Заложники Желаний

У меня нет семьи, нет друзей. Из близких только те, кто носят одно со мной имя. Однако я брожу по земле достаточно долго, чтобы завести знакомства с обеих сторон. Установить доверительные отношения с нечистью не составляет труда, ибо они, итак, живут за гранью возможного. С людьми же дела обстоят иначе. Кто-то из них, пройдя через года, так и остается лишь осведомителем, не готовым принять правду. Их больше волнует не истинное положение вещей, а тайна моей молодости. Зависть, усталость и недоверие, накопленные годами, не дают им покоя: отчего время не отбирает чужую весеннюю пору, когда сами они давно увяли и состарились? И только единицы способны открыть разум непостижимым вещам и принять многогранность нашей реальности. Как правило, это сильные личности, однажды столкнувшиеся со сверхъестественным, но сумевшие перебороть страх, поверить в происходящее и добровольно погрузиться в атмосферу соседнего мира. Есть и третьи, те, кто, несмотря на человеческое происхождение, в силу профессии или наследственности, вынужденно соприкасаются с необъяснимым. Их ум устает от избытка таинственности, и постепенно невероятное перерастает в обыденность.

Последняя категория всегда являлась для Искушаемых наиболее ценной. Это были союзники, которых, не задумываясь, можно было назвать боевыми товарищами, равными по духу. Мэйв была одним из ярчайших представителей этой касты. Я с радостью спешила ей на помощь, зная, что зов подруги никогда не окажется пустым и напрасным.

Случай, о котором я поведаю на сей раз, расскажет о диком желании хоть ненадолго почувствовать себя человеком. Назовем ее: «историей о Синей Бороде».

***

Уютное местечко, где родилась Мэйв, всегда считалось богатым природным наследием матушки нашей земли. Раскинувшись между живописными горами с одной стороны и густым лесом – с другой, оно по праву имело статус излюбленной базы отдыха для нескончаемых туристов. Круглый год сюда тянулись толпы гостей, создавая тем самым благоприятную почву для размножения преступной нечисти. Темные дела творились в городе ежечасно и безнаказанно, зачастую оставаясь даже не замеченными. Именно это возмутительное беззаконие и заставило мою знакомую вступить на путь борьбы с неизведанным.

Всю жизнь прожив на малой родине, с коренным населением в пять тысяч человек, Мэйв ни разу не задумалась о переезде и уже к двадцати двум годам стала безупречным служителем правопорядка. Благодаря упорству, отваге и незаурядному характеру, заступив на службу, она с головой окунуться в то, о чем раньше и не подозревала. Будучи уже в почтенном возрасте, ее начальник, щедро поделившись с преемницей всеми тонкостями ведения «особых» дел, очень скоро отправился на пенсию. Оставив юную девушку за старшую, напоследок он дал ей один ценный совет: в случае острой необходимости обращаться за помощью к Искушаемым. В частности – ко мне. На тот момент новой руководительнице стукнуло лишь двадцать пять, а потому, было логично, что, спустя всего пару недель, она запаниковала и тут же набрала мне.

В первый раз, я разгребала накопившийся хлам неопытной полицейской целый месяц. Затем, на протяжении пары лет, частенько наведывалась на курорт, просто, чтобы убедиться в самостоятельности новенькой и оказать содействие. В благодарность, Мэйв с удовольствием одарила меня свою любовью и преданностью. Как только она вошла в колею и набила руку, мы окончательно перестали встречаться, однако регулярно поддерживали связь: обменивались любезностями на праздники, делились советами, а то и сплетничали, как давние друзья. Тем сильнее меня озадачил раздавшийся посреди ночи звонок. Много лет спустя, старая знакомая неожиданно попросила приехать, и просьба это звучала скорее, как предзнаменование чего-то дурного, нежели, как простой призыв о помощи. Ситуация волновала и беспокоила, но на то и существовали Искушаемые, чтобы решать безвыходные дела. Я незамедлительно откликнулась на зов хранительницы правопорядка и отправилась в печально известный город.

– Когда мы встречались последний раз? Пятнадцать, шестнадцать лет назад? – поинтересовалась полицейская, крепко обнимая меня за плечи. – А будто это было вчера, – с досадой протянула она, изучая мое, ничуть не постаревшее, лицо. – Единственное, что в тебе изменилось – цвет волос. Вместо готически-черных они стали красно-сиреневыми. Следуешь современным тенденциям? А я-то полагала у Пограничников есть особенный дресс-код. С другой стороны, шмотки у тебя по-прежнему пугающе-вульгарные.

– Можно подумать ты сменила гардероб, – добродушно подмигнула я, окидывая многозначительным взглядом неизменную униформу собеседницы, слегка помятую, но идеально чистую. – Так привычнее? – быстро проводя раскрытой ладонью по голове, я моментально вернула себе оттенок двадцатилетней давности: смольный, насыщенный, точно только что разведенная, свежая краска.

– Больше не делай так! – нервно пробурчала Мэйв, испуганно оглядываясь по сторонам. – Мы все-таки находимся в общественном месте.

– Да брось, твои сородичи не видят дальше своего носа. А если кто и обратил внимание, то наверняка решил, что я второсортный, начинающий иллюзионист. Вряд ли кто-то из них разглядел мою истинную сущность. Люди с годами становятся все менее доверчивыми.

– Насчет последнего – в точку. А что касается твоей природы, так и я до сих пор не разобралась: спаситель ты или палач.

– И то, и другое, – добродушно ухмыляясь, коротко бросила я и с наслаждением глотнула горячий пряный глинтвейн. Находясь в колоритных местах, я всегда предпочитала традиционные напитки излюбленному коктейлю. – Кстати, ты тоже отлично сохранилась. Если бы не пару лишних кило, я бы сказала, что передо мной все та же, юная девушка. Но из-за них, прости, ты раздобревшая дама.

– Вот сучка, – мягко выругалась полицейская, как и раньше дьявольски обольстительно улыбаясь. – Мне бы твои возможности. Жрешь и не полнеешь. Пьешь, как заправский алкаш, и до сих пор не лишилась печени. Да что там эти мелочи, ты стареешь как черепаха!

– Не завидуй, дорогая. С такой жизнью, это далеко не плюс. Я даже семью не могу завести, – вырвалось у меня случайно. – Года тебе к лицу, – быстро исправилась я, будто и не было удручающего ляпа. – А очаровательная улыбка так и осталась обворожительной. Но закончим петь друг другу дифирамбы. Выкладывать, что случилось? Ты бы не заставила тащиться в ваш праздный городишко из-за какого-нибудь пустяка.

– Ты себе не изменяешь. Только поздоровались и сразу к делу, – поднимая увесистую кружку пива, хмыкнула молодая женщина и сделала солидный глоток. – Может сначала решим по поводу оплаты? Ты же не благотворительностью занимаешься, а участок, как обычно, стеснен в средствах. Много я предложить не смогу…

– Прекрати, – перебила я ее слегка суровей, чем ожидала. – Ты одна из немногих представителей человеческого рода, кому я все еще доверяю. Будем считать мою помощь поддержкой старого соратника.

– Что же, спорить не стану. Но учти, ты предложила это сама. Потом не говори, что все сложно и бесплатно работать не станешь, – пошутила собеседница, прекрасно зная, что чем сложнее задание, тем больше во мне просыпается интерес. – Наш знаменитый курорт, среди тебе подобных, давно получил статус самого грязного и посрамленного отъявленной нечистью места. Это и не удивительно. Он окружен непроходимыми горами, и круглый год кишит нескончаемыми толпами тупых туристов, сующих любопытный нос туда, куда не надо. Ладно бы они только катались на лыжах, да купались в природных источниках, так нет, их вечно тянет на поиски приключений, что по естественным причинам привлекает гостей с другой стороны. – Мэйв тяжело передохнула и, задрав голову к потолку, устало прикрыла воспаленные от недосыпа веки. – Я знала, что рано или поздно здесь произойдет нечто, из ряда вон выходящее. И вот оно. На сей раз, это не какая-нибудь мелкая тварь, прикончившая нерадивого путешественника. У меня есть все основания полагать, что в нашем беспокойном городишке произошла целая серия убийств! По моим скромным подсчетам погибло, по меньшей мере, семнадцать человек! – переходя на заговорщический шепот, заявила полицейская. Залпом проглотив оставшиеся в кружке пиво, словно ее мучила многодневная жажда, она пугливо выпучила глаза и захрипела: – Впервые я столкнулась с тем, кого не способна остановить самостоятельно и от осознания беспомощности мне становится страшно.

***

События, о которых я собираюсь поведать, как выяснилось, имеют пятнадцатилетнюю предысторию. Начать, пожалуй, стоит с разъяснения того, как, когда и почему главный ее персонаж впервые появился на горизонте.

Ты наверняка помнишь тот огромный готический дом, что стоит на холме, в стороне от города, ближе к горнолыжным трассам. Его и домом-то сложно назвать, скорее старинный замок или крепость. Местные долгожители уверяют, что, испокон веков, там обитало одно богатое семейство, из некогда благородного рода. Оно было приближено к королевской знати и отличалось вздорным заносчивым нравом. Вероятно, когда-то так и было, но, сколько себя помню, там жил лишь вредный дед Патрик, словно уже родившийся древним сварливым пнем. Помимо него в поместье обитало несколько преданных, столь же пожилых слуг. Худощавый, жилистый дворецкий Говард. Высохшая до скелетообразного существа – экономка Дела. И дряхлая неухоженная восьмидесятилетняя бабка Бронак. По слухам, она являлась нечто средним между бывшей любовницей хозяина и его нынешней сиделкой. Хотя, на мой взгляд, из них двоих, карга нуждалась в уходе больше. Такой вот дом престарелых, скрытый за величественными башнями.

За пару лет до смерти Патрика, веселую компанию разбавила молодая кровь. К ним присоединился двадцатипятилетний пятиюродный внук деда по имени Кормак. Якобы ему было дозволено дохаживать немощного старика. Однако все, включая самого дядюшку, прекрасно знали, что прохвост напросился в помощники только из-за наследства. Не скажу, что было похоже, будто Патрик хранил в закромах слитки золота, скорее наоборот, все в его доме говорило о разорении и полном упадке. Да и он сам, вместе с прислугой, выглядел как предводитель стайки отшельников и бомжей, живущих в пустом сыром подвале, но парня это нисколько не смущало. На удивление, он искренне считал скудные пожитки старца чуть ли не джекпотом и упорно продолжал ждать, когда тот «протянет ноги».

Дед не подвел, едва ему стукнуло девяносто три, он помер. Его престарелые друзья сильно горевали. Что Говард, что Дела в те дни стали похожи на ходячих мертвецов, но больше всех досталось бедолаге Бронак. Она рыдала так, что стены дрожали. Вся округа слышала, как несчастная бабка кричит и причитает по усопшему. Видимо и в самом деле любила ворчливого доходягу. Как бы там ни было, стать следующей владелицей древнего замка, ей не пришлось. Брак с сожителем они не зарегистрировали, а никакого завещания после себя Патрик не оставил. Получалось, претендовать на имущество женщина не могла. Но, судя по вечно унылому виду старухи, ей было на это откровенно наплевать. Зато Кормак, воодушевившись долгожданной смертью и преждевременно почувствовав себя полноценным хозяином, собрался было уже выгнать дряхлых обитателей замка из своего нового жилища, как вдруг, к всеобщему удовольствию, появился абсолютный претендент на наследство. Всего через пару дней, аккурат к похоронам усопшего, в город прикатил, неизвестно откуда взявшийся, прямой потомок деда – сын Олифф. Тут уж пятиюродному внучку пришлось жестоко обломаться. Крови он тогда попил немало. Устроил кучу разбирательств, судов, подтверждений личности, ДНК-тест, ну и так далее. Короче, гаденыш никак не хотел расставаться с халявой.

Что до новоиспеченного преемника, то молодой человек оказался приятным малым. Ему только стукнуло тридцать, он был отлично сложен, привлекателен, с милыми ямочками на щеках и умопомрачительной улыбкой. В общем, точно прекрасный принц из девичьих сказок. Весь город умирал от любопытства, как дед, которого все считали обычным забулдыгой, успел где-то и когда-то, причем уже в почтенном возрасте, нагулять столь красивого ребенка. Но, благодаря Кормаку, никаких сомнений насчет достоверности родства ни у кого не осталось. Да и внешне у Олиффа имелась отличительная черта, свойственная лишь истинным владельцам замка: специфический, четко выраженный, темно-синий оттенок волос, некая пигментация, которую не могли объяснить даже доктора. В остальном парень был совершенно нормальным человеком: простым в общении, дружелюбным и главное – бесхитростным.

В итоге, как бы не старался дальний родственничек, дом перешел в распоряжение законного наследника. Оказалось, это была не такая уж и большая удача. Не прошло и дня, как на молодого хозяина набросились кредиторы. Старый хрыч задолжал огромные суммы банкам, и теперь они требовали с Олиффа вернуть то, чего тот, воспитанный бедной матерью, никогда не имел – большие деньги. Было не удивительно, что сразу после похорон, парень отправился топить двойное горе в заведение, где сейчас сидим мы с тобой.

Тогда мы впервые встретились и заговорили. Я заходила сюда каждый день после работы. Тот вечер не был исключением. Молодой человек расположился за барной стойкой. Не знаю, что конкретно толкнуло меня сесть рядом с ним, но, ведомая каким-то внутренним чувством, я подошла и завела беседу первой…

***

– Всем добрый вечер! Эй, Тим, сообрази-ка мне Маргариту! – небрежно бросила Мэйв бармену, краем глаза замечая, справа от себя, синебородого отпрыска похороненного утром деда. – Сегодня был тяжелый день, – участливо заметила она, как бы невзначай присаживаясь рядом с незнакомцем на высокий мягкий стул. – Соболезную. За вашего отца! – подняв приготовленный для нее напиток, девушка осушила коктейль до дна и потребовала еще.

– За отца! – тепло улыбнувшись в ответ, благодарно отсалютовал миловидный парень и сделал большой глоток из полулитрового бокала с крепким темным пивом. – Я видел вас на церемонии. Вы начальник местной полиции, так?

– Все верно, я – Мэйв. И конечно ваше имя мне известно, Олифф, – усмехнувшись, призналась собеседница. – В нашем маленьком городишке ни черта не утаишь, – извиняющимся тоном заключила она, слегка заливаясь румянцем.

– Это точно. Я пробыл здесь сутки, а ощущение, что жил всегда, – взметнув густые иссиня-черные брови ко лбу, согласился мужчина. – Столько народу было на похоронах. Все подходили, что-то говорили, будто я давно их знаю. Послушайте… – вновь растянувшись в обескураживающей улыбке, протянул он. – Раз все в этом месте такие приветливые и дружелюбные, может, сделаем вид, что знакомы сто лет и, опустив приличия, сразу перейдем на «ты»?

– Почему нет, – пожав плечами, быстро уступила полицейская.  От чего-то молодой человек был ей на редкость симпатичен. – Раз мы теперь друзья, могу я спросить? Что ты собираешься делать со старым домом?

– Крепость знавала времена и получше, не так ли? Она как отвратительная бородавка на лице города, – с сожалением сравнил парень, на сей раз, сияя лишь глазами.

– Нет-нет! Я подразумевала вовсе не это, – спохватилась Мэйв, в душе ругая себя за проявленную бестактность. – То есть, да. Замок действительно отталкивает: грязный, неопрятный, выбивающийся из привычного пейзажа знаменитого курорта. Но виной тому обветшалость и отсутствие дорогостоящего ремонта. В целом он неплох.

– Перестань, – добродушно хмыкнул Олифф, скосив недоверчивый взгляд на собеседницу. – Мне и самому полуразвалившаяся махина кажется чудовищно убогой. Ты еще внутри не была, – коротко хихикнув, шутливо добавил он. – Там настоящая помойка. Как только старики жили в таком хлеву, не понимаю.

