Визит к врачу

Нередко человек решается на визит к врачу только тогда, когда становится невмоготу, когда уже невозможно сосредоточиться на чем-то другом, кроме как на главном – на себе, на своей боли. Другие проблемы отходят на задний план, и человек идет в больницу с надеждой, что врач отнесется к нему непременно с должным вниманием и поможет волшебным образом быстро избавиться от недуга.

Именно с такой надеждой сидела Галя в очереди к участковому врачу. Номерок ей выдали в регистратуре на десять часов, но вот уже и одиннадцать на подходе, а впереди еще три человека. Сидеть было тяжело из-за боли в пояснице, но вставать еще тяжелее, поэтому Галина терпела сидя, боясь пошевелиться, максимально выпрямив спину и поддерживая это положение руками, упертыми в сиденье старого больничного дивана.

По длинному коридору то и дело сновали сотрудницы в белых халатах. Среди них мелькнула только один раз молодая женщина. Она шла на высоких каблуках, плавно покачивая пышными бедрами, и все больные провожали её взглядом от начала до конца её шествия.

Галя с удивлением отметила, что всех остальных, кто проходил мимо, можно было смело отнести к более чем зрелому возрасту. Ещё более удивительным показалось то, что всем им был присущ практически одинаковый яркий макияж: синие тени на веках, розовые румяна на щеках, красная либо сиреневая помада на губах (Галина про себя назвала это боевым раскрасом).  По-видимому, так модно было выглядеть во времена их молодости, и этой моды юных лет они так и придерживаются до сих пор. Что еще показалось странным, так это габариты медиков. Казалось бы, они должны вести здоровый образ жизни и иметь стройные тела, однако о стройности говорить здесь было совершенно неуместно.

Гале удалось лишь раз увидеть лицо без макияжа. Оно принадлежало санитарке, орудующей шваброй. Когда швабра приблизилась к ногам Галины, санитарка произнесла требовательным тоном:

— Ноги подними!

— Я не могу, спина болит, — с надеждой на понимание ответила Галина и была благодарна женщине за её кивок головой.

Швабра описала полукруг вокруг туфель Гали и двинулась дальше по серому линолеуму.

Все посетители врача выполняли одно неписаное правило: каждый из них вставал со своего места и подходил к дверям кабинета, как только туда заходил предшествующий очередной. Галина тоже намеревалась это сделать, с ужасом ожидая усиление боли, но в это время по коридору быстрыми шагами прошлась пожилая блондинка с высоким начесом. Она открывала двери каждого кабинета и громко произносила:

— Всем врачам к заведующей на совещание!

Один из посетителей полюбопытствовал:

— Скажите, а это надолго?

— Не знаю. Может, на пять минут, а может, на полчаса.

До сих пор хранившая молчание очередь обеспокоенно заволновалась. Сначала люди переглянулись между собой, а потом послышались короткие фразы:

— Как так можно во время приема!

— Неужели не нашлось другого времени?

— Ну, как всегда, полное неуважение к больным.

— Что хотят, то и творят…

И только один мужчина высказался в оправдание случившемуся:

— Видно, что-то срочное.

Из кабинета участкового вышла врач Полоницына. Это был еще один экземпляр в боевом раскрасе, только в более усиленном варианте. Если юмористу Александру Морозову из театра Петросяна надеть на голову парик из вьющихся желтых волос до плеч, прикрепить к этим волосам с двух сторон синие заколки в виде бабочек, повесить ему на уши крупные серьги, на толстые короткие пальцы с длинными красными ногтями надеть кучу перстней с разноцветными камнями, а на лицо добавить множество мелких морщин, то это и будет копия участкового врача.

Полоницына, не удостоив своих пациентов взглядом, тяжело переваливаясь с ноги на ногу под весом собственного объемного тела, важно проследовала на совещание.

