Елена, точнее, Елена Григорьевна, сидела за столом в кабинете и складывала бланки в папку. Оставалась одна неделя отработки. Семь дней назад она написала заявление об увольнении. Конец апреля. Конечно, Лена планировала доработать до конца учебного года. Но обстоятельства изменились: «Елена Григорьевна, Вы можете приступить к работе в ближайшее время? Понимаем, что вам надо отработать. Готовы подождать в течение двух недель. Но не более». Потерять такое место Елена не могла. Новая работа обещала быть интересной и перспективной. И, что совсем немаловажно, более оплачиваемой.
Три года назад Елена пришла работать в школу педагогом-психологом. «Заработать» авторитет у педагогов, и особенно детей, было не просто. Раньше о таких специалистах в городе не слышали. Их выпуск был первым. До этого Елена успела закончить университет и поработать по первой специальности. Так что в профессию пришла не совсем «зеленой». Кое-какой жизненный опыт за плечами был. Поначалу коллеги приняли её в штыки. Лена вспомнила, как первый раз тестировала будущих школьников. Тогда между одним заслуженным педагогом и не опытным психологом возникло, мягко говоря, недопонимание. Перед глазами Елены, всплыло недовольное лицо учительницы, набиравшей в первый класс «сильных» учеников.
— Ребенок — умница! Читает, считает. Не понимаю, что тебе не нравится? — возмущалась пожилая учительница.
— Мальчика «натаскали». Посмотрите, как он «плавает» в заданиях на логику. И потом, у него большие проблемы с вниманием. Трудно ему будет программу Занкова усвоить. На фоне неуспешности могут возникнуть эмоциональные и поведенческие проблемы. Ребёнку лучше по более легкой программе пойти, — убеждала педагога Лена.
— Без году неделя… Что ты в этом понимаешь? Поверь моему опыту! — настаивала учительница.
В этой баталии победил опыт. А вот ребёнок пострадал… По окончании первой четверти в кабинете Елены «нарисовалась» та самая учительница. «Елена Григорьевна, слушай, мальчонка-то не тянет, — помявшись, заявила она. — Да и мешает всем. Чистый клоун! Давай его в класс попроще переведём». После того случая педагоги зауважали психологическую науку и с мнением Елены стали считаться.
Один бланк с результатами тестирования упал на пол. Елена подняла его. В глаза бросились данные респондента. Павел. Осенью Елена проводила диагностику в старших классах. Спустя несколько дней юноша пожаловал к ней в кабинет.
— Елена Григорьевна, вы тесты обработали уже?
— Уже. Результаты узнать хочешь?
— Угу! Меня больше уровень интеллекта интересует. Но про личностные особенности и профессиональные склонности тоже валяйте. Я, конечно, и сам про себя всё знаю. Вот, кстати, ваши методики на мне проверим. А то может лажа полная.
Выяснив, что с интеллектом у него порядок, продолжил:
— Значит, у меня очень высокий интеллектуальный уровень! А на нашей параллели девушки с высоким или очень высоким уровнем есть?
— Конечно! Не один ты такой.
— Елена Григорьевна, у кого конкретно?
— Паша! Иди! Не мешай работать. Это конфиденциальная информация. Тебе она ни к чему.
— Как это ни к чему? Представляете, если мы с этой девушкой, детей заведём, какие они умные будут! — объяснил он свой интерес.
— Ты прямо сейчас, в выпускном классе собрался детишками обзаводиться? — поинтересовалось Елена. — Кроме генов есть социальная составляющая, — уровень образованности родителей, материальное положение семьи, наконец. А потом, Паша, как же любовь?
— Я же с дуба не рухнул! Просто подходящую партнёршу застолблю.
После этого разговора старшеклассник чуть ли не каждый день заходил к Елене с одним и тем же вопросом. Не дождавшись ответа, стал искать сам. Нашёл, паразит этакий! Сейчас двое молодых людей с самыми высокими по школе показателями IQ, встречаются. Только вот у девушки подозрительно округлился животик. Недавно «Джульетту» за руку в кабинет к Елене притащила классный руководитель. Следом ворвался Пашка. С приведенной насильно девушкой и её бойфрендом разговора по душам, как и следовало ожидать, не вышло. Ребята возмущались:
— Что вы к нам прицепились? Родители лезут, завуч, классная. Мы сами за себя решаем. И вообще у нас платонические отношения. А даже если бы не такие. Что, на аборт отправите? Мы уже совершеннолетние.
