“Великое дело” сержанта Багнича

— Ждите, обрабатываю данные, — молодой оператор-метис даже не поднял головы, когда в апартаменты вошли следователи. Его пальцы рефлекторно парили над дисплеем, группируя получаемую от дронов информацию.

— Детективы Окамото, Уртадо, — представились полицейские. — Запрашиваем отчет.

Оператор бросил неопределенный взгляд на вошедших, коротко кивнул и вернулся к диаграммам. Пока к основанию его черепа подключены провода, а показатели передаются напрямую в гиппокамп, он едва способен к поддержанию беседы.

Следом вошел сержант Багнич и, игнорируя снующую криминалистическую технику, шагнул сквозь лазерные метки оцепления. Его ничуть не волновали полицейские протоколы. Необходимо осмотреться до того, как назойливые техногенные «тараканы» с датчиками и манипуляторами соберут улики, нарушив общую картину. Все, конечно, будет потом проанализировано и воспроизведено ИИ полицейского департамента, только для Багнича доступ к виртуальному окружению был заказан. Он работал по старинке, а потому приходилось спешить.

Помещение, типичное убежище холостяка-фрилансера, одержимого профессией, не выдавало иных следов проникновения, кроме напрочь вынесенной двери. Ребята из розыска не церемонились. Дом был довольно старый, но владелец квартиры, чье небрежно развалившееся тело украшало теперь ветхий деревянный пол, позаботился о надежной защите, установив современную входную систему и блокировку окон. Впрочем, озадаченное выражение на окоченевшем лице жильца ставило под вопрос эту надежность. Кто мог незаметно вскрыть сложную электронику с биометрией?

Багнич склонился над убитым, — Что ты прятал, дружище?

Тот, не в состоянии ответить, молча сверлил потолок остекленевшими глазами. Бледность неподвижной груди оттенял расплывшийся кровавый цветок. Попали прямо в сердце. Качественная работа.

— Пол под ним чистый, убили не здесь, — отметил один из полицейских. Багнич в пол уха слушал переговоры коллег. Судя по отсутствию крови, покойный был уже основательно мертв, когда его подкинули в квартиру.

— Ты заставил кого-то повозиться, приятель, — сержант вновь обратился к безмолвному телу. Разговаривать с мертвыми — привычное дело, вот бы еще получать ответы.

Кацпер Багнич был хорошим сыщиком, буквально жил своими расследованиями. Каждая раскрытая смерть, как кирпичик в монументе справедливости, воздвигаемом целую жизнь. Даже сейчас, когда пора уйти на покой. Но что есть он без этой работы? И что есть без него безропотные жертвы, смиренно ожидающие отмщения? Как этот застреленный парень, оставленный кем-то в собственной гостиной.

Согласно полицейским сводкам, убитый оказался малоизвестным внештатным журналистом. Двадцать шесть лет. Проживал один. Квартира досталась от матери. Из родственников — бывшая жена, сообщившая об его исчезновении, и двухгодовалая дочь. Оперативники сработали быстро — труп нашли спустя час после заявления. Багнич, по обыкновению, прослушивал полицейские переговоры в поисках чего-то стоящего, когда его слух зацепила знакомая фамилия. Что-то из прошлых дел? Его собственного дела? Но убитый слишком молод, чтобы пересекаться с сержантом. Совпадение? Нужно было проверить. И вот он появился здесь, чтобы изучить то, что осталось от Теодора Кауфманна.

— Компьютер так и не нашли? — спросил представившийся как Окамото. Багнич знал в лицо многих детективов города, но далеко не всех.

Оператор, наконец, снял шлем церебральной фокусировки, выпустив на волю мятежных змей этнических дредов, гнездившихся на голове. Багнич фыркнул, машинально пригладив собственную, по форме стриженую, макушку. Молодой метис поднялся, попутно отдавая последние приказы дронам, те послушно возвращались в контейнер, точно колонна муравьев на марше.

— Сетевая станция на месте, но никаких признаков ЭВМ.

— Журналиста убили за информацию — кто бы мог подумать? — в ответ Уртадо получил лишь невнятную гримасу.

— Я выложил отчет в облако, — оператор упаковал оставшийся инвентарь и дал знак дежурным техникам. — Здесь мы закончили.

Дальше Багнич был сам по себе. Раздобыть материалы расследования тому, кто отрезан от сети, задача не из легких. Придется обратиться за помощью.

***

— Привет, пап! От тебя долго не было вестей. Как ты?

— Знаешь же, ничего не меняется, — голос Багнича сквозил раздражением, он не любил обращаться к Якобу с просьбами, но тот был его единственной связью в полиции. Связью, с которой приходилось вести семейные беседы.

— Как дети?

— Мария со мной не разговаривает, Тео служит в Найроби, — голос сына звучал обыденно — новости несвежие.

— Давно не разговаривает?

— С тех пор как мы развелись с ее матерью. Ты знал бы – выходи на связь почаще.

— Я не слежу за временем, — Багнич начинал жалеть об этом разговоре. Сын терпелив, но в его словах всегда слышался укор. Как будто что-то можно было изменить. Словно от потрепанного, уставшего детектива ждали чего-то невозможного. Так было не всегда, в прошлом они чаще общались. Но со смертью матери Якоба отношения разладились.

Эфир вновь окрасился голосом сына, — Ты ведь не просто поболтать?

— Мне нужны сведения о Теодоре Кауфманне. Знакомое имя?

— Кауфманн… У доктора Онана был ассистент с такой фамилией. Проверяю, подожди, — какое-то время тишину нарушал лишь треск статики. — Да, у Кауфманна был ребенок, все совпадает.

— Почему я не знал?

— Он родился после того, как отец пропал без вести. Нам ни к чему были эти сведения.

— Его остывшее тело в морге может поспорить.

— Думаешь, есть связь? — Якоб как будто воспрянул. — Ты что-то нащупал?

— В этом деле уже минимум три трупа и один пропавший. Пожалуй, стоит вернуться в начало.

— Мне пойти с тобой? — вопрос столкнулся с пустотой. Якоб накрыл ладонью отцовский жетон, тот уже остывал.

***

Багнич много лет не был здесь. В былые дни он часами напролет торчал в заброшенной лаборатории, пытаясь найти хоть какие-то следы. Кому бы ни принадлежало это место, его зачистили на славу. Не осталось ничего, кроме безжизненной кирпичной коробки. Визиты превратились в медитативный ритуал, а потом и вовсе сошли на нет. Здесь нечего было искать. Остались лишь воспоминания, тускневшие год от года. Мог ли он что-то упустить? На краю сознания билась не пойманная мысль, какая-то непостижимая деталь. Пришло время снова взять след.