Увидев её, Галина почувствовала, что доселе ощутимая надежда на спасение начала таять. Совершенно иной она представляла себе лечащего врача. Впервые за много лет появившись в больнице, Галя уже в регистратуре столкнулась с переменами. Никогда прежде с больными не разговаривали таким неучтивым тоном. Именно больные требуют к себе внимательного отношения, реакция на грубость и хамство способна только ухудшить их состояние. И уже отойдя от регистратуры, Галина ощутила в душе намек на пока еще неосознанный протест. Томительное ожидание своей очереди также сыграло свою роль. Теперь к этому добавилось неурочное совещание, продлевающее мучения на больничном диване. А новоявленный образ участкового врача вообще вывел её из душевного равновесия, и Галина почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она пыталась успокоить себя, ведь не всё так плохо: внешность врача не говорит о его профессионализме и, возможно, это хороший врач, плохого не стали бы держать на работе в таком возрасте. Но разумные доводы никак не стыковались с внутренними ощущениями.

Галина сидела с прямой спиной, по-прежнему поддерживая эту позу с помощью рук. Она сосредоточилась на том, чтобы не причинить себе боли лишним движением, смотрела вниз на серый линолеум с черными крапинками и вздрогнула от неожиданности, когда рядом прозвучал голос:

— Привет, Галинка! Ты что здесь делаешь? Неужели заболела?

Галя несказанно обрадовалась соседке Лизе, потому что этот человек всегда нес в себе такой мощный позитив, что заражал им других.

— Да вот спину сорвала на работе. Перестаралась, перенося папки с документами в свой кабинет после ремонта.

— Ну, ничего, это дело поправимое. Не переживай, я знаю отличный способ. А ты к Полоницыной, что ли?

— Да, она же наш участковый.

— Этот участковый очень любит денежки. Не дашь – ноль почтения.

При этих словах очередь переключила свое внимание на Лизу, а она, ничуть не смущаясь, продолжала:

— Когда моя мама была еще жива, я ходила в больницу, чтобы выписывать ей бесплатные памперсы. В то время нашим участковым была другая, очень хорошая докторша. Одно время она была в отпуске, и я обратилась к Полоницыной. Мне знакомая подсказала, что для верности ей надо что-нибудь сунуть, ну я и сунула двести рублей. Та взяла без зазрения совести и сказала, что выпишет мне всё, что надо, только я должна взять номерок на прием. Я взяла, а когда явилась в кабинет, она, видно, меня уже призабыла из-за склероза. Спрашивает, с какой стати я пришла к ней вместо своего участкового. И категорически заявляет, что ничего мне выписывать не будет. Медсестра объясняет, что мой участковый в отпуске, а та ни в какую.

Ну а я (ты меня знаешь!) не постеснялась возмутиться: «Нет, вы только посмотрите! Как деньги брать – это пожалуйста! А как памперсы выписать, так на отказ идем? Это что такое творится! Н-е-ет, я сейчас же пойду к заведующей, будем там разбираться».

Так она потом по коридору бежала за мной: «Деточка, деточка! Что ты так разволновалась! Сейчас все выпишем, все сделаем».

После этого случая я её видеть не могу. Даже когда она стала нашим участковым, я к ней никогда больше не ходила.

— Да, от Полоницыной не дождешься внимания, это точно. Для неё главное – в карточке запись сделать. Сидит строчит и строчит, а больному две минуты отводит. Я бы тоже не пришла сюда, если бы для работы не требовался больничный лист. – Это вступила в разговор женщина, сидевшая на соседнем диване.

К разговору подключился мужчина:

— А вы давайте, давайте ей денежки! Сами приучаете, а потом возмущаетесь. Прав своих не знаете. Лично я требую, чтобы меня обслужили должным образом. Они обязаны! А если хотите платить, так идите в коммерческие клиники.

— Когда сильно болит, никаких денег не жалко, если они есть, конечно, — тихо произнесла женщина, на которую еще раньше обратила внимание Галина из-за страдальческого выражения её лица.

