Кот по имени Подручный дремал на столе в кабинете участкового Никова, тот, включив настольную лампу, разбирался с бумагами из толстой папки. Кот знал, что работа эта долгая и с удовольствием пользовался этим временем, чтобы побыть поближе к своему хозяину, которого любил, понимал с полуслова и даже вёл себя более, чем отлично, лишь бы угодить хозяину. Может поэтому кот получил свою почти собачью кличку — Подручный.
Всё началось три года назад в такой же декабрьский день. Молодой лейтенант полиции Ников только что женился, у тёщи нашлись какие-то связи, и из области они втроём (Ников, его жена и тёща) переехали в город, купили тесную, но уютную квартирку, и Ников получил должность участкового инспектора и шикарный просторный кабинет с мебелью, оставшейся от прежнего участкового, ушедшего на пенсию. Мебель, конечно была старая, но такая добротная, что напоминала кабинет какого-то литературного детектива.
Во-первых, почти посередине кабинета стоял кожаный диван, такой удобный, широкий, упруго-мягкий и главное – кожаный. Диван был столь хорош, что жена и тёща, зашедшие посмотреть кабинет Никова, не раз порывались завести разговор с начальством Никова, чтоб забрать диван к себе домой, но Ников впервые прикрикнул на жену и тёщу, сказав, чтоб в рабочие дела его никогда более не лезли.
Во-вторых, в кабинете помимо длинного полированного письменного стола с двумя настольными лампами, четырёх удобнейших стульев, хорошего телевизора, стоял совершенно феноменальный шкаф. Феноменальность шкафа заключалась не только в том, что он был дубовым, хотя и старинным, но без единой царапины, а ещё шкаф был четырёхстворчатым, с массивными четырьмя дверцами, запиравшимися каждая на свой отдельный ключ. За одной из дверок находилась ещё одна потайная, которая вела к двери узкого коридорчика, выходившего на задний двор опорного пункта. Об этом не знало даже начальство, так как ежели просто открыть дверцу шкафа, то кроме полки для головных уборов, да перекладины с несколькими гардеробными плечиками, смотреть более не на что. А вот попасть на задний двор опорного пункта тоже можно было незамеченным. Поскольку сам опорный пункт располагался на первом этаже, то кабинет участкового — в полуподвальном помещении, спуститься к нему можно было по отдельной лесенке. За счёт этой разницы в пару метров высоты, через потайную дверку шкафа можно было выйти в неучтённое при обмерах ничейное помещение, в нём приподнять в потолке люк и оказаться в кладовой с ведрами, швабрами и прочим хозяйственным инвентарём. Поскольку ключ от кладовой всегда был у Никова, то ничего особенного не было в том, что его могли в очень редких случаях видеть выходящим из кладовой. Ну, а из кладовой по узкому коридорчику уже можно было выйти на задний двор опорного пункта.
Но на этом не заканчивается феноменальность шкафа. За двумя другими дверками располагались полки с документами. За ещё одной и последней полок не было и во всю высоту шкафа там стояли, свёрнутые в рулоны старые карты, внизу стояла плетёная большая корзина, а под ней в полу шкафа была квадратная дыра — пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Вот через эту дыру кот Подручный и скрывался в шкафу, в корзине, в которую Ников положил подушку и плед. Кот, если приходили посетители в кабинет участкового, в момент скрывался под шкафом, а там уж – через дыру, улёгшись в корзине, отсыпался на славу. Выходил кот из своего убежища осторожно, сначала выпрыгивал из корзины на пол шкафа, затем — на пол кабинета, оттуда он внимательно осматривал кабинет и, если не замечал ничьих ног, кроме ног хозяина, свободно выходил, потягиваясь, из-под шкафа и разгуливал по кабинету, иногда запрыгивая на подоконник высокорасположенных окон и грелся на солнышке.