В это здание, затерянное в промзоне, его впервые привела зацепка в расследовании смерти известного ученого, доктора Онана. В прошлом, доктор был видным деятелем науки, но однажды пропал, чтобы годы спустя обнаружиться бездыханным в собственной квартире. Со всей очевидностью, останки ученого были подкинуты, также как сейчас труп Теодора. И, как и сейчас, все зацепки сводились к работе покойного. Но какой именно?

Нераскрытое дело готовили в архив. Упорствовал только Багнич, правда, и он уже был готов сдаться, не обнаружь однажды у себя под дверь магнитный пропуск и короткую записку с адресом. Так он оказался здесь, в здании, которое в данный момент мерил шагами. Тогда оно, конечно, еще кипело жизнью.

С помощью пропуска сыщику удалось проникнуть далеко вглубь лаборатории, когда сработала охранная система, завизжали сирены. Услышав крики охраны, Багнич приготовился обороняться, отрезанный в пустой каморке. Взгляд уткнулся в искаженное паникой лицо Адлера Кауфманна за толстой стеклянной перегородкой.

А потом он умер.

Кацпер Багнич окончил свои земные дни на полу таинственной комнаты с пулей охранника в сердце. Глаза ученого, полные ужаса, оглушительный выстрел и собственное обмякшее тело, увлекаемое гравитацией — последнее, что он увидел перед тем, как сгинуть.

Должен был сгинуть. Но вместо этого обнаружил себя в новом состоянии, окруженный призрачными стенами метаморфирующей материи. Существовало только пространство. Время застыло, обволакивая тягучей смолой. Он блуждал и блуждал в нескончаемых коридорах, наполненных отголосками далеких звуков, всплывающих, словно обрывки передач на ветхом радиоприемнике, не способном поймать стабильную волну. Багнич сошел бы с ума, но мысли о незаконченном деле заставляли его сохранять рассудок. При концентрации на работе возникал необъяснимый прилив тепла и, хотя его физическая оболочка уже давно перестала существовать, он мог поклясться, что натурально ощущает жжение в груди, словно зов издалека.

Однажды, когда внутренний жар стал буквально нестерпим, Багнич впервые вспомнил о семье. О кроткой жене и сыне, боготворившем отца. Стоило представить Якоба, его юное лицо, глаза, полные восторга, как видение, сотканное из ярких эмоций, обрело зримые очертания. Перед ним был сын, чуть старше, чем помнилось, с непривычной складкой тяжелых мыслей, расчертившей лоб, но все же его реальный Якоб.

Так он нашел путь на свет.

Избавляясь от наваждения, детектив мотнул головой и насторожился, некая тень на мгновение промелькнула в уголке глаза. Чертовщина! Он не встречал никого подобного себе за последние три десятка лет. Что же это твориться? Новый труп в старом деле. Новый призрак в старом месте. Интересно.

***

Якоб склонился над письменным столом в своем кабинете, разбирая накопившиеся отчеты. Участок был почти пуст, не считая парочки засидевшихся сотрудников и самого лейтенанта Багнича. Просматривая схемы с места преступления на интерактивном столе, он почувствовал жжение в нагрудном кармане, там, где всегда покоился отцовский жетон. Якоб перевел стекла в режим отражения, скрывая кабинет от посторонних глаз, спешно достал спиритическую доску из ящика, а раскаленный жетон положил сверху, как указатель. Такой способ общения был менее эффективен, чем старинный приемник Эдисона, зато привлекал меньше внимания. Им не нужна огласка. Лейтенант Багнич был далеко не молод, многие ждали повода сплавить его на пенсию.

Указатель как по волшебству ожил, усердно составляя буквы в предложения, — Что ты узнал, сын?

Якоб старался отвечать как можно тише, — Не так много. Вывожу на дисплей материалы.

Приходилось ждать, пока пальцы сына размеренно листают файлы. В такие моменты призрачное бытие особенно раздражало сержанта Багнича. Невозможность взаимодействовать с объектами реального мира распаляла нетерпение. Однажды детектив уже пытался направить свою энергию в материальный объект. Это было одно из его первых посмертных дел. В полицию сообщили о нападении. Багнич прибыл на место первым. Жертва была еще жива. Но когда подоспели медики, пульс пропал и констатировали смерть. Изо всех сил призрак вопил в пустоту, что сердце еще можно запустить. Бесполезно. Отчаявшись, он схватился за дефибриллятор, электроды которого еще не успели снять с груди потерпевшей. Потребовалась титаническая концентрация. Как только он ощутил пластик корпуса, почувствовал собственную энергию, идущую сквозь аппарат, его тут же откинуло ударной волной. Точно как на старинных цирковых картинках, Багничем словно выстрелили из пушки. Вся его сущность стремилась распасться на кванты. В последнюю секунду невообразимый ужас охватил гаснущее сознание, а затем пришла пустота. Несколько лет ушло на то, чтобы вновь собрать себя по крупицам. Повторять такую ошибку больше не хотелось. В следующий раз можно не вернуться, а этого допустить нельзя. Дело не окончено.

Жетон неуверенно дернулся, словно владелец о чем-то размышлял, и вывел новый вопрос, — Еще трупы?

— Что? — голос звучал растерянно. — Ничего связанного с нами. Ты что-то знаешь?

Ответа не последовало. Якоб сверлил взглядом указатель, будто пытаясь силой воли заставить тот шевелиться. Упрямая штука оставалась без движения. Ожидание действовало на нервы, — Ты здесь?

Жетон как будто шевельнулся. Якоб устало прикрыл глаза, провел ладонью по лицу и откинулся в кресле.

— Информацией ты делиться не намерен. Долго это будет продолжаться?

Снова без ответа.

— Черт! — гневный всплеск руками. — Ну и говнюк же ты!

— Годами пропадаешь, приходишь только когда тебе что-то нужно, вытягиваешь из меня информацию и снова растворяешься, как ни бывало!

Багнич старший молчал, пока его отпрыск сковыривал струпья заскорузлой обиды.

— Тебе же плевать на нас! Работа, одна работа, и в жизни, и в смерти, — Якоб кипел от злости.

— Кто мы для тебя? Прислуга? Козел! Мама умерла из-за тебя!

— Твоя мать покончила с собой, — складывались тягучие слова.