Непроизвольно переглянувшись, молодые люди беззлобно рассмеялись. Выпив каждый из своего бокала, они еще какое-то время поболтали о жизни. Оказалось, до смерти матери, парень не слышал об отце ни слова. Только пару лет назад, на смертном одре, женщина поведала сыну кто он на самом деле. Естественно, в большом ребенке, выросшем с одним родителем, моментально проснулось дикое желание отыскать отца и наладить контакт. Однако сколько бы бедолага не старался добиться результата, Патрик категорически не хотел иметь ничего общего с незаконнорожденным отпрыском. Старик либо игнорировал его, либо натравливал верных собак: Говарда и Делу. Те в нелестной форме отшивали Олиффа, давая грубый отказ и настоятельно рекомендуя больше не беспокоить. Довольно скоро парень понял, что родитель не собирается поддерживать связь и, благоразумно оставил отца в покое. Все изменилось, когда пару дней назад к нему обратилась местная юридическая контора, еще со времен прапрадеда занимавшаяся делами древнего семейства. Они сообщили, что Патрик умер и теперь фамильный дом, и прочее наследство, в основном в виде займов и кредитов, переходят к нему. Так, незаметно для себя, молодой человек вновь вернулся к наболевшей теме.

– Теперь и не знаю, что мне делать с полученным «богатством». Долгов осталось столько, что и вонючей развалюхи не хватит, чтобы их покрыть, – с досадой закончил он, переходя на более горячительный напиток в виде джина со льдом. – Почему я такой правильный? Зачем было переться сюда ради человека, которого я даже не знал. Сидел бы себе дома, не заявлял права на наследство, и пусть бы чертов гадюшник доставался Кормаку, как он того желал.

– Твой пятиюродный племянник – полное говно. Если от моих слов тебе станет легче, то почти все местные рады, что мерзавцу, в итоге, ничего не досталось.

– А толку? Родовое поместье все равно придется продать.

– Может не стоит так быстро сдаваться? Я понимаю, мужчина, бросивший семью, не может быть хорошим человеком. Да и не мне давать советы и совать нос в чужие дела. Но все же, это достояние твоих предков. На минуточку, оно говорит о том, что ты – потомок голубых кровей, некогда приближенных к королям. Только представь, сколько замку лет, и какие он хранит секреты! Да в одном склепе упокоено больше великих личностей, чем тебе снилось. Неужто, зная все это, ты так просто с ним расстанешься? Этот дом – историческое достояние. При правильном подходе он мог бы стать изюминкой нашего города, а не его проклятьем.

– Мэйв… – с ехидным смешком протянул изрядно охмелевший Олифф. – Я рос в однокомнатной квартире с матерью, а не в старинных хоромах на холме. Неужто ты думаешь, что мне хоть на секунду станет жалко эту рухлядь? Будь я крутым бизнесменом с кучей возможностей, быть может с радостью и сделал бы из крепости музей. Но я обычный инженер. У меня нет денег даже на то, чтобы поменять там окна, не то, чтоб восстановить весь дом! – раздраженно закончил парень, жестом приказывая бармену обновить бокал.

– Я не хотела тебя обидеть, – поджав губы, поспешила оправдаться полицейская. – Просто я родом отсюда и отлично знаю, как поступят с замком, если ты его продашь: снесут к чертовой матери, и построят очередной отель. Мы живем на курорте, и прибыль здесь ценится больше, чем памятник архитектуры.

– Это ты извини, что вспылил. Я лишь хотел общаться с отцом, а вместо этого получил раздолбанный дом и кучу долгов в придачу. В любом случае денег у меня нет, так что не зависимо от наших желаний, дальнейшую судьбу здания будут решать банки.

***

– Получается, вы с подозреваемым близко знакомы, – тихо присвистнув, я одарила Мэйв красноречивым взглядом. – Странно, судя по слащавому рассказу, он должен быть как минимум добряком. Что пошло не так?

– Ты все превратно понимаешь. Олифф и по сей день остается хорошим человеком, – настойчиво поправила меня полицейская, заметно злясь. – В моей истории ему отводиться иная роль.

– Судя по бегающим глазам и потным ладошкам, вы давно не вместе. Но, несмотря на это, ты по-прежнему от него без ума. Личная привязанность – не лучший спутник запутанного дела, – я неодобрительно скривилась и потребовала очередную порцию согревающего глинтвейна. – Считаешь, гад тебя приворожил? Ты страж правопорядка, могла быть ему полезной…

– Не говори глупостей, он – обычный человек, а не колдун, – сухо перебила меня собеседница, стукнув пухлым кулаком по столу. – Да, скоро мы стали встречаться, но никакой магии в отношениях не было. Чувства пылали искренностью, и какое-то время между нами царили любовь и покой. Днем, пока я была на работе, Олифф занимался бумажной волокитой с банками, а вечером мы торчали в этом баре, болтая о будущем. Все было великолепно, пока однажды он не решил разорвать договоренности с кредиторами и оставить наследный дом за собой. Ни с того ни с сего. Нищий, без копейки до этого, раз – и закрыл все долги! Сказать, что я испытала шок, не сказать ничего.

– Думаешь, твой красавчик занял денег, у кого не стоило, и теперь расплачивается за это?

– А бывает иначе? Бабки появились у него ниоткуда и ни какие-нибудь, а реально огромные.

– Ты права, не бывает, – наделенная многолетним опытом, без возражений согласилась я. – С другой стороны, мне хорошо знакомы ведьмы и прочие отморозки, сколотившие грязные состояния на темной магии, и никто из них не склонен делиться добытым добром. Даже в обмен на человеческую душу. У лепреконов и подобной дряни парнишка тоже вряд ли отжал бы золото. Да и не хранят они большие суммы в одном месте. Значит, речь идет о необычной нечисти, статусом повыше. Может демон, какой или джин. А как твой друг объяснил неожиданно обогащение?

– Не поверишь, но вариант Олифф выбрал не такой уж и банальный. Сказал, что, прогуливаясь по многочисленным комнатам замка, неожиданно наткнулся на потайной ход, в конце которого обнаружилось старинное семейное хранилище. Там он нашел нетронутые сундуки, забитые всяким барахлом, а на дне, совершенно случайно, ювелирные украшения своих прабабок. Представляешь, каким было всеобщее изумление, когда в итоге пятиюродный внучок, над которым все дружно потешались, оказался прав? Мы отнесли несколько драгоценностей оценщику и тот заверил, что всего десяти таких хватит не только на полное восстановление фамильного имения, но еще и на закупку большей части новой мебели. Вообразить, как я тогда опешила!

– Это могло быть простое везенье.

– Исключено! На тот момент мы достаточно хорошо знали друг друга, чтобы понимать, когда один из нас врет. Я распознала ложь в дрожащих ресницах и несвязной речи.

– Умоляю, оставь никчемные человеческие предчувствия на потом, – брезгливо заведя глаза к потолку, хмыкнула я. – Основывайся исключительно на фактах. Прости, но нюху я доверяю лишь собственному.

– Хорошо. Тогда как насчет того, что, несмотря на наши отношения, он категорически отказался показать ту самую, счастливую комнату? Достаточно весомый аргумент? – возмущенно вспылила Мэйв, швыряя скорлупу от фисташки мне в грудь. – Олифф просто приносил очередные побрякушки и сдавал их в ломбард.

– Успокойся. Допустим, твой парень, пятнадцать лет назад, действительно получил деньги каким-то изощренным способом. Но, если тебя это так взволновало, почему ты сразу не обратилась к какой-нибудь местной гадалке? С такими связями…

– Заткнись и дослушай до конца, – сердито перебила полицейская, сводя выцветшие брови на переносице. – Чтобы не терять дорогого человека, я на время перестала задавать вопросы, но стало только хуже. В голову лезли ужасные мысли, а предчувствие плохого не давало покоя. Зато у Олиффа все было замечательно. За пару месяцев он восстановил дом, завез шикарную мебель, облагородил прилегающую территорию и, в итоге, сделал из запущенного хлева – шикарный пятизвездочный отель, который, не менее чудесным образом, стал пользоваться невероятной популярностью. Будучи добропорядочным человеком, мой бывший возлюбленный приютил под новым кровом и прежних жителей замка. Из уважения к пожилым, но преданным старикам, Олифф предоставил им работу. Говард так и остался старшим дворецким. Дела получила должность главной экономки, отвечающей за всех слуг. А Бронак приняла на себя обязанности управляющей. Даже Кормаку досталось место бармена. К несчастью, идиллия продолжалась недолго. Почти сразу после открытия престарелая пассия Патрика умерла, – с интонацией недоверия и нервозности прохрипела Мэйв и замолчала.

– Тебя что-то встревожило в смерти той старухи? – не упустив из внимания сменившийся тон полицейской, настороженно поинтересовалась я. – Она была первой жертвой?

– Нет. Бронак ушла из жизни по естественным причинам. Это был сердечный приступ. Его подтвердил опытный врач, отчетам которого я доверяю. Аластер когда-то работал в городской больнице, а затем, тесно сдружившись с новым хозяином замка, перешел в частный кабинет при отеле.

– Тогда почему при упоминании об ее кончине ты так забеспокоилась?

– Ты что, залезла мне в голову? Вообще-то я не одна из твоих подопытных!

– Перестань. Тебе отлично известно: не в моих привычках прощупывать близких без их разрешения, – я обиженно надула губы, но все же потрудилась объяснить: – Ты слегка изменилась в лице. Этого было достаточно, чтобы почувствовать не ладное.

– Да черт с тобой, – раздраженно, словно задетый подросток, пробубнила насупившаяся женщина. – Проблема не в дряхлой бабке. Кроме сына любовника, до нее и дела никому не было. У Бронак не осталось ни родственников, ни детей. Так что Олиффу еще пришлось повозиться, чтобы похоронить ее в семейном склепе, по соседству с Патриком, – понемногу успокаиваясь, заявила Мэйв с гордо поднятым носом. – Я вспоминаю каргу без должного уважения лишь потому, что вместо нее на роль управляющей тут же приперлась нездешняя молодая девица. Такая юная и красивая…

– Вот, значит, кто виновница моего приезда. Ваша разлучница? Думаешь, она предоставила парню столько денег, а затем совершила все семнадцать убийств?

– Хотела бы я, чтобы так было. Но, нет. Вместо этого девица сама стала первой жертвой в череде последующих.

– Ну, наконец-то в запутанной истории появился первый труп.

– Если бы так…

– Что значит «если»? – полицейская неуверенно пожала плечами и с извиняющимся видом развела руки в стороны. – Вот теперь я точно перестала что-либо понимать, – сердито выпалила я, запутавшись в хитросплетении ее рассказа. Пальцы сами потянулись к взрывающейся голове и, чуть раскачиваясь, я уточнила: – Ты утверждаешь, что в городе происходят убийства, но при этом тела жертв отсутствуют. Подробно обмусоливаешь бывшего парня, каким-то образом замешанного в неподтвержденных преступлениях, но заверяешь, что он ни в чем не виноват. Все верно? Я ничего не упустила? – съязвила я, допивая остатки глинтвейна, и на сей раз заказывая любимою «полуденную смерть». – И как, по-твоему, я должна распутать не существующее дело? Может тебе лучше обратиться к ворожее, если это какая-то извращенная месть или желание вернуть бывшего? А я отправлюсь решать действительно важные проблемы.

– А вот и упустила! – вцепившись в край стола, как в спасательный круг, настырно прохрипела Мэйв, словно и не слыша моих последних слов. – Одну очень важную деталь. Олифф внезапно разбогател! А это значит, как ты сама недавно заметила, что здесь замешана серьезная сила! Бедолага однозначно связался с кем-то опасным и теперь расплачивается за это. Да что я объясняю, – грузно откидываясь на спинку стула, полицейская вернулась в излюбленную закрытую позу с руками на груди. – Тебе ли не знать, как легко в наших краях столкнуться со сверхъестественным. Поверь, это не рядовой маг или ведьма. Это нечто большее. Я хочу спасти старого друга и, если кто и сможет помочь, так только ты.

– Хорошо, – сдалась я, примирительно поднимая ладошки. – Тогда объясни, с чего ты взяла, что здесь происходят убийства, и как с ними связан твой бывший любовник.

– Спасибо… – впервые за вечер с благодарностью глядя на меня, промямлила осунувшаяся женщина. – Как только молодая управляющая оказалась подле Олиффа, мы расстались. Но век ее был недолгим. Спустя год девица уволилась и исчезла из поля зрения, а вместо нее появилась другая. Новую красотку, ровно через год, сменила следующая, а затем еще и еще одна. И так – пятнадцать раз…

***

– Тук-тук-тук! – испуганно заглядывая в кабинет начальницы, промямлила миловидная девушка в идеально отглаженной форме. На данный момент в их отделе она исполняла роль секретаря. – Мэйв, прости. Знаю, ты просила не беспокоить, но тут такое дело…

– Хватит мяться, – грубовато оборвала ее суровая женщина, поднимая темные глаза от скучного бумажного отчёта. Грозно взглянув на вошедшую сотрудницу поверх странички, она торопливо добавила: – Докладывай, что стряслось? Снова у туристов лыжи украли? Подлых любителей стырить чужое добро, нужно было давно поймать. Тут явно орудует кто-то из местных лавочек, сдающих амуницию в аренду.

– Нет-нет. Я бы не стала тревожить по пустяку. Кражами занимается Ник. Уверена, он скоро разберется с наглецами. Здесь иное.

– Кэсси, не томи, выкладывай.

– Проблема в отеле на холме. Я подумала, вы захотите лично заняться щепетильным вопросом, – девушка неуверенно замялась, залилась краской и потупила взор.

– И? – потребовала полицейская, раздраженно заводя глаза к потолку, ибо отлично знала причину смущения. Как и все в этом проклятом городе, секретарша была отлично осведомлена о ее близких отношениях с самым богатым гражданином курорта.

– Тут пришла женщина, – пролепетала бедолага, становясь еще более пунцовой после брошенного гневного взгляда начальницы. – Говорит, ее племянница работала на господина Олиффа, после чего бесследно исчезла.

– Кэсси, почему ты такая нерасторопная? Не заставляй человека ждать. Пусть… – не успела Мэйв закончить, как из-за спины помощницы показалась сутулая фигура с крайне обеспокоенным выражением лица. – Добрый день! Проходите, присаживайтесь, – чуть приподнимаясь в кожаном кресле, полицейская жестом пригласила посетительницу сесть. – Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Мэри, – послушно произнесла пожилая леди на удивление низким, для столь тщедушного тела, голосом.

– Я – Мэйв. Так ваша племянница… – вопросительно посмотрев на женщину, сразу перешла к сути визита начальник полиции.

– Нэлли, – спохватилась растерявшаяся незнакомка. – Ее зовут Нэлли и официально мы не родня. Видите ли, после смерти близкой подруги, отец девочки, тот еще аферист, отказался уступать мне официальную опеку. Негодяй собирался получать пособия, но заниматься ребенком не хотел. Так что в итоге, все-таки передал деточку на воспитание, но без официальных бумаг. Я не возражала, главное мы были вместе, и растила Нэлли как родную дочь. Но переходный возраст сделал свое дело и, как только подростку стукнуло восемнадцать, она обвинила меня в «удушающей опеке» и сбежала из дома. Ну, вы понимаете, дурацкий юношеский максимализм, гормоны и все такое… – грустно ссутулившись, попыталась оправдать подопечную Мэри. – Деточка пропала и, все что у меня было до недавнего времени – пара строк на подарочных открытках, приходивших почтой всегда из разных мест. Нэлли отправляла их с завидной регулярностью, так что повода для беспокойства не было. Пока однажды дочь не прислала последнее короткое послание. Оно гласило: «Не парься. Я отдыхаю на самом крутом курорте страны, среди огромных гор и непроходимых лесов. Скоро отправлюсь в соседнее государство на заработки». Я порадовалась, и принялась ждать следующей весточки. Впервые паника охватила меня, когда за полгода от ребенка не пришло ни слова. Новых друзей или знакомых Нэлли я не знала. Пришлось нанять детектива и попытаться разыскать дочь самостоятельно. Мне не нужен был личный контакт. Она бы взбесилась, узнав, что я ее отслеживаю. От Лютера, сыщика, что на меня работал, требовалось лишь одно – подтвердить, что с девочкой все в порядке. Я вручила наемнику последнее письмо и уже на следующий день он ее обнаружил. Крошка была здесь, в вашем городе. Детектив заверил, что беспокоиться не о чем. Что она прекрасно себя чувствует, обворожительно выглядит, ухожена, богато одета, работает управляющей в крупном дорогом отеле и, судя по всему, является любовницей весьма достойного человека. Опасения оказались напрасными. На какое-то время я успокоилась, решив, что Нэлли слишком занята личной жизнью. Рано или поздно она бы вспомнила о старой покровительнице и объявится сама.

