Я подобрал это на свалке. Часть 2.

Часть 2.

 

Предисловие

 

Вы про меня ничего не знаете, если не прочли первую часть книги «Я подобрал это на свалке». Её написал для меня Мансуров Андрей, и не скажу, чтоб сильно приврал, но…

Я не совсем доволен стилем. И содержанием. Кое-что всё же туда не вошло. А кое-что я бы наоборот – опустил. Но стремление к описанию скандальных приключений, диких авантюр, и перетряхиванию чужого грязного белья в погоне за дешёвой сенсационностью, присуще, похоже, даже самым консервативным и серьёзным писателям.

Поэтому теперь я сам взял в руки перо. Вернее – текстовой процессор.

Так что во второй части «крутого» секса, интимно-эротических сцен и душераздирающих страстей не ждите. Буду придерживаться фактов, а не делать упор на скандалах, стрельбе, экзотике, и прочих «горячих» темах. Создающих книге дешёвую сиюминутную популярность.

Нет, я буду, как обозначил это когда-то Джером-Джером в классических «Троих в лодке», придерживаться Истины. Пусть повествование покажется немного вялым, серым, банальным, но – пусть остаётся правдивым. До дрожи. Или зевоты. Или – смеха.

Так что читайте правду, господа! Она зачастую даст сто очков любой сказочке.

Искренне Ваш,

Мак.

 

 

6.Пролог – 2.

 

 

Вау!!!..

Только этим словом и можно описать то, что я увидел, вломившись через особо хорошо запертую дверь! А не зря, похоже, её запирали! И дело – не в помпезных интерьерах, фонтанчиках, павлинах, золоте, парче и бархате.

Гарем!

Ах, какие тут содержатся… Туземочки!

Чёрт его задери. Уж на что я – профессионал со стажем, но заморгал, и буквально прирос к месту: какие… восхитительные формы, изгибы тел, налитые… э-э… Ну, то, чему полагается быть налитым! И лица – очень даже… А какие взгляды!

Ещё бы: нечасто, наверное, к ним вламывается вот так, среди белого дня, да ещё нагишом, столь выдающийся (Говорю без всякой иронии и ложной скромности – я действительно в силу специфики работы скраппера – накачан и поджар!) мужчина!

Так что томные чувственные глаза в стиле газелей и коров, на меня, когда прошёл первый шок от снесённых с петель дверей, обратили все: от медно-бронзовых пухлых кушиток, до пепельно-блондинистых мраморно-белых поджарых Северянок.

Ну, особо-то насладиться ощущениями примадонны на подиуме не удалось: с гиком, криком, и проклятьями за мной следом ввалилась толпа евнухов с мечами и луками! И если мечи не слишком меня беспокоили – один из них имелся и у меня в загорелой руке! – то вот с луками приходилось считаться!

Поэтому я грохнулся на пол, перекатился, и на четвереньках – не до форсу! – перебрался под защиту ближайшей колонны дьявольски похожего не то – на храм (Любви?!), не то – на выставку достижений местного Прикладного искусства, помещения!

Нет, не то, чтобы я отличался трусостью – пару раз я вступал в бой и с ротой неправильно проинформированных обо мне десантников, или – бандой механоидов, натравленных наглым конкурентом, и – ничего… Но вот убивать подданных того, кто предоставил мне гостеприимство, и даже не пытался коварно отравить, как это принято на Востоке, по-моему – свинство. Придётся бежать.

Стрелы затюкали по колонне и полу. Пара копий ударила в мозаичное панно на стене прямо перед моим носом.

Тэ-экс, похоже, особо засиживаться во дворце дорогого Хозяина не придётся! С другой стороны – сам виноват. Не надо было так пялиться на его любимых танцовщиц. Потому что результаты – сразу стали… э-э… налицо. Потому что так уж принято у местных Власть имущих: чтоб никто не пронёс камня за пазухой (шутка!), или – оружия (не шутка!) к ним в покои, всем приходится одежду – всю! – оставлять в Приёмной…

Ну и, естественно, кроме Повелителя никто не имеет права так реагировать на собственность Повелителя.

Под улюлюканье и ругательства я ломанулся в дальний конец гарема. Там имелось нечто, похожее на запасной выход. Точно. Дверь.

Её высадил уже ногой: плечо ещё ныло! Тут особо метко брошенное копьё и выбило у меня из руки верный меч! Я выругался (про себя – приличия!) и потряс кулаком в бессильной ярости – а что уж сделаешь, когда меч отлетел на пять шагов! Ладно, хоть поранили не сильно. Потому что железный протез нельзя поранить.

А-а-а-А-А-А!!!

Чёрт его задери!

Куда это я провалился, наступив на прочный, с виду паркетный, пол?! И почему вокруг – темень, хоть глаз, как это изящно говорят, выколи? (Тьфу-тьфу!)

И вот я еду вниз на пятой точке, обдирая кожу на ней о полированный металл!!!

У-у-у-У-Х-Х!!! П-х-х!..

Это я шмякнулся ногами во что-то мягкое! А жёлоб-то вокруг…

Просто превратился в вертикальный стакан! В котором я застрял с поднятыми кверху руками, словно последний кретин! Или – крыса, угодившая в крысоловку! Потому что ни вылезти наверх по скользким (Маслом, они их, что ли, намазали?!) стенкам, ни проломить никак не удаётся! Вот когда пожалел, что не захватил хотя бы нож!

Проклятье! Слышу подозрительные звуки: кто-то подбирается к моей тюрьме, и при этом… Похихикивает?! Точно. А ещё – переговаривается шёпотом.

Но почему – женскими голосами?!

Чувствую, как открылся… Люк? Напротив моих, торчащих, как у барана на бойне, кверху, рук. Вот кто-то цепляет одну, а затем и вторую кисть прочным канатом – знают, что ли, что руки у меня искусственные, и верёвкой их не удержишь?! А откуда знают?!

Мать их туды!.. Несмотря на все мои рывки и ругательства, руки упаковали надёжней, чем в тюряге Протеуса-5.

Теперь – что?

Ух ты… Можно было догадаться.

Канат подтянули кверху, и теперь напротив люка – мои ноги. Можно не сомневаться – упакуют и их. Вопрос только во времени. Поэтому даже особо сопротивляться не стал.

И вот – меня тянут дальше вверх. Открывают какую-то дверцу, и вытаскивают из кишки-рукава: словно я какой каплун в кухне… Ну и гады. Завязали повязкой глаза.

Чую, вот чую, хотя и ничего не вижу – как вокруг суетятся эти стройные, вожделенные, и чертовски возбуждающе пахнущие женские тела!

Вот меня, спелёнутого и помалкивающего, (Хотя рот пока не заткнули. А почему?..) перенесли в какую-то большую комнату…

Вот – положили на какой-то лежак.

Привязывают теперь к нему. А делают-то это… Профессионально. Похоже, не я тут первый «зафиксированный».

Да что же это за!..

Ах вот оно как.

По вожделеющим вздохам, сопению, и нежным касаниям тёплых и влажных губок, вначале в области шеи… Потом – груди. Живота… А вот – и за чресла взялись. И – не в шутку. И – не в одиночку! – понимаю.

Что сейчас меня…

Будут использовать.

Как призового кобеля. (Без ложной скромности: имеют все основания рассчитывать. Что их самые смелые ожидания окажутся оправданными!) Но что же – я-то?! Неужели – согласен на то, чтоб меня поимели, словно шлюху в борделе?! Да чтоб вас!..

А-а-а!!!

Помогите!..

 

С этим криком я и очнулся.

Ф-ф-у-у…

Мать убирает манипуляторы, трясшие меня словно грушу, и подносит стакан успокоительного. Традиционного.

Вот спасибо. Я так ей и сказал. И уж можете быть уверены – ром выпил до дна. Автодоктор помаргивает себе разноцветными лампочками – видать, не он принял решение разбудить меня, а как раз – Мать. Это она знает меня, пожалуй, получше, чем даже я сам.

И энцефало-, и все прочие -граммы снимает. Спрашивает:

– Опять – эротические фантазии?

Думаю. Опускаю взгляд.

А-га, вот в чём дело: она, конечно, тоже обнаружила моё воспрявшее, и даже сквозь штаны, отлично видимое хозяйство… Ну вот как на неё обижаться?

– Да, Мать. Можно это свинство и так назвать. Сегодня побывал в Гареме. Падишаха Хуссайни-восьмого. На Войерде.

– И… Как?

– Спасибо ещё раз. Вовремя разбудила.

– Да нет: судя по результату – не вовремя. Будешь теперь весь день ходить и ко всему придираться да ворчать. По причине – Ах! – неудовлетворённости…

– С чего бы это? Ну-ка, давай сюда Розамунду! – морда она у меня бессовестная. (Мать, в-смысле!) Вертит мной, как захочет. Вот и сейчас: я уверен, что это она спровоцировала у меня эти сны… И Розамунду давно подготовила! Знает, что поглощённый «отвлекающими мыслями» я не столь эффективно… Работаю.

А надувная кукла у меня – самая лучшая и «продвинутая», если можно про это допотопное хозяйство так сказать. Хранится в спецшкафу. Всегда – стерильна, и – готова. Мать заботится. Нет: без шуток – заботится. Даже лучше, чем когда-то – моя родная…

И к Розамунде, безмозглой (Правильней всё же – беспроцессорной!) стройно-миниатюрной милашке, с наивно-детским лицом блондинки – не ревнует.

Не то, что с Ивой. (Если кто не знает – это моя «зазноба» из первой части. Воспоминания – У-ух!!! Меня каждый раз потряхивает. А что там с Госсекретарём, которому её в конце-концов продал в «сексуальное рабство» – не знаю. Давно ему не звонил. Впрочем, как и он мне…)

Вот и приходится довольствоваться эрзацами-сексозаменителями. Потому что настоящий андроид-женщина мне теперь ну никак не светит: уже обжигались!..

Но всё равно иногда… Как бы это выразиться… Скучаю.

С другой стороны, женщины из плоти мне снятся исключительно редко. Вот и сейчас: чую, не к добру этот сон. Теперь жди неприятностей.

Впрочем, скраппер – такая профессия, что неприятности – это её синоним…

 

 

7.Родина.

 

 

Корабль, конечно, первой заметила Мать.

Ещё бы ей его не заметить! Она же не спит. И все сканнеры и детекторы подключены к ней напрямую. А сканнеры и детекторы у нас – самые дорогие и чувствительные.

Мать – главный компьютер у меня на Корабле. Мы с ней – скрапперы. Ну, вернее, скраппер – я, а она на подхвате.

Занимаемся мы этим делом довольно давно…  Лет этак побольше тридцати с чем-то.

Посетили с «мирными визитами» около сорока населённых планет, больше полутора тысяч ненаселенных, и уж не упомню, сколько туманностей, галактик и чёрных облаков пробороздили!..

Сама профессия скраппера располагает к размышлениям и путешествиям: мы этакие барахольщики Вселенной. И добыча наша – не только металлолом со старых Полигонов – для печей перерабатывающих вторсырьё заводов на астероидах. Или разбитые, наши и чужие, корабли – для Пентагона, Лэнгли, и Массачусетского Технологического.

Мы всегда: чего найдём интересного, полезного и ценного – как только вычислим, чем это может быть полезно людям, и сколько за это можно слупить, сразу тащим на планеты, колонизированные землянами. Ну, или уж прямиком на Землю. Там это добро можно обычно продать дороже всего! Нуворишам-коллекционерам. Всё тем же воякам. Ну, и учёным, разумеется – эти-то рады-радёшеньки, что спецэкспедицию «пробивать», и гранты на неё выколачивать не надо…

Ведь старушка-Родина остаётся, если мне позволят так сказать, рассадником фундаментальной Науки, новейших технологий, и поставщицей лучших в изученной части космоса вооружений. И мозгов.

Ну вот, чтобы эти мозги не заскучали и не покрылись плесенью, мы, как неугомонные мурашики, и тащим со всех уголков дальнего Космоса разные Артефакты. Будь то куски и детали тех же Кораблей. Машины. (Если сохранились какие-нибудь, сильно отличные от наших, людских. Если же – похожи, то такие тащить смысла нет.) Или произведения неземного искусства. Или даже просто дефицитные, выработанные ещё в древности, полезные ископаемые… Пусть изучают. Используют. И заодно думают, как продвинуть нашу любимую Цивилизацию ещё дальше по пути Прогресса, и Человечество – выше по лестнице самосовершенствования!..

Чёрт, красиво изложил! Да я – прям Шекспир! Или Софокл? Э-э, неважно! На старости лет, глядишь, точно – мемуары напишу. Чуть переработав то, что пишу вот сейчас в бортовом Журнале. Или ещё какой-нибудь научно-философский трактат накорябаю. Назову как-нибудь покрасивей. И наукообразно. Типа: «Влияние новейших социально-культовых артефактов и фразеологизмов цивилизации Альдебаран-зет 3/5671 на совершенствование структурных характеристик инструментальной стали, или как сделать железо прочнее с помощью амулетов и заклинаний».

А что? Мне док Натан (Дослужившийся не без помощи наших находок до места Зав. Секцией, и звания профессора!) из Массачусетского Технологического так и сказал: «Ты (То есть, я!) продвинул наши разработки дальше, чем все чёртовы субсидии Конгресса!» Приятно.

Да и воякам я кое-что подбросил. Взять хотя бы универсальный поглотитель всех существующих излучений… Теперь все Линкоры Флота абсолютно невидимы!

Конечно, сделал я всё это, и многое другое, отнюдь не бесплатно.

Так что, как я уже говорил, у нас с Матерью на счетах девяти планет лежат весьма круглые суммы. И недвижимость, и акции кое-какие, приносят стабильный доход. И вилла есть на Вендисе-3, на самом берегу самого спокойного Моря самой «курортной» планеты… Можно бы успокоиться, и мирно почивать на лаврах.

Ага, вот и Матери тоже смешно. Она-то меня знает, как облупленного.

Так уж устроен наш брат скраппер – сюда «правильные» и последовательные люди, вроде бухгалтеров, или офис-менеджеров, не идут. А идут те, кто вечно чего-то ищет…

Куш?

Думаю, вряд ли. Ведь скольких я знаю, кроме нас с Матерью, удачливых (тьфу-тьфу!), и уже обеспеченных, но… Неуспокоившихся. Кто до самой смерти всё носился по Космосу, совался куда можно, и куда нельзя, искал, искал… Фанатизм? Хм-м… Скорее уж – мания…

Хотите – назовите это Зудом. Да, точно: вечный Зуд в … Ну, где положено!

И, разумеется, иногда наша деятельность связана с известным (А зачастую – неизвестным!) риском. Сколько скрапперов и их кораблей носятся по Вселенной, взорванные и распылённые на кусочки не крупней манной крупы тем, что они нашли! И притащили на корабль, не озаботившись как следует убедиться, что это дело – безопасно всегда. А не только, когда лежит себе там, где его нашли, и ждёт, и призывно-заманчиво искрится ксеноморфной привлекательностью…

Ох, что-то я разошёлся не на шутку! Видать, виновата вот эта самая, последняя, находка.

Вот и потянуло на философию, да «ретроспективу».

К делу.

Мы с Матерью себя любим и ценим, как я уже говорил. Оборудование – лучшее из всего, что можно купить за Деньги.

Этот корабль засёк, однако, самый банальный металлодетектор.

Хорошо, что мы уже гасили скорость, а то пришлось бы возвращаться на пару сотен миллионов миль. Да и так пришлось делать сложные манёвры, и облетать этого малыша со всех сторон, а то – мало ли… Стрельнёт чем!

Вон, мои противометеоритные пушки: никого не спрашивают, а сразу палят во всё, что по их мнению, «плохо летит». Ну и правильно – не бубнить же каждый раз:

– «Капитан! К кораблю приближается опасный объект! Прикажете уничтожить?»

Если бы они так делали, беднягу «Лебедя» – это наш с Матерью Корабль – ещё те же тридцать с лишним лет назад разнесло по всей Вселенной на кусочки не крупнее конфетти.

Так что сближались безопасным курсом, и потихоньку. Но никто в нас не выпалил, хотя на защитные экраны я пустил почти половину мощности третьего реактора. И вот мы зависли на параллельном курсе, в какой-то миле от «объекта».

Мать послала зонд, чтобы он дополнил нашу картину с наружных видеомониторов ещё и изображением со стороны носа, кормы, и другого бока кораблика.

Ничего себе картина. То есть, вполне мирная.

– Ну, – говорю, – Мать… Выкладывай.

Мать у меня вежливая, тактичная и – главное! – давно меня знает. Вот она и говорит:

– Ты, разумеется, уже и сам обо всём догадался. Крохотное водоизмещение и весь крайне примитивный наружный дизайн говорят о том, что это – спасательная капсула. Точный возраст назову, только когда отберу пробы. По косвенным же признакам могу сообщить лишь, что этой капсуле не менее пятидесяти тысяч лет, и сделана она для существ, если и отличающихся от людей, то весьма незначительно.

Зная твои привычки, сразу скажу: санобработка тебе после её посещения предстоит усиленная.

Поскольку единственные организмы, которые могли там уцелеть, это крайне стойкие и живучие споры неизвестных мне бактерий и вирусов, специализирующиеся как раз на гуманоидах. К тому же наверняка мутировавшие, и очень агрессивные… Буду убивать их жёстким излучением.

Так и знай: вовнутрь не впущу, пока не буду полностью удовлетворена.

– Вот спасибо, – говорю, – Можешь же, когда захочешь, вселить оптимизм, и веру в светлое будущее в душу беспечного искателя сокровищ и ловца приключений на свою …опу. Готовь челнок.

– Давно он готов. – и точно, я слышал, как ещё час назад, когда она только сказала об «объекте», её манипуляторы в трюме чего-то таскали и чем-то громыхали. Отлично. Ну, я же говорил – понимаем друг друга с полуслова… И иногда даже вообще без слов.

Челнок мой прошёл, как и корабль, огни и воды. Так что оружия на борту чуть ли не больше, чем, к примеру, на Линкоре Флота. Я же говорю: более мнительных, завистливых, и одержимых коллекционерской страстью к разным смертоносным железкам, парней, чем нормальные скрапперы, в Космосе нет.

Подлетаю, причаливаю. Одеваю скафандр и экзоскелет, выплываю наружу.

Шлюз спасательной капсулы, само-собой, не действует. Хорошо, что я «посадил» челнок (Если можно так назвать закрепление магнитными захватами на скорлупке, которая в пять раз меньше моего, приземлявшегося на тысячах больших и малых небесных тел, агрегата!) прямо рядом со шлюзом. Мать озаботилась залезть манипуляторами, которых у неё натыкано и внутри, и снаружи челнока, в распределительный щиток капсулы. Всё там обследовала. Подала питание на борт.

Однако ничего не случилось. Чёртовы механизмы совершенно заклинило. Ещё бы: за пятьдесят-то тысяч лет любая смазка превратится в камень, да и сервомоторы сгниют!

Пришлось применить всё тот же экзоскелет, и вскрыть наружный люк силой. После чего сразу выяснилось, что в нём, в экзоскелете то есть, я в крохотную шлюзовую камеру не пролезу.

Ах вы так со мной!.. Чего я мучаюсь, у меня же есть…

Мать установила вокруг отверстия шлюза герметичную палатку (Ну как – палатку. Здоровенная пластиковая ёмкость, формой похожая на эскимосское иглу, и диаметром метров пять.).

Чтобы, значит, уж наверняка не повредить тому, что внутри, при разгерметизации.

Открыв внутренний люк с помощью дроида, Мать любезно сообщила, что «воздуха, пригодного для дыхания» внутри нет. Да и вообще воздуха нет. Улетучился, стало быть, через сдохшие прокладки, и дырки от микрометеоритов.

Чего я, спрашивается, с этой палаткой мучился…

Приказал сложить её и убрать обратно.

– Давай, вдвигай туда чёртову камеру!

Осмотрев всё то, что передал монитор, я треснул себя по шлему скафандра перчаткой. (Блин! Каждый раз попадаюсь на это, когда хочу почесать в затылке!) Да, печально.

Собственно, именно это Мать и предсказывала. А теперь придётся лезть внутрь, чтобы, так сказать, воочию…

Десять гибернаторов, или капсул для гиперсна, сразу сказали мне о многом.

Во-первых, если кто и построил эту спасательную шлюпку, сделано это было до открытия ими гиперпривода. Просто жутко представить, сколько же этим беднягам приходилось спать – при досветовых-то скоростях! Вот это настойчивость! Ну, и смелость. Или – безрассудство. Это – как посмотреть: даже когда у нас эту технологию, как говорится, «вылизали», шансы проснуться… э-э… умственно полноценным, были примерно двадцать к одному. (Ну, в смысле, на девятнадцать, благополучно всё о прошлой жизни помнивших, приходился один… Временно потерянный для Общества, назовём это так!)

Как говаривали древние поэты – «Безумству храбрых поём мы песню…». Всё хорошо. Но ключевое слово всё же – Безумству.

Впрочем, это моё личное мнение. Эти же для себя решили.

А во-вторых, эвакуация производилась в спешке. Спасённых – ну, вернее, пытавшихся спастись – на борту оказалось всего двое.

Мужчина был на вид крепок и силён. Чем-то он даже напоминал меня в молодости. Простые и несколько грубые черты лица. Коротко остриженные волосы. Майка камуфляжной расцветки, жетон с личными данными на цепочке на груди. Ни дать ни взять – матёрый морпех.

Но у него не было кистей рук. На обрубки были наложены жгуты и повязки.

Женщина же оказалась…

Очень красива. Это – если мягко говорить. Даже меня, уж понавидавшегося всяких специально «клонированных» отборных, и подправленных усилиями пластохирургов, косметологов, и т.п. чертовски хорошо оплачиваемых спецов, женщин, предназначенных для Элиты, (Всяких Сенаторов, Падишахов, да финансовых межпланетных воротил!) поразил вид этой… Погибшей. Буквально – я не шучу! – волосы на голове зашевелились, когда присмотрелся к ней получше: наверное, так выглядели пресловутые олимпийские богини…

Запоминающееся лицо. Великолепная фигура.

Ничего не скажешь – гармоничная была пара… Словно прошедшие кастинг на племенных производителей здорового и красивого Потомства. Там, куда летели…

То, что оба были мертвы, не мешало мне восхищаться их физическим совершенством. Хотя иссохшая в вакууме кожа и обтягивала мумифицированные тела, почти как на древнеегипетских мумиях, и лица казались болезненно бледными – от потери крови.

Я долго стоял молча. Не мог поверить глазам – они казались чертовски похожими на самых обычных… людей.

И вот они плавают в Космосе уже пятьдесят тысяч лет, а мы – то есть, Человечество – вышли в это универсальное связующее Разумные Существа Пространство всего пять-шесть сотен лет назад! И как же так получилось, что мы не встретились? Или…

Однако мы никогда не посылали в Глубокий Космос корабли с гибернаторами – даже в тот бурный и дорогостоящий период, когда ещё не изобрели гиперпривода. А вот они – решились-таки. Может ли всё же быть так, что они наши…

– Мать. Отбери все нужные пробы, и в первую очередь проверь их ДНК.

Её манипуляторы вползли вовнутрь, и принялись аккуратно вскрывать прозрачные колпаки, и отбирать пробы. Я всё не мог оторвать взгляда от женщины. Даже в виде мумии она оставалась как-то уж слишком красива. Что-то было в ней…

Мистическое! Притягивающее взгляд и завораживающее. О такой жене можно только мечтать… Так. Стоп. Куда это меня потянуло: никакого клонирования! Скраппер – профессия для одиночек!

Обойдя саркофаг – Тьфу ты! Капсулу! – с другой стороны, я увидел и ещё кое-что.

Весь стол под женщиной был покрыт коркой засохшей крови. Похоже, вся эта кровь из несчастной  вытекла через ужасную рану на боку, наспех перевязанную странными розовыми, похожими на псевдокожу, бинтами.

Осмотрев мужчину, я убедился, что и он ранен – на затылке большой пролом, и осколки черепа буквально торчат наружу.

– Мать! Ты уже наверняка всё проанализировала. Скажи, что здесь произошло?

– Их основной корабль погиб, скорее всего, от какого-то взрыва. И вряд ли это был метеорит – иначе спасшихся было бы больше, и их тела… не получили бы столь специфических повреждений. Вероятнее всего, по моим расчётам, – внутренняя авария, последствия которой мужчина как раз и пытался ликвидировать.

Воздух на основном корабле сохранился лишь в небольшой части отсеков. Иначе спасшихся – опять-таки было бы больше. Живучесть, и сила духа этих двоих просто поразительны.

Как с такими ранами им удалось добраться до капсулы, и лечь в гибернаторы, я сказать затрудняюсь. Первым умер мужчина. Вернее, он уже был мёртв, когда попал в гибернатор. С такой раной выжить невозможно: сканнер показывает абсолютно летальные повреждения мозга. Сюда его явно перенесла женщина. Возможно, в состоянии аффекта она и не заметила, что он…

Прости.

Сама женщина погибла от потери крови. Похоже, автодоктор капсулы был повреждён, и ей пришлось перевязывать себя самой. Сделано это очень… непрофессионально. Анализ показывает, что умерли оба задолго до того, как вышел весь воздух. То есть, она практически не мучилась – умерла во сне.

– Что там… с анализом ДНК? – я смог заговорить только с третьей попытки. Воздух всё как-то не набирался в лёгкие. Опять, что ли, чёртов климатизатор барахлит? А, нет: работает нормально: все лампочки, вроде, горят.

– Придётся ждать ещё полчаса. Я сейчас дезинфицирую пробы, чтобы внести их на «Лебедя». И только потом смогу применить наш электронный…

– Да, я понял.

– Что мы будем делать с ними?

– Не знаю… Я ещё не решил. – я действительно не решил. Во-первых, мне всегда казалось кощунством сдавать в металлолом капсулы с телами, как, бывало, делал кое-кто из наших. Во-вторых, тревожить вечный сон этих двоих, столь похожих на нас, мне вообще не хотелось. Это было бы как-то… непорядочно, что ли. Кощунство?

– Ты нашла бортовой журнал, или чёртов блок памяти бортового компьютера?

– Да.

– Извлеки его, вдруг там хоть что-то осталось.

– Поняла. Сделаю, как только освободятся манипуляторы челнока.

Мне всё равно пришлось ждать, пока не освободилась наша шлюзовая. Но находиться рядом с этими двоими оказалось всё же выше моих сил – сидя над шлюзом, а затем и встав, я оставался снаружи, глядя, как мой дроид устанавливает на место и заваривает внутренний, а затем и внешний люк спасательной капсулы.

Чувствовал я себя погано. Словно это действительно я сам там погиб. И вот смотрю на себя спустя неизмеримые тысячелетия…

Неужели эти двое, в самом расцвете зрелости и способностей, (по виду им казалось не больше сорока) полные сил и стремлений, должны были погибнуть вот так, не добравшись ни до дома, ни до места, куда летели… А куда они летели? И зачем?

Была ли у них хотя бы надежда на спасение?

Странное чувство. А, к дьяволу – всё равно объяснить не смогу! Раньше со мной при виде погибших астронавтов такого не случалось уж точно. А тут… Словно что-то древнее, инстинкт, что ли, какой-то, там, глубоко внутри меня – предчувствовал, что история не кончилась. И дальше дела пойдут только хуже.

Не говоря уже о том, что деньгами здесь не пахнет.

 

Когда я, наконец, прошёл весь утомительный облучательно-опрыскивательный карантин, устроенный Матерью в тамбуре челнока, а потом и «Лебедя», двинулся прямо в рубку.

Отсек с нашей научной аппаратурой (Ага – она у нас тоже самая дорогая. Но это не мешает ей периодически, в самый неподходящий момент, ломаться!) так и гудел. А уж лампочками разноцветными переливался – что твоя Рождественская ёлочка.

Я чувствовал голод, но всё равно пока есть не мог. Так и слонялся по рубке.

– Код определён. – говорит через какое-то время Мать, – И ты опять оказался прав. Они могли бы быть твоими родителями. Вернее – прародителями.

– То есть… Это тоже земляне?!

– Н-нет. Не совсем так. Кое-какие мои, как ты их называешь, аналитическо-дедуктивные программы, позволяют с вероятностью в девяносто шесть (Ого! Для Матери это – почти абсолютно достоверно!) процентов сказать, что вы с ними происходите от общего предка. И разделение путей земной цивилизации и вот этой, произошло никак не позже пятидесяти пяти – шестидесяти тысяч лет назад.

– Подожди-ка… получается, что если бы… капсула с более удачливыми спасшимися с того, как ты говоришь, взорвавшегося, Корабля, прилетела на Землю, и они выжили, то мы, люди, вот такими бы и получились – настолько похожими? И даже… э-э… могли бы скрещиваться с этими… пра-предками? Ну, если бы, конечно, встретились.

– Да, ты примерно правильно обрисовал ситуацию. Вы бы получились похожими. И могли бы. Скрещиваться.

Я молчал. Перед глазами всё стояло прекрасное лицо моей «праматери». Странное ощущение. Тягостное. А ещё я почему-то чувствовал себя в чём-то виноватым… Не знаю только, в чём.

– Так мы, говоришь, потомки каких-то общих?..

– С вероятностью девяносто шесть…

– Хорошо, я понял. – ситуация более-менее прояснялась. Наверное, такое возможно.

Получается, все эти чёртовы историки и археологи-оппозиционеры, которые утверждали, что земля была заселена потомками древних звёздных переселенцев, правы?!

И вот я – тот придурок, который сможет это доказать… Фактами?

Почесав в затылке (теперь-то, конечно, ничто не мешало!), я прошёлся ещё раз по рубке.          Хотя тут у меня не больно-то находишься: всё функционально, и свободного пространства примерно восемь квадратных метров. Думать теснота, однако, не мешает. Скорее, наоборот.

– Ладно. С общими предками понятно. Скажи теперь, что там с… памятью бортжурнала?

– Ничего. Носитель информации практически разрушен. А дубликата, ведущегося для страховки на бумаге, как это принято у землян, я не обнаружила. Зато порадую тебя: есть голографическая запись в кристалле изумруда. Там, на капсуле, имелся видеомагнитофон.

– Заинтриговала. Воспроизвести сможешь?

– Смогу. Но придётся подождать. На этот раз около часа.

 

Странное устройство из оптико-механических деталей, которое Мать соорудила в нашей ремонтной мастерской в трюме, поразило меня своей… неаккуратностью, что ли. Обычно моя хозяйка не грешит безалаберностью, и старается если уж делать, то и чтобы работало исправно, и выглядело… э-э… эстетично.

Но работать эта штука работала.

Изображение поморгало синим, затем перешло в красный, и, наконец, Мать подобрала цвета, близкие к естественным. Первое, что больно резануло по сердцу – сплошная кровь!

В крови был весь мужчина, лежащий на полу ничком, кровью был покрыт комбинезон женщины. На полу, под мужчиной, тоже уже натекла огромная, медленно расползающаяся, почти чёрная лужа.

Женщина, стоя на коленях, что-то делала с рукой своего напарника. Лицо её вдруг поднялось от так и не подававшего признаков жизни мужчины, и с выражением, которого не передать словами, обернулось к объективу.

– Аракс юу гиредде! Мразвейсэз! – голос был слышен плохо, а понять, что она говорила я смог и без Матери, которая перевела:

– Будьте вы прокляты! Мерзавцы!

После этого женщина, вытянув руку, что-то нажала возле объектива, и следующая картинка выглядела немного иначе.

Мужчина с уже перевязанными руками лежал на ложе гибернатора, колпак был откинут.

Возле головы несчастного торчала выдвинутая из стены штанга с каким-то громоздким оборудованием на конце, а женщина злобно смотрела мне в лицо, подойдя почти вплотную к объективу.

Она бросала отрывистые фразы, лицо сводила судорога – явно ненависти, которую, боюсь, и словами-то не выразить. Но она старалась сдержаться, и говорить чётко.

Вот только звук почему-то не записался.

Мать нарушила тишину:

– Читаю по губам: – «Теперь-то вы довольны, гнусные твари? «Благородная миссия» накрылась …» – … э-э… нецензурное слово, обозначающее женский половой орган. Смысл идиомы означает полный крах, – «Все мертвы! И те, кто дежурил, и те, кто спал – покойники! Я проклинаю тот день, когда…» – нарочито спокойный тон Матери так резко контрастировал с тем, что видели мои глаза, что я застыл, покрывшись липким потом. Кулаки почему-то сами собой сжались. И к горлу подступил подозрительный комок.

Домыслить нетрудно.

Изображение дёрнулось, и исчезло. Затем снова проявилось и застыло: женщина стояла, подавшись к объективу, и сжав так, что побелели костяшки пальцев, оба маленьких кулачка. Волосы, местами слипшиеся от пота и крови, создавали странный ореол вокруг лица. Наверное, так могла выглядеть Горгона-Медуза… Если бы не слёзы в глазах.

Даже в гневе её лицо было божественно (Да, не побоюсь этого слова – именно оно передаёт мои ощущения! Аж мурашки по коже!) прекрасным. И это несмотря на то, что на нём одновременно были и злоба, и горе, и разочарование… И что-то ещё, чего никогда не понять тому, кто сам не испытывал горечи утраты близких.

Стоп-кадр длился, наверное, целую вечность, пока меня не прорвало:

– Выключи!

Мать убрала полупрозрачную голограмму.

Буркнув: – «Я – в душе!», я принялся прямо на ходу стягивать комбинезон.

Чувствовал я себя грязным, испачкавшимся… И – всё равно, в чём-то виноватым.

Словно это я послал их почти на верную гибель, снарядив корабль так, что они…

Эти несчастные потерпели неудачу.

Но они-то хоть к чему-то стремились. Боролись за какую-то… Идею. Высшую Цель. Миссию.

А… Я?..

 

Помывшись и поев, я заставил себя вернуться в рубку, и продолжить.

– Мать. Что твоему «аналитически-дедуктивному» блоку сказала вся конструкция их капсулы, и просмотренное изображение в целом?

– Всё это практически только подтвердило мои первоначальные выкладки.

Цивилизация почти аналогична нашей, на уровне лет на триста ниже теперешнего. Даже надписи на панелях приборов читаются и расшифровываются очень легко. Но вот сами приборы… Намного хуже наших. И крайне ненадёжны. Просто удивительно, как Корабль с таким… э-э… отвратительным оборудованием решились отправить в явно ответственный и длительный полёт.

Мы ещё помолчали. Я не мог сидеть, и снова нарезал круги вокруг пульта. Мать не мешала. Она у меня всё знает – особенно, когда меня лучше не трогать…

Наконец я прервал слишком уж затянувшуюся паузу:

– Мать! Зная тебя, я могу предположить, что ты уже проложила курс туда, где произошла эта… катастрофа. И вычислила вероятность нахождения останков их Корабля!

– Да, я это сделала, зная тебя, и зная, что ты знаешь, что я это знаю, и ты и это тоже знаешь.

Ненавижу её, когда она так говорит! Хотя нет, я её люблю. Просто… Иногда она конкретно бесит меня тем, что знает меня лучше, чем я сам! А уж выражается при этом…

Зараза бессовестная.

Хотя, с другой стороны – это и неплохо. Иначе как бы она выручала меня из всех тех, извините, задниц, и того д…ма, куда я регулярно вляпывался со своим любопытным носом, и потакала моим капризам в поисках разного хлама, и приключений на …!

Ну а манеру речи, думаю, она всё же переняла у предыдущего Хозяина. Кривой Пит был страшный циник и пройдоха. Впрочем, чего греха таить – я тоже постарался. Внёс свою лепту в её «воспитание»… Да и блок неформальной логики и юмора, вставленный техником Вассей, явно работает. Вот это я ему, гаду, в следующий раз припомню!

Так что проглотив свои непечатные высказывания, и криво усмехнувшись, я поостыл, и сказал только:

– Хорошо. Полетели, значит! – но всё же поинтересовался, – Ну и какова эта чёртова вероятность, что мы хоть что-то найдём?

– Собственно, вероятность не так уж плоха. Здесь дело в том, что раз их капсула пролетела по прямой, или почти по прямой, столь долго, и её не затянула гравитация никакой звезды, или чёрная дыра, и не уничтожили скопления пыли и облака водорода, я считаю, что само место катастрофы мы найдём и быстро, и сравнительно легко.

Долетим где-то за неделю на восьми световых, и место я найду – с вероятностью более сорока семи процентов. Но вот осталось ли там хоть что-то от корабля, или его забрали спасатели, рассчитать пока не могу. Может, на месте…

– Да и ладно. Меня вполне устроят и сорок семь процентов. – я сел в кресло.

– Что будем делать со спасательной капсулой?

– Ничего. Пусть продолжает лететь, как летела. И они… Пусть остаются на борту.

Лучшей могилы и Памятника для них я придумать не могу. Да и останки тревожить не хочется.

– Поняла. Включаю маршевые двигатели.

 

Как я уже говорил, при сверхсветовой больше восьми у меня жутко болят зубы и искусственные суставы протезов рук. Летаем, стараясь не превышать. Поэтому как Мать сказала – так и получилось.

В расчётную точку прибыли ровно через неделю.

Ну, как объяснить… Дыра она дыра и есть – хоть планетарного масштаба, хоть в масштабах открытого космоса. Ничего заметного, примечательного, или выдающегося тут не наблюдалось. И если Мать правильно рассчитала расширение Вселенной, ничего здесь не было и пятьдесят тысяч лет назад.

За это время даже мельчайшие следы взрыва, если таковой имел место, полностью исчезли, и даже наши сверхчувствительные сканнеры и датчики почти ничего не учуяли. Однако Мать, со свойственной ей методичностью порывшись в пространстве, нашла пару молекул до сих пор ионизированных микрочастиц чего-то вроде керосина…

Неужели это было их топливо?! Жуть!

– Солнышко моё, – говорю, – Зная меня, ты уже наверняка всё за меня подумало. (Слышу, как она булькнула через динамики трансляции.) Как считаешь – если остатки Корабля откинуло взрывом к какой-нибудь ближайшей солнечной системе, могли они там сохраниться, или… упали на светило?

– Вероятность падения на светило, разумеется, больше – около семидесяти трёх с половиной процентов… Но если в такой системе существовали бы массивные планеты-гиганты, вроде нашего Юпитера, то остатки Корабля действительно могли бы превратиться в вечный спутник такой планеты.

– И ты, лапочка этакая, «зная меня, и зная, что я знаю…»

– Точно. Я уже послала все четыре наших зонда к тем из солнечных систем, которые считаю наиболее перспективными для этого варианта.

– Умница ты у меня. Переработать не дашь. Поэтому я скоро разленюсь окончательно – и стану толстым… И глупым… Ладно, пока ждём возвращения зондов, я, пожалуй, посплю.

Так я и сделал. Но всё равно, пришлось завтракать, отрабатывать на тренажёрах, обедать, прорабатывать учебники и справочники по наукам и искусству, (Должен же я иметь представление о том, сколько можно слупить за предметы, подходящие под эти категории, если найду их!) ужинать и снова спать ещё два дня. Наконец, все зонды вернулись на борт.

 

Вы не поверите! Нам действительно повезло!

Возле огромного, даже массивней Юпитера, газового гиганта, обнаруженного третьим зондом во вполне рядовой планетной системе, вращалось тело, оставившее очень характерный след в записях металлодетекторов зонда. Состояло оно практически только из металла, и снимки, сделанные оптическими камерами, хоть и с нескольких сотен километров, абсолютно однозначно доказывали, что это…

Корабль.

Моя особо чувствительная к таким дела задница почуяла…

Даже Мать заявила, что «вероятность того, что челнок происходит с этого Корабля» никак не меньше девяноста трёх с чем-то там!..

Мы сразу вылетели. Впрочем, внимательно изучив материалы, полученные остальными зондами. Но там практически ничего лично меня не заинтересовало. Так, обычные планеты. Кислородной атмосферы – ни на одной… Жизни, а, следовательно, и интересных артефактов поэтому и быть не могло.

Что же до полезных ископаемых, то я стараюсь ими теперь не заниматься. Слишком долго ждать, пока обогатители чего-то стоящего нароют и накопят… Нет уж! Пусть роют, обогащают и ждут те, кто помоложе – у них терпение и время есть. Наверное.

Вот: видите, как меня избаловали Мать и материальный достаток. (Опять – тьфу-тьфу!) Мы уже пренебрегаем кропотливой будничной работой рядового скраппера. Подавай нам только сливки-пенки! И вообще чего поинтересней!.. А, ладно – если не потакать себе, любимому, чего же делать-то в предпенсионном возрасте?! Марки коллекционировать? Орхидеи выращивать?

Вот именно – тьфу!..

 

Корабль был повреждён ну очень сильно.

Похоже, версия Матери о внутреннем взрыве полностью подтвердилась. Рассматривая красивые и чёткие изображения на мониторах, я пошкреб подбородок (Чёрт. Пора опять мазаться кремом от волосяного покрова – вон, щетина повылазила!).

Отсутствовала та часть, где, вероятно, раньше были двигатели. То, что осталось, представляло собой как бы сегмент сигары, отрезанной примерно до половины очень тупыми и корявыми ножницами… Но, похоже, жилые отсеки и рубка должны были находиться именно там, внутри.

Когда подлетел и сделал контрольный круг на челноке, округлая издали сигара превратилась в скопление угловатых и спрямлённых секций и панелей, лишь отдалённо напоминавших обтекаемую конструкцию. Ну и правильно: чего в космосе обтекать-то?..

Спереди всё ещё нелепо торчал как бы дурацкий зонтик из плоских металлических ёмкостей, вероятнее всего когда-то наполненных водой: это они так боролись с пылью и водородом по курсу. Н-да… Без комментариев.

Примерно в середине корпуса, ближе к тому, что напоминало днище, имелась ещё одна пробоина, и довольно крупная. Кое-где на корпусе виднелись и остатки мощных кронштейнов: словно снаружи к нему что-то немаленькое крепилось.

Плохо. Похоже, взрыв-то был не один…

Высадка происходила штатно: я причалил челнок возле одного из грузовых шлюзов. Мать поковыряла в щитках управления, подала напряжение… Всё равно, дроиду пришлось повозиться с внутренним люком, после того, как я убрал внешний, а Мать поставила нашу любимую палатку.

Но воздух, разумеется, испарился и отсюда.

Однако в отсеках и коридорах оказался почти порядок: обломков не валялось, и трупов, как я больше всего опасался, к счастью, тоже. Мать подтвердила мою догадку: выжившие после катастрофы смогли загерметизировать пробоины, и кое-как приспособить уцелевшую часть Корабля для жизни.

Сам Корабль был не таким уж маленьким: длина даже уцелевшей части «полусигары» достигала более трёхсот метров, при диаметре около восьмидесяти. Так что обследовать его, похоже, придётся долго.

А для чего мне дроид? Вот я и пустил его, если можно так сказать, по правому борту. А сам двинулся по левому.

Сила тяжести здесь, конечно, отсутствовала.

Собственно, даже если бы Мать подала напряжение, ничего бы не изменилось: кто бы ни были хозяева этого Корабля, они ещё не изобрели искусственной гравитации. Ну, уж если быть честными – мы сами изобрели её только после открытия гиперпривода: чтобы не расплющиваться в лепёшки при чудовищных ускорениях в сорок и даже больше, любимых «Ж»…

Вот и цокал я теперь магнитными присосками – этакая двуногая лошадь на полтонны – само-собой, я был в экзоскелете.

Картина огромных залов, буквально нашпигованных гибернаторами, меня не удивила. Хотя число их потрясало воображение – не менее трёх-четырёх тысяч. Размещались они как бы в ядре уцелевшей части корабля. Вероятно, строители считали, что так они в большей безопасности. От метеоритов и всего прочего. Словом, внешнего врага.

Это наводило на мысль, что Корабль летел к конкретной цели, и вероятнее всего, должен был доставить колонистов на какую-то уже известную подходящую планету. Осталось только узнать, что это: вынужденное переселение с загаженной и перенаселённой планеты, или эти бедолаги – добровольцы-пионеры, вроде наших, земных.

Мать правильно сказала – примерно по тем же принципам строили большие корабли и мы. Так что и размеры коридоров и кают экипажа, и надписи на стенах, люках и приборах, да и вообще, всё – слишком уж напоминало наше. Земное.

Меня пробрало – волосы на затылке снова стали шевелиться. Так у меня бывает только перед реально большими неприятностями… Я удвоил внимание.

Но всё было мертво. Тишину нарушал только стук моего сердца, да чуть слышное пыхтение сервоприводов систем жизнеобеспечения. Ну, на цоканье магнитных подошв, скрипы ткани скафандра, жужжание сервомоторчиков и редкие щелчки счётчика радиации я привык внимания не обращать.

Прошёл – вернее, проклацал – я запутанным лабиринтом коридоров, межуровневых люков, и вереницей служебных помещений. И как-то инстинктивно нашёл их Рубку.

Помещение вовсе не было большим. Скорее, тесным и чисто функциональным – ну точно как у меня.

Экраны, занимавшие все стены и часть пола и потолка, мертвенно черны. Почти всё покрывал тонкий слой тысячелетней, и вездесущей, словно реликтовое излучение, пыли. Судя по её состоянию на полу и пультах, никого живого здесь не бывало очень давно.

Однако, когда я подошёл к центральному пульту, (А я решился не сразу. Всё стоял у входа – думал. Правда, не помню о чём. О тщете всего сущего?..) в кресле дежурного пилота обнаружил скелет. То есть, реальный скелет, а не мумифицированные останки, как было в гибернаторах.

Вероятно, этот человек был одним из последних, кто остался в живых. И решил встретить свой конец на посту, «в ботинках альпиниста». Наверное, Капитан.

Во всяком случае, на последнюю вахту он одел Парадный Мундир. Белый цвет в рассеиваемой только моими прожекторами темноте, нисколько не выгорел.

Китель, почти как у наших военных: строгий покрой, погоны, лампасы на брюках… Даже фуражка на черепе с остатками коротких волос.

Сидел он, глубоко погрузившись в удобное кресло. Одна рука бесцельно свешивалась до пола. Другая прижимала к груди – вернее, животу – какую-то книгу.

Я сразу понял, что здесь-то Корабельный Журнал вели. Значит, хоть что-то выясним об этих несчастных.