— Из-за тебя! Ее хрупкое сознание не выдержало мужа-призрака. До конца дней буду проклинать себя за то, что рассказал ей, — ярость в голосе сына сменилась горечью. Губы дрожали. На какое-то время повисла тишина. Жетон оставался горячим — отец все еще был здесь.

— Я всегда равнялся на тебя, — спокойно и отрешенно начал Якоб, — я восхищался тобой. К чему это привело? — скорбный вздох. — Молли ушла от меня, дети отдалились. А я лишь хотел быть ближе к тебе, работать с тобой, раскрыть твое дело. Заслужить твое одобрение. Черт возьми, я в полицию пошел, чтобы добиться для тебя справедливости. Как дурак радовался, когда ты объявился. Бога благодарил за второй шанс. Шанс для тебя — стать настоящим отцом, — он помедлил. — А вместо этого упустил свой.

Горький привкус фраз навяз на языке, пальцы потянулись к жетону — остыл.

— Ну и катись ты! — Якоб в сердцах зашвырнул доску обратно в ящик, туда же полетел отцовский жетон. Импульсивно поднявшись, мужчина схватил пиджак и спешно покинул помещение.

Спустя полминуты дверь вновь открылась, Якоб влетел в кабинет, судорожно выудил жетон и вернул в карман.

***

Разговор с сыном оставил Багнича в полном раздрае. Сколько яростных слов копил его единственный отпрыск все эти годы. Бездна желчи и страдания. И самое страшное, насколько эти слова правдивы. Детектив гнал от себя мысли о семье. Подсознательно он чувствовал, что причиняет им боль. Причинял при жизни. А смерть он посчитал удачным шансом избавиться от чувства вины. Что может бестелесный дух? В состоянии ли быть отцом и мужем? Противоестественность таких отношений уничтожила его жену. Когда он заговорил с ней через радиоприемник, супруга впала в настоящую истерику, а со временем и вовсе сошла с ума. Его бедная, преданная Анна. А ведь она даже не была религиозна.

Что сказали бы об этом родители Кацпера, будь они живы? Возможность продемонстрировать им во всей красе загробный мир, о котором те грезили в неистовых молитвах, казалась даже забавной. Многое можно отдать за шанс увидеть искаженную благоговейным ужасом гримасу фанатика-отца, превратившего детство Багнича в настоящий ад, диктатурой, граничащей с садизмом. Кацпер, по крайней мере, от этого уберег свою семью. Он никогда не был жесток к домочадцам. Невнимателен — да, но не жесток. Во всяком случае, он так думал до последнего разговора. Но жестокость может быть не только физической. Как поздно приходит это осознание.

Расправив по привычке ворот призрачного пальто, Багнич шагнул из мрака посмертия в реальность, представ перед фасадом очередного безликого склада, схожего с другими такими же, как однояйцевые близнецы индустриализации, заполонившие промышленные районы города более сотни лет назад. Детектив мог бы запросто материализоваться внутри, но память фантомных мышц заставляла по инерции следовать законам гравитации, а чувство пола под ногами создавало иллюзию жизни.

Темноту ночи разгонял одинокий фонарь над архаичным эркером. Багнич любил старые районы, в них он чувствовал себя более уместно, чем в окружении современных урбанистических юнцов — углеродно-композитных гигантов — с возмущением таращивших на вышедшего в тираж ретрограда огни неоновых глаз. В их суетном электронном гомоне чудилась отходная целому поколению. А вот старый город, напротив, как давний знакомый, завлекал неоконченной беседой, той, которую хотелось продолжать бесконечно, травя друг другу байки о былом.

Данный адрес в числе прочих нашелся в отчете, добытом Якобом. Была ли полезной эта зацепка, накарябанная Теодором на клочке бумаги, закатившемся под сидение прокатного автомобиля, предстояло узнать, ступив внутрь. Для фантома не было закрытых дверей и охранников, готовых пустить пулю за вторжение в частные владения.

Здание, как назло, оказалось девственно чистым. Чувствовалась работа профессионалов. Дежавю начинали утомлять. Багнич выругался в сердцах. Очередное выскобленное помещение, очередной тупик.

Или нет? Чутье подсказывало — ответ совсем близко, казалось, стоит только остановиться и прислушаться. Багнич замер, зыбкую ткань тишины нарушало едва слышное бормотание где-то за стеной.

В соседней комнате оказалось совершенно темно. Едва удалось различить блеклый силуэт девушки в белом халате. Сидя на полу и раскачиваясь, словно в трансе, она баюкала себя руками, непрестанно повторяя, — Где мое тело? Верните мое тело.

Багнич, на мгновение забыв о невозможности прикосновений, инстинктивно потянулся к ней, стремясь утешить, остановить объятый терзаниями маятник плоти. Пальцы прошли сквозь плечи страдалицы, но в тот же миг заплаканные глаза распахнулись и уставилась прямо на детектива. Багнич оторопел. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как кто-то последний раз осознанно на него смотрел. Молодая особа была удивлена ничуть не меньше. Но постепенно смятение на миловидном лице сошло, уступив место искре понимания. С шумом втянув воздух и утирая рукавом сопли, девушка спросила дрожащим голосом, — Порядковый номер?

Багнич на автомате выпалил номер полицейского жетона.

Собеседница пришла в замешательство. Но, чуть поразмыслив, повторила, — Номер твоего эксперимента?

— Эксперимента? Я не понимаю, о чем речь, — покачал головой детектив.

— Случайная жертва, — то ли вопрос, то ли заключение. — И давно тут?

— Пожалуй, слишком.

— Аннет, — девушка протянула руку, но тут же отдернула, вспомнив, как только что ею утиралась: видимо, еще не привыкла быть призраком.

— Кацпер, — ответил он и по-хозяйски устроился рядом.

— Интересное имя, — протянула Аннет, все еще шмыгая носом. — Польское?

— А ты, смотрю, смышленая, — все больше привыкая к темноте, Багнич даже смог разглядеть промелькнувшую улыбку на лице девушки. Ей не было и тридцати — по его меркам почти ребенок.

— У меня в команде есть ученые из Восточной Европы. То есть были… — снова накатили слезы.

Багнич вовремя перехватил инициативу, — А что за команда, Аннет?

Похоже сработало, девушка принялась взахлеб перечислять своих коллег, — Колин — нейрохирург, Баако — специалист по квантовой механике, Пето — программист, Я…

— Да, да, понятно, — перебил детектив. — А все вместе вы работали над?