Итак, три года назад в такой же декабрьский день маленький котёнок замерзал на какой-то помойке, он уже и не мяукал и даже закрыл глаза, когда вдруг почувствовал как его взяли и понесли. Потом стало тепло, потом к его мордочке поднесли чуть тёплое молоко. И всё это время мужской голос говорил ему что-то ласковое. Котёнок смотрел на лицо разговаривавшего с ним человека и успокаивался. Потом пришли, громко хлопнув дверью и напустив холода, две женщины, они, увидев котёнка, кричали «нет, нет, никогда…» А мужской голос в просительных тонах едва был слышен среди крика…
Так котёнок и стал жить в кабинете Никова. Всё тот же любимый голос хозяина вот уже три года слышал Подручный.
И сейчас, сидя на письменном столе, кот, услышав редкое «так-так», сопровождавшееся перелистыванием страниц в папке с бумагами, приоткрывал глаза, с обожанием глядя на хозяина.
Коту вспомнились летние деньки, когда они с хозяином на машине ездили к реке на рыбалку. Они сидели вдвоём на пустынном берегу в тишине. Кот не отходил от Никова ни на шаг. Именно с самой первой рыбалки Ников и прозвал кота – Подручный. И уж первая рыбка всегда была для кота.
Из кабинета Ников выпускал гулять кота так, чтоб никто не видел. Кот всё очень быстро усвоил. Едва Ников, приходя на работу, появлялся у двери, как до этого прогуливавшийся кот хотя бы на соседнем пустыре и чутким слухом уловивший позвякивание ключей в руках хозяина, тотчас появлялся перед ним словно из ниоткуда, и они вместе входили в кабинет. Вернее, входил Ников, а кот, прижимаясь к стенам, перебежками, вбегал в открытую дверь кабинета.
Кот, заслышав шаги за дверью, в мгновение ока оказался под шкафом. Дверь в кабинет открылась, вошёл сослуживец Никова: «Бросай работу, служба! Сегодня пятница, пора на выходные!» «Работы много.» – ответил Ников. Дверь закрылась, и послышались удаляющиеся шаги. Кот снова запрыгнул на письменный стол.
Ещё через несколько «так-так» Ников сказал, глядя на кота: «А что, Подручный, пора и нам поужинать!» Быстро оделся и ушёл в магазин, вернувшись стал готовить щи на электроплитке. Вскоре кабинет наполнился запахом мясного бульона с лаврушкой. Большая порция мяса из щей всегда доставалась коту. Хозяин улыбался, и кот понял, что и сегодня хозяин будет ночевать в кабинете.
Уже последние полгода Ников всё чаще оставался ночевать в кабинете, это напоминало коту его детство. Тогда Ников тоже, долго не отлучался от маленького котёнка, согревая его ночами своим телом. Вот и сегодня Ников и кот расположились на диване перед тихонько включённым телевизором. Кот, если бы мог, тоже бы улыбался, – разве может быть что-нибудь лучше на свете, чем прижаться к хозяину?!.
В дверь кабинета забарабанили изо всей силы. Снаружи донёсся злобный хриплый голос: «Открывай! Падла! Это ты моего брата упёк в тюрягу! Выходи! Я знаю, ты здесь!»
Кот и Ников вскочили. Ников быстро отпер дверцу шкафа и открыл потайную. Кот бросился туда и ждал хозяина. Из-за чуть прикрытой дверки шкафа кот не мог видеть происходящего, но услышал грохот слетаемой с петель входной двери, затем возни с криками и… страшный грохот выстрела… Хозяин с криком упал к лапам ждавшего его кота… И тут же, ломая потайную дверку, ворвался высокий человек, в руках у него был пистолет, такой же как у Никова… «Ну вот и всё, гад!»-хрипло прорычал высокий, целясь в раненого Никова…
Кот, пружинно оттолкнулся, перемахнул через лежащего на полу хозяина и был так близок к тому, чтоб всеми своими когтями впиться, врезаться в лицо врага, когда что-то сильное и горячее ударило кота в живот, и кот лишь смог выпущенными когтями, вспарывая кожу на веках и щеках врага, упасть…
Утром Ников сбежал из больницы, превозмогая боль, приехал и, забрав простреленное тельце кота, увёз схоронить у реки, где они рыбачили вместе.
Мёрзлая земля с трудом поддавалась. Рана Никова закровоточила под тугими бинтами.
Ников положил на дно могилки, завёрнутое в плед лёгкое маленькое тельце своего Подручного…
Всякие глупости
Автор публикации