Я подобрался поудобней, зацепился коленом за ручку кресла. (Мать их!..)

Со всеми возможными предосторожностями вынул покрытую пылью сморщенную книгу из-под неестественно длинных фаланг пальцев. Косточка одного из пальцев всё равно рассыпалась в труху, и в гнетущей тишине мои усилители передали в наушник чуть слышный хруст и шелест. Но в сознании они отдались, словно чудовищный взрыв…

Проклятые нервы.

Хотя – чего я так переживаю? Ну, возможные предки, ну все мертвы… Для них я, похоже, уже ничего сделать не смогу. А впрочем…

– Мать. Если я пролистаю этот… Журнал, сможешь отсканировать и перевести текст?

В наушнике, навсегда вживлённого в другое ухо немедленно прозвучал её нарочито нейтральный голос:

– Конечно. Только опусти правую камеру пониже.

Я так и сделал. Основная камера у меня на правом плече. И разрешение у неё такое, что читать обычную книгу можно хоть с двадцати шагов. Камера же на левом плече предназначена для кругового обзора – общей, так сказать, панорамы.

Поэтому когда Мать дистанционно вращает её туда-сюда, сервомоторчик забавно жужжит – словно трудолюбивая пчёлка. Впрочем, ведь это так и есть: Мать заботится о моей безопасности даже больше меня самого. В том числе и поэтому я так храбро и нагло везде прусь: знаю, что тылы надёжно прикрыты, и если что – меня предупредят!

Или – за меня даже постреляют.

Я стал медленно и осторожно листать и просматривать Журнал. Всё – с самого начала…

Первые несколько страниц занимали сложенные в несколько раз чертежи. Схемы устройства помещений. Размещение всех коммуникаций и механизмов Корабля. Таблицы для обслуживания двигателей, насосов, криогенных установок. Ссылки на справочные материалы по устранению типовых неисправностей – в пяти томах. У меня и у самого такие талмуды есть. Ну, где-то в ящике рубки.   (Правда, их куда больше – «Лебедь-то у меня посложней этого… Допотопного чудовища. Но… Никогда не пользовался. А на что у меня Мать с дроидом?!)

Дальше шёл текст – отпечатанный мелким шрифтом. А затем – и рукописный. Я листал.

На это ушло около получаса. Рукописных страниц оказалось больше пятисот. Последняя была исписана крупными корявыми буквами, и обрывалась, как мне показалось, на полуслове, да ещё зачёркнутом… Впрочем, может я и не прав.

После того, как Мать подтвердила, что текст скопирован и уже даже переведён, я ещё более осторожно подсунул Журнал обратно под руку скелета…

Сувениров, как опять-таки делают многие из наших, я с этого Корабля брать не стал.

Просто отдал честь Капитану, потоптался рядом с ним, вздохнул, и убрался восвояси, прихватив дроида и ощущение тоски и утраты.

Люки Мать заваривала сама.

 

Санитарно-карантинная обработка снова заняла не меньше четверти часа.

Войдя в свою рубку, я первым делом спросил:

– Рассчитала, где база этого Корабля?

– Конечно. Это было нетрудно. Во-первых, именно туда летел челнок. А во-вторых, пока с тобой мы занимались Журналом, с дроидом и навигатором мы занимались их звёздными картами и курсовым столом. (Точно. Я слышал, как он там, в углу, копошится и шелестит.) Дорога займёт две недели. Вылетать?

– Да. Немедленно. А ещё выведи на центральный монитор текст журнала…

Я почитаю.

 

Вот этим я и занимался почти три дня. Ел, спал, работал на тренажёрах, и читал.

А остальные дни полёта пришлось уже только думать…

Планету свою они называли Земля. (Чтоб мне провалиться – почти все встреченные в Космосе расы, что гуманоидов, что не-гуманоидов, в этом не оригинальны: у всех – «Земля»! Только у гидроидов-амфибий – «Вода»!)

Книг по истории их Цивилизации, да и вообще книг, Мать даже с помощью дроида не нашла. Только справочники да таблицы. Видать, всё библиотечное хранилось в кристаллах-флэшках. А сами электронно-кристаллические носители за шестьдесят-то тысяч лет, конечно, разрушились. Здесь и видеомагнитофон почему-то отсутствовал… Возможно, конечно, что его просто выбросили в космос. Ну, это мне, с моим извращённым чутьём, так показалось.

В Журнале же первые, печатные, страницы, были посвящены только описанию конструкции и техническим параметрам Корабля.

Корабль оказался просто ужасен. (Конечно, с точки зрения нашего уровня техники и технологий.)

Максимальное ускорение, которое не разрушило бы его, не превышало трёх «Ж».

Собирали его, разумеется, в открытом космосе, на орбите возле «Земли». На это ушло, если документы не преувеличивают, «девять витков вокруг центрального светила» – т.е., конечно, «Солнца».

И, разумеется, это был «спецпроект», рассчитанный на «проезд в один конец».

Плохо. Если Корабль не многоразовый, и строители, и проектировщики обычно халтурят: запас прочности и живучести минимален. Материалы похуже, и аппаратура попроще. Чтобы, значит, подешевле – всё равно же на один раз!..

Про саму конструкцию Корабля мне и Матери практически всё прояснили чертежи в начале Журнала, и всё тот же отпечатанный текст.

Ну, что сказать – он и на второй взгляд казался нелепым порождением технологий, ограниченных примитивнейшими двигателями на ракетной (!) тяге. Располагались все дюзы в кормовой части этого гигантского «карандаша» длиной в добрую милю.

Но всё же главнейшая часть, для которой всё и делалось, сердце, которое придавало смысл всему Проекту – сами гибернаторы, и их системы жизнеобеспечения – всегда казались мне дикостью. И при этом – ненадёжной до дрожи…

Это каким же надо быть храбрецом, (Или – идиотом!) чтобы согласиться заснуть на десятки лет в этой консервной банке!

А если что случится в пути? А если откажет техника? А если при разморозке в мозгу (Как это часто и случалось с бедными подопытными собачками, обезьянками, а затем и людьми!) произойдут «необратимые изменения»?! Проще говоря – человек проснётся полным дебилом?..

Конечно, чего открещиваться – кое-кому и у нас лет пятьсот назад такая технология казалась чудесной панацеей, позволившей бы заселить Человечеством всю Вселенную… И я даже знаю о нескольких проектах весьма схожих по конструкции транспортов.

К счастью, до изготовления их в металле дело так и не дошло. Посчитали слишком дорогим и долгим. А главное, всё же – слишком рискованным, удовольствием. Так что и по экономическим, и по этическим соображениям проект заморозили.

А уж с открытием гиперпривода об этой идее вспоминали лишь историки космонавтики и медицины.

Из Журнала я, как ни странно, так ничего и не вычитал о причинах, вынудивших отчаянные три тысячи шестьсот девятнадцать человек пуститься в долгое, судя по расчётам, не менее чем восьмидесятилетнее, странствие к соседней Солнечной системе. Зато узнал, как проходил сам полёт.

Стартовала «Надежда Человечества» (Вот именно: эта бездарная железяка – их Корабль – так гордо и называлась!) в каком-то там году по местному летоисчислению, которого придерживались на борту и в дальнейшем. Мне же Мать, для простоты и ясности, пометила первый день и год старта нулевыми, и в дальнейшем я так и отсчитывал даты – со дня старта.

Весь полёт был рассчитан на постоянное ускорение чуть больше двух «Ж». Иначе, с меньшим ускорением, или с инерциальной фазой в середине, лет ушло бы не восемьдесят, а триста… А на большее ускорение не был рассчитан корпус: усилить – значит утяжелить. То есть, больше и горючего. А горючее с окислителем и так занимало восемьдесят пять процентов общей массы корабля.

В первые несколько лет никаких особых приключений у дежурной смены офицеров, техников и инженеров не случалось. Все записи сводились к коротким и ясным:

– «8-00 по корабельному времени. Вахту принял. Подпись. Курс – … Происшествий нет. Приборы и механизмы работают нормально. 16-00. Вахту сдал. Подпись.»

Согласен, не слишком-то информативно.

Основные поломки, случавшиеся примерно раз в год, касались систем жизнеобеспечения гибернаторов: то трубопровод криожидкости лопнет, то насос откажет. Иногда случались замыкания и отказы компьютеров. Экипаж с ремонтом и заменой справлялся легко. Хотя то, что аппаратура, для которой изготовитель гарантировал «безаварийную работу в течении ста (!) лет», столь ненадёжна, и требует постоянного надзора и ухода, не могло их не напрягать.

Ещё бы: ведь сам бодрствующий экипаж периодически тоже ложился на два года в гибернаторы, после сдачи годичной смены!

К счастью, недоумком при пробуждениях стал лишь один человек. И, разумеется, так уж совпало, что им оказался старейший и опытнейший Главный инженер-механик…

Скандалов, революций, и прочего безобразия, связанного с психологическим стрессом, как это любят описывать писатели-фантасты, не наблюдалось.

Однако примерно (нет, не примерно – а точно!) на пятьдесят первом году и сорок девятом дне полёта, когда дежурила Первая смена, начались проблемы с подачей топлива в маршевые двигатели. И буквально с каждым днём перебои и вынужденные остановки их происходили всё чаще. Дело, как посчитали вначале инженеры и техники, было в том, что подключили пятый из восьми огромных топливных резервуаров. Переключение на другие оставшиеся баки, впрочем, не помогло.

А поскольку Корабль в это время уже производил расчётное торможение, возникла угроза проскочить мимо цели, если не удастся наладить работу маршевых двигателей в штатном режиме.

– «12-45. Снова вышел из строя инжектор третьего Маршевого.15-35. Замена инжектора и чистка фильтра закончены. И.О. Главного инженера Перит Голоуст (Не знаю, что на самом деле означали их фамилии и имена. Просто привожу так, как они звучат в интерпретации Матери.) настоял на том, чтобы была указана причина поломки: некачественное и засорённое топливо. Так же он уверен, что вызвано это плохой очисткой топлива ещё на Земле. (…)

– 17-30. Переключились на седьмой резервуар. 22-55. Снова вышли из строя инжекторы второго и седьмого маршевых. Поставили модифицированные фильтры. 00-00. Вахту сдал. Корабль летит на семи двигателях из десяти. Ускорение – 2,4 «Ж». Пытаемся компенсировать потерю хода из-за сложной поломки третьего двигателя и производящегося в настоящее время ремонта второго и седьмого. Форсаж остальных маршевых – плюс сорок процентов. Вахту сдал…

– 06-25. Разорвало корпус топливного насоса номер шесть. Топливом залит до половины отсек Д-28. Откачали к 09-15. Замена насоса невозможна, так как не осталось корпусов на складе, и изготовить эту огромную отливку не из чего. Проложили трубопроводы к двигателю номер шесть от насоса номер пять с помощью тройника…»

Далее почти семьдесят из девяноста трёх страниц посвящены массе технических неполадок, констатации нехватки запасных деталей для замены повреждённых, и описанию спешной подгонки и доводки для работы двигателей и насосов целой кучи подручных деталей и материалов. Инженеры и техники, конечно, старались, и проявляли чудеса изобретательности и самоотверженности, но…

Бедняги.

Сволочи Проектировщики! И Строители! И поставщики материалов и механизмов! Вот вам и «экономия полётного веса!..»

А число аварий и окончательно вышедших из строя механизмов всё росло. Дальше – хуже. Выяснилось, что топливо в оставшихся резервуарах не засорено, а просто разложилось. Или, проще говоря – испортилось из-за длительного хранения в условиях вакуума.

И предсказать заранее, что такое произойдёт, учёные «земли» не смогли. А для меня получилось – что они такие же тупые и самоуверенные твари, как проектировщики  и строители…

 

Теперь экипаж понимал, что все они практически обречены.

Читать тексты отправленных домой радиограмм было обидно и больно: не надеясь на ответ, они старались предупредить «своих» о топливе, о ненадёжных насосах, о наиболее нужных запчастях, об отвратительных материалах и инструментах…

Чтобы, значит, те, кто рискнут попытаться полететь куда-нибудь ещё после них, не попали в такую же ж…!

Однако, ощущая свою ответственность за тысячи вверенных им жизней, они не собирались сдаваться: дежурная смена разбудила остальные две, и вместе они занялись фильтрованием топлива через осмо-мембраны, и много чем ещё, пытаясь за считанные оставшиеся дни найти решение проблемы, на которую дома были затрачены усилия пяти Университетов и тридцать восемь лет.

Читая об этом, я обливался потом, сжимал стальные кулаки, и медленно сатанел.

Приведу суть.

Пятьдесят первый год, сто девяносто третий день. Взорвался перегревшийся насос второго двигателя. Почти сразу – восьмого. Разгерметизация пяти отсеков. Погиб техник Лазар Нухот – он был без скафандра. Ремонт заставил отключить двигатели, и потерять без хода пять дней. После ещё двух дней работы двигателей в форсированном режиме в «плюс шестьдесят процентов», взорвалась тяговая дюза четвёртого маршевого: не выдержала теплоизоляция. Ещё два дня на латание дыр. Но заменить дюзу было нечем – так что нагрузка на остальные девять снова возросла…

Ещё через пятьдесят дней топливо, фильтровавшееся из полного в уже опустевший, но ещё не сброшенный резервуар, через всё те же мембраны, дало протечку. Это они её так назвали.

Я же почти видел в воображении, как могучая струя хлещет под диким напором из разорванного по шву трубопровода толщиной в мою ногу. Проникая из-за авральных трёх «Ж» во все кормовые отсеки, и заливая системы жизнеобеспечения, энергоснабжения и пожаротушения, и разъедая скафандры и тела тех несчастных, которые кинулись перекрывать вентили, спасать остальных, и всё равно – ничего не смогли сделать…

И хотя Капитан почти сразу отключил тягу, это не спасло чёртову «Надежду Человечества».

Разъело прокладки трубопроводов и ёмкостей с окислителем.

Детонация топлива, как вылившегося, так и остававшегося в баках, расположенных, к счастью, в корме, была такой, что ускорение по акселерометру достигало пяти всё тех же «Ж».

Ну и что, что для «безопасности» вся ходовая часть была отделена от жилой зоны обширным «пустым» пространством вакуума, и соединялась с ней только тоненькой коммуникационной трубой и ажурными фермами-кронштейнами?!..

То, что получилось в результате катастрофы, показывает и предусмотрительность, и одновременно глупость тех, кто проектировал Корабль.

Взрыв разнёс по Вселенной всё машинное отделение. Дюзы – сердце двигательной установки – оказались потеряны безвозвратно.

Оторвало, вместе с креплениями и шлюзами, и унесло в Пространство оба орбитальных Модуля – то есть, челноки-транспорты, которые должны были спускать всех разбуженных Колонистов на Планету, когда закончился бы полёт.

А снаружи Модули крепились, чтобы «не занимать места внутри», и «служить дополнительной защитой от метеоритной угрозы». Ну не дурь ли?! А повреди действительно метеориты эти модули – на чём вы, кретины, собирались садиться на планету?! На «карандаше» длиной в милю?!

Девять десятых массы корабля пропали. Ядро: жилые отсеки с колонистами в гибернаторах, запасами кислорода, воды, и пищи для вахты, остались почти неповреждёнными – да, расчёты оправдались. Жилая зона «Надежды» со «сверхценной» начинкой из спящих колонистов, и всё оборудование криокамер, и жилые отсеки экипажа уцелели, выдержав пиковые перегрузки.

Но что толку с того, что всё это уцелело?!

Ведь эти выжившие, и кое-как залатавшие пробоины, несчастные инженеры, техники и офицеры не могли даже попросить о помощи! То есть, они-то послали запрос, и он пошёл на «землю», когда починили основную антенну… Но он шёл бы туда более двадцати лет.

И ответ, возможно, и пришёл бы – ещё лет эдак через тридцать-тридцать пять.

Ведь корабль, вернее, уже только его носовая часть – всё ещё продолжала довольно быстро лететь. И её курса и скорости уже ничто не смогло бы изменить: в распоряжении экипажа остались только двигатели ориентации.

А всё, что они могли дать – ноль целых три десятых недоступного теперь, как снег в пустынях Ньюсахары, «Ж». Но всё равно – они-то, эти движки, работали до самого конца.

Да и неизвестно ещё – дошло бы их послание до Родины? Или рассеялось затухающей вереницей таких беспомощных в бесконечном равнодушном Пространстве электромагнитных волн…

Что и говорить – перспектива не из радужных.

Конечно, они всё равно не сдались. Снимаю шляпу перед их, пусть бессмысленным, но – мужеством. Да и чего я так разозлился… Злиться надо на идиотов, сформулировавших тупое Техническое Задание на проектирование и ключевые решения при строительстве чёртовой посудины. На дебилов учёных-инженеров-строителей-поставщиков. И – главное! – тех бессовестных Политиков, манипуляторов судьбами, кто послал «добровольцев» в этот практически самоубийственный полёт!

На остальных одиннадцати страницах Журнала были некоторые Протоколы Общих Собраний выживших членов экипажа. Судя по всему, эти Протоколы стали занимать, из-за неизбежной говорильни, такой большой объём, что Капитан приказал вести их отдельно. Но раз мы с Матерью не нашли их, значит он же посчитал нужным и приказать уничтожить все эти Протоколы.

Что там было, какие интриги и драмы разыгрывались между уцелевшими тридцатью шестью офицерами и рядовыми, какие мерзости и возвышенные слова о долге, чести и предательстве говорились – теперь никогда не узнать. Журнал же лишь скупо сообщал о фактах:

– «Пятьдесят второй год. Шестьдесят первый день. 08-00. Вахту принял… 08-30. Обнаружили ещё двух покончивших с собой: капрал Перс Хиддиг и рядовая первого класса Кармен Сьок. Тела отстрелены в 14-00, после гражданской панихиды (…) 14-50. Обнаружена утечка воздуха в сорок девятой секции палубы С. Обнаружить место течи и устранить её не удалось. (…) Секция перекрыта и запечатана. Давление в жилой зоне – ноль восемь нормы. Хайам Лятнес и Больва Туука с носовым кровотечением направлены в медотсек. 16-00. Вахту сдал.»

 

Так они и отступали, постепенно сдавая пространство своего крохотного Мирка чертовому неумолимому Космосу, надеясь, бунтуя, грызясь между собой, вновь примиряясь для Высшей Цели – собственного, и всё ещё спящих Колонистов, выживания, и отчаянно веря, что, быть может, когда-нибудь… И что бороться надо до конца.

Беда пришла, откуда не ждали. И очень быстро. Всего через каких-то семьдесят семь дней.

Довольно обидно, когда люди на  борту уже продержались девятнадцать с лишним тысяч этих самых дней. Хотя… Прости меня, Господи – может оно и к лучшему.

Меньше бессмысленных мучений – и моральных, и физических!

Маленький (всего-то с горошину!) случайный метеорит сделал метровую дыру во внешней обшивке, и пролетел чуть дальше. Причём именно туда, где находились спасательные капсулы в своих шлюзовых тоннелях.

Взрыв запасов горючего первой капсулы разнёс ещё полтрюма, вспоров, словно консервный нож, по …реново проваренным сварным швам дно «Надежды».

Так что никто не удивился самопроизвольному старту капсулы номер пять – всем было не до этого. Работ по заделыванию пробоин и спасению тех, кого ещё можно было спасти, хватило надолго.

Лишь потом, из прослушанной радиозаписи выяснилось, что на чудом уцелевшей пятой капсуле стартовала рядовая Норма Фаличчин, захватив погибшего при взрыве мужа, боцмана майора Фредрака Фаличчин. Пилотировать капсулу она умела. Да и любой член экипажа умел: узких специалистов среди команды не было.

Норма, использовав все резервы аккумуляторов шлюпки, обращалась по радио не к выжившим на Корабле (Она считала себя последним живым человеком экспедиции!), а к далёким теперь ублюдкам из Правительства, пославшим почти четыре тысячи беспомощных «заложников железного гроба» на верную смерть…

Текст послания  в журнале, по словам Матери, был просто пересказан. Да и то – с большими купюрами. Цензура? Стыд?

Почему педантичный обычно Капитан удалил точные слова рядовой? Какие секреты и откровения там были?..

Но и в её сохранившихся словах не было любви – ни к Родине, ни к этим Большим Боссам.

Муж же её до последнего старался заделать трещину в трубопроводе основного кислородного резервуара «Надежды Человечества», отморозив обе руки… Прервать его усилия смог только новый взрыв – тогда-то он и получил осколок в затылок.

Даже попрощаться с этой женщиной оставшиеся на Корабле не смогли – с корпуса снова сорвало основную антенну. Да и других повреждений хватало.

Струя ледяной жидкости, а затем уже только газа из повреждённого кислородного резервуара, иссякнув, оставила жизни выжившим при этой, второй, аварии, девяти членам Экипажа лишь на сто дней: в двух маленьких ёмкостях, служивших для двигателей ориентации, сохранился «технический окислитель» – всё тот же кислород. Из всего пространства корабля теперь «жилыми» оставались первые пятьдесят метров – сохранившийся герметичным нос с рубкой.

После этого Капитан был вынужден официально признать бесполезными попытки спасти замороженных колонистов. Им, даже если бы всех и разбудили, просто нечем было бы дышать.

Последние четыре страницы оказались завещаниями и прощальными письмами тех, кто решил не мучить свой дух напрасной надеждой, и тело – предстоящими неизбежными страданиями от удушья. Запасов цианида в аптечке хватило всем.

Это именно Капитан приказал девятерым выжившим писать прямо в бортовом Журнале. Он чувствовал, что к тому времени, как их смогут найти – свои ли, чужие – начинка Компьютеров выйдет из строя, и разрушится вся их память. Бумага – надёжней.

Я считаю непорядочным и недопустимым передавать то личное, интимное, о чём писали в свою последнюю минуту эти люди. Это касается лишь их, и их родных, оставшихся там, на далёкой Родине.

Поэтому приведу только часть того, что записал в конце сам Капитан.

– «Обращаюсь к тем, кто найдёт этот журнал. Не знаю, кто вы – наши далёкие Потомки, люди, похожие на нас, или чужеродные существа. Я хочу только, чтобы вы знали: мы честно и до конца выполняли свою работу. Свой Долг. И нет нашей вины в том, что бессмысленно погибнет почти четыре тысячи человек, причём погибнет, не просыпаясь… Мы, оставшиеся в живых, взяли на себя грех убить их, не приводя в сознание. Надеюсь, их души окажутся в раю – как мучеников, погибших по чужой вине.

Но нельзя всю вину за их смерть возлагать только на нас, экипаж.

Нет, часть ответственности лежит и на тех, кто, не выяснив до конца всех свойств нового топлива, послал нас всех в неизвестность – почти на верную гибель!

Другая часть вины лежит на нашем Правительстве. Да, теперь я не боюсь сказать: корабль был отвратительно подготовлен, и ужасно спроектирован и построен! На нём и его оборудовании преступно экономили! Оба спускаемых модуля (вычеркнуто). (…) Политика компании-подрядчика… (вычеркнуто)

Ничуть не лучше и «идейные» установки концепции Правительства: колонизации других миров «любой ценой», чтобы только «опередить возможных конкурентов-гуманоидов», не только сомнительна и рискованна! Она преступна! (…)

Ну и наконец, в нашей трагедии виновата и роковая случайность… Метеорит. (…)

Мы превысили расчётные показатели нашей техники, и она не выдержала. Техника – не люди. Ею не движет Долг и Идея. Идея движет нами, людьми. Это люди могут «превысить расчётные показатели», если так называть обычный подвиг… И для меня честь – сообщить вам, неизвестным спасателям, что экипаж боролся до самого конца. Боролся изо всех человеческих сил, несмотря ни на какие жертвы и потери.

Выражаю всем, кто был со мной, свою глубочайшую благодарность и искреннее восхищение. Пусть то, что случилось с нами, послужит уроком всем разумным существам.

Ведь покорение Вселенной – не то, что, например, «открытие полюсов» и прочих белых пятен родной планеты. И «спасательная партия» не придёт, если передать СОС.

Здесь, в космосе, командир несёт ответственность не за кучку наёмных проводников-эскимосов, фанатиков-единомышленников, и близких друзей-полярников, или спутников. Но за – тысячи доверивших ему свои жизни самых обычных людей, которые не могут нам, специалистам, помочь в полёте ничем…

И ещё хочу высказать своё личное мнение: колонизация Вселенной ТАКИМ способом – бред и самое настоящее вредительство! Нельзя покорять пространство во сне!

Ещё раз хочу попрощаться с матерью. Хотя она, наверное, давно…(зачёркнуто).

Люди! Не суйтесь в Дальний Космос, пока не освоите сверхсветовую скорость! И стройте корабли как можно более надёжными и прочными! И не экономьте на этом! (…)

Родина же, которая требует от своих сынов перманентного, ежеминутного подвига – просто… (зачёркнуто)».

Вот уж домыслить последнее слово труда не представляло!

И я был полностью согласен с этим мужественным Человеком с большой буквы.

Теперь мне, как порядочному гражданину своей цивилизации, пожалуй, придётся-таки опубликовать… или хотя бы донести до всё того же Натана и вояки Джонса, все материалы, которые я так неожиданно получил. Да и в Правительственных кругах у меня определённые связи имеются… Хотя бы всё тот же г-н Госсекретарь. Бывший.

Но всё во мне так и клокотало… Так что моему спарринг-партнёру, этому несчастному робо-ли, изрядно досталось, пока мы летели туда, куда надо. Хотя физические нагрузки не могли помешать мне думать, думать… Да стискивать челюсти. Так, что зубы скрипели. И кулаки. Хорошо, хоть между моими стальными пальцами ничего не попадалось в такие моменты.

Материалы о «Надежде» я до своих учёных и военных клиентов, конечно, доведу.

От того, что они пошлют экспедицию и к кораблю, и к челноку, мой маленький бизнес не пострадает: я могу порыться в любом другом уголке бесконечного Пространства, не скованный сном или бюджетом…  А вот чёртово Человечество предупредить надо.

Хотя бы о последствиях безмозглого стремления к достижению Цели любой ценой.

Вот такие, и многие другие мысли и посещали меня по дороге к предполагаемому месту этой самой жестокой «Родины». Боссы, мать их… Так хотелось взглянуть в их подлые глаза!

Или, если они дадут мне хоть малейший повод, разнести их с…ный Дом Правительства к чертям собачим! О-о! Вот уж я бы им!..

Чтобы не подавали людям – да и вообще – разумным существам! – Вселенной ОТВРАТИТЕЛЬНЕЙШИХ примеров!

 

Взглянуть в глаза не удалось.

Да вы уже, наверное, и сами обо всём догадались.

Раз никакой спасательной экспедиции, забравшей бы тела с погибшего Корабля и челнока, не прилетело – значит, неоткуда было лететь. И некому.

Даже спустя шестьдесят тысяч лет голая и кое-где ещё заледенелая поверхность планеты говорила о том, что очень много ядерных фугасов поднимают в атмосферу ну очень много пыли… А это неизменно ведёт к ну очень продолжительной ядерной зиме, в свою очередь вызывающей внеплановый Ледниковый период. Ну очень продолжительный. Вызывающий в свою очередь глобальное вымирание. И растительного, и животного Мира.

Ни следа не то, что разумной – а и вообще никакой деятельности нигде не обнаруживалось. Правда, уровень радиации уже спал до нормы.

Ещё бы. За шестьдесят-то тысяч лет.

Из живого мы благодаря зондам нашли только бактерии да вирусы – под ледяным панцирем Океанов. Да и тех – в виде спор.

Сканнеры Матери, конечно, нашли и полости подземных Бункеров, и погребённые под многометровыми сугробами и земляными наносами руины городов.

Мне было до того тошно спускаться туда, что Мать повела челнок с дроидом сама, и они раскопали и пробурили скважину к более-менее целому и большому Убежищу.

Дроид, аккуратно объезжая сохранившиеся замёрзшие мумии, скалящиеся жёлто-зелёными зубами черепов, лежащие около шкафов и столов с компьютерами и прочим оборудованием, за пять дней добыл и отснял на месте массу документации. Мать её прочла. Суть сообщила и мне.

Ей нетрудно было вычислить, что случилось то, что случилось, через тридцать три года после старта «Надежды Человечества». А всего кроме неё, стартовало ещё три экспедиции на таких же, или чуть улучшенных, кораблях. Так, методично, через каждые десять лет, по мере строительства других Кораблей, их и отправляли бы…

И вовсе не к уже разведанным и годным для колонизации планетам, как я по наивности думал вначале.

А наугад!

Наудачу!!!

Ну, вернее, не совсем, конечно, наудачу.

Их техника позволяла выяснить, есть ли у светила, куда полетит Корабль, планеты.

И – всё!

Они даже не могли определить, есть ли на этих планетах атмосфера! И подойдёт ли эта атмосфера людям! Они, как показали секретные архивы, были готовы основывать колонии даже на таких безатмосферных небесных телах, как, например, наши Луна или Марс!

Хотя как они собирались это делать – не представляю! Ведь запасов кислорода на кораблях для всех колонистов было – лишь на несколько лет.

Может, надеялись добыть его на месте?!

Интересно, откуда?!..

Дикая логика! Недоступная человеческому пониманию!

Во всяком случае, моему-то точно.

Потому что Мать очень быстро вправила мне мозги по поводу «Человечества» и «понимания.

Второй из запущенных Кораблей предполагалось направить в сторону Солнца.

Нашего Солнца. Именно в то место, где оно было шестьдесят тысяч лет назад.

Да собственно, оно и сейчас почти там же. (По космическим, конечно, меркам!)

Мать рассчитала, что если бы полётное ускорение достигало трёх «Ж», лет этак тысяч за двадцать эта махина могла бы долететь… Конечно, если бы не тормозила, а только разгонялась, и летела по инерции на максимуме достигнутого – под ноль девяносто девять световой.

Но – как же?!..

Как им удалось проспать тридцать с лишним тысяч лет?! И как они смогли потом затормозиться?!.. Разморозиться?! И где тогда остатки корабля и всего остального?..

Неужели мы – и правда: потомки этих придурков?! Я всё спрашивал Мать, словно она всесильна, и знает всё.

На мои вопросы она всё ссылалась на вероятность… да возможность… В долях процента.

Вот я и спрашиваю всех вас, читателей этих чёртовых мемуаров: нравится вам быть потомками таких околпаченных хвастливо-патриотичной пропагандой, ослов?! Которых посылали сытые и обеспеченные всеми возможными земными благами Бюрократы, истово пропагандировавшие облапошенным лохам «воздержанность и терпение во имя Долга Перед Человечеством», и «готовность на Подвиги во имя Отчизны?!»

И вот, печальный, но такой логический итог: те, кто послали своих граждан на почти верную смерть, сами даже не смогли сберечь собственную планету и Цивилизацию! Хотя никто, кроме них же самих, не заставлял воевать между собой!

Это насколько же надо не любить самих себя?! И – главное! – тех, кто доверил вам, отожравшимся лицемерам, протирающим морщинисто-жирными задами казённо-тёплые кресла, ублюдкам, краснобайствующим гнидам, свои жизни и судьбы?!

Несчастные «избиратели»! Кого вы посадили себе на шею?!

А главный вопрос, который меня всё время мучает – а мы-то… Чем лучше?

Смогли ли тридцать тысяч лет дикости и первобытнообщинного строя, до которого скатились выжившие каким-то чудом пра-предки, хоть чему-то нас научить?..

Вот эту-то мысль я и попробую вскоре, вернувшись, «продать», вместе с координатами всего этого космического свинства, доку Натану и вояке Джонсу. Да и ксеносоциологам и историкам-антропологам из Нью-Йоркского Университета Внеземной Истории.

Как считаете, они её оценят?

Ничего – если не оценят, я знаю подходящее Издательство, где за мои кровные мне напечатают и не такое…

Пусть даже в виде фантастики – это дойдёт до людей. Пусть знают. Думают.

И Выбирают. И Избирают…

Разве не мозг и «свобода выбора» отличают нас от безмолвно терпящих всё баранов?..

 

8.Черви и мокрицы.

 

 

Выглядели они довольно глупо.

Толстенные белые трубы-колонны, выраставшие прямо из земли, и завершающиеся чем-то вроде метёлки из белёсых – не то волос, не то – щупалец-псевдоподий. Вернее, росли они не совсем, конечно, из земли – а из чёрного скального пола пещеры. Они торчали кверху, словно обрубки странных деревьев, на четыре-пять, а кое-где и на пять-шесть метров. До потолка, утыканного сталактитами из почти такого же по цвету молочно-белого, чуть с желтизной, известняка, не доходила, правда, ни одна труба.

На ощупь обрубки казались мягкими и скользкими. И были полупрозрачными.

Когда я подносил прожектор поближе, становилось видно, что они и правда, почти прозрачны, и внутри есть что-то, ну очень похожее на желе. А ещё полно каких-то тонких прожилок, по которым что-то бело-голубое течёт.

Вообще-то, больше всего это разветвлено-текущее хозяйство напоминало корневую систему дерева, проложенную сквозь молочно-матовое оргстекло.

Осторожно, а затем и не очень, я попинал ногой ближайший мягкий «ствол». Он, упруго прогибаясь, отозвался дрожью по всей своей высоте, метёлка наверху закачалась, и… Больше ничего не произошло.

Я хмыкнул.

– Мать! Ты это и имела в виду, когда сказала, что «наблюдаются признаки сложной органической жизни, и весьма активной деятельности»?

– Не совсем. Просто ты своим грозным видом распугал всех тех, кто, как мне кажется, обслуживает эти… э-э… существа. Пока, кстати, не могу определить, что это такое: растения, черви, или что-то вроде наших земных губок… Отбери-ка пробу.

Мне это предложение не слишком понравилось. Я буквально чувствовал кожей на затылке, как за мной наблюдают. Что тени и зловещие скрежещуще-скребущие звуки в глубине пещеры, и в норах, усеивающих нижнюю часть стен, имеют отношение к крупным насекомоподобным тварям. Которые, действительно, заметив свет моих фонарей, поспешили скрыться в спасительную темноту. Впрочем, может этих, явно кусачих, созданий напугал звук сервомоторов: они у меня в экзоскелете мощные, и ревут как динозавры в брачный период. Что должно быть особенно хорошо слышно здесь, под гулкими сводами.

Так что я не горел особым желанием повреждать каким бы то ни было образом предметы не то поклонения, не то обслуживания неизвестных членистоногих. Однажды на Импале-4 мне уже приходилось спасаться бегством из почти таких же пещер… Хорошо хоть, не встречался нам пока хитиновый панцирь, способный устоять против лазеров, плазменных пушек, и пулемётов с бронебойными, или фугасными пулями.

Да и зря убивать я не люблю. Даже насекомых.

Хотя во всех любимых детьми шутерах-стрелялках именно они, да несчастные гоблины – главные враги и «какашки». И за попадание в них дают очки и бонусы…

В жизни всё не совсем так. Стараюсь, особенно сейчас, набравшись опыта, и повидав, как говорится, виды, пока не нападут сами – никого не трогать. Наша, скрапперов, основная задача – тихо, и по возможности мирно, позаимствовать на планете чего поценней, и так же тихо и незаметно свалить к такой-то матери… По возможности же – не нарушая Законы. И чтоб уж точно не было претензий со стороны Колониальной Администрации, или – полиции.

Тем не менее, работа есть работа. Чтоб что-то позаимствовать, нужно вначале убедиться, что оно безопасно, и действительно представляет интерес. Так что пришлось достать из набедренного кармана контейнер, и отскоблить ножом немного слизи со «ствола» метровой толщины. А затем и вырезать круговым движением конусообразный кусок мягкой субстанции «оргстекла» вместе с наружной, оказавшейся довольно плотной, как бы кожей.

Снова ничего не произошло.

Я спрятал контейнер на место, и отошёл к стене, где «заросли» столбчатых стволов казались пореже.

Прикинул точку наилучшего обзора. Влез на камень у самой стены, и достал молоток и штырь. Вбил с двух ударов. Закрепил камеру. Передвинулся на десять метров. Установил вторую камеру…

Короче, я обошёл по периметру всю немаленькую пещеру, и натыкал двенадцать камер и микрофонов. Расставил и остальные приборы – всё, как говорила Мать. Она у меня девушка основательная, и любит материал, поданный на блюдечке.

Пролезть в экзоскелете в узкий лаз, ведущий, судя по всему, во вторую пещеру, и дальше, в целую их систему, о которой любезно доложила моя напарница, изучив данные сканнеров, оказалось абсолютно невозможно. Поэтому я посмотрел на планшете, как этот, не то природный, не то – искусственный комплекс узких коридоров и полостей разнообразных формы и размеров, извивается, и уходит ниже, образуя сложную трёхмерную паутину-лабиринт у меня на экране, щёлкнул климатизатором, чтобы высушить пот со лба, и чертыхнулся – для вящего успокоения своей «тонкой» нервной системы.

После чего «смело» вернулся на челнок.

Санобработку Мать проводила усиленную. И скафандра, и ножа, и контейнера – снаружи.

Внутренность же его и начинку будет изучать блок нашей чертовски дорогой аналитической аппаратуры в лабораторно-медицинском отсеке. После чего, как обычно, сам и сожжёт все эти пробы в пламени плазменной горелки – «для вящей безопасности».

Мать, как вы, наверное, помните, центральный компьютер у меня на корабле.

Мы с ней скрапперы. Не постесняюсь уже и её причислить к этой весёлой и опасной профессии. Она столько раз выручала как советом, так и действием, что и не упомню. Вероятней всего, только благодаря её заботам я и жив до сих пор, и продолжаю рыскать по Вселенной, словно гончая, и совать свой любопытный нос везде, где его могут прищемить… А иногда – и прищемляют.

Да, собственно, и все остальные скрапперы занимаются тем же: пытаются обогатиться за счёт собираемых, или даже с боем взятых артефактов, полезных ископаемых, и даже остатков Чужих кораблей и аппаратов… Продать всё это можно и бравым армейским ребятам, и учёным разных Университетов. И, разумеется, дороже всего – коллекционерам-маньякам, помешанным на ксеносувенирах. А иногда и ксеноморфных супер-зверушках… Если можно этих жутких монстров, злобных засранцев, и капризных тварей так назвать.

Пусть даже наши избалованные материальным достатком собиратели эксклюзива не изучают ксенофауну на предмет освоения новых технологий и выявления привычек-повадок, зато любят похвастать перед другими заклятыми «друзьями-толстосумами»: «Вот, мол, смотри: этот панцирь  жука-корсара с планеты Рассадник Монстров-8 в системе Малый Лебедь – 6/4296. А это – предмет культа туземцев Нути, с планеты Ворс-2… А эта пташка – с Дзеты-11 Малого Лебедя… Питается, кстати… местными обезьянами! А с Большого Лебедя-3 у меня морушки – у-ух вы, лапочки мои плотоядненькие!»

Пусть непонятно, зато престижно: у учёных нет, а у меня – хе-хе!..

Пока я мылся и ел, Мать отслеживала происходящее в пещере, и присматривала за приборами, проводящими анализы. Да, это приходится делать: наши дорогие и капризные паршивцы, как видят что-то неизвестное, так и норовят испортиться, и только верещат:

– «Нарушен оптимальный режим работы!», «Реагент Це-двенадцать закончился!», «Необходим ремонт, и перезагрузка программного обеспечения!»

Вот именно – тьфу!

Челнок я на этой планете посадил как раз у самой крупной пещеры. А всего таких странных  пещер с «активной деятельностью» имелась пара десятков – по всей поверхности суши, ближе к экваториальным областям. (Любители тепла там, что ли, живут?)

Мать ещё на орбите, изучив снимки со сканнеров, сказала, что в удалённых от поверхности полостях происходит нечто весьма любопытное. Видно вполне сознательно-целеустремлённое передвижение живых существ. А поскольку сканнеры не различают, что это за существа, мне пришлось протащить свою драгоценную задницу, нагруженную целой кучей всякого оборудования, около мили по извилистому ходу – чуть ли не на полукилометровую глубину. И всё его в пещере расставить и развесить.

А самое главное – всё это нам, на самом-то деле, и не нужно. Уже и так ясно, что на поверхности планеты гуманоидов нет, а уж про недра пещеры с такой концентрацией метана, сероводорода, аммиака и прочих жутко вонючих газов и выделений, что обнаружил наш газоанализатор, и говорить не приходится – тут, как говорится, сдохла бы и самая живучая скотина…

Значит, нечего рассчитывать на артефакты, назначение которых будет понятно (Или – не понятно. Такие, конечно, тоже продаются… Но куда дешевле.) и интересно всё тем же любимым клиентам.

Однако Мать настояла, чтобы я разместил всё, что положено, там, внизу. Да ещё и сделал это лично, а не с помощью дроида. Дроид у меня – учёный. Нет, не в том смысле, что помешан на Науке, а в том – что научен горьким опытом. Однажды по его вине нам чуть не сгрызли челнок огромные стаи мраморных муравьёв, которые погнались за ним. А ещё бы им не погнаться, когда он уволок одно из их яиц, посчитав за «изделие туземцев»!

Так что теперь, после перепрограммирования, дроид бежит только от одного вида любых тварей, хоть отдалённо напоминающих насекомых. Причём – неважно, каких размеров. Главное – чтобы лапок было не меньше шести.

А здесь как раз такие и водились.

Мать пригласила меня, как она изящно выражается, «ознакомиться».

Теперь, после того, как исчез источник яркого света, они наружу повылазили.

Ну один в один – мокрицы. Только здоровенные. Размером с хорошую собаку. И что-то активно делают с белыми столбами. Мать прокомментировала:

– Вероятней всего, это симбиотическое сообщество насекомых, и простейших – из подвида вроде земных гидр, или губок. Губки с помощью внутренних микроорганизмов перерабатывают субстрат, сероводород и метан из атмосферы, и что-то ещё, что в них постоянно засыпают и закладывают. Перерабатывают в пищу для мокриц. Вон – видишь, некоторые существа слизывают капли жидкости, выделяемые столбами, а другие загружают некую органическую массу через боковые щели – внутрь столбов.

Действительно, всё было отлично видно – теперь, когда Мать могла всё замедлить, и приблизить так, что мокрицы занимали весь трёхметровый экран, а тонюсенькие щели в боках «столбов» стали размером с Гранд-Каньон.

Камеры у нас отличные. Как и остальная аппаратура: всё самое дорогое и «продвинутое». Ещё бы: предупреждён – значит вооружён! А уж оружия на каждом скрапперском корабле – о-хо-хо! Хватило бы на маленькую войну с парой планетных систем.

Вот и «любовался» я теперь, как полуметровые мокрицы деловито обсасывают концы тонких как бы щупалец, повылазивших из колонн на уровне моего колена, и отсвечивающих шариками жидкости там, где её ещё не слизнули. Странно. Когда я был рядом – ничего такого не видел. Может – эти колонны втянули свои «отростки» из-за яркого освещения? Или – по чьему-то сигналу?..

Состав жидкости Мать определила с помощью масс-спектрометра и хроматографа. Какая-то сложная смесь белков, полисахаридов, и кучи ферментов. Мне это ничего не говорило.

– С вероятностью восемьдесят восемь процентов, кроме еды для мокриц эти живые реакторы вырабатывают что-то ещё… Оно глубоко внутри, и отсюда я не могу определить состав и назначение. – я про себя позлорадствовал: ну надо же! Оказывается, кое-чего здесь недопонимаю не один я…

– Не удалось дистанционно определить, что приносят в подлапных мешочках, и загружают в узкие щели в стволах некоторые мокрицы. Выяснить, что это, представляется крайне важным, поэтому…

Конечно, я напрасно так ехидно ухмылялся.

Мать потребовала образец. А я, в соответствии с традициями, отказался.

Делать мне больше нечего – вот только лезть снова в чёртову дыру лишь для того, чтобы моя напарница постигла тонкости местного биоценоза:

– Я что – чёртов ксенозоолог?! Когда же это я переквалифицировался?

– Да с тех самых пор, как мы начали заниматься нашей теперешней профессией. – нагло так отвечает моя хозяйка на довольно сердитый вопрос, – Ты же первый поднимаешь крик, когда выявляются упущенные нами возможности, и обнаруживается недополученная прибыль. А такое, если вспомнишь, уже бывало.

Блин. Точно – бывало. Вот, например, лет пятнадцать назад, когда мы ещё не были так хорошо оснащены, и не раскидывались временем на подробные исследования, мы посчитали хроско всего лишь никому не нужным… э-э… Побочным продуктом. Вроде, как гуано у птиц. Даром что его исторгали из себя огромные медузы, которые там плавали прямо в желеобразной аммиачно-водородно-первичной-и-какой-то-там-ещё атмосфере…

А вот экспедиция доктора Натана из Массачусетского Технологического, побывавшая на Зороастре-3/6901 после нас, и с нашей наводки, вычислила, как с помощью этого «отхода жизнедеятельности» сделать смазочные вещества практически вечными, и не боящимися даже прямого огня. И вот они взяли патенты, и куют деньгу, а мы…

Впрочем, мы не так уж и прогадали – после этого продаём им координаты открытых нами «перспективных» планет куда как дороже.

Да и вообще – грех жаловаться: мы обеспечены. Деньги вложены и в недвижимость, и в разные проекты, и просто лежат себе в банках. Девяти планет. А мы всё летаем… Ловим Госпожу Удачу за хвост. А скорее, как я сейчас, ближе к пенсии, понимаю – развлекаемся.

Ну, поскольку мы не последний кусок хлеба с солью (тьфу-тьфу!) доедаем, время и возможности у нас теперь есть. Так что Мать не мешает мне ковыряться в разных руинах в поисках артефактов, а я не мешаю (а вернее – помогаю) ей, когда она изучает местную флору-фауну. Всё равно потом мы продадим собранную информацию в Университет Ксенозооморфологии. Ну, или в Ксеноленд, как теперь изящно называют зоопарк.

Это – если для себя ничего не нароем. А нароем – так и это продадим!

Странную субстанцию, которая так заинтересовала Мать, приносили только из глубины – из боковых нор пещеры. Поэтому подумав, мы послали-таки дроида, опять его перепрограммировав. (Ну, вернее, просто временно заблокировав его блок самосохранения.)

И вот, сидя в безопасности у экранов, я не без удовольствия наблюдал, как наш бравый вояка на гусеничном ходу въехал в зону действия камер, схватил манипуляторами одну из мокриц, и, по команде Матери, перевернул вверх ногами. Тряс он её весьма активно – как терьер крысу.