– Вы все правильно сделали, – поддержала Мэйв расстроенную бледную женщину. – Сыщик сказал правду. Я помню девушку, о которой вы говорите. Темноволосая длинноногая красотка с пронзительными голубыми глазами, – прохрипела полицейская, крепко вцепившись ногтями в стол, дабы не выдать досады. – Однако, человек, на которого работала Нэлли и коего Лютер приписал ей в покровители – личность переменчивая. Мне неприятно говорить, но он большой любитель противоположного пола, если вы понимаете, о чем я.

– Пытаетесь сказать, ее начальник – бабник. Честно говоря, мне плевать, что у них было и как закончилось. Я лишь хочу знать, что дочери ничего не угрожает.

– И, конечно, вы не остановились на достигнутом результате.

– Нет. Душа была не на месте, и, спустя полгода, я наняла Лютера вторично. Как и в первый раз, он объявился с новостями на следующий же день: волноваться не о чем, Нэлли там, где и была, бла-бла-бла. Прошло еще пару месяцев, но покой мне и не снился. У детектива снова появилась работа и снова тот же ответ. Затем все повторилось через месяц и еще раз, пока я не потребовала от наемника предоставить фотографии девочки. И тут он вдруг исчез!

– Жаль, что вы столкнулись с лживым сыщиком. Вероятно, он обманывал вас с самого начала. Не знаю, где ваша дочь сейчас, но отлично помню, как месяцев восемь-девять назад, после короткой, но бурной ссоры с возлюбленным, она покинула наш город.

– Вы не понимаете! Он не врал! Я почти убеждена, что Нэлли отсюда не уезжала!

– С чего вы взяли? – заинтересованно вскинув брови, Мэйв непроизвольно насторожилась и превратилась вслух.

– Может с виду я и одуванчик, но за свою деточку и порвать могу! – с гордым видом заявила женщина, смешно задирая заостренный дряблый подбородок. – Я не собиралась оставлять негодяя в покое и стала заявляться в его офис каждый день. Требовала выйти и рассказать правду, какой бы она не была. Распугала всех посетителей, угрожала, что подам заявление в полицию, но сукин сын никак не реагировал. Тогда я сообщила, что собираюсь отправиться сюда лично. Только после этого Лютер покинул позорное укрытие и, с воспаленными от гнева глазами, затащил меня в свой кабинет. Там горе сыщик принялся запугивать, убеждая, что не с теми людьми я связалась и задуманная поездка выйдет боком. Для всех будет лучше, если я забуду о Нэлли, прищемлю, простите за выражение, жопу и молча приму тот факт, что у нее все хорошо.

– Полагаете, детективу заплатили, чтобы он скрыл от вас информацию о дочери?

– А после моего рассказа остались сомнения? – взбунтовалась посетительница, начиная багроветь от злости. – Очевидно, что с деткой случилось нечто плохое и недоумку Лютеру об этом известно! Сделайте свою работу! Найдите мою малышку! Допросите подкупную ищейку и подлого богатея!

– Я понимаю ваше негодование, – снисходительно произнесла полицейская, перегибаясь через стол и слегка похлопывая женщину по плечу, – но и вы меня поймите. Кроме догадок и подозрений у вас ничего нет. Я не могу прийти к уважаемому человеку и заявить, что он виновен в исчезновении Нэлли опираясь только на чьи-то слова.

– Поговорите хотя бы с детективом. Уж на подонка управа найдется!

– Сожалею, но для подобных действий, как минимум, придется отправиться в другой округ, а он уже не в моей компетенции. Обратитесь в органы по месту жительства. Там проведут беседу с лживой ищейкой, пришлют отчет сюда, и, только тогда, у меня появятся веские основания для посещения господина Олиффа. До тех пор, простите, но я для вас бесполезна.

***

– Когда это случилось? – едва сдерживая зевоту, я залила глаза антисонливыми каплями собственного изготовления.

– Где-то полгода назад, – разглядывая дно пустой кружки, сухо произнесла полицейская. – По моим подсчетам Нэлли была последней пропавшей жертвой.

– «Полгода»? – изумилась я и, нагрянувшая вдруг усталость, резко сменилась негодованием. – И ты ждала столько времени, чтобы позвать меня?! Неужели так долго пыталась понять, заслуживает ли происшествие внимание? Ты или теряешь хватку, или кто-то хорошенько прочистил тебе мозги.

– Я думала, справлюсь. Теперь понимаю, что зря тянула.

– Сделаю вид, что не слышала, – активно растирая лицо подушечками пальцев, я откровенно злилась на старую знакомую. – Мэри последовала твоему совету? – спросила я сквозь зубы. – Подала заявление на детектива?

– Как бы ни так! – насмешливо фыркнула собеседница. – Безумная тетка оказалась настырной козой. Вместо того чтобы терять время на переезды и заполнение многочисленных бумажек, она, едва выйдя из моего кабинета, набрала по видеосвязи Лютеру. Курица встала на фоне здания участка, сказала: «либо говори правду, либо я иду к богатею сама», – и бросила трубку! Идиот попался на удочку моментально и, естественно, примчался в номер шантажистки, который та предусмотрительно сняла в отеле Олиффа. За полчаса до появления недоделанного сыщика, Мэри позвонила мне. Ничего не оставалось, как ехать караулить придурка вместе с ней.

– Надеюсь, ты прижала недоумка и выяснила все, что он знал?

– Конечно, но, увидев, что клиентка успела впутать в дело кого-то еще, детектив так испугался, что впал в истерику. Разобрать его причитания было невозможно. С перекошенным лицом он все твердил про ужасные глаза и душещипательные крики, что вынимают душу. А под конец, несмотря на мой статус полицейской, вообще принялся умолять все забыть. Угрожал, предрекал скорую смерть, если мы не отступимся. Короче, все что оставалось – дать психу возможность прийти в себя. Я ушла, пообещав вернуться на следующий день, а тетка категорически отказалась покидать засранца и осталась сторожить его до утра.

– Кого же он так боялся?

– Без понятия, но вряд ли обычного человека, тем более душку Олиффа. Говорю тебе, это точно кто-то с вашей стороны. И, пока не умер очередной невинный, мы обязаны найти и уничтожить чудовище!

– Согласна, загнать в угол взрослого опытного мужика могло только нечто сверхъестественное. Жаль описания недостаточно. У всех нечестивых тварей «ужасные глаза и вынимающие душу вопли».

– Это еще не все, Сани, – поднимая на меня красноречивый взгляд, предостерегла Мэйв. – Утром, в номере, я не обнаружила ни Мэри, ни Лютера. В комнате было пусто: ни признаков борьбы, ни даже присутствия гостей. На ресепшене заявили, что оба гостя покинули отель, практически сразу после моего ухода. Якобы они просили передать, что пришли к обоюдному согласию и не имеют больше друг к другу никаких претензий.  Все попытки связаться с офисом сыщика оказались напрасными. Он уволил секретаршу и уехал из страны. С Мэри ситуация была схожей. Она бросила работу и, будучи одинокой женщиной, отправилась путешествовать по свету. С тех пор оба пропали без вести. Беря во внимание их странное исчезновение, я пришла к выводу, что, за последние пятнадцать лет, в нашем городе погибло семнадцать человек: пятнадцать молодых девушек, последней из которых была Нэлли, а также ее приемная мать и детектив.

– Что удалось раскопать?

– Только еще больше вопросов, – получив новую порцию пива, полицейская задумчиво почесала затылок. – Все жертвы, включая случайных, были одинокими. Следовательно, их никто не искал. Зацикливаться на Мэри и Лютере я не стала. Там, итак, все было понятно: от них избавились, как от опасных свидетелей, – усмехнувшись, она залпом осушила треть стакана и с грохотом вернула его на стол. – Что до девушек, я всеми силами пыталась нащупать следы хотя бы одной из них. Думала, найду, и сомнения отступят, но нет, я лишь окончательно убедилась, что все концы обрываются в нашем городе. Имена несчастных больше нигде и никогда не всплывали. Все они наверняка были давно мертвы, – на секунду потерявшись в мыслях, Мэйв икнула, выдала звучную отрыжку и, словно очнувшись от нее, продолжила: – Все же кое-что разузнать и сопоставить я умудрилась. Во-первых, как было сказано ранее, все, за исключением Нэлли, не имели близких родственников. Их никто не стал бы искать. Да и в случае с последней нам просто повезло. Мэри была не равнодушна к приемной дочери, но ее официальным опекуном не являлась. К тому же они не ладили. Скорее всего, преступник просто не знал об их связи.

– Выходит, жертвы не были случайными. Их выбирали заблаговременно и намеренно без тесных связей.

– Именно. Во-вторых, все девушки были брюнетками с карими глазами. Непременно молодые, не старше двадцати пяти лет, невероятно красивые и стройные. И, третье, все они работали администратором в отеле Олиффа. Приезжали невеждами и тут же превращались в светских дам.

– Словно бедолаг откармливал на убой.

– Мне пришла в голову та же мысль. Кажется, мой бывшей любовник выпустил на свет дьявола. Как думаешь, кто-то из известных тебе тварей мог позариться на подобное лакомство?

– Шутишь? Да любая их них! Так что, если ты ждешь от меня идей, их пока нет.

– Есть еще одно любопытное совпадение. Я обнаружила его не так давно и пока не совсем понимаю. Ежегодно появляясь и пропадая, девицы сменяли друг друга точно в одно и то же время: в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря. Четыре года выпали из общего знаменателя, но скоро я поняла, что разницу в днях нужно списать на високосный год.

– Девочка моя, с этого и надо было начинать! – удовлетворенно фыркнула я, впервые услышав что-то полезное. – Будь я обычным детективом, решила бы: поразительно попахивает маньяком, соблюдающим некую закономерность. Но я – Искушаемая, а значит, мы имеем делом с черным обрядом. Видишь ли, дорогая, те даты, что ты назвала, имеют важное место в культуре любого народа. Они издревле считаются началом тринадцатидневного праздника и носят всем нам известное название зимнего солнцестояния.

– Черт, я была уверена, что ты разгадаешь загадку, – облегченно выдохнула Мэйв и с наслаждением растянулась в довольной улыбке.

– Хитрая лиса. Ты поэтому позвала меня как раз накануне двадцатого числа?! Завтра сменится очередная управляющая и у нас появится шанс поймать убийцу с поличным.

***

Интрига нарастала. Чутье Пограничника твердило: задача не простая, будь осторожней! А жажда истины несла вперед, лицемерно уверяя, что дело того стоит.

Временно оставив подругу в одиночестве, я погрузилась в «фантомную библиотеку Искушаемых»: своеобразный транс, позволяющий абстрагироваться от окружающего мира и перемещаться внутрь собственного сознания. Процедура помогала восполнить некогда полученные, но забытые знания, ведь когда живешь достаточно долго, память начинает изменять. Я же выглядела молодо лишь внешне, в действительности разменяв второй век, так что похвастаться нужными академическими воспоминаниями восьмидесятилетней давности могла с натяжкой.

Просидев с отсутствующим видом около двадцати минут, я почерпнула на книжной полке своего разума наиболее важную информацию и с тяжелой головой вернулась к Мэйв. Судя по очередному пустому бокалу и бегающим глазам, она дико нервничала, что заставляло ее глупо оправдываться перед сидящими за соседними столиками людьми. Те, в свою очередь, удивленно на нее пялились, а затем испуганно прятали взгляд.

– Все переживаешь, что кто-то раскроет твою причастность к иному миру и примет за сумасшедшую? – усмехнулась я, зная, как трепетно подруга относилась к полной конфиденциальности в данном вопросе.

– Забота о репутации давно осталась в прошлом. Мне столько лет, что впору задуматься о вещах насущных, – раздраженно отмахнулась полицейская, тарабаня пухлыми белоснежными пальцами по столу. – Твоя странная скучная церемония чем-то помогла?

– Между прочим, «странная скучная церемония» заключается в оживленной деятельности мозга. Это ты пиво попивала, а я занималась серьезным делом! – узколобие и ограниченность человеческого вида порой выводили меня из себя. – Пришлось покопаться, соединить зимнее солнцестояние с историческими фактами и легендами местной культуры, что, между прочим, очень непросто. Если коротко, у народов этих земель некогда существовал древний языческий праздник – Йоль. Он начинался со Дня Матери, аккурат в интересующие нас даты, и продолжался в течение тринадцати ночей, прозванных «ночами духов». Предки верили, что в данный период, от первого заката до последнего рассвета, грань между мирами живых и мертвых исчезала, давая возможность сверхъестественному проникнуть на нашу сторону. Но самой важной ночью Йоля считалась как раз таки первая, с двадцатого на двадцать первое декабря. По преданиям, именно в мгновение перехода с одной даты на другую, Великая Богиня-Мать являла на свет младенца, которому предстояло стать Солнечным Богом. То есть, она ежегодно исполняла некий акт перерождения дитя. Другими словами, для вас, людей – это начало рождественских праздников, а для нас, обитателей иного мира – лучшая возможность провести наиболее черные и страшные ритуалы.

– Хочешь сказать, раз в год, мой Олифф хладнокровно приносит девушек в жертву кому-то из демонов? – не на шутку разозлилась Мэйв, сжигая меня пламенем негодования. – Он обычный человек! Тебе не хуже меня известно: мы физически не способны творить подобное! Нет дара ведовства – нет сил, нет сил – нет демонов и точка!

– Мне – известно, а ему – нет, – и предугадывая новый всплеск не контролируемых эмоций, я быстро затараторила: – Пойми, я ни в чем не обвиняю твоего бывшего любовника. Просто пытаюсь донести, что в ночь перед зимним равноденствием, властителями обоих миров всецело становятся темные сущности. В это время им не нужны проводники в виде колдунов и магов. Нечисть может вызвать любой. Отсюда и несметные богатства, внезапно появившиеся у хозяина замка. Он мог впустить демона, но не вернуть его обратно.

– Значит, есть шанс, что Олифф не подозревал о происходящем.

– Жаль расстраивать, но ни одна тварь из преисподней не способна протянуть здесь и дня, не обладая телесной оболочкой. Кто бы ни пришел к твоему другу, он однозначно занял чье-то место.

– Но рядом был лишь один подходящий сосуд. Не хочешь же ты сказать… – догадавшись, к чему я клоню, полицейская побледнела, запнулась и застыла с открытым ртом.

– Это нам и предстоит выяснить.

***

Львиную долю следующего дня мы потратили на поиски жертвенника. Не зная, где поджидать добычу, на охоту не идут. Конечно, определить место с точностью до сантиметра я не могла, но почувствовать отрицательную энергию у конкретного участка земли мне было под силу. Как оказалось, не в этот раз. Снова и снова обходя кругами владения Олиффа, я утопала в грязи и пытках, безостановочным потоком проливавшихся на мою несчастную голову.