Может, разговор на эту тему и продолжался бы, но шум возвращающихся врачей прервал его.

— Сейчас моя очередь, — сказала Галина. Попыталась подняться и ойкнула от боли. Лиза помогла ей и под руку довела до двери кабинета.

— Я подожду тебя, — решительно заявила она. – А ты там не робей.

Врач сквозь очки оценивающе осмотрела Галину с головы до ног:

— Садитесь. На что жалуетесь?

— Радикулит прострелил.

— Что за больные пошли! Уже и диагноз сами себе ставят, — недовольно проворчала Полоницына.

Весь вид врача говорил о том, что настроение у неё ниже среднего и ей неприятна пациентка, сидящая здесь в кабинете. Она больше не удостаивала Галю своим вниманием, сосредоточившись на карточке.

Галине стало не по себе. С большим трудом она села на стул, и ощущение боли вперемежку с обидой на такое отношение к ней подсказали, что необходимо срочно внести корректировку в ситуацию под названием «визит к врачу». Галя расстегнула сумочку и достала кошелёк. Движения её были медленными, осторожными. В кошельке лежало несколько купюр. Секунду поколебавшись, она достала пятьсот рублей и положила на стол врача. Сумка выпала из её рук. Попытавшись нагнуться, Галя вскрикнула от вновь резко усилившейся боли. Медсестра быстро подошла и подняла сумку, а Полоницына в это время накрыла купюру карточкой и при этом заулыбалась:

— Что же ты так, деточка! Резкие движения и наклоны тебе сейчас противопоказаны. Так что будем лечиться. Выпишем тебе направления на анализы. Сдашь кровь, мочу, а потом придешь ко мне и будем решать, что делать дальше. Больничный открываю с сегодняшнего дня.

Она продолжала писать в карточке. Галя следила за быстрыми движениями её руки, не разбирая написанных слов. Но потом она заметила цифры «120/80» и поняла, что это показатели давления.

Наконец, карточка захлопнулась, и Полоницына ласково сказала:

— Всё, деточка, можешь идти. Придешь с анализами.

Только что прозвучавший рассказ Лизы, её совет не робеть, стыд за подкуп внимания к себе врача и разочарование в качественной медицинской помощи, на которую Галя так надеялась, — всё это слилось воедино, и в этот момент зреющий в душе протест достиг своего апогея.

Голос Галины зазвучал твердо:

— Я пришла к Вам с болью, а Вы даже не осмотрели меня. Вы написали, что у меня нормальное давление, а сами его не измеряли. Позвольте посмотреть, что еще написано в моей карточке. Может, у меня и поясница не болит вовсе?

— Да ты что, деточка! Не переживай, вылечим мы тебя, как только будут анализы. Без них я ведь не могу поставить точный диагноз. Иди с Богом.

Эта многократно прозвучавшая «деточка» и циничный посыл к Всевышнему поддали жару, и Галина не захотела останавливаться в своем порыве:

— Давайте мне назад мои пятьсот рублей.

У Полоницыной округлились выпуклые бесцветные глаза под синими тенями, и казалось, что они за очками стали в два раза больше. Она несколько раз пыталась что-то сказать, но только открывала и закрывала рот, как рыба, попавшая из воды на воздух. Большие серебряные серьги задрожали, а кисти рук нервно двигали по столу карточку, под которой лежала купюра.

Медсестра изумленно наблюдала за необычной ситуацией. Сначала открыто, а после требования Галины возвратить ей деньги – опустив взгляд к бумагам.

В эту минуту в кабинет заглянула Лиза:

— Простите, если прием закончен, я заберу больную. Ей тяжело ходить самой.

Врач не отвечала, а Галина снова обратилась к ней:

— Так Вы не отдадите мне мои деньги?