Аннет помедлила, — Похоже, этим, — она неопределенно развела руками, указывая на них обоих одновременно.

Багнич задумался, привалившись к стене и вытянув ноги. Он попытался сложить в голове картину из вновь открывшихся фактов, стараясь как можно точнее сформулировать вопрос для эмоционально нестабильной девушки, — То есть, мы с тобой призраки из-за вашей работы?

Аннет посмотрела на собеседника и коротко кивнула, но тут же мотнула кудрями, — То есть, нет. То есть, да. Мы изучали, — она понизила тон до заговорщического, — бессмертие.

Глупо улыбнувшись, девушка отметила, что собеседник по-прежнему готов ее слушать без намека на иронию, и продолжила, — Это была всего лишь теория. Научный интерес. На перспективу. Так мне сказали, — она потупила взгляд, — но когда я узнала…

— Что узнала, милая? — по-отечески мягко спросил Багнич.

— Про эксперименты. На людях, — Аннет подняла влажные глаза. — Я не хотела. Правда, — голос дрожал и срывался. — Я хотела все рассказать. Тому журналисту. И его больше нет.

Она не могла говорить дальше, сотрясаясь в рыданиях всем своим хрупким эфирным телом. Седовласый детектив протянул бесплотную руку, чтобы подбодрить безутешную девчонку. Пальцы вновь рассекли воздух. Но благодарная Аннет оценила жест и, сжавшись промокшим котенком, прильнула к Багничу, понарошку положив голову ему на плечо.

***

Аннет никогда не видела своих нанимателей, ее завербовали сторонние рекрутеры, для исследования проблемы посмертного существования. Лаборатория, где они работали, была мобильной и меняла дислокацию каждые несколько месяцев, скрываясь в старых промышленных районах, среди других полулегальных предприятий и складов. Всегда на виду, но всегда неприметная. Сотрудники, включая охрану, не знали заранее нового адреса. Сама девушка обитала в арендованных апартаментах, как и остальные коллеги низшего звена. Ученые с высоким уровнем допуска проживали отдельно. Каждый из рабочей группы занимался своей задачей. Аннет отвечала за психиатрические исследования. В основном, изучала феномен клинической смерти, но больше синдром Котара. Исключительно по монографиям и анонимным медкартам. Теоретическая работа. Никаких реальных пациентов. Во всяком случае, она так считала. Пока случайно не увидела тела.

— Тогда я вышла на того журналиста, — продолжила Аннет, — он оказался сыном одного из первых сотрудников лаборатории и, кажется, был одержим поиском ответов. Хотел узнать, что случилось с отцом.

Девушка замолчала, что-то обдумывая.

— У меня не было ответов, я никогда не видела Кауфманна старшего. Но теперь я примерно представляла над чем он и все мы на самом деле работали. И это нельзя было так оставлять. Кем бы ни были те несчастные, они заслуживали правосудия.

Багнич вздохнул, не он один был поборником справедливости и поплатился за это.

— Ты все правильно сделала, милая, — попытался он приободрить девушку.

Та грустно улыбнулась, — Ничего не вышло. Я сделала только хуже. Улизнула от охраны, встретилась с ним в переулке недалеко от общежития, рассказала ему все, что знаю. И его убили. А со мной, — она запнулась, — сделали это.

— Что именно?

— Меня затащили в крошечную пустую комнату. За толстым стеклом я видела какие-то приборы и ученых. Щелчок и… Я никогда до конца не верила в теории доктора Онана, пока мое собственное сознание не отделили от тела. Я видела, как падаю на пол, слышала голоса, а потом…

— Наступила темнота, — закончил за нее детектив.

Та кивнула, потупив взгляд.

— Как ты выбралась в мир живых? У меня на это ушли годы.

— Ты не исследовал смерть как я, — девушка посмотрела на собеседника с неожиданным сочувствием.

В этом был смысл.

— Ты уверена, что Теодора просто убили?

Аннет кивнул, — Я видела это.

— А остальные? — не унимался детектив. — Если проводились опыты, должны быть еще призраки.

— Я тоже так думала. Потому и спросила твой номер. Мне присвоили тридцать пятый. Нацепили бирку, еще при жизни, — Аннет снова всхлипнула.

— Ох, девочка, — Багнич сочувственно потрепал призрачное плечо, — мне так жаль.

Они снова замолчали, каждый в своих мыслях.

Вдруг девушка охнула, — Общежитие!

Багнич непонимающе уставился на собеседницу.

— Они редко перевозят персонал! — Аннет вскочила, отчаянно жестикулируя и стремительно выплевывая слова. — Я знаю адрес! Если мы успеем. Если проследим…

— …то найдем лабораторию, — закончил за нее детектив.

Возможность, наконец, раскрыть это дело кружила голову. Сохрани он способность дышать, то, пожалуй, сейчас бы задохнулся от нахлынувших эмоций.

— Так чего же мы ждем?

***

Проследив за конвоем ученых, пара призрачных сущностей беспрепятственно проникла в дьявольскую лабораторию, искалечившую жизнь им обоим.

— Серьезная у них защита! — присвистнул детектив. — Не то что в мое время. Сюда невозможно проникнуть. Не будь я покойником.

Аннет, казалось, не слушала, погрузившись в свои мысли, а затем внезапно протянула, — Я скучаю по родным.

Багнич вздохнул и попытался изобразить сочувствие, но Аннет прочитала лишь укор на его лице, — Ты прав, сейчас не время, — потупилась она.

Тратиться на сантименты, и впрямь, не хотелось, но, если девушка снова расклеится, будет только хуже. Пришлось пересилить нетерпение, смягчить взгляд и привычным уже движением приобнять призрачное плечо. Аннет с благодарностью приняла этот жест. Как мало нужно девчушке — подумалось вдруг. Не этого ли ждал его сын? Доброго взгляда и крепкой отеческой руки. Но даже при жизни он не нашел в себе то нужное чувство близости. Не мог и теперь. Или не пытался.

В лаборатории было людно. Аннет, растерявшись, застыла в широком коридоре между двумя огромными дверьми.

— Нам нужно попасть в ядро. Я никогда не была дальше первой зоны. Здесь достаточно магнитного пропуска, но дальше уже биометрия, — Аннет постучала пальцем по подбородку. — Без понятия какая система доступа к центральной секции.

— Ты думаешь, нам это нужно?

