Каждые пять минут телефон била лихорадочная дрожь. Эта же дрожь передавалась Виктории в тот самый момент, когда перед её глазами возникало очередное смс-сообщение.
«Чем занимается моя любимая жена?»
Губы сами по себе растянулись в глупую улыбку.
Всего две недели назад состоялась их свадьба. Реальное таинство в виртуальном дворце бракосочетаний. Без друзей, родственников и свидетелей. Только он и она. Виктор и Виктория. А теперь вот — муж и жена.
«Твоя жена готовится к уроку литературы.»
Она легла на диван, зажимая телефон в правой руке, а левой доставая из-под подушки книгу.
Вновь вздрогнул телефон.
«Как ты к нему готовишься?»
«Читаю стихи Лермонтова и выбираю, какое буду учить», — старательно напечатала Вика и, отправив сообщение, открыла, наконец, книгу.
Строчки прыгали перед глазами, как фигуры в ускоренном режиме игры Тетрис. В голове метались воспоминания о последних днях. Он писал ей с автомобильной парковки, где ночевал после побоев отчима. Он писал ей с середины автомагистрали, на которой сам не помнил, как оказался. Он писал ей из больницы, где оказался с переломанными костями после драки с другом.
И даже узнав свою самую страшную тайну, он не стал скрывать и написал ей. В его текстовом сообщении Вика услышала сдавленный горловой рык и тихие слёзы бессилия.
Он писал ей, не будучи до конца собой, и тогда ей хотелось одного — бросить всё и любыми путями добраться до него. Крепко обнять и заставить все кошмары исчезнуть раз и навсегда.
Он чувствовал себя чужим после переезда, жаловался на ту страну и те порядки.
«Но если бы он жил в нашей стране, — подумала Вика, — телефона бы у него сейчас точно не было».
Телефон для них сейчас был единственной связующей ниточкой. Он стал ею после того, как Витя ушёл из дома. Переписка в чате ночи напролёт, так раздражающая Викиных родителей, прекратилась. Появились смс-сообщения, на которые уходили все деньги, но то была плата за воздух, за жизнь.
Вика вздохнула и заставила себя сосредоточиться на книге. Постепенно мелодичные лермонтовские строки успокоили биение её сердца. И вдруг она увидела стихотворение, которое с первой строки заставило её внутренне сжаться. Она перечитывала его раз за разом, смакуя каждый слог и поражаясь: как могло так совпасть?
Тихо зажужжал телефон.
«И какое стихотворение ты будешь учить? »
— Вот это, — прошептала Вика.
Дрожащими пальцами она стала набирать:
«Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскочу,
В степь, как ветер, улечу».
Телефон долго молчал, но потом всё же вздрогнул.
«Что-то мне это напоминает… А черноглазая девица — это ты?»
Вика хихикнула.
«Вообще у меня карие глаза, но при слабом свете могут показаться и чёрными. А у тебя какого цвета глаза?»
Ответ не заставил себя долго ждать.
«Зелёные, а что?»
Викина фантазия тут же с энтузиазмом взялась за дело: нужно было срочно, сочно и в красках представить себе своего мужа, такого красивого, стройного и зеленоглазого. Он ни разу не присылал ей свои фотографии. Боялся чего-то, чего — Вика никак не могла понять. И вот теперь она могла представить себе хоть что-то.
Не отдавая себе отчёта, почему она вдруг захотела это сказать, Вика быстро набрала:
«Интересно, что получится, если смешать карий цвет глаз с зелёным? »
Отложила телефон и вновь взялась за книгу. Она успела два раза прочитать стихотворение целиком, представляя себе главного героя зеленоглазым и светловолосым красавцем в старинном гусарском костюме.
И тут телефон вновь забился в лихорадке виброзвонка.
«Это ты о наших детях? »
Сердце мгновенно растеклось по всему телу, румянцем выступая на щеках. До неприличия счастливая улыбка не покидала лица, пока Вика перечитывала сообщение снова и снова.
Глупо? Конечно, глупо. Какие дети в пятнадцать лет? Да и живут они слишком далеко друг от друга. Возможно, когда-нибудь потом, когда они станут взрослыми и самостоятельными, они смогут преодолеть разделяющие их километры моря, но сейчас…
Сейчас Вика просто таяла от нежности. Сейчас она была уверена, что всё у них будет хорошо. Надо лишь немного подождать. И любая болезнь отступит, устрашившись силы их неземной любви!
Они созданы друг для друга. Недаром ведь у них даже имена похожие — Виктория и Виктор. Победители. И они обязательно победят!
Только вот какая-то невысказанная тревога тенью накрывала сердце. Она понимала, что всё это для его же блага. Но она не могла даже представить, что с ним там будут делать. И главное — как долго.
Всё, что она могла — это повторять и без того намертво въевшиеся в память строки:
«Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжёлая с замком;
Черноокая далёко
В пышном тереме своём;
Добрый конь в зелёном поле
Без узды, один, по воле
Скачет весел и игрив,
Хвост по ветру распустив… »
— Вика, ты видела, сколько времени? — недовольный голос матери выдернул девушку из объятий лермонтовской поэзии. — Я тебя завтра будить не буду. Опять в телефоне сидишь? Хочешь, чтобы я его снова забрала?
— Всё, я уже ложусь, — вздохнула Вика и выключила свет.
Кнопочный Сименс изредка мигал зелёным, напоминая о своём существовании.
***
— Оденься, пойдёшь на прогулку, — после обеда сказал Стивен, кидая Вите куртку.
«Видимо, спустя неделю пребывания здесь цвет моего лица слишком приблизился к зелёному, раз они решились выпустить меня на улицу», — подумал Витя.
Это был первый раз за все эти дни, когда он наконец дышал свежим воздухом и видел настоящее небо и солнце. Поняв, что это единственный шанс выбраться оттуда, он со всех ног кинулся к воротам. Его вмиг окружили охранники, и тут он вспомнил, что перед выходом Стивен вколол ему успокоительное. И надо же было этому успокоительному подействовать именно сейчас! В глазах потемнело, и Витя рухнул на землю, а один из охранников всё продолжал зажимать ему руки.
Прогулка оказалась короткой.
Виктора перевели в изоляцию — узкую комнату без окон, где свет не включают двадцать четыре часа в сутки, если в нём нет необходимости. Имеет цель точно такую же, как если поставить маленького ребёнка в угол — дабы обдумал свои ошибки.
Конечно же, телефон отобрали. Витя кричал и насылал на них самые страшные проклятия, но какое им дело, что там кричит это сумасшедший русский?
Время превратилось в сгущёнку, которую медленно переливали из одной банки в другую.
Витю спасали лишь мысли о черноокой красавице-жене. Но и они постепенно сменились словами из её последнего смс-сообщения, которые ударами Царь-колокола сотрясали его и без того безнадёжно расколотое сознание:
«Одинок я — нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнём;
Только слышно: за дверями
Звучномерными шагами
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой».
А потом и эти слова утонули в море успокоительного.
***
— Что ж, Вика, это прекрасное прочтение стихотворения Лермонтова, — едва сдерживая слёзы, проговорила учительница. — Видно, что ты не просто произносишь слова, но проживаешь их вместе с автором. Пожалуй, мы отправим тебя на районные соревнования.
Вика села на своё место и закрыла руками мокрые от слёз глаза.
Телефон безжизненно молчал.
Автор публикации