Нужная нам труха высыпалась на скальный пол. Дроид отпустил бешено перебиравшую десятью лапками тварюгу, и собрал труху в контейнер. Затем подъехал к ближайшему стволу, и глубоко запустил манипулятор с другим контейнером вовнутрь – сквозь одну из оставшихся открытой боковых щелей. (Ну правильно: с тепловизором дроиду не нужны, как, скажем, мне, прожектора.) Я увидел, как он выпущенным телескопическим кронштейном достал до самого дна. После чего мирно втянул его и манипулятор, и уехал себе восвояси.

– Мать, – говорю, – Что-то всё уж слишком гладко прошло. Мне это не нравится.

– Согласна. – отвечает моя умница, – То, что его не преследуют, нетипично. А то, что не пытаются уничтожить, вообще ни в какие рамки не лезет. Групповые сообщества вроде пчёл или муравьёв, при нападении на одного из членов семьи, или попытку стащить тот же мёд, улавливают выделяемые особями, отвечающими за охрану, феромоны, бросают все дела, и кидаются на защиту. Вернее – на полное уничтожение врага-агрессора…

Так что есть два наиболее вероятных ответа, почему сейчас этого не произошло. Но они оба тебе не понравятся.

Вот это мило! Когда она в прошлый раз так сказала, нам с любимым дроидом пришлось, бросив всю исследовательскую аппаратуру, очень спешно уносить ноги с чертовски перспективной планеты. Но – успели. И поэтому живы и функционируем. А аппаратуру купили даже получше. Так что я подобрался, и даже в кресло у пульта сел и пристегнулся – мало ли…

– Ну, – говорю, – теперь выкладывай!

– Да, очень смешно. – говорит она, – Я оценила твою реакцию, как адекватную на моё косвенное предупреждение. Но пока нам ничто не угрожает непосредственно.

– Уже хорошо, – говорю, отстёгиваясь, – Ладно, пошутили и хватит. Рассказывай, что за два чёртовых ответа.

– Первый подразумевает отсутствие естественных врагов у этих мокриц, и, соответственно, они утратили рефлекс оборонительных действий.

– Что же здесь такого плохого?

– Да то, что обычно такое происходит с теми организмами, которые или – очень ядовиты, или – являются доминирующими хищниками, которых заведомо все боятся. Ну, как, например, шершни. Или – яркие тропические лягушки. Значит, мокриц-то уж точно на челнок брать не стоит. – я молчал, переваривая. Она же, убедившись, что возражений не последует, продолжала:

– Ну а второй вариант ещё «круче»: вся эта экологическая система управляется извне.

И что мокрицы, что «трубы», – только винтики, не обладающие излишними для своей специфической работы рефлексами и мышлением. И всё вместе – является своеобразной биофабрикой, вроде тех, что мы встречали на Эмбусе-1. – да, там действительно были настолько сложные симбиозы и экологически-этологические взаимосвязи, что я, так и не разобравшись до конца, всё это продал доктору (не в смысле – врачу, а в смысле – светилу от Науки!) Элизабетт Фонтана из Университета Джона Гопкинса: она была в восторге… Хотя денег заплатила мало: пользуется, зараза, своей неотразимой красотой! От которой в восторге уже я. Впрочем, я тоже не в накладе. После того, как мы продали в «рабство» Иву, я… Одинок.

Потому что, при всём уважении, с Розамундой не поговоришь по душам. И не подерёшься, как бывало… Нет, свою работу она, конечно, исполняет, если про это можно так сказать, добросовестно, но… Вот именно: не то это!

Но вернёмся, как говорится, к нашим баранам. Вернее – мокрицам.

– Ты это серьёзно?!

– Уж серьёзней некуда. Я эти чёртовы управляющие сигналы ловлю каждые три часа. Они идут на частоте ультракоротких волн, и покрывают всю поверхность планеты. А приёмные антенны биофабрик, если я правильно вычислила, находятся прямо над каждой пещерой. И передают сигналы по кабелю вниз, на глубину около полукилометра. Там, как я понимаю, и находится командный центр каждой колонии-симбионта.

– А почему же ты раньше молчала об этом?!

– Хотела сделать тебе маленький сюрприз.

– Ну… Считай – сделала!.. А если серьёзно – почему молчала?

– Хотела убедиться наверняка. А главное – сигналы расшифровала: для нас опасности нападения нет. Нас не обнаружили, и всё так и работает в штатном режиме. Похоже, управляет всем тоже компьютер. Вроде… меня, только гораздо примитивней. Поэтому на посторонние функции, вроде обнаружения всяких скрапперов с их корабликами и дроидами, не запрограммированный. (А зря: это избавило бы и его, и его хозяев от проблем, которые ты наверняка захочешь им доставить.) Словом, тут простейшая автосистема, регулирующая производство автоматически.

– Ладно, на этот раз ты прощена – я уже не сержусь. Но что же это такое они там такое производят, жутко сложное и биологическое? И что за проблемы, которые я захочу им?..

– Ещё не знаю. Процесс анализа не завершён. И испытать компоненты не на ком. (Ещё бы! Я ей сразу сказал, что никаких мушек дрозофил, или белых мышей на «Лебеде» не потерплю!)

Но уж озадачила она меня, так озадачила!

Значит, тут есть некто, заставляющий винтики крутиться, и зверушек-рабов что-то полезное и ценное для себя добывать, или вырабатывать!

Чёрт. А можно подумать – я сильно удивлён? Ха! Разве я сам, и многие наши – не поступают так же, когда находят, скажем, планету с ураном? Или другими редкоземельными?

Сидят себе в безопасности на орбите, а автоматические железные кроты-обогатители роют, обогащают, загаживают местную природу, и прочее «экологическое состояние» безобразными отвалами. Иногда даже при активном, (но, конечно, абсолютно неадекватном) противодействии со стороны местных примитивных аборигенов. (К планетам с не-примитивными средствами обороны скрапперы не суются. Себе дороже обойдётся!)

При этом все такие горе-добытчики ссылаются на то, что глуповатые туземцы их машины всё равно примут за «божий промысел, насланный в наказание за какие-то-там-грехи», и через тысячу-другую лет напрочь обо всём забудут.

Да, как ни стыдно признаться, пару раз, в начале карьеры, я и сам… А вот теперь – никогда! Даже все эти обогатители-конвертеры перепродал, и обхожусь одним дроидом.

Так что я, пофыркав, остыл. И сказал, услышав зуммер:

– Ну, что там с анализами?

– Белые трубчатые организмы – это черви. Почти такие, как те, что у нас, на земле, растут на дне океанов. В пещерах для них влаги достаточно. Да, немного великоваты, но их явно вывели искусственно. (Так же, впрочем, как и мокриц.) Делают эти черви, как я и говорила, две вещи: кормят мокриц, и производят… Довольно странный продукт.

Назовём его пока – «Икс».

Субстанция же, которую им таскают из глубин пещеры – довольно сложная поликомпонентная биосмесь из белков, углеводов, липидов и аминокислот, напоминающая составом навоз и торф в смеси с… э-э… (чтобы тебе понятней было) – земным мумиё. Получить такую странную субстанцию можно только искусственным путём: кое-что здесь явно продукт жизнедеятельности.

– Ты что, хочешь сказать, что внизу – ещё какие-то «живые реакторы»?

– Да, именно так.

– И что они из себя представляют?

– По моим расчётам, они очень… напоминают людей. А основа субстанции – подсушенные и ферментированные грибками… Хм-м… Отходы их жизнедеятельности. Продукты диссимиляции. Фека…

– Чёрт! Могла бы проще сказать – д…мо!

– Ну… Если это примитивное слово больше тебя устраивает… – чувствую, надулась.

– Ладно, Мать, извини. Погорячился. – мы помолчали, – А почему ты думаешь, что это… э-э… то есть – этот продукт переработки… Получен из организмов вроде людей?

– Потому что в меня, если вспомнишь, заложены данные всех ксено-, зоо- и геологических справочников, и учебников, когда-либо издававшихся в освоенном человеком пространстве. И дедуктивно-аналитические программы у меня самые лучшие.

Она права. Я сам и скупаю все эти новейшие программы и чипы-флэшки с книгами. Зато иногда (когда она не слишком выпендривается своими мозгами и знаниями!) я даже горжусь ей: сколько раз она утирала нос другим скрапперам и их бортовым Компьютерам! А однажды даже самого дока Натана с его Университетской «Умницей» уделала!

На обдумывание ситуации у меня ушло полторы секунды. На почёсывание затылка – три.

– Так что – получается, на нижних уровнях содержатся в рабстве… Люди, которых чем-то обильно кормят… Они еду переваривают… Вырабатывают отходы… А затем кто-то обрабатывает их… э-э… помёт, и, сдобрив этими… как их… грибами и торфом, скармливает белым червям?

– В точку! Видишь – ты весь в Мамочку. Стоит немножко напрячь головку – и ты…

– Ну-ка, замолчи! – «Мамочка»… Блинн. Вот встроил ей блок юмора на свою голову. Думал, и ей не повредит, и мне будет… занятно. Какое, к чертям, занятно – просто издевается иногда! Причём – постоянно.

– Есть ли шансы, что эти… люди-переработчики… когда-то населяли поверхность планеты?

– Вероятность этого более восьмидесяти девяти с половиной процентов.

– И как давно их… К-хм-м!… загнали под землю, и превратили в «механизмы для переработки»? (А она права! Я чувствую настоятельную необходимость «вмешаться» в работу биофабрик, а особенно сильно – хочу найти этих… Посылателей сигналов. Чтоб задать им пару вопросов, и, возможно – создать пару проблем!)

– Не более полутора тысяч лет. И не надо пинать хорошую мебель… А почему, собственно, ты так завёлся? Вы же, Хомо Сапиенсы, используете коров, овец, свиней, кур, да и десятки других видов! И многих чуть ли не насильно (А иногда – и насильно! Как не вспомнить гусей, в которых буквально заталкивают корм, чтоб увеличилась печень для «фуа-гра»!), откармливаете и пасёте. И их… «отходами жизнедеятельности» поля удобряете. А вспомни те же дрожжи – они тоже живые, между прочим! А при выпечке хлеба – умирают! И их трупики потом «аппетитно» похрустывают у вас на зубах.

А лён? А натуральный хлопок? А сахарные тростник и свёкла, и подсолнечное масло?

Всё это вы едите, выдавливаете, косите, стрижёте, ткёте – для одежды или канатов. И согласия у этих организмов не спрашиваете! И селекцию проводите – на самых шерстистых, беконных, масличных и сахаристых, и…

– Замолчи сейчас же! Иначе я возьму в ангаре лом, и выворочу к чертям собачьим твой чёртов блок юмора прямо сейчас!

 

Отработав три часа на тренажёрах, и с робо-ли, я вымылся и пообедал.

Пораскинув мозгами (ну, или тем, что мы с Матерью так называем), я пришёл к выводу, что она вовсе не шутила. Не больно-то человек спрашивал у созданий, которых действительно и ест, косит, и стрижёт, и…

Хотят ли они так жить. Согласен, оправдание, что, типа, они глупее нас, или вообще – безмозглые растения, не слишком убеждает. Мало ли во Вселенной существ, поумней уже нас. Так что – теперь разрешить им эксплуатировать людей так, как мы – своих «братьев меньших»?!

Звучит чертовски цинично. Но по факту получается именно так. Хотя бы в силу традиций.

И то, что местных людей даже не едят, а только используют для выработки… хм… продуктов диссимиляции – больно било лишь по моему чувству собственного достоинства. (Вот парадокс – да? На меня и так и так не угодишь!..)

В этом плане то, что мы используем не только навоз, но и мясо, и молоко, и яйца, и шкуры, и даже рога-копыта от коров, вовсе не было аргументом в пользу эффективности человеческого мышления.

Хотя, согласен: будь коровы, и остальные куры-овцы-кролики, да и прочие «мясные» звери-птицы поумней – и наша позиция выглядела бы и мерзко, и как-то…

По-людоедски.

Однако это не значит, что я сейчас же запишусь в вегетарианцы. Нет уж!

Ведь всё те же учёные доказали, что кишечник человека совсем не напоминает, скажем, коровий, занимающий полтора кубических фута, и имеющий четыре специализированных отдела. Да и протяжённость их кишок – в десятки метров! (Поэтому им и нужны столь громадные «животы»!) А мы не предназначены для «переработки» травы! Зубы, желудок, кишки и всё остальное у нас – как у типичных хищников.

А что самое главное – я считаю, что только благодаря этому мы и стали теми, кем стали! Потому что поглощение, пережёвывание и переваривание в гигантском четырехкамерном желудке (как не вспомнить повымиравших динозавров: вот уж монстры для переработки сена! И – больше не для чего их крохотные мозгочки не годились!) пищи не занимает всё наше время. Оставляя таким образом возможность для саморазвития. Хотя бы в плане изготовления всё тех же, до боли знакомых из учебников истории, и навязших в зубах как аргументы социологов-историков-археологов, орудий…

Да и разве львы не умней газелей?

Разумеется, мясо – очень эффективный энергоноситель. Газели едят траву восемь часов в сутки. А львы газелей – раз в пару дней. И переваривают где-то с пару часов…

А затем – вожделенное безделье. Во время которого и можно, собственно, мыслить!

Ну и мы, люди, тоже мясо любим. Шашлыки там всякие, барбекю… Икра чёрная, икра красная. Куриные окорочка. И прочее такое. Да и вообще: приятно чувствовать себя верхушкой пищевой цепи. Существом, не занятым всё время едой и её перевариванием…

Но философия – философией, а реально, похоже, надо спасать загнанное в подземелья местное Человечество. И начинать, конечно, надо с головы. Узнать, для начала, кто это такой смелый  и наглый – построил тут, понимаешь, трёхступенчатую экоферму, и снимает сливки!

– Мать, – я старался говорить потактичней. Потому что дополнительный блок собственного достоинства ей не нужен – она и так у меня гордая. – Ты, наверное дуешься за мои… э-э… проявления невежливости?

– Да, я сержусь. – отвечает моя хозяйка. И, выдержав точно рассчитанную паузу, продолжает, – Но я знаю, что ты это не со зла. Тебе обидно за «братьев по разуму». Поэтому я принимаю твои ещё не высказанные извинения, и готова к дальнейшему сотрудничеству.

Ну как с ней бороться?! Да и надо ли?

А, ладно, куда деваться: почти сорок лет бороздим вместе чёртов Космос – привыкли друг к другу. Думаю, почище, чем в иных семьях. Особенно в таких, где супруга в режиме он-лайн снимает энцефалограмму мужа.

– Ага, – говорю, – значит всё в порядке. Так что там с этим… Источником управляющих сигналов? Где он базируется, и каким оружием может располагать?

– Базируется он на Корабле, размером с Авианосец нашего Флота. Оружием обладает, похоже, соответствующим. Но изучение его нашими зондами показало, что дизайн и внешние устройства, которыми он оборудован – примитивные. То есть – такие, какими были у нас более двухсот лет назад. То есть, все эти пушки, торпеды и лазеры – устаревших типов, и нашему «Лебедю» вреда причинить не должны. Особенно со включённым на форсаж защитным Полем.

– И далеко отсюда этот Корабль? – я рассматривал снимки, сделанные зондами. Штуковина размером с четыре футбольных стадиона, конечно, внушала мне невольное уважение.

Но слова Матери о его устаревшем оружии были прямо как бальзам на душу. Вот уж «крутыми» новинками мы с ней при закупке вооружений не пренебрегаем! А вообще-то скрапперы – самый мирный народ. Если их не злить, конечно.

– Корабль вращается на геостационарной орбите, в сорока трёх тысячах миль от поверхности. Нас, и наши зонды он, с вероятностью девяносто восемь процентов, до сих пор не заметил. (А ещё бы ему заметить: я не поскупился, и теперь и челнок, и «Лебедь», и зонды упакованы в то волшебное покрытие, которое отражает или поглощает все мыслимые виды излучений – хоть какая-то польза от чёртовых «Странников»!)

– Отлично. Полетели прямо к нему. Но так, чтобы – не слишком близко. И ещё: я вовсе не хочу, чтобы ты палила в него изо всех стволов, пока я не разберусь, что там и как.

– Ха-ха-ха. – это она у меня теперь так изображает смех, – Что-то не припомню, чтобы Я во что-то палила, пока Ты мне не приказывал! Разве что от этого зависела твоя жизнь…

Ну, в принципе, да. Она где-то права… А точнее – везде.

 

Ладно, подлетели, зависли.

Я подвёл челнок к грузовому люку, и зафиксировал магнитостопорами на корпусе чужого корабля. Мать влезла манипуляторами, которые снаружи нашей десантной скорлупки, в их распределительный щиток, поковырялась. Внешний люк открылся.

Я в скафандре (Надо ли говорить, что – высшей защиты!) и экзоскелете вплыл внутрь. Люк закрылся. Теперь я сам залез в щиток тамбура, и вручную (Не надо думать, что я разбираюсь в электрике-механике хуже Матери. Я просто ленюсь.) за пару минут вскрыл внутренний люк.

Во всеоружии я протиснулся в коридор. Экзоскелет, конечно, громоздкая штука, но зато позволяет тащить на себе такие восхитительные игрушки, как большую плазменную пушку, излучатель антиматерии, излучатель УВЧ (Это – только для плоти!), пушку с обычными снарядами с обеднённым ураном, и классический шестиствольный пулемёт Гатлинга. Вот уж этот агрегат почти не изменился со времён Гражданской войны Севера и Юга. А особенно мне нравится, как он гудит при работе…

Но выпалить пока ни во что не удалось – меня никто не встретил.

Да что же это такое – неужели опять попался Корабль-Призрак?! Перемёрли они тут всё, что ли? Или перебили друг друга со скуки? Ничего, узнаем. Шансы есть – вон, воздух же сохранился.

Силы тяжести почти не было, так что я не то полетел, не то поплыл вперёд, по коридору к центру Корабля. Магнитными подошвами, чтоб не цокать, пока решил не пользоваться. Мать вращала во все (особенно, заднюю) стороны камеры у меня на плече, но помалкивала – старалась не отвлекать зря.

Скоро коридор пересёкся с более широким и высоким. После этого лететь стало просторней, но теперь по бокам шли, вроде, каюты экипажа.

Одну из таких дверей, с табличкой и ручкой, я на всякий случай приоткрыл.

Никого. Ни живых, ни мёртвых. Но зато…

Мебель, которую я увидел внутри, была рассчитана уж точно не под человеческий зад!

Да и сама каюта оказалась огромной – метров десять на восемь. В глубине виднелась ещё дверь – наверное, в спальню. Залетать внутрь я не стал, а посоветовавшись с Матерью, двинулся дальше – туда, где по нашим прикидкам должна была быть Рубка.

Вдруг Мать говорит:

– Впереди слева движение. Сейчас встретишь чужого.

Точно – немного не доходя до рубки я и встретил первого живого инопланетянина.

Ох и здоровенная же это оказалась зверюга – ростом под три метра! А поскольку она оказалась как бы завёрнута в некое подобие не то туники, не то хламиды, да ещё перетянутой сверху ремнями с кучей торчащих из разнокалиберных карманов железяк, (наверное, набор инструментов) я не сразу оценил строение её тела.

Впрочем, включив термолокатор, я сделал одежду почти невидимой.

Эта штуковина сильно смахивала на самого обычного… Динозавра.

Две огромных, мощных лапы поддерживали бочкообразное тело, сужавшееся к обеим концам. На заднем имелся хвост с гребнем, на переднем – небольшая голова. Ну как небольшая – это она для тела массой в добрых четверть тонны казалась маловата, а так – больше моей раза в два. И ротик щерился «любезной» улыбкой белоснежных острейших зубов. Ну, если этот монстр травоядный, то я – морская звезда.

Проявив завидную способность к оценке ситуации, эта недоделанная курица пустилась от меня наутёк. Она смешно загребала задними лапами – каждая с четырьмя мощными когтистыми пальцами! – воздух, и обивку коридора, растопырив и нелепо размахивая крошечными передними, но далеко оторваться не могла: я включил ракетную тягу на спине экзоскелета.

Впрочем, нагонять-то её я как раз не спешил. Пусть приведёт туда, где, как она считает, окажется в безопасности. Или хотя бы под чьей-то защитой.

И точно – вот так, на хвосте у верещащей «крошки» я и влетел в рубку.

Догадаться, что это – рубка, оказалось нетрудно: огромные экраны показывали сплошное звёздное пространство, а самый крупный в центре – планету с живыми фабриками.

Здесь же находилась и дежурная вахта: три чудища ещё покрупнее, одетых в униформу. У них имелись даже погоны со знаками отличия – правда, располагались они почему-то на груди и спине. Хотя это я обнаружил уже потом. А пока мне пришлось закрыться щитком на левой руке – иначе мог бы, чего доброго, ослепнуть на пару секунд от яркой двойной вспышки из стволов пары здоровенных бластеров.

Ах вы вот как со мной, вполне мирно постучавшимся, и заглянувшим в гости…

Выпаленный в меня световой заряд заставил лицевой щиток моего скафандра мгновенно покрыться адаптивным тёмным светофильтром. Конечно, скафандру и скелету их пукалки навредить не могли. Я коротко ругнулся – надо же, нервный стал: рукой загораживаюсь… После чего всех четверых монстров треснул из УВЧ-пушки, или, проще говоря – станнера.

Хорошо, что всё оружие у меня управляется мысленными приказами – это куда быстрее любых пальцев. Особенно слабых и медлительных – вот как у моих горе-противников.

Если бы не почти невесомость, они бы точно здорово ушиблись об пол!

Надеясь, что мы с Матерью не переусердствовали, определяя интенсивность оглушающего удара, я достал сверхпрочный упаковочный материал (Да просто – скотч!), и от души примотал их передние, сравнительно миниатюрные, конечности, к задним.

Пасти тоже скрутил – благо, они напоминали собачьи. Ну, чтобы сдуру не пытались перегрызть свои путы, (А то останутся без зубов – скотч-то армирован карбоволокном!) и заодно не орали…

После этого я прошёлся по всему кораблю, руководимый Матерью. Она сканировала снаружи, и говорила, где остальные члены чёртова экипажа.

Всего оглушить, скрутить и перетащить в Рубку пришлось ещё двадцать восемь бройлеров-переростков. Именно их и напоминали те из тварей, кто спал, и оказался на момент захвата без одежды. У них на теле кое-где даже были перья!..

Разложил я их в два ряда – один напротив другого. В первом лежали те, что, на мой взгляд, были поменьше, и как-то… поженственней, что ли. Таких набралось девятнадцать.

Остальных, кто казался поздоровей, и челюсти имел помассивней, я, естественно,  причислил к мужской половине. Первичных половых признаков не обнаружил. Впрочем, чего я ждал – у петухов тоже ведь нет… Хм!..

Самцов насчитал четырнадцать.

В своём экзоскелете я выглядел весьма грозно, особенно с дулами пушек, излучателей, и пулемётов, торчащими из всех возможных мест. Поэтому, когда все эти ребята очнулись, и заворочались, и загалдели что-то из-под повязок, мне было достаточно подняться на ноги, и сделать энергичный шаг вперёд, чтобы все заткнулись, и замерли.

Убедившись, что внимание аудитории привлечено, я подошёл к ближайшей самке, и наклонился над ней. Она не придумала ничего лучше, как выдать что-то вроде «Ва-ау-у-у-ах!..» и мешком осесть на пол. Так, потеряла сознание, зараза впечатлительная.

Ну и ладно, мне это не помешает.

Подняв её за связанные конечности, я продемонстрировал её со всех сторон мужчинам. На полу стоял уже прочно, включив магнитные подошвы. Возможно, для курят-самцов оказалось сюрпризом, когда Мать, уже, разумеется, всё рассчитавшая про их язык, перевела грозным басом через динамики экзоскелета то, что я сказал:

– Пусть тот, кто является командиром этого корабля кивнёт. Иначе я… причиню вред этой женщине.

С полминуты положение моё было незавидным. А вдруг бы мне и вправду пришлось «причинить вред?» А я не люблю издеваться над самками. Пусть даже динозавро-кур.

Наконец тот, у кого звёзд на переднем погоне было больше всех, решил покивать, и задушено (Ну, так с обмотанной пастью не больно-то поговоришь!) покудахтать. Понял, наверное, что я неспроста смотрю прямо на него.

Положив – ни нежно, ни грубо (Ещё бы – невесомость же почти!) – самку на пол перед ним, я достал свой армейский вибротесак, больше напоминающий здоровенное мачете, и, действительно, обычно используемый для расчистки джунглей. И срезал скотч с морды храбреца по должности.

А как же иначе?

Именно он в ответе за их поганые жизни…

– Теперь ответь на мои вопросы, и я оставлю вас в живых. Но если ответы будут… ложью, я убью всех без малейшего сожаления. – я специально говорил нарочито небрежно, зная, что нужный оттенок в гортанном и квакающем языке Мать подделает сама при переводе.

– Спрашивай, чужеземец. А что ты называешь… ложью?

Вот тебе и здрасьте! Быстро посоветовавшись с Матерью через внутреннюю связь, я уяснил, что, похоже, эта цивилизация не может сознательно врать. Во всяком случае их энцефалограмма, которую она может снимать хоть с километра прямо из челнока, или вблизи – через приборы моего скелета, что-то такое и показывала… Мать не смогла подобрать даже эквивалент слова «ложь», и применила собственноизобретенное слово.

Что же, у них нет Политики?! И Политиков?

Плохо. С такими и воевать стыдно – однако надо помнить, что это именно их предки запихнули местное человечество в катакомбы, и «пасут» и «доят»…

– Ложью я называю информацию, которая не соответствует реальным фактам. Причём для меня не имеет значения, происходит ли такое искажение сознательно, или оно… результат самообмана. И у меня есть возможность определить и тот и иной варианты ложных ответов. Так что советую подумать, прежде чем отвечать.

Вытащив из щитка на предплечьи несколько электродов, я подсоединил их присоски к шее, груди, и ладоням трёхпалых рук командира – наш с Матерью вариант Детектора Лжи. Нужен он сейчас Матери так же, как рыбкам самовар, но психологический эффект, несомненно, оказывает. Да и подстраховочка не помешает: как бы ни выглядела разумная раса, чисто рефлекторной реакции собственного организма, вроде потоотделения, повышения темпа работы сердца, и т.п., она проконтролировать не может.

Убедившись, что все лежат и помалкивают, я задал первый вопрос:

– Почему на таком большом корабле вас так мало?

– Это просто. Все остальные уже умерли.

– Отчего же они… умерли, и… сколько вас было вначале?

– Скончались они почти все от старости. Трое – от болезней. А было нас двести семь человек. – при слове «человек» меня аж перекосило, но я постарался сдержаться, и не рычать, скаля зубы. Я и так продемонстрировал свою силу и серьёзность намерений, незачем запугивать зря. Я всё-таки не зверь какой… Ну, во всяком случае, если меня не дразнить. И кормить вовремя.

– И как давно… ваш корабль находится здесь, в этой системе и на этой орбите?

– Сто сорок девять оборотов этой планеты вокруг местного светила. – я – вернее, Мать – прикинула: почти двести земных лет! Ого! Вот это долголетие!

– Разве вас не должны были сменить?

– Должны были. Ещё сто сорок оборотов назад. Но…

– Продолжай.

– Но нам прислали приказ: что бы ни случилось, никуда отсюда не улетать, и оставаться на постоянной орбите.

– Почему пришёл такой приказ?

– Мы не знаем. Разъяснений не поступило. Да и сам Приказ… оборвался на середине. И больше с нашей Родиной (Меня опять передёрнуло! Про «Родину» воспоминания оставались ещё слишком свежи!) связи не было! Они не отвечали ни на одно послание… Мы подозреваем, что что-то случилось и с остальными людьми, и кораблями Флота.

– Почему же вы не полетели туда, чтобы проверить это?!

– Мы не можем нарушать Приказы Командования, что бы в них не говорилось.

Чёрт. Мать на мой вопрос подтвердила – он действительно думал то, что говорил.

Тогда вообще – кошмар. Нам попались чёртовы служаки-буквоеды. С такими не договоришься…

Впрочем – посмотрим.

– Сколько… световых лет до вашей «Родины»?

Вижу, командир замялся. Сверкнули зубы из-под чуть приподнятой губы. Я просто посмотрел на беспомощную самку, которая всё ещё изображала обморок – это Мать мне сказала, что её энцефалограмма уже соответствует полному сознанию, и эта зараза с любопытством прислушивается – я и сам видел, как её ушная раковина чуть трепещет…

Наклонившись к этой части её лица, я прошептал, правда, так, чтобы и командиру было слышно:

– Я знаю – ты очнулась. Но можешь ещё полежать с закрытыми глазами, пока я жду ответа. Надеюсь, твой друг не захочет, чтобы я сделал тебе больно…

Командир сильно разозлился – это тоже сказала Мать, уже вполне уверенно классифицирующая его электрические импульсы.

Но он был умён – ответил-таки:

– Три  оборота вокруг местного светила.

Ага. Значит около четырёх стандартных земных. Недалеко. Почему же они…

– Мать. Что там с их двигателями? Могут они летать на сверхсвете?

– Нет. И искусственной гравитации тоже ещё не изобрели.

– Ладно, понятно. Пришли-ка дроида – разобраться с их звёздными картами, и всем, что касается навигации. Я хочу знать, за сколько мы сможем туда добраться.

Появление дроида в рубке особого впечатления не произвело.

Ещё бы: он у меня всего полутора метров ростом. Это я в экзоскелете в высоту метра три с лишком. Да и в ширину – два…

Пока Мать с помощью манипуляторов и видеокамер нашего верного помощника разбиралась с картами и рабочим столом рубки, я продолжал допрос:

– …значит, говоришь, используют как средство для «неземных наслаждений»?

– Да. Причём оно доступно всем… низшим членам нашего Общества – всем подклассам и кастам. Наше Правительство – самое демократичное, и заботится о нуждах, и удовольствии Народа.

Он ещё пораспинался об их Утопически Прекрасной Жизни, где каждый выполняет строго определённую роль, и счастлив ею… И, разумеется, проводит досуг и прочий отдых, предаваясь «райским наслаждениям и нирване»… (Где это мы уже встречались с проводимым так «досугом»? Ага – на планете, куда подбросили Овеществителей!)

Мне уже всё было понятно – нигде так не хвалят свою «свободную и счастливую райскую» жизнь, как в… Стране-концлагере. Напоминающей банальный муравейник. Где у всех – расписанные навечно Роли. Рабочих. Фермеров. Нянеченк.

И, конечно, трутней-управителей.

А тут – ещё и все мурашики-рабы одурманены до состояния полной прострации и покорности. А так как полупьяное население меньше живёт, и производительность труда куда хуже, конечно, нужно больше рабов. А их опять надо чем-то одурманивать…

Замкнутый круг. Конечно, им нужны были ещё колонии.

– Ну-ка, расскажи ещё раз, поподробней, про все ваши подклассы и касты… Про обязанности я понял, теперь – о том, где и как кто живёт, и какими привилегиями и правами пользуется.

Сложная иерархия их общественного строя и уклад жизни всё ещё никак не входили мне в мозг. Ничего, Мать, когда разберётся, просветит меня. Но то, что у них кое-что было, как у древних индусов, а кое-что – как в армии, я понял сразу. Да и жили их низшие и средние классы – в бараках. Ну, или казармах: прямо древне-римские легионеры, со спартанской простотой быта. И супружескими обязанностями, расписанными по часам. Чтоб, значит, производить больше рабов. Послушных и дисциплинированных благодаря воспитанию в казематах лагерей-детсадов. Потому что образование (школьное) для низших каст не предусматривалось. Да оно и правильно: меньше знаешь – меньше задумываешься, и, соответственно, меньше… Ерепенишься.

Вот и хорошо. Мне их привычка к дисциплине и строгой иерархии пригодится.

Я уже понял: эти – простые исполнители. И отвечают лишь за регулярную поставку на транспортных ракетах драгоценного продукта, вырабатываемого здесь червями-переростками. А всего таких планет, где по пещерам расселено эксплуатируемое население – две. Первая – «Родина», где такой уклад и «фермы» за тысячелетия и сложился. А вторая – вот эта. (Потому что только она из всех найденных в десятке систем, до которых они успели добраться, более-менее подходила для них по условиям для колонизации.)

Уже приятно. Меньше возни будет, когда начнём «освобождать» своих от «Ига».

Даже без разъяснений Матери я дотумкал, какую роль играет в их Обществе «Продукт Икс», как назвала его моя хозяйка, или «Струх», как называли ящерокуры.

Это сильнейший наркотик, который снимает чувство усталости и раздражения у огромной, бесправной, и работающей на износ низшей касты этих тварей. Даёт ощущение комфорта, успокоенности и «неземного» блаженства. Он же резко снижает умственные способности, инициативу, и вообще – угнетает всё, что связано с так называемой высшей нервной деятельностью. Повышает же – только половое влечение и аппетит.

А поскольку при его регулярном применении вырабатывается непреодолимая зависимость, эти бедняги на всё готовы – на любую работу, только чтобы получить вожделенную дозу. Ведь на струх их подсаживают прямо с рождения – как только вылупятся.

Даже не знаю, что сказать: такого цинизма и подлости я даже у лютых тиранов-диктаторов не наблюдал. А с другой стороны – прагматизма…

Ведь при таком порядке не нужны ни тюрьмы, ни палачи. Малейшая провинность – и ты без дозы. И через пять-шесть дней, если так решат Судьи, умираешь в страшных муках. В назидание остальным рабам.

И самое интересное – верхушка Юменжей (это так по их варианту называется «Человечество») не потребляет струх. Даже более того: замеченные в потреблении – деклассируются. Со всеми вытекающими последствиями.

Видать, за несколько-то тысяч лет сообразили, что иначе – выродятся. И «вести Народ» к «светлому Будущему» будет некому.

Ладно. Мне их собственные проблемы до лампочки. Мне людей спасать надо.

– Хватит. – я остановил лекцию о том, как мне не хотелось бы жить, – Слушай теперь внимательно. Вся огневая мощь вашей Империи не может сравниться с силой одного моего корабля. Сейчас я собираюсь отправиться на вашу Родину, и освободить тех людей, кто живёт там. Вы должны за (Мать! Сколько?) – ага, за восемнадцать оборотов планеты вокруг своей оси – да, ДНЕЙ, – чёрт вас побери! – вытащить из катакомб на поверхность ВСЕХ местных людей, и обеспечить их нормальное – ну, такое же, как всегда! – питание. А ещё построить им укрытия от солнца. И холода.

Всё понятно?

– Ваши указания вполне понятны. Но хочу вам напомнить, неизвестный агрессор, что мы вовсе не обязаны выполнять ваши…

– ЧТО?!!! А, да, я же не объяснил. Объясняю. – я вздохнул пару раз, чтобы успокоиться. – Я сейчас уйду к себе на корабль. И полечу на вашу чёртову планету. С собой я возьму пять самок – в качестве заложниц. Если к моему прибытию не будет сделано то, что я приказал, эти пять самок ме-е-едленно погибнут в страшных мучениях. А остальные… хм… юменжи, вместе с вашим ничтожным корабликом – будут уничтожены ещё через два-три дня, сразу, как только я найду, куда вы попытаетесь от меня скрыться!

Ну а чтобы доказать, что я в состоянии это сделать, я через (Мать, сколько займёт?) два часа разнесу на атомы малый спутник этой планеты. Надеюсь, для вас это явится аргументом. И станет понятно, что уж ваш кораблик разнести – для меня пара пустяков!

Электрические импульсы командира показали, что он… впечатлён.

А ещё бы ему не впечатлиться – особенно, когда я, зацепив пять визжащих и извивающихся «девочек» тросом, продетым сквозь связанные руки-ноги, потащил их, совершенно не вникая в суть проклятий и ругательств, по проходу в шлюз.

Самок инопланетян я не слишком-то люблю. Особенно таких, как, скажем, маленькие «дразнилки». Зато их беспомощный вид здорово стимулирует достаточно разумных самцов действовать в нужном мне ключе.

Мать не подкачала – «Лебедь» уже был присоединён через гибкий рукав прямо к выходному отверстию, и мы вшестером – всемером, если считать дроида – вытерпели очередную санобработку. Юменжихи перенесли её стойко – видать, не хотели показать, насколько сильно напуганы. Дуры. Мать мне ваши энцефалограммы преподнесла, как на блюдечке…

На корабле у меня поддерживается обычно ноль девяносто пять стандартного «Ж». Так что я со скрытым злорадством пронаблюдал, как все эти «грациозные и женственные» туши распластались беспомощными кучами на полу шлюза, и уже только перепугано моргали. Надо же – видать, совсем отвыкли от гравитации. Как бы не задохнулись – как бывает с китами, когда их выкинет штормом на сушу.

– Мать, определи-ка, при какой гравитации они не сдохнут… но и лягаться сильно не смогут.

Мать скинула силу тяжести до ноль трёх «Ж». Теперь мои пленницы снова могли дышать, визжать и ругаться. Уж не сомневайтесь: так они и делали. Особенно старалась одна… Как я понял, самка командира. Вот от неё я и узнал всё – и про моих родителей, и про прародителей, и про мои яйца. Нет, в смысле, не про те, что обычно имеются в виду, а про те, что я отложил, или только собираюсь. И выслушал «сердечные» пожелания себе, любимому, и своему потомству на будущее.

Ну, я же, мать её туды, джентльмен – даже не попинал её.

Наконец Мать продезинфицировала нас всех до нужной степени. Легко подхватив этих кобылиц, я на закорках пронёс их «связку» в подготовленное помещение. Они, убедившись в своём бессилии, теперь выли и причитали – может думали, что я их съем? Тьфу. Я едал, конечно, тварюг и попротивней…  Но это – на любителя. Вон: Гурман Пеття постоянно балуется изобретением экзотических блюд из инопланетян, что поглупее. Но я не кулинар. Да и эти – только заложницы. О! Кстати – мне же надо их чем-то кормить…

Упихав сильно (Такого бедлама у меня давненько – вернее – никогда! – не было!) шумящих женщин в трюм, развязав и заперев, я вернулся на их корабль. За трюм я не боялся: там ни лапками, ни даже лапищами ничего не сломаешь.

Прилетев в рубку, я развязал командира, и мужика (Тьфу ты! Ящера!) поздоровее, и велел им притащить к шлюзу еды для своих благоверных на три недели. Вода-то у меня была.

Спорить они не стали, всё сделали. Я всё забрал, и отчалил.

Вероятно, зрелище взорванной и разлетевшейся на мельчайшие кусочки тридцатикилометровой местной Луны произвело должное впечатление. Да и мне уж больно нужно было хоть что-то взорвать – для снятия, так сказать, нервного напряжения.

Во всяком случае, в их шифровке, которую мы с Матерью перехватили через час, говорилось и об этом. Вскрыть же их почти примитивный шифр – не проблема для моей умницы, расшифровывающей уже не то пяти-, не то шестисотый язык рас, даже чуждых нам практически во всех отношениях.

Так что в том, что мы произвели должное впечатление, мы не сомневались.

А то, что остронаправленный радиолуч идёт туда же, куда направлялись и мы, лишний раз показало, что ящеры тоже… весьма разумны.

Конечно, если убеждены в силе наших аргументов.

Хотя никакого смысла в этой радиограмме я не видел – она опоздает на четыре года!

 

По моей просьбе Мать ещё подбавила «газку».

«Лебедь» сотрясался. Я, зажавшись, и нажравшись протекторов, (Вредная штука, что бы там не уверяли чёртовы медики: у меня от них вечно сыпь в паху – словно подцепил Бриппер-17 на Лузанне-2!) терпел зуд и резь в зубах и вибрацию в суставах протезов рук. На самок пятнадцать световых, вроде, никак не сказались – ещё бы, у них-то в трюме мы гравитацию так и держали в ноль три «жэ»!

Так что долетели даже меньше, чем за пять дней.

Вот чёрт!.. По-другому не скажешь.

Кто-то порезвился тут до меня.

Нет, планета осталась на месте. И даже летела по орбите почти цельным куском…

Но то, что сюда добрались, и «сняли нервное напряжение», или «выразили справедливое негодование» люди, куда более возбудимые, и менее терпеливые, чем я, понятно было и ежу. И никакой «Флот» бедным юменжам не помог…

Собственно, места, куда пришлись заряды антиматерии, уже затянуло свежей лавой. В этих огромных искусственных озёрах-океанах она и плескалась, иногда, под влиянием приливов от спутника вскрывая огромные огненно-парящие трещины, и занимая до половины поверхности суши.

Ну как – суши: океаны из воды, что не успели рассеяться по космосу, почти все плавали в атмосфере, до сих пор в сильно испарённом виде. Я пошкреб подбородок, слушая доклад Матери.

Плохо. В живых не осталось ни одного юменжа. А уж людей… Похоже всё же, их-то забрали отсюда всех. Температура внизу, у почвы, достигала почти девяноста Цельсия. Облачный покров из испарённых океанов оказался настолько мощным, что только на пределе даже наших сканнеров удавалось видеть то, что там, внизу, творилось.

Ни дать – ни взять, Дантов Ад!

Я не придумал ничего лучше, чем притащить к экранам своих пленниц.

Не забыв для профилактики снова связать их в кучу.

Эти чёртовы курицы мне вначале не поверили!

Думали, я им показываю смонтированное кино, а не их любимую планету!

Вот уж наплевать мне было на их мнение и ругань: убедившись, что Мать отсняла достаточно материала, я затолкал всех обратно в трюм, заодно выучив несколько новых изящных юменжевских ругательств. После чего озаботился сбором материальных свидетельств и доказательств – на случай, если самцы окажутся ещё недоверчивей.

Тут мне повезло: Мать послала два наших зонда, и они прибуксировали раздолбанную спасательную капсулу с трупами пяти солдат.

В бортовом журнале нашлась кое-какая информация и о нападавших, и о том, что юменжей расколошматили только после их отказа отдать людей добровольно.

А вот откуда родом «мстители-спасители», я так и не узнал. А жаль – видать, неплохие ребята. Думаю, мы нашли бы общий язык.

На этот раз летел, пожалев свои зубы.

В процессе кормёжки я за эти дни прослушал все стадии женской неадекватности: от – «Ты – грязная и злобная скотина, разрушившая весь-наш-такой-прекрасный-Мир!», до – «Господи! Ведь все умерли! Что же нам теперь делать?!». Изо всех сил я сдерживался все десять дней, только чтобы не наорать на этих дурёх, и не отшлёпать. Впрочем, у них и без меня хватало проблем для обдумывания, а у меня – тем для разговоров с Матерью.

 

Десант роботов моих горе-колонистов трудился вовсю. Разбивали новые плантации пшена, риса и сорго (Ну, вернее, их местных аналогов.) – в дополнение к уже имеющимся, и которые я было принял за «естественные поля». Сажали саженцы яблонь, груш, вишни и всего того, что потребляют вегетарианцы. Сами же юменжи оказались абсолютно – ну, совсем, как «заложницы» – беспомощны против силы тяжести.

Чёрт! Как это они так распустились?! И как собираются лететь Домой? Надо сказать – пусть начинают тренироваться.

Да, теперь, поостыв, а особенно, увидев, во что превратилась их «Родина», я уже не жаждал крови, а собирался их… Просто отпустить.

Слишком, видать, повлияло зрелище «гуманоидной» «мести» за порабощённых собратьев. Кстати – по здравом размышлении я уже передумал встречаться с этими «собратьями-млекопитающими». Столь «радикальные» решения и по мнению Матери свидетельствуют о неустойчивости психики и взрывном характере. Такое свойственно горячим, и ещё плохо соображающим в социологии и истории, молодым агрессивным расам.

Конечно, бараки, которых понастроили чёртовы строительные механизмы, оказались грубы и сляпаны кое-как, но пока неплохо и это. Разумеется, так было всего в пяти лагерях, на которые хватило роботов. Там же, где пришлось всё делать только мокрицам, эвакуация и строительство только начались. Мать мне всё подробно описала. Я решил немного подождать.

А куда мне спешить?

Высадил я женщин обратно на корабль. Мать записала на носитель, подходящий к их аппаратуре, и передала записи того, что творится уже сто сорок девять «витков» у них на Родине. А в ангар их мастодонта-корабля я впихнул то, что осталось от спасательной капсулы, и доверил честь погребения последних «павших в неравной битве» доблестных воинов самим юменжам.

Материалы бортового журнала, само-собой, Мать мне скопировала.

После чего я стал просто ждать.

Реакция мужчин оказалась… хм… Скажем так: куда разумней, чем у самок.

На третий день после просмотра материалов и погребения тел, командир сам попросился ко мне.

Ладно, я даже согласился сбавить «Ж» снова до ноль трёх.

Мать воспроизвела из нашего запасного ремонтно-подручного материала нечто, отдалённо похожее на их кресло, но всё равно ящеру было на нём не слишком удобно в скафандре. Ладно, хоть не лежал раскорячившись на полу – я знал, что так он чувствовал бы себя…

Унижаемым.

– Мы убеждены, что запись, переданная нам – подлинная. И одного из членов погибшего экипажа мои коллеги опознали… Хочу… – он мялся. А без подключённых датчиков Матери было трудней наблюдать его эмоции. Хоть и не намного, – Э-э-э… поблагодарить за прояснение ситуации с нашей планетой.

Я помалкивал себе, и ждал, что же решили уцелевшие последние юменжи – как насчёт себя, так и насчёт людей. Видать, трое бессонных суток сказались: ящер (это я определил и без подсказки Матери!) был очень опечален.

Будь это парой недель раньше – я бы только позлопыхал. А сейчас…

Почему-то было жаль этих курицыных сынов. Может, не все они такие закостенелые мерзавцы, как их Правительство?..

– Ещё хочу спросить – по поручению всего нашего экипажа: что вы, неизвестный агрессор, собираетесь делать с нами?

Я вздохнул. (про себя, конечно.)

– Агрессор… Зови меня Мак. Для простоты. А как твоё имя?

– Я… э-э… Меня зовут Криндах-Долфар-Тацелтон восьмой из Рода Хропастос.