— Конечно! — девичьи глаза приобрели непривычную жесткость. — Нам потребуется кто-то живой, чтобы проникнуть сюда. Мы не сможем уничтожить машину сами.

— Уничтожить? — Багнич удивился сам себе. Почему он не подумал об этом? Какую цель он преследовал? Найти, узнать, докопаться до истины. А дальше? Как гончая, взявшая след так давно, что уже позабыла, зачем ей добыча. Аннет права, эти преступления нужно остановить. А значит и таинственное устройство, являющее собой сердце проекта, придется разрушить.

— Но это не все, — детектив насупил брови, — важно найти истинных владельцев лаборатории.

— И стереть данные, — поддержала Аннет.

— Э, нет, — Багнич в первую очередь оставался стражем порядка. — Без улик мы ничего не докажем.

Девушка колебалась, в забытьи даже не заметив, как столкнулась со спешащим ученым, пройдя через того словно туман. Озадаченно посмотрев сквозь свой колыхнувшийся дымкой живот, она обернулась, — Это же Михаил Власов, сотрудник второй секции!

Проследив за ученым до двери, Багнич попытался запомнить код доступа, но Аннет его остановила, — Их меняют каждый день. Но если мы выясним, где Михаил живет, сможем достать отпечатки.

Детектив согласно кивнул.

Влетев в кабинет, доктор Власов торопливо вошел в учетную запись исследовательской системы и, даже не присев, принялся изучать график задач на сегодня. На жидкокристаллической глади стола пробегали списки имен и смутно знакомые детективу медицинские термины. Аннет они, очевидно, говорили намного больше. Зацепившись взглядом за одну из строк, она ахнула и стремглав вылетела из кабинета. Багнич помедлил, его внимание привлек небольшой логотип в интерфейсе.

Власов дочитал файл до конца, легким движением перекинул в свой планшет и погасил экран. Поверхность стола вновь окрасилась обсидиановой темнотой. Столько тайн на расстоянии вытянутых пальцев, но в отчаянной недосягаемости. От досады Багнич только и смог скрипнуть зубами. Чертовы технологии. И куда запропастилась эта девчонка?

В поисках Аннет, детектив обнаружил себя перед массивным шлюзом. Фантомное сердце пропустило удар от предчувствия. Багнич сглотнул и шагнул сквозь толщу стали. Перед ним предстал ярко освещенный зал. В центре — единственный сборный бокс из полимерного композита. Чернота рифленых стен резко контрастировала с окружением. У входа в бокс приставная лесенка. Внутри небольшой коридор и две двери. Неприятные воспоминания кольнули стилетом под ребро. Будь он жив, ладони детектива сейчас бы вспотели. Смесь ужаса и предвкушения заставила колебаться, прежде чем войти.

В первой комнате, длиной не более пяти метров, было темно. Всюду, куда ни глянь, теснилась незнакомая техника. Багнич поежился. Ближе к дальнему краю помещения, вызывающей доминантой вырастал совсем причудливый аппарат, отличавшийся своей неуместной старомодностью. Как умудренный сединами владыка, он держал под контролем щупалец-кабелей своих молодых собратьев. Старец спал, как и его свита, уткнувшись раструбом, словно винтажным слуховым аппаратом, в толстую стеклянную перегородку, отделявшую соседнюю секцию. Туда Багнич заходить не хотел. Он и без того знал, что там — пустота и смерть. Теперь он увидел достаточно.

Аннет нашлась в просторной больничной палате. Девушка статуей застыла у ближайшей ко входу койки, даже не заметив, как сквозь нее прошел медицинский работник. Холодок пробежал по спине: Багнич не на шутку испугался, что может лишиться единственного компаньона. Мертвый взгляд Аннет впился в лежащее перед ней тело.

Детектив подошел ближе и, не в силах сдержать эмоций, непристойно выругался. На кровати, опутанное множеством датчиков и трубок системы жизнеобеспечения, лежало зеркальное отражение его спутницы. Под маской аппарата для вентиляции легких с трудом, но все-таки можно было узнать Аннет. Настоящую, из плоти и крови, и, судя по показаниям приборов, все еще живую.

Не найдя подходящих слов, Багнич попробовал приобнять девушку, потрясти ее за плечи. Но все было тщетно. В конце концов, он встал перед ней и заглянул прямо в потухшие глаза. Не сразу, но пришло узнавание, веки статуи дрогнули, зрачки сузились, концентрируясь на визави. Аннет попыталась было что-то сказать, но с дрожащих губ не сорвалось ни единого звука. Багнич сделал шаг в сторону, сохраняя зрительный контакт, — Так, девочка, смотри только на меня. Пойдем отсюда, — ласково прошептал он, увлекая за собой призрачную фигурку. — Мы здесь закончили.

***

— У мамы была подруга. Миссис Чжан. Добрая, славная женщина. Какие чудесные имбирные печенья она пекла, когда мы приходили в гости! — девичьи глаза наполнились светом воспоминаний, губы невольно сложились в улыбку. — Мама часто приводила нас с сестрой поиграть в ее саду.

Короткий взгляд в сторону спутника, — Когда мне было около одиннадцати, миссис Чжан потеряла мужа. Она так сильно переживала, что у нее развилась неврастения. До этого я представить не могла, что человек может так измениться. Жизнерадостная женщина превратилась в мрачное, раздражительное существо. Однажды она едва не покончила с собой. Мама перестала нас приводить. А сама плакала тайком.

Аннет разглядывала собственные пальцы, теребившие край халата, — Когда я пошла в психиатрию, это казалось хорошей идеей. Хотелось помочь несчастным людям, застрявшим в пучинах сознания. Дать им шанс. Подарить надежду. А вместо этого… — девушка замолчала.

— Продажная сволота разрушила наши жизни, — закончил за нее детектив.

— Не просто разрушила! — воскликнула Аннет. — Я хотела спасать людей, а не убивать ради секретных военных разработок.

Повисло тягостное молчание. Двое призраков сидели, свесив ноги с парапета, на крыше делового центра. В этом городе никогда не становилось по-настоящему темно. Свет мириада урбанистических глаз и ночью окрашивал небо. Даже здесь, на полукилометровой высоте, слоистые облака с примесью индустриальных выбросов искрились отблесками вечно неспящих огней. Мегаполис прятал за лицемерными вывесками свои неприглядные тайны.