– Не могу больше! – взмолилась я, в сердцах опускаясь на холодный снег. От напряжения из носа сочилась кровь и крупными каплями вырисовывала неровный узор на белоснежном ковре. – Тут все буквально кишит болью и смертью. Это выше моих сил. Каким бы первоклассным Пограничником я не была, опознать точное положения алтаря мы не сумеем, пока не будем знать, как погибали девушки. Тут и висельники, и зарубленные топором бедолаги, кинжалы, мечи, арбалеты, пистолеты, просто забитые ногами до смерти жертвы. Это место – гиблое во всех отношениях.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – бережно поднимая меня с промерзшей почвы, заверила Мэйв. – Могу я чем-то помочь?

– Да, если в курсе истории семейства Патрика. Кем они были? Почему на их земле так много костей? Может, на территории замка проводились массовые казни или военные действия? Будь мы в курсе хотя бы десятка произошедших здесь событий, я смогла бы отделить часть блуждающей темной энергии. Это немного сократило бы круг поисков.

– Прости, я знаю лишь, что и остальные: предки Олиффа были богатым, влиятельным людьми, тесно связанными с королевской знатью. Их род очень старинный. Тут могли быть и крупные захоронения, и восстания, и репрессии, да что угодно.

– Черт, даже отсеяв родственные души и шумы с мужским началом, территория для поиска все равно остается огромной.

– Ты забываешь, что я начальник полиции! – горделиво задрав подбородок, взбунтовалась женщина. – Это значит, любые архивы для нас открыты. Впереди еще целый день. Давай поднимем исторические справки и найдем то, что поможет тебе отбросить ненужное.

– Слишком хлопотно. Мы убьем на поиски столько времени, что и к полуночи не закончим, – отстранено пробурчала я, рьяно начесывая красный лоб под дурацкой вязаной шапкой.

– Прости, Саня, это место всегда было опасным. Рядом лес и озеро: два основных источника зла, а заодно и неиссякаемого могильника, – извиняющимся тоном пролепетала старая знакомая, легонько похлопывая меня по толстому слою одежды вместо плеча. – Только за мою карьеру здесь было порядка двадцати смертей, будь то убийства или несчастные случаи.

– Мэйв, ты гений! – я осенено распахнула глаза и быстрым шагом направилась к патрульной машине. – Зачем пытаться уловить все? Можно ограничиться только последними пятнадцатью годами! Всего-то и надо: прочувствовать временные рамки тех, кто погиб в этот период.

– Я что-то не понимаю… – озадаченно скосившись, полицейская с трудом поспевала за моим размашистым шагом.

– Мы не станем копаться во всем, что творилось на проклятой земле. Изучим лишь случаи, которые произошли с момента переезда Олиффа в ваш город. У них будет иная вибрация. Я впитаю ее, а затем вернусь сюда и отфильтрую убийства: оставлю только те, что свершились после его появления. Это должно существенно сузить рамки поиска.

Идея сработала. Ближе к полуночи мы сократили пределы подходящей территории всего до пары участков в несколько сотен метров. Привлечь к операции сотрудников Мэйв, по понятным причинам, не могла, а потому патрулирование обеих площадей легло на наши хрупкие плечи. Приготовив каждая свое оружие, мы разделились и разошлись в разных направлениях. Я обустроилась возле озера, где была ярко выраженная агрессивная среда, а моя спутница в полукилометре от меня, рядом со старым семейным склепом. Там вибрации, скорее всего, были обусловлены наличием большого количества не преданных земле трупов, но оставлять без внимания не следовало даже столь хрупкую зацепку.

Ровно в двенадцать я обернулась в слух, внимательно изучая каждый звук, доносившийся до моих ушей. Вокруг было подозрительно спокойно. Нервно расхаживая по участку, я начала подозревать, что ошиблась с местом, как вдруг почувствовала на коже, несмотря на всю толщ одежды, мелкую навязчивую дрожь. Брезгливо втянув носом испорченный воздух, я ощутила, как легкие обожгло неприятным запахом могильной гнили и полуразложившегося трупа. Нутро бунтовало, предупреждая о невероятной опасности, исходившей от кого-то, кто был гораздо сильнее обычного демона или духа. Затем, будто в подтверждение худших подозрений, где-то со стороны моей напарницы прозвучал душераздирающий, оглушительный женский крик, за которым последовал дикий плач и вопль. Моментально сорвавшись с места, я направилась в том направлении, откуда шел звук. Продираясь сквозь заснеженные ели и сосны, местами утопая в снегу чуть ли не по самую макушку, я, наконец, разглядела вдалеке полицейскую куртку, лежавшую на белоснежном полотне темным сугробом, не вписывающимся в общую картину. Сердце ушло в пятки. Крик и вой все продолжались, но в голове мелькала лишь одна мысль: Мэйв! Да, мы Искушаемые порой жестоки и непредвзяты, не жалеем ни нечисть, ни людей, но все же мы умеем ценить связи. Мэйв была одна из немногих, к кому я по-настоящему прикипела и кого искренне уважала.

Упав перед полицейской на колени, я судорожно забралась пальцами под шарф, и с облегчением обнаружила пульс. Расслабленно выдохнув, я вскочила с земли и только теперь обнаружила: ужасный звук исчез. Вокруг снова царила тишина. Незамедлительно бросившись туда, откуда по моим ощущениям шел крик, я быстро оказалась возле старинного склепа семьи Олиффа. Дверь внутрь была зловеще распахнута, а повешенный на ручку тяжелый резной замок с ключом в скважине, наводил на неприятные мысли. Осмотревшись, и не обнаружив ничего подозрительного снаружи, я выставила перед собой позвякивающую оберегами боевую косу и собралась зайти внутрь. Неожиданно, одна за другой, оттуда выскочили две темные фигуры, нагло сбивая меня с ног. Ощущая себя в непривычной громоздкой одежде неуклюжей куклой, я моментально потеряла равновесие, выронила оружие и тяжелым мешком рухнула на каменную кладку. Собравшись с духом, я попыталась было подняться, но тут же почувствовала, как грубый мужской ботинок с силой ударил меня под дых, резво отправляя в пустоту склепа. Посчитав подбородком все заостренные временем ступени, я кубарем скатилась вниз и, оказавшись в конце пути, встретилась головой с холодным полом. Затылок обожгло ударом, и мир полетел в тартарары.

***

– Слава яйцам! – где-то надо мной сдавленно выдохнул озабоченный голос Мэйв. – Я уже собиралась тащить тебя в больницу. Понятия не имею, чтобы я там рассказывала про особенности твоего тела, но прочие варианты таяли на глазах.

– Вот тварь! – кое-как приподнимаясь на локтях, я звонко сплюнула кровавой кашицей. – Олифф, или кто он там сейчас на самом деле, подло ударил меня исподтишка, а после каменный пол окончательно отправил в нокаут.

– Я уже догадалась о твоем поражении по рваной ране на затылке: приличную дыру пробило сквозь шапку с капюшоном, – полицейская протянула руку и бережно помогла мне подняться на подгибающиеся ноги. – Если бы не они, не выдержал бы даже череп Искушаемой, – как только я смогла стоять самостоятельно, она всучила в мои трясущиеся руки косу и, едва не перекрестившись, брезгливо отшатнулась.

– Сколько времени я пробыла в отключке?

– Без понятия. Когда я очухалась и сообразила где тебя искать, на часах было двадцать минут первого.

– Значит максимум пять минут. Какого дьявола тогда мы тут торчим?! – возмущенно поинтересовалась я, воинственно крутанув в руках оружие. Перед глазами все поплыло и, если бы не вовремя подставленное плечо подруги, я бы вновь оказалась на ледяных камнях. – Давай, подсоби мне выбраться наружу. Организуем погоню.

– «Погоню»? – Мэйв удивленно вскинула брови. Аккуратно придерживая меня за талию, она послушно довела нас до ступеней.  – О чем ты? Какая «погоня»?! Мы упустили преступника. Он давно скрылся и нам его не догнать.

– Ты не понимаешь. Убедившись, что тебе ничего не угрожает, я бросилась сюда одна. Крики к тому моменту прекратились, и я решила, что опоздала, но жертве повезло. Не знаю, каким образом: возней возле склепа или своим запахом, но мне удалось спугнуть негодяя. Я уже намеревалась спуститься вниз, когда оттуда выскочило две фигуры. Первая из них, не высокого роста, вероятно девчонка, убегая, напоролась на меня и сбила с ног. За ней вылетела вторая, более крупная, полагаю – Олифф. Преследуя несчастную, он неожиданно обнаружил на входе помеху и, спихнув меня вниз, быстро помчался за бедолагой, чтобы закончить начатое.

– Ты уверена в том, что видела?

– Было темно и все произошло слишком спешно. Конечно, я не рассмотрела их лиц и успела уловить лишь очертания, но в том, что это были люди, ошибиться не могла. Насчет пола беглецов, тоже есть сомнения. За кучей нелепой одежды сложно определить кто перед тобой: мужчина или женщина. Знаю только, что на первом человеке была удлиненная дутая куртка «унисекс», а на втором – старый потрепанный плащ с капюшоном, будто он только что прибыл из семидесятых. Но все это неважно. Некогда обсуждать догадки. Если поторопимся, то еще успеем разыскать похищенную и спасти ее от гибели!

– Говоришь, их было двое? Точно? – недоверчиво пялясь на меня, вновь уточнила полицейская.

И тут уж я начала понимать, что торопиться видимо некуда.

– Мэйв, что не так?

Лицо собеседницы осунулось, а уголки рта предательски поползли вниз.

– Саня, мы ошиблись. У нас не один убийца, а целых два! – надорванным голосом сообщила она, указав головой за мою спину.

Я неуверенно развернулась в указанном направлении и с изумлением обнаружила полуразложившийся труп. На скидку, он пролежал здесь около года.

– Это Эбха, – напугано промямлила старая знакомая, все больше округляя черные глаза. – Она и есть наша жертва: бывшая управляющая отелем. Еще вчера я видела ее живой и здоровой, а сегодня бедолага выглядит так, словно умерла, хрен знает, когда. Я так и не смогла понять, от чего она отправилась на тот свет. На теле девушки нет ни единой раны.

***

Не считая того, что убийц теперь было двое, в какой-то степени дело вести стало проще. Пусть застать демона и его пособника с поличным не вышло, зато в нашем распоряжении, наконец-то, имелся труп. К несчастью Олиффа и на нашу радость, это означало лишь одно: появились обоснованные подозрения в исчезновении и гибели всех предшественниц Эбхи. Удивительным пока оставался только результат экспертизы. Он полностью совпадал с моими предположениями, и подтверждал дату смерти девушки: ровно год назад. Сей факт неопровержимо доказывал присутствие потусторонних сил в нашей запутанной истории.

На следующий же день, рано утром, мы пожаловали в самый модный и дорогой отель города. Главным подозреваемым, по-прежнему, оставался хозяин дома, но нам все еще предстояло выяснить, кто ему помогал. Вспоминая прошлую ночь, я уже не была так уверена, что первой на меня наткнулась женщина. Да, то была высокая худощавая фигура, но и мужчины обладают подобной комплекцией. В темноте и суматохе воображение способно было дорисовать то, чего ему так хотелось. В итоге сообщником мог оказаться кто угодно.

Помимо Олиффа, на протяжении последних пятнадцати лет, в замке постоянно проживало еще лишь четверо. Первые двое: дряхлая экономка Дела (со слов Мэйв, жутко преданная молодому хозяину надменная стерва с внешностью подлой ведьмы) и дворецкий Говард (его описание полностью соответствовало первому, с поправкой лишь на пол). Старики имели все шансы стать соучастниками произошедшего. Они могли ввязаться в авантюру из лучших побуждений: привязанность и благодарность порой толкают на безумный шаг, тем более, если кто-то из них обладал колдовскими способностями. Помимо слуг был еще пятиюродный внук Патрика – Кормак, страдавший беспредельной завистью к дальнему родственнику, и доктор Аластер, у которого вообще не было явных причин содействовать убийце. А посему последние двое подходили на роль приспешников с большой натяжкой. Однако за столько лет работы в отеле, они могли увидеть или услышать гораздо больше, чем обычные работники. Ну и пятая, просто интересующая нас фигура, априори не способная быть напарницей преступника, новая управляющая.

Естественно, в первую очередь, мы горели желанием пообщаться с Олиффом, но дорогу нам преградил суровый пожилой дворецкий. Пришлось начать допрос с него. Глядя на высокого, подтянутого, без грубых морщин на лице, строго одетого мужчину, с идеально прямой осанкой, сложно было представить, что тому перевалило далеко за восемьдесят. Говарда и стариком-то сложно было назвать. Все, что выдавало в нем возраст: пепельно-серые, длинные, тонкие волосы, собранные сзади на затылке хрупким, но аккуратным пучком.

Пока Мэйв вела беседу с дворецким, я, облокотившись на дверной проем, попыталась «прощупать» подозреваемого своими методами, но как бы не старалась, неизменно натыкалась на неприступную стену. Мужчина был отлично защищен. Чувствовалась рука опытной ведьмы. Ушел бы ни один час, чтобы избавиться от ее заклятий, и заглянуть в душу Говарда поглубже. С другой стороны, это еще ни о чем не говорило. Сам старик был обыкновенным человеком. Единственное, что могло в нем заинтересовать: беспредельное одиночество и как вытекающее, – всеобъемлющая, я бы сказала, чересчур пылкая, любовь к старому, а теперь и новому хозяину.

– У всех есть скелеты в шкафу, – усмехнувшись, подумала я, – жаль они не из тех, что требовались, но все же могут оказаться полезными.

Поджав губы, я вернулась к общему разговору и с удовольствием обнаружила, что ничего путного мужчина пока не сообщил.

– Получается, вы не можете дать точный ответ, где были в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря? – начиная сердиться, звонко спрашивала полицейская ни в первый раз.

– Повторюсь, я закончил выполнять обязанности ориентировочно в одиннадцать. Затем отправился отдыхать в личные покои, – как затертую до дыр фразу, прогудел дворецкий с невозмутимым достоинством.

– Кто-то может подтвердить, что так было на самом деле?

– Я сплю один.

– Вы были знакомы с погибшей?

– Конечно. Она работала здесь управляющей целый год. И, предугадывая ваш следующий вопрос: нас связывали исключительно деловые отношения. Ни по каким иным вопросам мы не общались. Время совместно не проводили. О ее родственниках или сексуальной жизни мне ничего не известно.

Я почувствовала легкие вибрации в голосе Говарда, но не от того, что он нервничал или боялся, а скорее потому, что настороженно продумывал каждое сказанное им слово.

– Как вы считаете, Эбха могла быть любовницей вашего хозяина? – настойчиво продолжала Мэйв.

– Мои обязанности заключаются в соблюдении порядка по дому. Следить за интимными отношениями коллег в них не входит. Понятия не имею, могло ли что-то связывать молодых людей или нет.

– Полагаю, погибшая, как и все ее предшественницы, собиралась добровольно покинуть свой пост и эти места. Вы не в курсе, по какой причине она хотела сбежать?

– Само собой. Психованная идиотка оповестила о своих намерениях половину отеля. Она устроила господину Олиффу публичный скандал. В ресторане, во время завтрака, когда там полно людей. Позорище!

– И что ее обидело, раз она вела себя столь бестактно?

– Неужели вы полагаете, я стал бы вникать в бредни избалованной дуры?! Меня не интересовал их разговор. Я был занят своей работой: пытался успокоить гостей.

– Остальные управляющие, что были до Эбхи, тоже уходили с подобными скандалами?

– Что тут скажешь, у хозяина плохой вкус на женский пол.

– Что можете сообщить о других девушках, занимающих этот пост?

– То же самое. Чужая судьба меня не волнует.

– А что насчет экономки? Вы большую часть жизнь прожили бок о бок. Ее-то вы должны знать. Какой она человек?

