоток – Ох и вино! Чистое! Виноградное.
– Каберне, – Клавдия гордо глянула, – сама делала.
– Резкое, хорошее, – Иван схватил кусочек сыра повернулся к костру.
– Вот бы из каберне научились бы окрошку делать, а то сыворотка, хорошо, Николай квас носит, – бросил Семен на ходу, спеша к соседу уже возившемуся с мясом.
– А якый квас? (А какой квас?) – встрепенулась баба Дарья.
– Так Николай с городу принес вчера бутылку, да сегодня еще одну – Клавдия блаженно потянулась.
– Да, славный квас – Полина поднесла к ней поближе – Споем?
– Споем.
Женщины запели. Баба Дарья прикрыв рот рукой, глядела то на мужиков, то на поющих женщин. Глаза ее смеялись.
Зинка вся затрепетала внутренне, когда услышала голос Николая.
– Давай посидим, Зин, на лавочке?
– Дак нагулялись уже, по дому вон прибраться надо – Зинка говорила, с ужасом думая: «А вдруг уйдет».
– А твои дома?
– Не-а.
– И моих нет.
– Куда уехали? Ни записки, ничего.
– Пошли у бабы Дарьи спросим
Бабы Дарьи дома не оказалось. Все было закрыто. Никаких опознавательных знаков по поводу отлучки.
– Межу пошли делить – зло буркнул Николай.
– Вот далась им эта межа.
– От скуки это они. Тоже мне – гоголевские персонажи.
– А может, что с бабой Дарьей – всполошилась Зинка.
Вернулись к лавочке, что стояла как раз между дворами соседей и с которой – то собственно межа и начиналась.
– Я позвоню на «Скорую» – Зинаида подхватилась, быстро зашла в дом, Николай следом.
– Тетя Валя, тетя Валя, к бабе Дарье «скорою» не вызывали?
– Та ты что, Зинаида, баба Дарья сама как скорая помощь по станице носится со своими отварами – нас переживет.
– Так дома нет.
– Врачует кого-то, мы третьего дня к Самсонычу по вызову приехали, а она уже там поит его какой-то смесью.
– Той, что розы поливала – хихикнула Зинка.
– Наколет она тебе язык, Зинаида, ладно не отвлекай. Жди свою бабусю.
– Спасибо – Зинаида положила трубку, обернулась к Николаю – Все нормально.
– Я слышал. Зин, а давай поженимся.
«Ясный свет. Сработало!» – У Зинаиды даже в глазах потемнело. Хотела броситься на шею к нему, поцеловать, так чтоб дух захватило. А вырвалось глупое
– Ты че? Я это не думала даже. – подняла глаза на Николая. И только теперь увидела, как ясно и радостно он смотрит на нее. Так ясно и ласково, по-доброму, что не было никакого сомнения – любит. Но в голове мелькнуло – «Вот сварила, так сварила баба Дарья». Зинаида, сопротивляясь своим чувствам и желаниям, взяла Николая за руку.
– Пошли, поговорим. Мне тебе что-то сказать надо.
– Пошли – Николай как ребенок пошел следом за ней, светлый и уверенный в том, что все, что скажет Зинаида, уже не изменит ничего. Сидели на лавочке молча, огромные звезды как живые то ли подмигивали, то ли играли с тем, кто глядел на них, словно своим мерцанием силились сказать, что- то сокровенное и, вглядываясь в это мерцание, сокровенное вот-вот уже само приходило на ум, но Зинаида оборвала зачарованную тишину.
– Это не любовь, Коля – сказала тихо, испугано.
– Ты откуда знаешь?
– Ну, знаю. Это тебя ко мне как к женщине тянет.
– Во, гляди. Ты мне объясняешь, как меня к женщине тянет. Тянуло б как к женщине, я б тебя и утянул.
– Ой, утянул бы?
– Ну не болтай, дурь-то. Я по -другому все, я по – настоящему.
– Значит, это наваждение такое. Знаешь, бывает. Бах! И кажется – все! А потом фу! Ничего-то и нет.
– Зин, ты мне голову не морочь, у тебя есть кто-то? Я ведь серьёзно, я не отступлюсь. Да?
– Да нет у меня никого.
– Тогда говори, согласна или нет?
– Коль, давай подождем.
– Чего ждать? Или ты не это. Ну, как его.
– Ну не мучайся. Я тебя, Коля, тоже люблю, только признаться должна. Я мерзкая зараза, такая, что ты узнаешь – десятой дорогой обходить будешь.
– Да знаю я, какая ты зараза. Вот заразу и люблю, потому что ты такая, ну я не могу объяснить.
– Ладно, сам напросился. Скажи, ты квас мой пил?
Николай резко умолк. Опустил голову, и даже в темноте было видно, как он покраснел.
– Чего ты молчишь! – Зинаиду вот-вот должно было понести, и тогда она выложила бы все на свете про это проклятое зелье, и про то, как она его выпросила у бабы Дарьи, и как подсунула ему – Николаю.
– Нет – тихо ответил Николай.
– Что нет? – не осознавая сути ответа, тем же тоном спросила Зинаида.
– Ну не пил, не пил, а что, это так важно? – возмущено посмотрел на Зинаиду, даже встал. Потом сел.
– Как не пил?
– Ну, так, не успел. Но я тебе обещаю, выдуть ведро этого кваса, если от этого зависит твое решение.
– Не пил! – Зинаида вдруг подскочила. – Ох, Коля!…..
Автобус с шумной компанией новоявленных родственников въехал в станицу.
– А ну, сват, тихонько, кто – то нашу лавочку занял. – Иван глядел через плечо Семена.
– Целуются.
– Тормози, посмотрим – подскочила Полина.
– Наши! – Клавдия толкнула Ивана в бок.
Автобус притормозил. Все затихли и в полной тишине услышали шепот бабы Дарьи. Обернулись как по команде.
Баба Дарья тихо молилась на заднем сидении.
Свадьбу играли через месяц.
© Copyright: Сергей Панченко 2, 2019
Свидетельство о публикации №119091604321
© Все права принадлежат авторам.
Автор публикации