– Хорошо. Если ты не против, я для краткости буду звать тебя Крин. – он равнодушно кивнул. Я понял, что ему плевать, как я буду звать его – хоть, как говорится, горшком: он обеспокоен судьбой своих собратьев, теперь последних на свете юменжей.

– Отвечаю на твой вопрос, Крин: ничего я не собираюсь с вами делать. Всё уже сделано до меня… двести лет назад. Впрочем, не обольщайтесь: это мог бы сделать и я, если бы там всё было так же, как и здесь, и я не смог бы убедить ваше чёртово Правительство сделать по-моему… э-э… мирными способами. Мы, так называемые гуманоиды-млекопитающие, очень… не любим, когда превращают в рабов наших соплеменников.

– Да, это я уже понял… Могу в наше оправдание сказать только одно: мы не считали своих… гуманоидов – разумными. Ну, они… С нашей точки зрения… вели себя как обычные стадные животные. Ещё раз приношу наши извинения. Теперь нам понятней мысль о том, что каждая раса имеет право на самостоятельное развитие. В том стиле и духе, которые ей нравятся.

Он замолчал и отвернулся. Бедняга. Он явно пребывал в таком же шоке, как и я – когда Мать «пошутила» насчёт наших коров, свиней и овец.

Да, мне-то, например, точно было бы в новинку, если бы к нам на землю прилетели, скажем, ослы – бороться за права их земных «собратьев».

Однако эти бедняги достаточно наказаны. Пусть я даже не знаю, кем, им-то от этого не легче. Я нарушил затянувшуюся паузу:

– Извинения приняты. От лица… земных гуманоидов я обещаю: каких-либо репрессий, или враждебных действий с моей стороны, и со стороны нашего Руководства против вас предприниматься не будет.

Конечно, если вы не надумаете снова производить свой струх.

А сейчас, после того, как будут выведены на поверхность, и обеспечены кровом и питанием все местные гуманоиды, вы сможете улететь… Куда захотите.

– Спасибо. Мы и сами понимаем, что чем быстрее это произойдёт, тем лучше… Вряд ли другие гуманоиды из вашего племени будут рады нашему присутствию здесь. Но вот лететь нам… Разве только Домой.

– Да, наверное. Кстати, хотел спросить: почему вы не пытались основать свою колонию здесь, в смысле, на планете?

– Мы… Не было такого приказа.

– А если бы был?

– О! Это было бы всё равно очень трудно! Для нас там слишком холодно.

– Что?! Холодно?! – я забыл, что не мог прочувствовать, что там творилось у них на корабле – я же был в скафандре. На мой вопрос Мать сразу ответила: по Цельсию – плюс сорок семь. Ого! Пожалуй, действительно, местная среднесуточная температура в плюс двенадцать им не совсем по зубам. Ну, точнее – по зубкам…

– Да, очень холодно. Мы смогли бы жить, только выходя из помещений в очень тёплой одежде. А у нас… такой нет. Да и сшить подходящую было бы трудно. И не из чего. А жить в скафандрах нереально.

Глядя на огромные четырёхпалые ноги, трёхпалые лапки, и всё остальное, я не мог не согласиться: быть модельером у таких созданий – не слишком благодарная работёнка. Хм. Ну тогда, наверное – действительно, домой. И пусть сейчас у них и жарковато, но…

– По моим расчётам через сотню-другую… оборотов вокруг солнца… На вашей планете установится приемлемая температура. И часть воды океанов вернётся в свои впадины. Вот только вулканическая деятельность… Хм-м. Ещё пару тысячелетий точно будет повышенной.

У вас хоть сохранились самки, способные к откладыванию яиц? – это я спросил уже не официальным, а нормальным тоном.

– К счастью, да. И раз Правительства нет, никто теперь не сможет нам запретить продолжать наш род и во время экспедиций… Пусть в первые годы хотя бы прямо на корабле. Собственно, мы и так повынимали из зародышевых камер, и вырастили всех запасённых эмбрионов: сейчас живы только они… То есть – мы.

– Что ж. Чем раньше начнёте это самое… Размножение, тем, наверное, лучше. Возможно, вы сможете снова со временем заселить свою Родину. От себя хочу пожелать вам всяческих успехов и… мудрости. Поскольку из вас, экипажа, никто струх не принимал, мне кажется, вам лучше всего избавиться от всех его запасов, которые вы ещё не успели отослать, и строить своё будущее общество без… э-э… кастово-классовой системы.

– То есть… Как это?!

Вот дьявол! Они что, действительно не знают других Общественных формаций?! А, ну да – откуда им все эти «исторические» прецеденты, и социологические особенности других рас знать?..

А ничего. Мы можем это исправить.

– Мать! Ты как-то проговорилась, что у тебя есть всё, что касается…

– Есть. Я так и знала, что рано или поздно вся эта чёртова политика-социология выйдет мне боком. И справочники-учебники давно хотела выкинуть, но… Я же у тебя умница и лапочка. Люблю порядок, и укомплектованность библиотеки.

Что, распечатать?

– Нет. Зачем им тонна бумаги? Запиши на кристалл – так же, как видео об их планете. И передай в полное владение этим бедным куроидам… Ты же сможешь всё им перевести на их язык и преобразовать в их шрифт?

– Конечно. Без проблем. – она зажужжала аппаратом записи.

Вот и славно. Пусть поиграются в эту блестящую игрушку – Демократию…

– Кстати… Заодно сделай для них учебник английского языка – наверняка им ещё придётся столкнуться… Пусть говорят, как нормальные люди!

– Сделаю. Нам тоже сделаю – вдруг твой друг док Мюррей из Бостонского Этнографического захочет говорить, как нормальные юменжи.

О! Она права. С лингвистов тоже можно поживиться!

Капитан, который во время нашего диалога сидел, невежливо разинув рот, всё же взял себя в руки и захлопнул его, когда я сказал:

– Сейчас по моей нижайшей просьбе моя Госпожа занесёт на кристалл сведения обо всех формах правления у всех известных нам рас – как гуманоидов, так и… не совсем. Надеемся, что ознакомившись, вы сумеете выбрать тот Общественный Строй, который вам больше всего понравится. Ну, или придумаете что-то своё. Ведь какое Правительство посадить себе на шею – решать только вам.

Пока раскрытый рот снова долго пытался закрыться, а потом шевелился в попытках что-то сказать, я с интересом наблюдал.

Если так можно сказать про серо-зелёную шкуру, мой собеседник… покраснел.

Нет, положительно мне повезло, что я не разделался с ними сгоряча так, как хотел. И уж тем более так, как те, кто разнёс их пресловутую Родину.

Похоже, эти чёртовы ящеры всё же… Имеют совесть. И чувство юмора.

И скоро станут вполне нормальными партнёрами среди рас и народов известного мне населённого Пространства Вселенной.

Но я уже, скорее всего, до этого не доживу. Ладно – повезло им, что я такой терпеливый. И добрый. Ну, и спасибо Матери.

Это она приучила меня сначала думать, а потом – стрелять!..

 

Мы с Матерью совсем сломали голову – что с ними делать.

Зрелище было самое неприглядное.

Эти раздутые бледно-голубые «едоки-переработчики» с трясущимся, словно студень, телом – никакие не люди, а жалкие пародии! Они и сейчас с трудом шевелились, и несколько оживлялись только когда мокрицы начинали разносить еду. Чёрт! Придётся хотя бы мокриц на время им оставить – перемрут же с голоду, пока не научатся хоть что-то делать!

Дьявольщина! Проклятье! Вот заботку я приискал себе на задницу! Но ведь не я же буду их учить, как добывать себе пропитание собственными ручками-тростинками, и не ползать, а ходить по земле ножками-кочерёжками?!..

Снова пораскинув этим самым моим так называемым, по словам Матери, мозгом, и Материнским процессором, мы решили, что это как раз тот случай, когда придётся вызвать Высокую Комиссию из Комитета ООН по Природным Катаклизмам, Стихийным Бедствиям, Чрезвычайным Ситуациям и т.п. Плюс ещё медицинскую помощь от Красного Креста – в связи с глобальной гуманитарной катастрофой всепланетарного масштаба. И, конечно, представителей Комитета по Правам Разумных Рас.

Уж эти подсуетятся. Ещё бы! Не каждый день (Вернее – век!) случается найти подобных людям почти во всём, (Ну, кроме, разве что, склонности к обжорству и безделью! Ха-ха. Это – шутка.) Братьев по Разуму!

Плевать, что разум их пока как у младенцев (ну, или, коров): его-то быстро вправят куда надо! И «Права…» объяснят. И, самое главное – закрепят Планету за ними навечно.

Иначе за что получают деньги все эти миссионеры-учителя-психологи-социологи-врачи-бухгалтера и т.п. дармоеды при этом чёртовом ООН-е!..

И когда это закончится, и местные бедолаги будут «приобщены» к Вершинам Цивилизованности, я не сомневаюсь – их даже Федеральные Налоги Содружества заставят платить.

Правда, посылать СОС мы с Матерью не торопились: надо же дать юменжам всё закончить, и убраться со своим кораблём от греха подальше! Хотя бы – за пределы действия локаторов нашего Флота…

 

Мы встречались с капитаном ещё два раза – каждый раз он приходил сам. В первый – чтобы я (ну, вернее, Мать) прояснил кое-какие тонкости и демократии, и тирании, и ещё чего из политическо-общественной бодяги. Во второй – чтобы доложить о полном завершении эвакуации.

Прощались мы почти тепло.

Только когда он удалился к себе, я поднял щиток светофильтра. Не скажу, чтоб это мне мешало. Нет – вначале я не хотел, чтобы они видели искры, которые метали мои глаза. А потом – стыд, который я всё равно испытывал. Хотя бы перед юменжевскими «Ноями и Праматерями» – за несдержанность и самый натуральный геноцид со стороны, пусть других – но «гуманоидов».

И вот хвост их корабля растаял на экранах моих сканнеров. А потом – и радаров.

 

Началась рутина.

СОС первыми услышали, разумеется, линкоры Флота. И прибыли через каких-то тридцать три дня.

Ну, бюрократы, естественно, не так торопились: первые корабли из административно-спасательно-миссионерской партии ООН-а были на месте только месяца через два.

Меня больше всего интересовал Генеральный Инспектор по Колониям.

Выяснилось, что у нас есть и общие знакомые в Самых Верхах. (Оказывается, мой друг Госсекретарь всё же не совсем удалился от дел!) И вы даже не поверите, сколь многие из Власть Предержащих живо интересуются сувенирами с дальних Миров…

Ну – я же не скупердяй какой-то. Я сразу понял, что жена чиновника просто жить не сможет без ожерелья из драгоценных шаури! Их неземная красота уж точно утрёт нос всем её так называемым заклятым подругам… Как и настоящая шуба из шкур Изумрудных Чурнаков.

Благодаря этому, а так же стандартным весомым аргументам в виде эквивалента Денежных Знаков, всего через каких-нибудь три месяца (редчайший случай для бюрократической машины, да?!) я был, на правах первооткрывателя, полным и абсолютным владельцем звёздного участка с такими-то и такими-то координатами… Ну, само-собой организационный взнос, уже вполне официальный, тоже сожрал неплохую часть моей наличности. Зато все бумажки были оформлены как положено! На девятьсот девяносто девять лет. Прямо как в старые добрые времена золотой лихорадки на Аляске!

А что?! Предоставив в их распоряжение целую новую планету с великолепным климатом, и ещё не разграбленными недрами, я, по-идее, имел право на такое даже и без взятки!

Правда, тогда пришлось бы ждать года четыре, и лично обегать все Высокие Инстанции. На Земле. А я по разным причинам не слишком-то горю желанием зарисовывать свою, даже изменённую пластикой, физиономию, там. Да и на прочих планетах с людьми, где «работал» до переквалификации в скрапперы. Без ложной скромности скажу: именно благодаря мне конструкторские бюро специализированных заводов вынуждены были разработать новые модели сейфов. С особыми гарантиями…

Вот и пришлось поступиться некоторой частью наших активов.

Зато теперь в мой Заповедник не имел официального права залетать ни один корабль. Ну, в смысле, из Официального Флота кораблей нашего Звёздного Содружества. А даже наоборот: весь этот самый Флот обязан защищать мои Частные Владения от посягательств со стороны других рас – не Членов Союза.

Скрапперы-то, возможно, будут пытаться выяснить, что же такого я там захотел застолбить… Не думаю, правда, что, как юменжи на своём корабле, так и их раздолбанная планетка, хоть на кончик пальца кого-то заинтересуют.

Если же заинтересуют – я сказал юменжам, чтобы называли всем сунувшимся моё имя. Определённой репутацией я среди нашего брата пользуюсь: если кто-то не драпанёт оттуда сразу, как ошпаренный, и поджав хвост – пусть пеняет на себя!

Найду, не поленюсь!

Хотя, конечно, не все кровожадные байки про меня, бытующие в сообществе скрапперов – правда.

Впрочем, как и не все – неправда!

Но в одном-то уверены все: если я что-то обещал – сделаю!

 

Времени на всякие Протоколы, Акты, и разъяснения ушло почти четыре месяца. Я ругался. Маялся. В сотый раз давал показания для всех этих Комиссий – и Протоколов и Актов… Но терпел – чего не сделаешь для своего брата, млекопитающего гуманоида.

Да и для куроидов постараться не грех…

Но наконец весь этот рутинно-бюрократический кошмар остался позади, и Комиссия от Правительства Содружества Разумных Рас сочла себя удовлетворённой.

Содружество пополнилось «равноправным» членом, а я отправился, наконец, на все четыре стороны.

Свободный Поиск! Ур-р-а-а! «Лебедь» заправлен под завязку. Все Официальные документы оформлены, и хранятся в Гос. Архивах, а нотариально заверенные мои экземпляры –  у меня на борту! И – в Нотариальных конторах девяти планет.

И вот – впереди только Космос!..

Я прямо-таки гордился, какой я образцовый Гражданин.

И вот, когда я уже почти успокоился, и предвкушал радость от предстоящего безделья, как обычно закинув ноги на центральный пульт рубки, Мать вдруг решила кое-что выяснить:

– Ну, может теперь, когда мы одни, и никто не мешает, ты просветишь меня, почему это ты решил называть меня при этих несчастных юменжах – «Госпожой»?

Надо же! Моя ласточка хоть что-то во мне ещё не понимает!

– Господи, Мать! Это же так просто! Во-первых, я хотел, чтобы они знали – нас на корабле много, и я – только подчинённый. Ну, а во-вторых… Чтобы не слишком уж увлекались этой опасной игрушкой – Демократией.

В критических ситуациях – вот, как у них сейчас! – власть всё равно, я считаю, должна быть в руках сильного человека. Готового на жертвы и жёсткие решения ради блага своих людей. Готового принять груз Ответственности.

Этот… парень… Мне понравился. Он сможет возродить их чёртову птицеферму.

– Ты что, забыл, что я снимаю твою чёртову энцефалограмму?! Ну-ка, договаривай!

Вот ведь зараза! Любит она у меня комплименты! Ладно – пусть слушает. Заслужила.

– Да, солнышко моё – это было ещё… Как бы… Выражение моей Благодарности. Что удержала меня, и не дала совершить… Роковую ошибку. А то бы меня совесть замучила.

– Чего-чего?!

– Совесть, говорю. Можешь ржать, сколько твоей душеньке угодно, но фрагменты чего-то такого у меня остались. И теперь-то я понимаю, что никакие они не варвары, и гнусные твари. А просто доили своих коров, ели своих свиней, и стригли своих баранов…

Но – заявляю сразу: меня вегетарианцем тебе не сделать!

 

9.Пустотники.

 

 

Чёртова аварийная сирена заставила меня подпрыгнуть буквально до потолка!

Я и так сплю не слишком хорошо, (Чего бы там не утверждала Мать, ворчащая, что обычно мой храп разносится до машинного, и чтоб разбудить меня нужно или трясти так, что она иногда опасается, что отвалится голова. Или уж сразу – поливать ведром холодной воды.) а тут так и подскочил: только что лбом о подволок не треснулся!

– Советую оставаться на месте. – слышу нарочито спокойный голос моей «лапочки», – Сейчас будут такие ускорения, что гравитаторы могут не справиться полностью.

И точно!

Вот уж заложила так заложила!.. Меня буквально вдавило в койку!

Да что же это…

– Это – крайне подозрительные существа. Похоже, имеющие самые серьёзные намерения в отношении тебя. И «Лебедя». – она у меня не то, что «будто мысли читает» – а и правда – мысли читает. Поскольку, как уже упоминал, всегда снимает энцефало-, кардио-, и все прочие «граммы». Ну, плюс, конечно, знает меня. Как облупленного.

– И… что же… это… за… намерения? – я с трудом выдыхал: «частично компенсированное» ускорение действительно достигало десяти любимых «Ж», и дышать стало тяжеловато. Однако я хорошо тренирован, да и противоперегрузочный матрац не для красоты положен на пружины койки.

– Выражаясь любимыми тобой «простыми словами» – сожрать нас!

Ух ты!.. Сколько летаем, (Почитай, лет сорок!) и сожрать меня, дроида, и челнок на тех планетах, на которые случалось опускаться, действительно, пытались много, ох, много  раз. Но вот чтобы прямо так – в Пространстве… Нет, такого ещё не бывало.

– И… что же… это… за твари?!

– Советовала бы тебе беречь дыхание. А что это за твари, пока точно сказать не могу. Нужно выслать зонды, просканировать, отобрать пробу… Но только я лучше сделаю всё это позже. Если удастся оторваться и уйти от погони. – мысли у меня понеслись буквально галопом! Мать применила словечко «если»!..

– А… (Пф-Пф…) Удастся?..

– С вероятностью семьдесят три процента. Наше маршевые двигатели на форсаже всё же разгоняют нас быстрей, чем непонятные мне процессы, отвечающие за приведение «этих тварей» в движение.

Вот это номер! Мать встретила создания, которые явно земной науке ещё не известны. Ну, это – если судить по тем её намёкам, что ей непонятно, как они, собственно, движутся. Мило. Вернее – страшно. Но уже – не так, как вначале. Потому что всё-таки – семьдесят три процента…

Меня стало бросать и колбасить. (Вот хорошо, что койка привинчена к палубе!) Похоже, моя хозяйка пытается оторваться за счёт манёвров!

Ну, тут стало, конечно, не до разговоров – когда попытался разжать рот, чтоб спросить, долго ли нам ещё мучиться, от толчков и вибрации так прикусил язык, что всякое желание чего-то там спрашивать пропало! Однако Мать не подкачала:

– Не менее получаса. Так что лежи себе и мечтай о чём хочешь. Можешь, например, вспомнить, за каким … ты приказал мне забраться в чёртово протопланетное облако… Ну, или подумать, как в чёртовом вакууме могут жить, и за счёт чего – двигаться, состоящие из того же вакуума (Ну, это я так определила, что – из вакуума!) черви длиной с пару сотен миль.

Блинн. Раз уж Мать так выражается, значит, действительно сердится на меня, балбеса непредсказуемого. С другой стороны, везде, где только можно нарыть чего интересного в плане Добычи, мы уже побывали. Говорю же: мы – скрапперы со стажем. Обшарили не один десяток туманностей, и почти две тысячи планетных систем. Правда, на обитаемые планеты теперь стараемся не соваться. Себе дороже выходит (Как не вспомнить две мои отгрызанные почти по плечо руки, которые теперь заменены протезами – самыми продвинутыми и дорогими, конечно… Но в плане ностальгии по старым рукам я иногда ещё комплексую.)

Ну, с другой стороны, в таком крайне сомнительном образовании, как протооблако, ловить обычно нечего. Это знают и учёные, и другие скрапперы… И вот я, остроумный такой парень с неортодоксальным мышлением, решил как раз попробовать. Пошарить тут.

Нет, правда: а вдруг?! Никто не нашёл, а я – Я! – буду первым! Разрушу, так сказать, стереотип.

Похоже, точно – разрушил. Выбраться бы теперь из этой передряги живым… Хотя надежда, конечно, есть – целых семьдесят три процента! Да и «Лебедь» сработан на славу. Он – ещё из того поколения техники, когда на каркасе не экономили! Должен выдержать!

– Советую покрепче ухватиться за боковины койки. – слышу бодрый такой голос Матери, – Сейчас я собираюсь попробовать манёвр под названием «брошенный камушек». Это я со всей возможной скоростью хочу подлететь к хромосфере местного солнца, и «срикошетировать» об неё. То есть мы, воспользовавшись нашей инерцией, выскочим наружу. Монстры же по моим расчётам должны завязнуть в поле тяготения светила, как мухи на липучке. И грохнуться вниз: на поверхность.

– От… лич… но… – я уже цедил по слогам. Потому что навалилось куда хуже!..

Ну и ускорение! Мать явно выжимает из реакторов сто сорок процентов, на которые оба ходовых рассчитаны как раз в форсажном режиме. Наверняка и третий, вспомогательный, подключила… Но эти мысли, и запах перегретой изоляции, промелькнули уже где-то на краешке сознания: вокруг завертелась каюта, мир померк, и моё сознание провалилось куда-то в манную кашу с разноцветными искорками блёсток-вспышек…

 

– Хватит отлёживаться. Я знаю, что ты уже очухался.

– Слушай, а ты становишься… Хамкой! – я ворчал, даже не открывая потяжелевших и распухших век. Остальное тело тоже… Ощущалось с трудом. Словно перепил Бенни-зальца на Каннопусе-4…

– Ага – точно очнулся. Извини. Это я высказалась в том стиле, в каком обычно выражаешься ты. Ну, заодно и проверила, что ты действительно пришёл в себя.

Нет, она у меня точно – нахалка. Как бы выворотить ей блок неформальной логики и юмора, который я сам же и приказал вставить технику Вассе? Впрочем, ладно: так даже занятней. Можно точно определить, что «юмор и высказывания в моём стиле» – вовсе не то, что мне хотелось бы слышать, очнувшись с дикой головной болью…

– Открой же, наконец, глаза. Или помочь манипуляторами? – чую лёгкое раздражение в её голосе. С чего бы это?

А, вон в чём дело: пара таблеток и один манипулятор со стаканом уже у койки.

Со скрипом и стонами я кое-как сел. Трясущимися пальцами взял таблетки.

– Что это?

– Это – чтоб не болело. И не тряслось.

Зар-раза. Точно: издевается. И мысли читает.

Но таблетки я выпил.

Оно и верно: перестало и болеть и трястись. Ф-фу…

Я оттаял, и даже почувствовал лёгкие – да, совсем лёгкие! – уколы совести. Заботится всё-таки. Исправляет последствия моих, как она их мягко называет, «необдуманных действий». Спасибо ей. И за все предыдущие разы. Если б не она – точно присоединился бы к сотням менее удачливых и предусмотрительных (Ну, или летающих с не предусмотрительными – то есть, дешёвыми, от недобросовестных производителей! – главными Компьютерами!) скрапперов, навсегда затерявшихся в пучинах необозримого неизведанного Космоса.

– Мать, спасибо.

– Не за что.

Уже посмеиваясь про себя, проковылял я кое-как в рубку. Сел в кресло. Говорю:

– Ну, давай.

– Ну, смотри.

Выводит моя хозяйка на центральный экран странную картинку.

Странную в том смысле, что ничего, на первый взгляд, необычного на ней нет. Да и на второй тоже. Или это мне после таблеток так плохо соображается?

– Нет, это вовсе не «пространство как пространство», как ты мог бы подумать. Вот взгляни сюда. – на экране появился курсор, и чего-то там обвёл. Не знаю, как для Матери, но для меня там точно ничего не обрисовалось. – Теперь – посмотри в ультрафиолете. И в инфрадиапазоне. И в рентгеновском. И в… – она перебрала все известные земной науке излучения, которые мы как раз и используем в сканнерах, да в радарах дальнего обнаружения.

Ну и ничего не изменилось.

– Ничего нет, да? А должно было быть. Вот тут и тут – были туманности. А вот здесь – спиральки галактик. А раз сейчас их не видно – значит, что-то их загородило!

Ну так вот: поэтому я и забеспокоилась. Не бывает так, чтоб обычный вакуум смог чего-то «затенить». Или загородить. Что-то видно всегда. Хотя бы в виде ионно-нейтринного облака. Но я же у тебя «умница и лапочка». Сразу догадалась, что появилось там нечто, которое загораживает все эти расплывчатые следы материи, или излучений в космосе. Вот взгляни: компьютерное моделирование того, что могло бы вызвать такую картинку. Воспроизвожу запись.

Срань Господня!

Других слов мне в голову тогда и не пришло!

Потому что вид армады (Если про живых тварей можно так сказать!) двухсотмильных червей, занимающей полэкрана, и весьма агрессивно устремляющихся к «Лебедю» с разинутыми пастями, кого хочешь приведёт в… Удивление. Сильное.

– Слушай… Чем же таким я этим успел насолить?!

– Ха! Кранахи и перрисы точно смогли бы ответить, чем… А про этих – не знаю, поскольку в первый раз вижу. Могу только догадаться.

– Ну, и?..

– Ты слишком красив по их мнению. – я зарычал, оглядываясь в поисках чего потяжелей. Когда взгляд остановился на табурете, Мать невинным тоном говорит, – Извини. Не так сформулировала. Это не ты красив (Несмотря на всё моё к тебе глубочайшее уважение!), а «Лебедь».

– И чего бы им надо – при таких-то габаритах! – от нашей скорлупки?

– Скорее всего, сожрать его со всеми потрохами, как чертовски вкусно пахнущую приманку.

– ?!..

– Ну да. Тот инверсионно-мезонный след, что оставляют двигатели, почему-то очень сильно их возбуждает. В смысле – их обоняние. Вернее, то чувство, что по аналогии с понятными тебе земными примерами, как бы заменяет им обоняние.

– Да, вот: хорошо, что напомнила. Расскажи-ка теперь подробней, что же это были за твари?

– Почему – были? Возможно, ты удивишься (Даже – уверена, что удивишься!) но они живы-живёхоньки! Вон: резвятся!

Действительно, на картинке, которую она теперь вывела на центральный экран, наблюдалось… Нечто невероятное! Непостижимое уму! Дикое.

На поверхности немаленького оранжевого солнца возникали то и дело крошечные чёрные точки, разрастающиеся затем в приличные дыры, и как бы колодцы… Да что там! Казалось, что передо мной – сыр, и я наблюдаю за тем, как стая чертовски шустрых и весёлых мышек выгрызает из него самые вкусные кусочки!.. Представив себе, в каком масштабе всё это существует, (Учитывая обычный размер светила!) я сглотнул.

– Ага. Они сильно подросли. Но длиннее, чем в триста миль не становятся: плодятся. Похоже, простым делением – наподобии амёб. Или – гидр.

Я дёрнул уголком рта. Засопел. Потом остыл. Блинн, всё правильно: она же приводит примеры, понятные мне.

– Ну и сколько их там сейчас?

– Примерно триста миллионов миллиардов. Точнее не скажу: пока светило не будет доедено, они будут увеличивать своё число. В геометрической прогрессии.

Мне в её фразе только одна вещь не понравилась:

– Что значит – пока светило не будет доедено?

– А то и значит. Я первый раз встречаю организмы, способные столь эффективно превращать обычную (Впрочем – согласна с твоим кивком: гелий и водород всё-таки – не совсем обычная…) материю – в вакуум.

– Чёрт. А я  – не в первый.

– Ну-ка, теперь об этом поподробней, пожалуйста.

– Ага. Минутку. – я переворошил «сусеки» и «амбары» того, что называю памятью, и выудил-таки то, что когда-то ещё ребёнком читал, – Один древний писатель, Кинг, кажется, придумал таких тварей, что пожирали пространство и даже само время… Вернее – прошедшее, то есть – минувшее, пространство и время. Назвал он их – Лангольеры.

– А-а, поняла, о чём ты. Минутку. – я знаю, что она успела за сотую долю секунды и книгу прочесть, и даже фильмы, снятые по ней, посмотреть, – Аналогия уместна. Действительно, кроме внешнего вида всё передано верно. Поглощают всё. Усваивают без остатка. (Ну, ты бы назвал это – отсутствием продуктов дефекации.) Методов борьбы…

Не существует.

– Мать! Ты – что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что вот сейчас они чёртово солнце доедят… И снова за нами погонятся?!

– Ну да. Я именно это и имела в виду.

– А-а-а!!! Помогите! Я этого не вынесу! Я ещё так молод! Я хочу пожить ещё!!! А тут – никакой надежды!!! – и, сбавив тон, спрашиваю, – И – что?

Мы так и будем летать из конца в конец Вселенной, пока горючее на «Лебеде», и Солнца в пространстве не кончатся?

– Ну, зачем же так пессимистично. Нет, летать придётся только до того момента, пока изоляцию второго реактора не пробьёт окончательно. А это – не больше двух таких ускорений, как мы делали.

– Ну здорово. – с меня уже потёк пот. Даже с носа капнул, зар-раза. Потому что Мать, конечно, та ещё шутница, но таким не шутит и не прикалывается, – И… Что нам делать?

– Как – что? Лететь к чему-то такому, что сможет их затянуть так, чтоб и – не выбрались, и – жрать там было нечего!

– И… Что это такое? – на жаргонизмы в её лексиконе я уже внимания не обращал. Похоже, моя хозяйка и сама… Расстроена и удивлена.

– Как – что?! Чёрная дыра, разумеется.

– Мать. Ты так не шути. Чёрная дыра – единственная хрень, к которой все разумные существа относятся серьёзно. И никогда ближе, чем на десять парсеков не приблизятся – гонись за ними хоть сам Вельзевул!

– Так то – разумные.

– В-смысле?..

– А, я не сказала. Пардон. Так вот: черви не разумны в привычном тебе смысле. Они, если мне позволительно так выразиться, космические паразиты. Навроде земных гельминтов. – заметив, что моя рука потянулась как обычно почесать затылок, она поправилась, – Словом, глистов.

– То есть… Пообщаться, и, скажем, вымолить, или выторговать себе жизнь я не смогу?

– Абсолютно исключено. Они примерно в тысячу триста раз глупее даже дразнилок. Ты… Дразнилок помнишь?

Ещё бы мне их забыть. Будь они неладны. Самовлюблённые придурки в перьях.

А тут… Мило. Абсолютно новый вид космических паразитов, никому доселе не известных. Жрущих любую материю. И надо же такому случиться, что открыл их именно я. Не хотелось бы, чтоб моим именем их и назвали. Особенно – посмертно…

А ещё я сильно боялся, как бы не притащить эту заразу на своём мезонно-инверсионном следе – к людям. Потому что рано или поздно мне придётся туда, к колониям землян, вернуться. Хотя бы для того, чтоб заправиться топливом для реакторов.

Вот уж не привлекает слава Герострата… Или того же Мирандона. Или десятков других идиотов, ставших причиной гибели десятка цветущих планет, или цивилизаций.

– Значит, говоришь, мозга у них нет?

– Почти. Того, что есть из центральной нервной системы, едва хватает, чтоб подавать сигналы соседям-родственничкам. Типа: «Сюда!», «Еда!», и «Сейчас размножусь!».

– Странно. Но… Как же они общаются? Вакуум же! И они же… Пустотелые?

– Они, как мне кажется, телепаты. Во всяком случае, передачи сигналов ни в одном из диапазонов я не засекла. А они – явно общаются. Друг другу не мешают. Зовут. И не дерутся за лакомый кусок, как случается даже у львов.

– Мило. Мы – первооткрыватели самых страшных монстров Вселенной. Легко закусывающих целыми Солнцами. Да ещё и телепатов. Знаешь, твоя идея насчёт чёрной дыры уже не кажется мне глупой. (Там же нет, насколько помню, ни материи, ни излучения!) Но…

Как бы нам их туда заманить?

– Вот уж – не проблема. Нужно только дождаться, пока от солнца ничего не останется, и снова… Погонять по космосу. Вот только…

– Да-да?

– Боюсь, двумя антеннами и четырьмя видеокамерами, как при «нырке» в хромосферу, не отделаемся.

 

Солнце доели через всего сутки. Число Пустотников, как я предложил их назвать, к этому времени исчислялось чем-то таким невероятно огромным… С двадцатью одним нулём. Мне это число ни в жизнь не выговорить.

Зато гнала нас по космосу вся эта армада, словно свора гончих – зайца. Небось, не много они «вкусно пахнущих» в своём протооблаке до сих пор видали. Если вообще – видали…

Ну, мы не подкачали: Мать даже специально заглушки, делающие наш след неопределимым для детекторов и сканнеров других скрапперов, всё норовящих проследить наши «рыбные места», отключила.

Чёрную дыру выбрали «понадёжней» – самую большую в ближайших окрестностях. А то – мало ли… Теперь зуб на зуб у меня не попадал даже во время обеда – потому что все шпангоуты и стрингеры «Лебедя» скрипели и тряслись так, словно он – осенняя яблоня, а мы с Матерью – садоводы, пытающиеся собрать урожай…

Э-э, ладно: пускай. Лишь бы нас самих не «собрали».

Однако на подлёте к самой дыре я поневоле зачесал в разных местах. В том числе и горячо любимом затылке. (Мать всё врёт: никакой плеши у меня там нет!)

– Скажи-ка, ласточка моя… Мы сами-то… Сможем из этой штуки, – я как раз обозревал устрашающе грозную Дыру, не столько видимую, сколько – воссозданную Матерью в виде компьютерной модели, – выскочить? Не хочется, конечно, быть переваренным в вакуум. Но, с другой стороны, не хочется и зависнуть где-то в недрах на пару веков…

– А-а, не парься, – этак легкомысленно заявляет моя умница, – Если ты о парадоксе Эйнштейна/Муроямы, так уже доказано, что никакого особенного искривления-замедления времени в околодырном пространстве нет. Оно – только внутри дыры.

– А… Что там есть?

– Да ничего особенного. Искажения кое-какие. Ну, может быть, несколько изменятся пропорции твоего тела, или «Лебедь» слегка сплющится… Или тебе может что-то этакое, необычное, пригрезиться… Фигня. Ничего такого, что повлияло бы на нормальное функционирование – что тебя, что механизмов корабля. Да и моих процессоров.

– Вот это мило, – говорю, – Пригрезиться? И ты только сейчас об этом говоришь?

– Я, конечно, могла бы предупредить и раньше. Но не думаю, что это повлияло бы на твоё и моё решение. Другого реально могущего бы сработать способа отделаться от гельминтов у нас всё равно нет. Тут-то – токсины и слабительное не примешь!

Да, пожалуй. Блинн…

Вот и пришлось снова залезть – теперь уже в капитанское противоперегрузочное кресло, пристегнуться со всех возможных сторон, да отдаться. На волю Матери и «Лебедя».

– Готов?

Я что-то неразборчивое промычал: не больно-то поговоришь с загубником подачи кислорода во рту.

– Ну, я начинаю!

Чувствую – точно. Начинает. «Лебедь» опять затрясло, и меня вдавило в кресло.

Лететь, собственно, недалеко, (Ну, по нашим меркам!) да и дыра… Вся – как на ладони. А красивая, зар-раза… Переливается. Если можно так сказать про пучины «неизведанного» космоса, деформируемые жуткими по силе полями, и градиентами напряжений.

Оглядываюсь (Правильней всё же сказать – кошусь. Потому что опять уж как-то слишком сильно меня вжало: не шевельнуться!) на боковой монитор.

Точно: вся чёртова свора отожравшихся ублюдков, вожделеющих, словно стая волков на кровь оленя, или акула – на раненного тюленя, (Вот: уже стихами думаю!) на мой «инверсионный» след, ломится прямо за мной. (Интересно, что они при этом ощущают?! Азарт погони? Голод? Злость на убегающую «еду»?..) И никого не останавливает перспектива навечно зависнуть в «петле времени». Впрочем, если верить Матери, эта гипотеза подтверждена лишь для внутренностей Дыры… Но удержит ли это в самой Дыре этих уродов?!

Впрочем, раньше надо было об этом думать!

Слышу голос Матери:

– Точно. Раньше надо было думать и спрашивать. Но сказать могу: удержит их там так называемая «система ниппель». То есть – туда – дуй, а оттуда – …! Или, выражаясь, как говорит техник Васся, культурно, ничего не возвращается. А мы, если ты ещё не понял, вовсе не собираемся туда, прямо вот так, очертя голову, лететь. Я проложила курс таким образом, чтоб «Лебедь» прошёл по градиентам тяготения, лишь на пять процентов ниже, чем мы можем развить движками в противодействии «затягиванию» и «замедлению времени». Так мы сможем удержаться в почти нормальном пространстве. И времени.

За одно только не поручусь.

За то, что твои ощущения при этом манёвре окажутся не… искажены.

А вот это она вовремя сказала!

Потому что ощущения тут же оказались… Искажены!

Да ещё как!!!..

 

Вначале поразил нарастающий гул в ушах. Словно я взлетаю на самолёте – обычном самолёте с крыльями и реактивно-плазменными движками. Потом этот гул как-то… Упорядочился, что ли – и вот я уже слышу монументально-торжественный, словно настоящий церковный, орган! Да ещё и играющий какую-то не то – фугу, не то – рапсодию! Солидно. Серьёзно. Словно у какой-нибудь знаменитости на поминках… (Тьфу-тьфу!)

Сказать, что я удивился – значит, ничего не сказать! Но дальше пошло ещё интересней.

Вижу я, как меняются цвета пространства – на центральном экране. Из чёрного оно становится фиолетовым, затем – синим, зеленовато-жёлтым, красным… И – снова всё уходит в черноту. Но чернота эта – какая-то чужая. Другая. Нет, правда – совершенно другая. Не знаю, как верно передать эти дикие сверхощущения: чернота – словно с «противоположного» конца спектра «чернот»! И, готов поспорить на три зубочистки против ручного персидского ковра ХХ века, что ни один из нас, людей, такой черноты ещё не видел.

Потому что она – населена.

Боже! (Прости, что помянул всуе!)

Каких только монстров и уродцев здесь нет!

И традиционные, если можно так сказать, черти с рогами и копытами. (И воняет от них – если мне так позволительно выразиться! – обычной псиной! И, почему-то – лосьоном для бритья!) Кентавры с лирами в руках, наяды с хвостами русалок, (А от этих – ну вот наносит рыбой, и всё тут!) сфинкс со своей дурацкой Книгой в зубах. Бабочки немыслимых расцветок, порхающие буквально тучами, так, что сквозь их мельтешение вдаль почти не видно, и кузнечики размером с Линкор: запросто закусывающие кентаврами и китами. Летающие слоны. И ещё кто-то, ужасно напоминающий обычных динозавров, только с восемью лапами и шестью парами крыльев!.. Кто-то злобный и зубастый, словом!

Дальше к горизонту, завёрнутому в немыслимую спираль, монстров становилось ещё больше, правда, разглядеть, что они из себя представляют, уже было трудно. А в то, что удавалось-таки разглядеть, трудно было уже поверить: настолько оно выглядело дико и чужеродно! Какие-то мутанты! Уроды! Скажем, вот: половина тела – от утки, а половина – от змеи! Нет, не верхняя и нижняя – а правая и левая!

Аффигеть, как говорит моя внебрачная пятилетняя дочь! (Шутка. Эта дочь – Стервозы Энн, а я её только мельком видел. Зато уж наслушался про то, какая она умненькая и способненькая!.. Словом, вся – в мамочку!) Но теперь более-менее ясно, откуда воображение землян черпало все эти образы! И потом воплощало во всяких картинах, или иконах, типа «Искушений святого Антония», или «Страшного суда»!

Вот только…

Как всё это спроецировалось и передалось отсюда – туда, на обитаемые планеты, если по версии Матери и учёных, из Дыры ничего вырваться не может?!

Телепатия? Эмпатия? Или – ещё какая «патия»?! Или…

Или – кто-то всё же из чужих побывал, а затем поделился? С землянами?

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё поглотило нестерпимое сияние – будто включили светильник в миллиард свечей, и экран вспух чудовищным пузырём: как если бы его поверхность стала жидкой, и кто-то от души наподдал с той стороны!

Всё взорвалось каскадом разноцветных искорок и радужных пузырей!

И я понял, что попал.

Потому что вдруг само моё зрение как-то сместилось… И теперь я смотрел на мир как бы сквозь рот! Это стало ясно, когда я попробовал зевнуть – весь звук куда-то пропал, и мне подумалось, что это оттого, что скакнуло давление! – а зубы перекрыли всё поле зрения! Чёрт! (А правый-то нижний клык хорошо бы подчистить: на нём – явно зубной камень!) Рот я поторопился снова открыть. Но лучше видно не стало, потому что теперь глаза погрузились, и поплыли сквозь нечто серо-красное, (Мозг, что ли?!) и вылезли со стороны затылка. Тут пришлось голову убрать с подголовника: иначе, как давешний Вий, не смог бы открыть веки со ставшими почему-то длиннющими, ресницами!

Собственно, смотреть на подголовник было неинтересно, и я приказал глазам вернуться на положенные места – спереди черепа.

Вернуться-то они вернулись… (На этот раз продирались сквозь мозг с ощущением дикой щекотки!) Но почему-то разместились теперь в ноздрях!

Э-э, плевать: главное – видно. А видно-то уже без всякого экрана: так, словно я сам, без корабля и скафандра, лечу куда-то прямо сквозь пространство, и у меня нехилая скорость и масса… И вот теперь я влетаю как бы в… Парк? Лес? Не знаю, как назвать, но знаю (откуда-то!), что вот эти толстые и высокие хреновины, с трепещущими словно на ветру не то – бутылками, не то – паровыми котлами от паровозов, (а может – и с тем и другим!) – деревья с листьями. А вот эти, похожие на древние мониторы, штуковины – их цветы.

А вот эта дрянь, что извивается, норовя оплести мои, неизвестно как оказавшиеся непристёгнутыми, ноги – трава. И похоже, питается она кровью. Потому что уж больно рьяно норовит воткнуть иглоподобные кончики серповидных отростков-стеблей мне в голые (почему-то!) икры и бёдра! Да и вообще – из одежды на мне только бисеринки пота!

Я заорал, (Вернее, это я так подумал, что заорал, а как там было на самом деле, не знаю!) и всё вокруг пришло в движение: трава отдёрнулась, словно её ошпарили, и лес мгновенно втянулся вглубь поверхности!

И я остался на голом и лысом (Если так про него можно сказать!) астероиде, где ничего – ну вот – ничегошеньки! – не имелось интересного или необычного.

Странно. Я… Проснулся, что ли? И снова – в обычном Пространстве? И здесь кроме меня – никого?

А, нет: вон, из-за дальней кромки – снова налетают. Чёртовы сторожевые корабли чёртова Квимби Лысого! (Их легко узнать, потому что если уж про что и можно сказать, что оно щетинится дулами разных пушек/излучателей/ракетных установок, так это – про корабли Квимби Лысого…)

А мне даже встретить их нечем!

А зачем мне их встречать? Я же могу…

Распавшись в жидкую форму, (Каким-то образом я знал, был уверен, что теперь и это, да и вообще – много чего ещё! – могу!) я ртутью просочился в мельчайшие трещинки и кратеры, и стремительно потёк к центру каменного осколка. Откуда я взял, что теперь могу существовать и в виде жидкости, сам в тот момент не понял, но твёрдо знал: могу, и всё тут!

Корабли, правда, тоже так смогли. И мне пришлось превратиться в воду, которую я стал подогревать, ускоряя свои молекулы напряжением воли, до тех пор, пока она не вскипела! И тут я как следует нажал «своими» парами на скалы вокруг себя, и астероид взорвался к такой-то матери! (Нет, не моей матери, и не главного компьютера у меня на «Лебеде», а просто – в общекосмослэнговском смысле…)

Снова сменились… Декорации? Я что – в театре?! Потому что вон – впереди рядами размещены словно бы кресла. Ага – амфитеатр, ложи… А в них… И вокруг…

Да, точно: вокруг – дикие коты. Странно. Я же вроде – не мышь? Или – мышь?

Ну так … же вам!

Я поднапряг волю, и превратился в Пламя. Ф-фу!.. Ф-фу на вас!.. Вот это сполохи!

Ишь, как драпанули! А как красиво пламя объяло весь зал! Море огня! Фейерверк взрывающихся кресел! Хо-хо!..

Вдруг всё пламя пропало – осело, словно снег на промёрзшую землю. И точно: вокруг – зима! Всё белым-бело! Но что это у меня на голове? Корона?!

Теперь я – Король?! Пришлось снять, посмотреть и вернуть её на место – настоящее золото, туды её!.. Но предаваться чванству некогда, потому что знаю где-то подсознательно: кто-то объявил мне войну, и сейчас – решающая битва: вокруг трубят трубы, бьют барабаны, и скачут кони, (?!) орут люди (мои?!) в рваных и грязных матерчатых доспехах, и размахивают копьями и мечами…

А спереди наступают другие – чёрные, волосатые, (На людей уже похожи куда меньше!), они нападают на «моих», и льются реки крови.

И мне приходится управлять как-то всем этим безобразием! Я что – Король Артур, что ли?! Потому что стою спиной к крепости, уж больно напоминающей древний Тауэр?

Гады! Моих становится всё меньше и меньше – чёрный ликующий вал захлёстывает, словно прибой! Ну, погодите, сволочи, сейчас я вас всех!..

Усилием воли я отшвырнул этот вал. А потом ещё как заорал!!! Слышно меня, наверное, было и в Антарктиде: все враги улетели, словно соринки, размётанные торнадо  – по всем закоулкам и медвежьим углам моей (Это я тоже – знаю и чувствую!) Империи!

Ну вот и нет тех, кого я посчитал за врагов!

Ага, похоже, я – молодец. Потому что «мои» стали радоваться, и кричать мне «Ур-ра!», «Смерть зутам!», «Слава Повелителю!», и «Иди, делай нам теперь наследника!».

Какого наследника?! Да и – с кем мне его «делать»?!

Но… Я чувствую, знаю, и то, что что-то важное ещё не доделал. Я должен… Кого-то предупредить! Но – о чём? И кого?! И… Что мне для этого надо сделать?

Но почему вдруг пропали из-за спины каменные стены?!

И что это теперь оттуда, сзади, наезжает?! Неотвратимо, заслоняя полнеба!

Ого! Да это же дорожный каток! Да какой здоровущий! Размером с… Солнце!

А ноги почему-то завязли, как у мухи на липучке…

И вот меня «утюжит и плющит»! Дьявол! И – опять воняет! Горелой изоляцией!