– Как все: сдержанная, преданная, знающая свое дело. Что еще надо для нашей профессии?

– Думаю, спрашивать о других смысла нет, – сердито пробурчала полицейская, и громко захлопнула небольшой блокнот. – Последний вопрос. Когда в последний раз вы спускались в склеп семейства?

– На похороны господина Патрика, – с ноткой неподдельной тоски пропищал дворецкий. Он одарил Мэйв таким презрительным взглядом, что до меня, наконец, дошло: у него была личная неприязнь, и, кажется, я даже догадывалась какая.

– Кто-то от имени старшего персонала или по личному распоряжению Олиффа, выполнял там особые работы? Возможно, сторожил усыпальницу от вандалов.

– Безусловно. Мы строго следим за порядком на всей территории имения.

– Кто конкретно занимался гробницей?

– Всегда разные сотрудники. Они чередуются в силу графика и загруженности.

– Зачем вы врете? – спокойно возразила я, не в силах больше терпеть наглую ложь. – Здесь не нужна большая смекалка, чтобы сообразить с каким «особенным» пристрастием вы относились к старому, а теперь и новому хозяину, – краем глаза я заметила изумленное лицо подруги. Она явно никогда прежде не подозревалась о «специфических» наклонностях пожилого джентльмена. – Вы бы ни за что не позволили спуститься туда постороннему. На двери весит тяжелый амбарный замок. Вход в склеп строго ограничен. Хотелось бы верить, что из соображений сохранности тлена, но, исходя из последних событий, речь может идти об ином. Признайтесь, вы не единственный, кто имеет в помещение доступ. Ключ также есть у Олиффа и экономки. Прежде чем успеете снова соврать, подумайте хорошенько. Покрывать убийцу на старости лет не в ваших интересах. Того и гляди, навлечете беду и мигом станете пособником преступника.

– Так вот в чем дело! – полицейская осенено уставилась на Говарда. Мужчина, в свою очередь, горделиво задрал подбородок и с достоинством выдержал взгляд. – Моя коллега оказалась прозорливей, – дабы не возникло вопросов, мы обыграли меня, как представителя закона из столицы. – Теперь ясно, откуда взялась эта ненависть, – выплюнула Мэйв с презрением. – Так может вы сами, из ревности, прикончили несчастную Эбху? Говорите правду! У нас появился отличный мотив, списать убийство бедолаги на вас.

– Напрасно вы считаете, что я боюсь. У вас нет доказательств моей причастности…

– Достал, настырный хрыч, – раздражено фыркнула я, зная, что добровольно старик не сдастся. – Может залезть в твою высохшую башку я и не могу, но кое-что, обойдя наложенное заклятье, все-таки вытяну. Кровь и молот, в сердце страх, скажешь правду или превратишься в прах! – прошипела я, слегка опустив ресницы, чтобы не было видно залитых алой кровью зрачков. – Так кто еще имеет доступ к усыпальнице? – я протянула к лицу дворецкого ладошку и шумно дунула. Появившийся благодаря заклинанию, бесцветный, невидимый для людей, порошок, быстро достиг цели и моментально подействовал.

– Я, хозяин, экономка, доктор и поганый Кормак, присосавшийся к господину, словно надоедливый червь, – послушно признался Говард, нервно подергивая скрюченными пальцами.

***

Следующим в нашем списке оказался доктор: красивый сорокалетний мужчина с голубыми, проницательными глазами, будто принадлежавшими не ему, а уставшему от жизни деду. В целом, Аластер производил впечатление умного, добропорядочного и обходительного человека, но попытавшись влезть к нему в голову, я вновь натолкнулась на глухую, кем-то заботливо расставленную, стену. Как и дворецкий, доктор не был колдуном или кем-то сверхъестественным. Напротив, он являлся типичным представителем людского рода, разве что не по годам, уставшим от жизни. Печаль, тоска и сожаление читались в каждом его жесте и слове. Изнутри бедолагу гложило постыдное чувство вины, но на лице душевную боль и беспокойство безупречно скрывала довольная, жизнерадостная улыбка. Однако внутренние переживания Аластера никоим образом не соприкасались с нашим делом. Их было легко объяснить: в сердце страстного мужчины ярким пламенем полыхала безграничная любовь и преданность к какой-то женской особе. Кто знает, может, увлечение доктора было безответным или незаслуженным, и от того он терзался муками сомнения, а может, все обстояло иначе. История была стара как мир, но нас интересовала мало. В итоге, как и в случае с Говардом, мне ничего не оставалось, как присоединится к Мэйв и просто слушать.

– Аластер, дружище, извини, что отвлекаем, но заносчивый хрен заявил, что ключи от склепа есть и у тебя, – закончив обмениваться любезностями, верещала полицейская. – По долгу службы я должна спросить: так ли это?

– Странно, что он вообще что-то сказал, – ее собеседник изобразил надменное лицо дворецкого, а затем, задорно расхохотавшись, в приятной дружеской манере отчитался мягким, ласкающим голосом: – Я стал семейным доктором немногочисленной династии на холме, едва заступив на службу в больницу. Так что – да, я счастливый обладатель доступа в усыпальницу еще со времен Патрика. Там нашли Эбху? – Мэйв утвердительно кивнула, и мужчина сострадательно вздохнул. – Бедолага, она была так молода.

– Ты хорошо ее знал? Да и предыдущих девушек тоже?

– Нет. Мы сталкивались редко, по работе. Единственное, что мне доподлинно известно: все управляющие обладали отменным здоровьем. Ни одна из них, ни разу не обратилась за медицинской помощью. Впрочем, это вряд ли удивительный факт. Все они являлись юными спортивными особами, еще не успевшими поизносить прекрасные тела. В остальном девушки были невероятно добры и приветливы, – доктор развел руками и притих, словно извиняясь за незнание и беспомощность. – Прости, дорогая, но мне действительно нечего добавить, в том числе и про их взаимоотношения с Олиффом. Ты же знаешь, я не люблю вмешиваться в чужую жизнь.

– А как насчет вчерашнего скандала? О нем ты в курсе?

– Конечно. Про их ссору не слышал разве что ленивый. Эбха закатила истерику и ушла.

– Чисто формальный вопрос. Где ты был в полночь?

– Здесь, в кабинете. Ко мне пришла Рин, новая управляющая, на обязательный стандартный осмотр. Полагаю, при необходимости, она это подтвердит.

– С каких пор обычные процедуры не терпят отлагательств? – саркастично поинтересовалась Мэйв, ехидно скалясь. – К чему такая спешка?

– Поздний прием, отнюдь, не моя прихоть. Из плотного графика девушки, хозяин отеля выделил лишь это время. Пришлось подстроиться.

– А что скажешь про Делу и Говарда? Они далеко не юны, и наверняка часто к тебе захаживают.

– Как бы ни так. Старики еще нам с тобой фору дадут. Здоровье у них отменное. Что касается личного общения, я стараюсь обходить жуткую парочку стороной. По мне, они точно не от мира сего: мрачные, суровые, да и слишком опытные, чтобы у нас были общие интересы, – добродушно пошутил Аластер, лучезарно улыбаясь.

– Тогда перейдем к нашему общему другу. Только честно, за пятнадцать лет, что ты пашешь на него и живешь бок о бок, как часто Олифф вел себя нетипично или подозрительно? Может, упоминал странные несуществующие вещи? Говорил о демонах в голове? Делал пугающие заявления. Хоть что-то, что настораживало или изумляло?

– Дай подумать… – мужчина положил подбородок на раскрытую ладонь и с задумчивым видом уставился в окно на мирно круживший мелкий снежок. – Прости. Мы много времени проводим вместе, но я ни разу не замечал за своим товарищем ничего жуткого.

– Про Кормака стоит спрашивать?

– Сколько угодно! – оживился доктор, зловеще сверкнув глазами. Брови сами сошлись на переносице, а лицевой нерв непроизвольно дернулся. С пятиюродным племянником отношения у Аластера явно не складывались, но скрывать столь очевидный факт он и не собирался. – Был у меня с ублюдком неприятный инцидент. Терпеть его не могу, а потому подробности конфликта, опущу. Иначе получится, будто я его специально очерняю. Тем более, обвинений с пострадавшей стороны не последовало, и руки у меня остались связанными. В противном случае негодяй давно бы сидел за решеткой. Если бы вы спросили меня, кто отправил Эбху на тот свет, я бы сделала ставку на этого подонка.

– Спасибо за помощь! Она бесценна! – с деловитым видом записав показания в блокнот, поблагодарила Мэйв и развернулась в сторону выхода.

***

– Надеюсь, ты не решила для себя, что напарник убийцы – Кормак? – бесцеремонно схватив полицейскую за локоть, я развернула ее к себе всего в десяти шагах от следующего подозреваемого.

– Я, по-твоему, дура? – возмущенно прохрипела та в ответ, тщетно пытаясь высвободить руку. – Он, конечно, сволочь, но сволочь трусливая. Убить кого-то у него кишка тонка. Да и какой мотив? Гаденыш люто ненавидит Олиффа. Добровольно он бы ни за что не стал ему помогать, будь тот хоть человек, хоть демон.

– Вот и отлично. Я понимаю, ты переживаешь за бывшего бойфренда, но это еще не повод искать крайнего. Обещаю, мы во всем разберемся. Если внутри парня действительно засела нечисть, управляет им и заставляет делать все эти ужасные вещи, я изгоню ее и уничтожу.

– Я знаю, – прошептала Мэйв, печально улыбаясь. Она благодарно похлопала меня по плечу свободной рукой и, изобразив муки боли от крепкого захвата другой, шутливо взмолилась: – А теперь отпусти меня, а то я уже не чувствую конечность.

– Прости, слегка переборщила, – я виновато поджала губы и направилась вслед за спутницей к излюбленному месту в любом злачном заведении – барной стойке. – Эй, красавчик, сообрази-ка нам «полуденную смерть».

– Будет сделано! – лихо отчеканил симпатичный малый с идеально уложенной прической. Подняв на меня смазливую, сияющую физиономию, он хотел кокетливо проворковать что-то еще, но быстро осекся. – Твою ж… – выругался бармен, моментально меняясь в лице при виде Мэйв. – Так и знал, что без меня в этой истории не обойдется, – недовольно прошипел он, злобно сплевывая на ковер под ногами. – И в чем я виноват на сей раз?

– Не строй из себя невинную овечку. Тебе перечислить прегрешения с самого начала или по нарастающей? – гневно набросилась полицейская на частого гостя их участка. – Мелкое хулиганство, пьянки, драки, жалобы на домогательство…

– Я работник развлекательной сферы услуг! Чего ты от меня ждала? – раздраженно парировал Кормак, для убедительности перегибаясь накаченным торсом через весь стол. – Это издержки профессии. Заметь, ни одно заявление не получило развития, так что я чист перед тобой. Оставь меня в покое!

– Плевать каким образом тебе удалось избежать тюрьмы. Я-то в курсе: ты полный отморозок. Приперся к старику на закате дней, зная, что есть шанс озолотиться.

– А тот факт, что я хотел помочь деду не в счет?

– Ври больше. Ты точно знал о секретах древнего замка. Думал, Патрик помрет и будет чем поживиться.

– Я бы попросил не оскорблять достойного человека, основываясь на пустых домыслах и глупых сплетнях!

– Вот же гнусная тварь!

– Эй, эй! Господа, успокойтесь! – предвкушая хоть что-то мало-мальски интересное, сдержано попросила я. – Мы пришли сюда не за склоками, – стараясь привести в чувство разошедшуюся полицейскую, я жестом приказала ей усесться рядом. – Давайте, по существу.

– Отлично! – неуклюже плюхнувшись на соседний стул, моя напарница выпустила пар при помощи опустошения огромной кружки пива. Звонко вернув пустую тару на стойку, она сердито процедила: – Тогда начнем с главного: на кой черт тебе сдался ключ от семейного склепа?

– Если ты забыла, я – родственник Патрика и Олиффа! – возмутился мужчина. – Это ли недостаточно веская причина?

– Только не говори, что ходишь туда поплакать над умершими предками. Зачем он тебе на самом деле?

– Сама знаешь: дали, как родственнику, – огрызнулся Кормак, яростно сверкая глазами. – Отказываться не стал. Вдруг Олифф неожиданно сдохнет в рассвете сил. Должен же я буду заняться его похоронами.

– Ублюдок! Какие отношения тебя связывали с Эбхой?

– Не в ту сторону камушек запускаешь. Спроси лучше у любовника и его дружка. Там истории наверняка поинтересней будут.

– Я спрашиваю тебя, и как законный представитель правопорядка могу наказать за препятствие следствию. Не уклоняйся от ответа, и отвечай строго на заданный вопрос. Комментарии подлеца нам ни к чему.

– Никакие! – сердито подчинился бармен. – Все любят пить. Она не была исключением. Могу рассказать, что девица предпочитала, но больше добавить нечего, как и об остальных управляющих.

– Где ты был этой ночью?

– Тупой вопрос. На рабочем месте.

– Кто сможет это подтвердить? Официанты, гости?

– Свидетели найдутся. Я как-никак обслуживал буржуев до утра, – с чувством собственного достоинства заявил Кормак, нагло ухмыляясь.

– Ах ты мразь самовлюбленная, – прошипела Мэйв, еле сдерживаясь, чтобы не зарядить собеседнику в лживую харю. – Проверю и узнаю, что врал… Лучше сознавайся сразу.

– Ладно, ладно! Несколько раз я отлучался в погреб за очередным ящиком вина. За временем не следил. Возможно, один из спусков совпадет с названным промежутком. Но я отсутствовал ни по часу. Максимум минут двадцать-тридцать.

– Выходит, стопроцентного алиби нет.

– Вам не повесить на меня убийство! Я свои права знаю …

К тому моменту, как у оппонентов разгорелся не шуточный спор, я отключилась от общей беседы и полностью погрузилась в сознание бармена. Никаких преград в забитой пошлостями и насилием башке не обнаружилось, зато мерзостей – полно. Негодяй действительно оказался далеко не безобидным. Сосредоточенно изучая душу Кормака, я с каждой секундой все глубже погружалась в дерьмо, что он успел натворить: принудительные половые акты, жестокость и грубое насилие. Подливая дурманящую отраву в коктейль, подонок опаивал жертв, а затем заманивал в склеп, где творил с ними такое, что и говорить больно. Очнувшись где-нибудь на поляне летом, или под лестницей в отеле зимой, бедолаги не могли вспомнить, что с ними происходило, и преступнику все сходило с рук.

Еле сдерживалась, чтобы не прикончить сволочь на месте, я вернулась к разговору, когда пятиюродный племянничек в красках описывал всех «шлюх» своего родственника. С его слов Олифф всегда выбирал баб, предпочитающих: «посасывать чистый коньяк с лимоном, а после вертеть хвостами перед гостями». Бармен уверял, что: «девки неизменно были развратными тварями и постоянно вешались не столько на богача, сколько на добропорядочного доктора». Так что, будь мы поумнее, в первую очередь обратили бы внимание на Аластера, поскольку сам Кормак уверен, что тот: «совсем недобропорядочный добряк, за которого себя выдает». Последнее, что донеслось до моих уставших от грязи ушей, прежде чем я окончательно потеряла терпение: проклятья на голову доктора и прямые обвинения в его адрес.

– Идем! – не выдержав, вскочила я, залпом допивая коктейль и буквально таща Мэйв подальше от барной стойки. – Он хоть и гнусная сволочь, но все же не тот, кто нам нужен.