— Упаси вас Господь! Аборта не надо ни при каких обстоятельствах. Я про экзамены думаю. Аттестат получить нужно при любом раскладе. Если надумаете поговорить, двери кабинета открыты для вас всегда.
Как выяснилось позднее, отношения у парочки были не просто платонические. Девушка параллельно с экзаменами готовилась стать матерью. Хорошо, что педагогический коллектив, отнесся к этому происшествию лояльно, родители смирились, а горе влюбленные выстояли. В благополучном исходе щекотливой ситуации была и малая толика трудов Елены.
Елена Григорьевна поставила папку в шкаф. Вроде в документах порядок навела. Теперь можно личные вещи собирать. Лена выдвинула ящик рабочего стола. Что это за баночка с таблетками? Ах, да… снотворное. Ещё одна история. Последний год был богат на обращения старшеклассников. Видимо, стали доверять школьному психологу. За несколько дней до нового учебного года к ней в кабинет пришёл Андрей. Милый, стеснительный юноша. Годом раньше он был участником коммуникативного тренинга. Попросился на него сам. Смущаясь, тщательно подбирая слова, стал рассказывать о неразделённой любви. Летом познакомился с девушкой. Влюбился. Она же на его чувства не ответила, да ещё и жестоко, прилюдно посмеялась над ним. В завершении рассказа Андрей вытащил из кармана баночку с таблетками и отдал Елене со словами: «Возьмите их, Елена Григорьевна. А то я сам себя боюсь. Это бабушкино лекарство. Снотворное». Слава Богу, вместе они с проблемой справились. Сейчас Елена за него спокойна.
Дверь кабинета приоткрылась. В неё просунулась лохматая мальчишеская голова.
— Здравствуй Антон! Заходи, — пригласила Елена в кабинет подростка.
— Елена Григорьевна, это правда, что вы последнюю неделю работаете?
Антошка был частым посетителем Елены. Хулиганистый парнишка нравился ей своей непосредственностью. Получив утвердительный ответ, выпалил:
— Елена Григорьевна, вас кто-то обидел? Вы только скажите кто! Я разберусь. Если завуч наш, мы с пацанами его быстро отметелим. Этот козёл всем надоел!
— Нет, Антон. Характер у него, конечно, взрывной. Но завуч не причём. Мне другую работу предложили. Рабочий день короче, больше времени собственным детям уделять смогу. И потом, я ведь никуда не уезжаю. Где живу, ты знаешь. Так что всегда в гости зайти можешь. И отправляйся на урок, а то звонок уже прозвенел.
Растроганная Елена подтолкнула ученика к выходу.
Закрывшаяся было за Антоном дверь снова открылась.
— Антошка, я же сказала на урок … — осеклась Елена.
В кабинет просочилась секретарша Люся:
— Лена, тебя директриса просила к ней зайти. Срочно!»
Елена поднялась в кабинет директора школы и увидела завуча по воспитательной работе и классного руководителя 9 «В».
— Ну что, дождались! Одна, понимаешь, вместо экзаменов рожать собралась. Другую на учёт в комиссию по делам несовершеннолетних ставят, — начал завуч. — Поздравляю, коллеги, со столь радостными событиями!
— Подожди, Саша, — прервала директриса экспансивного завуча, — Елена, присаживайся. Понимаю, что работаешь последние дни. Но с девочкой необходимо поговорить и всё выяснить.
Далее директриса стала излагать проблему. Светлана, ученица девятого класса, незаметная, спокойная девочка из вполне благополучной семьи, ушла из дома. Двое суток провела на вокзале, где была замечена патрулем и после разбирательств доставлена к родителям. Те о пропаже ребенка не заявляли. Сейчас позвонили из комиссии по делам несовершеннолетних, девочку будут ставить на учёт. Школа тоже должна как-то отреагировать. Причины ухода из дома классный руководитель попыталась выяснить, но девочка на контакт не пошла.
— Ремня ей хорошего всыпать. Оборзели совсем! — вступил завуч, — Замечание им никакое не сделай. Сразу школу бросают, из дома убегают.
