Поначалу, всё казалось не так плохо. Просто черные ниточки вытягивались, потом собирались в каплю и падали с потолка. Но это только поначалу.
Они сочились где-то в моем прекрасном, полном душистых цветов доме, и я не придавала им никакого значения. В старых Хрущевках потолки уже, и в правду, не те.
Каждый день я ухаживала за своими прелестными цветами. Но каждый раз в них было очень сложно пробудить нечто прекрасное: лепестки уныло разворачивались, и потом снова прятались, не желая видеть солнечный свет. Не сказать, что я негодовала, но, мягко говоря, злилась. Сотни мелких удовольствий не могли заменить чего-то большого одного.
Цветок моей души, ромашка (пожалуй, одно из немногих, что объединяет меня и маму), однажды и вовсе почерствела.
Я обегала все магазины в городе, и на силу впихивала в хрупкие корни цветка супер-фосфат, параллельно ногой подвигая тазик, в который капала черная масса. Может, трубы ржавые, может, крыша течет, но тонкие струйки каждый день подбирались к моему дивному, беззаботному, беспечному, и от того счастливому саду.
Но однажды я дождалась: произошло нечто страшное.
Утром, проснувшись от едкого шипения, забежала в сад: мазут сожрал побеги. Бедные деточки, кладезь моего радостного мирка, они на глазах загибались.
Собрав все свои последние деньги, подоткнув под подмышку последний, выживший горшочек с цветами, побежала по улице. Я искала новый дом, с добротно-вычищенным потолком.
За каждым моим шагом черной змеей вытягивался липкий, пахучий след прошлого. Он преследовал меня! Играл в паранойю с моей психикой и постоянно возвращал к забывавшимся мыслям. Откуда он, непонятно. Наверное, остатки с прошлого дома.
Но я все равно убегала от своих же следов. Хотя в глубине души что-то мне подсказывало, что это не менее безрассудно, чем прятаться от собственной тени.
Дохлюпав черной подошвой до нового коттеджа, я выдохнула. Новый дом, новая жизнь, новый сад. Ботинки с липким мазутом оставила у входа… Нет, закинула их подальше, в чердак, чердак на замок, замок на ключ, ключ в унитаз, унитаз в смыв. Полегчало.
Мне было так легко ближайшие несколько дней, что слезы иногда катились без причины, и без причины потрясывало. Всё было в порядке, только ветер иногда подвывал, подражая моему голосу и ,будто бы, прося о помощи. И о какой помощи?
И вот, когда в очередной раз я умывала лицо от нагустевших черных слез (последний цветок все-таки завял, хотя и крыша дома, и трубы были в порядке), глаза как будто бы слиплись и перестали видеть.
Я потеряла зрение? Ничего, что есть вокруг меня, не было видно. Или вокруг меня и было это ничего. Иными словами, темнота, хоть ослепший глаз выколи.
Когда постоянное отсутствие света вымотало мой мозг и мое желание видеть окружающий мир, когда наскучила безликая пустота и присутствие тяжелого «ничего», все-таки пришлось. Пришлось окунуться в это. В колкое это, вечно откладывающееся нами это, но как разительно портящее жизнь непроработанное это. Мы называем это «вьетнамскими флэшбэками» – но отношения к войне во Вьетнаме это ровным счетом ничего не имеет. Одни про это говорят, что это на всю жизнь. Другие заявляют, что с этим можно научиться жить. И самые желающие жить ничего не говорят, а это прорабатывают. Точно, совсем забыла! Еще есть люди, которые отрицают свои травмы. Например, бывшая я.
Пришлось окунуться в свое прошлое. Яркие обрывки воспоминаний шипами впивались в мой разум, в мое сердце. Но благодаря им, я впервые за много лет почувствовала себя живой.
У каждого своя травма, и всех их я в этом скромном очерке или рассказе (мне ровным счетом два по пять, что за жанр, пусть в этом копаются кропотливые критики, ведь моя главная задача – донести мысль от души) не смогу разобрать. А своим, личным, делиться не хочу (ты имеешь право говорить слово «нет» и не чувствовать за это вину!). Тридцать ли дней, тридцать ли ночей прошло, но никаких скатертей-самобранок, волшебных палочек и джиннов, которые по щелчку бы исполняли мои желания, на горизонте не появились, и пришлось отпустить эту мысль. Пришлось самой за себя взять ответственность. Ответственность по работе над собой.
Работать над этим долго, много, уникально. Но потом, над другим этим работать уже чуточку легче. Потому что знаешь: если твой внутренний человечек прошел или даже прополз свой трудный путь первый раз, то он пройдет еще сотни подобных путей даже быстрее, чем изначально.
***
Сейчас, я пишу этот абзац, еще имея некоторые травмы (а точнее, они будут всегда, и даже будут появляться новые, и это – нормальное течение жизни), но я их не игнорирую. Я плачу чистыми, прозрачными, искренними слезами, освобождаясь от накопленных эмоций, и приступаю к работе над собой.
А еще, после всего случившегося, ко мне вернулось зрение: теперь я вижу, какой чудесный сад у меня распустился, друзья! Хожу по нему в чистой подошве, время от времени поднимая голову на хорошо выбеленные потолки.
Так вот, что я хочу сказать: попробуйте вырастить свой собственный сад и увидеть его своими глазами. Вы точно не пожалеете!
Автор публикации