Полоницына широко открытыми глазами (настолько широко, что казалось: еще немного – и они вылезут из орбит) смотрела то на медсестру, то на Лизу, то на Галю, и по-прежнему не произносила ни слова. Шок у неё был, что ли? Когда это видано, чтобы больная требовала обратно деньги, отданные в благодарность за хорошее отношение!

Медсестра не выдержала:

— Зачем издеваться над старой женщиной! Вас она ни к чему не принуждала. Вы сами ей дали, а теперь устраиваете сцену.

Эти слова подействовали на врача удивительным образом. Она пришла в себя и с яростью накинулась на медсестру:

— Это я старая?! Посмотри лучше на себя. Защитница нашлась!

А потом обратилась к Галине:

— Никаких денег я не брала.

При этих словах она подняла карточку над столом:

— Смотрите, ничего у меня нет. Меня оговаривают!

Стоявшая у двери Лиза, усмехнувшись, подошла к Гале:

— Пойдем отсюда, — а в дверях обернулась и с той же усмешкой добавила:

— Вы нас, пожалуйста, запомните, а то мало ли… В следующий раз мы придем с диктофоном.

С трудом усевшись в машину, Галина облегченно вздохнула, а Лиза, положив голову на руль, вдруг затряслась всем телом. Она смеялась сначала беззвучно, потом всё громче и громче. Глядя на неё, Галина улыбалась, а следом и сама разразилась смехом. Смеяться было больно, однако сдержаться оказалось невозможным.

— Знаешь, я теперь всегда буду вспоминать эту докторшу с выпученными глазами, если надо будет поднять настроение, — сказала Лиза, когда приступ неожиданного веселья, наконец, иссяк. – Когда я заглянула в кабинет, то увидела не её, а огромного долгопята в белом халате. На моих глазах этот примат превратился в хама, а потом в фокусника. Нашей участковой не в больнице надо работать, а в цирке.

Заводя машину, уже с совершенно серьезным видом Лиза произнесла:

— Вообще-то, ситуация в целом совсем несмешная. Что стало с нашей медициной! А Полоницына? Это же надо так ловко провернуть с деньгами! Сейчас мне уже не смеяться, а плеваться хочется. Кстати, тебе не жалко этих пятисот рублей?

— Это цена моего унижения. Мне очень стыдно, что я до такого опустилась, — призналась Галина.

— Стыдно? Я тебя умоляю! Пусть стыдно будет тем, кто наживается на больных. Между прочим, если тебе кто-то намеренно делает плохо, то забирает на себя карму твоего рода.

— Скажешь тоже! – отмахнулась Галя.

— Я еще скажу: любая наша негативная эмоция отнимает у нас жизненную энергию. Так что будем радоваться, юморить и извлекать уроки из неудач. Ты вот оценила своё кратковременное падение в безнравственность всего в пятьсот рублей. Тогда скажи, что же тогда стоит дорого?

Галя на несколько секунд задумалась, а потом уверенно сказала:

— Человеческое достоинство. Оно, по-моему, вообще бесценно.

— Устами Галинки глаголит истина, — улыбнулась Лиза. — Ну, раз ты такая мудрая у меня, придется избавить тебя от радикулита, чтобы он не мешал тебе мудрствовать. Можно сейчас прямиком направиться в платную клинику, но у меня есть вариант не хуже. Недавно одна знакомая травница в энном поколении снабдила меня шикарной настойкой. Я уже испытала её на себе и скажу, что это бомба! Лечит без всяких анализов. Сейчас разотрем твою спину, вечером еще разок – и завтра можешь смело отправляться на работу.

— Завтра выходной, — заметила Галина.

— Тем более! К понедельнику ты будешь воплощением здоровья.

Так и случилось. То ли зелье травницы в самом деле оказалось эффективным, то ли настолько сильным было желание Галины выздороветь, что мобилизовало силы организма, а может, сработало всё вместе, но произошло чудо – боли в спине действительно исчезли уже на следующий день.

Новый визит к врачу отменялся.