…Компанию юношей и девушек пригласили в гости. Впрочем, компанию – громко сказано: они не были друзьями – скорее приятелями по школе, ибо учились в одном классе.
Как и положено людям, которых объединили по адресам прописки, а не интересам или уровню интеллекта, молодёжь была очень разная.
Николай – парень из простой рабочей семьи, звёзд с неба не хватающий; Илья – сын интеллигентов, гордящийся своими предками и, казалось, уже с пелёнок знающий свой жизненный путь…
Владимир – из семьи с пьющей матерью; судя по его поведению – желающий превзойти своего непутёвого папашу в его идиотских выходках, которые тот совершал с завидной регулярностью до самой своей смерти в пьяной драке.
Пётр – тихоня и скромняга; всей своей жизнью «серой мышки» он как бы говорил обществу: «извините меня за то, что я родился».
Татьяна – разбитная, смелая, раскованная, уверенная в себе: «Конечно, наверное есть красивее меня; у кого-то, возможно, лучше фигура; кто-то умнее, но… В комплексе – никого лучше меня нет!» – так было написано у неё на лице. И кое-где ещё.
Виктория – умная, скромная, тактичная воспитанная, но при этом хитрая, «себе на уме». Она «подавала» себя лишь тем, кого считала равным себе. Но лучше – если выше.
Елена – была проста, скучна и незатейлива: от внешности, до нарядов и умственных способностей. Просто и незатейливо жили и её родители, держащиеся подальше «от партийных и начальства» – так учила жить бабушка.
…Стол в загородном доме – был невообразимой длины; его конец просматривался с трудом. Количество гостей не поддавалось учёту. Разнообразие блюд – поражало воображение.
Хозяйка – представляла собой королеву, а хозяин – самого короля.
Вопреки представлениям, компания села не вместе: каждый попытался сесть там, где, по его мнению, были либо более интересные блюда, либо – более интересные люди.
И лишь Пётр и Елена – сели с краю, радуясь тому, что их вообще пригласили.
…Пошли тосты, и трапеза началась!
Николай – брал блюда лишь в той зоне, куда смог дотянутся без посторонней помощи.
Предпочитал картофель, холодец, салат «мимоза», солёные огурцы, фаршированные яйца, колбасу…
Хлебом не увлекался, но кусок чёрного – всегда лежал рядом с тарелкой. Тосты не пропускал, однако тщательно соблюдал свою меру.
Пил водку, запивал морсом. Ел только вилкой, порой заталкивая в рот слишком большие куски. Беседы слушал, но сам помалкивал, радуясь, что стоимость еды, явно превышала стоимость того подарка, что он принёс.
Илья – изначально сел там, где находились дорогие блюда: сёмга, спинка тунца, бутерброды с чёрной икрой и прочие деликатесы; мало того – он не стеснялся не только привставать со стула, чтобы дотянутся до желаемого блюда, но и попросить сидевших рядом подать ему ту или иную тарелку с какой-нибудь «экзотикой»: он хотел попробовать всё!
Всегда горячо и изобретательно благодарил, а также и сам не отказывался подать что-то, если его об этом просили. Впрочем, если не просили – тоже. Поддерживал разговор, не стараясь завладеть вниманием; нахваливал блюда и хозяйку, делал изысканные комплименты дамам, заинтересованно смотрел на господ, которых определял безошибочно!
Кушал с помощью всех столовых приборов, что были поданы. Тосты не пропускал, но лишь пригубливал дорогие спиртные напитки.
Владимир же – начал с водки, как с основного «блюда». Он не закусывал – он запивал водкой то, что без разбору забрасывал в рот.
Опустошив одну бутылку – закрутил головой: а где ещё одна?! Ему подали. Тосты и разговоры его не интересовали: он был счастлив оттого, что ему никто не мешает «накушаться» водкой до предела, а количество спиртного и еды не уменьшается, несмотря на все его усилия!
Неловко махнув рукой, опрокинул кувшин с соком. Пытаясь промокнуть салфетками лужицу – спихнул тарелку со шпротами на колени соседу. На его замечание – сыто рыгнул: «пшёл нах!»
Наконец, его нос уткнулся в салат «селёдка под шубой», а ухо – прислонилось к ломтю хлеба. Он заснул с блаженной улыбкой на лице…
Пётру, сидящему с краю, был легко доступен лишь хлеб, салат «оливье», картофель, маринованные помидоры, минеральная вода, да бутылка красного. За всем остальным – нужно было тянутся, а то и даже (о ужас!) просить соседа что-то подать.