Логотип, найденный утром на сенсорном столе доктора Власова, привел их в офис корпорации «Иден технолоджис», подлинного нанимателя Аннет. Несколько подслушанных разговоров, наконец, расставили все на свои места. Долгие годы частная лаборатория пыталась создать с помощью аппарата доктора Онана идеальных шпионов. Ничем не ограниченных, отделенных от материальных оболочек сущностей, способных проникнуть на самые защищенные объекты, раскрыть самые потаенные секреты. До изящности банально и вместе с тем, абсолютно аморально.

— У меня была семья, — детектив сам себя ошарашил неожиданной откровенностью. — Жена и сын. Очень давно.

— Что с ними стало? — с участием спросила Аннет.

— Жена умерла. Покончила с собой. Почти как твоя миссис Чжан. Только Анне удалось довести все до конца, — кривая усмешка исказила лицо. — Ее звали почти как тебя. Анна и Аннет.

— А сын?

— Якоб, — в глазах детектива промелькнула тень нежности, но тут же исчезла. — Он вырос. Завел семью. Постарел, — Багнич выждал, словно собирался с силами. — И наделал тех же ошибок, что и я.

Аннет осторожно обвила пальцами призрачную ладонь собеседника, — Он ведь все еще жив.

Детектив со свистом выпустил воздух, но руки не отдернул.

— Это уже не важно, — просипел он едва слышно. — Я просто не способен быть отцом.

Аннет хотела что-то возразить, но едкая горечь в словах спутника остановила ее.

Говорить не хотелось вовсе. Зря он это начал. Треклятое чувство вины отравляло. Сейчас он должен ощущать себя триумфатором. Этот мрачный след из трупов привел их, наконец, к разгадке. Победа? Дело раскрыто? Но внутри по-прежнему скреблась какая-то неуловимая мысль, лишавшая покоя.

— Значит, другие эксперименты были неудачными, — нарушил тишину детектив.

— Пожалуй, — Аннет пожала плечами, но голос ее звучал не уверенно.

— Ты знаешь что-то еще?

— Вряд ли это имеет значение, — девушка колебалась. — Теодор… Тот журналист…

Детектив вопросительно поднял бровь.

— Он был уверен, что его отец… ну, все еще где-то существует.

— Почему?

Девушка, взмахнула руками, — Глупости это!

Багнич вперил испытующий взгляд в собеседницу.

— У него была отцовская ручка, старинная, с гравировкой. Теодор очень ей дорожил, считал, что отец пытается связаться через нее.

— Каким образом?

— Сказал, что иногда она сама собой нагревалась, но ведь это полный бред.

Дальше Багнич уже не слушал. Вот он — недостающий фрагмент. Детектив вскочил, — Нам надо найти Кауфманна-старшего!

***

— Якоб, ты меня слышишь? — Эфир разрывался искрами помех с примесью далекого голоса. — Сын, нам надо поговорить.

На другом конце не спешили отвечать, но Багнич-старший не отступал, — Я знаю, я виноват перед тобой. Не такого отца ты заслуживаешь.

Тишина не сдавалась, словно не веря в искренность слов.

— Но сейчас я почти у цели. И без тебя мне не справится.

— Что тебе опять нужно? — нехотя отозвался Якоб. — Снова выудишь из меня информацию и смоешься?

Он уже какое-то время намеренно игнорировал передачи отца. Впрочем, оба знали — Якоб также фанатично помешан на этом деле. Нужно только найти подход. Багничу-старшему пришлось выложить все, что знал. История, облеченная в слова, казалась абсолютно фантастической.

— В конце концов, не безумней, чем отец-призрак, — заключил Якоб, после некоторых раздумий.

— Справедливо, — заметил детектив. — Мне нужно разыскать эту ручку.

Сын колебался, — Я помогу, но ты должен дать мне обещание: в лабораторию пойду я.

***

— Кацпер, ты уверен, что это сработает? — глаза Аннет полнились сомнением.

— Я не знаю, но сам связываюсь с сыном через дорогой мне предмет, — Багнич задумчиво почесал подбородок, разглядывая вещицу в полимерном пакете для улик. Очевидно дорогая, но изрядно потертая ручка, с гравировкой «Моему лучшему ученику», выглядела абсолютно безжизненно.

Долгое время три пары глаз сверлили артефакт, оставшийся от Кауфманна. Собравшиеся обращались к бывшему владельцу, вызывали в памяти все, что знали о нем. Но ручка оставалась инертной. Спустя пару часов Аннет не выдержала, — Это бесполезно! — всплеснула она руками. — Либо мы ошиблись, и он не призрак, либо не так ищем.

— Что ты хочешь сказать? — обратился Якоб к голосу из радио эфира.

Девушка, незримо для него, уперлась кулаком в лоб и принялась мерить комнату шагами, — Нужно мыслить логически. Мы предполагаем, что ручка важна для Кауфманна. Давайте ее сломаем.

— Что?! — оба Багнича недоуменно воскликнули.

— Попробуем разобрать или что-то в этом роде, — пояснила Аннет. — Этот предмет ему дорог. Если мы попробуем повредить ручку, возможно, призрак это почувствует.

Теория выглядела зыбкой, но все же Якоб осторожно раскрутил корпус, вынул стержень, пружину и кнопку. Через минуту на столе лежали лишь разрозненные части. Багничу- старшему показалось, что вокруг останков артефакта проступило слабое красноватое свечение.

— Нагревается, — подтвердил Якоб, отдергивая руку.

— Я тоже вижу мерцание, — воскликнула Аннет, — смотрите, оно тянется куда-то.

Якоб, конечно же, не мог этого увидеть. Но по остывающему жетону отца понял, что призраки вышли на след.

***

Тонкая нить пульсирующей боли долго петляла сквозь дымчатые анфилады посмертия, преломлявшиеся в пространстве, но, в конце концов, привела в сумрачный, едва различимый чертог. В углу, свернувшись в позе эмбриона, трепетало тощее, лысое, почти прозрачное существо в лохмотьях.

— Кауфманн? Адлер Кауфманн? — Тихо окликнул Багнич.

Дрожь тщедушного тела волнами расходилась в эфир. Существо скорбно и протяжно завыло, — Мучители… Злодеи… Изуверы…

Сложно было понять, обращается фантом к визитерам или в пустоту.

Багнич подошел ближе и присел рядом с мерцающим телом; эманации отчаяния и страха ударили в лицо, — Адлер, — детектив протянул руку к лежащему, — вы слышите меня?

Призрак поднял голову, на лице промелькнула искра понимания.

— Меня зовут сержант Кацпер Багнич. Помните меня?