Слой, в который меня «раскатало», явно не превышает в толщину одной молекулы… И всё равно: это – я! Чувствую и руки, и ноги, и мозг, (Он-то точно: работает!) но знаю каким-то шестым чувством, что собираться снова в нечто объёмное – пока не надо. Потому что так я могу выдержать те ускорения и нагрузки, что даёт сейчас мой кораблик, пытаясь доставить меня туда, где я должен… Предупредить! А в «объёмном» варианте – я туда никогда не попаду!

Однако вот почему-то уверенности, что сейчас ускорение мне придают «Лебедь» и Мать, у меня не было…

Так меня и несло: словно я – плот, да ещё гибкий такой, словно лист бумаги, и меня перетаскивает через пороги, и швыряет и кувыркает по водопадам и стремнинам.

Ощущения – дикие! Жаль, я не писатель. Или – поэт. Чтоб такое описать – нужно обладать даром как раз – чёртова поэта!

Но куда это я при… Плыл? И вокруг чего сейчас облегаю, словно подарочный целлофан – вокруг коробки с подарком? Словно плантация бропарей…

А, нет – это – просто спутник Ювинты-2, где я однажды рыл курчатовий и стронций, пока сидел на мели: без денег и заказов.

Тут какая-то сволочь стала по мне ходить ногами. С трудом открываю глаза. (Ага! Они у меня сейчас как у легендарного Аргуса – их миллионы! И рассеяны – по всему мне!) Вот оно как: это какая-то скотина в экзоскелете ходит по моей «поверхности», проминая тело так, что отдаёт в затылке! (Хотя – откуда у меня так – затылок?!)

Хочется, разумеется, пострелять в этого скота, или хотя бы припугнуть как следует, чтоб удрал, словно болонка от зомби-мутанта, но…

Почему-то ощущаю, что – лучше не надо!

И точно: изогнувшись и обернув гада в своё тело, как в кокон, обнаруживаю, что это – я и есть! Только…

Мне здесь не больше сорока!

Дьявол задери! Геморрой мне в ухо! (тьфу-тьфу!)

А ведь точно! Вот ОНО! Примерно тогда мне и привиделся наяву этот кошмар, который я помню до сих пор: я стою на чём-то мягком, а оно оборачивается вокруг меня, словно фантик вокруг конфеты, и глядит, глядит… Словно в самую Душу! И меня (тогдашнего!) не оставляет смутное ощущение, что это – я и есть!

И вот – это и правда: я и есть.

Вернулся, стало быть, к себе, любимому, спустя каких-то двадцать-тридцать лет… Да ещё в каком виде!

Слышу свой перепугано-настороженный (Уж я-то – знаю!) но бодрящийся, голос:

– Кто здесь?!..

– Не пугайся. Это я. Ну, то есть – ты. Словом, это Мак здесь. Э-э, короче: это – ты сам, но из далёкого Будущего.

– А… Ну, привет, Мак. И для чего ты… Здесь?!

– Предупредить тебя, сидящего на мели балбеса. Чтоб ты на планету Фассетх-6, ну, ту, с супервулканом в виде розы – не совался. Чего бы тебе не посулили за артефакт, что там находится. А сейчас… – пространство забурлило, и меня снова стало колбасить, – Прощай! – чувствую, что общение (А, может, оно тоже – происходило на телепатическом уровне? Потому что будучи раскатанным слоем в одну молекулу – рот точно не сформируешь!) прерывается, и вот я вновь удаляюсь от себя! Со скоростью, в сотни и тысячи раз выше скорости света.

А ведь верно: чтоб пропутешествовать к себе, любимому, на тридцать пять лет назад, с такой именно скоростью и надо было нестись: чтоб вернуться к тому моменту, который для нормальных людей, живущих линейно, навсегда унёсся в пучины пространства и времени, как это изящно формулирует Мать – «на крыльях Вечности»…

Тут меня снова стало мять и выворачивать: словно мне опять придают объём!..

Блинн. Больно-то как… Впрочем – никак. Непривычно просто.

Очнулся на кресле.

Еле успел перегнуться через его край: а то бы точно комбез испачкал… А так – Мать сейчас вытрет манипуляторами отвратительно пахнущую лужу. И запах сгоревшей изоляции из рубки удалит форсажем чёртовых вентиляторов климатизатора.

О-ох…

Что же это было?! Как я смог… Пропутешествовать к себе именно в тогда, когда это оказалось абсолютно необходимо? И ведь знал, что нужен именно я – я как раз тогда считал себя настолько «крутым» и «опытным», что ничьему больше предупреждению и не внял бы…

Кроме своего.

Одно помню отлично: я тогда внял-таки «потустороннему» посланию от «самого себя» и… Не полетел на Фассетх-6. А Сара-Дайана полетела, хоть я и пытался и её… Но она… Жадная очень была. И – с большим гонором. Советов не признавала.

Ну вот и нету Сары-Дайаны.

А я – вот он.

Пусть меня и стошнило, (Чёртовы яйца с беконом, которые ел на завтрак! Так и думал, что одно – с тухлинкой!..) зато – жив! И – предупреждён. Ну, там, в далёком прошлом…

Теперь только принять традиционное «лекарство», да записать весь этот увиденный, или «пригреженный» бред в Бортовой журнал, пока ещё свежо в том, что осталось от памяти, это странное приключение…

 

– Посмотреть хочешь?

– Ну тыть!

Мать включила компьютерное моделирование. И вот они, полюбуйтесь! Наши любимые черви-гельминты! Конечно, как она и предупреждала, пропорции несколько искажены, и в ширину они теперь кажутся почти такими же, как и в длину! Этакие нелепо-бестелесные шароиды! И по мере того, как армада стучащих друг о друга и извивающихся пузырей исчезает в воронкообразном жерле, те, что летят впереди, становятся всё меньше… И как бы – прозрачней. Как это происходит? Ведь они в обычном состоянии не…

– Видимы. Да, верно. Но это же – компьютерная картинка. Я её такой делаю специально. Чтоб тебе было понятней.

Вот всегда она так. Разговаривает, словно с двухлетним недоумком.

Обидно.

Впрочем – нет. Вру я всё. Никогда она меня не унижает. Просто старается всё объяснить доходчиво. Во всяком случае, она именно так всегда оправдывается, когда я, как вот сейчас, начинаю рычать и кусаться…

Ладно. Я не сердился.

И пускай это было приключение, скорее, духа, чем тела, уж можете быть уверены: запомнил я его даже получше, чем даже все остальные…

Не часто удаётся совершить путешествие к самому себе, да дать толковый совет.

А ещё мне было приятно, что от Пустотников мы на этот раз отделались капитально. И Хомо Сапиенс-ам, да и всем прочим формам жизни, эта жутко (Ну, может, где-то и по нашей вине…) размножившаяся дрянь теперь не угрожает.

Но всё равно придётся все материалы передать доку Натану: чтобы все наши знали, как бороться, если встретят (Вот уж – ТЬФУ-ТЬФУ!!!) нечто подобное в необозримом и непознанном Космосе…

А сам я – правда-правда! Вот чтоб мне провалиться! – в протопланетное облако больше – ни ногой!

 

Всё равно, когда мы доковыляли до ремонтных доков, замена обеих ходовых, и одного вспомогательного реактора на более «выносливые», и, само-собой, более дорогие, влетела мне в ту ещё копеечку! И ремонт занял целых (!) две недели!

Но я был рад. Мне для «Лебедя», или Матери – ничего не жалко!

Спасают ведь мою драгоценную задницу!

От приключений.

А что куда важней – и от самого себя…

Когда собираюсь, или выкину что-нибудь особо рисковое. Или – глупое.

(Самому-то себе – могу признаться! Что иногда… А точнее сказать – всегда!)

Э-э, ладно! Нереально всё это: насчёт того, что я когда-нибудь, как ворчит моя Хозяйка, начну «Думать головой, а не другим местом!», или «Не стану соваться в пекло!».

Потому что тогда это был бы – не я!

 

 

10.Мои друзья камни.

 

 

– Нет, посмотри внимательней.

Ну, я посмотрел. Подумаешь – неолитические каменные круги. Таких и на земле полным-полно: вон, взять хотя бы тот же Стоунхендж. А то, что колец-кругов много, говорит лишь о том, что терпение – добродетель ослов. И если верить расхожей теории о том, как с помощью труда из обезьяны получился человек разумный, из этих самых ослов уже давно должен был появиться сверхгений…

– Не вижу ничего интересного. В-смысле, что можно продать. Подумаешь – «круги друидов»!.. Ты мне лучше скажи – где люди! Чтобы нам опять не решать «проблему туземцев».

– Да вот в том-то и дело. Нет здесь людей. Вообще никого разумного двуногого прямоходящего. А на круги я тебе предлагала взглянуть внимательней потому, что они как раз и являются причиной того, что людей нет.

– ?!..

– Это – Врата. То есть, настоящие Врата – вот точно такие, как их любят показывать в фильмах, и которые до сих пор так и не созданы лучшими умами человечества. И которые открывают Порталы к неведомым Измерениям и Мирам… – не люблю, когда она начинает вот так, высокопарно и наукообразно выражаться. Значит, сейчас последует какая-нибудь гадость. Для меня. И точно!

– …поэтому тебе лично придётся войти туда, в поле их действия, и описать для потомков и тех же учёных светил, свои непосредственные ощущения в момент переноса.

– Мать! Это, разумеется, шутка?! Ты что, хочешь от меня навсегда отделаться?! Да ещё таким дурацким способом? Ведь если даже на секунду предположить, что эта дрянь до сих пор работает, то я окажусь… Вероятней всего, конечно, там, куда «отчалили» все местные гуманоиды. И – что ещё более вероятно – в миллионах световых лет отсюда!

Ну и как я потом вернусь обратно? Вдруг Врата – односторонние?

– Что значит – «вдруг»? – говорит эта умница и лапочка. А когда замечает, что я потянулся за монтировкой, поправляется, – Ха-ха. Извини. Невинная шутка в «твоём» стиле! Купился!

– Чёрт! Ещё как купился…

А как же не купиться: Мать – главный Компьютер у меня на «Лебеде», и всё, что она говорит серьёзно, можно даже не проверять – имею тысячу прецедентов её правоты. Но после того как техник Васся вставил ей (По моей же, балбеса такого, просьбе!) блок юмора и неформальной логики, от её юморения в «швейковско-казарменном» и «казённо-циничном» стиле просто спасу нет! (Нет, это она – точно от предыдущего хозяина почерпнула! Кривой Пит был редкостной скотиной и циником. Впрочем, кто из скрапперов – не циник? Вот именно. Работа такая. Никак тут не сохранить «идеалов», «идей гуманизма», и уж тем более – «розовых очков»!)

После каждого рейса всё собираюсь отобрать у неё игрушку, но каждый раз так радуюсь, что остался жив, и так бурно… э-э… отмечаю, что обычно забываю об этом деле, или машу на него рукой. Ничего: в этот раз – точно уделаю её!..

Работка у нас с ней… как бы это помягче… весёлая.

Во всяком случае, скучать не пришлось ни в одном из рейсов. А было их… Если Мать не врёт – больше восьмидесяти. И в каждом мы посещаем с «мирными» визитами миров десять-двадцать. Ну, в исключительных случаях – под тридцать. Больше не успеваем. Потому что быстро можно «осмотреть» лишь тот Мир, где у солнца нет планет вообще. (Бывает и такое.)

Да и когда есть – обычно сразу видно: стоит ли задерживаться на их подробный осмотр. В большинстве систем и миров кислородных планет просто нет. А в тех, где есть, они по большей части не заселены: ещё, или – уже. (Вот как раз на таких мы шарим досконально! Ну как же: «артефакты туземцев»! «Предметы местного искусства, и культового поклонения»!).

Ну а если заселены – мы сейчас стараемся не соваться.

Во-первых, чтоб Лицензию не отобрали.

За незаконный (Ну, в смысле – нашим законникам неважно: отобраны ли предметы силой, обменом, или хитростью, которую они почему-то именуют «мошенничеством»!) отъём этих самых предметов. Особенно – культа.

А во-вторых – непорядочно отбирать у примитивных во всех отношениях бедолаг то, что я потом продам. Всё равно, что отбирать у детишек леденцы… И не стрелять же мне в них, как делают Линден и Хромой Джо, если сами не отдают… А торгуют с ними пусть Уполномоченные Агенты Спецкомитета при лиге Содружества… В-смысле, потом, когда я продам им координаты таких миров.

Мы с Матерью – скрапперы. То есть, порхаем, как пчёлки, от одного неоткрытого официальными инстанциями Содружества Мира к другому. И высасываем (Если найдём, конечно!) сладкий нектар Новинок и Чудес! (Чёрт, во как поэтично описал!..)

А на самом деле ничего поэтичного в работе скраппера нет.

Мы – просто барахольщики Вселенной. Летаем там, где ещё не ступала нога официальных представителей нашей Цивилизации, или по помойкам: то гильз стреляных соберём на старых Полигонах, то кусков раздолбанных кораблей. А этого добра хватает во всех уголках космоса. Ну вот любят разумные создания выходить в это универсальное связующее Пространство, и терпеть там разные катастрофы…

А ещё мы привозим в земные ксено-, зоо- и прочие Парки разных неведомых зверушек. Но чаще продаём таких любителям-коллекционерам. Эти готовы платить большие деньги – лишь бы утереть нос таким же как они, пресытившимся тем, что можно достать за деньги, миллионерам: «Смотри – это Рефарс с Малого Арциона-3. Жрёт, капризная зараза, только молодых крокодильчиков… Да и то – лишь самочек… А уж слюна какая едкая – пришлось на пол бронелисты из кевлита положить!»

Сам я чего только не привозил из рейсов. И металлолом для перерабатывающих вторсырьё заводов на астероидах. И зверушек. И «абсолютную спутницу жизни». И уран – даже в виде неиспользованных боеголовок.

А уж про изделия туземцев, и всякие «предметы прикладного искусства» и говорить смысла нет: полный каталог у Матери в памяти. Поэтому у нас с ней (ну, вернее, всё же, у меня) на счетах в банках девяти планет лежат немаленькие суммы, да и шикарная вилла есть на самой «курортной» планете. Живи, казалось бы, радуйся.

Ага, как бы не так. Скраппер, (Если он скраппер, конечно!) как я уже десять раз говорил, и не поленюсь ещё повторить, не умирает в своей постели.

Обычно его останки (или хотя бы несколько молекул) привозит к кладбищу порта приписки, или просто – ближайшей людской Колонии, пустой Корабль. А все бортовые компьютеры так запрограммированы – привозить своих «бывших» хозяев в порт «последнего упокоения». И это я могу понять: не справился с ситуацией сам – пусть справляются учёные. Или уж – отомстят за тебя вояки…

Хотя гораздо, гораздо чаще, получается так, что корабль и его Хозяин просто исчезает. Где-то в Пространстве. И, только если очень повезёт, эти самые несколько молекул потом находит какая-нибудь специализированная экспедиция в Дальний Космос. Ну, или разведчик – фрегат Флота.

Чёрт, вот теперь получилось – слишком мрачно! Нет, писатель из меня аховый. Буду надиктовывать мемуары, и затем снова найму профессионала для «литературной обработки». А уж материал – за мной! И, должен вам сказать, наберётся книги на три… дцать!

Словом, подувшись ещё немного, и хмыкнув, я Мать простил.

А как её не простить: в этих путешествиях и авантюрах только она и спасала мою задницу в таких ситуациях, когда, казалось, полный копец мне и настал… Сшивала (с помощью автодоктора, конечно) меня буквально по кусочкам после особо бурной встречи с мраморными муравьями, или рассерженными туземцами. Лечила от смертельного отравления – после встречи с не столь рассерженными, но коварными… Стреляла из «артиллерии» нашего кораблика вместо меня в тех врагов, с которыми мы-таки вступали в открытый бой… (Вы не смотрите, что «Лебедь» у меня всего семьсот восемьдесят тонн водоизмещения: вооружения у нас на борту побольше, чем у иного Линкора того же Флота!)

Смею утверждать, что за сорок лет совместных приключений сблизились мы так, как ни с одной даже женщиной сблизиться нельзя – и не обвиняйте меня в антропоморфизме! Я точно знаю: Мать – лучший человек, чем большинство чиновников-бюрократов в портах и Колониальной Администрации!

Поэтому погрузился я в заботливо приготовленный ею челнок, да и вылетел к самому большому каменному кольцу.

 

Вблизи ничем оно не отличалось от картины, что видел и с орбиты.

Правда, камни, (то бишь, сарсены) что понатыканы по кругу – ох и здоровущие. Тонн этак по сто пятьдесят – двести… (Мать просветила – триста!) Ага – мне тоже пришла в голову мысль, уже пять тысячелетий не дающая покоя археологам: как они, доисторически-примитивные люди, в большинстве случаев ещё даже не открывшие колеса, а уж тем более – электричества, такие ворочали? Автокраном, что ли? А у кого кран упёрли?..

Основания монолитов тонули в зелёной травке. Помню, обратил ещё внимание на весёленькие жёлтые цветочки, словно окружавшие эти самые основания – словно кто специально насадил… Мох такой пушистенький с теневой стороны… Ну прямо сельская идиллия. Коров бы ещё сюда – пастись.

Дроид со своими выдвижными свёрлами зажужжал, высверливая образец. Но почему-то сразу остановился. Мать, которая указывала, естественно, где и сколько высверлить (она у нас главная по геологии, метеорологии, и всей прочей -логии), вдруг говорит:

– А знаешь, я, оказывается, почти не пошутила. – и молчит.

Вот зараза! Умеет же заинтриговать, когда хочет… Пришлось унизиться и попросить:

– Хватит издеваться! Рассказывай, что там.

– А там – огромное по напряжённости поле… неизвестной мне природы. И такое – есть у каждого стоящего в кругу камня.

– Ну… И что?!

– А то, что аналогичные поля я наблюдала только у… Живых существ! Это – так называемая «аура». То есть, то, что указывает на высшую нервную деятельность.

Паршивка велеречивая! Или это я непозволительно отупел от ежедневного бегания по коридорам, и работы на тренажёрах, и с робо-ли?..

– Ты что, хочешь сказать, что чёртовы камни – разумны?!

– Похоже, да. И они точно чувствуют боль: когда дроид стал сверлить, показатели напряжённости поля сверлимой особи прямо зашкалило! А поля всех окружающих тоже изменялись: вероятно, они… Сочувствовали!

– Знаешь что, Мать… Твой неназойливый юмор сидит у меня уже в печёнках. Короче: давай другой вариант. Разумные камни – чушь собачья!

– Другого варианта быть не может. Подожди, я выведу изображение тебе на планшет.

Откидываю я из бедра эту здоровенную штуку, и Мать даёт туда объёмную голограмму.

Хм-м-м… Даже не знаю, что сказать. Разве что традиционное – «вот чёрт»!..

Действительно, «аура» вокруг каждого камня наблюдается. А тут ещё Мать параллельно вывела и мою, и кнопсов, и ринтрахов… Ну да – поле, как у живых существ.

Но как же?!..

Что они едят?! Как размножаются? Двигаются? Они же до половины закопаны в землю! Или они… Внутри – не камни?!

Придирчиво изучил я рентгенограмму, и данные УВЧ и МСВ. Нет: по всей толще – камни!

Откуда тогда «аура»?

– Мать! Ты уже наверняка обо всём подумала за меня. Как мне… наладить Контакт?

– Ну… постучи в ближайший камень чем-нибудь, и поздоровайся!

– Мать! Ты опять?!..

– Даже и не думаю! Нет, правда: постучи. Ответ должен прийти тебе прямо в мозг – я вычислила, что они, как и Пустотники, или Странники, должны быть телепатами. Потому что движущихся частей тела у них нет, а без этого звук не воспроизвести. Да и услышать они ничего не могут – без сенсоров, или каких-нибудь мембран.

Так что с вероятностью в восемьдесят девять процентов они общаются мысленными импульсами… если общаются вообще.

Любит она потчевать меня своей «вероятностью» в процентах. И выставлять меня полным бараном. С другой стороны…

Общение-то налаживать как-то надо!

Так что, чувствуя себя последним идиотом, я подошёл к самому большому столбу, (скорее – настоящей скале!) и постучал в него рукояткой ручного лазера. Вслух сказал, а затем и подумал «погромче» (Надеюсь, вы понимаете, как это – «подумать погромче». Потому что я – не очень…):

– Привет, камень! Как дела?

Пришлось повторить ещё на десятке известных языков то же самое, пока не ощутил… нечто странное. И не где-нибудь – а как раз в мозгу, будь оно всё неладно! Вот уж ощущения!..

– Здравствуй, углеродный. Дела неплохо. Как твои?

Что за… А-а-а! Вот в чём дело. Они же – кремнийорганические. А я – правильно, углеродный. А здорово, что они транслируют прямо в мозг: нет словесной путаницы, а сразу идут понятия: можно быть уверенным в точности – без сложностей с аудиопереводом. Отлично. Даже Материнский транслятор так не умеет!

– Мать!!! Контакт налажен. А… тебе – слышно?

– Нет. Но я заценила твою попытку «купить» меня. Считай – один-один.

– Да нет же, балда ты жестяная! Говорю же – действительно отвечают! Вот, только что со мной поздоровались, обозвали углеродистой мордой, и спросили как дела!

– Ну… В принципе, ты такой и есть. Вот и пообщайся. Ты же хотел выяснить, что тут и как.

Хм-м… Разумно. Не ей же нужны деньги. Или – артефакты, которые мы сможем…

– Как мне называть тебя… э-э… местный житель?

– Называй меня Гурорпул. Это имя мне дал Отец при отделении.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! У него есть Отец!!! Представляю, что это за монстрище, если сам Гугорпул на пять метров торчит из земли, и не обхватывается даже в экзоскелете! Но как же…

– Приветствую тебя ещё раз, уважаемый Гурорпул. Извини, что мы немного… э-э… посверлили бок твоего… э-э… собрата – мы не знали, что вы живые. Меня можешь называть Скраппер.

– Здравствуй, Скраппер. Ничего, бок он зарастит лет за… двести. – или у меня что-то с мозгом, или мы не пришли к консенсусу насчёт времён и сроков. Ну и ладно. Спрошу-ка я…

– Скажи, Гурорпул – а где такие же лю… – тьфу ты! – углеродные, как я? Они же раньше жили на этой… Хм… планете?

– Они захотели уйти в другой мир. Да, они раньше здесь тоже жили.

– Что, сами захотели?

– Да, сами. – блин. Не больно-то он разговорчив. Но отвечает последовательно.

– И каким же способом они ушли? И – куда?

– Ушли они через Врата. (Вот свинство – а Мать-то думала, что шутит! Или уже не думала… Во всяком случае, теперь-то она точно так не думает – в смысле, что шутила!), – Ушли в другой Мир.

А он не больно-то вдаётся в подробности, мой Гурорпул. Видать, рыльце в пушку…

– А как они ушли? У них были какие-то… устройства, приборы… Орудия… Ну – средства, которые позволяют ходить между мирами?

– Нет. А уйти им помогли мы. Построили Врата, и активировали их. А своих устройств для такого перемещения у них не было никаких. Орудия же – только для охоты.

– То есть… Вот это самое – и есть Врата? – я обвёл руками здоровущий мегалит.

– Да, это и есть Врата.

Хм-м… Озадачил он меня. Вот уж не думал, несмотря на прецеденты из земной истории, что пещерные охотники (Ну а у кого ещё нет машин и приборов, а только оружие?! И – главное! – кому ещё придёт в голову строить мегалитические комплексы? Не клеркам же с офис-девочками?!) могут и правда – перетаскивать такие глыбы… А если?.. Впрочем – он же сказал, что это, вроде как они построили.

– А как вы построили Врата?

– Мы показали углеродистым, где и какие ямы нужно вырыть. И когда они это сделали, мы перелетели из Колонии – сюда. Встали. Сориентировались. И они нас снова закопали.

Вот так. А я-то дурак, ржал как конь, когда читал фольклор аборигенов острова Пасхи. О том, как у них изваяния по десять метров в высоту сами шли к намеченному месту установки…

– Значит, вы можете летать? По воздуху? А… По космосу?

– Да. Можем. И по воздуху, и по космосу.

Наверное, мой мозг выдал такой вопль, что Гурорпул даже переспросил:

– Мои ответы вызывают у тебя, Скраппер, боль, расстройство, негативные эмоции?

– Нет… Нет. Только – сильное удивление. (Чёрт! Никогда ещё мне не удавалось это чувство выразить столь культурными словами!) Пришлось взять паузу, чтоб отдышаться.

– И много вас таких, улетевших из… э-э… Дома в космос?

– Да, много. Девятьсот тридцать четыре тысячи пятьсот восемнадцать.

Ничего не скажешь – дотошный, зараза. Почище Матери. Тоже, что ли, компьютер? Нет, вряд ли. Компьютеры не чувствуют боли при сверлении. Кстати – о Матери. Перескажу-ка я ей… Глядишь, что-нибудь путное и подскажет. Хотя я уже и сам кое о чём догадался. (Ну, не совсем же дурак – сорок лет практики чему хочешь научат!)

– Извини, Гурорпул… Мне надо посоветоваться с моей… Госпожой.

Пока я пересказывал содержание нашей беседы, Гурорпул тактично молчал. Чего не скажешь о Матери: всё-то ей было интересно. В-основном про его физиологию. Но меня занимало несколько другое.

– Скажи, Гурорпул, сколько планет с… пригодной для дыхания таких существ как я, то есть – углеродных, атмосферой вы… оснастили Вратами?

– Тысячу триста одиннадцать.

– А… других, с непригодной?

– Четыре тысячи восемьдесят пять.

– И… все Врата действуют и сейчас?

– Нет. Действуют только пятьдесят восемь Врат.

– А что с остальными?

– Они уже не работают. И никогда больше не будут.

– Почему? – я уже предвидел ответ.

– Умерли составляющие их Братья. – надо же. Они – смертны. С другой стороны, раз кто-то когда-то родился, то вполне логично предположить, что рано или поздно он и умрёт.

– А… От чего умирают твои Братья? И сколько вы можете прожить?

– Братья умирают от старости, или от недостатка пищи. А прожить мы можем около миллиарда с четвертью ваших лет. (Конечно – он же телепат! Всё про нашу цивилизацию схватывает на лету!) Конечно, при условии регулярного полноценного питания.

– А чем же вы питаетесь? И где берёте… э-э… пищу?

– В твоём лексиконе нет соответствующего понятия. Но пища для нас – это продукты переработки излучений. Тебе же известны излучения радия, урана, полония? А мы перерабатываем излучения некоторых элементов в… Повторяю: у тебя в сознании нет такого понятия.

На молодых планетах питания для нас обычно сколько угодно. Но когда планета стареет, и остывает, пища тоже постепенно исчезает: перерождается в те же уран, радий, свинец, и прочие недоступные нам продукты полураспада и распада.

Вот блин! Значит, и правда – Природа не терпит пустоты! Молодая планета заселяется такими… Братьями. А затем, когда они умирают от старости и недостатка еды, им на смену приходят другие – пусть  не столь долго живущие, но – могущие воспроизводиться сами, из «возобновляемых местных ресурсов» – воды, углерода и солнечной энергии, организмы…

Хм. Углеродистые. Или – другие?..

– И вот вы селитесь на молодых планетах, и просто… живёте там? Поодиночке? Уже не летая?

– Обычно – да. Но – редко поодиночке. Мы предпочитаем жить в Колониях – чтобы общаться. И для совместной работы. При рождении мы обладаем немного большей подвижностью, и возможностями. У нас огромный запас внутренней энергии. Врата там, на родине, могут переправить нас, в принципе, в любое место Вселенной. А на новом месте каждый устраивается на понравившейся планете, и, если место пригодно, предлагает другим присоединиться.

Так что гораздо чаще мы вылетаем и поселяемся на уже разведанных планетах с нужной нам пищей – Колониями, как я уже сказал. Обычно мы размещаемся там в зависимости от предпочтений и характера – кому где нравится. Но можем и объединяться для совместной работы, и, например, строить и свои Врата – вот как здесь.

– То есть… Значит, раньше здесь имелась нужная вам пища?

– Да. Но сейчас она закончилась.

– А-а… э-э… не опасна ли для нас, углеродистых, ваша пища?

– Опасна. Если она есть на планете в больших количествах, такие как ты не развиваются.

Вот оно в чём дело! То есть, пока чёртовы странные излучения не «выдохнутся», органические создания и не возникнут. Но вот здесь так совпало, что их временные линии пересеклись.

– А Врата? Вы всё ещё в состоянии заставить их работать?

– Да. Но – на очень непродолжительное время. И – на маленькую суммарную массу.

– Почему? – я уже и на это предвидел ответ.

– Слишком много сил и энергии ушло на переброску всех углеродистых.

– А какого… То есть – что же здесь их не устраивало?! – я надивиться не мог на девственно прекрасную природу, чистейшую атмосферу, кристальные реки и озёра. Температура – почти как дома, в смысле, на земле. Благодать! Неужели это может не нравиться?!

– Их не устраивал чрезвычайно высокий для них радиационный фон. Дело в том, – я уже понял. Очередной ядерный катаклизм. Недаром же ещё Мать сказала, что этот самый фон подозрительно повышен… – что углеродистые взорвали несколько устройств, которые хоть и не истребили всех их сразу, но истребили бы со временем, – ну, не мог я удержаться. И снова треснул рукой по гермошлему у затылка! –  … и тогда семьсот восемьдесят три выживших попросили у нас помощи. И мы отправили их туда, где радиации не было.

– А… как же они выжили – эти семьсот с чем-то?..

– Они провели в подземном бункере более трёх лет. Затем у них закончилась их пища, и они обратились к нам.

– А откуда они знали, что вы можете… перенести их?

– У них на… Хм… Начальном этапе развития Цивилизации существовал определённый Культ. Культ почитания нас. Их избранные жрецы могли общаться с нами. Так, как сейчас ты. – Ну здорово. Говорю же – друиды чёртовы… А ещё меня поражало, что Гурорпул выражался почти как Мать: вот бы дать им пообщаться, и посмотреть, как быстро они «достанут» друг друга занудством и «правильностью»! – Вот они и решили возродить… Почитание нас. И уговорили переселить их.

– И как давно эти люди «переселились» отсюда?

– Пять тысяч восемьсот семьдесят три их года.

– Ты имеешь в виду – обороты планеты вокруг местного солнца?

– Да. – а не больно-то мой собеседник разговорчив и инициативен. Не спросишь – не скажет. Где же любопытство, присущее всему живому? Почему он сам ни о чём не расспрашивает меня?!

– Я считаю нетактичным расспрашивать тебя о чём-либо. И ты правильно подумал – то, что мне было интересно, я из твоей памяти и так извлёк. Извини – но так получилось само. Автоматически. Так что теперь мы с Братьями знаем всё о твоих приключениях, и посещённых тобой мирах. Да и о других людях.

И нам, к нашей большой радости, будет чем заняться на досуге: обсуждать особенности жизни и развития всех этих цивилизаций. Так что я выражаю благодарность от лица всех нас. Ты поможешь скрасить наше существование как минимум лет на восемьсот.

Ах вот оно как. Ну и правильно – что я могу дать взамен за нужную мне информацию – каменному столбу? Стеклянных бус? Зеркальца? Консервированный ананас?

Пусть себе сплетничают: вреда от этого ни мне, ни кому другому – не будет. А может, и наоборот. Да и приятно: вон, какой я «крутой» – на восемьсот лет подбросил «материала»…

Он по-своему прав – пусть «прошерстил» мои мозги и без моего разрешения. Я не в претензии. Чем же ещё заниматься каменным истуканам в свободные миллиард с четвертью лет их уже «оседлой» жизни, как не разговорами?! Так что мы, получается… Провели взаимовыгодный обмен. Но!

– Мать! Сколько по-нашему – пять тысяч восемьсот семьдесят три оборота планеты вокруг?..

– Девятнадцать тысяч сто двадцать два стандартных земных года.

Так. Ещё кое-что…

– Гурорпул. Раз уж ты побывал в моей голове, наверняка понял всё относительно нашей системы координат в привязке к Пространству.

– Да.

– Можешь дать координаты планеты, на которую вы отправили переселенцев-углеродистых? Или – вывести это место мне на планшет?

– Конечно. Открой его.

Я так и сделал. Засветилась голубая голограмма – эта система. Вот пошёл пунктир трассы переброса… А вот и место назначения… Вот чёрт.

Земля – как ни поверни.

Нет, ну это – просто свинство какое-то космическое!

А есть хоть кто-то из «углеродистых», кто отправился бы «начинать новую жизнь» не на землю?! Или это – и есть (Вернее – были!) потомки тех самых, с «Надежды человечества?!.. Но почему же…

– А что там сейчас с тамошними местными… Ну, земными, Братьями?

– Они, к сожалению, не вынесли переброски – она отняла все их жизненные силы. Все мертвы. – ага, понятно. Значит, опасных для «углеродистых» излучений уже не было.

Хорошо.

Для углеродистых.

Впрочем, сколько волка ни корми… Или – свято место пусто не бывает: через каких-то девятнадцать тысяч лет они снова – и бомбу, и реакторы…

И тогда уж этих самых излучений вокруг – море разливанное!

– Гурорпул, извини за бестактный вопрос: когда вы умираете, вы…

– Мы превращаемся в простые камни. Без энергии. Без памяти. Без жизни. – он легко читал в моём мозгу то, что я даже не успевал оформить в законченную мысль, и отвечал сразу.

– Понял. Мне очень жаль… твоих умерших Братьев. – мне и правда, было жаль их. Всё-таки тоже – живые существа. И ни с кем никогда, вроде, не воевали… Уж между собой-то – точно.

– Ничего. Рано или поздно мы все умрём. – а Гурорпул-то… Философ. Ну, или реалист.

– Да уж… А там, у тебя на родине… Ваш Отец ещё жив? Он… функционирует?

– Да. И он ещё производит Братьев.

Обалдеть. Нет, действительно – обалдеть!

Не придумав вот так, сходу, о чём ещё можно спросить или поговорить, я попрощался, приветливо (Ну, в меру моих возможностей!) похлопал по шершавому боку, и вернулся на челнок.

Мать, когда я пересказал ей всё, имела наглость не поверить.

Да и поверив, долго ворчала. Лишь когда в указанных Гурорпулом координатах обнаружились остатки того, что могло бы быть Бункером, признала, что, похоже, камень не врал. (Она у меня до сих пор считает, что все, кроме неё, врать могут запросто. И по любому поводу. А вот она, настоящая лапочка и умница – только «невинно» шутит…)

В Бункер я не полез. Да и что я там мог найти целого и интересного спустя почти двадцать тысяч лет? Вот именно – пыли и крыс я и на других планетах навидался.

Но всё равно – мы добросовестно просветили всё нашим лучшим сканнером. Подивились на обрушившиеся тоннели и комнаты. Почмокали на упущенные возможности…

И я лёг спать.

 

– Ты сумасшедший.

– В твоих устах это звучит как комплимент.

– Это и есть комплимент. – ну ещё бы. В процессе нашей «научной» полемики какими только словами мы друг друга не… Так что она ещё очень вежлива. А я потом всё равно извиняюсь за ненормативную лексику – это же мою задницу она, многострадальная лапочка, пытается оградить и защитить.

– То есть, я так понимаю, вначале ты чуть ли не силой совала мою голову в чёртовы Врата, а сейчас с пеной у рта пытаешься вразумить меня от этого самого сования?!

– Вразумить можно того, у кого есть мозг в черепной коробке. (Ну, а я что вам говорил?!) А тебя я просто предупреждаю: вероятность…

– Хватит, Мать! Замолчи! Я… Гурорпулу с компанией доверяю.

– Ладно, делай как знаешь. Я устала отговаривать, а затем расхлёбывать последствия твоих дурацких выходок. Подставь ногу – вживлю тебе маячок.

А вот это – дело. Даже если ей потом придётся рыскать по всей Вселенной, чтобы заполучить мою драгоценную персону обратно на «Лебедь», с маячком на это уйдёт не больше… Пары лет. Ничего, терпимо. Столько я продержусь на любой кислородной планете. Не совсем же я беспомощный сосунок. Особенно в скафандре высшей защиты. И заправленном экзоскелете.

Маячок у нас – уж больно здоровый, гад… Даром, что самый дорогой и мощный.

Было больно. Ничего – когда мне отъели руки чёртовы мраморные муравьи, было больней. Но – выжил. Опять-таки не без усилий Матери и автодоктора.

Выспался я отлично. И отправился на вторую встречу с Гурорпулом.

– Скажи, уважаемый Гурорпул, вот ты упомянул, что пищи сейчас здесь нет… А не подойдёт ли вам что-нибудь из того, что есть у меня на корабле? Том, что на орбите?

– Подойдёт. Если его немного переработать. И мы согласны принять это как ответную любезность с твоей стороны за услугу, которую мы тебе окажем. – Вот зараза! Ну невозможно реально торговаться с парнем, который запросто читает твои мысли!

Но «врождённая» порядочность не позволит ни мне, ни им нарушить заключённое соглашение. Скраппер должен быть честным и тонким дипломатом. Обходительным и вежливым. Каким был, скажем, Чингиз-хан.

А если без шуточек – слово своё надо держать. Особенно с теми, кто, вот как сейчас, может читать мысли почище, чем любой детектор лжи. Вот тогда-то самоосознание своей порядочности и помогает. Да и пусть я «старомодный моралист» – мне и самому так… спокойней.

Вот так половина нашего Стронция-264, переделанного в Рубидий-314-прим а затем – в Палладий 458 (Всё верно. Мы про его существование и не подозревали…) в соответствии с указаниям Гурорпула, перекочевала к сорока Братьям, а я отправился в ознакомительный круиз на отдалённейшую кислородную планету. Само-собой – недавно повоевавшую…

Я сам же её и выбрал. После некоторого раздумья. От экзоскелета решил отказаться – не хотел там пугать… Если кто-то выжил. (Скафандр, впрочем, я всё же не снял: мало ли какого оружия не применят против меня, мирного скраппера, местные опять же выжившие «углеродистые»… Если у них там всё в порядке, и «Общество Постапокалипсиса» развивается так же, как и везде.)

Честно пытаясь выполнить заказ Матери, старался я запомнить «непередаваемые ощущения» при Переносе. Прислушивался к телу. К Пространству.

Только всё напрасно.

Вот стою я в центре мегалита. Настороженный до дрожи.

И вот я снова стою в центре мегалита, но небо – зеленоватое, солнце – голубое, и трава какая-то фиолетовая, и больше, честно говоря, напоминает сбесившиеся лианы – заплела все столбы…

А Братья… Братья чуть более приземистые. Или просто – глубже закопаны? Или – сами «вросли» от времени?

Словом, не почувствовал я ничего при пресловутом Переносе. Да и … с ним.

Подхожу к огромному столбу, лежащему прямо передо мной. Ставлю на него контейнер с привезённым Палладием. Чувствую себя традиционно: идиотом, разговаривающим с Природой, словно я – Торо какой. Ну, или восторженный поэт:

– Здравствуй, Брат. Здравствуйте, Братья… Привет вам от Гурорпула и Братьев. А вот это – вам. – похлопываю по контейнеру с оставшейся половиной Палладия.

– Здравствуй, Скраппер Мак. Спасибо за Привет. И Палладий. И мы уже всё знаем о вашем Договоре. Так что – выходи, и «разведывай» всё, что хочешь. Но помни – у тебя только местные сутки.

– Спасибо. А… как зовут тебя?

– Бромнодупп.

– Спасибо, Бромнодупп. Давай-ка я положу каждому из вас на макушку по пригоршне «еды», да начну разведку.

 

Разведку я начал с того, что буркнув «извини, Брат», взобрался на лежащий монолит, а с него перелез, хватаясь за лианы (тут цветочки оказались розовыми), и снова извинившись, на несколько сильнее других наклонённого Брата. А уже с его вершины – оглядел окрестности.

Ну что сказать. Кое-какие закономерности прослеживаются отчётливо. Располагается «наше» мегалитическое кольцо на холме, господствуя над окружающей равниной. Вокруг – ни жилья, ни полей, ни вообще хоть каких-то признаков того, что планету населяют (Пардон – населяли!) «углеродистые».

Чёрт, опять, похоже, сильно опоздал! А, нет – вон попрыгал кто-то вроде серого кролика! И в небе парят… как бы птички: не иначе – охотятся на этих, с серой шерстью. Но где же люди?

Включил я ракетные движки скафандра, да поднялся в небо повыше… Ага – есть!

Вон, в миле от кольца видны развалины довольно большого здания. На жильё не похоже. Впрочем, догадаться не сложно: или музей, или культовое строение – для почитания Братьев, и (или) Врат… А вероятней всё же – для взимания платы с туристов.

Пришлось обследовать подробно.

Крышу здоровенного Здания явно снесло: не то взрывом, не то – страшным ураганом. А я не больно-то верю в столь разрушительные природные ураганы на планетах, где открыли ядерную энергию… А здесь – точно открыли. Счётчик нагло щёлкает прямо в ухо. И шкала датчика светится в оранжевой зоне – всё ещё опасно. Верно они сказали: лучше – не больше суток… Хорошо, что я в скафандре.

Ладно, приступил к изучению.

Точно – музей. Ну, люди же умные: как только становятся «цивилизованными», сразу предают осмеянию «почитателей древнего культа», и предпочитают не общаться телепатически. А то – слишком уж отдаёт мистикой и ересью… А это – против монотеизма, который обычно свойственен «технологически подковавшемуся» Обществу.

Да, и здесь явно пришли к нему. В архиве нашёл полусгнившие книги. И брошюры на пластике. Обломки компакт-дисков, и чего-то вроде флэшек. Кое-где в герметичных витринах даже сохранились фотографии. (Ну, это я так думаю, что это были фотографии – изображения-то повыгорели до тонкого намёка на полустёртые линии на белом фоне.) А в залах – скульптуры. И осевшие на пол потрескавшиеся остовы с торчащими в разные стороны деталями, да рыхлая коричневая труха, на месте железно-пластиковых экспонатов-машин.

Да, опоздал я – не получилось как у Уэллса в «Машине времени» с его музеем…

Камеры на моём плече всё зафиксировали, а малый процессор скафандра добросовестно перевёл, что смог. Ладно, Мать потом доработает, чего он недопонял.

Корабли из стали. Самолёты. Автомобили, поезда, метро. Компьютеры. Дома из железобетона и кирпича. Всё – как везде…

Узнал я и главное: война случилась всего шестьдесят пять лет назад. И если и выжил кто – лучше бы ему всё ещё отсиживаться в Бункерах. Если не хочет, конечно, наплодить мутантов.

Поскольку сканнеры, просвечивающие недра до тридцати миль, у меня стационарно размещены на «Лебеде», с зондированием оказалось туго. Пришлось лететь дальше на юг, и осматривать всё только через оптический усилитель. Визуально. А я уже забыл, когда так делал последний раз – вот до чего Мать меня избаловала! Чуть вход в Убежище не проглядел.

А заметил его только потому, что возле него утоптали настоящую площадку с расходящимися как бы лучами – ноги людей способны протереть ложбину и в бетоне. Особенно, если ходят по какой-либо местности долго. (Поэтому умные градостроители вначале ждут: когда по какому-нибудь новому парку, или площадке люди походят достаточно долго, и только потом делают асфальтовые дорожки: по протоптанным тропинкам!)

В рёве и пламени я спустился с небес – аки демон всепоглощающего огня. Ну, или где-то близко к этому образу. От излишней скромности я никогда не страдал, а уж движки гудят и пышут – будь здоров! Ну, где делегация встречающих?

Честно говоря, я бы очень удивился, если бы действительно меня кто-то встречал. Обычно Бункеры, да ещё шестьдесят пять лет спустя Катастрофы, пусты: все успевают повымереть… Вон – и бронированная дверь в полметра толщиной – открыта настежь: заходи кто хошь, бери, что хошь…

Захожу, конечно… Хочу взять, конечно.

Темно. А на что мне налобный фонарь и подсветка камер?

Включил всё, спускаюсь по тёмному узкому коридору, снимаю… Три поворота и полкилометра лестниц и переходов ничего не изменили: видать, надёжно «закопанное» Убежище… Заскучать не успел: пришёл-таки и на центральную площадку.

В три стороны расходятся уже не такие низкие коридоры. Видать, тут жили и ходили. Но почему же не ходят сейчас – я же видел следы?.. Ладно, может радиация. Может – ещё что.

Зашёл я в короткий коридор прямо перед собой, прошёл вдоль нескольких дверей. Заперты. Ну и ладно: интересно будет – высажу. Открываю большую и толстую крышку люка в самом торце. По-идее, если кто и жил тут когда-то – то именно здесь.

О-о-о!.. Надо же! Здесь они и живут!

Дикость зрелища поразила меня: в семи-восьми шагах передо мной выстроились, словно на конкурс «Мисс пещерная красотка», около десяти женщин. И все – голые!

На меня они смотрели… более чем призывно, и некоторые даже делали движения… ну такие… Вы понимаете – мужчине не устоять!..

Разумеется, и я не удержался – двинулся к ним!

А дальше была только чернота.

 

Это я уже потом, очнувшись, понял – попался, как мальчишка. На теле.

Да оно и понятно: Розамунда не заменяет «равноценно» эмоций и ощущений, что были с Ивой… Да и вообще – женщиной. У неё только одно достоинство: молчит, как рыба! Вот и купился.

Судя по затёкшей шее и боли в затылке, треснули меня сзади хорошо. Спасибо шлему – спас от чего пострашней!

Вот я балбес! Самоуверенный. Ну куда, куда я полез – без разведки, без сканирования, без термодатчиков… Привык, что всё за меня готовит и осматривает Мать: точно, избаловался. Ну вот и влип. По-полной. Потому что попытки пошевелить что руками, что ногами, ни к чему не привели: связали меня капитально.

Лежу себе, моргаю. (Хорошо хоть, светофильтр закрыт – не видно, что уже очухался.)

Слушаю. Стараюсь даже не дёргаться, а изображать обморок: потому что где-то рядом идёт обсуждение. Явно – моей участи.

Голоса мужские. Злобные. Язык… жёсткий и конкретный. Много согласных, и буквы «р». Я даже без Матери и транслятора знаю, что такое свойственно воинственным расам. Ну, или в данном случае – племенам.

