Вкус комиссарского тела

 

– Жёнушка, супружница моя ненаглядная,- как можно ласковее воркую я и демонстрирую спортивную обувь. Всё это означает, что нам с ней пора отправляться в фитнес центр.

– Не мешай мне смотреть кино, совсем немного осталось. Никуда эти чёртовы тренажёры от нас не денутся. Будь они трижды не ладны. Съела одно малюсенькое пироженко и — крути теперь педали целый час. Вот жили же раньше люди без тренажёров и ничего, все как один стройненькие были. Полюбуйся! – жена тычет рукой в экран, где демонстрируется черно-белый фильм со странным противоречивым названием «Оптимистическая трагедия», снятый давным-давно, по пьесе Вишневского.

– Во, женщина даёт! Так вам мужикам, кобелям и надо! – восклицает моя половинка и со вздохом останавливает запись. – Ладно, так и быть, пошли на экзекуцию, кино я после досмотрю. Стоишь тут над душой! Не даёшь насладиться высоким искусством. Только чур, по дороге ты мне про эту леди в кожаном всё расскажешь.

-Замётано, – радостно восклицаю я и быстро хватаю спортивную сумку.

***

– Не все уже помнят, а многие так и совсем не знают, что у женщины-комиссара, по-теперешнему сказать, – секс символа революции из фильма и пьесы существовал реальный прототип.

Я уже писал о «фуриях революции»: Софье Перовской, дочери самого петербуржского генерал-губернатора; о первой женщине министре и первой в мире женщине-после Александре Коллонтай, кстати, тоже дочери генерала. И, конечно же, не забыл я и красавицу Инессе Арманд, француженку из богемной, артистической семьи.

***

— Мы уже скоро придём, и ты мне про эту, в кожанке, ничего рассказать не успеешь. Сам же видел Вожак с остальными братками хотел её изнасиловать прямо на палубе корабля, но комиссарша оказалась “бабой не промах”. Взяла, да и всадила в упор пулю нетерпеливому любителю женского тела без всякого предупреждения. А на самом деле такое было?

***

— Итак, героиня моего повествования , “комиссарша”, как ты её называешь, родом из Лифляндии. Отец, профессор, женился на Екатерине Александровне, урождённой Хитрово. Надеюсь тебе не надо объяснять, сколь значительную долю в истории нашей страны играл этот старинный, дворянский род. Сам военный министр Сухомлинов приходился ей дальним родственником. Мать с измальства внушала дочке сознание собственной необыкновенности, избранности. Девочка верила в это, а окружающие соглашались или делали вид, что соглашаются.

Её сверстники вспоминали, что дамочка очень любила играть на публику, всячески стремилась выделиться и прославиться.

Однажды в знаменитом артистическом кабаре «Привал комедиантов», заметив Ларису Рейснер, Гумилев воскликнул: «Очень красива!», но послушав её стихи добавил: «Но бездарна». Доброхоты в тот же вечер передали ей реплики великого поэта. Она проревела всю ночь. И решила отомстить. По-своему, по-женски. Утром проснулась уже с другим чувством. Сильнейшим чувством любви, к фронтовику, боевому гусару, награждённому за храбрость двумя Георгиевскими Крестами и талантливейшему поэту-романтику.

Богемные барышни буквально сдували с него пылинки. Однако гуляка-гусар не обращал на них ровным счётом никакого внимания. Конечно, он был женат. И не на ком-нибудь, а на первой поэтессе империи – Анне Ахматовой. Но нравы в среде поэтического бомонда были весьма своеобразные. А по сему брак не считался сколько-нибудь серьёзным препятствием. Некоторое неудобство, и не более того. Гумилёв и Рейснер писали друг другу пылкие письма. Если хорошенько порыться, то их легко найти в сетях всемирной паутины. Стихи, посвящённые ей поэт, подписывал псевдонимом «Гава». Она же, отвечая ему, именовала себя “Ларик”.

Николай даже звал свою музу на Мадагаскар. Увы, идиллия закончилась довольно быстро. “Гава” охладел к своей музе. Как всегда, “доброхоты” просветили женщину, что её поэт завёл новый роман с Анной Энгельгардт.

Лекарством от несчастной любви у Ларисы стало творчество. Вместе с домочадцами она начала издавать журнал «Рудин». Если помнишь, был у Тургенева такой литературный герой.

Наступил семнадцатый год. Советская власть предложила женщине занять должность секретаря наркома просвещения Луначарского. В её первый рабочий день спросили, что она умеет делать? “Комиссарша,” ни минуты не задумываясь, ответила:

«Могу стрелять, ездить верхом, могу, если надо, умереть за революцию!»

Однажды Ларисе с огромным трудом, но всё же удалось проникнуть в купе поезда самого легендарного наркома обороны Льва Давидовича Троцкого. Создатель непобедимой Красной Армии колесил по всем фронтам гражданской войны в своём бронированном поезде.
Женщина применила всё своё красноречие и обаяние и уговорила взять её в очередную поездку. Сдаётся мне, что это сделать было не так уж и трудно. Один из главных революционеров страны обожал красивых женщин.

Случилось так, Рейснер оказалась на заседании Совнаркома. Красивая, элегантная, одетая по последней моде того времени, благоухая духами, да ещё к тому же в красных ботинках на высоких каблуках. А мужчины в потрепанных военных мундирах и поношенных старорежимных костюмах. Владимир Ильич долго не мог начать собрание. Всё косился на неё. А потом учинил разнос своим наркомам. Так родился документ. В котором категорически запрещалось пускать на заседания совнаркома посторонних лиц.