— Багнич, — слетело с дрожащих губ. Существо попробовало имя языком, прокатило по зубам, причмокнуло, дегустируя. Взгляд приобрел робкую осмысленность. — Любопытный Багнич. Везде сует свой нос, — голос неприятно скрежетал. — Все-таки нашел меня. Как нашел?! — Кауфманн так стремительно дернулся, что детектив едва не упал, отпрянув.

— Ручка, — вмешалась Аннет, — мы использовали ручку, которую вы оставили сыну.

— Сыну? — на лице тщедушного страдальца читалось замешательство. — У меня нет сына.

— Не придуривайся! — вспылил Багнич.

— У вас был сын — Теодор, — подтвердила Аннет.

— Ты лжешь! — существо взвилось, бросаясь на девушку.

— Это правда, — Багнич заслонил собой спутницу, — твоя жена ждала ребенка, когда ты пропал.

Слова врезались в Кауфманна, как выстрел, заставив отлететь и вжаться в стену. Поскуливая затравленным зверем, он гладил тягучую поверхность перед собой, словно утешая, — Где он? Где мой сын?

На глаза Аннет навернулись слезы, — Мне очень жаль. Его больше нет.

Кауфманн умоляюще посмотрел на девушку, перевел взгляд на ее спутника, но, не найдя опровержения, снова сиротливо уткнулся в стену.

— Зачем вы пришли? — выдавил он едва слышно.

— Нам нужны ответы.

— А где вопросы? — Кауфманн нервно поежился.

— Это ты навел меня на лабораторию тридцать лет назад? — Багнич навис над лысым. Тот лишь неопределенно кивнул. — Зачем?

— Упрямый Багнич. Мерзкий Кауфманн, — призрачное тело вновь задрожало.

— Объяснись.

Полные отвращения глаза уставились на детектива, — Принципиальный Онан. Не хотел работать на компанию, ставить опыты. Хотел угробить свое детище. Я не мог допустить. Предал учителя, — презрение разливалось по словам.

— Ты забрал его исследование?

— Хотел продолжать. Начали вместе. Закончу один. Нужно заставить цвести этот хрупкий росток. Великий Онан. Должен был войти в историю. Все отобрали, — Кауфманн ковырял острым пальцем тягучую материю стены, словно старую рану.

— Зачем тогда дал мне наводку?

— Совесть. Совесть жжет, — прошелестело в ответ.

— Ты сделал меня чертовым полтергейстом!

— Испугался. Испугался, — истерично заверещало существо. — Подписал документы. Права у них. Узнают. Отберут. Убьют. Не закончу работу. Проект важнее всего!

— И все ради денег? Нажиться на военном заказе? — выпалила Аннет.

Чахлый призрак замер и в растерянности уставился на девушку, — Военные? — протянул он, — нееет… Бессмертие! — в голос добавилась нотка гордости. — Мы хотели бессмертия!

— Оставив горы трупов! — огрызнулся Багнич.

— Я не мертв, я не мертв, — гнусно захихикал оборвыш. — Обманул их всех. Сбежал. Спрятался. Буду жить вечно.

— Ты сбрендивший, полураспавшийся кусок дерьма! Ты убил нас обоих! Отнял жизни Аннет и Теодора. Родного сына!

— Сына? — Кауфманн раздраженно фыркнул. — У меня нет сына.

Спутники переглянулись, — Похоже, он совсем поехал, — девушка покрутила пальцем у виска.

Багнич вздохнул, — Мы отыскали тебя через ручку.

— Подарок учителя. Славный Онан. Добрый. Часто о нем думаю, — Кауфманн вновь терял связь с реальностью: взгляд его подернулся мутной пеленой, сознание утекало в омут воспоминаний.

— Как это работает? — не унимался детектив, пытаясь жестом привлечь внимание слабоумного.

— Душа, — отрешенно бубнил призрак, — тоже материя. Любим. Отдаем. Расщепляемся. Оставляем фрагменты. Единая материя. Частицы тянутся друг к другу. Всегда стремятся восстановить целое.

— То есть, я смогу влиять на реальный мир ценой своей сущности?

В ответ лишь несвязное бормотание. Багнич в бессилии сжал кулаки. Похоже, большего им не добиться. Кауфманна затягивало безумие: взгляд окончательно потух, тело сползло, руки обхватили колени.

Детектив выругался, — Ладно, уходим.

Но Аннет колебалась, мучимая неразрешенным вопросом, — Мое тело еще живо. Я смогу вернуться?

Глаза Кауфманна в последний раз наполнились сознанием, — Есть машина, чтобы разделять. Нет машины, чтобы соединять. Не успел. Слишком много кинетической энергии для синтеза. Частицы притягиваются. Стремятся стать единым. Но не могут сами преодолеть барьер, — пролепетал он и замолк.

***

Кацпер Багнич сдержал обещание данное сыну, позволив сыграть главную роль в финальном акте. Якоб, не без труда, проник в злосчастную лабораторию. Пришлось заблаговременно скопировать отпечатки доктора Власова, откопав в мусоре служебной гостиницы бутылку любимого виски ученого. Аннет подсмотрела обновленные коды доступа. Багнич-старший надиктовал сыну карту с расписанием патрулей и положением камер. Сам Якоб, воспользовавшись старыми связями, раздобыл точечную взрывчатку.

Проще всего оказалось проникнуть на первый уровень. Ангар, где возвели лабораторию, использовал центральную систему вентиляции, протянувшую свои короба через все помещение. А вот вторую и третью секции предусмотрительно изолировали собственной крышей.

Открыв решетку, Якоб дождался сигнала отца и нажал кнопку дистанционного взрывателя. Сработал заряд, установленный на внешнем электрокабеле, обесточив здание. Двое охранников тут же покинули свой пост, чтобы перекрыть вход в комплекс. В запасе было минуты две, до того, как патруль второго уровня сменит коллег, а система перейдет на резервное питание, перезапустив камеры. Действовать приходилось быстро. Спрыгнув на пол, взломщик прошел идентификацию замка и проскользнул внутрь. Гулкие коридоры, погруженные в полумрак, разносили топот стремительно приближающихся ног. Якоб юркнул в проем кафетерия, спрятавшись за стойкой. Здесь, переведя дух, он накинул припасенный лабораторный халат и вышел с другой стороны сквозного помещения.