— Может, у девочки веские основания на то были? — возразила Елена.
Она вспомнила, как много лет назад, учась, кстати, тоже в девятом классе, убежала из дома, в чём была. Произошло это после конфликта с отчимом. Как она в конце октября в тапках на босу ногу, легком халатике и шали, схваченной впопыхах, добралась до бабушки… Уму непостижимо! Без единой копейки в кармане, полураздетая, избитая, зарёванная, каким-то чудом доехала Лена с городской окраины до центра.
— Вот, Елена Григорьевна, мы тебя и просим разобраться, — резюмировала директриса.
Спустя полчаса в дверь кабинета робко постучали. На пороге стояла хрупкая девочка.
— Проходи, Светлана. Присаживайся на диванчик.
Девушка пристроилась на самом краешке, как испуганная птичка на веточке, готовая в каждую секунду вспорхнуть и улететь.
— Успокойся, — приобняла её за плечи Елена. — Давай поговорим о случившемся. Понимаю, моя хорошая, что не так просто ты провела двое суток на вокзале. Расскажешь? Возможно, я чем-то смогу тебе помочь…
Девочка молчала. Тогда Елена продолжила:
— Ты, возможно, не поверишь, мне. Но когда-то я, как и ты, убежала из дома. Только мне повезло, было куда бежать. К бабушке.
— А мне некуда, — тихо ответила девочка и заплакала.
Немного успокоившись, она начала рассказывать о том, как без денег провела эти два дня и ночь на вокзале, как хотела есть, как её покормили бомжи, а потом чуть не изнасиловали. Потрясенная Лена смахнула слезу:
— Света, а что дома произошло? Почему ты убежала? Что с родителями?
Девчонка сжалась как пружина.
— Родители? У меня отчим, Елена Григорьевна. Я всё равно убегу. Лучше бомжи на вокзале, чем он… Он меня уже год как насилует.
Света стала рассказывать о том, как к ней в комнату год назад, когда мать была на ночном дежурстве, пришел отчим, как она сопротивлялась. Это продолжается практически в каждую смену матери. О том, что с ней происходит девочке рассказать некому. Родственников поблизости нет. Подруг, как выяснилось, тоже. А мать попросту ей не поверит. К тому же отчим напрочь запугал падчерицу.
Елена ревела вместе с девушкой: «Боже через что пришлось пройти этому, по сути, ещё ребёнку». Конечно, Елена Григорьевна вела себя не профессионально. Но, может, в тот момент девчушке и было нужно простое человеческое участие, а не проведенная по всем правилам психологическая консультация.
Немного успокоившись, Елена стала думать, что делать с девочкой. Получается, чистой воды уголовщина. Отправлять её домой нельзя. Спрятать у себя? Не выход. Вдруг Елену озарило:
— Светочка, а если нам привлечь социального педагога. Ты не будешь против? Я правда не знаю, как поступить в такой ситуации. Может Любовь Александровна подскажет.
Социальный педагог, немного отойдя от шока, принялась за дело. Она связалась с Кризисным центром для женщин и детей, пережившим насилие в семье. Оказывается, и такой в городе есть. Из Центра прислали машину, и Любовь Александровна с Еленой прямо из школы увезли девочку. Дальше события закрутились стремительно. В Центре со Светой стали работать специалисты по принятому для таких случаев протоколу.
В этот же день директриса, которую поставили в известность, вызвала мать Светы в школу. Пока педагоги излагали случившееся, женщина сидела с каменным лицом. Складывалось впечатление, что говорят сейчас не о её единственном ребёнке. Она не проронила ни слезинки, не выказала удивления или возмущения. «Может в шоке и не понимает?» — подумала Елена. И тут родительница вышла из оцепенения и выдавила из себя сдавленно: «Тварь. Ненавижу!» «Наконец дошло, стала реагировать», — выдохнула Елена. Мать продолжила: «Тварь». И вдруг неожиданно забилась в истерике: «Шлюха! Всё врёт! Сука! Ненавижу!» Такой реакции не ожидал никто. Елене хотелось взять эту бабу за плечи, трясти, бить по щекам и орать: «Это твоя родная дочь! Опомнись!»