В восемнадцатом году мою героиню назначили заведующей агитацией и пропагандой при реввоенсовете фронта. Разудалые матросы смотрели на женщину, как на дар небес, именно там и пересеклись пути “комиссарши” и будущего драматурга Вишневского. А уже спустя много лет её образ перекочевал в «Оптимистическую трагедию».

– Ну, а дальше-то что? Она не погибла в гражданской войне? Дети у неё были? -не унималась моя супруга. -Давай уж, излагай всё до конца.

В начале 20-х годов прошлого столетия имя «комиссарши» было известно буквально всем.

Но жизнь есть жизнь Она как зебра. Светлая полоса запросто может смениться чёрной. Троцкий попал в опалу. Не обошла стороной беда и его ближайшее окружение. В начале двадцать первого года мужа моей героини Раскольникова сняли со всех занимаемых постов. Супруги посчитали, что в такое время надо быть, как можно дальше от столицы и подались к берегам Чёрного моря. Именно там семейная пара встретилась с Заместителем наркома иностранных дел Львом Караханом. Он и предложил Раскольникову пост полпреда советского правительства в Афганистане. В далёкую страну ” комиссарша” отправилась в качестве законной супруги.

Дипломата в юбке с большой охотой принимали на женской половине дворца эмира. Мать правителя Афганистана так же оказывала женщине всяческие знаки внимания. После того как сотрудники посольства передали эмиру «достоверные» сведения о готовящемся против него заговоре, Аману-хан тоже проникся к представителям далёкой страны особым доверием. Не мешкая издал указ, согласно которого все афганцы, находящиеся в бандах басмачей в советском Туркестане, обязаны немедленно вернуться домой.
Англичане были в панике. Туманный Альбион потребовал от Москвы в кратчайший срок отозвать зарвавшуюся посольскую чету. Реакции не последовало.

Лариса уехала в Москву, в “служебную командировку”. Супруг ей поручал проработать вопрос их скорейшего возвращения из далёкого и пыльного Кабула.

Но вместо официального уведомления об отзыве из Афганистана, Раскольников получил частное письмо от супруги с категорическим требованием развода. При этом причина столь решительного действа никак не объяснялась!

Лишь спустя много лет он узнал, что жене стала известна его роль в аресте и смерти Николая Гумилёва.
– И Что? Такая яркая дамочка после развода осталась одна?

Жена остановилась по середине дороги и смотрела на меня. Было понятно, что мы не дойдём ни до какого фитнес-центра, пока я не расскажу всё, что знаю.

-Дорогая, ты конечно же, права, в прочем, как всегда. Новым мужчиной моей героини стал известный большевик Карл Радек, великолепный журналист, автор многих анекдотов о первых годах Советской власти. В добавок ко всему, ещё и опытный политик, и конечно же ловелас, равных которому ещё поискать надо.
Странное дело. Весьма уродливая внешность, наличие горба, малый рост не вызывали отвращения у особ женского пола. Стоило открыть рот и — Радек мгновенно убалтывал любую недотрогу, любой “синий чулок”. Сдаётся мне, что Карл обладал какими-то особыми качествами. Хорошо известно, что многие дамочки, побывавшие в его объятиях, настойчиво требовали повторения интимных встреч.
Увы. Товарищ Радек был женат. Более того. На свидание с Райснер приходил с дочкой. И моя героиня стала, как бы это сказать, второй, но «горячо любимой женой». Как известно, дьявол прячется в мелочах. А именно в советских денежных ассигнациях. Их-то у новоиспечённых любовников и не было. А моя героиня, да ещё без денег — это нонсенс.

Эти самые “тургики” можно было заработать отправившись в загранкомандировку. Сказано — сделано. По решению ЦК товарища Карла Радека с его, как это сказать, “подругой” направляют на работу в Германию. Возлюбленные, как в былые времена, сражались на баррикадах в портовом Гамбурге. Увы, восстание подавили. Радек, которому не удалось разжечь очаг мировой революции, получил “чёрную метку”.
А женщина устала от революционной деятельности. Она открыто заявила Карлу, что хочет, в конце концов иметь детей. И в этом её основное предназначение на земле. И не от него, а как минимум от товарища Троцкого. Закалённый в боях большевик Радек, взял да и переслал это предложение Льву Давыдовичу. Такие вот тогда были нравы.

Через некоторое время мою героиню назначили собственными корреспондентом газеты «Известия» в Париже! Живи, да радуйся. Но за всё в этой жизни надо платить. Особенно дорого стоит человеческая глупость и безалаберность! Случается, что он неё умирают.

-Не поняла? Поясни? – супруга взяла меня под руку, и мы продолжили путь. Впереди уже виднелись неоновые огни нашего центра.

Зимой двадцать шестого года собкор «Известий» оказалась не в блистательном Париже, а в Московской Кремлёвской больнице. Выпила стакан сырого молока. И как следствие, тяжёлая форма брюшного тифа. Врачи, увы оказались бессильны! Мать Ларисы, день и ночь дежурившая у кровати красавицы дочери, узнав что той не стало покончила с собой.

Гроб вынесли из помещения. Огромная людская толпа в последний раз мельком увидела её роскошные каштановые волосы. Карла Радека вели под руки. Сам он идти не мог.

-Моя супруга стала тихо декламировать:

———————–

Лариса, вот когда по сожалею,
Что я не смерть и ноль в сравненью с ней.
Я б разузнал, чем держится без клею
Живая повесть на обрывках дней.

**

Лишь ты, на славу сбитая боями,
Вся сжатым залпом прелести рвалась.
Не ведай жизнь, что значит обаянье,
Ты ей прямой ответ не в бровь, а в глаз

—————

– Это Пастернак написал. На смерть Ларисы Рейснер, – произнесла жена и решительно толкнула тяжёлую дверь.