Но разве он мог на это пойти!
Пётр скромно ел салат с хлебом, запивал минералкой, в душе даже радуясь этому: многие блюда он видел впервые и не знал, как их есть, с чем они сочетаются, а с чем – нет, и переварит ли их его желудок? Больше всего на свете он боялся привлечь к себе внимание неловкими действиями, а то и вовсе опозорится, неправильно пользуясь столовыми приборами…
Он стеснительно пил вино, следя за тем, дабы не выпить всю бутылку. А также – чтобы не взять с тарелки последний кусок хлеба или помидор. Он смотрел на стол и гостей, будто со стороны, бесконечно удивляясь тому, что он тут находится…
…Гости, сидящие между Ильёй и Владимиром – покатывались со смеху: это Татьяна рассказывала истории из своей жизни. Многие даже прекратили есть, чего нельзя было сказать о рассказчице: Татьяна активно поглощала всё, что находилось в её поле зрения, нимало не заботясь о сочетаемости блюд и «понижении градуса» спиртного…
После водки – попросила шампанского. Принесли.
Она хохотала, раскраснелась, пища летела изо рта на гостей, но… Почему-то вся она и её поведение, не вызывало отторжения: она проживала своё время за столом максимально для себя комфортно и была счастлива! А на счастливого человека – всегда приятно смотреть, не правда ли?
Виктория – кушала мало и подчеркнуто изыскано; спиртное лишь пригубливала, всем свои видом и поведением давая понять, что пришла сюда не наесться до отвала. Её интересовал сам процесс: как ведут себя люди из разных социальных слоёв, какие блюда на столе и, главное, сколько времени продлится застолье.
Она медленно «пила» это время, словно дорогое вино, наслаждаясь не столько его вкусом, сколько сами процессом пития…
Елена, глупо улыбаясь самой себе – старалась не только плотно, но и вкусно наесться, а посему не брала хлеба.
Простые и дешёвые блюда, что она поглощала, интересовали её не только вкусом: она тщательно рассматривали их, пытаясь понять, как они приготовлены и нет ли в них каких-нибудь изюминок, ей незнакомых…
Пила по глотку полусухое вино, не пропуская тостов – но не столько из-за желания напиться, сколько боясь обидеть гостей и хозяев.
Стемнело. Хозяйка предложила вместо люстры, зажечь свечи. Все радостно согласились.
Но свечей оказалось немного; в их тусклом, колеблющемся свете – лица гостей и блюда – стали неузнаваемы и таинственны.
Тёплый свет – высветил тени на внезапно постаревших лицах; хрустальные салатницы и графины – зловеще отсвечивали так, что отныне их не хотелось брать в руки…
Все как-то притихли, и даже Татьяна успокоилась, устав от своего речевого марафона.
Гости наелись и напились до отвала, но… ни у кого, почему-то не возникло желания покинуть этот гостеприимный дом; впрочем и хозяйка никого не торопила.
Народ просто сидел и наслаждался этими последними минутами, тайно надеясь, что они перерастут в часы…
В передней раздался звонок.
Он был так резок и так дисгармонировал с этой нирваной, в которую были вовлечены гости, что вздрогнули абсолютно все. Кроме, разве что Владимира, продолжающего мирно сопеть на своей подушке из хлеба и салата.
Хозяйка вернулась с гостем. Это был чудовищно исхудавший человек неопределённого возраста и пола. На нём был несуразный чёрный плащ до пят, а на голове – капюшон.
В руках – он держал какую-то длинную палку, заканчивающимся чем-то тускло отсвечивающим.
Все удивлённо закрутили головами, зашевелились, но никто не решился произнести ни слова…
– Вам всем пора домой, банкет окончен; она проводит вас – сказала хозяйка и слова её – сухие, тяжелые, чужие – резко отличались от её ласковой и весёлой речи, сопровождавшей всё застолье.
Гости встрепенулись. В их глазах возникло отрицание.
Они не хотели идти в сопровождении этой странной женщины, вызывавшей ужас одним своим видом; все захотели продолжения банкета!
Захотели включить свет. Больше света! Захотели чаю и торта. Захотели снова беззаботной болтовни, смеха и веселья…
Но хозяйка, всем своим видом дала понять, что это невозможно: банкет окончен; всем гостям нужно покинуть помещение.