Ближе к вечеру Елена с социальным педагогом и участковым отправились за вещами девочки. С многоэтажками соседствовали частные дома. Две небольших улицы остались от когда-то существовавшего посёлка. Скоро стройка доберется и до них. В одном из таких домишек проживала семья Светы. Обстановка была гнетущей. Мать, теперь опухшая от слёз, швыряла педагогам вещи дочери. Отчим, мерзкий здоровый амбал, сидел в проходной кухне и отмалчивался. «Господи! — думала Елена, — только бы не сорваться. Удушила бы своими руками! Гад!» Собрав вещи, женщины повезли их Светлане.
На другой день Елену Григорьевну и Любовь Александровну вызвали в Центр, где они дали свидетельские показания. Их попросили изложить всю последовательность событий, а рассказ девочки по возможности дословно.
На этой печальной ноте работа Елены в школе завершилась. У неё началась новая жизнь. Она продолжала работать психологом, но уже в другой системе. Ещё несколько раз Лена созванивалась с социальным педагогом, и они навещали девочку. Однажды, после очередного визита в Центр, недалеко от подъезда дома её остановили два незнакомых мужика.
— Елена Григорьевна, постойте, разговор есть, — обратился один из них интеллигентного вида. Другой, хамоватый продолжил. — Девчонку помнишь? Забери-ка ты, мать, показания свои. Дело всё равно прикроют.
— Зачем тогда забирать? — взвилась Елена, — А если бы над вашим ребёнком так измывались?
— Слушай, умная, тебе денег дать? — прищурился мужичонка уголовного вида. — Или ты забыла, что у тебя своих двое есть? Мальчик и девочка. Не боишься? В этом же подъезде живешь, на восьмом этаже?
— А ты не боишься, что я сейчас в прокуратуру заявление напишу о поступивших в мой адрес и адрес моих детей угрозах и оказываемом давлении?
— Ну, смотри, коза. Мы тебя предупредили!
— Извините, Елена Григорьевна, моего вспыльчивого друга — вступил «интеллигент». — Заявление об изнасиловании на днях аннулируют. Ну зачем вам это? Чужие проблемы. Вы же умная женщина. Подумайте…
На этом беседа закончилась.
На самом деле Елена жутко испугалась за своих детей. Обсудив ситуацию с мужем, отправили ребятишек подальше от города в деревню к родственникам. Показания Елена не забрала. Свету из Кризисного центра увезла в другую область родная бабушка.
Елена трудилась в новом коллективе, изредка вспоминая страшную историю. Узнать, как дальше складывается жизнь девочки было не у кого. Как-то в августе Елену пригласили к рабочему телефону. На том конце провода представились. С ней общался следователь. Её вызвали в районную прокуратуру. Законопослушная Елена явилась в назначенное время. В кабинете ей сообщили, что заявления об изнасиловании и показаний социального педагога больше нет. Их забрали.
— Меня это не касается. Я свои показания отзывать не буду — твёрдо сказала она.
Выслушав ответ, следователь достал чистый лист.
— Тогда будем писать по новой, — со вздохом сообщил он.
— А чем старые показания не устраивают? — возмутилась Елена.
— По процедуре так положено. На вопросы мои отвечайте.
Написать показания собственноручно Елене, следователь не позволил. Заполнил протокол с её слов и предложил расписаться.
— Я не буду подписываться под этим! — взорвалась Лена, ознакомившись с содержанием.
— Что так? — лениво протянул следователь.
— Вы исказили! И не в пользу девочки.
Елена взяла ручку и, несмотря на кривую ухмылку и протесты дознавателя, стала править текст. В местах исправлений подписывала: «Исправленному верить. Исправлено мной лично». Тут же расписывалась. В конце показаний до графы «дата» и «подпись» на странице оставалось много пустого места. Дабы следователь не вписал ещё что-то, Елена нарисовала огромную, жирную букву Z.
— Нет ничего хуже, чем с педагогами работать, — протянул на прощание следователь. — К каждой закорючке цепляетесь.
— Цепляюсь, а как иначе! «Казнить, нельзя помиловать». Помните? И поверьте, общение с вами мне тоже удовольствия не доставляет.