***

Глубоко за обед нам посчастливилось разыскать экономку: сухонькую, суровую старушку, лихо раздававшую команды направо и налево. Судя по запуганным лицам подчиненных и скорости, с которой они выполняли ее распоряжения, женщина была абсолютной стервой. Однако, несмотря на отталкивающий вид и строгое поведение, Дела все же с трудом представлялась в качестве соучастницы ночного происшествия. Слишком уж моложаво и энергично выглядели убегающие от меня фигуры. Старуха же, напротив, казалась полуживым трупом. Даже голос у нее был глухим и дрожащий. Фразы выползали из сухого морщинистого рта настолько медленно, а паузы между ними были такими длинными, что в разговоре можно было успеть все и сразу: одновременно заглянуть в сознание подозреваемой и услышать то, что они обсуждали с терпеливой Мэйв.

– Что вы делали в ночь с двадцатое на двадцать первое?

– Спала в своей комнате. В силу преклонного возраста пары у меня нет, так что подтвердить слова некому, – неторопливо пояснила экономка. Чувствовалось, что говорит она уверено, со знанием дела и ни капли, не переживая за результат. Естественно, в голове Делы был прочный блок, но на сей раз с ярким отпечатком его творца, коим она сама и являлась.

– Как хорошо вы были знакомы с управляющими, включая Эбху?

– Поверхностно, по работе. Сблизиться не хватало времени, уж слишком часто они менялись.

– Что можете рассказать о Говарде? С ним-то вы знакомы давненько.

– Если полагаете, что испорченный дурак – нужный вам злодей, то глубоко заблуждаетесь. У него иные пристрастия.

– О них мы уже в курсе. И, к несчастью, сердечные предпочтения пожилого джентльмена говорят, как раз за то, что он мог стать сообщником главного подозреваемого.

– Как будет угодно, – безразлично пожав сгорбленными плечами, только и добавила старуха. – Я, по-вашему, тоже подхожу на роль соучастницы?

– Почему бы и нет, – выразительно согласилась полицейская, складывая руки на груди. – Зачем вам ключ от склепа?

– А то вы не догадываетесь, – раздраженно прыснула экономка. – Я всю жизнь отдала семье господина Олиффа, так что заслужила право приходить туда, когда пожелаю. Почитать память близких – не преступление.

– Вас пока ни в чем не обвиняют. Что вам известно о взаимоотношениях бывших управляющих и хозяина отеля?

– Если намекаете на интимные связи, то за время, что молодой господин здесь живет, я видела подле него только одну даму, претендующую на звание любовницы и это – вы, – не моргнув глазом, без стеснения выдала Дела.

– Тогда как вы объясните вчерашнее дерзкое поведение Эбхи в отношении начальника? – багровея то ли от стыда, то ли от злости, глухо прохрипела Мэйв.

– Девка была расчетливой мразью, так что в ее истерике нет ничего удивительного. Особенно после того, как она узнала, что ей нашли достойную замену.

– Одни и те же бессмысленные вопросы и пустые ответы, – заводя глаза к потолку, я прервала молчаливое наблюдение и вышла из тени дверного проема. – Говорите так, словно бедолаги были не личностями, а пустым местом. Не знаю, что за игру вы затеяли, но обязательно разберусь, – с нескрываемой угрозой я подошла к морщинистой женщине и нависла над ней всем телом. – Брось, ведьма, ты прекрасно знаешь, я – не представитель закона. Наверняка поняла это, как только я вошла. Нет смысла меня обманывать. Я вижу тебя насквозь.

– «Видишь», значит? – ехидно передразнила старуха, мелко трясясь от противного клокочущего смеха. – Так попробуй, прочитай.

– Я уже оценила твою работу. Зачем ты на всех поставила блок? Что они могли разболтать? Какого демона вызвала для Олиффа? Зачем совершила обряд, если знала, что дух может занять его место? Или, быть может, ты сделала это специально? Отвечай! Кто пришел с той стороны, и зачем вы ежегодно приносите ему жертвы?

– «Обряд»? Жертвоприношения?! – прыснула экономка, заливаясь издевательским, дребезжащим хохотом. – Выясняй все сама, поганая ищейка. Я старой закалки, а мы никогда не были покладистыми глупцами, как нынешняя молодежь. Ни разу в жизни я не якшалась с Искушаемыми и не собираюсь начинать. Да ты и сама прекрасно знаешь нашу породу, чай не намного моложе меня. Небось, еще застала те чудесные года, когда мы правили миром, – сплюнув в мою сторону, оскалилась фурия. – Вы ничего мне не сделаете. Я не нарушила ни одного правила обоих миров. Так что если официальные вопросы закончились, валите отсюда подобру-поздорову…

***

К хозяину отеля мы пробились только к концу вечера, когда за окном вовсю разбушевался снегопад и, отражаясь в свете ночных фонарей, создавал впечатление пусть и страшной, но все же сказки. Олифф был не один. В шикарных личных покоях богача, на бордовой позолоченной кушетке, с величественным достоинством и идеально ровной осанкой, вместе с ним восседала новая управляющая – Рин. Как и все ее юные предшественницы, девушка обладала безупречной фигурой, выразительными чертами лица, черными длинными волосами, пухлыми губами, бледным восковым лицом и неизменно карими глазами. Но что поражало больше всего, так это самоуверенность профурсетки и ее властный вид, словно девица была полноправной владелицей замка уже много лет. Сам Олифф, надо отдать должное, действительно оказался привлекательным мужчиной с великолепными, иссиня-черными локонами до плеч. Удивительное спокойствие и непоколебимая решимость, что он излучал, говорили о твердом намерении не отступать от намеченных целей и идти только вперед.

Не стану лгать, заходя в роскошные апартаменты, я рассчитывала на эпичный финал затянувшейся истории. На подкорке уже отложилось, что он просто обязан был закончиться здесь: сражением с демоном, убийством нечисти, дракой со страшным врагом или хотя бы борьбой с серьезным колдовством, но все, что я обнаружила – пустота. Заглянув в Олиффа, я не нашла внутри источника зла, зато наткнулась на изрядно надоевшую стену. Надо было признать: Деле не пришлось бы устанавливать преграду, не будь ее хозяин заурядным человеком. Единственная версия таяла на глазах. Помимо прочего, с толку сбивал неоспоримый факт прежней сильной влюбленности Олиффа в Мэйв. На удивление, никаких посторонних связей красавчик до сих пор не имел.

С другой стороны, пусть мужчина и не был атакован бесами, в нем все равно присутствовало нечто дурное, неуловимо ускользавшее от моего взора. Возможно, причина крылась в старинных корнях. Род Олиффа был настолько древним, что наверняка хранил множество страшных тайн, одна из которых вполне могла оказаться ключом к нашим убийствам. Стоя рядом с хозяином замка, я вдруг впервые осознала, что все время искала не там. Мне казалось, в странной череде событий дело заключалось в обряде или вызове духа, но теперь пазл медленно начинал складываться. Неожиданно для себя, я поняла, что загадка заключалась вовсе не в потусторонней силе, а в вековой истории почтенной семьи. Настороженно подняв глаза, я принялась пристально наблюдать за происходящим в комнате.

– Мэйв! – тепло поприветствовал старую знакомую мужчина, легко подлетая к ней и нежно хватая за руки. – Я так рад тебя видеть! Произошедшее – ужасная трагедия!

– И, конечно, ты тут не при чем, – пробурчала я себе под нос, но, к счастью, Олифф был так занят воркованием с возлюбленной, что пропустил замечание мимо ушей.

Зато его горделивая управляющая услышала каждое слово. Бросив на меня цепкий, внимательный взгляд, который, впрочем, до этого был еще менее добрым и предназначался полицейской, она тихо, но вкрадчиво напомнила:

– Они пришли не любезностями обмениваться, – сверкнув глазами, Рин грациозно вспорхнула с места и направилась к парочке. – Говорила: надо позвать адвоката, – вцепившись в рукав господина, она силой вернула его к кушетке и по-хозяйски распорядилась: – Не тратьте наше время впустую, задавайте вопросы и уходите.

– Леди, у нас разговор не к вам, – агрессивно парировала моя напарница, свирепо скалясь на девицу. – Олифф, – быстро меняя тон, ласково обратилась она к бывшему любовнику, – я не собираюсь тебя в чем-то обвинять. Нам лишь нужно выяснить пару обстоятельств, но, если будет что добавить, ты можешь полностью рассчитывать на мою поддержку. Обещаю, помогу, чем смогу. Но для этого ты должен быть со мной честен.

– Я… – теряя естественный цвет лица, протянул побледневший мужчина.

– Олифф, – коротко одернула начальника новая пассия, моментально возвращая того в реальность, – не делай глупостей! – грубо бросила она, мрачно глядя на нас из-под увесистых черных ресниц. – Прогони обеих, и пусть возвращаются, когда будут доказательства твоей причастности, – приказным тоном потребовала девица, к концу разговора недобро косясь уже не на полицейскую, а на меня. – Нам есть что терять, – науськивала она, подозрительно изучая мою персону краем глаза.

– Да что ты лезешь! – не выдержав, вспылила Мэйв. – Не слушай ее, – взмолилась она, глядя только на любимого. – Эбха погибла в твоем семейном склепе. Не знаю, что конкретно вы не поделили, – бледнея, добавила женщина, – но свидетелями вчерашней ссоры стала почти сотня людей. Это дает мотив убийства и …

– У вас нет ни орудия преступления, ни следов насильственной смерти, – грубо оборвала соперницу управляющая. – У вас вообще ничего нет. Тем более доказательств связи Олиффа с произошедшим. Убирайтесь и не смейте соваться сюда, пока не будете иметь на руках хоть что-то, подтверждающее ваши подозрения.

– Кто тебя назначил защитником? – раздраженно съязвила полицейская, не собираясь слушать молодую пигалицу.

– Прости, Мэйв, но Рин права, – опустив голову, вдруг поменял тактику мужчина. С сожалением поджав губы, он приосанился и твердо заявил: – Немедленно покиньте мой отель.

***

– Мэйв, не хочу разочаровывать, – мягко начала я, – но Олифф…

– Кто внутри него? Демон? Злой дух? Что за нечисть поработила сознание несчастного? – распахнув глаза, затараторила полицейская, уже готовясь пустить слезу. – Или еще хуже! Он под чьим-то контролем? Маг? Ведьма? Колдун? Кто? Говори, не жалей моих чувств. Я все вынесу.

– Не сомневаюсь, только он – человек.

– Ясное дело, а кто засел в его голове?

– Никто. Не считая того, что с ним поработала Дела, твой дружок – обычный мужчина, без каких-либо сверхъестественных отклонений.

– Не понимаю. Тогда кто виноват в убийствах?

– Эй, вы! – глухо позвал взволнованный голос из-за ближайшего угла. От неожиданности в наших руках тут же появилось оружие.

– Кормак? – изумленно уставившись на смазливое личико бармена, воскликнули мы в один голос.

– Тихо! – грубо обрубил тот, испуганно оглядываясь по сторонам. – Если нас услышат, наверняка прикончат. Идите за мной.

Недоверчиво переглянувшись, мы все же послушно последовали за негодяем. Быстро передвигаясь по опустевшим ночным коридорам отеля, наша группа преодолела несколько поворотов, спустилась на служебном лифте на первый этаж и, оставшись для всех незамеченной, вышла на улицу. Далее, по еле заметной, щедро заваленной снегом, тропе, мы поспешили вглубь сада. Несложно было догадаться, куда держит путь Кормак, но нарушать тишину и обременять вопросами никто не стал. Как только дорога привела нас к склепу, бармен резко затормозил и нарушил тишину первым.

– Я в курсе, что днем вы разобрали здесь камушек на камушке, но так и не обнаружили никаких зацепок, – еле слышно прохрипел он, все время прижимая палец ко рту и требуя тишины. – Однако я знаю место, где вы точно не искали, но могли бы натолкнуться на нечто любопытное. Я готов помочь следствию, но мое участие должно остаться для всех тайной. И еще, имейте в виду, если дело дойдет до суда, никаких показаний я давать не стану.

– С чего вдруг такая лояльность? – презрительно фыркнула Мэйв и одарила проводника подозрительным взглядом.

– Он делает уступку не ради нас, – догадалась я, верно прочитав настроение подлеца, – а преследует личные цели: рассчитывает получить все, что было у Олиффа, если того вдруг посадят.

– Всегда знала, что ты – ублюдок.

– Да плевать на чужое мнение, особенно – твое! – огрызнулся бармен, вставляя ключ в увесистый замок и на половину его проворачивая. – Так вам нужна помощь или нет?

– Валяй, открывай уже, – примирительно пробубнила полицейская, брезгливо кривя губы.

Удовлетворенно хмыкнув, молодой мужчина сделал несколько оборотов и, услышав характерный щелчок, всем телом навалился на дверь. Пригласив нас внутрь, он зашел следом и, пока кромешная тьма не успела ослепить глаза, шустро зажег спичку. Резкий запах серы ударил в нос, и лестница в подземелье моментально наполнилось ярким светом. На удивление, старинная система факелов до сих пор работала отменно.

Пока мы осторожно спускались по грубым ступеням к неизвестной цели, я решила завести разговор с Кормаком еще раз. Как-никак он был родственником Патрика и мог знать куда больше, чем думал сам. Нельзя было упускать шанс – капнуть глубже.

– Раз уж вызвался помочь, – начала я вполголоса. – Признай, что твой приезд сюда был не ради пресловутых денег и, уж тем более, не из соображений совести и почтения к деду.

– Разве? И для чего тогда я приперся в убогую деревню?

– Тебе хорошо известна история вашего рода, и ты решил разведать, насколько она правдива.

– А ты сообразительнее своей коллеги. Та, как и весь город, все еще считает, будто меня интересовала только финансовая составляющая. Да, ты права. Мне с детства знакомы глупые байки про нашу семейку, но это отнюдь не достоверные факты, на которые стоит опираться.

– Вряд ли тебя когда-то смущала мифичность услышанного.

– И снова в точку – нисколько! Я всегда любил рисковать и пользоваться легкой наживой. Если сказка могла оказаться явью, стоило попробовать. Приезд в имение еще больше убедил меня в достоверности старинных преданий.

– Расскажи! – потребовала я, предчувствуя, что истина где-то рядом.

Кормак безразлично пожал плечами и, на удивление быстро, согласился. Видимо решил, что терять уже нечего и в худшем случае я приму его за психа.

– Легенда гласит, будто наш род настолько древний, что уходит корнями глубоко в историю тех времен, когда в этих горных краях появились первые коренные жители. Великие предки были первооткрывателями, отцами-основателями нового поселения. Но, как известно, те времена не отличались спокойствием и гармонией. Кровопролитные войны не раз заставляли прародителей покинуть свои дома. Они долго были в изгнании, скитались по Северным островам и, в итоге, оказались одними из немногих, кто смог вернуться. Следующие слова, возможно, покажутся бредом, и вызовут смех, но я верю, что когда-то люди использовали магию. Ведьмы, колдуны и прочие ночные создания действительно существовали. Их услугами пользовались все, в том числе и мои предки. Наш дьявольский секрет заключался в земле, на которой мы испокон веков жили. Поэтому они так стремились попасть обратно. Понимаю, любой здравомыслящий человек поставил бы подобный бред под сомнение, но только не я. Вы спросите, как взаимосвязаны озвученные мною параллели с происходящим сейчас? Да элементарно! Старые свитки матери гласят, что у нас, как и у других истинных жителей «холмов» есть нечто вроде личного духа, некой покровительницы. Она всегда защищала и оберегала наш род, помогала ему процветать, богатеть и властвовать. Проанализировав судьбу нескольких предков, проживавших исключительно в этом замке, я неожиданно понял, что каждый из них рано или поздно добивался, чего желал. Тогда-то я и подумал, а вдруг все – правда? И притащился сюда, чтобы узнать истину у Патрика.

– Ты говоришь о банши, – не поверив ушам, я озадаченно уставилась на парня. – Но это невозможно! Они не злобные существа, а лишь духи, к тому же, зачастую, прародительницы рода. Потому сущности и оказывают всяческое содействие потомкам: охраняют покой, оплакивают после смерти. Но главное, банши не требуют жертвоприношений.  Мы же столкнулись с чистым злом!

