Выбор

Леонид Петрович, строгий директор Одесского завода сельхозтехники, любил и немного побаивался жену Валентину. Маленькая, бойкая женщина с короткими курчавыми волосами и полной, но подвижной фигурой вертела его планету на протяжении тридцати лет. Валя родила мужу двух детей. Дочь Лизу и сына Ванечку, который в семилетнем возрасте на даче у его родителей залез на абрикосовое дерево, сорвался и разбился насмерть. Валя тогда чуть умом не тронулась, все твердила, что сынок жив:

― Рядом он, Ленечка, я чувствую.

Впрочем, вскоре это прекратилось, и Валя вернулась к ним с дочкой. Но не вся. Уже больше не хохотала она над шутками, которые он так любил собирать на Привозе по субботам. Все чаще взгляд поблекших голубых глаз рассеивался: она будто исчезала и потом долго возвращалась. Дочка страдала и хотела мать всю без остатка, но Валентина уже не принадлежала себе.

После окончания школы, решено было, что Лиза будет учиться в Канаде. Там она и осталась и лишь изредка, все чаще по праздникам, звонила отцу.

После того, как родители Леонида Петровича умерли, он все никак не мог решить, что делать с дачей. Валентина наотрез отказывалась туда ехать, и ему не разрешала. Продавать или сдавать было жалко. Так и стояла эта дача из бруса с красной крышей и гордо смотрящей вверх трубой. Дачу охранял длиннобородый Семен. Он жил в гостевом домике и присматривал за фруктовыми деревьями, среди которых не было ни одного абрикосового.

Леонид Петрович мечтал съездить на дачу, вдохнуть яблоневый запах, посидеть на крылечке, послушать журчание маленького фонтанчика. Он каждый раз говорил себе:« В эту субботу точно поеду. А Валюше знать и не надо».

Но наступала суббота, жена отправлялась к сестре, а он на Привоз. Они с Валей по-прежнему любили друг друга, но любовь их старела и обрастала болезнями вместе с ними.

В тот день стояла страшная жара, она окружила город плотным кольцом, проникла в легкие и почти перекрыла дыхание. Но Леонид Петрович был бодр и весел. В первый раз за много лет они куда-то ехали вместе. Валя накануне внимательно посмотрела ему в глаза и улыбаясь, произнесла:

― Жарко тут очень. Поехали на дачу. А, Ленечка?

Перед поездкой он закупил шматы мяса и сала, сложил все в переносной холодильник, помог жене сесть на пассажирское сиденье, заботливо пристегнул ее ремень и поцеловал в курносый нос.

― Ах, как же там наша дача, Валечка. Семен, шалопай, поет мне песни, что она стоит как только построенная. Вот сейчас и проверим.

― И с Ванюшей повидаемся. Он ждет нас там. Так и сказал: «Поезжайте на дачу. Там и встретимся».

Леонид Петрович замер на миг, но потом отвернулся и сделал вид, что поправляет боковое зеркало. Дорога прошла хорошо, и даже жара куда-то делась, подул ветер, запахло морем и почему-то абрикосами.

Леонид Петрович остановился возле серебристых ворот и нажал на клаксон.

― Семен, свинячья твоя душа, открывай ворота!.― Он достал телефон и начал тыкать в кнопки.

― Телефон не отвечает. Прибью гаденыша!

Валентина, откинула ремень безопасности, как-то легко подбежала к воротам, слегка толкнула их пальчиками и вошла, поманив его рукой.

― И ворота открытые оставил, нехристь, ― мужчина по-птичьи завертел головой, будто ища ответа или Семена, затем юркнул за ворота, от увиденного позабыв закрыть их на засов.

А Валя уже бежала по узенькой тропиночке к дому. Легкая, воздушная, будто кто-то отмотал пленку жизни обратно.

Леонид Петрович осмотрел сад, и сел на резную лавочку. Ноги подкосились. Вокруг стоял сладкий абрикосовый запах, исходящий от десятков деревьев. Краснощекие абрикосы были повсюду и задорно подмигивали ему.

― У нас же не было абрикосовых деревьев. Только вишня да яблоки. Что за черт?

Он, боязливо оглядываясь, вошел в дом и увидел сидящую на старом потертом диване молодую пару. «Я же выкинул давно этот диван»―, мелькнула мысль. Он подошел поближе и охнул: его Валечка выглядела точь в точь как в день их знакомства. Парня рядом он не узнал. Это был молодой человек лет двадцати пяти co слегка растрепанными волосами.

― Надо же прическа, как у меня в молодости, – мужчина коснулся своей поредевшей шевелюры.

Молодой человек поднялся и, раскрыв руки для объятий, направился к Леониду Петровичу:

― Здравствуй, папа. Я вот тут рассказываю маме, что было бы замечательно снова жить вместе. Мы  можем остаться в этом доме. Мне разрешили.

― А как? Откуда? Ты же..

―Умер?, – сын рассмеялся, обнажив белые зубы с щербинкой, как у матери.

―Да….

―Так и вы тоже. Почти. Вы в коме. В больнице. Попали в аварию. Я вчера ночью приходил к маме и сказал, что мы снова сможем жить как раньше, если вы приедете на дачу. На повороте на Затоку ваша машина врежется в дерево, потому как ты папа уже не такой ловкий как раньше, стираешься понемногу.

― Валя, это правда? Что происходит?

― Да, Ленечка. Я подумала: вот он шанс быть с нашим Ванечкой. Посмотри, как он вырос. Дети там растут. Представляешь? Он ко мне уж много лет не приходил, а вчера пришел. Останемся, Ленечка.

Леонид Петрович подошел и обнял сына. Первый раз заплакал он после его смерти. Слезы текли и текли, а с ними вся боль, которую он хранил глубоко внутри всё это время.

― Прости меня, сын, прости…

― Я простил папа. Теперь все будет хорошо. Нужно только, чтобы вы с мамой переоделись. И в руках юноши появилось длинное белое платье и белый смокинг.

Леонид Петрович взял прохладный наряд и задумался. Ваня продолжил:

― Если вы не наденете эту одежду и выйдите из дома, мы еще долго не встретимся.

― Ленечка, ну что же ты медлишь. Давай платье, Ванечка.

Леонид Петрович перехватил ее руку:

― Не сейчас Валюша. Мне утром Лиза звонила. Вернуться хочет. Я не сказал тебе. Думал на даче сюрприз сделаю. Она беременна. У нас внук будет.

И он легко подхватив жену на руки, выбежал во двор, а оттуда за ворота, бормоча сквозь слезы:

― Не сейчас, Ванечка, не сейчас.

***

― Врача, врача позовите! – Молоденькая медсестра выбежала в коридор, нашла главврача и затараторила:

― У нас эти, с автодорожной, муж и жена, что неделю назад поступили, очнулись. Оба. У мужчины все лицо в слезах. И чего ему привиделось, несчастному?