Потому что когда я разлепил заплывшие глазки, и стал рассматривать всё через оптоусилитель, иначе этих дикарей и называть-то – язык не повернётся. Косматые. Оборванные. Но – в остатках чего-то, напоминающего одежду. Значит, ещё не сгнила. А шкуры снимать, наверное, не с кого: шерстистые животные повымерли от радиации. Ну, может, мыши сохранились, как обычно бывает – но с них не больно-то шкуры поснимаешь…

Роста люди казались небольшого: не выше пяти – пяти с половиной футов. Но зато отличались плотным телосложением: коренастые и мускулистые, словно настоящие пещерные охотники. Да, эти, пожалуй, выживут в новых условиях. Особенно с таким изощрённым коварством.

Одетые (Блин. Они мне теперь нравились куда меньше!) примерно так же женщины что-то делали в дальнем углу пещеры – назвать Бункер помещением или «комнатой» у меня как-то язык не поворачивался. Но так – даже верней. Потому что заботливые хозяюшки, только что изображавшие приманку, методично готовили… Котёл и овощи. Не иначе, как меня будут «потрошить» и… всё остальное, что следует делать с толстой и аппетитной индюшкой после этого. Ну разве я – не беспечный обалдуй?!

Спрашиваю внутренний процессор через ларингофон:

– Внимание, скафандр. Ну, что там наш транслятор? Справился с языком?

– Да, хозяин. Воспроизводить?

– Начинай.

– … не похож. Те приходили пешком! А этот – прилетел. Может, с Аллобарга? (транслятор «любезно» поясняет: «Аллобарг – согласно местным картам, континент в трёх тысячах километров к юго-западу»). А то мне не всё равно сейчас, вместо кого меня съедят…

И – точно! Собираются! Да ещё как споро! И прагматично.

– Какая разница, откуда он. Плохо только, что пила затупилась. Да и материал странный. Ну, если пилить вот так, – этот сволочь не поленился, и подошёл ко мне. Чтобы показать! – то, я думаю, прорежем. Ноги нам на сегодня хватит.

– А может… Вначале используем его генетический материал? А то – как бы нам не выродиться! Сам знаешь: женщин осталось всего сорок восемь.

– Можно бы, конечно… Но как сделать это так, чтобы гад не вырвался?

– Ну, вскроем вот здесь. – теперь другой сволочь подошёл, и наглядно показал, как «выпилить» ткань скафандра вокруг моих… э-э… самых любимых частей тела, – Тогда он останется связанным, ну а чтобы заработало вот тут, придётся уж дамам расстараться…

Оба довольно мерзко покудахтали – очевидно, это обозначало смех.

Нет, стать «племенным осеменителем» и «улучшателем местного генофонда» я совсем не собирался… Значит, надо что-то делать. И делать срочно – я через аудиоусилители услыхал, как забулькало в котле. И самая противная на вид старушка добавила туда ворох какой-то зелени – петрушки, что ли? Теперь бы туда ещё лучка и картошечки… А вот меня – фиг вам!

Скафандр у меня полужёсткий. Бронированный. Изолирующий от всех видов излучений. Распилить его они, конечно, не смогут. (Даже если пила с алмазными коронками!) Но тумаков мне надают со злости наверняка. Так что пора сваливать.

Однако это оказалось посложней, чем я себе представлял. Дисковую пилу, лазер, планшет, пулемёт и большинство наружного оружия поснимали. Хм-м…

А они – не дураки.

Однако у меня есть ещё станнер в протезе левой руки. Приятно иметь оружие, которое так сказать, всегда при себе… Встроено.

Включил его на десять процентов, и провёл широким лучом по всей пещере.

Все попадали на пол – как яйца из-под несушек на птицефабрике…

А вот вылезти из скафандра и вправду оказалось тяжело. Хорошо, что выход у него – со спины. Так что и связанные руки вынул из рукавов легко, и замок расстегнул. Но ноги пришлось распутывать снаружи: упаковали на совесть, чтоб им провалиться с их добросовестностью… Видать, сталкивались со строптивой «дичью»!

Освободившись, забрался я обратно в скафандр. И не потому, что в нём всё же безопасней, а уж больно жутко воняло в этом сарае… Хорошо хоть, детей держали отдельно: никто не вопил, не мешал, и не добавлял ароматов того, чего обычно груднички вносят в быт троглодитов. Но мне и пота с прогорклым жиром и плесенью хватало.

Любимые железки пришлось собирать по всей пещере: их растащили для «ознакомления», и отдавать добровольно явно не собирались. Да даже и когда очухаются через пару часов – вряд ли я такого «жеста доброй воли» от них дождусь.

Снарядившись и упаковавшись, двинулся я назад: благо, из «Главной родовой пещеры» меня никуда не переносили, и дорогу нашёл легко.

Сюрприз! У входного люка дежурила охрана: пять здоровенных лбов с дубинками.

Ну, раз те, в пещере, своё получили, почему я должен быть несправедлив и к этим?

Выбравшись наружу, и захлопнув дверь люка, я поймал себя на том, что улыбаюсь, как дурак. Солнышко, ветерок, птички. Рядом ручеёк бежит. Впрочем, мне через скафандр всю эту прелесть доносят только усилители и сенсоры. Но всё равно – приятно. Словно вернулся домой.

Хоть ничего и не добыл, зато пережил очередное, как их называет Мать, «незабываемое Приключение»… Хорошо хоть, жив остался. Паршивцы коварные.

Мужественно поборов почти непреодолимое желание заварить плазменным резаком дверь Бункера к такой-то матери, я прогулочным шагом направился к Вратам. Думал я, что эти самые Приключения закончились, и «самой отдалённой» планеты Вселенной с меня хватит. Ан – нет.

Из-за лесочка в полукилометре выскочили, заулюлюкали, и припустились со всех ног ко мне, судя по всему, конкуренты-враги только что покинутых мной дикарей. (Впрочем – почему – дикарей? Они ещё помнят кое-что из технического наследия, и даже пила у них есть. Хоть и тупая.) И что мне теперь делать?

Если просто улететь – эти гады дотумкают, что раз я вышел из Бункера, там уже никто не в состоянии сопротивляться. Иначе бы я не вышел. Так что залезут внутрь, и съедят моих знакомцев за милую душу. А они мне ничего настолько плохого не сделали. (Не успели. Но это уж – не их вина.)

С другой стороны – если положить станнером этих, уже «мои», когда очухаются, возьмут их голыми руками… А я и этого не хочу. Как мне не хватает сейчас Матери! Пусть ворчит, брюзжит, указывает, тычет меня носом… Но всегда придумывает, как сделать так, чтобы и волки – сыты. И овцы. Ну, чего им положено.

Словом, ломанулся я, изображая не то больную, не то – раненную перепёлку, уводящую лису от гнезда, в сторону, противоположную той, где ждёт меня разлюбезный Бромнодупп, и ещё старался бежать не слишком быстро. Чтобы думали, гады такие, что смогут обессилить и загнать меня…

Ну, загнать меня тяжело. Потому что и работа с робо-ли, и беготня по два часа по коридорам «Лебедя» при увеличенном специально на это время до полутора «Ж» градиентом – это вам не шуточки. Всё стараюсь делать на совесть: скраппер, не поддерживающий спортивную форму, долго не… Вот именно.

Так что, отбежав километров на семь, я решил, что улюлюканье не слишком услаждает мой слух, и что хорошенького – помаленьку. И просто улетел. А чтобы не знали, куда я направляюсь, пришлось взмыть вертикально почти до хромосферы. А затем мягко «плюхнуться» прямо в центр Врат. Не ждали? А вот он и я.

– Привет, Бромнодупп! Привет, Братья. Я… нагулялся.

И вот можете мне поверить, хоть никто из них ни слова не сказал, но я чувствовал, что они довольны. Ну как же: семьсот, плюс ещё на пару лет им будет что обсуждать.

А главное – я же (Не похоже на меня, да?) никого не убил!

Да что там не убил – даже не отлупил от души! А очень хотелось…

Чтобы не шалили.

 

Мать, узнав о «подвигах и приключениях», покудахтала:

– Ах, как неосмотрительно! Ужасно! Ну как ты мог – без разведки и сканирования! Вот я бы сразу засекла засаду!.. – не удержалась, и чтобы как всегда не подкусить, – Что, опять купился на голых женщин?

Блинн… Зараза ревнивая. И ехидная. До сих пор припоминает мне Иву.

Так что я прошёл необходимую процедуру мытья в трёх растворах – обеззараживания, дегазацию и проч., раз уж «вылуплялся наружу», перетерпел жутко болезненные уколы. И скафандр тоже Мать обработала от души. (Всё равно он воняет, паршивец этакий!..)

Осталось только поесть, выспаться да попрощаться с Гурорпулом – он тоже явно получил удовольствие от моей «прогулки» – и Братьями. Все они (Я и это тоже чуял!) от души поржали над моими «приключениями на дальних рубежах». Да и ладно. Я не в претензии.

Вот только стыдно немного. Или – много…

И уж только потом вылетели мы к месту жительства Отца. Ох, до чего приятно ощущать себя… В «Лебеде»!

Добрались сравнительно быстро – за каких-нибудь два месяца.

Дорога запомнилась мне тем, что Мать постоянно высказывала опасения, что нам придётся занимать длиннющую очередь: наверняка среди разумных существ имеется огромный спрос на столь универсальные средства мгновенных путешествий по галактике. Так что дел у Отца должно быть навалом: его дети наверняка нарасхват. Интересно, как с ним расплачиваются?

Вот такие, и многие схожие темы для разговоров у нас в этом рейсе преобладали.

Ничего, правда, похожего на ажиотаж возле указанной планеты мы не нашли.

Отец, как объяснил Гурорпул, «проживал» в жерле единственного действующего вулкана. Прямо на дне кипящего лавой котла. А все остальные жерла он, как он позже признался, сам и заткнул. То есть, заделал.

Ну и правильно – нечего столь уникальные ресурсы планеты зря разбазаривать.

Общаться с ним оказалось одно удовольствие. Я, наученный опытом, сразу предложил ему массу материала для обдумывания и личного удовольствия – всё, что он сможет извлечь из моей, и даже Матери, памяти, полезного для себя. Он, практически не колеблясь, согласился на мои условия. (Молодец – сразу видно: самостоятельный мужчина!)

– Я, – говорит, – не вижу причин, по которым мы не можем обменяться взаимополезной информацией. (Это – его собственные слова! Я – ну, вернее, всё же, Мать! – их записала и на плёнке, и на бумаге, чтобы потом разные Контролёры, Чиновники колониальной Администрации, да всякие Инспектора не тыкали мне в нос тем, что я «мошенническим путём» вытряс из «наивного туземца» координаты мест будущего «наглого разграбления»…)

И вот Отец остался с материалом для «обдумывания и обсуждения» (не знаю, правда, с кем – может, с ещё нерожденными детьми?!) на добрых пятьсот лет. (мозги-то у него явно поопытней и поэффективней, чем у детишек) А мы – с длиннющим списком координат примерно двух тысяч девятиста планет, куда Врата заносили и углеродистых, и не очень… Причём – недавно. (Ну, сравнительно недавно: разброс в пятьдесят – сто тысяч световых лет нас с Матерью не смущает.)

Так что работы нам с ней должно хватить лет этак… На сто. Осталось прожить их.

Правда, подумав, и расчесав многострадальный затылок почти до дыр, я велел Матери спрятать эти данные в самый дальний угол её памяти, и никогда мне их не показывать.

Потому что – неспортивно. Работа скраппера не должна вестись «по спискам».

Мы – не домохозяйки в гипермаркете. Мы – свободные художники. Которые сами выбирают свой путь. (Ну, или – почти сами… Поскольку мне этот вариант после незабвенных «яиц» заказан – чтоб не найти себе на …адницу ещё парочку. Или уж – сразу тыщу…)

Так что, если не считать приятного общения с Братьями, и большой шишки на затылке, ничем я и за этот рейс не разжился. Ну, правда, во Вратах бесплатно (почти) покатался…

Готов поспорить, такого никому из наших ещё не удавалось.

Но и это – неспортивно. Прямо свинство какое-то: мгновенно переноситься туда, куда положено лететь месяцев пять… И скучно там бродить – одному-то. Даже поругаться не с кем.

Так что – без «Лебедя», челнока, экзоскелета, и, главное – Матери! – я теперь никуда! Наигрался. В том числе и в самостоятельность, и в экстрим.

Настоящее скрапперство – нудная и кропотливая работа.

А не лёгкие и беззаботные прогулочки, занимающие стотысячные доли секунды.

Вот и будем просто…

Работать.

 

 

11.Шаровой Мир.

 

 

Он так и выглядел.

Огромный шар, размером с планетоид – диаметром миль в сорок.

Когда мы с Матерью его нашли, я всё никак не мог поверить, что это возможно – построить искусственное небесное тело таких размеров. Вначале даже думал, что внутри – астероид, вокруг которого просто нарастили оболочку, превратив в правильный экономичный шарик.

Мать сказала, что это плохая гипотеза, и ей виднее: она же – Главный Компьютер!

Да я и сам теперь видел на трёх основных экранах: и металлодетектор, который, собственно, шар и нашёл, и сканнеры указывали ясно: внутри почти одно железо. А сканнерам своим я обычно доверяю. Они обошлись недёшево, да и энергию жрут, как карнораптор – мясо, но стоят каждого заплаченного цента: проникают, как уже говорил, даже в сплошные скальные массивы до тридцати миль…

Камеры же наружного наблюдения показывали гладкий шар, тускло отсвечивающий когда-то полированными металлическими боками.

Нашли мы эту роскошь лишь на третий месяц полёта.

Поскольку маршруты нашего «свободного поиска» теперь выбирает Мать, я только похихикивал, да пофыркивал, пока мы, словно пчёлки на аэродроме – заросли клевера, тщетно искали «сладостный нектар» артефактов в безбрежных просторах Космоса…

Но когда в шестнадцатой солнечной системе запищал зуммер, я сразу понял: наконец-то! Хоть что-то случилось! И как в воду глядел… Вот уж случилось, так случилось.

Но, как говорят в дешёвых мелодрамах, не будем забегать. (Кстати, до сих пор не пойму, что конкретно имеется в виду: то ли – пространство перед собой, то ли – далёкое Будущее?!)

Мы с Матерью скрапперы.

Если кто не знает, поясняю: космические барахольщики.

Это именно мы обшариваем старые полигоны в поисках стрелянных гильз, разбитых кораблей, и кусков металлолома. Это мы лезем на все населённые и уже ненаселенные планеты в поисках сувениров туземцев, и экзотических зверушек. Это мы обрыскиваем Дальний Космос в поисках… Да хоть чего-нибудь, что потом можно продать клиентам – будь то металлургические заводы, военные, учёные, зоопарки, или маньяки-коллекционеры, падкие на ксеносувениры.

Карьера наша (Ну, вернее, моя. Мать-то ещё до меня успела налетаться с предыдущим хозяином «Лебедя») началась ещё лет сорок назад.

Когда мне срочно понадобилось убрать свою физиномию с населённых людьми и наводнённых полицией планет-колоний.

Ну, теперь-то я бы мог и вернуться, и расчудесно зажить – за давностью-то лет всё списано. Да и счета в банках девяти планет позволили бы к хлебу с маслом добавить ломтей колбасы, и ещё кое-какие излишества…

Ага – чёрта с два! Вон и Мать говорит, что у всех скрапперов шило в …!

Согласен. А у меня – похоже, даже два! Не могу я «угомониться» и «расслабиться»…

Как сядешь, бывало, в своей вилле на Капри-2, как начнёшь там каждый день в бассейне прохлаждаться, да яства всякие кушать да редкие вина пить… И так тошно становится. Мотаешься из угла в угол, ищешь неизвестно чего или кого. Ну – дурак дураком… Потерявший смысл жизни, или чего там ещё говорят про такое состояние. А как подумаешь, что благодаря успехам чёртовой медицины мне ещё лет семьдесят как минимум так мотыляться – так!.. Словом – скучно! Чертовски.

Думаю, Свободный Поиск хуже любого наркотика. Раз вкусивший – не бросит до смерти. И умрёт уж точно – не в постели.

Да и ладно. Вечно не будет жить никто. А вот жить весело!..

Так, что-то я опять разболтался. Видать, становлюсь старым и сентиментальным. Так, глядишь, точно – за мемуары засяду. Старые бортовые журналы повытаскиваю из тайников. Домыслю, приукрашу…

Тьфу! Как-нибудь потом. А сейчас – работа ждёт.

Когда Мать вывела «Лебедя» на стационарную орбиту вокруг чуда ксенотехнологии, я только успел подумать: «Не слишком ли мы близко?» – как нас здорово тряхнуло.

Вытирая со стола разлитый борщ, я буркнул:

– Неплохие у них противометеоритные пушки!

– А, ерунда! – беспечно этак отзывается моя Хозяйка, – У нас и пяти процентов мощности экрана не ушло!

– А что там – сама пушка? Ты уже её?..

– Нет, конечно. Вдруг мы там ничего для себя не найдём? Надо же этим бедолагам как-то дальше жить? Так что я теперь просто глушу все электронные сигналы в орудийной башне. Что в ручном, что в авторежиме эта штука теперь не выстрелит.

– Приятно слышать. А с чего бы это такая трогательная забота о незнакомых агрессорах?

– Они – не агрессоры. Они приняли нас за опасный астероид. И правильно приняли – мы же не предупредили их о своих «мирных намерениях» по радио! Значит, их автоматика и действовала соответственно! А то, что это автоматика – я уже расшифровала.

– А почему тогда не… заглушила её работу сразу?

– Во-первых, хотела убедиться. Во-вторых – проверить мощность. А в-третьих – помешать тебе кушать позапозавчерашний борщ. Если ты, конечно, не ставишь целью основательно прочистить кишечник, и преждевременно прикончить запас туалетной бумаги…

– Чёрт! А просто сказать, что он прокис – трудно было?!

– Нет. Но не так интересно. Забыл, что ли? Тебе скучно! А так – хоть какое-то разнообразие. После шестнадцати пустышек.

Вот блин. Нет, это – точно последний раз! Вернусь – заставлю чёртова техника Вассю вынуть у неё блок юмора и неформальной логики! И за каким …м я заставил его всобачить?! Впрочем, не буду зарекаться – это у меня просто присказка такая… Примета. Скрапперы все – жутко мнительные и суеверные ребята. (Хуже нас в этом плане – только спортсмены!) Так что шут с ним – пусть себе стоит чёртов блок…

Да и с другой стороны – она права: диарея мне сейчас без надобности.

Потому что кто полезет искать на … приключений в «волшебную шкатулку»?

Правильно – я. А Мать останется на корабле, и будет подавать умные советы, и страховать мой тыл всеми уже нашими средствами нападения.

Справедливое разделение труда.

Не ей же нужны деньги.

 

Челнок я посадил лично. Закрепил магнитными захватами.

Одел скафандр повышенной защиты и экзоскелет. А как же! Без этой огромной штуки невозможно взять с собой все те замечательные гаджеты, которыми скраппер при необходимости может разнести полпланеты. И защититься хоть от ядерного взрыва (Правда, маленького!).

– Мать! Где резать?

– Прямо где стоишь! Это – люк стандартного шлюза. Надеюсь, так ущерб нашим друзьям будет минимальным.

Я человек гуманный. (В-смысле, всегда вначале смотрю, во что стреляю!)

Поэтому чтобы не навредить, если и правда, кто-то внутри ещё живёт, установил палатку. Чтобы, значит, воздух изнутри не улетал в вакуум. (Ну, собственно, установили-то её Мать и дроид, я только распоряжался и пыхтел в предвкушении…)

Плазменный резак позволил довольно быстро проделать дыру метра в два во внешней обшивке люка. А потом – и во внутренней. Зашипело. Ух ты! Действительно – внутри шлюзовой оказался воздух. А крышка-то – ничего себе. Толстая. Многослойная.

Пока я лез вовнутрь и рассматривал уже люк, ведущий в шар, Мать довольным тоном (Словно это её личная заслуга!) сообщила:

– Состав воздуха приемлем для дыхания. Кислорода двадцать один и два, азота – семьдесят, аргона… – ну и всё прочее. А на закуску добавила, – Много болезнетворных бацилл и вирусов.

– Ну здорово, – меня передёрнуло. Значит, на обратном пути опять предстоят «процедуры» – иначе подцеплю и притащу на челнок какую-нибудь внеземную заразу. Превращусь потом в жуткого монстра…

Нет, это, конечно, легенды и выдумки сценаристов ужастиков, но… Я сам видел, что стало с Рэппером-младшим, когда он пренебрёг санобработкой.

Не могу обвинять его напарников в том, что они вместе со «Звездой мечты» сожгли его, запустив на местное голубое солнце! Да и никто не обвинил бы, хоть одним глазом взглянув на видеозаписи…

Когда спустился внутрь шлюза, обнаружил искусственную гравитацию, примерно в ноль пять «Ж». Ну и дела. Значит, всё внутри ещё работает. Может, и лампы светят?

Ладно, вот он, люк.

– Мать, – говорю, – запусти-ка в палатку чёртова азота – чтобы выровнять давление.

Слышу, загудело – значит, она уже подвела к вентилям манипуляторы с баллонами.

Теперь воздуха изнутри почти не вышло. Значит, напор рассчитали верно.

И вот я уже захожу внутрь планетоида, аккуратно вынув, и прислонив к стене (а вдруг придётся заделывать дыру обратно очень быстро?!) «выпиленный» кусочек.

А неплохо, чёрт его задери.

В таких огромных коридорах даже мне в трёхметровом скелете просторно.

Коридора увидал сразу четыре. И их аварийные крышки были открыты. Видать, всё же не сработала автоматика для предотвращения разгерметизации. Ну, или, как уже сказал, Мать точно подобрала давление.

Я долго пялился, пытаясь решить, в каком направлении двинуться. Мать помалкивала: она знает, что мне лучше не мешать и не советовать, если явных «приоритетных» целей не видит. Ладно, я – вон туда!

Свет внутри действительно имелся. Хоть и весьма дохленький. Шёл он из плафонов на потолке. И спектр совпадал с моим. Даже не пришлось включать тепло- или инфравизоры. Я поправил наплечные камеры:

– Мать! Тебе видно?

– Отлично видно. Не забывай про промежуточные усилители.

Ну, при обследовании как пещер, так и любых других сильно запутанных и больших объектов, где есть экранирующие материалы, типа скал (в пещерах и катакомбах), или металлических стен, (В чужих Кораблях. Этот – как любезно подсказала Мать – наш пятьдесят первый.) я всегда ими пользуюсь. Как и маркерами для разметки стен – чтобы не заблудиться. Всё по сказке «Гензель и Гретель»… Только краску моего маркера не смоешь и кислотой!

По бокам коридора, который я выбрал, располагались двери лабораторий.

То, что это лаборатории, я понял, вскрыв несколько.

Такой тьмы трубочек, колбочек, мензурок, и прочих пипеток-штативов-микроскопов-центрифуг и прочей наукообразной хрени я давненько не видал… Я добросовестно отснял и просканировал всё для Матери – потом она сделает выводы и расскажет.

Продвинулся я по коридору уже шагов на сто, когда, наконец, обнаружил лестницу на следующий уровень.

Сила тяжести на корабле была направлена так, что наружная оболочка служила полом. Ну, или дном. Поэтому двигаясь к центру шара, я как бы поднимался вверх. Оригинально, конечно – но это их проблемы. То ли дело у меня на «Лебеде»…

Ступеньки оказались практически под мою ступню. Ну, может, чуть пошире и повыше.

Значит, гуманоиды. Чуть крупнее человека.

Будем искать.

 

Однако в первый день поиски так и не увенчались успехом. То есть, живых я (к счастью) не нашёл. Как я тогда считал – отлично! Значит всё, что я заберу – принадлежит мне, по праву первооткрывателя! А нашёл я из артефактов много чего интересного…

Во-первых, конечно, компьютеры. Мы с Матерью всегда стараемся выпотрошить то, что сохранилось в памяти этих равнодушных фиксаторов проводившихся работ. Вот несколько блоков памяти я и выломал: Мать может залезть в любое «электронное чудо».

Нашёл я и предметы материальной культуры. На некоторых стенах висели картины, фотографии, и рисунки. Видать, тосковали они по Родине своей. Где бы она там не находилась.

Ну… красивые места. Почти как на матушке-земле. Небо только зеленоватое.

На рабочих столах и полках кое-где лежали и стояли книги – к концу первого похода набралось у меня в рюкзаке не меньше двадцати. И не все были о науке.

А ещё нашёл я… комикс! Самый настоящий, красочный, с дурацкими сериалами и супергероями. Надо же… Значит, на корабле были и дети.

Захватил и кое-какие приборы – микроскоп, масс-спектрометр и что-то ещё химическое.

Обошёл я не меньше трёх этажей-уровней, и не меньше тысячи комнат. Ну, это мне так казалось. Мать же сказала, что их было всего двести девяносто три.

Поскольку ноги несмотря на ноль пять «Ж» гудели, и спать уже хотелось, я вернулся по следам маркера в свою палатку, и прошёл в шлюз челнока. Санобработку терпел больше четверти часа. Обработала Мать и все находки. Ну, теперь самое приятное: разбирать их! Я, как всегда, был счастлив – словно мальчишка, нарвавший груш в чужом саду…

И которому это сошло с рук.

 

– Ладно, доброе утро, я знаю, что ты уже не спишь. – ещё бы ей не знать! Она дистанционно всегда следит за моим давлением, пульсом, и ритмами мозга… Ну и правильно – кто же ещё обо мне, бедном старом скраппере, позаботится? А то – вдруг подцепил чего заразного?!

– Привет, Мать, – отзываюсь, спуская ноги на пол. На «Лебеде» я обычно поддерживаю ноль девяносто пять «Ж», так что сплю в обычной койке, и уже порядком продавил все пружины, противоперегрузочный матрац, и чёртовы массажёры, – Ну, чем порадуешь?

– Данные компьютеров расшифровала. Ничего интересного. Обычные генетико-биологические исследования. В двух лабораториях видел мощные ставни? Ну так это иллюминаторы для пропуска излучений местного голубого гиганта. Они, то есть, учёные планетоида, изучали мутации, наследственность, и т.п.

Мушки у них почти как дрозофилы. Насекомые покрупней тоже похожи на наших. Мыши и крысы, правда, мельче. Обезьяны и свинки куда волосатей… И противней… И давно все передохли в своих клетках. От голода. То есть, перед смертью их прекратили кормить, поить, и работать с ними. Думаю, это уже о чём-то говорит.

– Говорит-то говорит… А почему мы снаружи этих «иллюминаторов» не видели?

– Это просто. Они открываются дистанционно, и защищены мощными стальными заслонками. Снаружи не откроешь. Так что теперь понятно, почему лаборатории – на первом же уровне. Хотя и на втором и на третьем – изучали всё то же. Но воздействовали другими смертоносными факторами.

– Хрен с ним, чего они там изучали. Ты мне скажи, они действительно выглядели так, как на своих картинках, или это – приукрашенное самомнение?

– Похоже, нет. Они и правда напоминали древне-греческих богов. Я нашла в одном из компьютеров фотографии семьи одного из учёных. И женщины и мужчины очень пропорционально, и гармонично сложены. Правильные черты лиц. Я бы назвала их красивыми – по земным меркам.

– И где они сейчас?

– Затрудняюсь с точным ответом. Ты обошёл не больше тысячной доли одного процента всей площади. Но предположение высказать могу: сканнеры показывают наличие внутри большой полости. И внутреннего «солнца». Вот на поверхности полости, вероятней всего, и живут все те, кто уцелел.

– ?!

– Обычное дело для специализированных кораблей таких габаритов, и столь населённых. Раз есть разделение по обязанностям и правам, есть и трения. Так что – Гражданская Война.

– Это ты из компьютеров выудила?

– Не только. Помогли и материалы видеозаписи. Наши камеры – лучшие, что можно купить за деньги. Вот они всё и зафиксировали. Я нашла завещание, написанное прямо на стене. Показать?

Ну а кто бы на моём месте отказался?

Действительно, прямо на стене имелась надпись маркером, почти как моим, только сильно выгоревшим от времени – и как это я, балда такая, протопал мимо, просто скользнув по ней взглядом? А, вот в чём дело. Устал. Это было уже перед уходом на ужин – в двести восемьдесят третьей каюте. Хорошо хоть, вторая камера, которой дистанционно управляет Мать, всё зафиксировала в лучшем виде. Мать переводит:

– «Завещаю всё моё имущество, оставшееся на (как звучит название планеты, не расшифровала. Смысл же, как всегда – «Земля».) своей дочери, Лолляре Страйволь.

Нашедшим эту запись: в (год этот был примерно две тысячи семьсот земных лет назад) на корабле началось восстание. Экипаж убил почти всех учёных, и собирался лететь, наконец, домой. Но нам удалось повредить двигатели, и сделать прыжок невозможным. Так что не могу сказать, чем кончится восстание, и выживет ли хоть кто-нибудь.

Но домой наш корабль точно не попадёт.

И это правильно: выведенные здесь боевые культуры бацилл наверняка уничтожили бы (зачёркнуто) всю жизнь на (это – другая планета. Вероятней всего – противников). Пусть же этот жест (зачёркнуто). Мы решили, что с таким оружием нельзя возвращаться. Пусть это будет на нашей совести, но люди не должны (зачёркнуто, но прочесть можно – так поступать с другими людьми, даже если они – враги!).

Прощайте, мне пора идти – если найдут эту запись, её уничтожат, а меня, как учёного, всё равно убьют. Так что пусть хотя бы правда о нашем выборе станет известна тем, кто прилетит на помощь.

Коромбир Страйволь.»

Вот, обмозговывая эту записку, я и отправился умываться и завтракать.

Поскольку никто, похоже, на помощь так и не прилетел, домыслить судьбу обеих враждующих планет было нетрудно. Похоже, Матери нужно найти-таки их координаты. Вдруг что-то для нас найдётся и там…

Отработка на тренажёрах и с робо-ли занимает у меня обычно всё утро – часа два.

Скраппер (Если хочет, конечно, пожить подольше!) должен обладать отменной реакцией и крепкими мышцами. Мне в этом плане чуть легче: руки у меня искусственные, ещё с тех ностальгически далёких и наивных времён, когда… Не важно.

До обеда, в рубке, Мать всё мне показала и подробно рассказала.

Секретная, стало быть, Станция. Имеющая только одну цель – создать бациллу для убийства всех врагов. Да и служить, в крайнем случае, резервом для сохранения жителей этой самой воюющей планеты – если враги успеют раньше, и уже в своих лабораториях создадут чего покруче!..

А враги-то, судя по всему, с чем-то таким уже сталкивались. Значит, нужно было что-то ну жутко смертоносное, и неубиваемое обычными средствами.

Какая молодец у меня Хозяйка – она сразу всё это вычислила. Но, зная наши возможности и средства против микро-врагов, не возражала, что я лезу в самое пекло. Я ей так и сказал.

– А, ничего-ничего, надо же тебе порезвиться на свободе! А то засиделся в «Лебеде» – небось, клаустрофобия замучила! А как мой мальчик чувствует себя теперь? Хочет ещё погремушечек, книжечек с картинками и машинок? Полезет внутрь?

– Полезу! – нет, она у меня дождётся… Знал бы точно, где этот чёртов блок – сам бы вывернул! Плевать на суеверия!

 

Я запомнил из объяснений, где находится лифт. Сразу к нему и протопал. Чего это я должен таскаться пешком по двум тысячам пятистам уровням, которые вычленил сканнер, когда меня могут довезти прямо до места?! В смысле, до вожделенной внутренней полости?

Однако ничего с первой попытки не вышло.

Нет, лифт, для машинки, которой не пользовались почти три тысячи лет, шёл очень быстро и плавно, и проехал весь путь минут за двадцать. Но вот двери на верхнем этаже почему-то не открывались. А поскольку оставлять промежуточные усилители во время поездки было проблематично, я остался и без связи, и без выхода.

Впрочем, сориентировался быстро. Вернул лифт на пару уровней назад. Дверь и открылась.

Вернулся, уже пешком, на две лестницы. Тащить на спине все эти баллоны и остальное барахло было нетрудно – при ноль пяти-то «Ж»…

Сюрприз!

Выходная площадка завалена чем-то вроде баррикады. (ну, в моём-то экзоскелете я развалил её легко) А люк какие-то хорошие люди заварили. Причём с той стороны.

Подумаешь, испугали…

Занялся люком после разных нужных процедур с чёртовыми баллонами, палаткой и кварцевыми лампами. Нужно быть «простерилизованным». А то вдруг они и правда там живут.

Плазменный резак прорезал сталь легко.

Но вырезанный кусок я, зайдя, приварил на место. Чтоб те микро-гады, что здесь живут, не проникли… А то и исследовать-то будет некого. Вот чуяла моя … (Ну, то есть, особо чувствительные детекторы тела!) – что нужно.

 

Внутри было светло. Даже слишком. Пришлось скомандовать светофильтрам.

Ну что? «Откроем для себя широчайшие возможности Новых Миров»? – как пишут в дешёвых Проспектах для Пионеров-колонистов?

Странно. Обычно меня ничем не проймёшь – ни монстрами, ни роботами, ни даже мраморными муравьями… А тут – волновался.

Наконец развернулся я и осмотрелся уже капитально.

Матерь божья! Плутония! (Читал я когда-то и такую книгу!)

Отлично видно загибающийся кверху горизонт в лёгкой дымке, заменяющей здесь небо. Солнце! Совсем как наше, земное! Вот только застыло навеки в зените. А при взгляде на расстилающуюся везде (Даже над головой, что несколько… непривычно!) поверхность, просто дух захватывает!

До чего дико смотрятся прямо над макушкой все эти дубравы, луга, мирно пасущиеся (!) стада, колосящиеся нивы, и… Замки.

Да, не смейтесь – здесь высились над плоскими равнинами чёрные громады монументальных замков.

И настолько больших, что легко обнаруживались и без оптоусилителей. Чуть позже, когда первый приступ удивления прошёл, обнаружил и деревеньки – они были разбросаны хаотично на первый взгляд, но как-то кучковались вокруг имений феодалов.

А что? Я не тупее Матери. И тоже почитал книги по истории, социологии и сравнительной антропологии… Ну, или хотя бы по диагонали просмотрел.

Так что в том, что здесь царит старый добрый феодальный строй, я уже не сомневался.

Замков было видно шесть. При каждом – семь-десять селений. И никаких других признаков жилья.

Значит, всё правильно – каждый Большой Босс захватил и обустроил свой сектор шара. И площадь подвластных земель, и число вассалов примерно равные у каждого.

О! Какие богатые возможности для междуусобиц, интриг, сговоров и союзов: за, и против… Наверняка – что-то мне подсказывает! – руководят этим большим (вернее – маленьким) бардаком потомки экипажа, то есть – офицеров, а пашут-сеют потомки остального населения Секретного Корабля.

Значит, меня, как представителя неизвестных пока Сил, будут склонять к союзу. А в принципе, если бы я захотел, очень даже легко мог бы и всё тут завоевать… И стать реально – Королём. Или даже Императором.

Только надо ли мне оно? Ведь это – не Свободный Поиск, где каждый раз – что-то, пусть смертельно опасное, ядовитое, кусачее – но новое.

Нет уж. Это – скучное болото, где спать надо со взведённым пистолетом. И не под подушкой. А – в руке. Иначе станешь жертвой заговора своих же приближённых.

Так что подумав ещё раз, я приваренный кусок люка ещё и самовспенивающейся изолентой заделал по кромке. Чтобы уж ни одна зараза ни отсюда, ни сюда не выбралась и не забралась. Вовсе мне ни к чему, если такой диверсант сможет там, внизу, что-то нарушить, и испортить царящую здесь «гармонию» и «равновесие». Так же ни к чему впускать сюда, возможно, сохранившиеся внизу бактерии.

Теперь я поднялся на крышу бункера, из лаза которого вышел. Так…

Такие же бункеры торчат через каждые полкилометра. И все, наверное, завалены и заварены. Но – не засыпаны. Странно. Может, мало земли? Или они – просто «табу»?

Видимость была отличной – а, собственно, почему бы и нет? До противоположной стены сфероида оказалось не больше двадцати пяти миль. И везде – равнина. Ни гор, ни рек. А, нет – вон: три озера… И немаленьких.

Интересно, а бывают ли тут дожди? Скорее всего, да. Иначе как бы поливались все эти луга-поля-леса. Но уж в том, что экология здесь отличная, я не сомневался. Иначе нашёл бы только кладбище. А тут…

Живы-живёхоньки. Вон – бегут.

Действительно: со стороны деревеньки, расположенной от меня всего в паре миль, бежала толпа народу. Усилители в ушах передавали странный сигнал – звук, как от рожка. Догадаться, что это, смог с одного раза.

Потому что ворота ближайшего замка открылись, и оттуда железным потоком понеслась лавина всадников в доспехах и на конях.

Ну, выбор за мной: пока они преодолеют пять миль от замка, можно вполне тихо и мирно свалить обратно в лифт, и заварить за собой всё, что положено.

Да, только где вы видели скраппера, который бы… Вот именно. Как там Мать выразилась – клаустрофобия замучила? Заскучал?

Значит, повеселимся!

Я уже видел косы, палки и вилы в руках приблизившихся на милю смердов-вассалов. Пожалуй, они прибудут на место раньше, чем тяжёлая кавалерия. Звуки бессмысленного рёва, когда все криками и возгласами подбадривают друг друга, чтобы преодолеть страх, или приобрести «боевой дух» усилители передавали отлично – я хмыкнул.

Ну, пусть детишки порезвятся.

Я спустился вниз, и прислонился спиной к люку. Какое-никакое, а прикрытие тыла. Дерзайте, несчастные!

И вот они набежали. И стали «дерзать».

Пока в меня тыкали вилами, кололи, рубили и колотили, я рассматривал человечков.

Да по-другому и язык не повернулся бы их назвать. Прямо хоббиты какие-то.

Роста в каждом было не больше четырёх футов. Смуглые до черноты, одеты в какие-то жалкие обноски… Видать, держат их тут местные синьоры в чёрном теле. Но от гомо сапиенс они не отличались ничем. И меня они почему-то совершенно не боялись. А, может, они больше боялись своего Сюзерена – а ну как он велел подданным убивать всех незваных агрессоров и врагов, как бы они не выглядели?

Подоспела бравая дружина. Передний всадник, в шлеме со старым добрым плюмажем, что-то свирепо проорал. Толпа утихла, и бросилась врассыпную. Впрочем, отбежав недалеко.

Все явно хотели пронаблюдать за шоу.

Ну и я не подвёл.

Эти вояки были чуть покрупнее. Я бы сказал – попородистей: футов пяти. Этакие миниатюрные качки. Нападали свирепо, ломали об меня копья всерьёз. Они ж не виноваты, что материал скафандра повышенной защиты прочнее молибденистой стали…

Когда парочка особо ретивых послезала с коней, и стала рубить меня «в капусту» мечами, мой транслятор справился, наконец, с языковым барьером. (Ну, аналитический блок у него, конечно, куда слабей Материнского – ни в какое сравнение не идёт. Вот и копался целых пять минут!) Теперь мне переводили все самоподбадривающие (В свой адрес!) и оскорбительные (эти уж касались меня, «монстра поганого»!) наглые выкрики. Не слишком-то информативно.

Зато эмоционально.

Ладно, надоело. С другой стороны, не бить же мне этих придурков, чтобы угомонились?

А, чего я мучаюсь, у меня же есть… Командую процессору скелета:

– Мне – заглушки. Включить звуковой генератор на двенадцать процентов. Частота – семнадцать килогерц. На десять секунд.

Похоже, с частотой угадал. Во всяком случае, все, кто стоял поближе, с воплями попадали, а те, что подальше – разбежались с гримасами на лице, и открытыми ртами… Пусть радуются, что я добрый: сорок процентов убивают на таком расстоянии даже китов. (Да, случалось: воевал и с ними на очередной «земле-океане»!)

С минуту царила, как принято изящно выражаться в романах, всеобщая паника.

Я двинулся вперёд, и сцапал предводителя. (А то убежит ещё!)

Поднял его до уровня глаз. Скомандовал:

– Транслятор! Переводи! Звук – на трёх процентах мощности.

– Я пришёл к вам с миром. Почему вы напали на меня?

Был бы я социолог, или историк… на худой конец – психолог, наверное, было бы интересно наблюдать за мимикой и эмоциями человечков в доспехах. Конечно, если бы я предварительно озаботился снять с них хотя бы шлемы. Ну а так на месте лица – ведро и ведро. Только в глубине кто-то моргает и мычит.

Ничего, я не гордый. Да ещё терпеливый какой. Я повторил вопрос, уже поставив несчастного на ноги. А то вдруг такое обращение унижает его в глазах подчинённых.

– Мы… э-э… Да, напали. Мы должны… убивать проклятых лазутчиков Голубого Властелина!

– А с какого это… э-э… Почему вы считаете меня – лазутчиком? Раньше вы уже видали… Такого как я?

– Нет. Такого ещё не видали. Видели разных – в том числе и похожих тоже. Потому что враг не дремлет! Он придумывает всё новых и новых монстров! И натравливает их на нас постоянно! Правда… Ни один из них до сих пор не разговаривал.

– А почему он насылает монстров, вместо того, чтобы не напасть со своей дружиной – вот так, как вы?

– Ха! – предводитель явно очухался, и даже встал в позу, картинно подбоченившись, – У него на это людей уже не хватит! Мы выбили его вассалов и солдат, а те, кто выжили, прячутся в замке! Так что он теперь очень ограничен в силах. Вот и пытается огрызаться не людьми, а монстрами! Но на этот раз мы не поддадимся! Его замку конец! Мы не позволим ему вернуться!

– Куда вернуться?

– Как – куда?! Обратно на свои земли! Когда его крестьяне пытаются засеять их снова, мы регулярно вытаптываем и сжигаем всё, что там вырастает! Рано или поздно они все там вымрут с голода, и Голубой Замок будет наш!

Чёрт! Вот только «продвинутого» Средневековья мне и не хватало! Осталось только и правда – вступить с кем-нибудь в «вечный и нерушимый союз», или «сочетаться династическим браком!»

И точно, как в воду глядел:

– А ты, о странное существо… Разве не он тебя создал? И ты не служишь ему?

– Нет, чёрт возьми! (Блин. Это переводить не надо!) Нет. Меня никто не создал. Я никому не служу. Я вообще пришёл в ваш Мир из… другого Мира.

Ох, вам бы послушать, как все они сразу загудели – ну прямо потревоженный осинник!

Транслятор помолчал, потом его мозг ухватил суть: «местное население уверено, что их Мир – единственный мир во Вселенной. То, что ты сказал, является кощунством, святотатством и…» Я не стал дожидаться продолжения. Уточнил:

– Вы неправильно поняли! Не из другого Мира, а из другого Времени этого Мира! Я – Посланник Древнего Бога! Первого Бога вашего Народа! (Так – лучше?) – а чего мне терять? Уж врать – так по-крупному!

Гул поутих.

Теперь процессор транслятора смилостивился: «Да, эта трактовка не вызывает такого возмущения, и вполне приемлема для их морали и Религии!»

– Могу ли я рассчитывать на ваше мирное отношение и гостеприимство? – а вот этот вопрос вызвал у них лёгкое, а затем и сильное замешательство. Потом предводитель утихомирил всех, и высказал обобщённое мнение:

– Мы можем лишь обещать, что не будем пока стараться убить тебя! Но твою судьбу должен решить Священный Конклав и наш Барон! А ты… действительно – Посланник Бога?

Хм. А на что я рассчитывал? Вот никогда ещё никто не верил мне на слово, что могу реально разворотить полпланеты! И от имени «Бога», и от себя лично!

Но если ничего большого и ценного не портить, вполне можно продемонстрировать этим наивным и милым людям…

Я выбрал маленький отдельный кусочек – буквально огрызок – леса в полумиле, и буркнул:

– Смотрите туда! – указав «могучей дланью».

Теплогенератор на десяти процентах за пару секунд превратил всю эту чудесную зелень в пепелище. Дым поднялся мощной чёрной шапкой. Уж теперь-то можно быть уверенным: моё прибытие заценили в ближайшем замке. Да и в остальных почухаются – не заметить такой сигнал может только слепой.

Ну, или очень занятый работой. Или – похмельем.

Эффект впечатлил даже меня: все крестьяне повалились на колени, воздев руки к небу. Бравая дружина тоже стала молиться. Чёрт. Как сказала бы Мать, «Здесь всё ещё действует вера в чудеса. Религия, вероятней всего, напоминает Христианство. То есть поясняю для тебя – монотеизм! И Бог обычно выражает свой гнев, что-нибудь сжигая!..»

– О могущественный… э-э… Посланник! Прости, не знаем твоего имени… Прости и за сомнения в твоей сущности! Просто мы… до сих пор… не видели в материальном воплощении ни Посланников, ни самого Бога! – ха! Ещё бы они видели… Впрочем – у меня дома тоже его в последний раз видели аж три тысячи лет назад. Да и то, в привычном человеческом обличьи. Но верить это не мешает.

– Прощаю! – а здорово приятно, оказывается, ощущать себя предметом, ну, если не поклонения, то хотя бы почитания… – Можете звать меня… Гавриил!

– А для чего же тебя… послали? – его голос предательски дрогнул. Видать, и здесь есть сказка о втором Пришествии. Воспользуюсь – больше в голову ничего путного не лезет.

– Я… (э-э…) Контролёр. Послан проверить ваши… Деяния. Оценить вашу Веру! Взвесить груз грехов. Посмотреть, не отошли ли вы от Древних Заветов. И решить, что делать с вами.

Некоторое время стояла мёртвая (Ну, почти мёртвая. Все только переглядывались. Потом стали и шушукаться) тишина. Я прямо ощущал, как меня всё больше и больше боятся.

Плохо. Наверняка постараются убить как-нибудь исподтишка!

Переборщил, что ли?

Наконец начальник латников решил, что всё же он тут за всё в ответе. Говорит:

– О, могущественный Гавриил! Мы… Готовы показать тебе всё. Не почтишь ли пока своим присутствием скромную обитель нашего мудрого барона люРайцига? Если позволишь, я отправлю людей вперёд, чтобы подготовить тебе достойную встречу? – показалось мне, или он замялся перед словом «достойную»? Уже началось?! Не страшно.

