Я вижу планету. Она плоская, с чуть приподнятыми краями, словно пицца. Огромная пицца, в основе которой лежит голубое тесто, а сверху аккуратно уложены зелёно-коричневые, кое-где жёлтые, пласты. На этих пластах живут забавные существа с грустными лицами. Струны в них, пронизывающие мягкие тела, настолько тонкие, что, кажется, любое неосторожное прикосновение может их порвать. Поэтому существа ходят в чехлах, на которых краской нарисованы весёлые мордашки. Я с интересом наблюдаю за ними уже не первое столетие. Мой глаз, конечно, не способен увидеть их фигурки, ведь мы слишком далеко друг от друга. Но я слышу пение их душ, звучание окутывает всю планету. Кто-то звучит легко, словно арфа – я чувствую спокойствие утра, где-то в дали растёт виноград, который срывают озорные детишки. Иной поёт звонко, как молоденький ручеёк с кристально-чистой водой; другой – тихо, едва слышно, и ощущается как робкое дыхание ветра. Но есть и такие, от которых даже я не могу остаться равнодушным – они врываются в пространство воем тысячи плачущих скрипок. Они надрывны и отчаянны, их струны рвутся от натуги. Я усиленно прислушиваюсь к ним, стараясь понять, что же случилось, но души, зачастую, больше не отзываются. Их футляры покорёжены, краска смылась с лица. Внутри лишь разбитый инструмент, который, возможно, когда-то сможет запеть возвышенно и красиво, ибо вой скрипок был близок к этому.
Но есть особенные души, каковых меньшинство – они ужасают других своими грозными раскатами, но раскаты эти настолько тихи, что существа не всегда понимают, что слышат и что им это сулит. Реквием – вот, что льётся из-за улыбчивых футляров. И в последнее время ужасающая музыка становится всё громче. Она охватывает планету, перекрывает остальные звуки. Я знаю, что кто-то слышит её – существа просыпаются от долгого сна, они рискуют и выходят из футляров. Вот только лица их стёрлись, они совсем потеряли себя. Но разве это помеха? Их души поют в унисон, и красота благих помыслов скоро поможет им вернуть осознание, кто же они есть. Тогда же на лицах проступят забытые черты. Они увидят те страшные, гнилые души, которые поют ликующий реквием! Я часто задаюсь вопросом: можно ли винить их? Это был их выбор, и всё же… Может ли хоть одно живое существо судить и обвинять другого? Нет. Но не смотря ни на что за каждым поступком следует расплата. Их же души – холодный механизм, замена тому чувственному инструменту, который они имели когда-то. Ниточки тянутся вниз, глубоко-глубоко, в место, про которое все знают и в котором никто никогда не был. И только большинство, задушив насмешливый реквием своим пением, способно обрезать эти тонкие связи, которые, тем не менее, успели опутать всю планету.
Я вижу планету и стою на её страже. Но почему мне никто не сказал, что снаружи у неё нет врагов?
Автор публикации
