Ударим рейдом по безобразиям и разгильдяйствам!

Рано утром к Начальнику пришла радостная мысль. Он вдруг решил, что давно не бил рейдом по безобразиям и разгильдяйствам. А они, без битья, наверняка уже развелись и расцвели.

Он аккуратно сложил папочки в стопочку на своём обширном столе, и вызвал ответственное Лицо:

– А не провести ли нам с тобой рейдик?

– По злачным местам? – деловито спросило Лицо.

– По каким таким злачным? – оторопел Начальник. – Мне докладывали, что у нас  калёным железом выжгли все эти места.

Ответственное Лицо напряглось – как оно могло забыть, что само придумало такую справку.

– Это я по привычке! –  среагировало Лицо. – Народ всё никак не привыкнет, что теперь легко стало дышать без этих мест. А я, что я, я  часть того народа. Вот, оговорился!

– Оговорился он! – нахмурил брови Начальник.  – Ладно, не мельтеши. Труби большой сбор. Через час выходим!

Начальник с утра бывал по-отечески добр. Поэтому все ответственные, и полуответственные, а так же и вовсе безответственные лица старались свои бумаги подписывать именно с утра.

Примерно через два часа комиссия была готова к выходу. Все, ну, или почти все, успели предупредить своих низовых коллег о грядущей неожиданной проверке. Так, на всякий случай. Мало ли?

С криком простуженной чайки, кавалькада проверяющих ринулась по улицам. Это было внушительное зрелище – почти двадцать машин, выстроенных строго по статусу, включили свои сирены, ревуны, проблесковые ведёрки и стробподфарники. Редкие прохожие заметались по тротуарам, впечатлённые таким зрелищем.

-Так не пойдёт! – подумал вдруг Начальник. – Мы так все безобразия распугаем.

И приказал отменить автопробег и перейти на пеший ход.

Комиссия послушно двинулась вперёд клином, ведомая чувством долга. Машины почтительно двигались за своими хозяевами.

– Праздник какой? – спрашивали друг друга прохожие, ошарашенные таким многолюдством. – Что за демонстрация?

Иные некоторые пытались пристроиться в хвост когорте чиновников, разворачивая на ходу флаги и знамёна, которые запасливо носили за пазухой последние двадцать лет.

Кто-то, в конце колоны, затянул хриплым голосом давно не певшего человека:

Весь мир насилья мы разрушим,

До основанья, а затем,

Мы свой, мы новый мир построим…

На перекрёстке, в массивное тело комиссии, влилась комиссия поменьше – из города, во главе которой весело вышагивал начальник с маленькой буквы.

Шествие разрасталось. К нему примыкали комиссии округов, управляющие компании, многочисленные общественные организации. Флагов и знамён становилось всё больше. Появились даже транспаранты. А кто-то случайно растянул даже уличную перетяжку, которую заботливо спёр для дачных нужд, но душевный порыв не дал свершиться злодеянию. И теперь над толпой реял призыв «Для мужчины лучше нет!». Массы глазевших трудящихся тут же придумали соответствующее направление мысли сему лозунгу.

Первое безобразие не заставило себя долго ждать. Это была обычная яма посреди улицы. Таких ям в городе было примерно столько же, сколько в Берлине после его штурма. Но, как обычно, ловкие водители больших и малых начальников умели так водить персональные машины, что их пассажиры даже не подозревали о ямах и воронках, а так же иных трещинах в земной коре.

– Безобразие! – воскликнул Начальник.

Этот исторический момент тут же был зафиксирован десятком узников видеокамер и рабами диктофонов. Крупные и мелкие ответственные лица заскрипели «паркерами», составляя протоколы,  а специалисты поменьше пали на колени и стали лазерными рулетками измерять все параметры ямы.

– Это же разгильдяйство! – воскликнул Начальник. – Куда мы тратим миллионы и миллиарды из казны?

Многие начальники тут же заинтересовались движением кучевых облаков. Потому что они досконально знали – куда тратятся указанные Начальником миллионы. Но делиться знанием этим они торопиться не спешили.

Шедшие в конце колонны участники шествия не знали причины остановки. Но шелестнуло по толпе словечко «безобразие». И тут же кто-то, взгромоздившись на плечи своего товарища, кинул клич:

-Доколе мы будем терпеть эти безобразия власти! Доколе этот ненародный режим будет измываться над простым народом. Долой власть узурпаторов и крохоборов!

Толпа заволновалась. Из неё стали вырываться невнятные лозунги и крики. Кое-кто из самых свободолюбивых граждан, уже нашаривал под ногами то самое орудие пролетариата, которым начинались все безобразия в мире. Вот-вот могло случиться то, чего не любит никакое начальство: беспорядки на  его грядке!

И в это время из-за поворота, гремя старыми боками и звеня всеми сочленениями, вылетел трамвай. Трамвай был стар и помнил ещё приезд  Фиделя Кастро Рус и Леонида Брежнева.

Электрический  прибор уже не только грохотал, но и звенел во всю свою пролетарскую мощь. И спастись от него не было никакой возможности…

– Приснится же такое! – Начальник вытер вспотевший лоб, и выключил будильник.

Затем он попытался вспомнить – что у него сегодня в рабочем плане. И вспомнилось ему, что планировал он как раз очередной рейд по городским объектам. По тем самым безобразиям и разгильдяйствам.

«Ну, их, эти безобразия!» – подумал Начальник. – «У них там есть свой начальник! Вот пусть он и проводит эти рейды. А у нас задачи поважнее есть».

И Начальник стал вспоминать, какие такие задачи есть перед ним. Проблемы все были глобальные и объемные. А, значит, не такие уж и страшные. Ямы среди дороги казались такими мелкими и незначительными, что Начальник почти сразу о них забыл. Это ж как дождь – пока он идёт, ты о нем думаешь. А тучу пронесло, и до свидания яма! Всегда найдётся тот, кто должен её засыпать. Сущая мелочёвка.