Я же не собираюсь снимать скафандр, даже если предложат яств и напитков на пиру в мою честь! И не потому, что боюсь ядов. А вот нечего им видеть моё настоящее лицо – пусть зрят чёрный шар.

Так и опознать не смогут, если когда-нибудь подадут на меня в Системный суд за «мошенничество в особо крупных»… Или «обман слаборазвитых цивилизаций».

 

Прибытие моё в замок (А он и вправду был огромен! Словно строили его не для мелочи пузатой, а для людей ростом футов под семь…) действительно прошло с помпой. Не зря же я дал всадникам-гонцам полчаса форы, неторопливо двигаясь туда пешком. Шумный эскорт крестьян оказался вежливо, но неумолимо оттеснён всадниками-«почётным эскортом» ещё перед рвом с водой (!), и ворота за моей спиной закрылись.

Блин. (Из культурных слов только это более-менее подходит. Разве что ещё – «Твою мать»!)

Здесь торчали на стенах и выряженные, как для карнавала, герольды, по сигналу продудевшие в дудки с флажочками что-то торжественное, и море обслуги – вот ведь дармоеды наглые, они скалились из каждого окна, или проёма. И кормится весь этот «стафф» (Персонал!) наверняка тем, что выращивают бедолаги, оставшиеся там, за рвом.

Не люблю холуёв. Особенно – крикливо разряженных.

И, само-собой, здесь имелся прямо цветник придворных: в ещё более ярких, и жутко помпезных и неудобных нарядах: с неизменными рюшечками, жабо, кринолинами и лосинами для мужиков. Тьфу!

Как они в таких ходят?! Впрочем, лица некоторых дам были весьма… миловидны. И все они, в смысле, дамы – словно под копирку, были затянуты в корсеты, что делало их почти стандартно стройными и статными. На что спорим, им жутко тяжело дышать, и они, чуть что – хлопаются в обморок?..

Ну, и конечно, что они, что их бравые кавалеры, пялились на меня во все глаза. И никакого дружелюбия или симпатий (не говоря уже о почтении) во взглядах заметно не было. Да ладно, я и не претендую на звание «Мистер Вселенная».

Я прошёл вперёд, и встал перед балконом.

Оттуда на меня, сдерживая эмоции так, что желваки ходили на скулах, взирал почтенный старец, окружённый самыми расфуфыренными и чванливыми придурками. Вот он поднял руку, и все заткнулись. Хм. А хорошая дисциплина.

– Высокочтимый Гавриил! Мы рады приветствовать тебя в нашем Замке! Твоё прибытие – великая честь для нас, скромных служителей… – в принципе, кто хоть раз смотрел трансляцию встреч лидеров Государств, или планет, легко сможет продолжить эту пафосную речь вплоть до самого, глубоко прочувствованного, но абсолютно противоположного тому, что думают друг о друге такие Главы на самом деле, конца. Включая аплодисменты в нужных местах.

К счастью, всё это уложилось в разумные пределы времени.

– Благодарю за радушный приём. – отозвался я на десяти процентах: так, чтобы во всех закоулках уж точно услыхали. – Я согласен погостить у вас некоторое время, и почтить своим присутствием торжественный Пир в мою честь. Ведите!

 

Если кто читал хоть самый примитивный роман в стиле фэнтези, без труда нарисует себе и всё окружающее: и огромный и высоченный пиршественный зал с готическими сводами, и повыгоревшие и потёртые гобелены со сценами «благородных» развлечений или «исторических» сцен, галерею под потолком с музыкантами и певчими, и грубо-массивные длинные столы, и лавки. Даже без скатертей, и подстилок-ковриков.

Столы действительно ломились от красочных и явно вкусных блюд. И каждому приближённому (И его жене, конечно!) регулярно подносили и подливали все те шустрые ребята, что здесь заменяли официантов и сомелье.

Под ликующе-помпезный хор (Явно из какой-то старинной оперы!), распеваемый акапелло (впрочем, в последующих славословиях появились и музыкальные инструменты), я позволил усадить себя во главе всего этого безобразия, сообщив, что в силу своей Сущности не ем и не пью. Типа, моё «духовное воплощение» не знает мирских потребностей. Но их – ни в чём не ограничиваю: мне будет приятно, если они будут есть, пить, и поднимать тосты в честь меня… И гостеприимного Хозяина. После чего «милостиво» велел барону люРайцигу занять почётное место справа от себя, а его жене – весьма худой и явно желчной, судя по цвету лица, особе – слева.

Не похоже, что она была в восторге от соседства. Я, впрочем, тоже.

Особенно после того, как транслятор усилил то, что она нашёптывала своей фрейлене-приживалке. Я, конечно, не красавец, особенно в скафандре. Но – всё же вовсе не мерзкий монстр. А чуткий и ранимый мирный скраппер. И мне не нравится, когда меня называют «шарлатаном», «уродом», и «наглой тварью».

В-общем, с моего благословения, все ели, пили. Вначале, конечно, сдержанно и смущённо. Но потом, примерно после пятого тоста, всё понеслось, как я понял, по накатанной дорожке.

Поскольку делать мне ничего не надо было, разве что делать вид, что слушаю высокопарные тосты в мою честь, я посвятил своё внимание изучению именно того, что говорилось слугами, вельможами и фрейлинами шёпотом. (Из-за этого иногда не сразу реагировал на эти самые тосты и обращения – поэтому на всякий случай довольно часто кивал.) Но зато узнал много нового и интересного про быт и обычаи населения замка.

Всё-таки остронаправленный микрофон, фильтры, и программы для расшифровки у нас самые дорогие. Даже, как уже говорил, в скафандре. Знание – всегда сила. Логический блок дополнял то, что я не расслышал:

– … самый старый меч! И он мне предлагает всего три барана за этот надёжнейший…

– … нет, миледи, у него наверняка нет никакого… э-э… Ну, признаков пола… Я? Я думаю, он мужчина, но проверять на вашем месте я бы не…

– … святой Конклав почти наверняка признает его самозванцем! А броня у него – куда там нашей! И как нам тогда с ним?..

– … вот и я думаю: раз он – во плоти, то должен быть так же смертен, как и все. Но, возможно, срок жизни…

– … нет-нет, мессир виконт! Прошу вас – больше ни кусочка, иначе… Вы же не хотите, чтобы ночью мы просто спали, объевшись?.. А я ещё вовсе не так стара, чтобы…

– … пусть это и пахнет святотатством, но я бы ни за что не поверил, что Посланник будет выглядеть как простой рыцарь в доспехе! И если б не его неуязвимость, и Небесный Огонь…

Мой вывод: если бы я хотел действительно серьёзно и вдумчиво изучить средние века – по местным сплетням и традициям, это было бы и занятней и верней той скучно-застывшей картины, что веками прозябала в стандартном учебнике. Да тут не один фильм можно было бы снять! Документальный. И целый сериал – художественный. Многосезонный. Причём – без идиотского и наивного «сценария»!

И я уже почти решил, что делать. Я продам их мирок с потрохами социологам-историкам! Пусть и правда – снимают уникальные подлинные документальные фильмы для школьной программы! А как наиграются, или захотят денег – пусть продадут «права» и киношникам!

Наконец, заполночь, меня почтеннейшее спросили, не пожелал бы всесильный и бессмертный Посланник отдохнуть в персональных (самых шикарных, естественно) спальных апартаментах.

Ну, я милостиво соблаговолил принять любезное… И всё такое прочее.

 

Апартаменты и вправду, оказались вполне приличными.

Я нагло развалился на шикарной кровати под балдахином (она жалобно заскрипела, но нас с экзоскелетом выдержала), хоть ноги и не совсем поместились. После чего возжелал остаться один.

Уж мне нашлось о чём подумать, и что прослушать повторно… Я велел включить запись, и стал изучать особо заинтересовавшие меня куски бесед. И то, что процессор записал, но я ещё не прослушал. Жаль, что нельзя записывать и мысли – оборудование для снятия энцефалограмм осталось на «Лебеде».

Но и так неплохо – особенно для одного дня наблюдений. Хотя, как сказали бы учёные – нет чистоты эксперимента.

Да и откуда бы ей взяться? Не жучков же мне запускать сюда? А так – согласен. Моё вторжение – провокация, и шок для местных. Вот волнение, вызванное таким стрессом, меня и интересовало больше всего. А в спокойной обстановке тут всё пусть изучают социологи. Тут для них море материала.

Потому что мне-то тут, в тухлом закутке распрей и застоя, ловить нечего. Все предметы местного «террариума» никто не признает за инопланетные: скажут (И не без оснований, возможно!), что я просто разграбил средневековый Отдел какого-то Музея.

Значит, надо закругляться, да спускаться снова вниз – к замороженному техно-наследию. Там есть хоть какие-то шансы.

Внезапно, словно повернули выключатель, наступила темнота. Выглянув в окно, я понял, что примерно так и произошло. Местное солнце гасло, проходя все оттенки от оранжевого до тёмно-бардового. Логично – должен же быть и здесь цикл день-ночь. И, наверное, ночью тут конденсируется и выпадает в виде лёгкого дождичка вся влага, что испаряется днём, поливая луга-леса. Я прилёг обратно.

Спать мне не хотелось, и я стал думать.

 

Скрипа двери я не слышал, но с фактами не поспоришь: вот она стоит.

Пятифутовая фигуристая красотка, на которой я не без удовольствия задерживал взгляд там, на пиру. Она тогда говорила мало, и сама всё поглядывала… Вот до чего допоглядывалась.

Да, она уж точно вызвала во мне, несмотря на разницу в росте, определённые эмоции и порывы!..

Словно почуяв мои мысли, (а я верю, что каждая женщина в этой области – телепат, почище Пустотников, и чётко ловит мысли окружающих её существ мужского пола, которые её хотят… Просто – хотят!) она подошла почти вплотную. Постояла. Вот зараза – в её взгляде было всё. Ну, или это я так понял в силу природной извращённости. Хотя для неё я – экзотика. Да и престижно.

Не каждой Женщине выпадет шанс попытаться совратить Посланника Бога…

Процесс раздевания я пронаблюдал с большим интересом. Жаль, не было музыки…

Чё-ё-ёрт… (Удивительно – но плавочки-стринги оказались вовсе не «средневековыми»!) Действительно, шикарное тело! А как действует, хоть я и выше её на добрых полтора фута! Реально сексапильная коза! Или это я так соскучился по этому делу?!

Но что-то меня удерживало от того, чтобы начать и самому вылезать из брони.

Может, этот голос?..

Он нарастал и креп, и вот уже бьёт прямо в уши:

– Тревога! Внимание! Тревога! Попытка несанкционированной разгерметизации! Попытка… – я проснулся. А молодец у меня скафандр!

Ого! А они – весьма коварные и злобные ребята! Собственно, как я и ожидал.

Троих, пытавшихся отсоединить шланги подачи гидравлической жидкости к сервоцилиндрам двигательного аппарата, я просто отшвырнул на другой конец комнаты. Да так, что они упали вместе с замызганным гобеленом.

Остальных, пытавшихся разнообразными железяками поддеть шлем в месте крепления к корпусу, я постряхивал, уже встав. Их я немного попинал ногами – не сильно, а так, чтобы вразумить. Пара-тройка сломанных рёбер не в счёт.

Свору попов в дурацких рясах и клобуках, и со злобными бледными лицами, явно руководивших операцией, я выбросил в окно, не посмотрев, что пятый (условно!) этаж. (Если этой братии станет меньше – всё легче крестьянам!)

После чего был несколько удивлён тем, что в «мои» покои вбежал сам хозяин замка. Вот уж не ждал его. Или инициатор глупой провокации – не он?.. А руководство чёртова Конклава?

Неважно. Я пресёк попытки хозяина что-то объяснить, или извиниться, царственным жестом. Затем встал в позу оскорблённого достоинства и сообщил:

– Мне нанесено серьёзное оскорбление. Действием.

Конечно, я мог бы сравнять этот замок с землёй, и убить всех, кто здесь живёт. Однако это ниже моего достоинства. Да и не в моих правилах перекладывать вину отдельных глупых, – тут я недвусмысленно посмотрел на всё ещё лежавших на полу и указав дланью на окно, – представителей высокого Конклава, и благородного Дворянства, на всех обитателей Замка!

Поэтому я просто… Удаляюсь. Ухожу к вашим врагам: возможно, они сумеют по достоинству оценить оказанную им милость! И выгоду от такого Покровителя! Прощайте!

Удалился я вполне тихо и мирно. Всего-навсего разворотив наружную стену наногенератором. Он неплохо превращает камень в пыль и труху. А уж свистит!..

А что: круглая дыра футов в пятнадцать получилась весьма внушительная. Особенно, если учесть, что толщина стены была футов восемь.

 

Ну и куда, как вы думаете, я полетел?

Правильно – к несчастному затерроризированному парню, поля которого бессовестно вытаптывали и выжигали.

Опустившись к нему во двор в вихрях пыли и струях пламени, я мог рассчитывать на определённое внимание к себе, великому и ужасному… Ещё бы – рёв от форсированных движков, если не работают глушилки, разносится миль на двадцать! А уж видно реактивную струю в темноте – за все пятьдесят.

Ага, эти сразу поняли, в чём суть. Вон – попадали, выбежав, на колени, стали возносить молитвы. Я прислушался – хорошо! Просят пощадить, и не разрушать, не губить…

Хм. А что – я, вроде, начинаю входить во вкус. Мне уже нравятся почтение, преклонение и уважение. (Вот уж от Матери не дождёшься!)

Но тут на шум выбежал и Хозяин – мужчина лет пятидесяти пяти, с худым и измождённым лицом. Видать, заботы одолели. Он, правда, на колени не упал. Зато спросил:

– Кто ты, странный пришелец? И зачем ты здесь?

– Я – Гавриил. Я Посланник Бога, из вашего прошлого. И сейчас я прилетел к вам, чтобы изучить, и судить. Кто вёл праведную жизнь, и кто достоин Царствия Небесного. А кто – Тьмы Нирганны.

Это я из придворных сплетен нахватался основ местных верований, и знал, что, в принципе, они как раз и ждут чего-то такого – типа Пришествия, и Правосудия Свыше. А мне эта легенда-суеверие очень даже подходит, чтобы изучить их получше, да и отвалить себе с богом…

– Я должен навести порядок в вашем Мире. И сегодня заночую здесь. – в восторг (странно, да?), конечно, никто не пришёл, но возразить тоже – не посмел!

А кто бы посмел?!

От торжественного банкета я, естественно, отказался. Сыт, как говорится, по горло. Да и уверен я был, что с продуктами у них туго…

Просто не мог себе представить, что настолько туго.

Пшеница росла и на крепостной стене: между двумя парапетами кто-то умный догадался насыпать слой земли, и они даже насыпали её и на крышах, и сделали ограду типа каменных бордюров – чтоб земля не съезжала. Я, когда подлетал, оценил масштаб сельхозработ. И нужды.

Народа здесь, само-собой, оказалось существенно меньше, чем у люРайцига, да и выглядели они… Позачуханней, что ли. Но эти – смотрели на меня с надеждой, а не с подозрением и злобой.

Меня… Стала мучить совесть.

Сволочь она всё-таки. Иногда эта назойливая дрянь заставляла меня уходить с пустыми руками, оставив чертовски перспективные вещи во владении туземцев… Вот поэтому я и не люблю населённые Миры. Убивать и грабить жителей таких – это для совсем уж беспринципных мерзавцев. Вроде Кривого Пита, или Линден. А я…

Зачем я обещаю им справедливый суд, если собираюсь отсюда просто свалить?

Впрочем… Может, удастся что-нибудь этакое, нормализующее ситуацию, придумать? Как-то помочь? Для чего мне, в конце-концов, самый социологически подкованный в обозримом космосе, компьютер?! С миллионноядерным процессором.

Я высказал пожелание удалиться на отдых. Меня провели в большую и совершенно пустую – если не считать постели – комнату. И вот я лёг, и стал думать. Потом позвал:

– Мать! Я знаю, ты давно здесь. Посоветуй, что делать?

– Это зависит от того, чего ты хочешь добиться. – приятно услышать до боли родной и знакомый чуть ворчливый голос. Я понял, что улыбаюсь, как дурак. Но мысль не потерял:

– Я хотел бы свалить отсюда к … матери, но… Перед этим я хотел бы как-то восстановить статус кво. Недавно тут были примерно равные силы. Бессмысленных жертв и сильно несчастных, вроде, не было. А сейчас, когда вот этот парень в загоне, даже и не знаю, как вернуть всё обратно. Ну, чтоб все остались и живы, и… утихомирены.

– Поняла. Мне кажется, эту проблему можно решить вполне традиционно – ограниченной демонстрацией силы, и выставлением устного ультиматума. Например, если ты разрушишь в каждом замке по крылу, и пригрозишь докончить начатое, если они до истечения, скажем, пятидесяти, или сколько-тебе-там-будет-угодно лет, вылезут за разграничительную черту, то ты их, таких-сяких непослушных!.. Отшлёпаешь.

Теперь о методах. Я могу синтезировать несмываемую краску.

Или можем установить силовой барьер. И разместить его генераторы по всем границам – понадобится всего двенадцать штук. Как тебе идеи?

– М-м… Неплохие. И, вроде, можно обойтись простыми средствами… Вот только генераторы устанавливать не надо. Это ж сколько кабеля надо тянуть! Думаю, краски будет достаточно. А потом, я же всё равно продам этот Мир учёным-социологам. За пятьдесят-то лет они додумаются, как предотвратить тут войны?

– Очень смешно. Они и на земле-то не додумались… Ладно, шучу. Начинаю изготовлять краску. Можешь текст ультиматума продумать сам.

 

Ну, продумать-то я продумал… Но всё равно заставил её кое-что подкорректировать.

К тому времени, как таймер снова зажёг местное «солнце», я уже был готов к работе.

Перво-наперво мы обошли все подвалы и секретные лаборатории, где местный замковладелец действительно изготовлял монстриков и чудовищ.

А что, оказалось занятно посмотреть на всех этих мини-гидр, циклопов, драконов (правда, с единственной головой), грифонов (если я правильно помню название так выглядящих тварей), и омерзительных гигантских крыс…

Где он взял генный материал и автоклавы, я догадывался, но недоумевал: почему остальные ничего такого не имеют? Или имеют, но забыли, как пользоваться? Или – табу? И на такие крайние средства можно идти лишь тому, кто вот так, как сейчас – в упадке?

Хозяин – барон люДоввер – просветил: действительно, такое в подвалах есть у каждого. Но религия запрещает производство монстров под угрозой отлучения. Ну а он, плюнув на отлучение, пошёл на это, чтобы хоть как-то защитить своих пашущих-сеющих. Правда, пока всё оказалось без толку.

А как бы оно было с толком, если самая крупная его тварь не достигала и двадцати футов в длину!

Конечно, с такими можно справиться и копьями-зубочистками! Вот уж где раздолье для «подвигов»! И сочинителей хвастливо-хвалебных баллад.

А для получения и выращивания полноценных крупных монстров не хватало пищи и времени.

Я остался доволен отснятым материалом. Но производить дальнейшие опыты запретил.

В архиве я сам пролистал кое-какие «рукописи» из самых древних. И были они – вот провалиться мне! – на полимерной плёнке! Поэтому и сохранились. Мать прямо урчала от удовольствия, расшифровывая. А то я её не знаю: девушка она сугубо прагматичная, но сравнительную историю обожает. Я даже иногда подумываю, (когда она «особо удачно» шутит) закончив карьеру, передать её в Нью-Йоркский Университет Ксеноистории.

Да, она тоже на такие угрозы только посмеивается. Знает, что я не настолько жесток.

Материала, само-собой, пришлось пролистать – будь здоров! Но самым интересным мне показался первый. То есть, самый ранний. Записи там касались ещё бунта:

18.09.3098г. Сегодня основные силы восставших атаковали нас с трёх сторон, и через четыре часа кровопролитного боя захватили Рубку. Отступаем на палубы «Джи-35» и «И-1». Потери – до 140 человек. Похоже, улететь не удастся уже никому. Двигательный отсек полностью разрушен, все шлюпки отстрелены. Хорошо хоть, аккумуляторную и реакторы как бы по взаимному соглашению пока не трогаем – словно понимаем, что только благодаря генераторам и Котлу мы всё ещё живы. (…) Раненных нечем даже перевязать – все мед. средства остались в заражённой Зоне. (…)

27.09. Сегодня нас выбили с палубы Джи-35. Со мной осталось не более ста офицеров. Если трюмная команда победит… (зачёркнуто) Мы должны пойти на переговоры. Незараженные женщины ни с нашей, ни с их стороны, не участвуют в Конфликте: даже восставшие понимают, что они-то никакого отношения к чёртовым бациллам не имеют. И пока они заперты за шлюзами Внутренней Оранжереи, им ни мы, с нашими разборками, ни страшные болезни, хочется верить, не угрожают. (…)

02.10. (запись другим почерком. Прим. Моё.) Сегодня, после Полевого Суда, мы, «Комитет за Справедливость», единогласно проголосовали за расстрел оставшихся офицеров «Прометея». Их вина доказана, Протоколы допросов прилагаются к Постановлению. Приговор приведён в исполнение, тела спущены в конвертер.

13.10. Из Протокола 204 заседания Комитета.

Председательствующий Паттерсен:

– Сегодня на повестке дня стоят три основных вопроса: ремонт двигателей, обеззараживание заражённой территории, и выборы нового Капитана. (…) Предлагаю свою кандидатуру. (Шум, выкрики, через две минуты слово берёт суперкарго Мурконин):

– Не много ли вы на себя берёте, боцман? То, что вы можете отлично стрелять, ещё не делает вас умнее! Я уже не говорю, что в эпидемиологии вы – полный ноль! А вот я – кое-что нужное помню! (…) …и, главное – теперь, когда офицеров нет, я – старший по званию! И уж если кому и налаживать наше проживание здесь – так это мне, Коменданту! (Шум, крики, выстрелы, Мурконин ранен.) (…)

Вот этот, и аналогичные моменты «Протоколов», и беспорядочных и бессистемных, в общем-то, записей, показались мне характерными. И, чтобы не томить вас подробным воспроизведением склок и разборок среди захвативших корабль рабочих и техников средней и низшей категории, коротко о сути:

После расстрела всех учёных и офицеров не осталось никого, кто реально знал бы, как бороться с угрозой заражения. Выборы нового Капитана закончились ещё одним кровопролитным конфликтом, с применением оставшегося ручного оружия. Когда кончились боеприпасы, сражающиеся перешли на ножи. Затем изготовили и копья, и луки…

Затем, когда их стало уже настолько мало, что возникли опасения вообще вымереть, заключили Перемирие. Созвали Малый Совет. (на «Большой» уже не потянули)

Шестеро выживших Техников Второй категории договорились о разделе сфер влияния.

Сочинили, сильно напрягши то, что называли мозгами, «Кодекс невмешательства».

Наконец, разобрали своих женщин, (оставшихся «ничейных» честно поделили) собрали все материалы и запасы, остававшиеся в незараженной части корабля. И герметично запечатались во внутренней Оранжерее.

После этого у каждого, возглавившего свою Группу, начались отдельные Летописи: в соответствии с собственной дурью. Но, судя по результатам, наладить, пусть примитивную, но довольно стабильную жизнь, помог именно старый добрый феодализм.

И я так думаю, главную роль тут сыграл страшный дефицит мужчин: поэтому они и стали «баронами», «виконтами», «графьями», и прочими дармоедами, традиционно сидящими на шее работающих женщин. Не слишком честно… Зато – все выжили. И к «демократии» больше не возвращались. Хе-хе. (Хотя это – моё личное мнение о «социальных процессах», приведших к тому, что получилось. А антропологи-социологи-хреновы-историки пусть думают, что хотят!)

 

Мой вывод об изменении их роста Мать подтвердила: действительно, раньше все люди тут были куда крупнее… и умнее. Тут подействовал фактор ограниченного пространства.

Ну как на маленьких островах – случайно попавшие туда крупные звери начинают стремительно мельчать, «чтобы приспособиться к ограниченному объёму местных пищевых и пространственных ресурсов». (Это Мать задвинула столь умную фразу. У меня на такое терпения не хватило бы.)

Ещё много чего мы вычитали. Но это было уже не столь интересно.

Я оказался прав. Здесь заключались то династические браки, то «нерушимые союзы» «на вечные времена», то происходили вероломные убийства из-за угла, отравления, заговоры, смена династий, и всё то замечательно нескучное действо, так шикарно описанное Шекспиром, Дюма и Дрюоном…

При Катастрофе погибло до девяноста процентов людей. Причём мужчин – так и вообще – до девяноста девяти. И я понял – все они давно рассыпались в труху там, на служебно-лабораторных ярусах.

Всё, что мне было нужно, я узнал. Поэтому в умеренно тёплых выражениях поблагодарив за оказанное гостеприимство, полетел к ближайшим соседям. (Ха-ха! Я – ужас, летящий на крыльях Ночи! Я – пучок волос, забивший ваш унитаз! Я… Ну и так далее: «Чёрный плащ» – вообще мой самый любимый мультик из старых.)

 

В обличительной речи, которую мы с Матерью подготовили, красочно расписывалось о грехах, нарушении заветов Предков и канонов Религии, и Высшем суде…

Все в третьем замке внимали, стоя на коленях.

После речи я озвучил и Ультиматум. На двенадцати процентах мощности – чтоб уж запомнили! А для того, чтобы уж поверили – сейчас, за мной не заржавеет!

Чтобы потом не возвращаться, нежилую часть замка я развалил сразу. (Ну, я же «гуманист» – предварительно термолокатором выгнал оттуда всех работников!) Для вящего эффекта применил и пушки, и плазму – чтоб уж полыхало, так полыхало!

Грохот стоял невероятный: наверняка в любом уголке (Ха-ха! Вот уж посмотрел бы на «уголок» – в шаровом пространстве!) этого Мира было слышно.

Хоть я и не спросил имени владельцев всех остальных замков, пока «работал» у них, совесть меня не сильно доставала. А уж о том, чтобы разрушить что-то «от души», меня дополнительно просить не надо.

За пять часов я управился со всеми пятью замками, (включая и «гостеприимного» люРюйцига) не тронув только того, кто обещал уничтожить уже понаделанных монстров… И успел, действительно, уничтожить. Теперь в его дворе срочно коптили и солили кучу «окорочков» и т.п.

Затем я полетел к «своей» шахте.

И вижу, что только зря потратил время, заваривая люк и герметизируя швы: Мать всё повскрывала обратно. В проделанное отверстие она уже высунула огромную тарелку антенны, накрыв всё это дело пластиковым герметичным фонарём. А кабель по шахте провёз дроид, предварительно прорезав дыру в дне лифта.

Теперь дроид же привёз и огромные ёмкости с краской.

Ярко-рыжий цвет не вызвал у меня восторга. Но видно его наверняка будет отлично. Мать обещала, что почва не пострадает.

Добрых четыре часа я, пользуясь указаниями Матери, летал по границам секторов, и по линиями на вспомогательном псевдоэкране скелета распылял чёртову краску. Ни экзоскелет, ни примитивный краскопульт хоть и не были приспособлены, но не подвели. Закончил засветло. Потом солнце погасло, и я убедился, что все линии великолепно фосфоресцируют в темноте – похлеще любых гнилушек.

Спать я улёгся тут же, возле антенны, смело отдавшись под защиту дроида.

 

Наконец-то выспался! Дурное настроение как рукой сняло. Даже зарядку сделал.

Теперь я совершил, так сказать, контрольный облёт замков, оказавшихся точно в центрах своих секторов. Заодно убедился, что хилый дождичек нашим линиям никак не повредил. (Вот бы я удивился!) Убрать нашу краску можно только бульдозером.

Сверху пейзаж смотрелся изумительно.

Да и с земли не хуже – всё плавно загибалось, и нависало со всех сторон волшебным туманным куполом.

Красивый Мир. Но – как и везде. Жестокий. Подлый. Несправедливый.

Всё по Дарвину.

Ладно, на какое-то время, надеюсь, угомонятся…

Собственно, особо делать мне с ними ничего уже было не нужно.

Все и так падали ниц, только завидев моё приближение. Хорошо. Уважают.

Поэтому я только спрашивал громовым голосом, хорошо ли видно границы, которые им запрещено пересекать не менее пятидесяти лет, и обещал решить судьбу как праведников, так и грешников, позже. Правда, не уточнял, когда именно.

Конечно, я понимал, что испортил нашим историкам-социологам пресловутую «чистоту эксперимента», но был уверен, (это Мать рассчитала) что через каких-то двести двадцать лет в предания обо мне никто верить не будет. Ну а столько-то наши потерпят… Вон – тмудов изучают четыре века. И феринхов – три. (Правда – толку с этого… Ну, это уж – моё мнение.)

Радовало и то, что везде уже вовсю велись восстановительно-строительные работы, а мой старый знакомый выгнал в поля пахать и сеять всех. Даже зачуханных вельмож.

Всем баронам я сообщил, что удаляюсь доложить… А затем, в ожидании Высших Указаний – буду наблюдать.

Уж не сомневайтесь – камер наблюдения понатыкать и замаскировать я и правда – не поленился. Батарей их трансляторов должно хватить года на три. А дальше – пусть социологи-историки думают, как подзарядить. Кабель для ретрансляции сигналов я оставил на месте в шахте. Записывающий блок разместил у выходного шлюза – пусть себе пишет. Не пропадать же материалу.

После этого сделать мне оставалось немного.

Полазил я по всем две тысячи пятистам (Шучу, конечно! Но по некоторым побродил, почти как на прогулке.) уровням корабля. Понатаскал себе горы книг и блоков памяти от компьютеров. Мать всё тщательно дезактивировала и обеззаразила. Вот удивительно: там, наверху, никто, вроде, ничем таким не болеет, а вот если бы они жили здесь…

О-о! Последствия болезней, действительно, ужаснули даже такого заматерелого циника, как я. Вероятно, это и было одной из причин, вынудивших замуровать все эти помещения. Или то, что и правда – никто уже не знал, как обеззаразить всё это гарантированно…

(Кстати – не думайте, что я свинья! Я тоже, перед тем, как забраться вовнутрь шарика, провёл полную свою дезинфекцию – чтоб уж точно никого ничем притащенным снаружи не заразить! Даром что ли, пёр на себе чёртовы баллоны с химикатами, палатку, и излучатели! И из скафандра не вылезал ещё и поэтому! А в конце выходной люк мы с дроидом снова тщательно заварили и загерметизировали.)

Потом мне повезло. Ну, вернее, это Мать вычислила, куда мне зайти, чтобы мне «повезло».

Огромную галерею с предметами искусства я очищать полностью не стал – иначе мне бы это припомнили наши крючкотворы-бюрократы из Колониальной Администрации. И ЮНЕСКО. Отбирать что-либо, подпадающее под категорию «Культурное Наследие» у гуманоидов категорически запрещено. Штрафуют. И лишают лицензии. А торговать с «местным населением» в таких условиях я ну никак не мог. Но не волнуйтесь – я всё сделал по уму.

Фиг они докажут, что здесь что-то стояло, лежало, или висело. (Свидетелей же нет!)

К блоку двигателей, складам оборудования и прочим служебным помещениям я даже не совался. Рубку Мать нашла, но она оказалась как раз на противоположной стороне сфероида. Я поленился снова возиться с палаткой и всем прочим. Да и что нового я мог там найти?

Копии почти всех материалов корабля до «Эры Средневековья» имелись, вероятно, в каждом баронском архиве. (Очевидно, их копировали «в назидание потомкам».) Во всяком случае, в том, который я изучил подробно, они были.

Здесь эту Хронику пересказывать смысла нет – обычная история о людской лени, глупости, верности «долгу перед Человечеством», и стремлению к власти… Словом, см. всё ту же Историю. Только уже не средних средних, а «поздних» средних веков.

Или правильней говорить – зрелых?..

 

Будете смеяться – через два года мне присвоили звание ещё одного «Почётного члена-корреспондента Университета Сорбонны» за какие-то там невероятно важные в области социологических и исторических… И даже премию дали. Мать посмеивалась. И обзывалась – «двукратным членом!..»

Но я-то знаю: она тоже гордится тем, что мы реально вносим вклад в «дело изучения закономерностей развития – как антропоморфных Общественных Формаций, так и…»

Ага, согласен – смешно… Но – и приятно.

Вы можете спросить, для чего я рассказал эту, довольно банальную и ничем не примечательную историю – без чудесных находок и злобных инопланетян? Сам удивляюсь. Но всё же…

Почему-то постоянно возвращаюсь мыслями к этой… приснившейся мне фигуристой красавице. Чёрт! Вот уж произвела впечатление: ни об одной нормальной (ну, нашей, а не карикатурно миниатюрной) женщине столько не думал! Может, вернуться, и?..

Только одно останавливает. Мать будет отвратительной свекровью…

 

12.Враги.

Они первыми начали стрелять.

Я ещё даже ничего плохого им сделать не успел.

Удар был такой, что на камбузе попадала вся посуда. Честно говоря, и я оказался там же – на полу.

– Ого! – говорю.

– … твою мать! – говорит Мать.

Впрочем, нет – вспоминая на ясную голову, приходится признать, что было как раз наоборот: это Мать сказала «Ого!». Она у меня девушка культурная, и космослэнг не применяет…

– Что там с нашими чёртовыми защитными экранами?! За что мы отвалили такие деньги?!

– Расслабься. – говорит моё солнышко, – Всё с ними в порядке. Целы. И если б не они, от нас бы мокрое место осталось. Энергии излучения хватило бы, чтоб испепелить приличный астероид. Не знаю, что этим ребятам не понравилось, но шваркнули они в нас прилично.

– А… что там с третьим реактором?

– Всё в порядке. Уже остыл до нормы. Экраны справились, и даже запас мощности оставался. Процентов тридцать. Мы будем присылать «Адекватный Ответ»?

– Она ещё спрашивает!.. Конечно, будем! – я наконец поднялся на ноги, – Но вначале хотелось бы… Ну-ка, покажи, что там за придурки ищут себе на …опу неприятностей?

Пока Мать маневрировала, чтобы мы очутились в наименее уязвимой позиции, я добежал до рубки. Вгляделся в экраны.

Хм… Без космослэнга точно не обойтись.

– Вышли-ка все наши зонды. Пусть просканируют эту консервную банку.

Чужой корабль теперь висел от нас всего в ста милях – все пять зондов долетели за считанные секунды.

Траекторию полёта Мать проложила так, чтобы осмотреть врага со всех сторон. Картинка пошла.

Ну и древность нам попалась… Но – кусачая!

Чужой корабль попробовал пострелять и по зондам. (Ха-ха!)

Не на таких напал – защита у телезондов не хуже, чем на «Лебеде», а уж маневренность!.. Зато мы узнали, где прячутся противометеоритные пушки.

Я придирчиво рассматривал изображение на трёх центральных экранах.

– Это – то, что я думаю?

– Похоже, да, – отвечает Мать, – Нет никаких принятых в Содружестве опознавательных знаков. Сканирование что с зондов, что с Центральной консоли, показывает со стопроцентной вероятностью: разумных живых существ на белковой основе внутри нет. Только бактерии и вирусы. То есть это – очередной наш Корабль-Призрак. Боевой берсерк. Построенный очень давно.

И – покинутый. Ну, или с самого начала задуманный, как автомат. Для действий против Флота противника. Или, что вероятней, его планет.

– Да, я тоже догадался, что все эти чёртовы батареи должны палить во что-то солидное… Ну а почему сейчас не палят? И вообще: если уж взялся атаковать – так будь последователен!

– Это ты тонко намекаешь, что если бы мы, кровожадные и беспощадные, взялись за дело, то не угомонились бы, пока у врагов из систем охлаждения не потекла огнедышащая лава?

– Ну… Да, типа того. Ладно. Я уже сам догадался, что у них проблемы с энергией. А блокировка их электроники – уже твоя забота. Поэтому хватит трепаться. Полетели.

Ближайшую дохленькую автономную протевометеоритную пукалку, попытавшуюся нас «сбить», Мать легко заткнула, дистанционно заглушив и её самоуправляющийся процессор.

Остальные, находившиеся в «мёртвой зоне», опасности не представляли, но смело палить хотели, вертя стволами во все стороны, и пытаясь «вычислить» нас, так как Мать включила наш чертовски много энергии жрущий, но жутко эффективный, видео- и радарный блокиратор, чаще называемый «шапкой-невидимкой». Так что усилия пушек мы просто проигнорировали, с разгону плюхнувшись на корпус Чужого. За сорок лет в нас стреляли и не из такого…

Размеры Корабля, конечно, потрясали. Бы. Если бы я не видал и побольше. Так что его миля длины и четверть – ширины, всего лишь сказали мне о том, что территорию предстоит обследовать огромную.

– Мать, – говорю, – раз уж мы сели прямо на «Лебеде», будь добра проделать дырку, и установи палатку. Вдруг там остался воздух, и он им нужен для функционирования.

Мать говорит:

– Скажите пожалуйста, какие мы стали гуманные и заботливые… По отношению к тем, кто в нас стреляет. Небось, жуков-корсаров расколошматил в хлам без «герметизации» их несчастной посудины. Да и триммерсов не пожалел.

– Ну ты и вспомнила – двадцатые годы… Да и я тогда был помоложе. Наивный. Впечатлительный. И поэтому – очень вспыльчивый…

Мать на это только фыркнула.

Снаружи загремело. «Лебедь» затрясся: моё солнышко начало сверление корпуса. Порядок. Значит, у меня будет вся нужная защита. Уж в этом плане на Мать можно положиться.

Мать, если вам ещё не надоело это читать – центральный компьютер у меня на корабле. Мы с ней скрапперы. Не постесняюсь и её причислить к этой весёлой и опасной профессии. Столько раз выручала как советом, так и действием, что и не упомню. Вероятней всего, только благодаря её заботам я и жив до сих пор, и продолжаю рыскать по Вселенной, словно гончая, и совать свой любопытный нос во все дозволенные, а куда чаще – недозволенные дыры.

Да, собственно, и все остальные скрапперы занимаются тем же: пытаются обогатиться за счёт собираемых, или даже с боем взятых артефактов, полезных ископаемых, и (!) остатков Чужих кораблей и аппаратов… Продать всё это можно и на перерабатывающие заводы на астероидах, и бравым Армейским ребятам, и учёным разных Университетов.

А дороже всего, разумеется – коллекционерам-маньякам. Буквально помешанным на инопланетных сувенирах. А иногда – и на ксеноморфных суперзверушках… Если так можно этих мерзких, и обычно жутко агрессивно-кусачих тварей, назвать.

Пусть чёртовых коллекционеров и не интересует освоение новых технологий, или, там, выявление привычек-повадок, зато все любят похвастать перед другими заклятыми «друзьями-толстосумами» – «Вот, смотри, мол: это предмет культового поклонения племени Пипи с планеты «Зелёная Тоска-3» Ф-2/3409 в Малом Магеллановом облаке. А это – кивсяк-людоед с «Червивой Дыры» на Эпсилоне Большого Тукана-5… Плюётся ядовитой слюной на пятьдесят метров. Э-эй, отойди-ка скорее подальше на всякий случай: вот так как раз он смотрел на бедолагу Сэма Питерса! Упокой Господь его душу…

Пусть непонятно, жутко, и опасно, (пока живо) зато престижно: у учёных нет, а у меня – хе-хе! – вот оно!

Ага! Живёт и вдохновляет… На «тёплые и дружественные» отношения с конкурентами. Хо-хо… А вот это – их самочки. И я приёмчики кое-какие… Сексуальные… Хи-хи…»

Так что чужой, да ещё «пустой» (ну, то есть такой, на котором нет никого живого, кто мог бы через Суд оспорить наши «противоправные действия по расхищению чужой собственности») звездолёт мы рассматриваем, заранее облизываясь. Словно два гурмана перед парной осетриной под майонезом.

Дыра у Матери получилась приличная – как раз пролезть в экзоскелете. (Вот бы я удивился, если б случилось по-другому!)

Не волнуйтесь: скафандр повышенной защиты я тоже нацепить не забыл. Эту штуку не то, что лазером – из боевой плазменной пушки не пробьёшь.

Странно, но я оказался прав. Внутри оказались и воздух, и тепло. Термометр показал плюс шесть Цельсия и относительную влажность пятнадцать процентов. А что – приятный, мягкий микроклимат. Белковые тоже могли бы выживать. Если б остались.

А вот с освещением оказалось туговато – видать, экономили. Так что пришлось втащить переноску. И включить все прожектора – и скафандра, и скелета.

И вот, сверкая, словно дурацкая сверхумопомрачительно-бесценная диадема «Мисс Вселенной», я взломал пару переборок, и двинулся по длиннющему коридору туда, где, как сообщила Мать, находился Командный Центр. Рубка, стало быть.

 

Нет, конечно, не всё шло гладко и мило…

Корабль сопротивлялся.

Не успел я пройти пары сотен шагов – понабежали ремонтные роботы с лазерами и резаками, и на полном серьёзе попытались меня (меня!) задержать.

Ага – мне тоже смешно. Словно мальчишки с рогатками – против танка.

Я их даже расстреливать не стал: поотбирал резаки и лазеры, и пошёл себе дальше.

Роботы остались позади, сбившись в кучу (наверное, инстинктивно), и что-то друг другу оживлённо транслируя – это Мать мне сообщила, что они могут ещё и переговариваться.

Перед самой Рубкой толпились… Не иначе – кухонные комбайны. У некоторых рядом с ножами и миксерами были наспех приделаны к клешням всё те же лазеры.

Что за бред. Не думает же их Главный Процессор в самом деле, что меня могут такие остановить. Но где-то я подобное уже…

Мать с готовностью привела соответствующий исторический прецедент: подсказала, что так поступал Адольф Гитлер (какой-то древний царь), когда его Империю захватили почти всю: посылал на бой сопливых мальчишек тринадцати лет, и стариков-инвалидов.

Словом, в рубку я ворвался, пылая чувствами справедливого негодования, и презрения одновременно. Мать сразу указала, «кто» тут «Главный Умник».

Хм. Тот ещё чемодан. С добрый дом.

А интересно, есть ли у него аудио- и видеосенсоры, и наружные динамики?

Оказалось, есть. Во всяком случае, когда я убрал светофильтры, чтобы приспособиться к тусклому дежурному освещению, он удивил меня (Вернее – Мать. Она с ходу перевела):

– Простите, Хозяин! Мы не знали, что это – вы. Ваш корабль не отвечал на стандартные запросы, и не высылал кодов доступа. – Ага! Значит, точно есть и телекамеры – он меня видит.

Обращение звучало вполне по земному. Голос только был мужской. А вот у моей – приятный (Ворчливый – только иногда. Да и то, чаще – по моей же вине. Если упорол чего…) женский. Видать, вычислила она этого умника мгновенно: почти собрат, всё-таки.

Я отреагировал спокойно. Всё-таки Мозг «извинился»:

– Прощаю. За эти годы коды доступа изменились. Кроме того, изменились и Хозяева. А пока сообщи свои текущие приоритетные задачи, и срок несения вахты.

– Первая и основная задача: не пропускать к планете ни одно вражеское судно. Вторая задача: оказывать всяческое содействие и огневую поддержку боевым кораблям нашего Флота в любых действиях. Третья задача: поддерживать своё существование. Вахту несу тысячу триста семьдесят стандартных лет. – неплохо для автомата. Что же у него за реактор?

– Мать! – говорю, – Проведи меня к двигателям и энергоустановке, и покажи, что там и как.

Местному Мозгу я приказал пока до особых распоряжений продолжать делать всё то, что делал до сих пор.

– Вот. Это их основной реактор. – Мать как всегда показывала мне всё голограммами на моём планшете.

Планшет я таскаю в набедренном кармане – он складной, лёгкий, но уж больно здоровенный. С добрую тарелку. Зато – очень удобный, и показывает объёмно и чётко.

– Топлива тут осталось… Лет на двести. Двигатели примитивные до ужаса. Ионно-плазменные. Так что максимальная скорость – до ноль девяти световой. Похоже, инверторов, гравитаторов и сверхсвета они так и не изобрели. Зато – полно «продвинутого» оружия. Тут тебе и плазма, и лазеры, и микроволновое излучение. Плюс ещё старые добрые пушки со снарядами с динамитом. А гильзы – почти как те, что мы подбирали на Мишени.

Я фыркнул – иронию в её тоне не заметил бы только пьяный пингвин. Вот говорил я технику Вассе – не нужен ей блок юмора и неформальной логики. А так – ну просто издевается над незнакомыми, пусть вредными и глупыми, (раз позволили себя уничтожить) но – людьми.

– Ладно, Мать. Не ходи вокруг да около. Ты же уже наверняка залезла в Память Центрального, и всё там раскопала. Рассказывай.

– Не буду! Он оказался очень милым, этот Мозг… Та-акой Джентльмен… И вежливый. Сам всё показал, и даже руку и сердце предложил! А особенно просил – ничего тебе, бессовестному грубияну, не говорить! – эк её понесло. Видать, и вправду, Мозг корабля понравился ей.

– Ладно, я даже разрешаю тебе перетащить этого старого шалуна к нам на «Лебедь», и выйти за него замуж. Лично буду шафером… А сейчас хватит валять дурака – стресс был не настолько силён, чтобы лечить его твоим юмором.

– Да, я знаю. – говорит эта лапочка (А ещё бы ей не знать! Она же снимает мою энцефалограмму!), но раз ты сегодня не шутишь, кто-то же должен это делать!

Хорошо-хорошо, слушай…

 

Здоровенная не то сигара, не то сигарная коробка с громоздкими надстройками, называлась «Непобедимый».

Она и вправду, имела богатый арсенал, и неплохую защиту.

А защищаться тут нашлось от кого. История банальна до тошноты: люди начали колонизировать планеты своей Системы, и, разумеется, передрались за ресурсы и сферы влияния. И, конечно, деньги.