Первым делом необходимо достать данные с терминала Власова. Якоб повернул налево, и, пряча лицо от камер, вошел в нужный кабинет. Пароль от стола, весьма кстати заученный отцом, предоставил доступ к системе. Воспользовавшись найденным здесь же планшетом, Якоб скопировал файлы и вынул аккумулятор устройства, чтобы данные не стерли удаленно. Теперь у них было достаточно улик — можно прикрыть эту шарагу.

С волнением Якоб предстал перед последним шлюзом. Еще немного и он сможет уничтожить чудовищный аппарат, отобравший отца. Тридцать лет он ждал этого часа. Искал того, кого сможет обвинить в крахе своей семьи. Обеих семей. Остался лишь шаг, но самый сложный. Уничтожив машину и людей, создавших ее, он лишится и цели, и оправдания. Якоб подумал о детях. Будут ли они гордиться им, когда все закончится? Поймут ли — ради чего он столько лет обделял их вниманием, пропускал праздники, школьные выступления и матчи. Не дал им той семьи, в которой они нуждались. Простят ли они его? И стоит ли прощать? Оглядываясь назад, было сложно решить, прав ли он в своей одержимости.

Собравшись, Якоб набрал код панели и приложил к сканеру руку, обтянутую в силикон. Сейчас время смотреть вперед. Когда сервоприводы бесшумно закрыли шлюз за его спиной, обратной дороги уже не было.

Внутри бокса стоял полумрак. Осматриваться не было времени. Якоб принялся торопливо устанавливать взрывное устройство на треклятом аппарате. С минуты на минуту его могли поймать.

Вдруг на периферии зрения мелькнула тень. Якоб инстинктивно пригнулся и достал табельный глок, но комната была пуста. Пришлось подняться и оглядеться. Едва заметное движение снова привлекло внимание. В противоположном углу обнаружилось неуместно старомодное зеркало. Массивная деревянная рама заключала небольшое щербатое стекло с паутиной царапин. Якоб опешил — из зеркала смотрело не его лицо.

— Здравствуй, сын, — пробасило отражение, — ты постарел.

— А ты совсем не изменился, — ответил ошеломленный Якоб.

— Как это возможно? — опомнившись, он недоверчиво потрогал вытертую поверхность, ощупал раму, проверил за зеркалом — ничего необычного.

— Им же нужно как-то держать связь с душами, — растерянно пожали плечами в зеркале. — Думаю, это что-то из спиритического хлама, как наш приемник.

Багнич-младший неуверенно кивнул. В своих мечтах он не раз представлял, как вновь встретится с отцом лицом к лицу. Но реальность застала врасплох. Все незаданные вопросы, мучившие годами, застряли в глотке. Мысли бешено вертелись, точно карусель, заставляя рот беззвучно открываться, как у голодной рыбки в аквариуме. Он хотел быть понятым детьми, но не находил мужества понять своего отца.

Родитель первым нашел слова, — Я многое должен сказать тебе, сын — хрипло выдавил он. — Из меня вышел хреновый отец. Хочется найти оправдание, сказать, что все это детские травмы, ведь твой дед был тем еще засранцем. Годами я уверял себя, что боюсь стать таким же, что хочу оградить тебя, — отражение на мгновение замолчало. — Но все это брехня! Я просто эгоистичный трус. Всегда искал повод сбежать от ответственности. Я просто не могу…

Воздух разрезал пронзительный вой сирен.

— …прости и не повторяй моих ошибок. У тебя еще есть время, сынок, — выпалил призрак. — А теперь приготовься. Их двое, и они уже здесь.

Якоб успел занять оборонительную позицию, укрывшись за аппаратом Онана. Узкий дверной проем и осторожность охранников, опасавшихся повредить оборудование, дали преимущество. Но медлить было нельзя, скоро подоспеют остальные. Якоб молниеносно высунулся из укрытия и сделал выстрел. Первый охранник упал, но ответная пуля зацепила младшего Багнича, прошив левую руку.

Второй нападавший, оттащив тело товарища, занял его место, — Тебе не уйти, паршивец! — крикнул он, готовясь к атаке. В тот же момент раздался скрежет стартера, совсем рядом завелся мощный мотор. Пол комнаты содрогнулся и завибрировал. Охранник на мгновение потерял бдительность, позволив Якобу перекатиться влево и сделать новый выстрел. Как подкошенный, противник рухнул в проеме, а Якоб получил новую рану в правом боку. Корчась от боли, он бросил взгляд на антикварное зеркало — пусто.

Рольставни над дверным проемом с лязгом пришли в движение, стремясь отрезать единственный выход. Якоб, матерясь, пополз наружу, чудом успев выбраться из западни как раз в том момент, когда восьмиметровая фура, скрывавшая в себе передвижную лабораторию, на заднем ходу с хрустом снесла фронтальную стенку бокса и вырвалась в открытый шлюз, круша по пути гипсокартонные перегородки кафетерия. Якоб бегло отметил, что кабина пуста — автопилот не жалко, и, с легким сердцем нажав кнопку взрывателя, потерял сознание.

В чувство его привели чьи-то холодные ладони, неуверенно хлеставшие по щекам, в ушах звенел знакомый голос. Разлепив глаза, Якоб увидел склонившееся над ним изможденное девичье лицо.

— Аннет, — еле выдавил он, скорее утвердительно.

Девушка робко улыбнулась, но тут же сделалась серьезной, — Вставай. Из пожарных оросителей валит едкая жидкость. Здесь все сожгут, — она неловко попыталась поднять раненого, подхватив под плечи. — Ну же! Давай. Мне самой не справиться, — Аннет после комы едва стояла на ногах.

— Где мой отец? — опомнившись, спросил Якоб, вращая головой.

Аннет изнуренно рухнула рядом, — Его больше нет, — горестно протянула она. — Он затолкнул меня в тело, реанимировал, а потом исчез. — Так что вставай! — резко и властно крикнула девушка, с новой силой уцепившись за мужчину. — Кацпер велел спасти тебя! — от усилий она стиснула зубы. — И я спасу, черт подери!

То ли злость Аннет, то ли ее несгибаемая воля, придали раненому сил. Опираясь на хрупкое плечо, Якоб поднялся, и они оба заковыляли к выходу.

— Значит, отец не вернется? — спросил он.

— Не думаю, — отозвалась девушка. — Но он спас нас обоих. И лучшее, что мы можем сделать — выжить и довести его дело до конца.

Якоб согласно кивнул, нащупав здоровой рукой спрятанный за пазухой планшет.

— Мы заставим этих гадов заплатить, — сказал он решительно. Словно в ответ, вдалеке завыли полицейские сирены.