Этим дело не ограничилось. Через неделю Елену снова вызвали в прокуратуру. В прошлый раз в кабинете, где стояли два рабочих стола, находился один следователь. Сегодня одновременно дознание проводили два сотрудника. Стулья для посетителей стояли спинками друг к другу. Елене предложили присесть. Тот же мерзкий тип в погонах начал задавать якобы уточняющие вопросы. В этот момент ко второму дознавателю привели подследственного в наручниках. Работу предполагалась вести одновременно. Елена возмутилась и пригрозила выяснить правомерность таких действий. Их оставили в кабинете вдвоем со следователем.
— Хотите откровенно? Вы же не дура! — начал он. — Суда не будет. Отчим девочки — бывший сотрудник правоохранительных органов, сейчас на пенсии. У нас бывших не бывает. На самом деле заявления уже нет. Я не могу закрыть дело только из-за ваших показаний. Зачем вам нервы трепать? Ну что вы такая несговорчивая!
— Мне удовольствие доставляет вас видеть, — огрызнулась Лена, — Я свое слово сказала. Показания не заберу и не изменю. Считайте меня дурой…
— Странная вы женщина. Зачем вам это?
Может, Елена действительно была малахольной дурочкой, но поступится своими принципами она не могла. Больше её из прокуратуры не тревожили. Судебного разбирательства так и не было. Любовь Александровна и Светлана навсегда исчезли из поля зрения Елены.
***
Спустя пятнадцать лет Елена случайно встретила на улице бывшую коллегу. Вспомнили тот случай. Уже пожилая женщина призналась, что тогда смалодушничала. О судьбе Светы она тоже ничего не знала. Спросить было не у кого. Посёлка уже не существовало. Домишки давно снесли, а жителей расселили по разным районам города.
О том, как сложилась жизнь её подопечных, Елена узнала на вечере встречи выпускников. Девчонки из класса Антошки разыскали её в социальных сетях и пригласили в кафе. Оказалось, что Паша работает в полиции. С «Джульеттой» они составили прекрасную пару. У них четверо замечательных и умненьких ребятишек. «Вот славно! Счастье в кубе! Молодец Пашка, не ошибся», — подумала Елена. Андрюша стал вертолётчиком. Мотается над Африканским континентом с миссией ООН. Женился на чернокожей красавице. Не так давно привозил жену знакомиться с родителями. Встретился с одноклассниками. Красивый, уверенный в себе молодой мужчина. Шалопай Антошка на вечер встречи прийти не смог. Командировка. Он женился, потом развёлся. Но ребёнка своего обожает и отдает ему много сил и времени. О судьбе Светланы, тем более она была не с их параллели, ребята не знали.
В завершении вечера Елена достала записки, когда-то написанные учениками на занятии по профориентации. Вместе они решили, что откроют их только на встрече выпускников, став совсем взрослыми. Час икс настал. Тогда старшеклассники ответили на единственный вопрос: «Какую профессию (специальность) ты выбрал?» У одних детская мечта сбылась, у других — нет. Что особенно поразило Елену Григорьевну, три девочки из этого класса стали психологами.
Елена удивилась:
— Как вас угораздило, девчонки?
И вдруг услышала:
— На вас насмотрелись, Елена Григорьевна!
Неожиданно она вспомнила вопрос, прозвучавший много лет назад: «Зачем вам это?» Елена улыбнулась. Значит, не зря она выбрала эту профессию…
Записки психолога
Автор публикации
"Зря, просто так обижать человека не надо. Потому что это очень опасно. А вдруг он Моцарт? К тому же ещё не успевший ничего написать, даже "Турецкий марш". Вы его - обидите - он и вовсе ничего не напишет. Не напишет один, потом другой, и на свете будет меньше прекрасной музыки, меньше светлых чувств и мыслей, а значит, и меньше хороших людей.
Конечно, иного можно и обидеть, ведь не каждый человек - Моцарт, и всё же не надо: а вдруг...
Не обижайте человека, не надо.
Вы такие же, как он.
Берегите друг друга, люди!"
Леонид Енгибаров
Замечательный рассказ!!!!
🙌☀️🙂
Спасибо, Евгений!
Актуальная, больная тема. Сильный характер главной героини. После прочтения такого сюжета будет стыдно где-то смалодушничать.
Очень жду “Зачем вам это” 2.0.
Спасибо, Алексей! Постараюсь. Сильных женщин в России много.
Я никогда в России не жил, только в СССР. Но уверен, что именно сильными женщинами Россия и процветает, на них и держится.