Материнская планета, как более оснащённая и «продвинутая», расколошматила обе Колонии в пух и прах. Но и те успели расквитаться: супермины-роботы устроили ядерную зиму, а бомбы с ЭМИ-генераторами посжигали всю электронную аппаратуру на поверхности, и даже в «секретных и неуязвимых» бункерах, которые так любят копать и оборудовать все двуногие прямоходящие млекопитающие. Так что не то, что компьютеров – а и работающих тостеров не осталось.

К концу активных боевых действий в Колониях жизнь исчезла полностью, а на материнской планете – «Земле», конечно! – зарылась под поверхность на пару миль, и вряд ли могла рассчитывать выбраться наружу раньше, чем через пару сотен лет.

Чёрт. Не упомню, сколько уж раз мы с Матерью такое видывали… (Мать тут же этак ехидно сообщает – сорок один!) Одного не пойму: на … нужны на всех этих «Землях» Институты и Университеты Социологии, Антропологии и сравнительной Истории, если они ни шиша, и – никогда не помогают – ну вот никому?!

Может, лучше сразу перевести их персонал в урановые рудники, и все настроченные талмуды и диссертации сдать в макулатуру, (Строжайше запретив работникам макулатурно-приёмных пунктов читать то, что в них было! Во избежание!..) а весь немаленький Бюджет передать на разработку новых типов зонтиков?

– А что там с планетой? – вариантов тут не было, поскольку наш древний «воин» кружил вокруг единственной кислородной.

– Прекрасная, между прочим, планетка. Кислорода – двадцать один. Среднегодовая температура уже поднялась до плюс одиннадцати. Следы радиации есть, но – ерунда.

Так что если там никого живых не осталось, и захочешь продать Колониальной Администрации, советую заломить не меньше, чем…

– Понял, спасибо. – ещё она будет меня учить торговаться!.. Нахалка. Чем бы ей отомстить.

– Вот что, Мать. Какое топливо в их реакторе?

– Кадмий-189.

– За сколько сможешь изготовить с десяток килограмм?

– Ну… за пару часов.

– Отлично. Изготовь. И с дроидом переправь контейнер сюда. А потом займитесь заправкой этого эксклюзивного раритета. Ну, то есть, реактора.

– Ты хочешь этот древний металлолом оставить на орбите?! Разве мы не продадим его?

– Нет. Металлоломом мы теперь не занимаемся. Нерентабельно. А мне почему-то кажется, что защита этой планете не помешает… Да, и ещё перенеси сюда нашу третью пушку с антиматерией. И генератор ЭИМИ. Нам скрапперы-конкуренты сейчас – да и в будущем! – без надобности.

Мать если и удивилась, то промолчала. Она знает, что мои инстинкты не подводили никогда. Ну, не больше пары раз. Поэтому в знак символического протеста только пожужжала.

– А я пока… Схожу, посмотрю в местной библиотеке – может, остались книги с картинками. А потом пойду посплю. Да, вот ещё: пошли наши зонды к планете – пусть осмотрят подробно.

Если остались выжившие, нам надо это знать.

 

Коридоры чужого корабля были на этот раз подозрительно пусты.

Ощущение надвигающейся опасности давило почему-то всё сильней. Пришлось пушку взять в руки – инстинктам я, как уже говорил, доверяю. Может, поэтому (ну, и, конечно, потому, что слушаюсь Мать) ещё жив. И лишился только рук (Да, до ключиц у меня биопротезы!).

Вот и трюм. Прошёл я к их спасательным капсулам. Трёх нету. Значит, кто-то улетел-таки. А что там, внутри остальных? Придётся проверить.

Вот твари! Не ждал я их здесь!.. Да как много!!! Настоящая Ниагара! Прямо текут! Ну-ка – ходу отсюда!

Отстреливаясь, и очень быстро убегая, я заорал:

– Мать! Почему не предупредила?! Сожрут же меня сейчас!.. Где чёртов дроид?! Давай сюда все наши резаки и пушки!

Мать молчит. Но почему?!

Сую палец в ухо – точно! Нет транслятора! Проклятье!!! Он же вживлён под кожу – выпасть не может!.. Какого!.. Оглянулся – догоняют!!! Начал петлять по коридорам, чтоб хоть попытаться оторваться – иначе конец мне!

Мраморные муравьи – насекомые упорные. И с бронированными панцирями!

Пока жив хоть один, будут гонять меня по «Непобедимому»! А их тут!..

Но как они здесь оказались?! Ведь они без Матки не живут?! А Матка – здоровенная, похожая на напившегося крови клеща, нелепо-гротескная громадина с головкой, как у  богомола. И размером – с грузовик! Неужели они смогли обосноваться здесь, на корабле?!

И откуда они в этой Галактике?!  У них же нет ни челноков, ни ракет! Насекомые же – чтоб им пусто было?!..

Вот эти и многие другие мысли проносились в моей голове в те доли секунды, когда их не заглушал рёв пулемётов, пушек, и плазменных излучателей экзоскелета.

Я косил сотни, но, кажется, только для того, чтоб восстали тысячи!..

Вдруг из-за поворота коридора вытек новый живой вал. И муравьёв там было – мне по пояс! Стрелять пришлось с обеих рук, и в обе стороны… Бесполезно.

Захлестнуло.

Свет ламп на потолке померк – это меня уронили на пол, и взгромоздились сверху, мощной кучей…

А затем я почувствовал, что хвалёный скафандр повышенной защиты словно растворяется, подаваясь под сверпрочными челюстями, и мне вновь начинают отгрызать руки и ноги!

От бессильной ярости и боли я заорал так, что, наверное, лопнули мембраны микрофона.

Что же Мать?!.. Почему не поможет? – только эта мысль мелькнула перед тем, как враги добрались до самого сердца…

 

– Проснись! Проснись!!! ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ ТЫ, ЧЁРТ ТЕБЯ ДЕРИ!!!

Я рывком сел, и схватился за голову, чтоб она не отвалилась. Манипуляторы, трясшие меня за плечи, оттянулись к стенам, и убрались на места – в закрывшиеся щитками ниши. Мать с облегчением вздохнула – иногда она ведёт себя почти как живая женщина. Но такое бывает в эксклюзивных случаях. Вот таких, как этот. – она убрала и динамики, гудевшие в ухо сиреной.

Меня и без манипуляторов и динамиков дико трясло. Зубы так и стучали. Однако не успел протянуть руку, как в ней оказался стакан.

Одним глотком осушил.

Ф-фу… Хорошая вещь – этот древний напиток. Хоть придумали для пиратов, но и скрапперам ром – ну очень здорово помогает.

Мать спрашивает:

– Опять муравьи?

– Д-да, чтоб им провалиться… Гоняли меня теперь по «Непобедимому».

– И… Как закончилось?

– Плохо. Сожрали меня на этот раз. С потрохами.

– Не шутишь?

– Нет. Иначе чего бы мне так трястись? – я всё ещё дрожал. Раньше даже в кошмарах муравьи меня не ели – или удавалось убежать, или просыпался раньше…

Мать подносит новый стакан.

Его выпил уже в три приёма. Ох, и обжигает горло, оказывается.

– Вкати-ка снотворного. Мне надо поспать ещё: два часа сна… да ещё такого… Мало.

Шприц впился в предплечье. Через пару минут блаженная нирвана абсолютного забытья (Зато гарантированно – без снов!), поглотила меня.

 

Извинения я принял легко – я не впечатлителен. И, в отличии от неё, по совместительству моего персонального психоаналитика, не связывал кошмар с булавочным уколом со стороны ратитета-охранника. У любого скраппера хватает причин видеть кошмары. Мои, правда, обычно предваряют серьёзные неприятности. Ну, или это мне, мнительному и суеверному, так кажется.

Мать у меня девушка себе на уме. И поэтому я не без оснований полагаю, что она знала, что чёртова железяка по нам выстрелит, но специально промолчала – чтобы я не слишком расслаблялся и скучал. И тут она где-то даже права: три-четыре месяца рейса занимает… Сам полёт.

Да, скучно. До тошноты. Не каждый способен выдерживать реально долгое одиночество без «необратимых сдвигов в сознании». Немного, конечно, помогает «поддержание спортивно-физических кондиций». Но, вот именно – немного. Главное, всё же – именно самонастрой.

Можно выпасть и из него, и из этих самых кондиций. Так что встряска ещё никому не вредила. Я успокаивал Мать как мог, что она и на этот раз всё сделала правильно.

На сам осмотр перспективных планет и перетаскивание к челноку добытых там «ксеносувениров» уходит обычно не больше месяца чистого времени. И за время Прыжков я все коридоры «Лебедя» исходил и избегал тысячи раз. А куда деваться: два-три часа каждый день на тренажёрах, спарринг-бои с робо-ли, затем – чёртовы учебники, и справочники по астронавигации, ремонту и т.п., и каталоги произведений ксеноискусства…

Профессия скраппера не то чтобы – сиди себе на корабле в безопасности, гоняй везде дроида, и ковыряй в носу! Нет – приходится отдуваться по полной! Да так, что чёртовым учёным и космодесантникам и не снилось: у нас-то рабочий день не нормирован, и профсоюз права не защищает. Да и медицинская страховка. Не помню, чтоб хоть одному скрапперу помогла. Или понадобилась. А вот тихое и спокойное место в два квадратных метра на кладбище ближайшей кислородной планеты, колонизированной людьми… Н-да.

Так что, если хочешь выжить, будешь пахать. Ленивые и неподкованные теорией, и те, кто пренебрегает накачивать не только мозги, но и мышцы, здесь не задерживаются: осколки и кусочки тел лентяев и беспечных балбесов устилают поверхности по крайней мере сотни планет, и бороздят безбрежный вакуум десятков Туманностей.

Впрочем, бывают и просто поломки – когда взрывается сам Корабль.

А что бы вы хотели: новые или хотя бы ремонтопригодные на рынок космотехники почти не попадают. Да и цены – не подступись! Вон – я свой прикупил подешевке, и то – только потому, что он был старой, «чрезмерно утяжелённой усиленной» конструкции, и ещё наполовину разрушен. (Да и слава Богу, что каркас – «утяжелён»! Иначе от Пустотников точно не удрали бы!) Восстанавливал полгода. Кривого же Пита, предыдущего хозяина «Лебедя» и Матери, домой она везла по частям. В маленьких таких контейнерах… Но поскольку мозг на Земле умудрились восстановить, и Суд признал его правомочным, «Лебедя» пришлось – именно покупать…

Ладно, лучше не будем о грустном – я честно отрабатываю весь комплекс физ. упражнений: и на силу, и на реакцию, и на выносливость. И, знаете – выручает. Раз пять уж точно – выручило. Если вспомнить хотя бы колодец на планете с тремя дудочками…

Так что утром, после зарядки и завтрака, выслушал доклад Матери об очередной «Земле».

Так, мило. Выжившие есть. В экваториальной зоне небольшого – не то континента, не то – острова.

Видать, туда мину или бомбу не сбрасывали – пожалели. В смысле, бомбу.

Протопал я к Центральному мозгу «Непобедимого». Спрашиваю:

– Как теперь с энергообеспечением?

– Отлично, Хозяин! Заправка почти полная! Спасибо!

– Ну вот и хорошо. Продолжай выполнять все свои Задачи! А, да – разрешаю стрелять во всех, кто не отвечает на запросы, и не передаёт кодовых слов. Кроме меня. Ясно?

– Так точно, Хозяин, ясно! – ещё б ему не ясно. Особенно после того, как Мать с помощью дроида прочистила ему все платы, и подремонтировала с десяток сдохших консолей.

Ну, она у меня девушка хоть влюбчивая, но стабильная: меня ради какого-то примитивного мужлана с «Непобедимого», надеюсь, не бросит.

 

На планетах-колониях мне работы не нашлось.

Да и чего удивляться: крупные поселения колонистов «заклятые враги-эксплуататоры» из Метрополии просто разворотили огромными по мощности (всё же, наверное, водородными) бомбами – так, что как ни глубоко зарылись эти бедняги в скалу, ничего не помогло. А уж зрелище было… Не для слабонервных.

Ну, как бы объяснить попонятней… Представьте, что муравейник вскрыт ковшом экскаватора. А тут ещё – ядовитый или непригодный по составу воздух. Или даже – нету его.

Никто не выжил. Артефактов я не нашёл. А те, что нашёл, на изделия «инопланетян» не походили ни с какой стороны.

В поселениях поменьше мне стало понятно, до какой подлости может дойти человек, воюя против, вообще-то говоря, своих же соплеменников. (Ну это я так местную ситуацию понимаю: у всех же были и общие предки, и единый генетический код! Значит – соплеменники! Хотя… Вон – у «ихтиандров» с наземниками тоже, вроде, Предки были общие. А всё равно – уже разные Виды гомо: сапиенсов и акватикусов!)

Один из огромных боевых роботов-берсерков сохранился почти в целости.

Стоял он на самом нижнем этаже Убежища. Наверное, в этом и заключалось боевое программирование: добраться до самого дна, попутно вскрывая все герметичные переборки и шлюзы. Чтобы все, кто там окажутся, попросту задохнулись. Или замёрзли, как произошло на четвёртой, более отдалённой от солнца, планете.

А что самое смешное и страшное – эта дрянь ещё работала. Когда я подошёл к – не то танку, не то – проходческому комбайну размером с доброго кита, эта монстра попыталась пошевелить клешнями с пушками и пулемётами.

Ха! Вот и получила, что ей причиталось… Пусть и спустя полтора тысячелетия.

Попинав её ещё и ногами (Со злости, а вовсе не для того, чтобы прикончить уж наверняка!), я послал дроида с плазменным резаком добыть её процессор – мало ли… Вдруг технику Вассе, или Питу из Массачусетского Технологического чего и пригодится. А вообще-то я сейчас редко так делаю – говорю же, избаловались мы с Матерью.

Лишь в каком-то совсем крошечном горном руднике я нашёл остатки поселения, что, кажется, выжило после войны, и пыталось бороться с местной природой. Мать, как она это делает всегда, после того, как я пролистал ей Дневник Колонии, сообщила вкратце – что и как.

Ну, как… Очень печально. И тягостно. Бедняги.

Насколько же извращённые мозги нужно иметь, чтобы так издеваться над своими же! Ненавидеть людей.

А за что они превратили несчастных колонистов-трудоголиков в своих злейших врагов – эти зажравшиеся, изнеженные, и избалованные вседозволенностью, и безнаказанностью, «жители Метрополии»?

Неужели не поделили пару вшивых центов от прибыли?! Или… Пытались подавить уже вспыхнувшие восстания?

Я повозмущался. Мать меня быстренько заткнула, припомнив и Конкистадоров в Америке, и аборигенов в Австралии. И даже североамериканских индейцев. И пресловутых «афроамериканцев».

Иногда я жалею, что она никогда ничего не забывает. А иногда – хорошо, что мне не нужен Главный Университет Истории и Социологии Содружества. Исторические прецеденты…

Вразумляют.

Словом, можно быть врагами – и лютыми врагами – даже принадлежа к одной расе. Ну, или биологическому виду. Или даже – религии. Вспомнить хотя бы протестантов и католиков…

А можно – взаимовыгодно сотрудничать, например, даже с земляными червями – как на Тартаре-5!

 

Поскольку находками я оказался не избалован (мягко говоря), решил попытаться хоть что-то узнать, или поискать в «Метрополии» – то есть на Родине. Хотя какая, к чёрту, Родина – так и Чужие не смогли бы напакостить. А иногда даже с ними можно договориться.

Челнок посадил, чтобы раньше времени не пугать народ, подальше от Логова. Иначе эту мрачную, и явно природную, пещеру назвать трудно.

Местность, где добывали себе пропитание Охотники Племени, отличалась дурацкой живописностью: все эти пахнущие хвоей, мхом и листвой (Ну, не знаю, как вам, а мне, после механических запашков трюмов «Лебедя» здесь – сущий рай!) леса, зелёные луга с пугливыми антилопами-конями-баранами, ручьи, водопады, и прочая экзотика порадовали бы поэтов и последователей Торо. (Философ был такой. Кажется 19-го века. Ратовал за простую и скромную жизнь на лоне Природы…)

Но скраппера такой хренью не порадуешь. Роскошный вид Природы никому не продашь. Разве что я был бы ещё и художником. (А что: многие наши на старости лет балуются. Мало им сверхчёткого стереофото: хочется и «для себя запечатлеть – «неповторимый колорит» и всё такое прочее…)

Пришлось тащиться пешком добрых пять миль. И по дороге ещё застрелить мерзкого на вид тигра, вдруг почему-то решившего, что раз я двуногий, и пистолета не видно снаружи – не смогу противиться его желанию пообедать. Мною. Ага, наивная скотина.

И – тяжёлая. Так что пришлось тащить его до Пещеры добрых две мили: должен же я сделать «жест доброй воли» – то бишь, Подарок, Дар, Приношение (называйте как хотите) – племени троглодитов. Чтобы доказать свои мирные намерения.

Так что оставалось надеяться, что этот придурок съедобен. Или хоть шкура пригодится.

Ага, заметили. О!.. У них есть и часовые – вон, заорали, замахали… Копьями. Жуть. Неужели здесь – первобытно-общинный строй? Или – ещё хуже: родо-племенной? Нужно было не полениться, и послать-таки пару жуков-псевдонасекомых для прослушки…

Навстречу мне повыскочили, наверное, все взрослые Охотники Племени. С луками и копьями. А сзади, из тёмной дыры, (Вот уж любопытства у них не отнять никогда и ни за что!) опасливо пялились детишки (косматые, почище обезьянок) и женщины.

Хм… А знаете – женщины у них были… Ничего себе.

Или это мне с долгого одиночества так показалось? Всё не могу забыть Иву…

Мужчины приближались очень быстро, размахивая своими палками, и улюлюкая. Тоже мне – Тарзаны недоделанные. Видать, хотели подбодрить в себе Бойцовский Дух. Да и правильно – мужик я не маленький. Как говорят конкуренты-скрапперы, косая сажень в плечах. И ростом под два метра.

Пришлось всё же остановиться, и, чтобы всем было видно, поднять пустые руки ладонями вперёд.

Вроде, заценили – угрожающе размахивать своим деревом охотнички перестали, и притихли. Это главный на них прикрикнул. Сам же он, как и положено Вождю, вышел вперёд.

Когда до меня осталось шагов пять, разразился речью. Мать, сходу уловив ключевые моменты и слова, переводит через транслятор в ухе:

– О могучий Охотник, в одиночку убивший… э-э… сьобра! (Не знаю, что это обозначает, но звучит – так!) Скажи, зачем ты пришёл в нашу долину, и мирные ли твои намерения? – тут он ещё пораспространялся, какие они сами – хорошие, и сходу предложил присоединиться к ним, и жить и охотиться вместе, особенно, если я – одиночка, покинувший, или оставивший своё Племя.

Речь его поражала. С одной стороны, она изобиловала примитивными словами, типа «еда», «враг», «охотник», «Племя». А с другой… Глаголы в ней присутствовали. А ещё она содержала и чисто абстрактные понятия – вроде «дружбы», «радушия», «мира».

Значит, ещё не всё подзабыли из прошлой, цивилизованной жизни, эти обросшие волосами оборванцы в грязных и плохо выделанных, и жутко вонявших потом, шкурах.

– Переводи, Мать, – я через ларингофон говорил ей то, что хотел выразить, а она подсказывала картавые и звонкие слова. И я уж озвучивал их, стараясь не коверкать.

– Привет вам, храбрые Охотники! Я пришёл к вам из-за гор. Пришёл с Миром. В знак моих добрых намерений примите в Дар этого… э-э… Сьобра! – я же видел, с каким вожделением они на него…

– Благодарим, о великий Охотник! Мы с благодарностью принимаем твой Дар! – а очень как-то поспешно они закивали, соглашаясь на мой «дар». Не съели бы вместе со сьобром! – И просим разделить с нами очаг и пищу. Наше жилище – твоё жилище!

На это «щедрое» предложение я не нашёлся бы, что ответить, но Мать посоветовала:

– Моя добыча – ваша добыча! – и прокомментировала: «Это – из «Маугли» Киплинга!»

Если бы я ещё знал их – что Киплинга, что Маугли… Но фраза, вроде, оказалась к месту, и понравилась.

Оттащив тушу на ровное утоптанное место, ребята принялись её разделывать. Я так называю их потому, что роста в каждом было не больше пяти-пяти с половиной футов, и мощью мускулов, или там, атлетичностью фигур они обезображены не были.

А, да – забыл сказать. Я, чтобы ничем не выделяться, и не пугать Племя, тоже был перемазан грязью (и Мать постаралась, и сам извозился), и в одной набедренной повязке. Матери пришлось приложить некоторые усилия и большую изобретательность, чтобы сшить, и придать всему натуральный вид. Но всё равно – я смотрелся, как качок среди школьников. Ладно, переживу.

Камеру пришлось спрятать за ухом. Дополнительный микрофон – в волосах. Так что Мать получала и картинку, и звук. И могла мне подсказать, чего опасаться, и что отвечать. Поэтому церемония поедания шашлыка, обжаренного на палочках прямо на костре, пылавшем посреди Пещеры, в обложенном плоскими камнями огромном очаге, прошла нормально.

Если не считать того, что мясо могло бы быть и помягче. И соли мне очень не хватало… Женщины и дети неотрывно пялились на меня во все глаза. Хм. Непривычно чувствовать себя звездой Шоу, но пережил и это. На все каверзные вопросы, из какого я племени, как там у нас, за горами, и почему я один, удалось, и поднапрягши мозги с воображением, и с помощью Матери, вразумительно и вполне правдоподобно ответить.

После окончания священнодействия – то бишь, еды – все мужчины погрузились в приятную полудрёму, предаваясь перевариванию пищи, и только теперь к очагу подпустили остальных обитателей. Судя по тому, как жадно они подбирали остатки трапезы, и спешили поджарить то, что бравые Охотники посчитали несъедобным, ясно стало многое.

Во-первых, женщины, дети и старики здесь – люди второго сорта. То есть, уважения к старшим, и опыта, которым могли бы поделиться для вящего улучшения, что орудий, что быта, ветераны, нет никакого. А, значит, нет и прогресса.

Во-вторых, до сорока лет тут вряд ли доживают.

И, в-третьих, некоторые члены Племени – явные изгои.

Особенно гнобили одного старичка (весьма, впрочем, противного и злобного на вид), и одну старушку. Ну, вернее, это я вначале принял её за старушку. При более пристальном рассмотрении оказалось, что ей не больше тридцати, но она жутко истощена и печальна. Морщины на лбу и мешки под глазами сказали мне о проблемах с рационом – похоже, они со старичком тянут только на корешках и фруктах… Седые же волосы появились, скорее, не от старости, а от плохого обращения и, возможно, переживаний.

Устроившись с остальными Охотниками в глубине пещеры, на том, что можно было с натяжкой назвать спальным местом (там лежали сухие листья, мох и совсем уж старые шкуры ), я всё же попробовал узнать, что произошло в Далёком Прошлом. И как эти спасшиеся «докатились до жизни такой» – ну, то есть, их версию Случившегося. (Нашу-то Мать мне подготовила.)

Легенду, мирно ковыряя в зубах щепочкой, рассказал сам Вождь. Звали его, кстати, Могучий Леопард. И весил он куда больше сородичей: килограмм под сто. Но в-основном – за счёт живота.

«Когда Кага сотворили Первого Человека, он поселил его в Раю. Но стало скучно человеку, и тогда Бог… (с вашего позволения я пропущу эту часть – она слишком уж напоминает пересказ Библии и аналогичных канонических книг монотеистов!) … и наполнилась Земля злодеяниями от них. И разгневался мудрый Кага, и наслал Дождь. Дождь лил целый год. (…) Но не утонул Гангун с женой, спрятавшийся от Потопа на плоту, и продолжал свои чёрные греховные дела. И снова заселили всю Землю. (…)

Тогда Кага в великом милосердии своём наслал Огонь на Землю. И сгорели леса и луга, и погибло всё живое на поверхности. Но хитрый Рипсей спрятался в огромной Пещере, глубоко под землёй, и взял с собой припасов на три года. (…) Однако через год не понравилось брату Рипсея, как тот делит пищу, и поссорились. Разделились тогда на две семьи, и стали воевать… (Подробности: кто кому какую гадость сделал, или засаду устроил в гигантских катакомбах, я тоже опущу.)

… и остались только двое – Рой и Лана. Теперь пищи им хватало. Вот они и дали начало новому Роду Людскому после Всемирного Пожара. Они долго ждали своего часа, помня наказ Иммануха. И на поверхность вышли только после того, как травы и деревья вновь зазеленели…» И т.д.

Поблагодарив Великого Вождя за столь чудесный рассказ, я сказал, что теперь хочу выйти по своим нуждам. Ну, они поняли меня правильно – даже показали место, где у них можно… Справить свои нужды так, чтобы запах не попадал в Пещеру.

 

Разумеется, в наступившей темноте я поспешил скрыться, и за каких-то два часа дотопал до челнока.

Кошмар. Неужели всё, что осталось от выживших – вот это жалкое, утратившее абсолютно все «продвинутые» знания, моральные принципы, элементарную совесть, и техническое наследие, Племя?!

Мать поспешила меня уверить, что нет, конечно. Недаром же она гоняла туда-сюда наши зонды и беспилотники… Уж выяснила всё про быт «конкурентов».

Остальные племена живут ещё хуже. И почти утратили даже связную речь. Девяносто девять процентов слов, не означающих конкретные действия, или предметы – попросту забыты.

Так это же вообще – ужасно! Если нечем передавать опыт и накопленные стариками знания, местное человечество так и вымрет! Ну, или пробудет на стадии Пещер неизмеримые тысячелетия. И – пройдёт всё тот же путь, набив всё те же шишки… И никаких выводов из Апокалипсиса не сделав.

Да и ладно: пусть за это социологи-историки переживают. А я – просто «двукратный почётный член» их Академий и Университетов.

– Ладно. – я сдался. – Ты, как всегда, оказалась права. Ни … не дало мне «изучение местного фольклора». Полетели к Бункеру. И, кстати, сделай-ка мне ещё прививок. Уже от аллергии. А то местные москиты и блохи чертовски больно кусают! – действительно, я кое-где расчесал всё до крови.

А молодец она у меня. Даже не стала тыкать в нос фразами вроде «Я же говорила, что они всё позабывали…» и «Нельзя туда идти в одной шкурке, да и то – искусственной!»

Спасибо, что хоть не съели… Впрочем, поручиться за то, что ночью не треснули бы дубиной по голове, и не использовали, как чёртова сьобра, не могу. Уж больно заговорчески  этот «Могучий Леопард» со «Злобной гиеной» между собой переглядывались, облизываясь и хитро подмигивая друг другу…

 

Бункер, в принципе, ничем от сотен других, излазанных мной, не отличался.

Правда, пришлось довольно долго рыть образовавшиеся за эти годы холмы, чтоб добраться до собственно бетонного перекрытия. Обрушившаяся шахта входа меня почему-то не прельщала – не люблю обвалов и приключений на …! (Ага – вот и Мать говорит – «Ха-ха! Чего же тогда опять прёшься?!»)

Длинные тёмные коридоры, пустые склады, заплесневелые стены с выкрошившимися кучками бетона, вездесущие крысы и тараканы. Почти всё, что я нашёл стоящего, брать не имело смысла. Как в и Колониях: всё слишком похоже на наше, земное… Никто не поверит в то, что это – «инопланетный артефакт с полуторатысячелетней историей».

Командный Пункт вообще разочаровал. Начинка компьютеров полностью рассыпалась от влажности и времени, а бумага превратилась в труху. Так что ничего такого, что могло бы поведать о подлинной истории и причинах «Великой Войны», и чем всё это дело закончилось, не нашёл.

Но всё равно – по традиции, чтобы не уходить совсем уж с пустыми руками, взял в месте, похожем на ясли, (Там стояли крохотные кроватки. Правда, сделаны были из хромированной стали, а не дерева, как принято у нас…) Игрушку.

Пятидюймовый стеклянный шар с кукольным домиком… И снежинками, падавшими на него мирным, словно в замедленном кино, неспешным, снегопадом – если перевернуть.

Такой же я мечтал иметь в детстве. А мать (в смысле, биологическая!) так и не купила. Ни на одно Рождество. Предпочитала всегда очередную бутылку виски…

Э-э, чего там ворошить Прошлое. Вот: я достал себе наконец то, что хотел.

Не прошло и шестидесяти лет. Только…

Почему-то особой радости не испытываю.

Может, потому, что всему – своё время?..

 

На осмотр всех десяти Уровней ушло два дня. Я не торопился, ходил везде с положенной скрапперу добросовестностью. Наконец, в одной из самых нижних запертых комнат, нашёл, чего искал. Как чувствовал – именно эту дверь надо вскрыть!

Прямо на стене кто-то вывел чёрным (а сейчас – еле заметным серым цветом) маркером:

«Это – последнее послание к Потомкам! Знайте: мы сражались с врагом до последнего! И если ему удалось загнать нас под землю, то только потому, что ядерные мины-роботы действуют сами, рассчитывая удар в самом уязвимом месте своими изощрёнными электронными мозгами.

Одно только утешает: их осталось немного, заправить их уже некому, и через пять лет удары прекратятся. Столько дети, наверное, продержатся. После Восстания, здесь, в Катакомбах, выживших осталось пятеро. Но трое – и я в том числе – дряхлые непродуктивные старики. Так что, думаю, мы оставим наш Мир в руках потомков Роя и Лары. А сами уйдём, чтобы не переводить продукты зря. Сказать хотелось бы многое. Но что? Ведь я испытываю мучительный стыд за и себя, и за других людей.

С какой стороны ни посмотри – наш Народ уничтожил сам себя! Ни болезни, ни голод, ни Пришельцы из Космоса – а только глупые мелочные амбиции и жажда власти подвели черту нашей Цивилизации. Написал бы, что, значит, недостойны выйти к Звёздам, и вступить в Контакт, или в какую-нибудь Межзвёздную Лигу Наций, но – стыдно.

Что мы могли бы предложить собратьям по Разуму, если сами как раз им-то и не обладаем?! Как назвать расу, убившую себя саму?! Идиотами? Эгоистами? Жадными недальновидными придурками?

Ничего больше завещать не буду – разбирайтесь сами, о Далёкие Потомки! Может, был смысл в нашей генерации. А может – и не было. Не знаю. Прощайте.»

Под этим завещанием лежали три контура – Мать подтвердила, что это рассыпавшиеся в труху скелеты и одежда. Но вот от чего, и как погибли эти люди, не выяснила даже она.

Ну и ладно. Это место и так навеяло на меня тоску и печаль. А ведь мы видали столько погибших или погубленных планет и Цивилизаций, что и не счесть… («восемьдесят девять» – некстати сообщила моя Хозяйка. Но больше ничего не сказала – чуяла моё подавленное состояние.)

 

Утром, поработав на тренажёрах, и поев, я решил навестить ещё раз своих «друзей» из Племени. Пусть они ничего и не помнят из Прошлого, зато – живые. Более чем.

Чтобы завалить большого буйвола, пришлось побегать (Вот резвая скотина попалась – еле догнал и проткнул!) за ним… А потом – и протащить на волокуше из веток три мили до Пещеры. Зато уж Подарок смотрелся (Да и весил!) от души: должен понравиться моим вечноголодным и не слишком-то умелым троглодитам-охотничкам.

Однако подходя к пещере, заметил я странную активность.

Племя дико орало, расположившись более-менее правильным кругом, подпрыгивая, толкаясь и мешая друг другу, и кидая в кого-то камнями. На том самом месте, где в прошлый раз свежевали сьобра. Я тоже заорал, так как сердце почему-то сжалось, в предчувствии самого плохого.

Сразу же прыжки прекратились, а вопли – усилились (Ещё бы! Не слепые же!).

Все побежали ко мне, уже с радостными выкриками, поскольку тушу, которую я волочил, не заценил бы по достоинству только слепой. Ну, или очень старый и беззубый.

Приветствия и даже объятия прошли весьма бурно. Но учитывая гору свежего мяса, особых упрёков за уход в ночь я не услышал. (Как раз собирался, если бы спросили – отбрехаться именно тем, что ходил, якобы, на охоту!)

Совместными усилиями мы быстро доставили быка куда следовало.

Я оказался прав – там происходило свинство. Картина, открывшаяся мне, поразила до глубины души.

На земле лежала, истекая кровью, моя давешняя знакомая – измождённая не то женщина, не то – старушка. Жертва. Без сознания. Да и вряд ли вообще жива…

Мне бы, дураку старому, так всё и оставить, и не вмешиваться в Жизнь Племени… Однако я же – добрый идиот-гуманист, как частенько мне тычет в нос Мать.

Я пощупал пульс, и понял, что бедняжка ещё борется. Хотя дыхание уже почти не заметно.

Ага – мне, само-собой, захотелось выяснить, какого … здесь происходит.

Ух ты – они ещё, оказывается, и верят в «колдовство», и «дурной глаз»! Одна из жён Вождя посчитала, что «ведьма» навела порчу на её младшего отпрыска: того прошиб понос. А ещё бы не прошиб: кто же кормит грудного малыша полусырым мясом! Пусть даже уже полупережёванным. Пусть и из филейной части чёртова сьобра…

Словом, я вступился за «ведьму», на что мне было указано, чтобы я, как не разбирающийся во внутренних делах Племени чужак, не лез не в свои дела.

Ну а я такой спокойный и терпеливый – меня вообще очень трудно вывести из себя.

Пререкался и скандалил с ними целых полторы минуты. (Говорю же: я – убеждённый конформист и пацифист! Правда, не всегда последовательный…)

Так что, конечно, потом дошло и до кулаков.

Ну, что могу сказать. Ясно, что против каратэ и боевого самбо эти задохлики сделать ничего не могли. Но когда они ринулись (Те, кто смог встать и двигать ногами!) за копьями и луками, я предпочёл не искушать судьбу, а взвалить «даму» на плечо, и «отступить» со всей возможной скоростью к челноку.

И должен вам сказать, весил этот мешок с костями не больше сорока кило.

Не догнали.

В тамбуре Мать разворчалась, что приходится применять двойную дозу всяких там дезинсектантов и антибактериальных средств… Я помалкивал – знал, что главный разговор ещё впереди.

А пока пришлось бедняжку, которая, на своё счастье, ещё не пришла в себя, раздеть, чтобы уж точно наша химия поработала от души.

Чёрт. Всякие блохи-вши с неё так и посыпались… Ничего – дроид потом выметет их веником.

Внутри я в первую очередь спихнул обнажённую и дурно пахнущую пациентку на руки Автодоктору. (парень он непривередливый, и носа от работы не воротит)

Челнок взлетел. Автодоктор включил все сканнеры и анализаторы, отобрал все нужные пробы, и не прошло и трёх минут, вкатил в тощую руку антидот – чтобы, значит, она не подцепила ничего из моих болячек и микробиков, к которым у неё иммунитета ну никак быть не могло.

Мне тоже досталось – уже чтобы я чем-нибудь от неё не заразился…

Я так и наматывал круги по медотсеку, пыхтя и потея. Наконец вспомнил – отлепил от горла чёртов ларингофон – старинное, но чертовски действенное устройство связи, позволяющее говорить, даже не открывая рта. Сразу стало легче. Вытирать пот.

Наконец Мать, напрямую подключённая к Доктору (Или – наоборот, что вернее!) фыркнула:

– Не знаю, чего ты так волнуешься. У этой дикарки ничего серьёзного: ссадины, гематомы, пара рёбер (ну ладно – пять) сломаны, небольшое (ну ладно – большое) сотрясение мозга. Потеря крови несущественна. Но, конечно, сильное истощение. Делов – раз плюнуть. Подлатаем за пару дней. Пошёл бы поел пока.

Я так и сделал. Но – не обольщался.

Говорю же – Мать всегда снимает мою энцефалограмму. Так что мои новые чувства, откуда ни возьмись прорезавшиеся к нашей подопечной, от неё не скрыть… А Мать у меня, должен вам сказать – тот ещё подарок. Говорю же: ревновала даже к Иве.

Но – порядочная. Искусственный Интеллект, всё-таки.

Сердиться будет, а сказать – сама не скажет…

 

После обеда началось. Ну, вернее, я первым и начал – кто-то же должен принять ответственность за ситуацию:

– Мать, – говорю, – ты сердишься?

– Вот ещё! – отвечает, а сама, чую, дуется, – У тебя так всегда: сначала делаешь, а потом – думаешь! Так что всё как обычно – ты залез в осинник, я разгоняю ос. Или травлю.

– Нет, ну зачем же так круто. Не надо убивать всех этих дикарей. Они не виноваты, что такие тупые и злобные…

– Убивать я их и не собиралась. А вот ты, похоже, не осознаёшь, в какую передрягу нас втравил!

– Ладно, ты у нас умная и прозорливая. Вот ты и просвети. – я предостерегающе поднял руку, – Только пожалуйста, без этих научных вывертов. Простыми словами.

– Да пожалуйста. Вернуть «даму» назад ты не сможешь – её тут же убьют. Подкинуть её другому племени ещё более опасно – съедят. С вероятностью более девяноста четырёх про… – я скривился, она сразу двинулась дальше, – Оставить её на «Несокрушимом» под присмотром тамошних роботов нереально – они не рассчитаны на такое… Да и сама она там мирно спятит.

Значит, тебе придётся везти эту «девушку» в Содружество, отвалить кучу наших кровных бабок, чтобы выправить ей документы, и обучить языку и какой-нибудь профессии. Чтоб опять-таки не умерла с голоду.

Чем дольше она говорила, тем противней  на душе у меня становилось. Именно потому, что она права во всём. Не могу я теперь эту тощую «старушку» бросить на произвол судьбы.

Стыдно.

– Ну а если я, к примеру, пригрожу «нашему» Племени, что поубиваю их всех – если тронут…

– Очень смешно. Уж если надумал убить эту даму, скажи мне – я выберу способ попроще. И не такой болезненный. Сам знаешь: то, что ты поколотил этих несчастных малышей, вовсе не сделало тебя Авторитетом в племени. Ну, или говоря понятней: тебе придётся всегда жить с ними, и взять на себя роль Вождя. Только при этом условии эта «ведьма» сможет остаться цела. Устраивает?

Я промолчал. Мать говорит:

– Нечего сопеть и чесать затылок. Знал, на что идёшь.

– Да знал… Но если бы я… Меня бы совесть мучила до самой смерти.

– Небось, когда отстреливался от амазонок Кинары-8, не думал о совести… – этак ворчливо комментирует моя Хозяйка. Затем говорит совсем другим тоном, – Ладно. Знаю, что мучила бы. Ты хоть и пытаешься казаться хуже, чем есть, в душе очень чуткий и ранимый. Кроме того, врождённо-приобретённая порядочность не позволяет тебе равнодушно…

– Мать! Замолчи сейчас же!

Ненавижу, когда она так говорит. Никогда не мог понять – то ли серьёзно, то ли издевается.

– Ну и пожалуйста – могу и замолчать.

– Э-э… Мать. Извини. Погорячился. Просто в такой ситуации мы – ну, вернее, я! – ещё не был. Да и на кого мне рассчитывать, как не на тебя?! Что посоветуешь?

– Пока – ничего. – чувствую, ещё дуется. – Пусть очнётся. Может, сама что-нибудь придумает, или подскажет… Ладно, отдыхай – я приведу её в чувство не раньше завтрашнего утра.

И… Твои очередные извинения приняты.

 

Утром, после завтрака, который почему-то не лез в глотку, и тренажёров, которые оказались жутко сложными (А робо-ли меня ещё и побил!), я заставил себя пройти в медотсек.

А что? Встречал же я раньше опасность лицом к лицу? Ну и вперёд!..

Хоть я и старался не шуметь, эта «девушка» услышала шаги.

Открыла оказавшиеся почему-то невероятно огромными, глаза, повернула заплаканное лицо ко мне.

Меня как ножом по сердцу резануло. Более несчастного и беззащитного создания отродясь не видал. А глаза-то у неё… Вовсе не старушечьи. Голубые. И – светятся.

Я замер, словно кусок чёртова свиного студня, не дойдя до кровати пару шагов.

Однако это ничего не остановило и не исправило.

Две тоненькие, полупрозрачные от недоедания ручки протянулись ко мне, и я услышал слабый голос. Мать перевела:

– Пожалуйста… Подойди!

Ну, подошёл, конечно – куда ж деваться.

Когда приблизился вплотную, мои ноги оказались в кольце объятий, а на бёдра выплеснулся поток горючих и чертовски мокрых слёз. Затылком чуял кривую усмешку Матери.

Так что мне пришлось встать на колени, и принять всё это безобразие на «могучую» грудь.

А то уж больно глупо я себя чувствовал – с охваченными чреслами-то…

«Девушка» моя между тем вовсе не молчала, а изливала поток слов, не то чтобы совсем бессвязных… Но жутко пугающих.

– Я полюбила тебя сразу! Как только увидала – сразу поняла! Ты – мой мужчина! Только ты!.. Я хочу принадлежать только тебе! И я хочу детей от тебя! Ты – такой красивый! Храбрый! Добрый! Великий Охотник!.. Возьми же меня хоть младшей Женой! Или возьми меня просто так – я буду носить твоё копьё и стирать твою шкуру! Я буду твоей собакой, лишь бы принадлежать тебе!..

О-ох… А я-то сдуру думал, что теперь всё будет лучше…

А оно вон как повернулось!

Блинн, как говорит Мать. Впрочем – нет, она так не говорит. Это – я нуждаюсь в успокаивающих душу словах космослэнга.

И больше всего я злился именно на Мать – она-то уж наверняка всё знала. Эта зараза как пить дать снимает теперь не только мою энцефалограмму!..

И даже не предупредила! Коза бессовестная.

Если можно так сказать про машину, которая спасала мою жизнь десятки (если не сотни!) раз.

Спрашиваю поэтому вполне вежливо через всё тот же ларингофон:

– Мать! Всё это… Правда?

– До последнего слова! Я сама удивлена, что тебя, вредную, глупую, и самовлюблённую скотину, кто-то ещё может настолько сильно любить!

Я… проглотил комок в горле и заткнулся.

Обдумать предстояло многое. Но – чуть позже.

Выплакавшись и выговорившись «всласть», дикарка прижалась ко мне, и только гладила мою спину ладошками, и сопела – весьма, впрочем, умиротворённо.

Чёрт. Пора, как я сам сдуру брякнул, «принять ответственность».

Причём – по-полной.

Я отлепил тонюсенькие слабые ручки от своих плеч, отодвинул женщину от себя. Глянул ей прямо в глаза. Мать подсказала в ушной динамик слова чужого языка:

– Я беру тебя в Жёны.

Про себя же добавил – «И да поможет мне Бог!»

Никогда ещё я не чувствовал такой огромной нужды в его поддержке и помощи!

Позже, когда мы обедали в камбузе, и я показывал, как пользоваться ложкой, Мать не удержалась. Хорошо, что слышно её через вживлённый в ухо динамик только мне:

– Хочешь, назову Космооперу, сцену из которой ты сейчас разыгрываешь?

– Только попробуй! Больше не дам ни конфет, ни варенья!

 

Тут этот роман кончается.

Потому что одним романом историю о наших дальнейших с Анной взаимоотношениях не передать.

Здесь понадобятся три-четыре толстенных тома, и мастерство какого-нибудь Шекспира. Ну, или Льва Толстого с Достоевским напару – а я не знаток «тонкостей человеческих душ»…

А уж описывать эмоции – благодарю покорно! Для этого есть Поэты. И драматурги. Вот пусть и работают.

А вообще-то я доволен, что не побоялся преодолеть свой самый жуткий страх – взять на себя ответственность за жизнь любимой (А что куда важней: и любящей!) девушки…

И не только потому, что когда мы с Матерью отмыли и откормили Анну как следует, она оказалась настоящей красавицей. (Нет, конечно Рэчел Уэлш, что играла в древнем фильме «Миллион лет до нашей эры», ростом повыше. Зато Анна – явно покрепче. И – умница!) И не потому, что завести совместных детей мне никто до неё не предлагал.

А, скорей всего, из-за того укола прямо в сердце, который я почуял, только взглянув на неё, лохматую и тощую, там, ещё в первый приход к Племени…

Ну так вот: со временем это дело не утихло, и теперь полыхает, словно степной пожар.

И я не жалею, что встретил её так поздно. Ради такого стоило пролететь биллионы световых лет, и сорок лет скрапперствовать…

И ещё я твёрдо решил: никто и никогда про её родную планету не узнает.

Потрачу я ещё некоторую часть наших денег, уплачу положенные налоги, комиссионные сборы, подарю подарки ещё каким-нибудь высокопоставленным чиновникам, и… Отпишу на себя ещё один кусочек пространства необъятного Космоса. Для официальности.

И, конечно, пусть грозный и добросовестный «Непобедимый» так и охраняет её от всяких «неофициальных» врагов, и расхитителей вроде моих «коллег». Современного оружия у него на борту теперь достаточно. Да и имя моё кое-что значит – достаточно упомянуть, чтобы «коллеги» предпочли убраться подобру-поздорову! А найдут планету наши флотские ребята (впрочем, насколько я знаю планы Командования и Колониальной Администрации – раньше, чем через триста лет до этого Сектора Вселенной не доберутся!) – так и на здоровье! А я там никогда и не бывал!

Документы я Анне уже выправил. Мы зарегистрировали брак. Всё как положено. Живём на Вендисе-3, в моём трёхэтажном особняке-вилле на лазурном побережьи самого тёплого и ласкового моря… Английский моя «ведьмочка» освоила, как родной.

Сам я, наконец, «выкроил время» все свои более-менее приличные (Нет, не в том смысле, что я в остальных занимался сексом направо-налево, жрал спиртное, как свинья во всех кабаках Вселенной, и бил морды всем встречным инопланетянам!.. (О таких, с позволения сказать, банальностях, достаточно понаписано и без меня!) А в том, что обычным читателям будет действительно – непривычно узнать о нас, скрапперах!) приключения занести в компьютер – как рассказы. Так и родился этот Цикл…

Может, и опубликую когда.

Беспокоят меня только две вещи.

Из Матери действительно получилась отвратительная Свекровь.

А глядя на звёзды по ночам, и сжимая титановые кулаки, я всё ещё ощущаю…

Да и «Лебедь» ждёт на орбите.

Но теперь если и полетим – то только вдвоём!

Ну, или вчетвером – считая Мать и дроида. (Ну, а куда же – без него-то!..)