– Точно, «банши»! Именно так называл дьяволицу дед. Естественно он о ней не рассказывал, а на все вопросы о преданиях, посылал на хрен, но я туда отправляться не желал. Все время прислушивался и приглядывался. И вот однажды наблюдения принесли плоды. Патрик и его «якобы гражданская жена» бурно спорили. Бронак умоляла пойти ей на встречу, а взамен сулила вернуть молодость, здоровье или, как прежде, кучу денег и женщину. Дурак упорно не соглашался и тогда, безумно крича, она убежала в склеп.

– Хочешь сказать, Бронак и была банши? Но у них нет человеческих оболочек. Это лишь могущественный дух. Тем более старуха умерла пятнадцать лет назад. Вряд ли она имеет отношение к происходящему в настоящем.

– Тебе виднее, раз до сих пор слушаешь меня, вместо того, чтобы отправить в психушку. С той странной беседы, я следил за бабкой каждую ночь, и теперь покажу ее логово. Полагаю, это единственное место в усыпальнице, что вы еще не исследовали.

– Ты что творишь, вандал?! – впервые прервала нашу беседу Мэйв. Изумленно разглядывая, как бармен в определенном порядке легко передвигает гробницы родственников, она вновь достала пистолет и сердито направила на негодяя.

– Дура, я открываю проход. Я столько раз наблюдал, как это делает Бронак, что точно знаю последовательность.

– Не мешай ему, – я грубо отодвинула напарницу в сторону, но, все же следуя ее примеру, кое-как достала из-под кучи одежды боевую косу. – Ты хоть раз был внутри?

– Нет, ни разу. Доходил досюда, наблюдал, как дрянь скрывается за спрятанным проходом, а затем ждал ее возвращения на улице, – честно признался Кормак, боязливо косясь на приоткрывшуюся потайную дверь. – Даже после того как она померла, не хватило смелости сунуться внутрь. Когда гадкий Олифф получил наследство, а бабка сдохла, я решил: все потеряно, опустил руки и согласился на работу, что предложил «великодушный дядюшка». С тех пор больше никуда не лез.

– Что же она тут делала? – я первой двинулась по жуткому, узкому проходу, внимательно вглядываясь вперед.

– Точно не знаю, но зачастую банши была здесь ни одна.

– Что? – остановившись на полпути, я сердито уставилась на идиота. – Почему раньше не сказал?

– Так никто не спрашивал! Через ночь компанию ей составлял какой-то мужик. Лица я не видел. Он всегда прятал его под капюшоном дурацкого ретро-плаща: что летом, что зимой. Будто ему никогда не было ни холодно, ни жарко.

– Такой черный, потертый?

– Да, – испуганно подтвердил бармен, спиной пятясь к выходу. – Я вам еще нужен? Может я пойду отсюда?

– Размечтался! Останешься, пока не решу обратного, – грубо пихнув его, пробубнила полицейская. – Ты что-нибудь понимаешь? – поинтересовалась она у меня.

– С уверенностью только одно: теперь основной подозреваемый точно не Олифф. На тот момент, что описывает Кормак, его здесь не было и в помине, а вот убийца уже был.

***

Логово банши встретило нас очередным замком. Облегченно выдохнув, трусливый Кормак направился было к выходу, глупо полагая, что малейшее препятствие сможет меня остановить, но Мэйв мигом преградила слюнтяю путь. Пока они перешептывались – стоит ли оставаться в подземелье, я воспользовалась косой, как упором, и легко снесла последнюю, отделявшую от истины, преграду. Вырвавшийся на свободу холодный поток воздуха обдал запахом смерти, тоски и печали: всем тем, чем обычно и богаты склепы. Однако на сей раз источником отчаянья и безысходности был отнюдь не тлен, а потерянные, изгнанные не по своей воле, души. От боли и ненависти, что они излучали, по спине пробежали крупные мурашки.

– Бедолаги где-то рядом, – прошептала я, резко перебивая спорщиков. Оба мигом заткнулись и уставились на распахнутую дверь. Жестом приказав напарнице взять со стены факел, я первой ступила в сырое подземелье.

– Тут никого нет, – недоуменно озираясь по сторонам, отметила полицейская, заходя следом. – Комната – пуста! Идиот завел нас в пустые старые лабиринты под замком. Здесь таких много.

– Он доставил нас, куда надо. Я чувствую гнилой могильный запах даже кожей. Его ни с чем не спутать, – дотронувшись до ближайшей стены, я провела ладошкой по ледяной каменной кладке. – Здесь все пропитано злобой и страхом.

– Так и есть, – раздался за нашими спинами отдаленно знакомый, будто слышимый только раз, голос. – В этом месте смерть плачет не только по умершим, но и по живым, обманувшим ее ожидания.

– Аластер? – осветив лицо пришельца факелом, изумленно воскликнула Мэйв. – Какого хрена ты тут делаешь?

– Прекрати ломать комедию. Я знаю, чего ты хочешь, и с радостью помогу следствию, – тихо, но уверенно произнес бледный, осунувшийся доктор, угрожающе таща за собой огромный молоток. – То, что вы ищите – там, – занеся над головой опасный инструмент, он тяжело опустил его на стену, возле которой я только что стояла. Дребезжащий треск гулко разнесся по склепу и, преграда, моментально поддавшись, рухнула после первого же удара. Повеяло застоявшимся трупным запахом. – Все девушки внутри. Я замуровывал их после каждого приношения, – безразлично пожав плечами, сознался мужчина.

Слова звучали убедительно, но впечатления не производили. Меня не покидало устойчивое ощущение, что они выдумывались на ходу. Держа наготове боевую косу, я смело шагнула за проводником в жертвенник. В нескольких метрах от поваленных кирпичей лежала груда небрежно сваленных, прогнивших тел.

– Признаки смерти те же, – прикрывая нос шарфом, констатировала я, разглядывая трупы.

– Опусти кувалду, и подними руки вверх, – радостно скомандовала моя напарница, направляя пистолет на убийцу. – Ты арестован, и ответишь за свои грехи по всей строгости закона! – заламывая руки негодяя за спину, она привычным жестом застегнула наручники и толкнула доктора вперед. – Идем.

– Секундочку, – остановила я подругу, усердно вглядываясь в лицо злодея, но все не находя там признаков враждебности или безумия. – Сначала объясни: почему?

– Это важно сделать прямо сейчас? – с неподдельным удивлением глаза Аластера заметались между мной и полицейской.

– Для меня – да.

– Таков был ритуал.

– Какой именно?

– Ежегодный обряд привлечения могущества и власти, – уклончиво ответил доктор, уже с нескрываемым презрением косясь на Мэйв. – Я готов ответить за преступления, только давайте поскорее покончим с глупым цирком.

– Ты лжешь, – укорила я мужчину, все еще безрезультатно стараясь пробиться сквозь стену в его голове. – Девушки умирали «особенной» смертью. Человек сотворить такое не способен. Кто твой сообщник?

– Никто! Я был один, – слишком торопливо ответил Аластер, чтобы его слова были правдой. С каким-то странным, сердитым выражением лица, он развернулся к надзирательнице и нетерпеливо пробурчал: – Уведи меня отсюда. Я устал участвовать в тупом спектакле.

– Идем, – быстро дала добро полицейская, подталкивая арестованного к выходу. Взглядом она приказала Кормаку присоединиться. – Я вызову подкрепление, а ты разберись здесь, – попросила меня напарница, последней перебираясь через полуразрушенный пролет. На секунду остановившись, она с надеждой произнесла: – Саня, я доверяю лишь тебе. Найди банши, и уничтожь подлую тварь!

– Нет! – заголосил во все горло доктор. Яростно сопротивляясь, он попытался вернуться. – Не трогайте ее! Она ни в чем не виновата! Это я, все сделал только я! – так и продолжал причитать несчастный, пока процессия не оказалась достаточно далеко, чтобы я перестала его слышать.

– Что-то не так, – прошло десять минут после их ухода, а я все еще не могла сопоставить имеющиеся факты. Удобно разместившись на холодном каменном полу, я решила проговаривать вслух все, что возникало в мыслях: – Зачем Аластер взял на себя вину? Он точно не убийца. Даже алиби имеется, которое, уверенна, спокойно подтвердит новая управляющая. «Обряд привлечения». Это, конечно, полный бред, но тогда – зачем? Банши – покровительница. Она поможет хозяину с чем угодно, но только доктор – не ее потомок. Да и человеческие жертвы для ее манипуляций не нужны. Думай, Сангинария, думай! – я вновь и вновь перебирала в голове теории и варианты. – С двадцатого на двадцать первое… С двадцатого на двадцать первое… – повторяла я раз за разом. – Тупая курица! – в сердцах зарядив себе по коленке, я мигом вскочила с пола. – День зимнего солнцестояния дарит новую жизнь, – наконец-то начиная понимать, что конкретно упускала, я, сломя голову, бросилась к выходу. – Каждый год в это время рождается новое солнце и умирает старое. Они совершали обряд перерождения! Кормак прав, Бронак и была банши.

***

Незаметно обойдя многочисленную охрану отеля, я без стука влетела в шикарные покои владельца. Кроме Олиффа, что-то печатающего за огромным рабочим столом, в комнате никого не оказалось. Одновременно смущенно и удивленно мужчина уставился на меня из-за тонкого монитора. Видимо собираясь что-то сказать, но, не сумев подобрать слова, он так и замер с открытым ртом.

– Где она? – первой задала я вопрос, чтобы облегчить его мучения.

– Кто? – напугано выкатив глаза, переспросил хозяин апартаментов. Он все время пытался заглянуть мне за спину, вероятно рассчитывая обнаружить там Мэйв.

– Ты знаешь о ком я: новая управляющая.

– Понятия не имею! – записклявил мужчина, растерянно соображая, что делать, раз рядом нет никого, кто может защитить.

– Говори или будет хуже, – сурово нахмурив брови, пригрозила я.

– Вы не имеете права! Вторглись на частную собственность и угрожаете! Я сейчас же вызову службу безопасности…

– Никого ты не вызовешь, – злобно прошипела я, быстро оказываясь подле трусливого красавца. Прежде, чем он успел нажать на кнопку внутреннего коммутатора, я уже зажала его палец в болевом захвате. – Хватит притворяться. Я знаю, что Рин – банши. Ладно, Аластер – идиот, влюбившийся в дух, но ты… Скажи, смерть восемнадцати невинных стоила тех денег и власти, что ты получил?

– Я никого не убивал, клянусь! – противно хныча, взмолился Олифф с видом раскаявшегося человека.

– Не убивал, но позволил сделать это покровительнице, а значит, все равно, что совершил преступление сам.

– Я не хотел, честно, – ноя хуже капризного ребенка, моментально сознался слабохарактерный мудак. – Когда Бронак предложила в обмен на тело – деньги и власть, я был в столь бедственном положении, что не смог ни согласиться. После, что-либо менять было поздно.

– Надеешься, Искушаемая купится на плаксивую историю? – ехидно усмехнувшись, прошипела я, скидывая верхнюю одежду на пол. – А знаешь, валяй, поведай свою душещипательную версию происходящего, – скептическим тоном разрешила я, доставая из-за плеча косу. Установив ее лезвием вниз, я прислонила голову к древку и со скучающим видом приготовилась слушать.

– Когда мать, перед смертью, рассказала об отце, – послушно начал мужчина, нервно теребя синюю бороду, – я, как любой брошенный ребенок, захотел с ним встретиться. Патрик наотрез отказался. Предприняв еще несколько настойчивых попыток, и все также получая категорическое «нет», я, в итоге, сдался, забыл про гада. Пока однажды представитель юридической конторы не сообщили, что старик умер. Поверь, я был не в курсе истории древней семьи и тем более не знал о духе, охраняющем их покой. Я просто решил попрощаться с тем, кого даже не знал. И тут на арену вышла дряхлая любовница покойного папаши, как я тогда считал.

– Что она сделала для Патрика? Ради чего он позволил ей обрести человеческую оболочку?

– Он хотел сына.

– То есть, ты – результат ее даров, – язвительно хмыкнув, я наградила бездаря уничижительным взглядом. – Пока банши – бестелесное существо, она защищает свой род и оберегает его от напастей. Но стоит ей переселиться в живой сосуд, как она тут же получает силу, не подвластную даже самой сильной ведьме. Бронак не составило труда подобрать для старика подходящую кандидатуру. Вот почему пожилой джентльмен так легко обзавелся наследником.

– Да, ради меня, сорок пять лет назад, он позволил ей перейти на эту сторону. Вместе с преданным Говардом они поймали какую-то бедолагу, а Дела, в ночь на зимнее солнцестояние, совершила нужный обряд. Но как только я родился, слабоумный дед испугался. Он знал, что когда я подрасту и узнаю о банши, то не смогу устоять и, так же как и он, воспользуюсь услугами духа, продав душу дьяволу. Чтобы огородить отпрыска от соблазна, он отослал мою мать прочь, окончательно оборвав любые связи. Так длилось тридцать лет, пока болван не помер.

– Как Бронак умудрилась протянуть так долго? Используя силу, банши скоротечно стареют. Именно поэтому ритуал приходится проводить ежегодно.

– После появления на свет сына, Патрик категорически отказался от ее услуг. Темное создание почти не расходовало данный ей потенциал. Она коротала дни, как обычный человек, проживая год за пару.

– И все ради Аластера, – складывая пазл в единую картину, подхватила я.

– Они познакомились, как только Бронак получила оболочку. Тупицы по уши влюбились друг в друга. Когда мы впервые встретились, доктору было уже за пятьдесят, а ей, на вид, около восьмидесяти. Несмотря на возраст, он по-прежнему боготворил старуху и не собирался оставлять ее до самого конца.

– Вот и объяснение его уставшим, удрученным опытом, глазам: ты позволил банши вернуть Аластеру молодость. Дела поставила всем блок, чтобы я не догадалась сразу. Все это время вы водили меня за нос, – я знала, что за моей спиной уже несколько минут стоит тот, чье предательство я меньше всего ожидала. – Отлично подготовились, – разочарованно произнесла я, разворачиваясь к старой знакомой. – У меня лишь один вопрос: зачем понадобилась я?

***

– Брось оружие! – вместо ответа приказала полицейская, направляя на меня свой ствол. – Я отлично знаю, как лихо ты умеешь отрезать конечности.

– Мэйв, Мэйв, Мэйв, – с досадой протянула я, в бешенстве отшвыривая косу. С четко рассчитанной траекторией та пролетела в опасной близости от лица Олиффа, оставляя на смуглой коже тонкий кровавый след, и с вибрирующим звуком вонзилась в стену. – Не делала бы ты глупостей…

– Ты как, сладкий? – испуганно взвизгнула женщина, озабоченно глядя на дергающийся глаз побледневшего любовника. – Сильно задело?

– Нет, но как видишь, стерва обо всем догадалась, – свирепо тараща темные глаза, сообщил мужчина. – Теперь она для нас бесполезна! – раздраженно пробурчал он, картинно смахивая пыль с дорогого костюма.

– Это мы еще посмотрим, – возразила ему сообщница, переводя на меня яростный взгляд. – Если вновь попытаешься сотворить нечто подобное, я, не задумываясь, прострелю тебе живот. Конечно, обычная пуля Искушаемую не убьет, но помучиться, вынимая ее из кишок, придется.

– Сомневаюсь, что ты осмелишься мне навредить, – я злорадно покосилась на предательницу, стараясь держать в поле зрения обоих негодяев. – Ты затащила меня в убогий городишко с конкретной целью. Теперь я даже знаю – с какой. Только мне под силу покончить с банши и, пока я этого не сделаю, вам обоим придется меня терпеть. Чем же так насолила хозяевам золотая рыбка, что они решили от нее избавиться?