Николай – покорно согласился. Он даже не удивился, просто ему было жалко покидать этот гостеприимный дом; но, где-то в глубине души, он понимал, что этот праздник не может длиться вечно и поэтому… Правда, он предполагал, что прощание будет не таким грустным, да и вообще – не таким, как сейчас, но… Что он мог поделать?
Илья же – возмутился! Всё его естество восстало против этого, хотя… Трезвым умом он понимал, что это неизбежно! И – вспоминал те блюда, что он попробовал, те напитки, что пил, тех гостей, с кем общался… И в целом – он был доволен проведённым временем.
Конечно – совершенству нет предела! Наверняка – где-то в конце стола ещё остались неведомые ему блюда и напитки, а также гости, с которыми он не успел пообщаться (а стоило бы!)
Но всё охватить никто не в состоянии, а посему… Впрочем, ему также как и Николаю – хотелось чтобы этот уход был обставлен более празднично! Хотелось поблагодарить хозяйку (в идеале – ущипнуть её за мягкое место, но он слишком хорошо воспитан, чтобы сделать такое), выпить «на посошок», раскланяться и отбыть на место постоянного нахождения со спокойной душой.
Но тут – всё как-то пошло не так и он напрягся.
…А Владимир – продолжал храпеть! Костлявая рука легла ему на плечо и сильно сжала кожу.
– А?!.. Чо? – вскинулся он.
Гости помогли ему встать.
– Ойййй… Ык. – Владимир увидел прямо перед собой лицо этой женщины. Увидел – и снова отключился.
Пётр – был сыт и даже, где-то немного пьян. Он перевыполнил план; и вообще был всем доволен, ибо показал себя достойно, ни разу не попав впросак…
То есть для той жизни, что была задана его родителями и которую он «нарисовал» для себя сам – этот поход в гости был просто прекрасен, ибо он рассчитывал на меньшее…
В разы скромнее и короче стол, проще гости, больше дешёвой водки и пьяной болтовни, которая может закончиться мордобоем…
Но тут – всё прошло просто отлично!
А теперь – пора прощаться и уходить.
Правда придётся идти в сопровождении этой странной женщины… Ну что ж! Значит так и должно быть, ведь он никогда не был в гостях такого уровня. Быть может, там всегда прощаются именно так?
Ведь если гостей не взбодрить таким вот образом – они так и будут сидеть…
Вид этой женщины – взбодрил Татьяну не хуже ледяного душа: она вмиг протрезвела.
И – захотела продолжения банкета! Пусть и не в этой комнате; мало ли на улице ресторанов?
Да, она уйдет, но не под ручку с этой сумасшедшей! Пусть катится со своей палкой ко всем чертям; но сначала – пусть уж поест, раз пришла, ибо никакой диетой нельзя довести себя до такого состояния!
А прикид?! Она ненормальная что ли, носить такое?
Эта дура испортила всё застолье, обломала такой кайф! Лучше бы я напилась под конец, как этот Вовка и заснула бы…
Лишь бы не видеть этого ужаса, от которого меня едва не стошнило.
Виктория восприняла этот сигнал достойно. Она спокойно встала из-за стола и приготовилась иди за женщиной.
Она максимально долго протянула в своих внутренних часах это застолье. Если кто-то (как Владимир), постарался сократить его по максимуму, а кто-то (как Николай) провел его скучно или (как Татьяна) бестолково, то она – постаралась сделать так, чтобы одна минута этого праздника – сошла бы для неё за час.
И ей – это блестяще удалось!
Но всему на свете приходит конец. Всё проходит.
Значит пора. Что ж, не стоит возмущаться тому, на что мы не можем повлиять…
Елена – встрепенулась: Уже пора? Жаль, хотя я вроде даже объелась; и вообще всё прошло неплохо, только вот… Хозяйка не предлагает гостям взять домой что-то из несъеденного, а это грустно.
Да и прощание – какое-то скомканное… Быть может, стоит всё же пройти на кухню и поговорить насчёт еды с собой. Похвалить хозяйку; она не глупа и всё поймёт… Или?
Но нет, поздно – все уже в дверях. Значит надо и мне. А то ещё подумают что жадная.
Свечи погасли. Гости разошлись. Но не в разные стороны. Все они пошли в сопровождении этой странной женщины, которая необъяснимым образом возымела такую власть над ними, что они беспрекословно подчинились ей…
А хозяйка – начала готовить новый стол для новых гостей.
© Сергей Усков, 2020
Автор публикации