– Я до последнего надеялась, что ты ничего не заподозришь. Рассчитывала на доверие. Думала, прикончишь мразь и свалишь, как всегда делала до этого. Надо же было тебе все испортить и припереться к Олиффу, – не слыша вопроса, с тяжелым вздохом пробубнила Мэйв. Осторожно, не сводя с меня пистолета, она переместилась к напарнику и, с трудом вытянув косу из стены, по-хозяйски уселась партнеру на колени. – Чертова Бронак. Знаешь, насчет нее и Аластера ты попала в точку. Влюбленные идиоты тридцать лет ждали смерти Патрика, чтобы освободить древний дух из плена сгнивающего тела. Доктор питал столь сильные чувства к темному отродью, что лично помог юристам разыскать прямого наследника умершего. Однако странная парочка упустила одну мелочь: настоящая любовь приходит не только к убогим, но и к нормальным людям, – презрительно передернув плечами, заявила полицейская. – Когда они предложили за новую молодость и свободу – деньги и власть, мы с Олиффом были уже по уши влюблены друг в друга. Так что мне не составило труда предусмотрительно уговорить его согласиться лишь на первое. Глупо упускать возможность держать удачу за хвост.

– Как ты до такого докатилась, дорогая? Жадность затуманила твой разум настолько, что ты не гнушалась закрывать глаза на ежегодные убийства невинных жертв.

– Что плохого в том, чтобы желать большего?! – крайне удивившись моему замечанию, грубо отреагировала женщина. – Мне ни капли не жаль тупых куриц, что мы использовали. Никакой пользы обществу они все равно не принесли.

– Как удобно быть любовником начальника полиции. Она покроет любые преступления. Совесть не мучает, Мэйв?

– О, не будь ханжой. Ты же прекрасно понимаешь, что я не просто «покрывала», а активно во всем участвовала и, более того, лично отбирала кандидатуры для Бронак. Все, как она просила: черные волосы, карие глаза. Дьяволица хотела, чтобы внешне тела как можно больше напоминали оболочку, что когда-то полюбил Аластер. Кто, если не я, смог бы так идеально вычислять никому не нужных, да еще и красивых девок?! Не состыковка вышла только с Нелли. По официальным данным она была одинока. Ее чокнутая тетка, объявившаяся на пороге участка, для всех оказалась сюрпризом. Пришлось избавиться и от старухи, и от докучливого шантажиста Лютера.

– Значит и сама успела замарать руки в чужой крови?

– Каюсь, последних двух идиотов действительно убрали мы с Олиффом.

– А убедительные рассказы про ужасные глаза и душещипательные крики, были лишь для того, чтобы я поскорее пришла к мысли о банши.

– Я старалась приблизить тебя к этой идее буквально каждым намеком. Обращала внимание на Кормака, который знал тайну семьи, на Бронак, когда та все еще была старухой в старом обличии, на схожесть молодых проституток и точную дату их смерти, даже на связь с доктором. Ты была на редкость невнимательна… – раздраженно заметила полицейская. Не в силах сдержать эмоции, она, нехотя, выбралась из объятий любовника, вручила, брезгливо скривившемуся мужчине, боевую косу и медленно начала наступать в моем направлении. – Каждым своим словом я пыталась уберечь Олиффа и отвести от него любые подозрения. Но нет же, ты прицепилась к моему синебородому ангелу и все время уходила в сторону, словно нутром чуя подвох.

– Значит, все, от начала до конца – твой план.

– Наш! Это был наш план. Я придумала его ради любимого человека. Первыми сообщниками, безоговорочно и сразу, стали дворецкий и экономка, еще пятнадцать лет назад. Если бы ни они, мы бы ничего не смогли сами. В распоряжении Делы имелись нужные для проведения ритуалов силы, а Говард знал все тонкости о банши. Патрик доверял ему и в подробностях рассказал все секреты, включая историю рода и тайны дома. Старики остались верными семье хозяина до последнего. Ну, а подлецу Кормаку, верящему лишь в силу денежных знаков, мы заплатили кучу денег, чтобы он подыграл мне в баре, а затем сдал помещение, где были девки, но тут влез идиот Аластер. Тоже мне спаситель! Хотел взять на себя вину, чтобы обезопасить Бронак. Он же реально считал, что ты – какая-то шишка из столичных органов правопорядка. Испортил такую постановку, ублюдок, – Мэйв подошла ко мне настолько близко, что я впервые за все годы, вдруг явственно ощутила, как сильно от нее веет жестокостью, жадностью и жаждой смерти. – Полагаю, окончательно сбил тебя с толку именно он.

– Почему я не прощупала тебя сразу?! – укорила я сама себя, смерив бывшую подругу надменным взглядом. – Всего этого можно было избежать, если бы не мои дурацкие принципы.

– О, да! Я нагло воспользовалась тем, что ты не читаешь близких. Доверие – опасная штука, тем более, когда ты одинок. Так хочется на кого-то положиться, но никого вечно нет рядом. Вот ты и кидаешься из крайности в крайности, следуя самой же придуманным правилам. Глупо думать, что каждый, кого ты подпустишь к себе, придерживается тех же идеалов. Мы – люди, нам свойственно бороться за то, что мы любим, идя по головам. Ради собственного благополучия и благополучия близких, мы готовы переступить через себя и пойти на любые жертвы. Искушаемые же, в силу своей природы и образа жизни, неизменно следуют кодексу чести. Они холодны, расчетливы, но при этом самоотверженны и благородны, а потому, доверившись кому-то, становятся еще более уязвимы, чем обычный человек.

– Ты убила их? – спросила я не дрогнувшим тоном, в кои-то веки, с трудом подавляя в себе кучу смешенных эмоций, внешне, конечно, изображая абсолютное спокойствие и безразличие.

– Гадкая притворщица! – явно ожидая другой реакции, вспылила Мэйв. Не сдержавшись, она со всего размаха залепила мне звонкую пощечину. – Ты так ничего и не поняла! Мне пришлось! Кормака я ударила камнем в висок, обставив все так, будто на него напал доктор, когда я отвлеклась на машину. А Аластера – застрелила якобы во время попытки побега, предварительно заставив его убежать в лес на несколько десятков метров. В их смерти виновата ты! Не стала бы копаться – все были живы!

– Не сваливай свою трусливую вину на мои плечи. Зачем я должна была избавить вас от банши?

– Потому что старые маразматики перестали подчиняться! Они, видите ли, устали! В них проснулась совесть! Бронак заныла, что всего лишь хотела свободы, что мы чересчур ненасытные, и каждый раз просим все больше и больше. Проклятая сука заявила, будто это ее окончательное тело. Она обновится, окажет нам последнюю услугу, а затем, они с Аластером уедут в неизвестном направлении, и проживут остаток отведенного времени без «напрасных смертей».

– Интересно, что в тебе взыграло больше? Страх, что сбежавшая парочка может вас сдать или алчность, подсказывающая, что никто больше не исполнит ваши желания?

– Слушай, я искренне сожалению, что ты обо всем догадалась, – изобразив на лице раскаянье, с протяжным гулом выдохнула полицейская. – Все должно было быть иначе, но теперь говорить об этом поздно. Доктор, любовь всей жизни банши, – мертв. И она точно знает, кто это сделал. Как и знает, что в этом деле мне помогала ты. Дух придет за нами, за нами всеми. Так что, если хотим выжить – стоит объединиться.

***

Договориться мы так и не успели. В следующую секунду Рин-Бронак ворвалась в комнату и, увидев нас, в прямом смысле слова, зарыдала алыми слезами. Падая на белоснежное воздушное платье, кровавые капли моментально превращали шикарны наряд принцессы в отвратительное жуткое одеяние банши. Вцепившись костлявыми пальцами в подол белоснежного платья, одержимая местью и душевной болью, нежить открыла рот и дико заорала. Чем дольше продолжался ее безумный крик, тем сильнее он становился. В какой-то момент пасть беснующейся твари распахнулась настолько, что, казалось, запросто могла поглотить всех нас одновременно. Закрыв глаза, я заткнула уши руками, но тут же почувствовала, как ладони стали влажными от крови. Жить нам оставалось недолго. Естественно, идти на поводу у Мэйв и убивать несчастный дух, я не собиралась, но и умирать не желала. Быстро сообразив, что любые попытки сражаться с обиженным, убитым горем, потусторонним созданием, да еще и в телесной оболочке, приравниваются к самоубийству, я прибегла к единственно шансу на выживание.

– Постой! Прекрати! – едва найдя в себе силы поднять веки, взмолилась я, пытаясь перекричать происходящее безумие. – Я не убивала Аластера! Я такая же жертва обстоятельств, как и ты! – но Бронак в ответ лишь взревела еще сильнее. Она медленно поплыла в моем направлении, чем невероятно обрадовала стоящую в стороне подлую парочку. – Молю, угомонись! Мы не враги друг другу. Ты отлично знаешь, кто я. Пограничник! А они никогда не наказывают без веской причины. К доктору у меня претензий не было! – оправдывалась я, с трудом отнимая ладоши от кровоточащих ушей, и покорно склоняя перед духом голову. – Прочти меня. Я не лгу. Обманщики провели нас обеих! – но банши по-прежнему продолжала наступать. Ее разверзнутый до пола, пугающий рот, словно ненасытная черная дыра, засасывал в себя все, что попадалось по дороге. – Дьявол, я не хочу с тобой сражаться! Ты раскаялась. Прошу, загляни в меня, и все поймешь.

– Никому нельзя доверять! – выругалась Мэйв, нетерпеливо закрывая Олиффа пухлым телом. – Не думала, что Искушаемые бывают трусливыми! – заявила она, с презрением сплевывая в мою сторону. Краем глаза я увидела, как глупая женщина направляет на Бронак пистолет и, прежде чем успела что-либо сделать, идиотка взревела: – Сама убью суку! – и опустошила обойму в тело взбешенного духа.

– Что ты натворила?! Ты же только разозлила ее! Банши обычными пулями не возьмешь! – взбесилась я и, пока полицейская не успела опомниться и перезарядить оружие, накинулась на гнусную дрянь, голыми руками нещадно выбивая дурь из пустой головы.

Короткого момента оказалось достаточно, чтобы упустить из виду оставшихся героев драмы. Упорно продолжая двигаться к нам, нежить была так увлечена скорой местью, что не заметила подобравшегося к ней со спины гнусного Олиффа. Верно поняв смысл моих слов, негодяй быстро догадался, чем сможет навредить духу. Дрожащими руками он замахнулся моей боевой косой и, не колеблясь, запустил ее в бок противницы. Осознав всю несправедливость происходящего, я грубо оттолкнула глотавшую собственные сопли, слюни и кровь, Мэйв и бросилась на защиту банши. К сожалению, было уже поздно. Неумелыми действиями мужчина разрезал несчастную поперек, но лишь до половины. Увидев, как из разреза фонтаном, вперемешку с кишками, хлынула кровь, он растерянно отпустил застрявшую рукоятку, оставляя оружие в теле банши. Мгновенно побледнев и согнувшись пополам, слабак блеванул на собственные ботинки. Буквально на секунду воцарилась кромешная тишина. Бронак, подобрав подбородок до привычных размеров, тупо уставилась на торчавшую из нее косу, а затем, неестественно исказившись в гневной гримасе, одной рукой легко отшвырнула обидчика, словно тот был не более чем навязчивой букашкой. Пролетев несколько метров, задевая по дороге все, что было на пути, Олифф с грохотом впечатался в стену и, оставляя на ней жирный алый след, бессознательно сполз на пол.

Пока я изумленно наблюдала за страшной картиной, полицейская пришла в себя и, оперативно заполнив обойму, с истеричным воплем принялась выпускать в меня содержимое пистолета. Благодаря фантастической ловкости, я умудрилась избежать прямого попадания в важные органы, подставив под удар лишь левое плечо. Больно резанув плоть, пуля со свистом прошла навылет. Сучка метила прямо в сердце и, не будь я Искушаемой, непременно попала бы в цель. Пока Мэйв выпускала вторую, третью и прочие снаряды, я, без урона для себя, добралась до банши, выдернула личное оружие из ее тела, заставляя бедолагу камнем рухнуть на пол, и уже в следующее мгновение возникла подле стрелявшей. Одним четким, идеально ровным срезом, я снесла опустевшую башку с плеч бывшей соратницы и, устало уронив косу себе под ноги, бесцеремонно прорычала:

– Сука!

Не удержавшись, я с отвращением сплюнула на обезглавленное тело и неуверенно походкой поплелась к валявшейся неподалеку Бронак. Осторожно опускаясь перед ней на колени, я с удивлением обнаружила, что та все еще жива.

– Они забрали его у меня… Молю… Если я просто умру, то вновь стану хранительницей рода. Отпусти… мою душу… – прохрипела она, глядя печальными, безжизненными глазами. – Я хочу быть рядом с ним, на какой бы из сторон он не оказался.

– Прости. Ты же знаешь, это не в моих силах.

– Да… – просипел дух, бросая тяжелый, многозначительный взгляд на очнувшегося, харкающего кровью, Олиффа. Ублюдок пытался найти в себе силы и подползти к откатившейся от тела голове любовницы. – Но он… может…

Злая, как бешеная собака, я вскочила на ноги и, застыв на месте, несколько секунд безмолвно наблюдала за негодяем. Бледный, осунувшийся отморозок дрожащими руками подобрал отрубленную башку некогда любимого человека и, добравшись до тела, приложил туда, где раньше ей было место. Затем, свернувшись калачиком, он лег рядом с убитой и беззвучно разрыдался.

– Эй, ты! – подойдя вплотную к мужчине, я пренебрежительно толкнула его в бок основанием косы. – У тебя еще будет возможность присоединиться к Мэйв, а сейчас иди и избавь банши от страданий.

– Я не хочу умирать, – захныкал Олифф, со страхом косясь, то на меня, то на окровавленную Рин-Бронак.

– Тем более, освободи дух семьи, и я оставлю тебе твою никчемную жизнь.

– Ладно! – так ползком и перебираясь от одного тела к другому, промямлил мерзавец. – Я разрешаю, уходи! – прохрипел он над лицом прародительницы и быстро отстранился.

– Ты меня за идиотку держишь? Делай, как положено, пока она не умерла.

– Хорошо, хорошо! – скорее агрессивно, чем напугано, оскалился подлец и, только после того, как я вновь его пнула, произнес, положа правую руку на сердце умирающей: – Это тело – твое тело, признаю его родство. Отпускаю твою душу, разрушаю колдовство.

– Ты свободна, дорогая, – склонившись над банши, мягко прошептала я на ухо темному созданию. – Надеюсь, вы с Аластером обретете покой, – нервно поджав губы, я ловко провела по шее девушки древком косы с острыми шипами.  Из глубоких тонких ран на молодом теле тут же потекли густые красные струйки. – Прощай! – издав последний пронзительный крик, Бронак закрыла глаза и окончательно покинула этот мир. – Теперь с тобой, – не поворачивая головы в сторону Олиффа, сурово прошипела я. – Либо ты добровольно признаешься полиции во всех, совершенных вами преступлениях, включая эти. Либо я найду и прикончу тебя, где бы ты ни был. Полагаю, ты осведомлен на мой счет и вряд ли станешь ставить под сомнение данное мною обещание.

Не дожидаясь ответа, я кое-как поднялась на ноги и, со смешанными чувствами, убралась восвояси из очередного кровопролитного ада. Позже я узнала, что хозяин старинного замка подчинился моей воле и полностью взял на себя вину за убийства. Его имущество было арестовано и безвозмездно передано городу, а сам Олифф приговорен к пожизненному заключению. Что ж, остается добавить только одно: каждый из нас сам выбирает дорогу.  Раскаяние и смерть – во благо и отпущение грехов, как банши. Или трусливое, но все же существование в четырех стенах до последнего вздоха, как синяя борода. Решайте сами, кто поступил правильно, а я свой суд уже свершила.

 

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.